Семенец О.Е., Панасьев А.Н. История перевода. Перевод в Древнем мире и в Средневековье
Подождите немного. Документ загружается.
161
порождало многочисленные лексические и синтаксические кальки. Надо
думать, что художественная проза переводилась достаточно вольно, как
это было в Кастилии.
Латинско-каталанские словари известны уже с XIV в. Если
передача латинского слова одним каталанским была невозможна, то
латинское слово пояснялось в них словосочетанием.
В конце XIV — начале XV в. Луисом д'Аверсо был написан трактат
«Толмач». К сожалению, мы можем судить о его содержании лишь по
краткому пересказу [293, 73— 74], из которого явствует, что трактат
рассматривал проблемы риторики и грамматики; в него же был включен
словарь рифм. Автор отдает провансальский язык на службу поэзии, а
каталанский — прозе. Почему все-таки трактат носит такое название,
остается неясным; не затрагивались ли в нем проблемы перевода с
провансальского, скажем, на каталанский?
ПОРТУГАЛИЯ
Оформление живого галисийско-португальского языка относят к IX
в. «Живой португальский язык, бытовавший на территории между
реками Доуру и Миньу как совокупность диалектов, нельзя
отождествлять с возникшим на его основе языком трубадуров — формой
литературного языка, приспособленной для куртуазной поэзии, которая в
этой своей ограниченной функции использовалась не только в
галисийско-португальском ареале, но и в Испании и в других романских
странах. Язык галисийско-португальской поэзии, расцвет которой
приходится па XII — начало XIV в., был условным языком с
ограниченной лексикой и синтаксисом, хотя ... в его основе лежит
стилизованная устная речь...» [293, 6]. Формирование португальского
литературного языка длилось на протяжении нескольких столетий,
приблизительно с XII по XVI в. Первые письменные литературные
памятники датируются XIII в., а к XVI в. можно уже говорить о
функционально разветвленном и достаточно богатом португальском
литературном языке с более или менее устоявшейся нормой.
Политическую самостоятельность Португалия обрела в ходе
Реконкисты: в 1139 г. после победы над арабами при Орике граф
Альфонсо Энрикес был провозглашен королем Португалии. После
объединения Испании в конце XVI в. ею предпринимались попытки
присоединить и Португалию. В 1581 г. Португалия была насильно
162
присоединена к Испании и более 80 лет оставалась в составе Испанского
королевства. В 1668 г. Испания была вынуждена вновь признать
независимость Португалии.
Ранние португальские тексты XIII в., дошедшие до нашего
времени, представляют собой образцы галисийско-португальской поэзии
трубадуров, документы и позже — хроники. В трубадурской поэзии XIII
в. мы, однако, обнаруживаем и переводы: так, в одном из поэтических
сборников XIII в., по крайней мере, три лэ тристановского цикла
считаются переводами с французского. В XIV в. переводы (точнее —
переводы, пересказы и переработки) составляют уже большинство среди
произведений португальской художественной прозаической литературы.
Центрами переводческой деятельности в Португалии того времени были
монастыри и королевский двор. С латинского переводились книги по
древней истории в христианском изложении, по истории франкских
Каролингов, прежде всего Карла Великого. Известен перевод «Повести о
Варлааме и Иоасафе». Напомним, что эта повесть восточного
происхождения, в ее основе положена «христианизированная» история
жизни Будды, она была переведена через посредничество персидских и
арабских переводов на многие языки Европы, включая древнерусский. В
двух независимых переводах известно «Видение Кавалера Тундала»,
которое восходит к ирландскому источнику. Переводная религиозная
литература представлена дидактическими, гомилетическими и
агиографическими произведениями. В переводном житии Св. Брандона и
Св. Амару рассказывается, например, легенда о Счастливом Острове,
которая, как считается, стала важным элементом в идеологической
подготовке колониальных завоеваний. В конце XIV в. при короле Жуане
I был сделан перевод некоторых частей Библии — несомненно, с
латинской Вульгаты.
Переводы сыграли важную роль в становлении письменно-
литературного языка. В первую очередь это были переводы с латыни, а
затем — с французского и испанского языков. Среди них надо отметить
романы бретонского цикла, которые были в Португалии первыми
собственно художественными текстами. Прежде всего это «Поиски Св.
Грааля». Это позволяет отметить, что и португальская художественная
литература начиналась в значительной мере с перевода [293, 104].
Некоторые ученые датируют этот перевод даже концом XIII в., хотя
большинство исследователей относят его к началу XIV в. Сторонники
ранних датировок склонны считать, что кастильский вариант «По-
исков Св. Грааля» появился позднее португальского. Они отмечают
163
наличие в тексте перевода довольно большого количества галлицизмов,
которые проникли туда из оригинала. Анализ текста перевода
показывает, что он предназначался для чтения вслух (в нем содержится
множество обращений к слушателю, восклицательных конструкций, его
характеризует певучий ритм и т.д.) [293].
К концу XIV в. относят анонимный дидактический трактат «Сад
супруга», который представляет собой переводной компилятивный
сборник из различных латинских источников. Перевод отражает еще
довольно мучительные поиски португальских эквивалентов латинских
слов и выражений; при этом переводчик делает все возможное, чтобы
«не переносить латинские слова в португальский, а находить им
соответствующую замену» [293, 50]. К рубежу XIV—XV вв. относят еще
несколько переводных дидактических сочинений, в частности «Сад
утешения», которое было переведено либо с испанского, либо с
французского. К этому же периоду восходят переводы некоторых мисти-
ческих сочинений («Жизнь Христа» Людольфа Саксонского), за
которыми последовали уже оригинальные мистические сочинения.
Толчком к развитию португальских хроник послужила мощная
культурная деятельность при дворе кастильского короля Альфонсо X,
где много внимания уделялось составлению исторических хроник,
повествующих о судьбах Испании. Португальский король Диниш I (годы
правления 1279—1325) поощрял переводы испанских хроник, в част-
ности тех, которые составлялись Альфонсо X. Он же приказал перевести
и свод законов, составленный Альфонсо. В XIV в. ряд хроник
составленных в основном, в монастырях по-латыни, был переведен на
португальский язык. Известны и переводы с арабского: в начале XIV в.
Жил Переш перевел хронику мавританского историка X в. Ахмеда аль-
Рази. Этот перевод был позже использован при составлении
португальской хроники.
В XIV в. начинают появляться переводы произведений на такие
специальные темы, как охота (включая ее различные виды —
соколиную, ястребиную и пр.), медицина, ветеринария и т. п. Следует
отметить, что переводная литература в этих областях, особенно в сфере
охоты, развивалась наравне с оригинальной. Португальский бестиарий
«Краткая история животных» был скомпилирован из переводов
различных источников.
XV в. открывает новую эпоху в развитии португальского языка и
перевода в Португалии. Снижается доля переводной религиозной
литературы и возрастает доля светской, в которой уже фигурируют
164
авторы классической античности. И, что особенно знаменательно,
появляются теоретические размышления по поводу перевода. Однако
оригинальной, собственно художественной португальской литературы в
этот период еще мало.
Весомый вклад в развитие португальской культуры вообще и в
развитие перевода в частности внесли принцы крови из королевской
династии Авиша Дон Дуарте (1391 — 1438 гг.) и Дон Педру (1402—1449
гг.); весьма активно участвуют в культурном процессе и короли.
Принцы Дон Дуарте и Дон Педру заказывали переводы,
редактировали их и сами переводили. Очевидно, при непосредственном
участии Дона Педру был переведен на португальский язык трактат
Цицерона «Об обязанностях»—первое сочинение автора классической
античности, переведенное полностью. Исследователи отмечают, что
«перевод сделан с хорошим чувством языка и в то же время он
достаточно точно передает латинский подлинник... Что касается лексики,
то, стремясь романизировать текст, переводчик ... вводит
многочисленные неологизмы. Иногда он просто транспонирует
латинские формы в квазипортугальские... В других случаях переводчик
пытается создавать португальские словосочетания — аналоги латинских
слов или подыскивает им соответствия, уже существующие в родном
языке» [38, 55]. Сравнение с кастильским переводом Цицеронова
трактата показывает, что в португальском переводе зависимость от
латинского синтаксиса ощущается в меньшей степени.
В сочинении «Честный советник» есть интересное высказывание
Дона Дуарте по проблемам языка и перевода. Дон Дуарте говорит, что
можно переводить буквально, что он и делает сам, хотя такой перевод
нравится не всем читателям, многие из которых требуют приближения
языка перевода к нормам португальского языка. Дон Дуарте, таким
образом, весьма четко отличает буквальный перевод от перевода,
который подчиняется законам родного языка. В том же трактате принц
дает конкретные советы по переводу с латыни: «Поскольку многие,
которые грамотны, не умеют хорошо перекладывать с латыни на свой
язык (очевидно, грамотным считался человек, владевший латынью.—
Авт.), первое, что следует сделать, так это хорошо познакомиться с
предложением, которое предстоит переводить, и переложить его
полностью, не изменяя, ничего не прибавляя и не отнимая ничего...» Во-
вторых, не следует «вставлять латинизированные слова», а излагать, по
возможности сообразовываясь с «хорошими обычаями нашей речи».
165
В-третьих, следует употреблять слова, которые, с одной стороны, «были
бы правильные на нашем языке», а с другой — «соответствовали бы
латинским». В-четвертых, следует избегать «слов, которые согласно
нашим обычаям ...считаются неприличными». В-пятых, следует следить
за тем, «чтобы сохранялся ... осмысленный порядок» слов, который
употребляется «в любом другом сочинении», а не только в переводах;
следует писать «ясно», чтобы написанное было понятно и изложено «как
можно более красиво» и как можно более сжато. Полезно при этом
«делить на абзацы и хорошо ставить знаки препинания». Особо хороших
результатов можно достичь, если «один будет сочинять, переводя с
латыни на родной язык, а другой будет писать» [цит. по: 293, 55, 60].
Таким образом, по мнению Дона Дуарте, знание языка
(«грамотность») еще не является достаточным условием для успешного
занятия переводом — требуется еще и знание переводческой техники.
Дуарте настаивает на внимательном вчитывании в текст, ограничивая,
правда, это вчитывание непосредственно тем очередным предложением,
которое подлежит переводу; т. е. переводчик должен искать смысл
высказывания, а не бездумно переносить каждое слово в свой перевод.
Дуарте считает необходимым соблюдение законов переводящего языка
— иначе говоря, его буквализм не распространяется на синтаксическую
организацию текста (хотя ни ему, ни другим переводчикам XV в. не
удавалось избегать синтаксического влияния переводимого текста; в
устном переводе эта проблема стоит достаточно остро и в XX в.).
Заслуживает внимания и призыв Дуарте к поискам адекватности при
передаче лексических значений. Требования избегать «неприличных»
слов и соблюдать пунктуацию (пунктуация и орфография начинают
стабилизироваться лишь с введением книгопечатания) носят уже
характер редактирования, а все вместе имеет весьма четкую
прагматическую ориентацию. Идея же о совместной и одновременной
работе двух переводчиков, один из которых переводит текст вслух, а
другой записывает, была почерпнута из практики переводческой школы
Альфонсо X с той модификацией, что и произносящий вслух, и
записывающий используют один и тот же язык. Дополнительная
коррекция при письменной фиксации была призвана, очевидно,
придавать переводимому тексту большую ясность.
Переводческая продукция принцев династии Авиша и других
переводчиков XV в. включала сочинения по истории, военному делу,
естественным наукам, моралистической философии, ведению
166
домашнего хозяйства. Из этих переводов в широкое употребление
проникло много неологизмов.
Расширение контактов с итальянскими гуманистами привело не
только к распространению новых идей, но и к непосредственному
участию итальянцев в переводах. Так, король Дон Альфонсо V был
учеником Матфея Пизанского, занимался литературной деятельностью.
Он привлек итальянского ученого Дж. Бальдино для перевода на латынь
португальской исторической хроники. Трудно представить, чтобы в те
времена в Португалии не нашлись люди, хорошо знающие латынь, но,
очевидно, престиж итальянских гуманистов как непревзойденных
знатоков лашни и определил мотивы приглашения итальянца. При этом,
однако, не удалось обнаружить упоминаний о переводах с итальянского
языка на португальский. Дж. Тикнор в «Истории испанской литературы»
высказывал мысль, что небольшое количество переводов с итальянского
на испанский в XV в. объясняется близостью языков и широким
распространением знания итальянского языка среди испанских литера-
торов. Вероятно, подобное же объяснение приложимо и к Португалии.
ИТАЛИЯ
Вклад Италии в европейскую и в мировую культуру поистине
огромен. Еще довозрожденческая Италия дала Европе крупнейшего
философа — Фому Аквинского, самого известного путешественника
Марко Поло; на рубеже XIII—XIV вв. Италия дала миру Данте — одного
из величайших, вневременных поэтов, а в период с XIV по XVI в.
влияние итальянского гуманизма распространилось практически на все
европейские страны.
Уже в конце V в. в результате «варварских» вторжений в Италии
основывается Остготское королевство. В VI в. Византия (Восточная
Римская империя) делает попытки отвоевать Италию, но вторжение
германских племен лангобардов окончательно ввергает ее в культурный
хаос. Лангобардское королевство просуществовало до VIII в., когда оно
было завоевано и присоединено к Франкской империи Карла Великого.
Поскольку под владычество Каролингов подпала далеко не вся Италия,
многие ее области, особенно южные, развивались по-своему. В 962 г. не-
мецкий король Оттон I включает Южную и Среднюю Италию в состав
Священной Римской империи германского народа. С XI в. начинается
рост итальянских городов, с которыми и связан невиданный расцвет
167
культуры в более позднее время. Некоторые из обретших
самостоятельность городов сыграли особо важную роль в развитии
культуры. Среди них выделяется центр Тосканы — Флоренция, диалект
которой впоследствии стал литературным языком Италии.
Рассмотрение состояния переводческого дела в Италии в
средневековый период мы начнем с VI в. и завершим концом XIII в. В
XIV в., по мнению большинства исследователей, Италия вступает в
эпоху раннего Возрождения, хотя уже и в XIII в. в итальянской культуре
обнаруживается множество предвозрожденческих черт.
До XII в. переводов на итальянский язык не существовало.
Переводы, хотя их было и немного, выполнялись на латынь в основном с
греческого и французского языков.
Германские нашествия оставили мало следов в итальянском языке,
который вырастал из народной латыни. Этнически германцы составляли
незначительное меньшинство по сравнению с местным населением, и
«итальянец оставался в основе прежним, т. е. таким, каким он сложился
в период Римской империи» [318, 16]. Первые памятники собственно
итальянского языка относят к X в., и, что несколько необычно, по
сравнению с другими новыми европейскими романскими языками это
памятники деловой письменности. Началом IX в. датируют шутливый
стишок, написанный на языке, переходном от вульгарно-латинского к
итальянскому. А пока итальянский язык созревал, а итальянское
языковое сознание дремало, не было и побудительных мотивов для
перевода. Общий культурный уровень первых столетий после крушения
Западной Римской империи катастрофически снизился, и
образованность, как и везде в Европе, едва теплилась в монастырях и в
самом Риме при папском дворе.
В VII в. в лангобардскую Италию прибывают ирландские монахи,
просветительский вклад которых нельзя не учитывать. Колумбан,
Комгал, Кумиан, Дунгал и другие привозят в Италию свои библиотеки, и
в каталоге аббатства Боббио (IX—X вв.) обнаруживаются сочинения
Аристотеля, Демосфена, Цицерона, Горация, Вергилия, Лукреция,
Овидия и Ювенала. Ирландские монахи основывали школы,
переписывали рукописи и, весьма вероятно, занимались переводами на
латынь. Надо думать, что и лангобарды, и другие германцы быстро
обучались латыни; по крайней мере, в исследованной литературе не
упоминалось о проблемах общения завоевателей и латиноязычного ме-
стного населения, а литература лангобардских времен написана только
168
по-латыни. Деятельность Павла Варнефрида Диакона, который создал
«Историю лангобардов», показывает, что перед франкским нашествием
VIII в. образованность в лангобардской Италии постепенно возрож-
далась.
В IX в. в Риме при папском дворе появляется фигура переводчика
Анастасия Библиотекаря. Имя его указывает на, скорее всего, греческое
происхождение, что подтверждается и его владением греческим языком,
столь редким в Средневековье, особенно раннем. Анастасий составил
«всемирную хронику» по греческим источникам, которой пользовались
позднейшие хронисты. Судя по всему, переводческая деятельность
Анастасия была весьма обширной: он переводил византийскую
житийную и историческую литературу на латынь. Наиболее известной
его работой был перевод константинопольских церковных «Актов». Им
был прокомментирован перевод «Ареопагитик», выполненный
Эригепой, который он посчитал малопонятным по причине
буквалистского толкования текста. Выступая противником буквализма,
он сам, однако, признается, что вынужден прибегать к такому же методу
перевода. Одновременно Анастасий восхищается «удивительной
ученостью ирландца, сына варварского народа, происходившего из
отдаленного конца мира, который дерзнул взяться за перевод столь
сложного и темного текста» [60, 162]. Рукопись «Ареопагитик» была
привезена из Константинополя самим Анастасием. Он выполнил своего
рода редакторскую работу, издав наново перевод Эригены, дополнив и
откорректировав его по другим найденным им спискам сочинений
Псевдо-Дионисия. В таком виде перевод «Ареопагитик» оказал
существенное воздействие на философскую мысль Средневековья.
Несколько позже Анастасий снова обращается к Дионисию, на этот раз
он осуществляет перевод сочинения Мефодия Константинопольского
«Мученичество Дионисия Ареопагита». Среди других крупных
переводческих работ Анастасия можно отметить «Хронографию»
Феофана, житие папы Мартина. При рассмотрении переводов Анастасия
оказывается, что он сам грешит буквализмом, калькируя лексику и
синтаксис. Не свободны его переводы и от опущений и ошибок.
Один из переводов Анастасия представляется нам особенно
интересным: речь идет о переводе с греческого языка истории об
обретении мощей Св. Климента, написанной Константином (Кириллом)
из Салоник. Христианская традиция приписывает останки
похороненного у Херсонеса мученика раннехристианских времен папе
169
Клименту, который почитался как третий преемник апостола Петра.
Епископ города Веллетри, который был центром почитания святого,
послал в Рим запрос па перевод истории Константина об обретении
мощей Св. Климента, и Анастасий выслал свой перевод вместе с
переводом «Похвалы Клименту», которая была написана тем же
Константином: «В послании Анастасия упоминается еще одно сочинение
Константина, написанное в связи с открытием мощей Климента — гимн
Клименту, который Анастасий не решился переводить на латинский
язык из-за трудностей передачи его стихотворной формы... По
предположению болгарских исследователей ... фрагменты перевода этого
гимна могут быть обнаружены в славянском тексте службы Св.
Клименту» [250, 118—119].
Перевод заказан Анастасию с конкретной целью: получить более
обширную информацию о почитаемом святом. Исключительно
любопытно, что Анастасий вынужден был отказаться от перевода из-за
большой сложности гимна. Если правы болгарские исследователи, то
славянский переводчик оказался более смелым и перевел гимн Констан-
тина. Правда, тут могло сыграть роль обстоятельство, о котором писал С.
С. Аверинцев: «Надо сказать, что переводить византийский текст на
русский язык—благодарный и радостный труд... историческая судьба
раскрыла его навстречу специфическим для Византии возможностям
сцеплять и сплетать слова. По-английски или по-французски этот же
текст можно только пересказывать, безоглядно жертвуя его словесной
тканью, и даже немецкому переводу дано приблизиться к подлинному
складу эллинского витийства лишь на почтительное расстояние» [6, 9].
Возможно, что сказанное о русском языке в противопоставлении к
английскому, французскому и немецкому можно отнести и к
старославянскому в противопоставлении к латыни IX в.—ведь речь идет
не о классической латыни времен ее расцвета, когда переводились
буквально все произведения греческих авторов, а о варваризованной
латыни, да еще делающей попытку передать такое крайне сложное и
изощренное литературное явление, как византийский гимн. Возможно,
переводчику помешали перевести гимн его собственные буквалистские
установки. К тому же практика перевода стихов стихами по-настоящему
возрождается лишь несколько столетий спустя.
Было бы неоправданным утверждать, что Анастасий был
единственным переводчиком в Италии IX в. К IX в. относят, например,
перевод на латинский язык греческого мартирия, выполненный
монахом Герольдом и посвященный папе Виктору III,— тем не менее
170
его деятельность выглядит изолированно и одиноко.
В XI—XII вв. в культурной жизни Италии происходят
существенные сдвиги. Появляется больше школ, в Болонье основывается
первый в средневековой Европе университет. Характерной чертой
итальянских школ, в отличие от, скажем, школ во Франции, является
четко обозначенная прикладная направленность: «Итальянцы изучали
грамматику и диалектику (т.е. умение вести спор, беседу.— Авт.),
потому что они подходили ближе к пониманию научного латинского
текста; они увлекались медициной и правом; они предпочитали твердую
почву под ногами и живую действительность отвлеченностям, не
имевшим практического значения» [319, 91]. В XII в. становятся
известными переводы естественнонаучных и философских книг
Аристотеля, которые пока приходят в основном из Сицилии. Несмотря
на достаточно интенсивный процесс формирования итальянского языка,
в то время еще нельзя было говорить о создании обильной литературы,
но на юге Италии, прежде всего в Сицилии, возникает самая ранняя
итальянская поэзия.
С конца XII в. итальянская литература подпадает под влияние
французской и провансальской литератур. Это влияние проявилось
прежде всего в невиданном ранее количестве переводов. Переводились
французские рыцарские романы о короле Артуре, рыцарях Круглого
стола, Карле Великом. В итальянских обработках и переделках появ-
ляются истории о Тристане, Ланселоте, Роланде. Но в переводах
доминировала отнюдь не художественная литература. Перед
итальянским обществом XIII в. стала задача популяризировать науку,
распространять полезные знания, использовать культуру прошлого —
как языческую, так и христианскую. Итальянский «вольгаре» стал
языком, полностью оторвавшимся от латыни, знание которой преиму-
щественно было распространено лишь следи клириков: «Героями дня
стали Вергилий, Овидий, Ливий, Цицерон, Аристотель, Платон, Гален,
Юстиниан, Боэтий, Августин и Фома Аквинский. Вольгаре стал
естественным орудием этой культуры. Поэты писали на научные темы в
стихах, прозаики переводили с латинского труды классиков, моралистов,
философов. Это движение, выразившееся в овладении науками и в
освоении античной культуры, длилось много веков и оказало огромное
воздействие на нашу (итальянскую.— Авт.) литературу» [78, 93].
Однако широкое обращение к «классикам» произошло не в XIII в.,
а позже. В XIII в. переводчики особо охотно обращались к этике и
риторике. Был сделан перевод книги Катона «О нравах». Эта книга,
приписывавшаяся в Средневековье Катону и относимая ко II в., в XIII в.
переводилась трижды. Сравнение трех переводов показывает успехи
итальянского языка и мастерства переводчиков. Были переведены