ее вправе назвать настоящей философией, которая действительно является корнем и двигателем
человеческого мышления, а не балластом.
Философия представленная собранием научных "обрезков", является подлинным выродком
человеческого мышления. Такая философия вызывает к себе чувство отвращения. Подобная философия
занимается снижением ценности самой себя и своих возможностей, она выглядит довеском к научным
интерпретациям, второстепенной и незначительной. Философы безнадежно пытаются доказать
практическую полезность философии, вместо того, что бы прямо заявить, что философия, если она
философия, восходит к мистическому познанию, которое не может рассматриваться чисто с позиций
практической пользы, как ее обычно принято понимать.
Мистическое познание это то, что является коренной движущей силой в философском мышлении,
если это действительно глубокое мышление. Мы не можем искоренить истинную философию помесью
научных интерпретаций.
Еще Гегель (1770-1831 г.) пытался доказать, что коренные теории не должны идти на поводу у
совокупности мелких умозаключений.
"Я вижу, как Ньютон и весь сонм физиков после него хватаются за какое-нибудь сложное явление,
упираются в него, как в стену, и начинают взнуздывать клячу с хвоста, если воспользоваться таким
оборотом речи. И при этом часто бывало с ними, что какие ни будь не важные для изначального
состояния вещи обстоятельства- даже если таковыми оказались их неприятности при взнуздывании с
хвоста- они выдают за условия явления и всякими хитростями, выдумками и ложью вдавливают,
просовывают и вгоняют в явление все то, что лежит перед ним и за ним"
Это заявление Гегеля не выступление против научного метода, но попытка призвать к
установлению гармонических отношений между коренными вероятными теориями и совокупностью
мелких суждений. Это призыв к философскому разуму занять подобающее ему центральное место, а не
быть придатком стесненным надуманными предвзятостями. Совокупность мелких логических
построений не может диктовать свои условия коренному более вероятному.
Коренная теория может быть опровергнута только равноценной, но более вероятной коренной
теорией. Этим фактом объясняется, почему философам так трудно избавится от ложных
метафизических представлений в умах человечества. Опровергнуть идею Бога, как метафизического
явления невозможно обычным материализмом. Идею существования Бога, как метафизического
явления, можно только заменить другой более вероятной идеей, идеей существования Бога, как
физического явления.
Борясь с метафизикой, любая философия вплоть до материализма К. Маркса борется не с Богом как
таковым, а его ложной интерпретацией, как метафизического явления.
Подобный материалистический подход, думая, что он уничтожает идею Бога в корне, служит все
той же идее Бога, но избавляет эту идею от неправильной интерпретации.
По сути материализм служит идее Бога, как обычного материального явления, избавляя нас от
иллюзий и ложных интерпретаций. Правда, атеизм, порожденный подобным материалистическим
подходом, готов опровергнуть существование Бога в любых формах, даже в физических, но подобные
"опровержения" являются не попытками выявить наиболее вероятное, а продиктованы чистой
предвзятостью.
Диалектический материализм, увлекшись отрицанием существования самой идеи Бога, забыл, что
Бог может быть совсем другим, совсем не таким, каким его вынуждены были представлять
атеистические религиозные системы осуществляя его отрицание.
По сути атеисты отрицают не Бога, а свое предвзятое представление о нем. Отвергнув идею Бога в
корне и не учтя еще один вероятный вариант его существования, материализм нарисовал картину мира,
начисто забыв о ее вероятности. Атеизм увлекся, отрицанием своей же собственной интерпретации во
что бы то ни было, и не заметил, как подменил одну невероятность другой.
Невероятность интерпретации еще не означает невероятности и самого корня идеи, которая стоит за
этой интерпретацией. Атеистически настроенные философы, объявив о смерти Бога, праздновали
метафизическую победу.
Наверно им даже во сне не могло присниться, что идея Бога может воскреснуть в облике так долго
насаждаемой ими материалистической концепции. То, что считалось умершим, появилось в новом
более вероятном облике.
С позиции слепого атеизма, невозможно объяснить основные физические феномены, которым
атеизм так долго клялся в верности. Можно сказать, атеизм это и есть настоящее предательство
физического мира. Слепой атеизм, отрицающий ради самого отрицания, не менее опасен, чем слепая