Вогэн А.К. Этруски

Подождите немного. Документ загружается.

двое юных сыновей и он хотел дать им воспитание, достойное царевичей. Увидев, что Луций и

впрямь образованный человек, царь доверил своих сыновей его заботам. Прошло время, и Луций

поднялся от привилегированного положения наставника царских детей до еще более высокого

сана доверенного царского советника. Как проводила свои дни во дворце Танакил, мы не знаем, но

известно, что она родила двоих детей — сына и дочь.

Древний римский обычай предписывал царю выбирать себе преемника и представлять его народу;

народ же должен был либо одобрить, либо отвергнуть кандидатуру. Луций, а возможно, и Танакил

настойчиво торопили Анка Марция произвести выбор. И в назначенный день, когда царь наконец-

согласился, Луций отослал юных царевичей в длительный охотничий поход. А затем он сам

появился перед собравшимся народом и объявил о своих претензиях на трон. Ливии передает нам

его речь (авторство ее, очевидно, принадлежит самому историку). Луций якобы смело заявил, что

народ имеет все основания выбрать его царем, поскольку уже много лет он и так управлял Римом:

именно в его руках находилась реальная власть.

И народ проголосовал за Луция Тарквиния, благородного сановника, которого жители Рима давно

уже знали и любили. В 616 году до н.э. Лукумон, сын коринфянина Демарата, стал первым

этрусским царем Рима. Ливии сообщает, что Тарквиния возвели на трон по этрусскому ритуалу,

соблюдавшемуся при воцарении монархов до тех пор, пока сто лет спустя этрусская династия в

Риме не оборвалась.

Вернувшись с охоты, юные царевичи обнаружили своего отца мертвым, а своего бывшего

наставника на троне; кроме того, по завещанию отца, Луций был

148

назначен их опекуном. Поскольку на тот момент они были не в состоянии поднять мятеж против

этрусского сановника, который, по их мнению, просто-напросто узурпировал трон, царевичам

пришлось покинуть Рим.

С первых дней своего царствования Тарквиний понял, что для противостояния либеральным и

демократическим веяниям, которые поощрял Анк Марций, ему необходимо заручиться

поддержкой сената. С этой целью он избрал сотню мужчин из незнатных семейств и ввел их в

состав сената. Вскоре Тарквиний уже связал сенаторов по рукам и ногам, осыпав их милостями и

предоставив им высокие политические посты и массу возможностей к обогащению (в частности,

поручив им управление доходами от пресловутых этрусских соляных копей в устье Тибра).

Кроме того, Тарквиний обнаружил, что залогом процветания является торговля с греческими

колониями на юге Италии. Но сухопутный маршрут в эти края блокировали латинские племена, с

которыми следовало считаться. Обдумывая эту проблему, Тарквиний тем временем приступил к

осуществлению целого ряда грандиозных проектов, в частности к строительству Большого цирка

для проведения игр. На обустройство города нужны были деньги. И чтобы пополнить оскудевшую

казну, Тарквиний рискнул начать войну с латинами — и победил. Возвратившись из успешного

военного похода, он устроил пышные игры, чем укрепил свою популярность в народе. К этому

времени он уже начал строить вокруг города стену. Нападение сабинов, при всей

нерешительности этого удара, вынудило Тарквиния осознать слабости и недостатки римской

кавалерии: всадники в его войске не умели в случае необходимости спешиваться и сражаться

врукопашную. Но Тарквиний и не подумал их переучивать: ведь именно таков был этрусский

способ ведения боя. Он просто-напросто увеличил свою кавалерию вдвое.

Тарквиний хотел вдобавок изменить организацию кавалерии, но гадатель несколько туманно

сообщил ему, что это невозможно до тех пор, пока не будут получены необходимые знамения.

Недоверчивый Тарквиний сказал, что поверит в способность гадателя толковать знамения лишь в

том случае, если тот выполнит его требование. Прорицатель согласился на испытание.

149

Царь положил перед ним точильный камень и велел гадателю расколоть его надвое бритвой.

И гадатель это исполнил. С тех пор, говорит Ливии, ни одного важного дела в Риме не

предпринимали, если птицы выражали свое неодобрение. И Тарквиний, верный своему слову,

не стал затевать реорганизацию армии.

Несмотря на увеличение численности войска, Тарквиний мог бы проиграть в своем последнем

столкновении с сабинами, если бы не прибегнул к военной хитрости. Сабины оставили свои

лодки на якоре в нижнем течении реки Анио. Тарквиний приказал своим людям собрать

хворост, поджечь его и бросить в реку. Удача ему улыбнулась: ветер раздул огонь и отнес

горящий хворост к опорам моста, близ которого стояли сабинские лодки. Охваченные

паникой, сабины попытались спастись вплавь. Плывущие по реке сабинские щиты возвестили

об их поражении еще до того, как в Рим прибыло официальное известие о победе Тарквиния.

Сабины обратились к Тарквинию с предложением о мире. И только один маленький город —

Коллация — продолжал сражаться. Впрочем, долго он не продержался и тоже сдался на

милость победителю. Тарквиний отправил в Коллацию сильный гарнизон, чтобы сдерживать

ее мятежных жителей, и поставил во главе его своего племянника родом из Тарквиний, Эге-

рия. Воодушевленный этим успехом, Тарквиний напал на латинскую крепость Альба Лонга и

разрушил ее. Город этот так и не отстроили, но его местонахождение известно многим,

поскольку неподалеку в наши дни находится летняя резиденция Папы римского —-Кастель

Гандольфо.

Одержав эту победу, Тарквиний пожелал, чтобы сенат провозгласил его триумфатором.

Назначенные им новые сенаторы подавили все протесты, и впервые в истории, как утверждает

Ливии, победоносный царь в роскошных одеяниях проехал по улицам этрусского Рима на

своей боевой колеснице.

Позднее, в эпоху Римской империи, триумфальное шествие начиналось от городских ворот,

под приветственные крики толпы проходило к Форуму и завершалось, когда император

покидал колесницу и пешком поднимался по высоким ступеням к храму Юпитера на

Капитолийском холме (некоторые утверждают, что

150

строительство этого храма начал сам Тарквиний Древний и что посвящен он был не римскому

Юпитеру, а этрусскому Тину). В эпоху Тарквиния триумф, по-видимому, был не столь

пышным. Возможно, колесница, в которой восседал царь, была похожа на бронзовую

этрусскую колесницу, хранящуюся в нью-йоркском музее «Метрополитен» (на ней все еще

видна роспись и остатки позолоты). Проезжая по городу в такой колеснице, запряженной

четверкой белых коней, Тарквиний мог произвести на подданных большое впечатление,

особенно если он раскрасил лицо красной краской, по обычаю этрусских лукумонов.

На небольшой серебряной с позолотой чаше из гробницы Бернардини (близ Палестрины)

изображен воин с непокрытой головой. Но Тарквиний, по-видимому, красовался перед

народом в великолепном шлеме с гребнем, наподобие того, который носил воин, изображен-

ный в гробнице из окрестностей Ветулонии. Голову этого воина защищает хорошо

подогнанный шлем, увенчанный высоким гребнем; в левой его руке — круглый щит, в правой

— обоюдоострый боевой топор.

Если победоносная война Тарквиния с Вейями (пятая война в ходе затяжной борьбы за

владения соляными копями) произошла до того, как он отпраздновал свой триумф, то вполне

возможно, что царь воспользовался случаем познакомить римлян с традиционными в то время

этрусскими символами царской власти: золотой короной, троном из слоновой кости,

пурпурной мантией и скипетром, украшенным головой орла. Однако некоторые считают, что

этруски принесли эти регалии в дар Тарквинию, когда тот захватил трон. Если это верно, то

перед триумфальной колесницей царя, должно быть, шли упомянутые Ливнем двенадцать

ликторов — по одному из двенадцати этрусских городов, объединившихся (в эпоху

Тарквиния или несколько позже) в Союз расенов.

Эти двенадцать ликторов были официальными телохранителями царя. Каждый из них нес на

левом плече пучок прутьев (сначала — вязовых, позднее — березовых), связанных красным

ремнем. В каждый такой пучок был воткнут обоюдоострый топор. С помощью этого оружия

ликторы могли в случае опасности защитить своего господина.

151

Легенда приписывает Тарквинию нововведение, которое постепенно привело к серьезным

переменам в торговой жизни Рима. Он осушил болота, отведя воду по каналам в Тибр. На

освободившейся территории впоследствии разросся великий римский Форум. По мере развития

экономики меновая торговля уступила место денежной; роль денег поначалу играли слитки меди.

Но слитки меди были тяжелыми и неудобными. В начале VI века до н.э. до римских торговцев

дошло известие, что на юге Италии, где находились богатые греческие колонии, для торговли

пользовались маленькими и удобными в обращении медными монетами. И Тарквиний ввел в Риме

монетную систему. Немедленный рост доходов от торговли почти компенсировал Риму те

неприятности, которые доставляли ему греческие колонии. Но Тарквиний не отказался от мысли

помешать грекам в их планах захвата этрусских портов, обеспечивавших доступ к богатым

рудникам Корсики и Сардинии.

Тем временем, как повествует легенда, во дворце Тарквиния появилась некая старуха,

потребовавшая аудиенции у царя. Старуха сказала, что прибыла из Кум — города на юге Италии

— и что желает продать царю двенадцать книг, необычайно важных для будущего Рима. Но цена,

которую она запросила, оказалась слишком высока, и Тарквиний прогнал дерзкую старуху. Через

некоторое время она вновь появилась во дворце, на сей раз уже с девятью книгами (три книги, по

ее словам, она уничтожила), и потребовала за них все ту же непомерную цену. Тарквиний снова

выгнал ее. Но когда до него дошел слух, что старуха уничтожила еще три книги, а оставшиеся

шесть вознамерилась продать его врагам, он сдался и купил их за прежнюю цену. (Другой вариант

легенды утверждает, что Тарквиний приобрел всего три книги по цене двенадцати: старуха якобы

успела уничтожить целых девять томов.)

Эти пророческие книги (знаменитые книги Сивиллы) римляне поместили в надежное место и

приставили к ним охрану. Отныне в трудных ситуациях к ним всегда обращались за советом.

Иногда легенду о книгах Сивиллы (купленных, по разным версиям, Тарквини-ем Древним или его

преемником) трактуют как указа-

152

ние на то, что этрусский алфавит возник в Кумах, а не на Востоке. Эта теория получила частичное

подтверждение благодаря находке в Кумах скифоса — большого сосуда для питья, на котором

сохранились части фраз со словами, разделенными точками, похожие на этрусские надписи.

В царском доме жил юный раб неизвестного происхождения по имени Сервий Туллий. Римская

легенда повествует, что однажды Танакил увидела этого мальчика крепко спящим. Собираясь

разбудить его, она внезапно застыла от изумления: над головой его сияло пламя. Танакил

торопливо позвала Тарквиния, и тот тоже увидел это чудесное знамение. Испуганные царь и ца-

рица разбудили мальчика, и как только тот открыл глаза, пламя исчезло. Решив, что Сервия

Туллия ждет великая судьба, Танакил убедила своего мужа доверить ей заботу о воспитании

мальчика. А когда настало время, она женила бывшего раба на своей дочери.

Согласно запутанной хронологии того периода, Сервий Туллий был уже взрослым мужчиной и

равноправным членом царской семьи, когда в Рим неожиданно для Тарквиния и Танакил

вернулись отправившиеся ранее в добровольное изгнание сыновья Анка Марция.

Тарквиний, по-видимому, имел обыкновение лично принимать всех, кто являлся к нему во дворец

с жалобами. И вот однажды, когда он сидел на троне, верша правосудие, в тронную залу

ворвались двое спорящих пастухов. У каждого в руке был топор. Один из них начал излагать свое

дело. Тарквиний наклонился к нему, прислушиваясь к сбивчивой речи пастуха, а тот занес топор и

разрубил царю голову. В поднявшейся суматохе пастухи ускользнули из дворца и затерялись в

толпе ожидающих своей очереди просителей.

Изобретательная Танакил тут же взяла ситуацию в свои руки. Она бросилась к супругу, но тот уже

испускал дух и через несколько мгновений скончался. Поскольку сына-наследника у него не было

(единственный сын Тарквиния к тому времени уже погиб в сражении), Танакил приказала

запереть дворец и выставить стражу. Затем она велела Сервию Туллию сесть на трон, и тот

повиновался. Танакил распахнула окно на верхнем этаже дворца и сообщила собравшейся внизу

толпе, что царь заболел и до его выздоровления Римом будет пра-

153

вить Сервий Туллий. А несколько дней спустя царица объявила, что Тарквиний скончался.

Ливии предполагает, что пастухов, убивших царя, наняли сыновья Анка Марция и что именно

они распустили по городу слухи, приведшие жителей Рима ко дворцу; в результате создалось

столпотворение, в котором убийцы без труда затерялись и скрылись.

Если верить римской хронологии, ведущейся со дня основания Рима, то получается, что

Тарквиний Древний, первый этрусский царь, был убит в возрасте ста семидесяти шести лет. А

по нашему летосчислению это произошло за пятьсот семьдесят восемь лет до Рождества

Христова.

Император Август похвалялся, что застал Рим кирпичным городом, а оставляет его городом

каменным. Тарквиний Древний, при всех легендах, окутавших его личность в ходе времен, по-

видимому, не менее гордо мог бы заявить, что застал Рим скопищем хижин на болоте, а

покинул его юным, набирающим силу поселением, по улицам которого отныне можно было

спокойно передвигаться, не боясь испачкать обувь.

XIV

ЦАРЬ, РОЖДЕННЫЙ ОГНЕМ, -

СЕРБИИ ТУЛЛИЙ

(578-534 гг. до н.а)

Сервий Туллий выходит на сцену истории не менее легендарной личностью, чем его

предшественник на римском престоле. Древнейшее, связанное с ним, предание восходит еще

ко временам до его рождения; кроме того, Чарльз Лиланд полагает, что это — древнейший из

многочисленных известных нам мифов о сверхъестественном рождении царских особ.

Легенда гласит, что ребенок, над головой которого Тарквиний и Танакил увидели языки

пламени, был рожден от священного очага во дворце, а матерью его была Окресия —

женщина, имя которой Майяни установил по надписи на зеркале Тархона. Согласно Майяни,

имя Окресия было широко распространено среди этрусков.

Все варианты странной истории Окресии связывают ее с городом Корникулумом, который

был захвачен царем Тарквинием в ходе одной из его многочисленных военных экспедиций.

Убив местного царя и истребив мужское население города, Тарквиний разрушил Корникулум

и вернулся в Рим, взяв с собой захваченных в плен женщин и детей. Среди этих женщин

оказалась и дочь царя — Окресия. В этом месте версии легенды расходятся: по одному

варианту, Окресия была взята в плен беременной женщиной, по другому — девственницей.

А согласно третьему варианту, Окресия и вовсе была не пленной царевной из Корникулума, а

рабыней из Альба Лонги. Царь Альба Лонги послал свою дочь в Рим, в услужение

Тарквинию.

155

Впрочем, кем бы ни была Окресия, ее обязанности в римском дворце состояли в том, чтобы

прислуживать Тарквинию и Танакил за столом. Однажды ее послали к очагу, чтобы предложить

пищу домашним богам. Окресия положила подношение на пылающие в очаге дрова — и тут же

языки огня сложились в образ фаллоса. Легенда добавляет, что Танакил истолковала это видение

как «откровение ларов, или гениев, царской семьи, предвещающее рождение необычного

ребенка».

Тарквиний согласился с этим толкованием и велел Окресии одеться в брачные одеяния и сесть у

очага: если бы она по-прежнему ходила в отрепьях, как Золушка, лары восприняли бы это как

оскорбление. Окресия повиновалась. Так, сидя у очага, она зачала и в положенный срок родила

сына, которого назвала Сер-вием Туллием. Когда мальчик засыпал, волосы его «казались

пылающими, как огонь». Стоит отметить, что все версии легенды о его рождении упоминают о

«пылающих, как огонь, волосах».

Итак, мальчика назвали Сервием Туллием. Нам было бы удобней, если бы ему дали имя «Руфус»

— «Рыжий», ибо тогда предание об «огненных волосах» легко бы объяснилось. Но мальчика все

же назвали Сервием — видимо, по созвучию этого имени с латинским словом «servuus», что

означает «раб».

Вплоть до недавнего времени историки считали Сер-вия Туллия римлянином-патриотом,

восстановившим демократические идеалы Анка Марция. Эта точка зрения не подвергалась

серьезным сомнениям до того момента, пока в Лионе не была найдена бронзовая табличка с

записью речи императора Клавдия (предположительно — автора утраченной книги об истории

этрусков), где он утверждает, что имя «Сервий Туллий» было всего лишь псевдонимом этруска

Мастарны.

В пользу этой версии свидетельствуют еще две недавние археологические находки: фреска из

Вульчи и фрагмент вазы буккеро (черная керамика, покрытая глазурью) из Вей. Фреска IV века до

н.э. (а возможно, и более поздняя) была обнаружена на стене камерной гробницы в Вульчи.

Древний город Вульчи, редко упоминающийся в античной литературе, тем не менее был некогда

одним из богатейших поселений Этрурии. Он утопал в роскоши, а на кладбище его обнаружили

бо-

156

лее двадцати тысяч могил. Поскольку Вульчи был раскопан в XIX веке, когда научная археология

находилась еще в зачаточном состоянии, сокровища из этих гробниц были варварски разграблены.

К счастью, большая часть этих сокровищ в конечном итоге оказалась в музее «Вилла Джулия»,

Лувре и Британском музее.

На фреске, которая, по мнению Паллотино, относится к концу II или началу I века до н.э.,

изображена битва между этрусками и римлянами; на полях фрески этрусскими буквами написаны

имена воюющих. Одно из этих имен — Макстрна (Мастарна, в литературной традиции), который

известен как участник восстания в Вульчи против Рима. Восстание возглавляли два брата — Авл и

Целий Вибенны. На фреске братья Вибен-ны и Мастарна ожесточенно сражаются с римлянами.

Целий уже упал; Мастарна тщетно пытается защитить его. Один из римлян тоже лежит на земле,

над ним написано имя: «Cneve Tarchumies Rumach» — т.е. воин из рода Тарквиниев. На этой сцене

могла основываться версия легенды, гласящая, что Сервий Туллий (Мастарна) убил своего

предшественника.

Другое недавнее открытие, способствовавшее идентификации Мастарны как этруска, — это

фрагмент вазы буккеро из Вей, найденный в святилище Аполлона, куда эта ваза, очевидно, была

помещена как благодарственный дар божеству. Надпись на ней: «Авил Випиннас посвятил меня»,

— говорит сама за себя. Авил — это Авл, один из братьев Вибеннов, который при помощи

Мастарны уцелел в сражении и спасся. Свою благодарность он выразил, посвятив Аполлону вазу.

Классическое предание сообщает, что Целий Ви-бенна при помощи своего брата и Мастарны

захватил Рим и правил им, пока не исчез при таинственных обстоятельствах. Мастарна

унаследовал престол под именем Сервия Туллия. Очевидно, император Август был осведомлен об

этой легенде, согласно которой Рим в древности долгое время находился под владычеством

этрусков.

Дионисий говорит, что восстание в Вульчи против Рима произошло в первый год правления

Сервия Туллия. В поддержку Вульчи выступили города Тарквиний, Вейи и Черветери; развязалась

война, которая продолжалась двадцать лет и завершилась полным по-

157

корением союза двенадцати городов — загадочного сообщества, которое иногда называют

Союзом расенов, но все сведения о котором на редкость противоречивы.

Попытки примирить все эти разноречивые легенды о рождении и личности Сервия Туллия

бесполезны. Некоторые ученые принимают версию о том, что Ма-старна был повстанцем,

который убил Тарквиния Древнего в сражении и по праву завоевателя воссел на трон. Став

вторым этрусским царем Рима, он был отождествлен с Сервием Туллием. В наше время такую

точку зрения разделяют многие специалисты.

Ливии утверждает, что Сервий Туллий был первым из римских царей, взошедших на трон без

избрания его народом. Тем не менее первой своей реформой новый царь даровал земли

представителям низших классов (правда, не в самом городе, а на территориях покоренных

народов). Для семей, издревле обрабатывавших чужие поля, это новшество было желанным и

весьма повысило популярность царя; однако патриции остались этим недовольны, поскольку

почувствовали угрозу своей безопасности.

Другие реформы, приписываемые царю Сервию (в особенности — введение имущественного

ценза и реорганизация армии на имущественной основе), считаются спорными. Ученые, которые

отказывают Сервию Туллию в установлении ценза, ссылаются на то, что первая официальная

перепись римских граждан состоялась в 443 году до н.э., т.е. долгое время спустя после падения

этрусской монархии в Италии. Ливии же, принимающий предание о введении ценза Сервием, пи-

шет, что страх крестьян перед переписью был настолько силен, что они прятали своих лошадей в

лесах и баррикадировали двери в домах.

Легенда гласит, что в целях подсчета всех свободных жителей города царь Сервий велел всем

мужчинам — патрициям и плебеям — собраться на месте, которое впоследствии было названо

Марсовым полем. Собралось восемьдесят тысяч человек. Ливии утверждает, что этот подсчет

состоялся в 577 году до н.э., на втором году правления нового царя. Де Куланж добавляет, что

после подсчета жителей Рима царь «обошел вокруг собрания, ведя перед собой жертвенных

животных и распевая торжественные гимны. Церемония за-

158

вершилась, и все осознали себя гражданами». Должно быть, жертвенными животными были

свинья, овца и бык, поскольку именно этих животных принесли в жертву позднее, когда царь

Сервий наконец завершил реформу армии и собрал воинов на Марсовом поле для ритуального

очищения.

Проведя перепись, Сервий Туллий мог приступать к созданию налоговой системы. Этот его шаг

вызвал громкие протесты, особенно среди патрициев. Кроме того, царь потребовал, чтобы все

незамужние женщины ежегодно вносили определенную сумму на содержание воинов; этот закон

вступил в силу после реформы армии. Примерно в это же время Сервий обесценил медный асе

(основную единицу монетной системы, которую ввел в Риме Тарквиний), уменьшив его вес.

Удостоверившись, что многие из плебеев теперь достигли финансового положения, позволяющего

снарядиться на войну и принимать участие в затратах на поддержание правительственного

аппарата, царь Сервий употребил собранные налоги на создание пехоты. Пехотные войска

состояли из плебеев, которых предстояло экипировать и кормить за счет государства. Этот

революционный шаг простолюдины восприняли благосклонно. Но патриции испугались: их

страшило, что в любой момент грубые, жестокие солдаты могут обратить оружие против знати.

Новое войско собрали на Марсовом поле. Было совершено жертвоприношение — возможно, по

образцу того, что изображено на двух погребальных урнах из Этрурии. На одной из этих урн жрец

совершает возлияние над головой жертвенного животного. На другой урне подробностей больше:

двое мужчин держат животное на цепи, третий льет ему на голову возлияние, а четвертый ударяет

жертву топором. Отныне все свободные граждане, владевшие собственностью, становились

членами армии; не вошли в войско только бедняки. Таким образом, разграничение теперь

производилось не по степени знатности, а по имущественным критериям. Сервий Туллий разделил

свой народ на пять классов. Первый класс состоял из граждан, способных обеспечить себя полным

вооружением или, по крайней

159

мере, приобрести щит, шлем и меч. Кавалерия оставалась отдельной войсковой единицей, но

целый ряд зажиточных плебеев теперь вошли в ряды патрициев. Эти нововведения повысили

социальный статус плебса и превратили плебеев в верных сторонников царя.

Раскопки на римском Форуме показали, что в 575 году до н.э., через три года после того как

Сервий Туллий взошел на трон, в Риме появилась первая мостовая, состоявшая из тесно

подогнанных друг к другу булыжников. Это достижение стало возможным лишь после осушения

болотистой почвы, к которому, как предполагают, приступил еще Тарквиний. Появление мощеных

улиц резко повысило значимость Рима как городского центра.

Два года спустя Сервию Туллию пришлось переключить внимание с благоустройства города на

другие проблемы: в Вейях, где благодарный Авл Вибенна когда-то посвятил Аполлону вазу

буккеро, снова назревал мятеж. А поскольку волнения в Вульчи еще не утихли, Вейи решили, что

наступил удобный момент снова заявить о своих правах на соляные копи в устье Тибра. Началась

шестая война Вей против Рима, продлившаяся на сей раз двадцать лет.

В течение этих двадцати лет и, в сущности, вплоть до конца VI века до н.э. Этрурия достигла

своего наивысшего расцвета. Она присоединила к себе множество территорий, в том числе

большую часть Кампании (включая Капую), и время от времени вступала в стычки с греческими

колониями на юге, возникшими уже не только на Апеннинском полуострове, но и на островах —

Корсике и Сардинии.

.. В 560 году до н.э., пока война между Римом и Вейя-ми еще продолжалась с переменным

успехом (хотя Ливии и Дионисий Галикарнасский утверждают, что Рим выигрывал все сражения),

греческие эмигранты из Фокиды (близ Смирны) приплыли со своими семьями на

пятидесятивесельных кораблях на Корсику и основали на восточном побережье острова город

Алалию. Они построили здесь жилые дома и церкви и жили за счет набегов на своих соседей.

.В 540 году до н.э. эти. пиратские выходки стали невыносимы, и этруски объединили силы с

карфагеняна-

160

ми, чтобы выдворить греков с Корсики. Каждая из союзных сторон предоставила для этой цели

шестьдесят кораблей. У фокейцев кораблей оказалось в два раза больше, и битву они выиграли, но

ценой больших потерь. Утратив две трети своего флота, они вынуждены были покинуть Алалию.

Моряков с потопленных фокей-ских кораблей захватили в плен, высадили на берег близ Черветери

и насмерть забили камнями. Какое участие в войне с фокейцами принимали римляне и Сервий

Туллий, неизвестно. Двадцатилетняя война с Вей-ями завершилась через семь лет после основания

Ала-лии, и не исключено, что Сервий Туллий вполне мог внести свой вклад в борьбу с греческими

колонистами.

Неизвестно также, в какой момент Сервий Туллий расширил территорию Рима, присоединив к

городу еще три холма — Эсквилин, Квиринал и Виминал. Не знаем мы и того, когда царь

переместил свой дворец на Эсквилин и в какое время была завершена постройка городской стены.

Начавшееся в 1932 году тщательное изучение строительных материалов, из которых была сложена

так называемая Сервиева стена, исключило любую возможность того, что Сервий может в одиноч-

ку претендовать на авторство этой важнейшей вехи в истории Рима. Судя по всему, он лишь

устранил слабые места в естественных укреплениях города. В наши дни восстановленная часть

Сервиевых укреплений находится неподалеку от нового железнодорожного вокзала в Риме.

Предание, которое пересказывает Ливии, утверждает, что царь Сервий построил на Авентине храм

Дианы — богини плодородия и деторождения, отождествляемой с греческой Артемидой. Прежде

главный центр культа Дианы находился в Ариции, близ озера Неми, со дна которого в 1832 году

были подняты два роскошных прогулочных корабля императора Калигулы. Если предание не

лжет, возведение храма на Авентине могло быть попыткой переместить центр культа Дианы из

Ариции после того, как этрусский Рим завоевал и поглотил латинов. Таким образом, латины

получили свой собственный храм богини. Царь Сервий приказал также выстроить для латинов

алтари в каждом квартале Рима.

Царская семья, обосновавшаяся на Эсквилине, на протяжении нескольких лет состояла из

овдовевшей

6—1846

161

Танакил, Сервия Туллия, его супруги (дочери Тана-кил) и двух его дочерей. Третья, старшая

дочь Сервия, согласно легенде, умерла еще во младенчестве. Сын Тарквиния и Танакил погиб

в сражении еще при жизни своего отца. У него осталось трое осиротевших детей: дочь,

которую, по-видимому, звали Тарквини-ей, и двое сыновей — Луций и Арунс. Эти дети, судя

по всему, юные годы провели с бабкой во дворце на Эсквилине, но впоследствии были

отосланы в город Тарквинии. В результате из детей во дворце остались только две маленькие

принцессы; обе они носили имя Туллия. Сервий Туллий последовал римскому обычаю и дал

дочерям свое имя. Поскольку одну из принцесс Ливии называет «огненной», вторая Туллия,

очевидно, обладала противоположными чертами внешности или характера. Не исключено, что

родители девочек, опять же следуя римскому обычаю, чтобы различать дочерей, называли

одну Примой, а другую — Секундой.

В критический момент правления Сервия Туллия история повторилась: двое внуков

Тарквиния Древнего, достигнув зрелой юности, вернулись в Рим. Образование, которое

Луций и Арунс получили в Тарквини-ях, по-видимому, сводилось в основном к традицион-

ному изучению искусства гадания по цвету и форме овечьей печени и по полету птиц, как

предписывали законы Тага. Поскольку младший из принцев, Арунс, проявил большую

способность к обучению, его также обучили искусству управления государством.

Когда Луций и Арунс явились во дворец к своему дяде Сервию Туллию, тот пригласил их

поселиться у себя. Видимо, он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы пренебречь

риском соседства с двумя честолюбивыми юными принцами. А возможно, он полностью осоз-

навал этот риск, но предпочел справиться с проблемой мирным путем. И вскоре во дворце уже

справляли двойную свадьбу: Туллия Прима стала женой Луция, а Туллия Секунда —

супругой Арунса. С точки зрения Ливия, такое распределение невест было неблагоразумным,

поскольку «огненную» принцессу выдали замуж за старшего, но менее честолюбивого из двух

принцев, и эта ситуация таила в себе угрозу взрыва.

Впрочем, некоторое время жизнь на Эсквилине, где два молодых принца вместе со своими

супругами жили

162

рядом с теткой и дядей, текла спокойно. И никто не замечал, что Туллия Прима с завистью

поглядывала на мужа своей сестры. Ливии передает вымышленную беседу между Туллией

Примой и Арунсом, в ходе которой Прима упрекает зятя в трусости за то, что тот не решается

отобрать ее у своего бесхребетного брата.

Сервий Туллий не имел наследника, и это, должно быть, всерьез его беспокоило. Когда его

жена вышла из детородного возраста, надеяться оставалось только на внуков. Но шло время, а

ни одна из его дочерей так и не подарила ему наследника. Затем при неизвестных

обстоятельствах погиб Луций, супруг Примы. Вскоре столь же таинственно умерла Туллия

Секунда. А спустя недолгое время овдовевшие Прима и Арунс поженились.

Должно быть, боги остались недовольны этой поспешной свадьбой, поскольку дочь, вскоре

родившаяся у Примы и Арунса, прожила на свете совсем мало, а новых детей не появлялось.

Но в конце концов боги смилостивились, и у Сервия Туллия все-таки родился внук. Его

назвали Титом. Затем у Примы и Арунса появилось еще двое сыновей: Арунс и Секст. За

ними последовала вторая дочь.

Примерно в то же время или чуть ранее у одного знатного римлянина по имени Лукреций

тоже родилась дочка. Как и Сервий Туллий, Лукреций дал ей свое имя. Лукреция выросла и

превратилась в прекрасную девушку. Когда она вошла в брачный возраст (по-видимому, ей

было около четырнадцати лет), ее выдали замуж за Луция Тарквиния Коллатина — сына

Эгерия, племянника царя Тарквиния Древнего. Таким образом Лукреция вошла в младшую

ветвь дома Тарквиниев.

Государственная деятельность Сервия Туллия, по-видимому, продвигалась вполне гладко и

спокойно — в отличие от жизни семейной. Дело в том, что Туллия Прима не удовлетворилась,

получив в мужья Арунса и произведя на свет трех бодрых и крепких сыновей. Ведь она еще

не достигла своей главной цели — не стала царицей. Мысли о талантах и политическом ис-

кусстве ее бабки Танакил разъедали душу Туллии, как язва. Ведь Танакил удалось возвести на

трон двух царей: своего мужа (несмотря на то, что он был сыном чужестранца) и своего зятя -

<— отца Туллии.

Не в силах дольше выносить эту «несправедливость», Туллия вновь начала упрекать Арунса. Она

на^ смехалась над его греческим происхождением, замечая, что он недостоин даже того

положения, которое занимает сейчас. Яростные споры и ссоры продолжались день за днем. «Зло

пробуждает зло», — комментирует Ливии. И действительно, зло, кипевшее в сердце Туллии, в

конце концов пробудило зло, дремавшее в душе Арунса. Он поддался на уговоры своей супруги и

начал строить коварные планы.

К тому времени Сервий Туллий увеличил число сенаторов до трехсот; те в благодарность во всем

оказывали царю поддержку. Но недовольство патрициев росло, поскольку Сервий Туллий

облагодетельствовал плебеев за их счет и они горько сожалели об утраченных привилегиях.

Поэтому раздуть искры гнева, тлеющие в сердцах обиженных патрициев, было для честолюбивой

супружеской пары совсем простой задачей.

Удостоверившись в поддержке патрициев, Арунс собрал отряд молодых приверженцев, вышел во

главе их на Форум и отважно вступил в здание сената. Стоя перед пустовавшим на тот момент

троном, Арунс обвинил сенаторов в трусости и в том, что они покорно сносят обиды от монарха,

который даже не знает своей родословной. Он также напомнил им, что Сервий Туллий никогда не

совещался с народом, и поставил вопрос: достоин ли Сервий Туллий того, чтобы патриции Рима

безропотно подчинялись его воле? А затем, не дожидаясь ответа, Арунс занял царский трон.

Внезапно раздался скрип двери: на пороге стоял царь. Арунс вскочил на ноги, промчался к двери

через весь зал, схватил разгневанного Сервия и сбросил его вниз с высоких ступеней здания.

Сервий кое-как поднялся на ноги и побрел прочь. Молодые патриции из отряда Арунса кинулись

вслед за царем, убили его и бросили труп валяться на земле.

Туллия, по-видимому, осведомленная заранее о действиях Арунса, явилась в сенат, чтобы первой

засвидетельствовать свою преданность новому царю. Арунс властным тоном велел ей ехать

домой. Туллия повиновалась. Когда впереди на дороге показалось тело ее отца, по-

164

бледневший от ужаса возница-раб остановил лошадей и обернулся к госпоже. Туллия велела ему

проехать прямо по телу.

Арунс Тарквиний запретил народу почтить память покойного царя погребальными торжествами,

приличествовавшими его статусу. Он напомнил римлянам, что у Ромула тоже не было похорон;

говорил он при этом с таким неистовством, что кто-то из слушателей невольно прошептал:

«Superbus». Этот эпитет «приклеился» к новому царю, и в историю он вошел под именем

Тарквиния Гордого.

Однако народ не повиновался Тарквинию. Римляне воздвигли на Форуме деревянную статую с

позолоченным лицом и раскрашенными глазами и возложили перед этой статуей тело своего

обожаемого царя Сервия на погребальный костер.

Шестое столетие до нашей эры еще не перевалило за середину, а в «городе волчицы» уже два

этрусских царя претерпели жестокую насильственную смерть. И вот по их кровавым следам на

трон взошел третий царь.

ТАРКВИНИЙ ГОРДЫЙ (534-5Ю гг. до н.э.)

Спустя двести девятнадцать лет со дня основания Рима третьим его этрусским царем стал

Тарквиний Гордый. Путь этого царя на трон, принадлежавший прежде его деду, был залит кровью

множества его родичей. Отец Тарквиния Гордого погиб в бою; брата его постигла таинственная

кончина; двое его предшественников на троне умерли насильственной смертью. Жена Тарквиния,

Туллия, ставшая теперь царицей Рима, не удовольствовалась смертью своего отца Сер-вия Туллия

и велела возничему своей колесницы проехать по трупу бывшего царя.

Но преступление самого Тарквиния было еще тяжелее: он попытался отказать Сервию Туллию в

погребении. А это было оскорблением богов, и простой народ взбунтовался. Чтобы наказать

плебеев за неповиновение, Тарквиний тут же приказал отменить все плебейские праздники, а всех

сенаторов, поддерживавших покойного царя, велел казнить и конфисковать их имущество.

История не подтверждает предание, повествующее, что Тарквиний с целью утвердить свою волю

уничтожил пятьдесят бронзовых таблиц, на которых Сервий Туллий выгравировал свои новые

законы. На самом деле эти законы, сформулированные и выгравированные на таблицах уже после

смерти Тарквиния Гордого, были уничтожены гораздо позже, когда в конце IV века до н.э. галлы

разграбили Рим.

Но если бы эти таблицы существовали при Тарквиний, он наверняка уничтожил бы их сам,

поскольку

166

все его последующие поступки свидетельствуют о том что этот царь не признавал ничьего

авторитета, кроме своего собственного. Подобно тому как все царствование Тарквиния Древнего

представляло собой нескончаемую борьбу против либеральных и демократических тенденций его

предшественника, Анка Марция, так и правление Тарквиния Гордого было пронизано

стремлением искоренить все следы демократического духа предыдущего царя и восстановить

самовластие деда и тезки нынешнего властителя Рима.

Мнение о том, что Тарквиний Гордый действительно был повинен во всех приписанных ему

преступлениях, высказывают только римские авторы, а их не всегда можно назвать

беспристрастными судьями. Эти римские авторы сообщают, что Тарквиний своевольно заключал

и нарушал договоры с соседними народами, что он в буквальном смысле слова был диктатором и

что никто не осмеливался перечить его воле. Но даже если все это — правда, то правда и то, что

Тарквиний воспитывался в Этрурии, где понятия политической свободы просто не существовало,

где вся власть была сосредоточена в руках аристократов и ни один простолюдин не имел голоса в

правительстве. Поэтому для Тарквиния такая система правления была единственно возможной и

правильной.

Среди римских плебеев особо выделялся богатый и известный человек по имени Марк Юний, чья

жена была дочерью Тарквиния Древнего. Утверждают, что Тарквиний Гордый приказал казнить

Марка Юния, приходившегося ему дядей через брак, поскольку либо боялся его как

оппозиционера, либо нуждался в его деньгах ради осуществления своих проектов. Заодно Тарк-

виний хотел казнить и обоих сыновей Марка Юния; но один из них спасся и впоследствии стал

основателем римской республики.

По-видимому, кровь, залившая улицы Рима в первые же дни правления Тарквиния, пробудила в

душе Туллии некоторое раскаяние. Ливии сообщает, что она отправилась в храм Фортуны

(римской богини, культ которой принес в Рим отец Туллии) и, у видев там позолоченное лицо

статуи своего отца, отвернулась и заплакала.

167

С этрусками, а поначалу и с латинами Тарквиний поддерживал хорошие отношения. Он

возобновил мирный договор с Вейями (в прошлом дважды нарушавшийся), тем самым

предоставив Риму контроль над соляными копями, и пригласил в Рим опытных этрусских

ремесленников и художников, чтобы те обучили своему искусству римских мастеров. Кроме того,

Тарквиний окружил себя этрусскими гадателями, поскольку, в отличие от своего деда, был

человеком суеверным. Лати-нов, с которыми у его предшественников было столько проблем,

Тарквиний всячески старался облагодетельствовать, полагая, по мнению Ливия, что спокойствие

во внешней политике поддержит порядок во внутренних делах его царства. Свою вторую дочь

Тарквиний выдал замуж за некоего Мамилия Октавия, который в то время деспотически правил

латинским городом Тускулом. Позднее, когда Тарквинию понадобились друзья, этот

политический шаг принес свою выгоду.

Благодаря этому родству, а также милостям, которыми он осыпал латинов, Тарквиний теперь мог

в любой момент по желанию созвать всех латинских вождей на собрание. Ливии рассказывает о

собрании Латинского союза, состоявшемся в населенном пункте, который одни называют

Феретиной, а другие — Феро-нией. Тарквиний приказал собраться на эту встречу на рассвете.

Главы городов Латинского союза повиновались, но Тарквиний не явился. Прождав некоторое

время, некий Турн из Ариции (по-видимому, глава союза) поднялся и начал поносить'Тарквиния в

его отсутствие за то, что тот обращается с латинскими вождями словно со своими подданными;

свою речь он сопроводил предложением разойтись, не дожидаясь римского царя. Солнце уже

клонилось к закату, Турн все еще продолжал говорить; и тут наконец явился Тарквиний. Турн

мгновенно умолк; в собрании воцарилась тишина. Тарквиний объяснил свое опоздание тем, что

ему пришлось разбирать спор между некими отцом и сыном. Турн не принял это оправдание,

высказался в адрес римского царя еще резче, чем прежде, и покинул совет.

168

В тот же вечер Тарквиний устроил ловушку для мятежного вождя из Ариции. Он подкупил одного

из рабов Турна, чтобы тот ночью пропустил в шатер своего господина слуг Тарквиния. Те

проникли в шатер Турна и спрятали там множество мечей и другое оружие. Удостоверившись, что

его приказ выполнен, Тарквиний на следующее утро снова созвал всех латинских вождей, за

исключением Турна. Выступив перед собранием, он обвинил отсутствующего вождя в подготовке

заговора не только против самого Тарквиния, но и против других латинских глав городов,

добавив, что теперь ему понятно, почему накануне Турн был в • таком бешенстве. «В его шатре вы

найдете доказательство моих слов, — заявил Тарквиний изумленным вождям. — Следуйте за

мной!»

Вожди неохотно последовали за Тарквинием и вошли в шатер, где Турн все еще спал крепким

сном. Подкупленный раб провел их к месту, где было спрятано оружие. Разъяренные вожди

вытащили Турна из постели и, не дав ему ни секунды на оправдания, посадили несчастного в

плетеную клетку, побили камнями и утопили в ручье, откуда обычно брали питьевую воду. Ливии

замечает, что тем самым они изобрели новый способ казни.

Воспользовавшись ситуацией, Тарквиний убедил латинских вождей возобновить временно

отмененный договор о военной взаимопомощи. Затем он созвал на совет только молодых латинов,

способных сражаться, и настолько убедительно обрисовал перед ними преимущества ведения

войны под его началом, что ни один из слушателей не смог на это возразить. И тогда Тарквиний

расформировал их боевые отряды и включил молодых латинов в состав своих легионов.

Усилив таким образом римскую армию, Тарквиний выступил в поход против Вульчи — города,

который бунтовал еще против его деда. О том, как проходило сражение, мы не знаем; известно

лишь, что город быстро сдался (возможно, потому, что Тарквиний заручился поддержкой

исконных врагов Вульчи — латинов). Добычу, захваченную в Вульчи, Тарквиний про-

169

дал за огромную цену (кому именно, Ливии не сообщает) и отложил эти деньги на постройку

храма в память своего деда, который он уже давно поклялся возвести на Капитолийском холме.

Чтобы расчистить место для храма, Тарквиний приказал разрушить несколько малых святилищ.

Поначалу подготовительные работы разворачивались без особых затруднений, тем более что

птицы, с которыми царь, как всегда, посоветовался заранее, очевидно, не имели ничего против

этого святотатства. Но когда рабочие начали сносить святилище, посвященное богу Терминусу,

птицы «передумали». Каким образом они выразили свое недовольство, не совсем ясно. Возможно,

гадатели заявили, что пернатые глашатаи воли богов появились в неблагоприятной левой части

небосклона. Это знамение они истолковали царю Тарквинию следующим образом: если боги не

позволяют разрушать столь древнее святилище, это означает, что Рим навеки останется сильным и

непобедимым городом.

Оставив святилище Терминуса в покое, Тарквиний выступил в поход против Габий — латинского

города примерно в 16 милях к востоку от Рима, который ныне носит имя Кастильоне. Но Габии

были хорошо укреплены и вовсе не собирались сдаваться на милость царя-этруска. Не сумев взять

город приступом и обеспокоенный большими потерями в своем войске, Тарквиний решил

прибегнуть к военной хитрости. Он сделал вид, что снимает осаду, объявив, что ему нужно

проследить за подготовкой к строительству храма, и с частью войска направился обратно в Рим.

Неподалеку от упрямого города он оставил лагерь своего младшего сына Секста, которому и

предстояло осуществить задуманную хитрость.

Но в Риме Тарквиния ожидало суровое потрясение. Рабочие, расчищавшие место для храма, были

римскими гражданами (хоть и плебеями), а их принудили заниматься тяжелым физическим

трудом, для которого традиционно предназначались только рабы. Когда появился царь, они

показали ему совершенно нетрону-• тую тлением человеческую голову, выкопанную ими из-170

под земли на том месте, где Тарквиний собирался возвести храм. Чрезвычайно расстроенный этим

чудом, Тарквиний обратился за советом к этрусским гадателям. Те истолковали это знамение как

предвестие, что «здесь будет находиться глава мира»; и Тарквиний отбросил все свои страхи,

решив за счет государственной казны выстроить еще более великолепный храм, чем планировал