Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке

Подождите немного. Документ загружается.

Церковь покровительствует купцам, способствуя тем самым

искоренению предубеждения против них в среде праздного фео-

дального класса. Аристократия, главным принципом поведения

считавшая публичное расточение богатства, а щедрость, проявляе-

мую таким образом, как высшую добродетель, презирала купечес-

кую расчетливость и бережливость, как и нажитые накопитель-

ством и бесчестно полученными прибылями их богатства. Церковь,

обрушивая проклятья на алчных ростовщиков и богачей, в то же

время оправдывала существование купечества и торговли как об-

щественно полезное, необходимое для функционирования целого.

Купеческие дела, учили проповедники, — точно такое же занятие,

предопределенное Творцом, как и призвание земледельца, монаха,

воина.

«Честная торговля» — тот идеал, который начинает усиленно

пропагандировать церковь с XIII в. Богатства и собственность не

предосудительны, если приобретены честным трудом и использу-

ются для благих дел, таких как благотворительность, поддержка

сирых и убогих — «Христовых бедняков». Имущество также вве-

рено Богом владельцу, проповедовал в богатых торговых городах

Южной Германии францисканец Бертольд Регенсбургский, как и

его персона, время и должность, и он также является лишь

управителем своего богатства и должен будет дать отчет за его

употребление. Придерживаясь смысла средневекового христианст-

ва, церковные проповедники в городах, тем не менее, подобно

Бертольду Регенсбургскому, смещали акценты. Земные труды и

материальные интересы находили в их речах «теологическое обо-

снование, получали высшую санкцию, возводились в ранг выпол-

нения божественных предначертаний». Это имело большое зна-

чение для формирования городского самосознания и его инди-

видуализации: «Человеческая личность, которая начинала себя

осознавать, принимала себя самое, свое общественное и профес-

сиональное призвание, свою собственность и свое время за дары

Бога, «таланты» (по терминологии Бертольда), кои надлежало

возвратить Творцу сохраненными и даже по возможности преум-

ноженными»

Церковные идеологи соответствующим образом трансформиру-

ют «трехфункциональную» модель социальной структуры сред-

невекового общества. Так, Бертольд Регенсбургский выделяет,

наряду с традиционной вертикальной иерархией трех высших

«разрядов» (священники во главе с папой, монахи и «мирские

судьи», император, короли, герцоги, графы и все светские госпо-

да), еще шесть разрядов, которые, как бы «рядоположены» и

представляют мир городской, не включенный в иерархические

269

связи высших феодальных сословий. Это — «все те, кто изготовляет

одежду и обувь» (первый разряд); «ювелиры, монетчики, кузнецы,

плотники, каменщики» (второй разряд); третий разряд — купцы:

«они привозят товары из одного королевства в другое, плавают по

морю, одно доставляют из Венгрии, другое из Франции»; четвер-

тый разряд — «продавцы пищи и питья, снабжающие население

необходимыми припасами», пятый разряд — крестьяне; шестой —

лекари.

Таким, многоликим сословно и профессионально, видели город

доминиканские и францисканские проповедники, монахи нищен-

ствующих орденов, ставившие своей целью пробиться к сознанию

каждого горожанина, направляя его. Появившиеся в начале XIII в.

нищенствующие ордена, душой которых стали доминиканцы и

францисканцы (минориты) — новое воинство церкви и совершен-

но новый тип монашества, идеалом его был монах-проповедник.

Они быстро отодвинули на второй план как традиционное мона-

шество — клюнийцев и бенедиктинцев «старого устава», — тесно

связанное с сеньориальной аристократией, ведущее жизнь празд-

ную, так и обновленные в ходе XII в. их формы (цистерциан-

цы, кармелиты, премонстранты и др.), проповедовавшие аскетизм

быта, уединение в сельской глуши, ручной труд и земледельческие

занятия

Нищенствующие ордена — новый церковный институт, родив-

шийся из стремления церкви адаптировать еретические течения,

выдвигавшие своим идеалом смирение и абсолютную бедность

раннехристианских общин, обратив их активность вместе с тем на

городскую среду. Они порывают с прежней монастырской тради-

цией, создавая свои обители, дома—кувенты не в сельском уеди-

нении, но в многолюдных городах, включаясь в хозяйственную

жизнь города и «предпочитая монастырским кафедрам кафедры

университетские»: знаменитые профессора Парижского универси-

тета Фома Аквинский и Бонавентура были один доминиканцем,

второй — францисканцем.

Кувенты нищенствующих орденов были связаны не с традици-

онными приходами, но с городом в целом — «с его общиной и

его коллективной идентичностью»

. Исследовавший эту проблему

Ж. Jle Гофф отмечает, что уже с XII в. руководители нищенству-

ющих орденов не только обладали городским сознанием, но и

ориентировались в своей политике на обоснование в городах. Глава

ордена доминиканцев Гумберт Романский в одном из своих по-

сланий (середина XIII в.) аргументировал предпочтительность

проповеди в городах тем, что в них более многочисленное населе-

ние и более развращенные нравы; именно путем проповеди в

270

городах, утверждал он, можно достичь наилучших результатов и в

деревне, ибо деревня подражает городу

Карта францисканских

и домениканских кувентов XIII—XIV вв. — это по существу карта

городской сети христианского мира. Наличие их в агломерации —

один из критериев, считает Ле Гофф, ее городского характера,

что, в частности, особенно выразительно в Провансе, где

имеется исключительная по полноте документация. Эту мысль

Ле Гоффа подтверждает и исследование венгерского ученого

Э. Фюгеди, посвященное процессу урбанизации в Венгерском

королевстве XIII—XIV вв. Список доминиканских и францискан-

ских монастырей здесь к началу ХГѴ в. практически совпадает со

списком новых торговых городов

В ходе XIII в. кувенты нищенствующих орденов, по мере роста

их морального авторитета среди горожан и своих богатств, скла-

дывавшихся не в последнюю очередь благодаря пожертвованиям

и дарениям, перемещаются из предместий и пригородов внутрь

городских стен. Нищенствующие ордена становятся обладателями

огромных материальных ценностей, входя тем самым в проти-

воречие с принципами бедности, которые они пропагандировали.

В бюргерских завещательных актах с XIII—ХГѴ вв., наряду с

легатами кувентам нищенствующих орденов, присутствуют в боль-

шом количестве пожертвования и другим новым религиозным

институтам, непосредственно связанным с городской жизнью,

духовными устремлениями и потребностями горожан. Речь идет

о религиозных братствах, госпитальных, благотворительных, соз-

данных при церквях приходских и монастырских, дававших при-

ют убогим и сирым, больным, паломникам — «беднякам Христо-

вым».

...Средневековью присуще своеобразное представление о бедности и

нищенстве. В соответствии с христианской традицией бедность осмысли-

валась как состояние, угодное Богу (отсюда выражение: «Христовы бед-

няки»), а сами бедные — как избранники Божьи, которые принебрегли

земными благами ради благ небесных. Средневековые моралисты, восхва-

ляя бедность, обычно осуждали не богатства, но алчность как один из

безусловных смертных грехов. Бедность

богатство нередко трактовались

как взаимодополняющие понятия: богатые — «казначеи бедняков», —

раздавая избытки имущества нищим, тем самым служат «самому Христу».

Наряду с этим возникали течения, представители которых требовали

полного отказа от богатства и собственности как условия спасения ду-

ши — это еретики (типа вальденсов) и упоминавшиеся уже нищенствую-

щие ордена доминиканцев

францисканцев. Христианское учение

том,

что милостыня способствует спасению души дарителя (особенно милос-

тыня, творимая через церковь), чрезвычайно способствовала (наряду с

271

социальными факторами) развитию нищенства; нищие становились не-

обходимой категорией средневекового социального устройства: они кор-

мились при дворах королей и баронов, соборах и монастырях. Бедность

считали естественным и неизбежным злом, подобно стихийным бедстви-

ям, и никто не задумывался о мерах для ее ликвидации. Напротив, нищих

по своему пестовали, включая милостыню, угощение, лечение или умы-

вание нищих в ритуал королевских и церковных празднеств. При этом в

центре внимания находились не сами обездоленные, а скорее податели

благ: бедняки,

по

выражению французского историка. М. Молла, служили

не более, чем предлогом для подвига милосердия. В «Житии святой

Маргариты», королевы Шотландской (конец XI в.), подробно изображены

подобные ритуальные процедуры:

мытье ею

ног шестерым нищим, заранее

подготовленным ее слугами, кормление сирот, обслуживание ею пригла-

шенных во дворец бедняков. Пшцу давали строго определенному числу

бедняков (обычно двенадцать или двадцать четыре), а не всем нуждаю-

щимся... Но если до XIII в. бедность воспринималась преимущественно

как проблема моральная и религиозная, то постепенно ее начинают

ощущать как тревожную болезнь, как угрозу существующему устройству.

К XIV в. бедняки образовывают уже широкую беспокойную массу и

постепенно понятие «бедность» сливается и перекрывается новым поня-

тием «низшие слои»

Наряду с религиозными братствами клириков широкое распро-

странение получают религиозные братства мирян, объединявших-

ся по собственной инициативе с благочестивой целью праведного

образа жизни и заботы о спасении души. Эта моральная проблема,

центральная для средневекового сознания, особенно остро вос-

принималась в городской среде, где определяющую роль играли

товаро-денежные отношения и предпринимательские операции с

целью извлечения прибыли — стремление, вызывавшее острую

критику церкви, как ведущее к «неправедной наживе». Порождае-

мый этой критикой «конфликт сознания» толкал наиболее актив-

ную в хозяйственном отношении часть городского населения к

практике интенсивного благочестия, одной из форм которой и

являлись религиозные братства. Члены братств практиковали со-

вместные чтения молитв, процессии, торжественные поминовения

усопшие братьев и сестер, трапезы в дни церковных праздников.

Забота о нищих, раздача милостыни беднякам, как и молитвы с

просьбами о заступничестве Богу и святым, должны были, как

полагали члены братств, снискать им расположение Всевышнего

и сократить время их мучений в Чистилище. Наряду с професси-

онально нейтральными, были распространены также и религиоз-

ные братства ремесленников определенной специальности, как,

например, в Штральзунде, исследованном И. Шильдхауэром, —

272

братства бочаров при церкви св. Катарины, мореходов при храме

сВ. Николая, скорняков при церкви св. Иоанна и др. Братства

имели свои алтари и капеллы в церквах, где они служили мессы

своим святым покровителям и заупокойные по усопшим членам

братства; делали постоянные пожертвования на украшение храма,

на связанные с его перестройкой и ремонтом строительные работы,

на воск для свечей, для благотворительных целей и т.д. Своего

апогея деятельность братств, в частности в городах ганзейского

региона, достигает на исходе ХГѴ в. и в XV столетии. В Гамбурге,

Как показывает И. Шильдхауер, их число перевалило за 100, в

Любеке — за 70; их было свыше 30 в Штральзунде, 15 — в Ростоке.

Особенно часты в завещательных актах этих городов братства,

связанные с церквами доминиканцев и францисканцев.

Внедрение церкви в городскую среду происходит и посредст-

вом старинной сети приходов. Французские урбанисты отмечают

стремительное возрастание числа приходов в городах со второй

половины XII в. В XIII в. оно достигает своего максимума, оста-

вавшегося неизменным вплоть до революции конца XVIII в. Ос-

новная масса новых приходов располагалась на периферии город-

ского пространства, в предместьях и городах. Система приходов

использовалась и городскими властями в административно-фис-

кальных целях.

Высшим образным выражением адаптации церкви к городской

среде, ее духовным потребностям, умонастроению, материально-

технологическим возможностям, наконец, является готический

собор. В отличие от романских религиозных построек и цистерци-

анских церквей, ориентированных на ограниченное число избран-

ных и уединенные места, готические соборы XIII—XIV вв. стре-

мились впустить в себя, приобщая к слову Божьему, новое насе-

ление городов. Их распространение приходится на пик демогра-

фического взрыва в средневековом обществе и притока в города

масс иммигрантов из ближней и дальной округи.

Но величественная устремленность ввысь форм готического

храма отвечала и эстетическим представлениям эпохи, «первым

критерием красоты для которой является грандиозность разме-

ров»

Стремление превзойти в этом соборы других городов порой

приводило к трагедии, как это имело место, например, в 1284 г. в

Бовези, где под тяжестью хоров в 48 м высотой рухнул стрельчатый

свод.

Готический собор — собор городской. Он является таковым и

по своей иконографии, отражающей дух городской культуры,

стремление ее интеллектуалов соединить и уравновесить жизнь

Деятельную и созерцательную, и по тем производственным прин-

273

ципам, которым следовали при его возведении: предприниматель-}

екая активность, разделение труда, использование наемных рабо-J

чих рук. Связь его с городом, нищенствующими орденами вопло-

щена оформлением и организацией интерьера. Патрициат городов

І,

богатое купечество поддерживали строительство собора своими'

пожертвованиями, завещательными распоряжениями и они при-

сутствуют на витражах, которые приносят в дар собору, о них

говорят и капеллы, возводимые ими в честь своего святого патрона

в церковных нефах.

Экономическая функция: ее отражение в топографии, со-

оружениях, коммунальных зданиях. Ратуша. Рынок. Следующая по

мощи, важнейшая для города функция, структурировавшая его

внутреннее пространство, — функция экономическая. На первых

порах она еще не столько выражена в зданиях и сооружениях,

сколько топографически. Это рынки, улицы, заселенные ремес-

ленниками и торговцами, купечеством, мельницы. Купеческие

кварталы, как правило, располагались у ворот и мостов, а подчас

и на самих мостах. С ними соседствовали дома ремесленников.

Такое расселение вначале осуществлялось стихийно, позже стано-

вится заметным вмешательство властей: удаление из центров го-

родов к городской стене, а иногда и за ее пределы из санитарных

соображений мясных рядов и боен, кожевенных мастерских, куз-

нецов, котельщиков и людей других профессий из-за производи-

мого ими шума. В 1398 г. в Сиене властями было внесено пред-

ложение следить за тем, чтобы представители отдельных ремесел

селились только в специально отведенных местах.

К экономической функции относилось использование и кон-

троль за городской гидросистемой. Важность воды для города

возрастала по мере развития ремесел, особенно тех, которые как у

суконщиков, красильщиков, кожевников, бочаров, были связаны

с большим ее потреблением. Характерно, что городские укрепле-

ния часто строились с таким расчетом, чтобы охватить важнейшие

источники воды. Протоки, ручьи, каналы внутри города заботливо

использовались горожанами. В 1355 г. во французском городе Труа

разгорелся конфликт, разбиравшийся самим королем, между жи-

телями квартала «малые кожевники» и братьями-доминиканцами,

которые хотели включить в пределы сада своего аббатства улицу,

открывавшую жителям квартала доступ к Сене.

Важную роль в водоснабжении городов играли фонтаны. Они

были частными, располагавшимися, как и колодцы, за домами

(нередко, как показывают раскопки, рядом с клоаками), и обще-

ственными. Последние сооружали на площадях, порой неподале-

274

gy от церкви; отсюда разбирали воду для домохозяйств. Во многих

уродах Италии, Франции, Германии, особенно в позднее Средне-

вековье, они превратились в важнейший декоративный элемент

оформления города и излюбленное место встреч и времяпревож-

дения горожан. Но средневековые города знали уже и водопровод.

В Любеке он известен с 1272 г. Вода по трубам подавалась из

Вакенитце (но в 60 м от того места, где мясники сбрасывали

в воду отходы!). Водопроводные трубы до начала Нового времени

делали из дерева; стыки рано стали делать из металла, но — из

свинца, об опасных свойствах которого узнали лишь в Новое

время. В Равенсбурге воду для городского водопровода, имевшего

ответвления в дома, собирали в специальные башни (квелленхой-

зер), воздвигавшиеся над источником. Для отвода сточных вод

прорывали канавы и каналы, вода для которых подавалась из

расположенных вблизи речек (как это было, например, в Тюбин-

гене). Крытые водостоки были редки и имелись лишь в немногих

крупных городах.

С водной системой городов связано и сооружение мельниц —

этих «средневековых заводов западной экономики»

Они распо-

лагались либо вне городских стен, на реках, окружавших город (как

это было в Регенсбурге), порой прямо на городских рвах —

«мельничные рвы» (как в XIII в. в некоторых городах Эльзасса).

В небольшом французском городе Альби мельницы были соору-

жены на протоках р. Тарна. Их использовали суконщики, кожев-

ники, владельцы мастерских по производству бумаги. Н. Игунэ-

Надаль описывает мельницы Перигё в ХГѴ в. Их в этом городе

было много: выше и ниже по течению Исле. Некоторые имели

укрепления, как например, мельницы аббатства Сен-Фрон. Слу-

чалось, что мельницы препятствовали судоходству. На этой почве

часто возникали конфликты между горожанами и аббатства-

ми, так же как и с жителями ближних городов. Мельницы часто

-^оружали и на мостах, как например, в Париже. Эти мосты с их

мельницами, вращающимися жерновами и сооруженными по-

верх вычурными домами — один из самых живописных элемен-

тов городского пейзажа. В 1182—1183 гг. французский король

Филипп Август пожаловал своему стольничему Бодуэну «арку на

Большом Мосту» для сооружения там дома поверх мельницы

тамплиеров.

По мере укрепления городской самостоятельности, роста купе-

ческих богатств, ремесел и политического влияния бюргерства в

городах появляются новые общественные здания, символизирую-

щие этот процесс: крытые торговые ряды, рынки (фр. halle, нем.

Kaufhaus), где городские власти осуществляли контроль за мерами

275

веса и длины, качеством монеты, т.е. за ремесленным производств |

вом и торговлей, коммунальные дома, предвестники ратуш и сами**

ратуши (нередко сочетавшиеся с торговыми рядами), цеховые

помещения, городские продовольственные склады (соляные, хлеб-'

ные), арсеналы, школы, госпитали, тюрьма. На индивидуальном

уровне об экономико-политической мощи бюргерства свидетель-

ствовали дома-крепости городского патрициата.

Коммунальные дома, как и ратуши, появляются в средневеко-

вых городах относительно поздно (с XIII, чаще второй его поло-

вины, — ХГѴ в.), и были они не во всех городах. В большом

торговом городе-порте Бордо муниципальные власти — консулат

и юрада (суд) собирались в церкви. В бастидах власти часто

проводили свои заседания в специально предназначенных для

этого верхних помещениях халле. Так было в JIa Реоле, Гренаде,

Виллереале, Дамазене и др. В сукнодельческом Генте еще в конце

XII в. городской совет заседал на свежем воздухе перед церковью

св. Жана. В Мюльхаузене (Тюрингия) ратуша появилась в 1301 г.,

в Страссбурге (Эльзас) в 1342 г., Франкфурт-на-Майне (Гессен)

обрел ее в XV в., отстроив из двух коммунальных домов.

В «основанных» городах ратуша, как правило, находилась в

центре города, на главной рыночной площади, соседствуя с рядами

или домом коммунальных собраний. В спонтанно выросших горо-

дах месторасположение ратуши могло определяться различными

соображениями, в том числе и политическими, как, например, в

Мюльхаузене, где ратхауз, как символ объединения Верхнего и

Нижнего города и совместно одержанной победы над сеньором,

был воздвигнут на месте прежней границы, разделявшей оба

города.

Первые ратхаузы немецких городов не отличались сильно внеш-

не от бюргерских домов. Внушительность и представительность —

характерная черта в основном городских ратуш позднего Средне-

вековья и «постсредневекового» периода. Но во всех случаях сам

факт возведения ее свидетельство победоносного завершения оп-

ределенного этапа в борьбе города за свою независимость. Жители

немецкого Вормса, восставшие против своего сеньора—епископа,

рассказывает городская хроника, приобрели большой каменный

дом, перестроили его так, что он стал «самым лучшим» в городе,

и стали там проводить свои собрания, которые раньше происхо-

дили на епископском подворье или на площади перед собором. Но

жителям Вормса не повезло. В очередном столкновении с еписко-

пом, которого на этот раз поддержал император, они потерпели

поражение, и по его повелению должны были разрушить свой

дом, на сооружение которого ушло больше десяти лет. В 1462 г.

276

такая же судьба постигла ратхауз в Майнце, разрушенный по

приказу сеньора города архиепископа Майнцского. Вольный

город Аахен ознаменовал свой политический триумф переносом в

первой половине ХГѴ в. места заседаний своего совета из комму-

нального дома, сооруженного в 1267 г., в приобретенный городом

бывший императорский дворец Каролингов на рыночной площа-

ди, который был перестроен в связи со своим новым предназна-

чением.

В большинстве своем ранние ратхаузы были одного классичес-

кого для того времени образца. Построенное из камня или кирпича

готическое здание ратхауза имело обычно в нижнем этаже склад

или арсенал. В нижнем же этаже, украшенном по фасаду аркада-

ми, располагались часто торговые помещения для купцов и ремес-

ленников. Здесь осуществлялась торговля ценными сортами тка-

ней, ювелирными изделиями, а также контроль за качеством

ремесленной продукции и продовольственными товарами, зерном

в том числе; все это делалось под непосредственным наблюдени-

ем властей. Здесь же хранились инструменты для измерения дли-

ны и ширины тканей, гири для взвешивания зерна. Об этой

функции ратуш свидетельствовали изображенные на их фасаде

часто общественные весы, или, как это имело место, например, в

немецком Регенсбурге, прикрепленные у входа в ратхауз эталоны

длины, принятые в этом городе. Надпись над ними гласила:

«городской шаг», «городской локоть», «городская клафтер (са-

жень)».

Средневековье исчисляло длину посредством элементов чело-

веческого тела: «шаг» — это длина стопы, «локоть» — нижняя часть

руки до локтя, «клафтер» — маховая длина раскинутых рук. При-

близительность этого «антропологического» метода счета, свойст-

венного аграрному обществу, плохо согласовывалась с требова-

нием точности товарно-денежного городского хозяйства, и город

пытался как-то нормировать, сделать по возможности более точ-

ными традиционные меры веса, длины и объема, приспособив

их к своим нуждам. Унификация системы мер и контроль за

соблюдением принятых их эталонов горожанами и крестьянским

населением округи в своих деловых операциях — одно из первых

установлений обретших автономию городских общин и одна из

важнейших функций городских властей и цеховых старшин. Изо-

бражения позорного столба с цепями и наручниками на фасаде

здания ратуши предупреждали, что никому не позволено нарушать

предписания, что здесь вершится правосудие и наказание ожидает

бесчестного купца, как и должника или нарушителя покоя горо-

жан. Для этого в ратуше имелась и темница.

277

В верхних помещениях ратуши размещались парадный зал и рдц

меньших помещений для заседаний, городского секретаря, для тех,

кто занимался финансами. Стены, потолки, оконные проемы

парадной залы украшались живописью на античные и библейские

сюжеты, символизировавшие справедливое правосудие, а также

сценами Страшного Суда. Они должны были напоминать членам

совета об их долге «судить справедливо и во имя Божие». На дверях

и скамьях вырезались нравоучительные изречения. Те, которые

правят городом, — было написано при входе в зал заседаний совета

города Эммериха, — должны соблюдать присягу, не допускать

нарушения свободы, общественных денег не расточать.

В большом зале ратуши проходили заседания совета, здесь

принимали высочайших особ — императоров, князей, давали

присягу. Здесь же устраивались торжественные праздничные тра-

пезы и танцевальные вечера, на которых могли присутствовать

лишь патрицианские и ратманские фамилии, обозначенные в

специальном, утвержденном советом списке. Со временем в неко-

торых городах для этих целей стали строить отдельные здания.

Таков Гюрцених в Кёльне, где в 1474 г. городской совет устроил

бал в честь императора Максимилиана и его сына. Это было

сделано по просьбе самого императора, пожелавшего увидеть

кёльнских красавиц, сообщает хронист.

В ратуше хранились городские грамоты о «свободах», привиле-

гиях, отвоеванных горожанами, казна и печать, реликварий, на

которых присягали члены рата и судьи. Реликвии составляли,

наряду с ценной утварью и мебелью, сокровищницу магистрата,

которая в тяжелых для города ситуациях нередко использовалась

как источник дополнительных средств.

Ратуша — политический центр города. Эту ее функцию, как и

политические притязания городской общины, призвана была под-

черкнуть символика изобразительных и скульптурных украшений

на фасаде ее здания. Так, многие немецкого города, стремившиеся

обрести статус имперского или вольного города, украшали фаса-

ды своих ратхаузов в ХГѴ в. фигурами императора или курфюрстов,

демонстрируя этим не реальную ситуацию, но свои политические

цели. Таким символом вожделенной свободы и готовности бороть-

ся до полной победы в Бремене служила статуя рыцаря Роланда,

установленная у портала ратуши. Сподвижник, согласно преда-

нию, Карла Великого (фигура его также присутствует на фасаде

ратуши вместе с курфюрстом Майнцским и св. патроном архи-

епископства Петром) Роланд должен был подтвердить древние

свободы, якобы, пожалованные городу императором, но попран-

ные архиепископом. В 1366 г. люди архиепископа сожгли дере-

278