Александрова О.А., Жукова Е.Ф. (отв. ред.). Язык и межкультурная коммуникация

Подождите немного. Документ загружается.

201

смысловых проекциях текстов, представляющих собой совокупность диф-

фузных смысловых проекций составляющих его ключевых слов, послед-

ние, интерферируясь, обеспечивают неравномерность и неравнозначность

отдельных участков проекций. Активной обработке подвержены лишь те

сегменты, что пересекаются со смежными по когнитивному, аффективно-

му, перцептивному, вербальному или невербальному параметрам. Следст-

вием таких процессов является вариативность проекций текстов и попол-

нение их новыми смыслами в читательском сознании. Независимо от того,

какая стратегия идентификации незнакомого текста является наиболее

предпочтительной для конкретного реципиента, выделение доминантных

смыслов текста будет основано на личностных предпочтениях читателя,

чем и обусловлено разнообразие проекций поэтического текста.

Литература:

1. А.А. Боронин. Ментальный образ художественного текста: о результатах

психолингвистического эксперимента // Вестник МГОУ. Серия «Русская

филология». – № 2. – 2007. – М.: Изд-во МГОУ. – С.7-13.

2. Белянин В.П. Психолингвистическая типология художественных тек-

стов по эмоционально-смысловой доминанте. Автореф. дис. … докт.

филол. наук. – М., 1992.

3. Гаспаров М.Л. О новом переводе «Ада» Данте, выполненном В.Г. Ма-

ранцманом // Данте Алигьери. Божественная комедия: Ад. Чистилище. Рай

/ Данте Алигьери; [пер. с итал. В. Маранцмана]. – СПб., 2006. – С. 5-8.

4. Гаспаров М.Л. Подстрочник и мера точности // Гаспаров М.Л. О русской

поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики. – М., 2001. – С. 361-372.

5. Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Из-

бранные труды. – М.: Гнозис, 2005.

6. Залевская А.А. Текст и его понимание: Монография. – Тверь: Тверск.

гос. ун-т, 2001.

7. Каминская Э.Е. Слово и текст в динамике смыслового взаимодействия:

Психолингвистическое исследование / НовГУ им. Ярослава Мудрого. –

Новгород, 1998.

8. Корытная М.Л. Роль заголовка и ключевых слов в понимании художест-

венного текста. Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Тверь, 1996.

9. Пищальникова В.А. История и теория психолингвистики. Ч.3. Психопо-

этика. / В.А.Пищальникова. – М.: АСОУ. 2010. 144 с.

10. Рафикова Н.В. Динамика ядра и периферии семантического поля

текста. Автореф. дис. … канд. филол. наук. – Тверь, 1994.

11. Чугунова С.А. Экспериментальное исследование мысленного образа

как медиатора понимания художественного текста // Психолингвистиче-

ские исследования слова и текста. – Тверь, 2001. – С. 117-127.

202

И.С. Алексеева,

Российский государственный педагогический университет,

Санкт-Петербург

МЕСТО ИНТЕРПРЕТАТИВНОЙ ТЕОРИИ В СОВРЕМЕННОЙ

ТЕОРИИ И ПРАКТИКЕ ПЕРЕВОДА

Интерпретативная теория, или теория смыслов, занимает свое значи-

тельное место среди транслатологических теорий, моделирующих процесс

перевода. Она появилась в середине 60-х годов ХХ в. из-под пера француз-

ского практика и педагога Даницы Селескович (Seleskovitch 1968), была

одной из первых теорий, обобщающих опыт устного перевода и абсолютно

первой теорией, затрагивающей те аспекты этой деятельности, которые мы

сегодня называем когнитивными.

Суть проста: не форму, а смысл должен передавать переводчик при

переводе. В своей модели последовательного перевода Селескович исхо-

дит из того, что в ходе смыслового анализа ИТ переводчик его д е в е р б а

л и з и р у е т , то есть отвлекается от языковых средств выражения, а затем

производит операцию над идеями, прошедшими стадию понимания и р е в

е р б а л и з и р у е т их языковыми знаками ПЯ.

Селескович считает, что наиболее надежное понимание обеспечива-

ется именно в устном переводе, где нет времени сосредоточиться на язы-

ковых знаках. В 1960-е годы, когда первые шаги теории перевода опира-

лись исключительно на письменный перевод, концепция Селескович вы-

глядела провокативно. Но суть ее была не так уж нова. Достаточно вспом-

нить нашумевшую теорию «реалистического перевода», принадлежавшую

советскому переводчику Ивану Кашкину, который предлагал отказаться от

«буржуазного формализма» лингвистики, которая мешает видеть содержа-

ние и идейную направленность текста, вникнуть в текст, не обращая вни-

мания на особенности формы, закрыть книгу и написать свою.

Вспомним вообще о дискуссиях 1950-х в той же Франции (Ж.Мунен

- Э.Кари) – и мы поймем, что взгляды Селескович – естественное продол-

жение взглядов 1950-х. Кстати, сама М.Ледерер с одобрением говорит в

своей работе 1994 г (Lederer 1994: 43) о «точке зрения, которая восходит к

З.Фрейду: переводчик должен, прежде всего, ознакомиться с оригиналом,

затем отложить его в сторону и осуществить перевод без обращения к ис-

ходному тексту».

Свое продолжение теория Селескович нашла в трудах ее последова-

тельницы Марианны Ледерер, которая распространила их на синхронный

перевод и разработала более детально этапы (Lederer 1981), которые, по ее

мнению, включают 8 операций. М.Ледерер различает лингвистический пе-

ревод, опирающийся на кратковременную (лингвистическую) память и

когнитивный перевод, опорой которого служит когнитивная память, нака-

203

пливающая семантические смыслы (долговременная память). Когнитивная

память формируется с опорой на предшествующее знание, для накаплива-

ния которого необходим опыт решения сложных когнитивных задач. От-

сюда делается вывод о необходимости тренинга их решения в обучении.

Какое же место заняла эта теория среди других?

Помимо новизны ее предмета, о которой уже было сказано, она не-

сла новизну научно-парадигматическую: интерпретативная теория являла

собой попытку отказаться от статического рассмотрения непродуктивной

уже связки ЯЗЫК (СИСТЕМА) - ПЕРЕВОД, и именно в этом смысле от-

вергала лингвистику и предлагала перейти к речевому процессу, что было

безусловным шагом вперед в то время. На этом пути интерпретативная

теория оказалась прямой предшественницей формировавшейся тогда гер-

меневтики перевода.

Однако уже первые критики этой теории, и среди них В.Н. Комисса-

ров, указывали на ее теоретическую ограниченность. Знаменательны с этой

точки зрения слова Комиссарова: «Интерпретативная ТП базируется на пси-

хологических концепциях, гипертрофирующих роль интуитивно-

непосредственного в речи» (Комиссаров 1999: 42). И действительно, наша

коммуникативная способность базируется не только на когнитивно-

концептуальном, но и на формально-языковом опыте. А запечатлевается этот

опыт в текстовом разнообразии, в выработанныхкультурным опытом типах

текста и их конвенциях, а также в интертекстуальном богатстве культуры.

Иными словами, интерпретативная теория возникла в то время, когда

не существовало еще теории текста, в частности, текстовой типологии. Со-

ответственно, не использует она и достижения коммуникативной лингвис-

тики, в частности, понятие коммуникативного задания высказывания и

текста, игнорируя те случаи, когда смысл не важен вообще, а важна ком-

муникативная функция (например, перевод коммуникативных формул).

И когда сегодня в научный обиход включается книга, излагающая

основы теории конца 1950-х- – 60-х гг (русский перевод: 2007), разумеется,

можно говорить о ее историческом значении, но никак нельзя считать ее

современной. Вспомним аналогичный случай: запоздалое включение в

русскоязычный научный контекст книги Дж.Кэтфорда «Лингвистическая

теория перевода» (2000).

Что же смущает нас сегодня прежде всего?

1. Борьба с идентификацией языка и речи:

«Некоторые критики интерпретативной теории перевода… считают,

что адекватный перевод текста – это передача языковых значений слов, из

которых он состоит.» (Ледерер 2007: 16)

Но так давно уже никто не считает; среди современных теоретиков

перевода нет ни одного, кто бы утверждал, что переводятся значения слов,

и вообще – что переводятся языки. И окончательную точку в дискуссии

поставила теория текста в 1980-90-е гг.

204

2. Трактовка понятия «интерпретация»:

«Понимание текста при переводе означает его интерпретацию (то

есть вычленение его смысла». (Там же: 16) «Смысл не вычленяется по-

этапно. Это мгновенный ментальный акт» (Там же: 24) «

Однако с 1960-х гг. понятие «интерпретация» существенно измени-

лось. Появилось целое направление, которое можно назвать теорией ин-

терпретации текста. Напомню, что в те же годы в СССР появилась теория

«Смысл-Текст», где интерпретация понимается как двунаправленный ин-

струмент, а описание процесса интерпретации текста может быть получено

на основе описания процесса построения текста.

Привлечем также мнение И.В. Арнольд, которая настаивает на «ва-

риативности интерпретации», отмечая, что «эта вариативность сдерживает-

ся объективными компонентами текста и тезаурусом читателя. Чем богаче

тезаурус, тем глубже и точнее понимание». И.В. Арнольд пишет также о

принципиальной диалогичности понимания текста. Дальнейшие коррек-

тивы в понятие интерпретации внесли герменевтика текста и теория интер-

текстуальности, которые приводят нас к представлению о множественности,

многоуровневости, многокодовости (Арнольд) смысла текста, что отменяет

прежнее представление о «мгновенности» вычленения смысла.

3. Трактовка понятия «смысл»:

В этой трактовке современную лингвистику больше всего не устраи-

вает ее догматичность, отменяющая саму возможность доказательства.

Проследим за ходом мысли М.Ледерер:

«Исследователи критикуют расплывчатость понятия «смысл текста»,

так как оно не сводимо к языковым значениям (это, якобы ведет к искаже-

нию смысла высказывания). Действительно, неопытный переводчик может

по незнанию или по ошибке неверно понять смысл текста. Однако это

нельзя считать аргументом против обоснованности понятия «смысл тек-

ста». Кроме того, нельзя смешивать смысл с авторским намерением, а ин-

терпретацию текста с толкованием его смысла (???).» (Там же: 23) «Смысл

является субъективным только для автора. Для переводчика он является

объективным» (Там же: 101). Эти утверждения, постулирующие термин

«смысл» и никак его не объясняющие, подкрепляются столь же прескрип-

тивным высказыванием Д.Селескович: «Если письменный переводчик бу-

дет по-своему истолковывать смысл переводимого текста, или синхронист

будет увлекаться герменевтикой, они недопустимым образом превысят

свои полномочия» (Seleskovitch 1968: 23)

На базе интерпретативной теории Селескович и Ледерер создали ме-

тодику обучения переводу, которая отражена в целом ряде их учебников.

Сутью этой методики является обучение передаче смысла путем его интер-

претации, которая включает девербализацию и ревербализацию. Попытаем-

ся определить ее место в современной методике обучения переводчиков.

205

Умение интерпретировать текст, то есть кратко резюмировать его на

языке перевода, определять ключевые моменты смысла – необходимый

компонент его полноценного восприятия как при устном, так и при пись-

менном переводе. Навык свободного, не связанного языковой формой вы-

ражения смысла активизирует вариативность речевого материала; сама

возможность вариаций придает начинающему переводчику уверенность в

себе, что очень важно для формирования профессионально ориентирован-

ной устной речи переводчика.

При обучении письменному переводу это важно прежде всего при

освоении текстов с элементами сюжетики: публицистика, мемуаристика,

литературные тексты. Именно на них нацелен тот вариант предпереводче-

ского анализа, который предлагает в методике письменного перевода

М.Ледерер: «вычленять основное содержание, главную мысль, учитывая

личность автора, адресат, широкий контекст, обстоятельства написания

текста, его направленность» (Ледерер 2007: 145). После этого на этапе пе-

реформулирования предлагается перефразировать идеи текста (Там же).

Если говорить о типах текста в устном переводе, то навык интерпре-

тации смысла важен прежде всего для текстов с открытой структурой, та-

ких, как диалоги, интервью и переговоры, а также опять-таки для текстов с

элементами микросюжетики (публичные речи, новости).

Вместе с тем, во всех названных случаях одной только интерпрета-

тивной методики для освоения навыков профессионального перевода не-

достаточно. Дело в том, что целый ряд компонентов ИТ не нуждается в де-

вербализации и переносится в ПТ путем так называемого т р а н с к о д и р

о в а н и я (пользуясь терминологией, которую предлагает Сильвия Кали-

на), т.е. передачи на поверхностном уровне текста или слова: имена собст-

венные, числа, перечислительный ряд и т.д. . (Kalina 2005: 333); добавим:

термины, конвенциональные формулы и структуры (приветствия и проща-

ния, формулы запрета, многочисленные конвенциональные формулировки

в договорных, технических и судебных текстах .

И еще одно примечание: применение интерпретативной теории, или

теории смыслов невозможно сегодня без соответствующего предваритель-

ного коммуникативного анализа, поскольку структура понимания без него

невозможна, причем касается это как устных, так и письменных текстов.

На сегодня мы не имеем права толковать смысл, если мы не уточнили си-

туацию перевода, не знаем, для кого текст предназначен и какова прагма-

тическая цель перевода.

Сложные отношения с интерпретативной теорией имеет также пере-

дача интертекстуализмов (эксплицитных и скрытых цитат), как и вообще

решение проблемы вторичных текстов в переводе.

Наконец, вспомним о том, что если мы хотим обучать переводу как

стратегии профессиональной деятельности, то интерпретация текста ока-

жется лишь одним из частных этапных действий в любом виде перевода. В

206

качестве иллюстрации к сказанному упомянем стандарты устного и пись-

менного перевода в международных организациях. Да, содержание текста

и его нюансы переводчику ООН нужно понимать досконально. Но потом

согласно принятым стандартам он должен создать почти буквалистский

текст, с тем, чтобы его можно было легко перевести на любой из 6 офици-

альных языков ООН, почти пословно совпадающий с подлинником, полу-

чающим равную с ним правовую силу. Аналогично строится МИДовский

перевод – никакое перефразирование здесь недопустимо.

Высказанные соображения приводят нас к следующим выводам:

Интерпретативная теория – новый этап в становлении наших пред-

ставлений о переводе, но она не представляет собой исчерпывающей мо-

дели этого феномена.

Интерпретативная теория является базой лишь для одного из сегмен-

тов современной комплексной методики обучения переводу.

Литература:

1. Ледерер М. Актуальные аспекты переводческой деятельности в свете

интерпретативной теории перевода. СПб., 2007.

2. Комиссаров В.Н. Общая теория перевода. М., 1999.

3. Seleskovitch D. L‘interprete dans les conferences internationales. Problemes

de language et de la communication. Lettres Modernes. Paris, 1968.

4. Lederer M. La traduction simultanee - Experience et theorie. Lettres mod-

ernes. Paris, 1981.

5. Lederer M. La traduction aujourd‘hui. Le modele interpretative. Paris, 1994.

6. Kalina S. Kognitive Verarbeitungsprozesse. - In: Handbuch Translation.

Tübingen: Stauffenburg, 2005.

Г.М. Барковский

Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого,

Великий Новгород

ПЕРЕВОД АНГЛИЙСКИХ ОБРАЗОВАНИЙ С КОМПОНЕНТОМ

HALF- НА РУССКИЙ ЯЗЫК

Английские глагольные образования с компонентом half- по основ-

ным характеристикам эквивалентны русским сложным глаголам с компо-

нентом полу-. Как английские образования типа to half sit, так и соответст-

вующие русские сложные глаголы с полу- обладают значением неполноты

действия. По данным Большого Оксфордского словаря half имеет значения

―to the extent or amount of half. Hence loosely: In part, partially; to a certain ex-

tent, in some degree.‖ В качестве примеров с такими значениями составители

словаря приводят глаголы to half sleep, to half read, to half suspect(OED). В

справочнике по английскому словообразованию основным значением мор-

207

фемы half-, которую авторы книги считают префиксом, является значение

―almost happening or partly true.‖ Словами с данным значением выступают

глаголы to half-smile, to half-listen, to half-realize(CCE:66). Half- также имеет

эмоционально-усилительное значение ―очень, ужасно‖ (БАРС), но в данной

статье это значение не рассматривается.

В Толковом словаре русского языка для сложных глаголов типа по-

лулежать, полуспать также приводятся значения, которые указывают на

неполноту действия ― не совсем, не до конца, почти‘‘ (ТС).

Отметим, что в Большом англо-русском словаре в качестве одного из

значений half- указано полу- (БАРС).

Если переводчик стремится к максимальной близости перевода к ори-

гиналу, к большей общности содержания оригинала и перевода, то жела-

тельна высокая степень параллелизма структурной организации текста и со-

отнесенности лексического состава оригинала и перевода (Паршин 2000).

Естественно ожидать, что при такой ситуации английские лексиче-

ские единицы с half- могут и должны переводиться с помощью русских

глаголов с компонентом полу-, так, например, переводятся многие англий-

ские глаголы простой морфологической структуры в своих основных зна-

чениях. Так, глагол to smile обычно переводится на русский язык глаголом

улыбаться:

He smiled mirthlessly. ‗Ain't been in town long, have you?‘(ChC:402).

- Давно не были в городе? – невесело улыбнулся хозяин (ЧД:/166).

She smiled politely. ‗I might just happen to be working for you,‘ I

said(ChC:438).

Хозяйка вежливо улыбнулась. – Я мог бы работать на вас(ЧД:196).

Переводы образований с half-, однако, свидетельствуют о тенденции

в другом направлении. Когда английские глаголы модифицируются компо-

нентом half-, они, как правило, не переводятся русскими глаголами с полу-.

Обследование художественных текстов, переведенных с английского на

русский язык, объемом 4553 страницы (указан подсчет текстов на русском

языке) выявило 86 случаев употребления образований с компонентом half-.

Обнаружено лишь три случая использования русских сложных гла-

голов с полу- для передачи значений английских образований с half-, т.е.

количество примеров перевода исследуемых единиц с half- составляет чуть

более 3 процентов от общего количества выявленных переводов. Таким

способом переведены 2 образования с half-: to half turn и to half lift:

He half turned to the typing woman in the corner. ‗Millie.‘ She swung

around from the typewriter to a shorthand notebook. ‗Name's Philip Marlowe,‘

Beifus said. ‗With an 'e' on the end, if you're fussy. License number?‘(ChC:508)

- Милли – Бейфус полуповернулся к машинистке, сидевшей в углу.

Милли перестала печатать и пошла за блокнотом. – Филипп Марлоу с «у‖

на конце. Номер лицензии? (ЧД:255)

208

В остальных 83 случаях (около 97 %) использованы другие способы

перевода, например, антонимический перевод, калькирование, описатель-

ный перевод. Типичным способом является перевод модифицирующего

компонента близким по значению русским наречием:

He seems perplexed respecting three or four; can‘t remember where he

left them; looks up and down the street, as half expecting to see them astray;

suddenly pricks up his ears and remembers all about it(D:233 ).

Ее как будто взяли сомнения насчет трех-четырех овец – не может

понять, куда они подевались; она оглядывает улицу, словно ждет, не объя-

вятся ли беглянки, и вдруг настораживает уши и вспоминает все (Д:231).

Одной из причин такой переводческой практики может быть та, что

многие исследуемые глагольные образования с half- не регистрируются

словарями. Аналогичная ситуация наблюдается в сфере русских сложных

глаголов с компонентом полу-. В Толковом словаре русского языка под ре-

дакцией Д.Н.Ушакова имеется примечание о том, что в словаре приводятся

только наиболее употребительные глаголы типа полулежать, полупотух-

нуть, т.к. подобные сложные слова ― легко образуются и вполне понятны‖

(Ушаков 1939).

Таким образом, глагольные единицы этого типа следует считать потен-

циальными словами (о потенциальных словах см., например, Ханпира 1966:

153 – 166; Земская 1973:217 – 226). Другой причиной может быть отсутствие

соответствующего сложного глагола с компонентом полу- в русском языке.

Источники и их условные обозначения:

1. БАРС – Большой англо-русский словарь. – М.,1972. т.I.

2. Д – Диккенс Ч. Холодный дом. – М.,1955.

3. ТС – Толковый словарь русского языка /Под ред. Д.Н. Ушакова. – М., 1939.

4. ЧД – Чандлер Р. Долгое прощание: Романы. – Пер. С англ. – М., 1992.

5. CCE – Collins COBUILD English Guides – 2: Word Formation. – L., 1994.

6. ChC – Chandler R. The Chandler collection. - L., 1983. v. I.

7. D – Dickens Ch. Bleak House . - M., 1957.

8. OED – The Oxford English Dictionary. – Oxford, 1933. v. I – XIII.

Литература:

1. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование. – М.,

1973.

2. Паршин А.Н. Теория и практика перевода. – М., 2001.

3. Ханпира Э. Об окказиональном слове и окказиональном словообра-

зовании // Развитие словообразования современного русского языка. – М.,

1966. – С. 153 – 166.

209

Ю.С. Беленкова

Московский государственный областной университет, Москва

ПРОБЛЕМА ИЗМЕНЕНИЯ СТАТУСА РЕАЛИИ В

ХРОНОЛОГИЧЕСКОМ ПЕРЕВОДЕ

(НА МАТЕРИАЛЕ ПАМФЛЕТОВ ДЖ. СВИФТА)

В современном переводоведении проблема перевода текста, дистан-

цированного во времени, разрабатывалась в трудах А.В. Федорова, В.С.

Виноградова, В.Н. Комиссарова, И. Левого, Г.О. Винокура, Л.Л. Нелюби-

на, Г.Т. Хухуни и И.И. Валуйцевой, А. Андрес, Л. Лейтона и др.

Придерживаясь точки зрения Г.Т. Хухуни и И.И. Валуйцевой, мы

считаем целесообразным различать диахронический и хронологический

перевод. Термин «диахронический перевод» предлагается использовать

для обозначения случаев, когда текст передается с прежнего состояния то-

го или иного языка (т.е. предшествующего исторического периода – на-

пример, с древне- или среднеанглийского) на какой-либо другой язык, со-

временный исходному языку на момент перевода (например, современный

русский). Критерием в данном случае будет выступать история самого ИЯ.

Когда же речь идет о переводе текстов, созданных в более или менее отда-

ленный от момента осуществления межъязыковой передачи период, одна-

ко идет учет лингвокультурных факторов, здесь более уместным представ-

ляется термин «хронологический перевод» (Хухуни, Валуйцева 2005: 276).

Таким образом, если мы говорим о памфлетах Дж. Свифта, создан-

ных в первую половину XVIII века, и их переводах на русский язык, вы-

полненных в середине XX века, то целесообразнее использовать термин

«хронологический перевод».

Учет лингвокультурного и временного критерия при выполнении

хронологического перевода ставит перед переводчиком задачу выявления,

правильного понимания и адекватной передачи реалий, встречающихся в

тексте оригинала. Реалии – это «слова (и словосочетания), называющие

объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и истори-

ческого развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями

национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют

точных соответствий (эквивалентов) в других языках, а, следовательно, не

поддаются переводу «на общем основании», требуя особого подхода»

(Влахов, Флорин 2009: 49).

Правильное понимание содержания реалии во многом обусловлено

тем, является ли она современной или исторической. С.И. Влаховым и С.П.

Флориным была предложена классификация реалий на основе фактора вре-

мени в зависимости от 1) времени и предмета, 2) времени и места и 3) путей

проникновения и освоений (чужых) реалий (Влахов, Флорин 2009: 64).

210

Болгарскими теоретиками перевода было доказано положение о том,

что статус реалии не всегда является постоянным качеством слова. Неко-

торые термины по той или иной причине, обычно связанной с изменением

референта, постепенно отходят в область истории, превращаясь в своего

рода исторические реалии. Обратный процесс также связан с референтом:

для наименования какого-либо современного явления обращаются к ста-

рой реалии, которая таким образом, становится названием нового референ-

та, иногда утрачивая, а иногда и сохраняя связь с прежним.

Рассмотрим примеры изменения статуса реалии в зависимости от

времени на материале текстов памфлетов Дж. Свифта и их переводов на

русский язык, выполненных переводчиками Б.Б. Томашевским и В.Д. Ме-

тальниковой в 1955 году.

Now, I doubt not but this villainous ‘squire has the impudence to assert

that these are entirely strangers to him … (Swift 1856: 256).

И я не сомневаюсь, что у этого мерзкого эсквайра Бикерстаффа

хватит наглости утверждать, что он не имеет никакого понятия о всех

этих людях … (Свифт 1955: 54).

Первоначально в Англии раннего средневековья титулом эсквайра

(англ. esquire, от лат. scutarius – щитоносец) награждался оруженосец ры-

царя, затем держатель рыцарского феода, не имевший рыцарского досто-

инства. В позднее средневековье и новое время – это почетный дворянский

титул, который сначала носили все те, кто, не будучи пэрами или рыцаря-

ми, пользовались правом иметь свой герб, т.е. весь обширный класс анг-

лийского дворянства. Лица низших классов могли получать этот титул

только посредством особых королевских грамот. Этот титул передавался

по наследству. Теперь в Англии титул эсквайра дают все государственные

должности, начиная от мирового судьи, степень доктора и звание барри-

стера (поверенного при высших судах). В настоящее время это также ти-

тул, с которым обращаются ко всем образованным и принадлежащим к хо-

рошему обществу лицам в Англии, используя его в письменной форме

вежливого обращения.

He said that many gentlemen of this kingdom, having of late destroyed

their deer, he conceived that the want of venison might be well supplied by the

bodies of young lads and maidens, not exceeding 14 years of age nor under 12…

(Swift 1856: 100-101).

Он сказал, что многие джентльмены нашего королевства за по-

следнее время уничтожили во время охоты почти всех своих оленей, и он

полагает, что недостаток оленины можно было бы прекрасно возмес-

тить мясом подростков, мальчиков и девочек, не старше четырнадцати

и не моложе двенадцати лет … (Свифт 1955: 159).

Изначально слово gentleman означало мужчину благородного проис-

хождения, дворянина. Позже так стали называть хорошо воспитанного и

порядочного человека.