Семенец О.Е., Панасьев А.Н. История перевода. Перевод в Древнем мире и в Средневековье

Подождите немного. Документ загружается.

211

В X в. складывается сборник из оригинальных и переводных

историй, получивший название «Сказание о железном кресте», в котором

содержатся интересные сведения из ранней болгарской истории

(принятие христианства, войны Симеона с венграми и т. д.).

Приблизительно в XI в. была переведена христианизированная

обработка жизнеописания Будды «Варлаам и Иоасаф». Много позже,

через семь столетий, в середине XVIII в. в Болгарии был осуществлен

новый перевод «Варлаама и Иоасафа» Иосифом Брадати, но уже с

новогреческой обработки.

Повесть «Акир Премудрый» попала в Болгарию через Древнюю

Русь, где она была переведена на церковнославянский в XI или XII в.

Существует мнение, что в Киевской Руси ее переводили не с греческой, а

с армянской версии [227, 109]. Это расширяет представление о круге

языков, с которых делались переводы на славянский язык.

Известна в Болгарии и повесть «Стефанит и Ихнилат», популярная

в Средневековье. Повесть восходит к индийскому сборнику притч-басен

«Панчатантра», который в VIII в. был переведен, точнее, пересказан, по-

арабски Абдаллахом Ибн аль-Мукаффой. Арабский сборник известен

под названием «Калила и Димна». В конце XI в. византийский император

Алексей I Комнин приказал перевести его на греческий, что и было

выполнено придворным врачом Симеоном Сифом. Хотя упомянутые

повести не являются собственно христианскими, но в переводах им был

сообщен настолько сильный назидательный характер в христианском

духе, что, будучи формально светскими, эти книги все же стоят ближе к

христианской литературе.

X в., а точнее, период до завоевания Болгарии Византией обычно

называют золотым веком болгарской литературы. После обретения

Болгарией независимости в 1217 г. болгарская литература не достигла

прежнего уровня. В век византийского господства славянская

письменность не прекратила своего существования, «но она утратила

значение в официальной жизни общества: болгарский язык переставал

быть языком церкви и государства, а, следовательно, болгарская

литература лишилась столь могущественного в средние века фактора

развития, как всемерная поддержка— и материальная, и политическая,

со стороны властей и высшего духовенства» [292, 179]. И хотя позиции

болгарского языка в XIII в. были восстановимы, ведущее положение,

которое занимала Болгария в культуре славянских народов, восстановить

не удалось.

212

Выполнялись ли переводы с болгарского на греческий, сказать

трудно. Нам известен лишь один такой перевод периода византийского

владычества — «Житие Клименту Охридского», переведенное

Феофилактом Охридским с болгарского на греческий. Существует

предположение, что оно было составлено по-гречески, а затем

переведено на болгарский, соответственно Феофилакт мог переводить с

перевода, не имея, очевидно, доступа к оригиналу.

В XIV в. отмечается проникновение в Болгарию через переводы

некоторых произведений уже не только византийских, но и из Западной

Европы. К ним относятся Троянские истории, которые попали в

Болгарию не прямо, а через западные южнославянские земли, где они

переводились уже в XIII в. К беллетристике можно причислить и повести

«Александр из Троады», «Эзоп», «Кровосмешение» и «Корчмарка

Теофано». «Эзоп» пришел в Болгарию через византийский перевод,

сделанный с латыни (фантастическая биография Эзопа была написана

по-латыни в XIII в. Максимом Планудом). «Кровосмешение»

представляет собой византийский пересказ древнегреческого мифа об

Эзопе, а в «Корчмарке Теофано» присутствует реальный исторический

фон, однако повесть, в основе своей христианско-морализаторская,

снабжена фантастическими и сказочными элементами.

В XIV в, под влиянием ряда новых факторов, в частности в связи с

распространением такого христианского течения, как исихазм,

отмечается культурное движение, которое привело «к обновлению всего

переводного фонда существующей богослужебной литературы либо

новыми переводами, соответствующими новым требованиям литурги-

ческой практики, либо перередактированием уже существующих» [227,

127]. Такое обновление потребовало проведения большого объема

работы, и главным ее центром стал Афон. До нас дошли сведения о

работе некоторых переводчиков-монахов, среди которых одним из

самых плогтитых был «старец Иоанн». Его ученик Мефодий сообщает,

что Иоанн перевел некоторые библейские книги: Псалмы, Евангелия,

«Деяния Святых Апостолов», некоторые книги восточных церковных

деятелей, а также много других богослужебных книг. Переводы Иоанна

были важны как для литургии, так и для индивидуального чтения, и

Мефодий называет их «сладкими изводами», имея в виду их высокие

литературные достоинства. На Афоне в середине XIV в. работали старец

Иосиф и Закхей-философ, которые, причем, вероятно, в сотрудничестве,

выполнили ряд переводов, имевших важное значение для

213

богослужебной практики, в частности перевод некоторых христианских

гимнов. Кое-какие из этих переводов впоследствии попали и на Русь.

Другим крупным центром переводов в XIV в. была Тырновская

школа, а наиболее значительным ее представителем можно назвать

Евфимия, ученика Феодосия Тырновского. Ему принадлежит перевод

одного из самых важных богослужебных текстов, составленных еще

Иоанном Златоустом. Всего Тырновской школе приписывают переводы

более 170 церковных произведений разных жанров, и многие из них

определяются как переводы Евфимия. Считается, что переводы

Тырновской школы способствовали выработке нового стиля, так

называемого «плетения словес». В стиле этих переводов прослеживается

близость к греческому синтаксису, подбор определенной лексики, явная

ритмизация текста. Когда эти переводы попадали на Русь, данные

особенности проникали «в оригинальные сочинения русских писателей

... стиль переводов превращается в оригинальный стиль эпохи» [227,

131].

Болгария слишком рано подпала под гнет Оттоманской империи,

чтобы здесь смогли развиться предвозрожденческие явления. В

подавляющем большинстве переводы, делавшиеся в Болгарии, были

религиозного содержания (представлены практически все жанры

христианской православной литературы), а то немногое, что делалось в

светской сфере, имеет четко выраженный нравоучительный характер,

очень близкий, по существу, к христианскому морализированию.

Конечно же, сказывалось отсутствие светских школ. Переводили почти

исключительно с греческого и в большинстве случаев именно

переводили, а не вольно пересказывали — ведь речь шла о религиозной

литературе. Этим Болгария существенно отличается от других стран,

рассмотренных в рамках Средневековья. Исследователи отмечают, что

«болгарские писатели должны были начинать... с освоения традиций

ранневизантийской классики... Только таким путем (через

переводческую деятельность) мог возникнуть у славян, в первую очередь

у болгар... процесс... литературного развития» [120, т. 2, 387]

ДРЕВНЯЯ РУСЬ. РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО

Под Древней (Киевской) Русью принято понимать вос-

точнославянскую государственность от ее становления в конце IX—

начале X в. до монголо-татарского нашествия.

С конца XV в. на Руси создается централизованное государство, в

214

состав которого постепенно включаются народы не только

близкородственные, но и разных этнических групп. Мы же ограничимся

рассмотрением истории перевода в Киевской Руси и в ареале

функционирования великорусского языка в период с конца XIII по

начало XVIII в. Выбор этого рубежа обусловлен тем, что перемены в

Русском государстве петровских и послепетровских времен были

настолько глубоки и всеохватывающи и коснулись з такой значительной

степени и переводческой деятельности, что она приобрела не только

новые количественные, но и качественные характеристики.

Мы также сочли возможным опустить краткую историческую

преамбулу, полагая, что события отечественной истории известны

читателю достаточно хорошо.

Литература Древней Руси начиналась с переводов. В этом смысле

она следует образцу большинства средневековых европейских

литератур. Необычность ситуации заключается в том, что эти переводы

были выполнены не на Руси и во многих случаях даже не славянами, а

греками, и язык переводов был не народный древнерусский, а

искусственный, письменный общеславянский. Это обособило литературу

(безусловно, не абсолютно) от устного народного творчества. Следует

также подчеркнуть, что изначально переводная литература была только

сакральной, что исключило обращение к языческой мифологии: «В

Киевской Руси воздействие устного словесного творчества, так и

языческой мифологии вообще, на письменность и художественную

литературу не было столь значительным, как у западноевропейских

средневековых народов» [106, т. 2, 409].

На Руси и литература, и письменность появились одновременно

уже в развитых формах, и это появление было непосредственно связано с

принятием христианства. Помимо Библии (тех ее частей, которые были

переведены Кириллом и Мефодием), на Русь попали основные бого-

служебные книги, в своей значительной части восходящие к переводам

Кирилла и Мефодия, а также некоторые произведения византийской

религиозной литературы. Академик Д. С. Лихачев назвал включение

византийской литературы в русскую «трансплантацией», так как

«византийская литература в отдельных своих жанрах не прости повлияла

на литературу славянскую — а через ее посредство на древнерусскую, но

была — разумеется в какой-то своей части — просто перенесена на

Русь» [122, т. 1, 24], Главным посредником и передатчиком переводной

литературы была Болгария.

215

«Громадное историческое и литературное значение древней

славяно-русской переводной письменности для нашего народа наглядно

и конкретно выражается удельным весом переводной письменности в

общем количестве древних письменных памятников XI—XIV вв.,

дошедших до наших дней» [180, 112]. Предварительный список таких

памятников (опубликованный в 1966 г.), в который не были включены

деловые документы, договоры, грамоты и т. д., был представлен 1493

рукописями, и из этого числа лишь около 1 % приходится на «памятники

оригинального русского происхождения и содержания... Переводы

составляли самую важную часть древней славянско-русской книжности

не только по количественному превосходству, но и по идейной

значительности... Переводная письменность обогатила умственный

кругозор славянских народов... множеством отвлеченных научных и

философских понятий, до того не существовавших в сознании наших

предков» [180, 3, 4].

После принятия на Руси христианства (988 г.) возникла

потребность в богослужебных книгах, которые раньше поставлялись

Болгарией. Книги нужны были и «для ознакомления с философскими и

этическими доктринами новой религии, ритуалами и правовыми

обычаями церковной и монастырской жизни» [122. т. 1, 24]. Иначе

говоря, на Русь была перенесена литература разных жанров (жития, поу-

чения, патерики, хроники). В очень краткий промежуток времени

русским книжникам открылся огромный мир новых образов и новых

идей, и поскольку они пришли из Византии, то и Русь опосредованно,

через христианские переводные книги, соприкоснулась в какой-то

степени с наследием греческой античности. Переводная литература

принесла с собой разнообразие стилей, сюжетов, различных манер

повествования. Следует помнить также и о том, что-то были не вольные,

упрощенные переложения, а самые настоящие переводы. В большинстве

случаев ранние переводы были буквалистскими. Но как уже не раз

отмечалось, для первичных этапов развития литературы и литературного

языка такие переводы играют огромную организующую роль. В данном

случае они передавали неисчислимые лексические (а нередко и

синтаксические) богатства, накопленные греческим языком за много

сотен лет литературного развития.

В первые годы существования христианства на Русь попали в

основном различные библейские и богослужебные книги, жития,

поучения. Неизвестно, кем была первые книжники и где они обучались.

Летопись сообщает, что Князь Владимир Святославович стал отдавать

216

детей знатных людей «на ученье книжное». «Матери плакали по них, как

по мертвых, прибавляет летописец, потому что еще не утвердились

верою. Детей роздали учиться по церквам к священникам» [262, т. 1,

188], Первыми митрополитами и священниками были греки и болгары, и

именно последние, очевидно, учили грамоте. Но уже в первые

десятилетия XI в. киевский князь Ярослав осознал необходимость иметь

собственные переводные книги, для чего, как сообщает летопись, он

собрал «писце многы и перекладаше от грек на словеньско писмо. И

списаша книгы многы». Подавляющее большинство книг переводилось с

греческого (есть предположение о переводе ряда книг с латинского и ар-

мянского). Обилие переводов, датируемых XI—XII (началом XIII) вв.,

выделяет Киевскую Русь не только среди славянских государств (и

народов), но и в средневековой Европе вообще. Сложность представляют

и датировки, поэтому мы будем говорить о переводной литературе XI—

XII и начала XIII в. обобщенно. Трудность возникает при попытке

определить, создавались они на Руси или же в Болгарии.

Дополнительная неясность вносится тем обстоятельством, что многие

болгарские книжники работали на Руси.

Кроме библейских и богослужебных книг, важное идеологическое

значение имели сочинения церковных деятелей, богословов,

проповедников. На Руси в переводах были известны произведения

Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Василия Великого, Григория

Нисского, Афанасия Александрийского, Григория Богослова, Кирилла

Иерусалимского, Иоанна Лествичника и др.

В Киевской Руси широкое распространение получила

патристическая и гомилетическая литература, а также жития, из которых

«Житие Св. Ирины» и «Житие Алексея, Человека Божия» пользовались

особой популярностью. Известностью пользовались так называемые

патерики. Излюбленным жанром древнерусских читателей были апо-

крифы в основном из-за обилия в них всяческих чудес, фантастики,

экзотики. Апокрифы, несмотря на свой религиозный характер, были

ближе всего к тому, что можно было бы назвать беллетристикой.

Существенно важными для развития культуры представляются

переводы византийских хроник, имевшие непосредственное значение

для сложения и развития русского летописания.

Особо выделяются «Хроника Георгия Амартола» и «Хроника

Иоанна Малалы». В первой излагаются события мировой истории с

ориентацией на церковную историю. Вторая отличается от первой

217

неприхотливым стилем; она была составлена в VI в. Малалой —

сирийцем по происхождению, воспринявшим греческую культуру.

Малала пересказывает некоторые античные мифы, историю Троянской

войны, довольно подробно излагает римскую историю, уделяя, однако,

основное внимание истории византийской. Ни одного полного списка

славянского перевода до нас не дошло, но имеются достаточно

пространные извлечения в разных сборниках.

«Хроника Иоанна Малалы» была переведена с греческого на

славянский в конце X — начале XI в. Несмотря на то, что это

произведение светского характера, в переводе использованы методы,

характерные для перевода сакральной литературы: пословный,

поморфемный и морфемно-лексемный. «Каждой корневой морфеме

греческого слова подбиралась соответствующая по семантике корневая

морфема славянского слова—такой способ перевода называем

поморфемным; либо каждая корневая греческая морфема передавалась

отдельным словом — такой способ перевода называем морфемно-

лексемным» [313, 57—66]. В некоторых случаях в переводе отмечаются

небольшие отступления от жесткой пословной и поморфемной схемы.

Встречаются также эквиваленты, образующие свободные сло-

восочетания, не повторяющие ни структуру, ни грамматические

особенности греческого оригинала и только приблизительно

передающие его семантику. Исследователи не пришли к единому

мнению по поводу того, где были переведены эти хроники; называется и

Болгария, и Русь, хотя некоторое предпочтение отдается предположению

о болгарском происхождении переводов.

В период XI—XIII вв. на Руси переводились (или были известны)

книги не только сугубо религиозного содержания, но и вполне светские,

хотя в большинстве случаев и насыщенные христианским

морализаторством и нравоучениями; сюда можно отнести «Повесть об

Акире Премудром», «Повесть о Варлааме и Иоасафе». Своеобразный

рыцарский роман представляет собой «Девгениево деяние»;

прозаический перевод его был сделан с византийской эпической поэмы о

богатыре Дигенисе Акрите. Славянская «Александрия», переведенная с

романа Псевдо-Каллисфена, воспринималась на Руси как реальная

хронография, а не фантастический роман.

Естественнонаучные представления, пусть и в христианско-

символическом преломлении, проникали на Русь через такие переводы,

как «Физиолог», «Шестоднев», в которых, помимо прочих, давались

сведения об атмосферных явлениях, небесных светилах, животных,

218

растениях, о самом человеке. Наряду с реальными животными, однако,

описывались феникс, сирена, кентавр, единорог и т. д. Была известна на

Руси и книга путешествий — «Христианская топография» Косьмы

Индикоплова, византийского купца, который в первой половине VI в.

совершил длительное путешествие в Египет, Эфиопию и Аравию.

Таким образом, в XI—XIII вв. переводы религиозной литературы

выполнялись близко к оригиналу. Самыми буквалистскими были

переводы Библии и богослужебных книг, но все они, очевидно, пришли

из Болгарии, и, хотя и были распространены на Руси, их вряд ли

правомочно называть древнерусскими. Но так или иначе эти переводы

оказали значительное влияние на литературу. Переводы произведений

других жанров религиозной литературы обладали большей свободой в

трактовке оригиналов, но все же были близки к тексту. Переводы же

произведений светской литературы были уже ближе к тому, что мы

называем вольными переводами.

Академик А. И. Соболевский, исследовавший славянские

переводы, считал, что по некоторым стилистическим особенностям

можно выделить переводы, выполнявшиеся в домонгольской Руси, а не в

Болгарии. Всего, по его мнению, таких переводов существовало около

двух с половиной десятков. К ним, в первую очередь, относятся пе-

реводы текстов, не носивших исключительно религиозного характера и,

соответственно, расширявших общекультурный кругозор. Именно эти

переводы отличаются разной степенью вольности. Среди них — «Житие

Андрея Юродивого», «Космография» Косьмы, «История Иудейской вой-

ны», «Пчела», «Александрия», «Сказание о создании храма Св. Софии в

Царьграде», «Физиолог», «Повесть об Акире Премудром», «Сказание о

царе Адриане», «Сказание об Иверской царице Динаре», «Сказание о

двенадцати снах Шахашин», «Иссирон» (последнее представляет собой

древнееврейское хронографическое произведение и, возможно,

переводилось непосредственно с древнееврейского).

Особое внимание следует уделить переводам на Руси «Истории

Иудейской войны», написанной во второй половине I в. н. э. на

греческом языке Иосифом бен Маттафие, принявшим когномен

«Флавий». Сочинение Иосифа Флавия интересно не только как

исторический, но и как литературный памятник, высокие стилистические

достоинства которого ставят перед любым переводчиком, предпри-

нимающим его перевод, серьезнейшие проблемы — здесь и

симметрическое построение фраз, и риторические противопоставления,

219

традиционные метафоры и образные перифразы, и риторические

фигуры. Как же выполнил древнерусский переводчик свою задачу?

Дошедшие до нынешних времен две редакции перевода

свидетельствуют о том, что перевод был выполнен достаточно свободно,

однако это все же перевод, а не вольный пересказ. Чувствуется

стилистическая раскованность переводчика, который не привязывается к

синтаксису оригинала. Н. А. Мещерский выявил ряд особенностей

перевода «Истории...», которые могут быть представлены следующим

образом: в переводе обнаруживается естественный порядок слов,

отличный от порядка слов оригинала, иначе говоря, переводчик избегает

характерного для ранних славянских переводов — особенно религиозной

литературы — максималистского буквализма. Во многих случаях общие

или отвлеченные понятия конкретизируются. Нередки случаи рас-

ширения объема текста за счет введения более распространенных

описаний, особенно при изображении боев; реалии, присутствующие во

множестве в оригинале и малопонятные читателю Киевской Руси XII в.,

поясняются или приспосабливаются к условиям быта времен перевода.

Косвенная речь оригинала, как правило, переводится в прямую, и даже

выстраиваются диалоги. Переводчик нередко привносит свои, более

выразительные средства образной речи. Пейзажные описания

приобретают эмоциональную насыщенность, свойственную некоторым

произведениям древнерусской литературы. В переводе явно ощущается

стремление к ритмизированию переводного текста [180, 100].

Несмотря на тягчайшие для Руси последствия монголо-татарского

нашествия, культурная жизнь, культурные контакты не прекратились.

Многие переводы попадают на Русь из других славянских земель, но

теперь уже в основном из славянских районов Далматинского

побережья. Помимо византийского, здесь ощущалось влияние итальян-

ской культуры и через нее, шире,— западноевропейской: «Переводные

произведения, которые есть основания датировать второй половиной

XIII—XIV вв., отвечают настроениям эпохи. Это были памятники

утопического и эсхатологического характера. С одной стороны, они

отражали мечты о существовании таких земель, в которых царит

справедливость, мир и благополучие, а с другой — передавали... чувство

страха и неуверенности... разочарования в морально-нравственных

устоях общества» [122, т. 1, 138],

Для этого периода, как и для предыдущего, характерным является

то, что подчас трудно определить, где выполнен тот или иной перевод —

на Руси или за ее пределами. Высказывается предположение, что

некоторые переводы выполнялись уже не только с греческого, но и с ла-

тыни (это касается, несомненно, переводов, выполнявшихся в

220

Далмации), и с древнееврейского (последние в основном выполнялись в

XVI в.; к ним относят «Логику» Авфисафа, «Тайную тайных»,

«Шестокрыл», «Псалтырь» Федора Жидовина). Исследователи отмечают

в некоторых случаях неуверенность переводчиков, которая выражалась в

использовании синтаксических конструкций, явно навязанных тексту

перевода оригиналом, и в прямых ошибках. Среди переводов XIV в.

можно выделить по степени их значимости «Сказание об Индийском

царстве», «Повесть о Макарии Римском» и «Слово о двенадцати снах

Шахаиши». Первые два памятника — византийского происхождения, а

последний — восточного. Неизвестно, попал он на Русь через

византийское посредничество либо переводился непосредственно с

восточного языка. (Источник «Слова о двенадцати снах Шахаиши» не

обнаружен; его возводят к тибетскому сказанию, буддистским рассказам

и другим источникам. «Сны» наполнены мрачными эсхатологическими

картинами, что отражало настроения эпохи иноземного ига).

В середине XIV в. на Руси появился новый перевод «Чина

православия» (очевидно, перевод с греческого на церковнославянский

был выполнен в Болгарии). В XIV в. к «Чину православия» в Византии

были добавлены пятнадцать новых пунктов, из которых первые шесть

отражали основные положения исихазма. Перевод способствовал

распространению идей исихазма на Руси.

XV в. принес на Русь серьезные перемены в политической,

экономической и культурной жизни. К концу века складывается

централизованное государство; в культуре некоторые исследователи

отмечают появление элементов предвозрождения, которые отражали

новые культурные настроения. Как уже отмечалось, именно в XV в. для

переписки книг стали использовать бумагу, значительно удешевившую

производство книг. Через различные переводные сборники на Русь

проникают некоторые идеи и мысли античных авторов и элементы

средневековой науки. Однако культурное развитие Руси очень

сдерживалось отсутствием светских и весьма ограниченным

количеством церковных школ.

Новые настроения эпохи отразились и на тематике переводов.

Светские элементы культуры становятся если не ведущими, то, по

крайней мере, более заметными. Соответственно и в переводах