Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке

Подождите немного. Документ загружается.

ьШаря Конрада фон Бернхаузена в этом же году был куплен лес

іСатпенбах. Поземельная городская книга 1304 г. свидетельствует

о планомерной политике больницы по приобретению земельных

владений. К 1331 г. благодаря ее действиям город располагал уже

значительной территорией вдоль Неккара. Такие имперские города

как Биберах, Мемминген, Кауфбайрен, Нордлинген, Аугсбург,

Ройтлинген значительной частью своих территориальных владе-

ний были обязаны активности именно своих госпиталей.

Стремление к земельным приобретениям — отнюдь не специ-

фика именно немецких городов. Процветание и успех средневеко-

вых городов, пишет Ж. Jle Гофф, «в конечном счете, в состоянии

была питать только земля». Даже города, наиболее обогатившиеся

за счет торговли, такие как Тент и Брюгге, Женева, Милан,

Флоренция, Сиена и Венеция («вынужденная еще преодолевать

трудности своей приморской топографии») «фундаментом своей

(торговой) активности и могущества были обязаны своей

сельской округе — тому, что итальянские города называли своим

«контадо», откуда итальянские крестьяне получили и свое имя —

контадини»

Город не только скупал, но и захватывал земли, используя и

военную силу, и политико-экономическое давление. Именно та-

ким путем Констанц, важный уже к XIII в. торговый и политичес-

кий центр Юго-Западной Германии, расширил городскую терри-

торию за счет трех окрестных деревень, со временем (в XVII в.)

превратившихся в его предместья. X. Маурер, исследовавший

историю образования одного из этих предместий — Петерсхаузе-

на — некогда монастырской деревни, показывает, какими метода-

ми действовал город

Давление с его стороны начало давать о

себе знать особенно с рубежа XII—XIII вв., когда был построен

мост через Рейн и переправа, и когда контакты стали постоянными.

Но Петерсхаузену удавалось сохранять самостоятельность вплоть до

начала XV в. В 1417 г. совет города добился от императора

Сигизмунда права распространить свою верховную юрисдикцию

на Петерсхаузен. Вскоре последовал ряд новых мероприятий сове-

та по усилению власти над Петерсхаузеном: обложение налогами,

унификация мер и весов с городскими, требования выполнения

общегородских работ, распространявшиеся даже на тех жителей

Петерсхаузена, которые не являлись формально бюргерами Кон-

станца. В 20-х годах XV в. для Петерсхаузена был установлен

порядок пользования общинными угодьями, взимание штрафов с

его жителей «за неповиновение совету», то есть за нарушение его

предписаний. Совет начал вмешиваться в вопросы ремесленного

производства. От жителей требовали принесения присяги уже не

249

аббату Петерсхаузена, но городскому совету. О росте полномочий

последнего в Петерсхаузене свидетельствует распространение на

его жителей в первой половине XVI в. общегородских предписа-

ний: о пожарной охране, об охране от стихийных бедствий, об

охране полей. Вскоре последовал запрет на самовольные собрания

деревенской общины. К 1600 г. Петерсхаузен был окружен обще-

городской стеной. Также протекал процесс подчинения двух дру-

гих деревень: распространение на их жителей прав горожан и

налогового обложения, уменьшение объема общинного самоуп-

равления и, наконец, его полная ликвидация. Несмотря на наличие

ремесленников, главным занятием жителей, даже когда деревни

стали предместьями, оставалось сельское хозяйство.

Исследователи средневековых пустошей обнаруживают множе-

ство заброшенных деревень в непосредственной близости от горо-

дов. Уже к XV в. от этих деревень зачастую не оставалось и следа:

деревянные постройки сгнивали, каменные разрушались, лишь

иногда уцелевшая часовня свидетельствовала о том, что здесь

когда-то была деревня. Именно о такой судьбе могла бы поведать

часовня Витмар, что в трех километрах от небольшого города

Волькмарзен в Северном Гессене. В то время, когда этот город был

основан (XIII в.), часовня служила приходской церковью деревни

Витмар. Через какое-то время жители ее переселились в город,

деревня опустела, жилые и хозяйственные постройки развалились.

Осталась лишь часовня как напоминание о ней и одновременно —

элемент, маркирующий, наряду с крестом, сакральную предго-

родскую зону.

Такова была сила воздействия даже маленького города. Что же

касается крупных центров, то уже с конца XIII в. их внешнее

пространство из совокупности разрозненных владений превраща-

ется в замкнутые территории их собственного сеньориального

господства, включавшие, наряду с деревнями, и мелкие городки

ближней и дальней округи, которые они эксплуатировали, пользу-

ясь правом феодального бана — монополии. Они принуждали

крестьян, как это мы могли уже видеть на примере Констанца,

пользоваться принятыми в этих городах мерами веса, объема и

длины, продавать продукты питания по низким ценам, навязывая

в то же время свои товары по ценам завышенным. Они развивали

к своей выгоде сельские ремесла, сохраняя полный контроль над

ними. Такую политику в отношении своей территории проводи-

ли и «три гиганта» фландрского сукноделия — Тент, Ипр, Брюгге

и такие немецкие центры экспортных ремесел текстильногс про-

изводства и металлообработки, как Кёльн и Нюрнберг, и италь-

янские Флоренция, Милан, Венеция. Аналогичный тип взаимо-

250

отношений города с его внешним «деревенским» пространством

характерен для Средневековья в принципе, варьируя лишь в сте-

пени интенсивности и многообразия форм в зависимости от мас-

штаба города и его возможностей.

На эту диалектическую двойственность взаимоотношений го-

рода с его сельским окружением, как на одну из специфичес-

ких черт средневекового урбанизма, особое внимание обращает

Ж. Ле Гофф. На первый взгляд, пишет он, развитие городов было

благоприятным для крестьян. Обосновавшись в городе крестья-

нин-переселенец по истечении года становился свободным, да и

сам город, завладев округой, спешил освободить сервов. Но, с

другой стороны, город, превратившийся в своеобразную сеньорию,

эксплуатировал крестьян экономически; за счет набора крестьян

формировал свои городские ополчения. И уже достаточно быстро

города, так же как и феодалы, стали опасаться крестьян своей

округи как наиболее вероятных, непосредственных врагов, и имен-

но порожденные городом интеллектуалы — университетские

юристы, разработали в конце Средневековья «законодательство,

сокрушившее крестьян»

Священное пространство. Город — крепость. Таким обра-

зом, городам было что защищать и чего опасаться в своем внешнем

пространстве, как ближнем, так и дальнем. Собственно первое

кольцо городских укреплений в виде рвов и изгородей сооружалось

уже в предгородской зоне. В местах скрещения дорог возводились

дозорные башни, иногда целая их система, как, например, в

Кведлинбурге. Отстоящие друг от друга на определенном рассто-

янии, но в пределах видимости, они держали под контролем по

существу всю ближнюю округу. При появлении неприятеля дозор-

ные оповещали световыми сигналами об опасности друг друга и

дозорных на городской сторожевой башне, расположенной на

рыночной площади. От этих башен начинался контролируемый

подход к городу. Нередко создавались еще и дополнительные

укрепления вокруг принадлежащих городу хозяйственных соору-

жений, в частности таких жизненноважных, как мельницы. Один

из ярких примеров тому «Замочек Топплера» — фахверковая башня

на каменном основании в подгородье немецкого Ротенбурга-на-

Таубере. Она была возведена по распоряжению города для охраны

коммунальных мельниц в 1488 г. во время войны Союза швабских

городов с южно-немецкими князьями. Для строительства укреп-

ления город выделил тогда Топплеру, «уважаемому человеку»,

«господину бургомистру», а позднее полевому командиру город-

ского войска, участок земли — «бесплатно». Возведена же она

251

была, как гласит надпись на самой башне, «на средства и собст-

венными силами Хайнриха Топплера» — человека весьма состоя-

тельного (он владел в 118 местах 333 крестьянскими дворами и

семью мельницами); он же дал этой башне и имя: «Розенталь»

Охрана внешнего городского пространства составляла обязанность

специального военного подразделения — ландвера, набиравшегося

из числа городских бюргеров, состоящих на городской воинской

службе.

Хотя город фактически и юридически начинался еще перед

городскими стенами, но именно они были той границей,

которая отделяла его от округи как «дальнего», «чужого» мира,

маркируя одновременно и его внутреннее «собственное» про-

странство. Далеко не все города и не везде имели стены с самого

начала. Во Франции, например, они в целом — феномен уже ХГѴ в.

(«эффект Столетней войны», по выражению Ж. Jle Гоффа). В

некоторых немецких городах, как, например в Северной Гер-

мании, бедной природным камнем, городские укрепления не

только в высокое, но и в позднее Средневековье, сводились лишь

к земляным валам. И тем не менее, в сознании горожанина имен-

но городские укрепления, будь то каменные стены или земля-

ной вал, в большей мере, чем что-либо иное, воплощали образ

«своего мира» в его противостоянии враждебному, «чужому» про-

странству за их пределами. Городские стены — материальная база

формирования городской идентичности и символ священного

пространства города. Чужак, подходивший или подъезжавший к

городу, не оставался незамеченным. Он привлекал пристальное

внимание стражи. Только объяснив, кто он, зачем направляется в

город и кто из местных горожан может за него поручите льство-

ватъ, он мог рассчитывать быть пропущенным внутрь. Если время

было позднее и ворота уже закрыты, приходилось дожидаться

утра. Не менее жестко контролировался и обратный поток — из

города, особенно в периоды внутригородских смут и усобиц.

Невозможно было покинуть город с наступлением темноты: после

удара ночного колокола ворота запирались. В этих ситуациях очень

важны были добрые отношения с монастырем около городской

стены, Имевшем в ней свои особые проходы. В условиях воен-

ной угрозы город становился практически недоступным для при-

езжих. Его обязаны были покинуть все небюргеры, те же, кто

постоянно жил в городе, но бюргером его не являлся — клирики,

монахи, члены духовных орденов и некоторые светские лица,

должны были принести присягу в том, что будут хранить верность

городу и никакими своими действиями не причинят ему ущерба и

вреда.

252

«На будущее время в ворота города — говорилось в постановлении

совета Нюрнберга 1388 г.,

—

не

может быть

впущен никакой гость, пеший

или конный, если неизвестно, кто он. Слуга, сопровождающий его,

должен получить специальное разрешение от властей на пребывание в

городе, прежде чем он остановится на постоялом

дворе.

Тот, кто приютит

у себя не имеющего такого разрешения, будет наказан лично и имущест-

венно, по постановлению совета. Но те, кто ввозит рожь, или другой сорт

зерна, дрова, сено, солому и предметы питания, в которых нуждается

население города, могут быть пропущены в город с подводами и тележ-

ками и без указанного разрешения. Можно впускать и молочницу, при-

возящую молоко...»

Взору пришлого человека город являл себя прежде всего как

крепость. Этим же его качеством гордились прежде всего и его

обитатели. Далеко не случайно свое «Похвальное слово Нюрнбер-

гу» Ганс Сакс начинает с передачи именно внешнего впечатления

своего восторга при виде его могучих крепостных стен.

Глашатай городской привел

Меня в большой красивый дол,

Который был покрыт песком

И опоясан дубняком.

Мне показал старик-глашатай

На крепость со стеной зубчатой:

Стояла на скале она,

Глубоким рвом окружена,

И в небо башни возносила.

Была в ней красота и сила;

Искусных мастеров резцы

Отделать окна и зубцы

Сумели так, что дашься диву...

Мы ближе подошли к обрыву

И по подъемному мосту вступили вместе в крепость ту.

За крепостью открылся мне

Чудесный вид: там в глубине

Долины, город предо мною

Лежал. Он каменной стеною

Был огорожен от врагов...

Ганс Сакс.

Избранное. М., Л., 1959. С. 70.

Стены стягивали город прочным поясом, продолжая и усиливая

препятствия, созданные самой природой. Конфигурация стен учи-

тывала не только рельеф местности, но и необходимость предоста-

вить защиту как старинному городскому ядру, так и тем кварталам,

которые возникали по соседству — отсюда второй и даже третий

253

ряд стен. Городские стены — наиболее неприступная граница из

всех известных Средневековью.

•

Полная осада города даже в позднее Средневековье, когда

появилось огнестрельное оружие, была делом сложным и дорого-

стоящим, особенно если учесть что нередко именно города, а не

князья владели необходимым арсеналом. Захватить город было не

так-то просто. В дополнение к стенам и на подступах к ним

предусматривалась еще одна система обороны. Для того, чтобы не

допустить прорыва противника через реку или вход его в гавань,

натягивались цепи. Цепями же перекрывались узкие улочки в

случае прорыва противника, препятствуя продвижению его внутри

города. Приспособления для их крепления — специальные вде-

ланные в стены домов кольца — можно еще и сегодня видеть в

Регенсбурге, Базеле, Люнебурге, Любеке. В Швейцарском зе-

мельном музее в Цюрихе хранится картина неизвестного мастера

XV в., на которой художник изобразил сложную систему допол-

нительного обеспечения городской безопасности: башня с бойни-

цами и отходящим от нее ограждением из мощных бревен на вхо-

де в гавань; в замкнутом пространстве последней — другая баш-

ня, служившая одновременно тюрьмой, и укрепленная цер-

ковь; в непосредственной близости от них и под их защитой — на

случай необходимости — специальное черпальное колесо, посред-

ством которого вода направлялась в трубы, питавшие городские

фонтаны; вдоль внутреннего берега гавани располагались укреп-

ленные соляные склады и дома-башни цюрихских купцов и но-

билей.

Городские укрепления — фактор сплочения и символ убе-

жища. Стены — не только защита, но и символ правовой незави-

симости города. Право на их возведение добывалось в долгой и

жестокой борьбе с феодальным сеньором, на землях которого

город сложился и рос. Это право даровалось королями вместе с

привилегиями горожанам вершить свой суд по гражданским де-

лам, собирать в свою пользу таможенные и рыночные пошлины.

Городская стена как бы исток городской автономии и городских

финанЛв, основа которым была положена в немалой степени, в

частности, введением специального обложения горожан на под-

держание в порядке и строительство укреплений. В некоторых

немецких городах представитель совета, ведавший финансами, так

и назывался: баумайстер или бефестигунгсмайстер, то есть ответ-

ственный за состояние городских укреплений.

Материальные проблемы и организационные заботы, связан-

ные с поддержанием в порядке городских укреплений, являлись

254

одновременно и мощным фактором сплочения горожан, воспита-

ния городского самосознания, чувства коммунальной общности.

Это не должно удивлять, ведь защита города — одна из первых

обязанностей и одновременно привилегий свободного городского

сообщества и полноправных бюргеров, членов ремесленных кор-

пораций. Тот, кто хочет кормиться этим ремеслом и занять поло-

жение самостоятельного мастера, говорится в уставе кёльнских

бочаров ХГѴ в., — должен «иметь полный панцирь», то есть полное

военное снаряжение: доспехи и оружие (копье, шлем, защитные

рукавицы, кольчугу)

Право охраны стен и заботы о них — одна

из первых привилегий, дарованных городам королевской властью

и территориальными сеньорами. В одной из самых ранних комму-

нальных хартий французскому городу Клермону (1219 г.) сеньор

его граф Гийю II предписал, что в обмен на право «ассоциации» и

свободу делать то, что им «надлежит», горожане обязаны «охранять

стены и башни и заботиться о рвах»; в Монпелье обязанность

заботы о стенах выступает рука об руку с правом на организацию

ремесленных корпораций; с 1204 г. охрана ворот здесь была

распределена между тридцатью представителями этих ремеслен-

ных объединений . Аналогично решалась проблема и в немецких

городах, где охрана участков городской стены и ворот была поде-

лена между цехами или закреплялась за кварталами; в соответ-

ствии с этим делением формировалось городское ополчение. Выс-

ший контроль осуществлялся назначенными городским советом

фиртельмайстерами

. В Кёльне контроль за состоянием и охраной

ворот и башен возлагался на специальных старшин — членов

большого совета.

Городские укрепления — объект постоянного внимания город-

ских властей. Поддержание их в порядке требовало не только

больших денежных затрат, но и людских ресурсов, рабочих рук.

Стремясь съэкономить и вместе с тем поддерживать на должном

уровне их обороноспособность, власти привлекали к работе осуж-

денных за те или иные проступки бюргеров, вменяя им в обязан-

ность починку или возведение за их счет определенных участков

стены или ее ремонт собственными силами. С ХГѴ в. в Кёльне

строительство городской стены превращается в форму обществен-

ных работ, на которые отправляли нищих и бродяг.

К уходу за крепостными сооружениями привлекали и крестьян

ближних деревень, пользующихся их защитой в случае опасности.

Так было, например в Пуатье, где крестьяне не только сотрудни-

чали с горожанами в ремонтных и строительных работах, но и

несли дозорную службу, а в случае опасности становились и

в ряды защитников. Это было существенным подспорьем для го-

255

рожан в случае осады, так как простиравшаяся на шесть километ-

ров стена заключала в своих пределах относительно немногочис-

ленное (менее 15 тыс. человек) население. В этом пункте мы еще

раз сталкиваемся с проявлением двойственности, амбивалентнос-

ти отношения «город—округа». Определяя исключительное про-

странство города, отделяя его от деревни как пространства враж-

дебного, городская стена в определенных условиях становилась для

деревенского населения фактором защиты, а городское простран-

ство — местом убежища, реализуя тем самым один из самых

важных библейских образов города, завещанных Ветхим Заветом

городу средневековому.

Башни, ворота, мосты — символика и функции. Стены и их

элементы — башни, ворота, имели не только военно-практическое

значение, но и символически-правовое. Именно по этой причине

они так часто воспроизводятся на городских печатях. На одной

из старейших-печати немецкого города Фрейбурга-в-Брейсгау

(1245 г.) представлена городская фортификация; на башнях ее,

слева и справа, два трубача, дующие в рог, символизируют город-

скую независимость. К подобной символике часто прибегали и в

позднее Средневековье, когда хотели подчеркнуть правовое значе-

ние города, авторитетность его органов власти, как это было,

например, в немецком Регенсбурге. Портал ратхауза этого горо-

да, наряду с изображением герба, украшен располагающейся над

ним скульптурой, представляющей ворота с двумя охраняющими

их бюргерами-стражниками, облаченными в кольчуги, шлемы,

боевые рукавицы и вооруженными — один боевым молотом,

другой — камнем. Значение ворот подчеркивалось и непосредст-

венно скульптурными изображениями на их внешней стороне

святого покровителя города и(или) Богоматери, герба, а нередко и

репрезентативной фортификацией, не имевшей большого военно-

го смысла, но зато создававшей (или олицетворявшей) образ

«города—господина». Таковы, например, знаменитые Хольстентор

вольного имперского города Любека, главы ганзейского союза

городов.

Ворота — наиболее существенный и привилегированный как

функционально, так и символически элемент системы городских

укреплений. Они суть «инструмент, посредством которого реали-

зуется диалектика внешнего и внутреннего пространства»

Через

них вступают в город с дурными и добрыми намерениями; через

них поступают в город продукты земледелия и товары; через них

покидает город все то, что в нем производится, и уходят те, кто

создает продукты его ремесленного и интеллектуального труда.

256

Пространство около ворот, перед воротами и тем более с

внутренней стороны — привилегированное место интенсивных

коммуникаций, контроля и наблюдения, таможенных сборов и

пошлин, взимаемых с грузов и людей, пеших и конных, прибыва-

ющих в город. Но это также зона сакральная и именно здесь прежде

всего обосновывались первые монастыри нищенствующих орде-

нов

—

доминиканцев и францисканцев, осуществляя идеологичес-

кое воздействие на город как центр богатства и средоточие ересей.

В зависимости от важности города, но также и от его главных

функций, характера хозяйственной жизни и соответствующей

структуры его отношений с внешним пространством число ворот

могло быть ограничено или, наоборот, велико. Если в Каркасоне

их было всего двое, то в большем по масштабам Метце, открытом

на округу и многочисленные торговые дороги, в XIV в. было десять

ворот. Первые средневековые стены Парижа насчитывали 19 ворот

и потайных ходов. Самые важные из них — ворота Сен-Дени: они

вели к королевской базилике и знаменитой ярмарке Ланди. Это

были королевские ворота по преимуществу: через них короли

осуществляли свой торжественный церемониальный въезд в Па-

риж; через Сен-Дени следовали они и к месту своего последнего

пристанища.

Но был еще один элемент в системе городских фортификаций,

по важности своей в жизни города и в представлениях горожан

едва ли уступавший воротам. Это — городские мосты. Их соору-

жение (как и контроль за их состоянием) было одним из важней-

ших предприятий городского сообщества. Во французском Ажене

мост строили в течение столетия. Город нуждался в мостах из

практических соображений, ведь водные коммуникации — одни

из важнейших для средневекового города. Водным путем прибы-

вали в город товары и люди, посредством его города связывались

друг с другом: река и речки — один из важнейших элементов,

конституировавших в средние века городскую сеть области, регио-

на, страны. Река, наконец, это — препятствие, не преодолев ко-

торое в город попасть невозможно. Средневековый город трудно

представить без реки и моста.

Мост — также предмет гордости горожан и авторитета города.

Альпийские немецкие и итальянские города славились мостами с

бревенчатым настилом, а французские королевские города —

сооруженными из камня. Мост, сделанный из дорогого материа-

ла, — городская достопримечательность, одно из самых знамени-

тых сооружений, после собора, предмет престижа.

Французские медиевисты, исследовавшие эту проблему, отме-

чают, что переделка римских, замена деревянных и сооружение

-A.J1. Ястребицкая 257

новых, из камня, мостов идут рука об руку с хозяйственным ^

политическим возвышением городских коммун, формированием

сознания коллективной идентичности и приходятся на один и -щ

же период 1150—1340 гг. Городская печать Кагора имеет изобра„

жение моста с башней; мост — городская эмблема. Предметов

гордости горожан был третий, построенный в 1308 г. мост Валан-

тре — из камня, укрепленный башнями с навесными бойницами

дополнительными бойницами в парапете. В некоторых случая^

как например, в Каркассоне или в Альби, именно строительство ц

содержание мостов послужило поводом и важным импульсом

создания коммунальных учреждений, консулатов.

Для средневекового города в целом типична история «моего,

строения» в Нарбонне

Этот французский город имел римский

мост. В конце XII — начале XIII в. он был заменен новым мостом

из камня, который позднее стали называть «Старый мост». В

1275 г., как говорит запись в городской книге, «мудрые люди сиге

и бургуса» приняли решение построить мост, чтобы соединить

ворота бургуса, возле которых с внешней стороны укреплений,

находились кармелиты, с предместьем Бельвеце. С разрешения

архиепископа, сеньора левого берега реки Оде, через которую

должен был быть перекинут мост, он был сооружен из дерева в

1293 г., а в 1331 г. перестроен в каменный. Его стали называть:

Новый мост или Мост кармелиток. Но еще в 1315 г. консулы сиге

и бургуса вновь обратились к архиепископу и королю с просьбой

разрешить строительство третьего моста из камня, так как два

моста недостаточны для столь населенного и торгового города,

каким стал Нарбонне. Ни горожане, ни приезжие, сетовали власти,

не могут ими пользоваться свободно из-за тесноты и больших

трудностей. Его предполагалось построить за стенами, с южной

стороны от бургуса, и на этот раз у ворот, перед которыми

обосновались доминиканцы. Мост был построен в 1345 г.

К единству жизненного пространства и самоидентифика-

ции. Крепостные укрепления городов не менее красноречиво, чем

хроники или правовые документы, в состоянии поведать о ИХ

возникновении, трудностях роста, о путях обретения ими един*"

ства внутреннего, физического пространства. История городских

стен — история преодоления дуализма епископского (или монас*

тырского) сите, графской крепости и рожденного ремеслами Я

торговлей бурга (или вика). Это история преодоления множествен-

ности ядер, лежащих у истоков средневековых городов (особенно,

их первой волны X—XII вв.), их постепенного соединения, побеД

и поражения на этом пути. Не всегда объединение осуществляв

258 I