Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке

Подождите немного. Документ загружается.

ригелей этого направления изучения истории в отечественной

науке

История культуры в ее традиционном понимании, как это

хорошо известно, ориентирована в целом на изучение исключи-

тельно «высших» достижений мировой культуры. Ее предмет —

великие мыслители, художники, музыканты, шедевры искусства,

выдающиеся философские и эстетические теории и т.п. Правомер-

ность такого подхода к изучению культуры сама по себе сомнений

не вызывает, пишет А.Я. Гуревич. Важно, однако, отдавать себе

отчет в его ограниченности, недостаточности. Принимая же его

безоговорочно, мы соглашаемся с тем, что культура творится

немногими и является достоянием лишь части общества, тогда как

остальная его часть — «серая масса» — как бы выводится за скобки

и пребывает «вне культуры». Более того, при абсолютизации такого

понимания культуры возникает непреодолимый разрыв между

духовными свершениями человека, его общественным сознанием

и его социальной жизнью. Во всяком случае, взаимосвязи между

этими сферами человеческого существования проследить практи-

чески невозможно. «Их можно только примыслить», исходя из

общих соображений типа «детерминированности» надстроечных

явлений базисными процессами или «теории трех уровней» (эко-

номика—социальность—культура). Новый подход к изучению

культуры ориентирован на преодоление этого разрыва. В основе

его лежит представление о культуре как системе ментальных (про-

являющихся не осознанно) и социально-психологических уста-

новок человеческого поведения, присущих каждому обществу,

специфических для данного общества и данной эпохи и являю-

щихся достоянием каждого человека, к данному обществу (куль-

туре) принадлежащего. В этом смысле, можно было бы сказать,

пользуясь формулировкой А.Я. Гуревича, что культура — это

«выражение способности человека придавать смысл своим дейст-

виям». Эта «способность» проявляется и в области художественно-

го творчества, и в любом поступке любого человека в повседнев-

ной жизни, также как и в высших формах интеллектуальной

деятельности. Вся социальная практика человека пронизана куль-

турными представлениями и навыками, которые придают ей спе-

цифическую окраску и во многом определяют. В этом смысле —

«нет человека вне культуры».

Подход к культуре как к системе общественного сознания и

адекватных ей форм социального поведения воспринят историка-

ми от культурантропологии, равно как и метод изучения ее,

фиксирующий внимание на человеке в группе, в обществе, во всех

сферах его жизнедеятельности. Отсюда и название этого направ-

ления историко-культурных исследований — «историческая ан4

тропология». Культурологическое исследование такого типа есть

вместе с тем и социальное исследование, поскольку оно исходит

из того, что равно невозможно понять ни культуру вне ее социаль-

ного контекста, ни само общество, «абстрагируясь от культуры

как органического аспекта его функционирования». «Соответст-

венно, изучение социальной истории надлежит понимать как

«глобальную», всеобъемлющую стратегию, направленную на рас-

крытие и объективных и субъективных предпосылок историческо-

го движения. Предмет изучения ориентированного таким обра-

зом культурологического исследования — «не памятники культу-

ры и материальной жизни», взятые сами по себе, не «дух време-

ни», не логические понятия, сконструированные философами,

социологами и политэкономами..., но общественный человек и

общество, понимаемое как сверхсложная организация людей...»

«Мировосприятие и культурная традиция, религия и психология,

пишет А.Я. Гуревич, — суть та среда, в которой выплавляются

человеческие реакции на внешние стимулы, не говоря уже о том,

что широкий пласт поступков вообще диктуется сложившимися

идеалами и культурными моделями, а не материальными интере-

сами». Речь идет, таким образом, как подчеркивает ученый, не о

психологизации истории, а о понимании того, что любые факто-

ры исторического движения становятся его действенными пружи-

нами, реальными причинами, когда они пропущены через мен-

тальность людей и трансформированы ею. Поэтому человек с его

внутренним миром, в свою очередь исторически и культурно

обусловленным, не может не стоять в центре исторического иссле-

дования.

Историко-антропологический подход позволяет освободиться

от мистификации истории, по-новому взглянуть на природу зако-

номерности, структуры, которые не возвышаются над человеком

и обществом, но складываются в процессе живой и конкретной

общественной практики людей. Именно в этом смысле «люди —

творцы своей истории».

Введение «антропологического» измерения в историческое ис-

следование привело к расширению границ предмета исторической

науки, к освоению ею новых «территорий» (история женщин,

детства, семьи, отношений родства), нетрадиционных проблем

(рождаемость, смертность, миграции и т.п.) и соответственно

новых методов анализа.

Социокультурные исследования ориентируются на соответст-

вующие методики разных дисциплин, своими путями идущих к

решению той же задачи — постижения «языка культуры». Это —

историческая поэтика, вскрывающая формы и методы художест-

венного осмысления действительности и их изменения в ходе

истории; семиотика, которая исследует знаковые системы, прису-

щие данной цивилизации; этнопсихология, изучающая традиции

видения мира в определенных человеческих общностях; культуро-

логия, «которая стремится завязать активный диалог с людьми

других культур, расшифровать их логику, специфику их культур-

ного самосознания и присущие этому сознанию противоречия»;

историческая демография, особенно то направление, которое ис-

следует демографические представления и демографическое пове-

дение, и, наконец, история ментальностей. Российские историки-

медиевисты следуют той ее ветви, которая ставит целью постиже-

ние «способов социального поведения людей, продиктованных их

мыслительными и эмоциональными установками» и которая опи-

рается в своей исследовательской практике на все вышеназванные

направления, аккумулируя их конкретно-исторические достиже-

ния. На Западе она представлена работами Ж. Ле Гоффа, Ж. Дюби,

Н. Дэвис, А. Борста, К. Гинзбурга и многими другими.

Перечисленные исследовательские подходы и направления на

практике тесно переплетаются, переходя один в другой, их нелег-

ко разграничить. Но все они ориентированы на одну и ту же

«сверхзадачу» постижения неповторимого облика, специфики

культуры, в условиях которой формируются определенные типы

личностей, и создания «стереоскопической» картины историчес-

кого прошлого.

Такое — историко-антропологическое — понимание истории и

смысла «ремесла» историка превращает историю из иллюстрации

неотвратимого действия «универсальных закономерностей» в ис-

торию с «человеческим лицом», в науку, необходимую для нор-

мального функционирования общественной жизни и отвечающую

потребностям общества в самопознании.

Сегодня Новая социальная история испытывает известные

трудности. С одной стороны, это неизбежные в развитии науки

крайности и «издержки» роста, «встроенные дефекты», по выра-

жению Л. Стоуна, социальных и культурологических исследова-

ний истории, ставшие очевидными к началу 80-х годов. Это —

переоценка возможностей количественного метода; пренебреже-

ние изучением государственной власти и политики как процесса;

следование рационалистической модели при оценке массового

поведения и народной культуры; недооценка роли события и

личности в истории, значения случайности, случая; спад в послед-

ние десятилетия интереса к исследованию материальных факто-

ров и социально-экономических структур и т.д. Но, другой

стороны, это трудности, связанные с перегруппировкой сил перед

необходимостью решения новых задач.

Важнейшей из них является постепенное смещение фокуса

исследовательского внимания с социальной истории культуры на

культурную историю и выработка соответствующих методик. Речь

идет об уяснении того, каким образом культурная практика людей,

социально-психологические и ментальные представления индиви-

дов, групп, классов о социуме, праве, обычаях, труде, богатстве,

отношении к смерти, жизни и т.п., оказывая воздействие на

общество, моделирует социально-политические отношения, орга-

низацию материальной жизни и повседневности, социокультур-

ную систему в целом. На первый план выходит изучение «микро-

истории» отдельного человека и групп, но в ее взаимосвязи с

«макропроцессами» — реконструкцией политики, общественного

устройства, экономики, законов морали как факторов, в свою

очередь воздействующих на мысли и формы поведения людей.

Одним из пробелов в изучении европейской истории, необхо-

димость восполнения которого ощущается сегодня очень остро,

является также исследование «среднего класса», «среднего зве-

на» — бюргерства и буржуазии и таким образом истории города.

Включение российских историков в мировое сообщество уче-

ных, их приобщение к передовым методикам современных исто-

рических исследований, в частности, в области медиевистики,

пришлось в целом именно на этот период трудностей, критики и

пересмотра исследовательской стратегии и научного инструмента-

рия. Но для того, чтобы понимать перспективы, важно иметь

представление и об уже пройденном современной наукой пути, о

том конкретно-историческом пространстве, открытие и освоение

которого собственно и делает возможной постановку новых задач

и прежде всего важнейшей из них — разработку путей для решения

задачи историко-культурного синтеза.

Именно этим руководствовался автор, стремясь раскрыть ста-

новление и реализацию нового, нетрадиционного видения истории

и подходов к ее изучению на материалах одной из важнейших

областей исторического знания — так называемой медиевистичес-

кой урбанистики.

Эта книга — о средневековом европейском городе в историо-

графии и в истории. Речь в ней пойдет о тех принципиальных

изменениях, которые претерпели познавательные основы урбанис-

тики во второй половине нынешнего столетия, о движении иссле-

довательской мысли, о методологии и методиках современных

социально-исторических и культурологических исследований ев-

ропейского города. Одновременно — это также книга о новом

образе городской истории доиндустриальной Европы, как важней-

шем итоге новых исследований.

Важность рассмотрения состояния современной исторической

науки, ориентированной на познание прошлого в единстве его

культурных и социальных процессов именно на материале иссле-

дований, посвященных европейскому городу, определяется рядом

причин. Прежде всего, той ключевой ролью, которую играет город

как пространственная, хозяйственная, социокультурная среда оби-

тания, как одна из основных форм общественного существования

человека в цивилизационных процессах и всемирно-историческом

развитии в целом.

История города начинается задолго до Средневековья. Переход

к городской цивилизации — один из решающих поворотных

пунктов всемирно-исторического развития, осуществился в VII

тысячелетии до н.э. в Восточном Средиземноморье и в первые

века н.э. достиг Рейна.

Город

—

феномен исторический: его социокультурное содержание

и его функции гіе оставались неизменными, равно как и формы

урбанизма и пространственный ареал урбанизации, изменявшиеся

по мере смены исторических эпох и цивилизаций. Город не только

менялся сам в ходе цивилизационных процессов, но и воздействовал

на динамику их движения. Именно в силу этой его природы и роли

в развитии цивилизаций проблема города выступает как одна из

фундаментальных проблем науки и прежде всего — исторической.

Исследования в этой области так или иначе сопряжены с рассмотре-

нием актуальных задач исторического познания в целом.

С этой точки зрения, аналитическое обобщение представлений

современной науки о специфике и природе городского развития в

Средневековье и на пороге Нового времени приобретает принци-

пиальное значение для уяснения социально-культурного механиз-

ма движения мировой истории на одном из ее ключевых этапов,

связанных с формированием европейской цивилизации — ее хо-

зяйственных, социальных, культурных, политических основ, реги-

онального своеобразия, ее этнокультурного облика, наконец. Во

всех этих процессах роль города неоспорима. Задача современной

науки состоит в конкретно-историческом раскрытии этой роли, ее

осмыслении и выработке для этого адэкватных подходов.

Обращение к современной урбанистике, однако, представляет

особый интерес и с другой точки зрения. Дело в том, что средне-

вековый город является одной из важнейших традиционных об-

ластей исследования в мировой исторической науке. Проблема

города родилась на рубеже XVIII—XIX столетий одновременно с

политическим возвышением и утверждением буржуазии, форми-

рованием ее государственности и идеологии. Она заняла в евро-

пейской историографии одно из центральных мест в полном

согласии с буржуазно-либеральными мифами этой историогра-

фии — о прогрессе как однолинейном, поступательном развитии

с буржуазным обществом в качестве его апофеоза, о средневеко-

вом бюргерстве как борце с феодализмом и прообразе класса

буржуазии, унаследовавшей, в свою очередь, его доблести. Сред-

невековый город и средневековое бюргерство, таким образом,

оказывались как бы у истоков буржуазной эпохи европейской

истории. Это обстоятельство предопределило неиссякаемый ин-

терес традиционной историографии к истории города средних

веков и начала прединдустриальной эпохи, как и политико-право-

вую направленность этого интереса, на многие десятилетия. Каж-

дая генерация исследователей во всеоружии своих концепций и

своего видения истории снова и снова обращалась к урбанисти-

ческой тематике, подвергая пересмотру казалось бы незыблемые

положения.

С этой точки зрения медиевистическая урбанистика, ее темати-

ка, источниковый материал являют собой поистине гигантское

опытное поле, на котором уже второе столетие пересматривается

и совершенствуется арсенал познавательных средств и приемов

исторической науки. Тем более важным представляется исследо-

вание ее состояния именно в наше время, когда мировая наука все

более решительно порывает с эпистемологическим багажом, унас-

ледованным от прошлого столетия, когда со все возрастающей

силой заявляет о себе как на Западе, так и на Востоке движение

за радикальный пересмотр основ познания исторического прошло-

го, представлений об исследовательском поле исторической науки

и ее инструментарии.

Изучение средневекового города — неотъемлемая составная

часть современной медиевистики. Все те принципиальные, мето-

дологические изменения, которые имели место на протяжении XX

столетия, не обошли стороной урбанистику. Более того, самим

своим становлением как социально-исторической дисциплины

она во многом обязана этим изменениям в исследовательском

мышлении, восходящим х началу века («прививка» к истории

социологии, экономической истории). Во второй половине XX в.

и особенно с начала 70-х годов городская история Средневековья

становится одной из важнейших областей, где развернулась отра-

ботка новых методов структурно-системного анализа, историко-

демографических, культурно-антропологических исследований, к

которым обратились медиевисты. Именно в этом методологичес-

ком контексте развертывается сегодня пересмотр одной из ключе-

вых проблем урбанистики (и исторической науки в целом) — о

природе города, его месте в структуре европейского общества

эпохи феодализма — начала Нового времени. Город и урбаниза-

ционные процессы в доиндустриальной Европе — эта тема зани-

мает сегодня одно из центральных мест в мировой исторической

науке.

Обращение к новым методам анализа, в частности, социокуль-

турного, принципиальное изменение в целом источниковедческой

базы исследований города имеет следствием открытие мощного

пласта конкретно-исторической действительности — неизвестной

прежде городской истории средневековой Европы, в том числе

городского развития в Центральной Европе и славянских странах,

реконструкция которого в так называемый «до- и раннелокацион-

ный» периоды стала возможной благодаря развитию и успехам

археологии Средневековья.

Вместе с тем, новые подходы и направления изучения истории

европейского города, накопленный современной наукой локаль-

ный материал, также как и возможности, которые открываются

для более глубокого понимания сущности как самого городского

феномена в средневековой Европе, так и современной ему соци-

ально-экономической и социально-культурной системы в целом,

не стали еще предметом специального критического осмысления

и обобщения ни в зарубежной, ни в отечественной науке. Данная

работа — первый опыт в этом направлении.

Изложение в книге развертывается как бы на двух уровнях. С

одной стороны, задача заключается в том, чтобы дать целостную

картину характера перемен, переживаемых этой исторической дис-

циплиной и исторической наукой в целом сегодня: о ее иссле-

довательском инструментарии, открытиях и перспективах, основ

ных направлениях и новых тенденциях изучения средневекового

города, а с другой — акцентировать внимание на малоразработан -

ных и дискуссионных вопросах и темах истории европейского

города. При этом автор не ограничивается описаниями и конста-

тациями (в известной мере необходимыми и неизбежными в рабо-

те историко-методологического жанра). Анализ массового мате-

риала конкретно-исторических исследований, выполненный на

сопоставимой, новой методико-методологической основе, по-

зволяет сформулировать собственное понимание ключевых проб-

лем, касающихся природы средневекового города и его ранней

истории, принципов типологизации, специфики и форм средне-

вековой урбанизации, ее изменения во времени и пространстве,

особенностей семейных институтов и ценностных ориентаций

в урбанизированной среде европейского средневекового об-

щества.

В этой связи важно также подчеркнуть, что книга эта — не

историографическое исследование в общепринятом смысле. Автор

не ставит целью дать исчерпывающий компендиум существующих

работ по истории европейского средневекового города.

Систематизируя и анализируя результаты локально -региональ-

ных исследований по городской истории, вводя в рассмотрение

отдельные работы, посвященные общим вопросам европейского

средневекового города, я стремлюсь не только обратить внимание

на те возможности, которые открываются благодаря новому мате-

риалу для адекватного понимания сущности городского феномена

и средневековой общественной системы в целом. Не менее важ-

ным мне представляется также раскрыть теоретико-методические

основы современной медиевистики в их становлении, как резуль-

тат длительного поступательного процесса изменения исследова-

тельского мышления, смены парадигм и научных представлений.

Реконструировать, а точнее, — «промаркировать» поступательную

линию движения исторической науки, отмечая наряду с измене-

нием исследовательского мышления и моменты, обеспечивающие

«взаимосцепленность» и взаимообусловленность сменяющих друг

друга этапов движения научной мысли и исследовательских гене-

раций — это культурологическая постановка вопроса. Она тем

более важна, что отвечает магистральной тенденции самой исто-

рической науки сегодня. Одной из примечательных черт наиболее

динамичных ее течений, в частности, «Школы Анналов», является

как раз присущее ей хорошо отрефлекгированное сознание своей

укорененности в мировом историографическом процессе. Это на-

ходит выражение в стремлении к реконструкции историографичес-

ких «истоков», концепций и методов конкретно-исторического

познания, разрабатываемых сегодня в русле Новой исторической

науки, или Новой социальной истории, как ее также часто назы-

вают.

Особое внимание в книге уделяется поэтому анализу тех работ

и таких научных направлений, в которых наиболее полно и пос-

ледовательно заявляет о себе именно поступательная динамика

исследовательской мысли. Не претендуя на исчерпывающее опи-

сание состояния урбанистики в тот или иной конкретный период,

такой подход позволяет зато рассказать о том, какой она «надеется

стать» в дальнейшем своем развитии. При таком ракурсе наблю-

дения особенно рельефно проступает ускользающая обычно орга-

ническая «взаимообусловленность» исследовательских генераций,

отдельных работ, направлений. Сменяя друг друга, отказываясь

от общих, генерализирующих теоретических построений предше-

ственников, предложенных ими оценок и решений тех или иных

конкретно-исторических проблем, каждое новое поколение иссле-

дователей вместе с тем так или иначе отталкивается от уже достиг-

нутого, вбирает и развивает далее то, что в свое время было лишь

обозначено или высказано в виде гипотез, оставленных современ-

никами без внимания, но в иной социокультурной ситуации новой

исторической эпохи, иной системы мышления и представлений

вдруг обретает смысл и значение эпистемологического «прозре-

ния».

Именно эта сторона и особенность движения исследователь-

ской мысли привлекает прежде всего внимание автора. Ибо понять

и адекватно оценить процессы, происходящие сегодня в медие-

вистической урбанистике, вряд ли возможно, не уяснив природы

и характера перемен, стремительно осуществлявшихся в этой об-

ласти исторической науки с конца 60-х годов. Этим ракурсом

наблюдения определяется и принцип отбора и метод анализа

урбанистических исследований, как и в целом — структура книги

и ее хронологические рамки. С точки зрения ключевых проблем

городской истории, привлекающих сегодня внимание историков-

урбанистов и автора, содержание ее охватывает период от конца

раннего Средневековья до начала Нового времени. Что же касается

анализа историографического процесса как такового, то в центре

внимания в данном случае находится широкий круг специальных

урбанистических исследований, начиная с рубежа XIX и нынеш-

него столетия, включающий историографический материал 20—

30-х годов и послевоенных десятилетий, также как и отдельные

работы 70—90-х годов.

В книге анализируются материалы преимущественно зарубеж-

ных исследований истории европейского города в средние века и

раннее Новое время. Это работы немецких, французских, итальян-

ских медиевистов, польских и чешских историков-урбанистов и

археологов, касающиеся как общих, так и конкретно-исторических

проблем городского развития в Европе; публикации материалов

международных конференций и симпозиумов по проблемам горо-

да. Привлекаются также при рассмотрении отдельных вопросов

собственно городские документы, в частности, завещательные и

нормативные акты.

Вместе с тем, в книге имеется специальный раздел, посвящен-

ный отечественной научной мысли в области урбанистики. Исходя

из общей постановки проблемы работы в целом, автор акцентирует

здесь внимание лишь на некоторых именах (Н.П. Отгокар) и

направлениях (историко-археологическое изучение древнерусско-

го города), которые, на его взгляд, ярко демонстрируют как о&

щности черт западного и восточноевропейского средневековой

урбанизма, так и единство магистральной тенденции научноіх

поиска в области исторических исследований*.

В книге пять очерков. Посвященные разным аспектам изучения

города и его истории они достаточно автономны. Вместе с тем;

очерки связаны единством концепции историографического ана-

лиза и подхода к интерпретации конкретно-исторического матеі

риала. В центре внимания первых двух очерков — становление

современной урбанистики как дисциплины Новой социальной

истории, ее исследовательский инструментарий, ее методологичес-

кие обретения и перспективы развития. Третий очерк посвящен

анализу двух новых тем, важных для понимания социокультурной

природы средневекового города и городского развития в доин-j

дустриальной Европе — это семья и структуры родства; малые

города, как специфическая форма средневековой урбанизации J

Четвертый и пятый очерки вводят в культурное пространство!

средневекового города; здесь рассматриваются особенности урба-j

низма в средние века, характеризуются основные компонент^

средневековой и прежде всего городской культуры, некоторые!

аспекты истории повседневности. Если в предыдущих очерка^

автор стремится ввести читателя в исследовательскую лаборато-

рию современного историка-урбаниста и показать, «как пишут

историю сегодня», то здесь речь идет уже в основном о плодах

этого труда, о вырисовывающемся в процессе социокультурного

синтеза образе европейского средневекового города, как и Сред-

невековья в целом.

Таким образом, очерки дополняют друг друга, обретая в рамках

единого исследовательского контекста книги одновременно и

единое звучание. В своей совокупности они дают, как надеется

* Отечественная историография имеет глубокие традиции и в изучении запад-

ноевропейского средневекового города; она обширна тематически и многогранна.

Широко известны и за пределами нашей страны новаторские исследования рос-

сийских ученых об итальянских городах (В.И. Ротенбург, Л Л. Котельникова,

М.лГ Абрамсон, Л.М. Брагина и др.), об урбанизации в Нидерландах и скандинав-

ских странах (А.Н. Чистозвонов, АЛ. Сванидзе), Англии (Е.М. Косминский,

Е.В. Гутнова, Л.П. Репина и др.), на Иберийском полуострове (Л.М. Мильская,

О.И. Варьяш, А.П. Черных, В А. Ведюшкин), во Франции (Ю.Л. Бессмертный,

НА. Хачатурян, Н.И. Басовская, Г.М. Тушина и др.). Урбанистические центры

успешно работают в университетах многих российских городов. Как самоценный

феномен отечественная историография западноевропейского средневекового горо-

да требует специального анализа ее методологических и методических основ,

конкретно-исторических разработок и тенденций развития.