Видяпина. Региональная экономика

Подождите немного. Документ загружается.

одного этого явления достаточно для оттока капитала из страны. Ведь приток

квалифицированного труда не может быть обеспечен за короткие сроки. Для

этого необходимо создавать не просто предприятия и предпринимательские

корпорации, а организации особого рода — культурохозяйства, суть которых еще

мало исследована. Для них в свое время вырабатывали названия и дефиниции —

скажем, говорили о территориально-производственных комплексах как особого

рода социо-, территориально-, эколого-, экономико-, градопоселенческих

производственных комплексах, в которых составляющие системные компоненты

не просто взаимозависимы, а предельно необходимы для выживания населения и

самой производственно-экономической системы. Сейчас можно видеть, что,

когда рыночные реформы освободили составляющие этих комплексов от жесткой

зависимости друг от друга, разрушились как сами комплексы, так и экономика

огромных регионов.

Здесь не следует пенять на западную экономическую науку, которая не

имеет категориального аппарата для того, чтобы разобраться в этом явлении

неэкономического, точнее, постэкономического хозяйства — ведь и

отечественная наука не смогла в полной мере теоретически исследовать этот

предмет.

Однако в России культура многих народов такова, чтобы вести из поколения

в поколение противостоящее эффективностным критериям экономии

внеэкономическое хозяйство, которое, с точки зрения «экономического

человека», представляется архаичным. Конечно, отождествление

традиционализма хозяйства с обработкой земли непременно сохой ошибочно.

Культура экономических отношений и обрабатышающие технологии — это

разные явления. Поэтому внеэкономическое хозяйство может быть не только

пред-, но и постэкономическим явлением.

Следуя теории хозяйственных порядков, которую разработал В. Ойкен,

учитель постнацистского реформатора Германии В. Эр-харда, нельзя считать,

что различные экономики располагаются на некой прямой линии, возвышаясь по

мере освобождения рыночных отношений от государственного влияния.

Напротив, различия хозяйств настолько велики, что их вполне можно считать

цивилизационными.

С точки зрения одной из таких цивилизаций другая цивилизация

представляется неизбежно варварством. Диалог между ними может носить лишь

временный характер в связи с существенными для обеих цивилизаций угрозами.

С экономической точки зрения различие этих цивилизаций может быть

обозначено как экономические и неэкономические хозяйства

Неэкономические хозяйства различаются хозяйственными порядками, но для

проведения существенных различий между ними следует привлекать уже

внеэкономические критерии, и прежде всего природно-климатические,

демографические, этнографические, социологические, правовые.

Природно-климатические особенности, являясь фундаментальным фактором

объемов воспроизводственных затрат, начиная с определенного уровня и форм

влияния климата на экономику, приобретают довлеющее значение.

Российский тип экономики в отличие от экономик стран курортной зоны

является природообусловленным, или климатоде-

Идея экономического и неэкономического хозяйства. — см. в кн.: Осипов Ю.М.

Теория хозяйства. Начала высшей экономии: Учебник. В Зт. — М., 1995-1998.

терминированным. Конечно, степень климатодетерминации экономических

отношений зависит от инженерно-технологических факторов — по мере развития

технологий такая зависимость может ослабевать.

В связи с этим можно вспомнить попытки отечественных инженеров и

архитекторов создавать на Крайнем Севере гигантские города с зимними

садами и автономным климатообразованием. Не исключено, что технологии

131

когда-нибудь достигнут такого уровня, что сделают это возможным. Однако

ясно, что любое производство, тем более обеспечение жизнедеятельности

людей в климатически суровой зоне, всегда будет дороже, нежели в

курортной.

Экономика курортной зоны всегда будет привлекать капиталы из стран с

более суровым климатом, всегда сможет не обращать внимания на природно-

климатические условия, опираясь на сугубо экономическое хозяйство.

Предприниматель, сделавший капитал в экономике климатически суровой

зимы, всегда будет стремиться перевести его в экономику курортной зоны, лишь

только такая возможность представится. Конечно, его можно заинтересовать в

продолжении предпринимательства в климатически суровой зоне, но

посредством более низкой оплаты труда работников и более низких налогов по

сравнению со странами и регионами, где климат более благоприятный.

Результатом будет нищета мерзнущего населения и слабое государство. Можно,

конечно, запретить вывоз капитала — тогда получим сравнительно сытое, но

безгласное население в сильном государстве, как уже было в России. С другой

стороны, абсолютная гласность и свобода быстро делают голос любого неслыш-

имым, а мнение — несущественным в этой безгласной гласности. Государство

совершает новый шаг своего развития как института, освобождает от своей опеки

народ и само освобождается от обязанностей перед ним.

Если продолжить первую альтернативу, то ясны перспективы: слабое и

бесполезное бедному большинству населения государство распадется и

достанется сильным странам, которые кормят население, не заботясь сколь-

нибудь о его образовании и развитии. Минимальное жизнеобеспечение и

минимальное образование — основные результаты применения критерия

денежной эффективности для кли-матоотягощенной экономики. Надо

добавить, что исторически это будет просто продолжение военного разгрома,

колонизации с ассимиляцией и вытеснением сильными народами из районов

благоприятного климата слабых народов в климатоотягощенные зоны при со-

ответствующем взимании дани и эксплуатации побежденных.

При прочих равных условиях в открытой климатоотягощен-ной

экономике предпринимательство может быть заинтересовано в

инвестициях в добычу только уникальных ресурсов.

Особенности экономического и неэкономического хозяйства не

имеют прямых последствий для рыночных отношений как таковых,

однако сказываются на формах и степенях свободы этих отношений.

Экономика стран курортной зоны может не вводить никаких

ограничений на рыночные отношения, не опасаться за выживание своих

граждан.

При наличии же климатодетерминированной экономики ее

политический характер проявляется в том, что народу приходится

выбирать тип хозяйственного порядка — по крайней мере, между

экономическим и неэкономическим хозяйством.

Первоначально реформы российского хозяйства проводились без

учета его природно-климатической специфики в силу разных причин,

прежде всего разрушения культуроэкономики и замены ее

экономическим хозяйством в интересах природонезависимых хозяйств,

действующих в нормальных климатических условиях проживания.

Культурохозяйство со сравнительно развитым экономическим

хозяйством обладает рядом недостатков, которые обусловливают такое

его отношение к экономическому хозяйству, как отношение всякого

блага к потребляющему его лицу. В теории биоценоза такое отношение

называют «жертва — хищник», или трофическое отношение. Отношение

экономического хозяйства к любому явлению, процессу, институту,

человеку, обществу, общественному отношению, материальной и

132

духовной реальности является именно трофическим; его можно назвать

также отношением утилизации, эксплуатации, использования:

экономическое хозяйство утилизирует любую реальность, вещественную

и невещественную, материальную и духовную; любое человеческое,

природное, индустриальное качество, свойство преобразуется и

оформляется в соответствующем экономическом институте,

совершающем монета-ризацию этого качества. Величие и могущество

экономического хозяйства таковы, что как бы ни были изначально далеки

проявления какого-либо человеческого проявления от материального

мира, все равно экономическое хозяйство находит способы

утилизировать их в качестве прибыли вырабатывающего механизма.

Например, вера преобразуется в весьма экономически эффективные

институты церкви и религии, которые предоставляют гражданам

вероисповедальные услуги в общераспространенных и часто защищаемых

государством формах.

Экономические хозяйства вступают между собой в равные отношения,

потому что каждое стремится в максимальной степени использовать или

«поэксплуатировать» другое. Однако во взаимодействии экономического

хозяйства с внеэкономическим хозяйством такого равенства не наступает

вследствие различий между императивами экономических, в данном случае

культурохозяйст-венных, отношений.

Эксплуатация, утилизация является сутью любых экономических отношений,

которые имеют многообразные формы

. Но существенным является выяснение

различий культурохозяйствен-ных отношений.

В свое время экономисты полагали, что любое производство есть

производительное потребление, а потребление — потребительное производство.

Эти различия не проявляются остро в зоне умеренного климата

человекоориентированной природы Западной и Центральной Европы, тем более

курортно-климатической природы США. Но в зонах климатонапряженного

хозяйствования Центральной, тем более Восточной, России эти различия

являются весьма существенными.

Здесь тотальный экономический эгоизм самоубийствен для любого

хозяйства — от частного и семейного до национального государственного, если,

конечно, идет речь о сколь-нибудь длительном периоде функционирования.

Пример тому — троекратные катастрофы в XX в. российской экономики,

построенной исключительно на эффективностных в денежном смысле

отношениях. Столыпинская реформа заканчивается революциями, длящимися

вплоть до отказа от сугубо экономического подхода к хозяйственной практике;

НЭП нельзя никак оценить, иначе нежели как несостоятельную попытку ли-

берализации культуры и экономики; нынешний период реформации, начатый

еще в период Н.С. Хрущева, проводимый медленно и постепенно, но в своей

открытой либеральной фазе продолжающийся несколько более последних 10 лет,

опять-таки никак не может выйти из кризиса и перейти на позитивную

траекторию. Конечно, преждевременно давать оценки нынешней реформации, но

можно заметить по меньшей мере одно общее с предшествующими реформации

явление, которое можно назвать «жатвой».

См. подробнее: Казанцев Н.М. К вопросу о парадигме политической

экономии: расширение метода. В кн.: Экономическая теория на пороге XXI

века. — М.: Юрист, 1998 — С. 132—147.

Культурохозяйство сродни выращиванию сельскохозяйственных культур

тем, что оно время от времени приносит невиданные позитивные результаты,

создающие иллюзию преодоления природы естественной и природы

политической, возможности вырваться из плена вечномобилизационного

133

культурохозяйства на свободу сугубо экономической жизни. В этом случае народ

предпринимает реформацию и встает на путь поиска свободы, а окружающие

экономические хозяйства — «жатвы». Они собирают урожай материальных и

духовных благ, которые были произведены мобилизованным

кулътурохозяйством в течение последовавшего после прошлой «жатвы» периода,

и утилизируют эти блага в своих экономических хозяйствах, превращая их в

деньги. В результате при всяком взаимодействии экономического и

неэкономического хозяйства народы капиталохозяйств в конечном счете

обогащаются, а народы культурохозяйства по меньшей мере разоряются, если не

утилизируются капиталистическими нациями полностью.

Как уже отмечалось, тайна кроется в различии императивов отношений,

образующих экономическую и культурохозяйствен-ную системы. Императив

первой эгоистичен — «употреби ближнего своего для самого себя»; императив

второй альтруистичен — «употреби себя для ближнего своего». Въевшееся в

плоть и кровь народа, выживающего в условиях суровой природы, ощущение

многообразных довлеющих над ним сил находится в его подсознании настолько

глубоко, что обычно не осознается им. Конечно, это закаляет и укрепляет

незаурядные личности, которые вследствие способности преодолевать больший

спектр противодействующих факторов оказываются существенно сильнее чело-

века западного и потому неизбежно авторитарнее, если приходят даже к

небольшой власти. Поэтому всеобщая взаимопомощь и дисциплина являются

изначальными, предэкономическими, до-эффективностными основаниями

выживания здесь людей, общества, культуры и хозяйства. Изначальное — не

всегда главное, однако оно может стать главным при становлении постэкономи-

ческого хозяйства.

Несводимость человеческого к экономическому была замечена давно, но

стала существенной, когда теория и практика управления в частных фирмах

начали не просто учитывать, но и использовать неэкономическое человеческое.

Экономическая система нашла способ употребления внеэкономических мотивов

человека в экономических же интересах. Уже в известной в 1980-е гг. работе

сводятся воедино управленческие концепции человека, выстроенные сообразно

его развитию в последовательность, восходящую от «экономического человека» к

«социальному человеку», «самоактуализирующемуся человеку», «сложному

человеку», мотивы поведения которого не просчитываются и не подвержены ма-

нипуляциям в ходе процесса управления в отличие от всех предшествующих

модусов человеческого развития.

Самоактуализирующаяся личность не идентична самоутверждающемуся

человекотипу. Последний находит себе, как правило, экономические формы

самоутверждения — богатство и личную власть.

Социальная личность самоутверждается в своем влиянии на людей и

общество, не придавая особого значения личным интересам обогащения.

Самоактуализирующуюся личность отличают сугубо интенци-ональные

формы даже не самоутверждения, а самореализации. Другие люди и их

признание для самоактуализирующегося человека отходят на второй план по

сравнению с самооценкой своих творческих достижений. Эти различные

человекотипы не отмечены даром взаимопонимания. Каждый из них пребывает в

шкале своих ценностей, рассматривая другого исключительно со своих позиций

как несостоятельного человека, как бы этот «несостоятельный» ни превосходил

первого по тем экономическим, социальным или творческим критериям, которые

несущественны для первого и важны для второго.

По оценкам А. Маслоу, самоактуализирующиеся и сложные личности в

западном обществе составляют 2—3%, преобладает экономический человекотип.

В России не следует ожидать появления большого числа

134

самоактуализирующихся личностей, преобладает же у нас не экономический, а

социальный человекотип.

4 .2 . Национальное и региональное богатство

Несформированность гражданской нации России на новой правовой

демократической основе оставляет открытым вопрос о ее национальном

богатстве. Обретя юридическое положение

Купи, Г., Доннел С. О. Управление: системный и ситуационный анализ

управленческих функций: Пер с.англ. В 2 т. — М., J 981. — С. 277.

субъекта национального хозяйства, чтобы стать таковым в смысле политико-

экономическом, т.е. фактически нация должна придать суверенной территории

России правовой и экономический статус национального достояния.

Однако сложность в том, что традиция деформированного правосознания

отождествлять государственное и национальное при признании и наличии

частной собственности препятствует осмыслению частной и иной

негосударственной собственности на суверенной территории и разграничению

национального богатства с тем, которое находится в государственной

собственности. Деформированное правосознание препятствует не только

осознанию юрисдикции России в отношении всего национального достояния, но

и обеспечению таковой практически. Парадокс, в частности, в том, что

приватизация объектов государственной собственности совершалась в

административном порядке, что означало признание юрисдикции государства на

объекты собственности во всех формах, и это составляло суть права государства

на смену титула любого владения с государственного на частное.

Одновременно признавалось, что такая смена титула влекла выведение

собственности из государственной юрисдикции, что небесспорно. Юрисдикция

не только не тождественна праву собственности и владению — она существенно

шире, ибо распространяется на все виды собственности, в чьем бы владении они

ни находились, даже если это собственность других стран, не обладающая

статусом экстерриториальности. Отождествление права собственности и

юрисдикции показывает отсутствие государственно-правового (или публично-

правового) сознания, составляющего основу демократического правосознания.

Этот абсурд обусловлен частновладельческим пониманием государства и госу-

дарственности. Такое понимание есть наследие и проявление сохранившегося

монархического правосознания, согласно которому всякая команда, правящая

страной, самодержавна. Самодержавное правосознание препятствует

становлению практической реальности гражданской нации России и ее

публично-правовой праводееспособности в отношении национального богатства.

Последнее мыслится не как публично-правовое достояние нации, а как

достояние команды, избранной на властные должности, будь то на уровне

федеральной власти или на уровне власти субъектов Российской Федерации.

Государство, понимаемое как достояние демократически избранного

государя, уже по одной этой причине не может обрести демократического

правового порядка, свободного от произвола очередных избранных во власть

граждан. Как бы ни был монополизирован рынок действующими на основании

закона субъектами, он должен быть свободен от произвола властвующих особ,

что, однако, никак не является свободой от государственного регулирования.

Трудность демократической революции в России состоит именно в таком

сочлененном понимании — рынок освобождается от произвола властвующих лиц

благодаря законоустановленно-му государственному регулированию,

135

совершаемому по строго установленным юридическим процедурам. Посредством

правовых процедур достояние российской территории может стать нацио-

нальным богатством, а народонаселение — гражданской российской нацией.

В настоящее время полномочия главы государства характеризуются не

большим или меньшим их составом, а урегулирован-ностью законом процедур их

исполнения.

Произвольный порядок исполнения даже единственного полномочия

остается произволом. Наоборот, узаконенный порядок осуществления власти по

самому широкому спектру полномочий есть правовой порядок. Без этого трудно

ожидать верховенства закона, права и демократии.

Без верховенства закона в демократическом государстве не может

образоваться ни национального права (будут лишь переписанные у других

народов нормы законодательства), ни гражданской нации (только электорат), ни

национального богатства (только нищета при свободной распродаже

доставшегося по случаю истории и географии достояния).

Верховенство закона основывается на трех столпах: законопре-

дусмотренность любого акта власти, управления, не являющегося законом;

принятие любого, не только парламентского, акта власти или акта управления по

законоустановленнои процедуре; совершение любого правоприменения,

реализации закона, иного акта строго по установленным законом общей и

специальным процедурам.

Национальное богатство состоит из ценностей, которые объединяют

товарно-материальное и духовное. Сокращение любого из них влечет убывание

национального богатства. Причем ценности значимы сами по себе, без различия

их качеств, характеристик, содержания. Не суть важно, каковы духовные

ценности, — важно, что они есть и значимы для граждан.

Знаменательно, что обесценивание социалистических ценностей для

граждан в 1980-е гг. повлекло не только обесценивание и сокращение

материального национального богатства России, но и обесценивание самих

граждан как специалистов, выраженное в снижении зарплаты внутри и вне

страны, обесценивание самого государства в мировом сообществе.

Это богатство ценностей приобретается не каждым актом купли-

продажи, обмена товара на товар, посредством совершения каких-либо

действий, установления отношений, сделок, приобретения, достижения

определенных состояний. Вместе с тем это богатство не может быть

приобретено без функционирования экономических отношений в

непосредственной форме сделки. Любопытно, что сделка и торговля, не

являясь достаточными условиями возрастания ценности национальных

ценностей, в том числе и материальных, являются необходимым

условием для их существования, тем более возрастания любых

национальных ценностей, в том числе и духовных, поскольку выражают

их общность, взаимодействие, в частности и посредством обмена.

Размер и состав национального богатства не является безусловной

величиной. В равной мере это относится и к богатству, или достоянию,

экономическому, т.е. хозяйственному достоянию страны или ее

региона.

Размер и состав богатства обусловлены прежде всего функциями,

которые исполняются в отношении граждан с помощью данного вида

богатства, его большей или меньшей величиной, более или менее

богатым составом его элементов.

Не всякое национальное богатство продаваемо и покупаемо в прямом

смысле.

Национальное богатство, так же как и региональное богатство, — это

система ценностей. Важно, что национальное богатство включает в себя

136

ценность региональных богатств, не только бухгалтерски

калькулируемую, но и непокупаемую и непродаваемую, т.е.

неторгуемую, ценность.

Не менее важно, что региональные богатства хранят в себе ценности

общенационального богатства, — опять-таки как ценности, а не всего

лишь как расчеты на субсидии и субвенции в случае катастрофы или

несостоятельности хозяйствования. Последнее также есть катастрофа, но

не сопровождающаяся человеческими жертвами и прямым материальным

ущербом. Однако ее преодолеть гораздо труднее, поскольку это

катастрофа власти, т.е. катастрофа человеческих качеств, ума, таланта

исполняющих ее лиц. Это катастрофа национального богатства,

состоящая в том, что богатство перестало быть ценностью для своего субъекта,

превратившись в своего рода обузу, от которой он стремится избавиться, от-

ветственность, от которой он бежит, перекладывая на плечи других — как

правило, вместе с толикой национального или регионального материального

достояния.

Дело не в том, что тот вид национального богатства, который экономически

неизмерим в очевидной денежной форме, не может быть предметом торга, купли

и продажи, является неучитываемым и почти неуправляемым, — дело в том, что

это некальку-лируемое достояние ценностей определяет ценность и цену всякого

остального, товарно-материального, торгуемого и продаваемого богатства.

Однако это нематериальное богатство подчас слишком жестко проявляет свое

экономическое содержание и предназначение.

Проявлением такого богатства являются, в частности, колебания курса

ценных бумаг, особенно курса валют на соответствующих биржах. Вспомним

август 1998 г.: отказывается российское правительство платить долги,

отказывается от ценности своих обязательств — и курс рубля тут же падает

вдвое; объявляется преступником до суда высокое должностное лицо — и курс

рубля становится еще ниже; выказывает правительство твердость в

неприятии бомбардировки граждан близлежащей страны — и курс рубля

стабилизируется; известный думский фракционер объявляет публично о

продаже министерских постов в российском правительстве — и курс рубля

опять существенно колеблется.

Можно привести множество примеров связи обесценивания политических,

правовых, нравственных ценностей и ценностей материальных. Наоборот,

возвышение ценностей духовных повышает, пусть не сразу, и денежную оценку

ценностей материальных; высокий имидж торговой марки производителя

повышает цену его продукции.

Национальное, особенно региональное, богатство телеологически

обусловлено. Чем более широки, расплывчаты и менее взаимосвязаны цели

развития региона или даже государства, тем меньше достояние для его сколь-

нибудь эффективного употребления. Чем больше стратегически взаимосвязаны

цели развития региона, тем относительно больше наличное достояние, ценность

самого национального, регионального или государственного богатства.

Равным образом чем меньше определенность целей развития регионального

или общенационального хозяйства, тем сложнее оценить его состав и величину.

Конечно, здесь нет прямой связи ни в отношении функций, ни в отношении

целей. Здесь будет ошибочной логика, согласно которой чем больше затраты на

реализацию функций и достижение целей, тем меньше размер наличного

расходуемого богатства, как будет ошибочной и логика, согласно которой чем

больше затраты на реализацию функций и достижение целей, тем больше размер

национального богатства.

Дело в том, что национальное или региональное богатство — это всегда

богатство, расходуемое таким образом, что оно воссоздается и возрастает при

расходовании. Определять меру его возрастания, пересчитывая его в валюту,

137

посредством которой достигаются иные цели, бесполезно, поскольку это никак не

покажет, насколько возросли возможности своих граждан, народа и государства.

Будучи вовлеченным в экономические и технологические процессы

исполнения функций и достижения целей, богатство не исчезает и не

расходуется, а наоборот, приумножается, увеличиваясь сообразно составу новых,

прежде неосуществимых функций и целей граждан, их сообществ и государства

(если, конечно, мы имеем дело именно с экономикой региона, а не всего лишь с

торговлей и распродажей собственности).

О региональной экономике как реальности и ценности можно говорить, лишь

когда имеется круговращение самовозрастающего капитала, функционирующего

в регионе. В этом случае появляются основания рассуждать о каком-либо

реальном развитии и саморазвитии. Создание воспроизводственных и

самовоспроизводящихся циклов, первоначально в регионе, а на этой основе и в

стране, отличает рыночную экономику от заурядной распродажи. Именно в этом

следует видеть фундаментальные факторы саморазвития регионов, которые

создают предпосылки развития страны в целом.

4 .3 . Ресурсы правового саморазвития власти

Категория «ресурсы» употребляется не только в широком смысле как

средства, которые идут на производство товаров и услуг (по Габлеру)

, но и как

источники, возможности

, в том числе и правовые

См.: Прокошин В.А. Правовые ресурсы саморазвития региональной власти /

Регион: ресурсы местного саморазвития: Спецкурс, вып. 8 // Науч. ред. Ю.П.

Алексеев, Б.Е. Шпилев. — М.: Изд. БСТ. — С. 49— 68.

См.: .Экономика и право: Энциклопедический словарь Габлера. — М., 19 98.-

С. 163.

См.: Ожегов СИ. Словарь русского языка. — М., 1968. — С. 670. См.:

Советский энциклопедический словарь. — М., 1980.— С. 1133.

Формирование демократического правового государства и гражданского

общества предполагает саморазвитие правовых регионально-управленческих

ресурсов в соответствии с конституционным статусом органов государственной и

муниципальной властей в субъектах Российской Федерации — регионах. Для ха-

рактеристики новых, динамично развивающихся нормативно-правовых ресурсов,

определяющих хозяйственные и управленческие отношения в региональном

масштабе, прежде всего следует определить ключевой термин «регион» и его

соотношение с понятием «субъект Федерации». Первый термин все чаще

используется в законодательстве и литературных источниках. Конституция

России 1993 г. особо выделяет федеральные фонды регионального развития (ст.

71), а текущее законодательство обращается к термину «регион» путем

регламентации разнообразньгх общественных отношений. Его используют новые

Бюджетный и Налоговый кодексы Российской Федерации (региональный

бюджет, региональные налоги и сборы и т.п.).

Официальная характеристика данного термина имеется в Основных

положениях региональной политики в Российской Федерации, утвержденных

Указом Президента РФ от 3 июня 1996 г.

В них регион определяется как часть

территории Российской Федерации, обладающая общностью природных,

социально-экономических, национально-культурных и иных условий. Регион

может совпадать с границами территории субъекта Федерации либо объединять

территории нескольких субъектов Федерации.

Как объект управления Российская Федерация представляет собой

государство, объединяющее 89 различающихся по уровням развития и

экономическому потенциалу территорий субъектов РФ — регионов. Часть из них

138

претендует не только на политический, но и на экономический суверенитет,

наличие своего регионального законодательства.

Так, области, края, республики Российской Федерации различаются по

площади в 388 раз, по численности населения — в 22 раза, по стоимости

основных производственных фондов — в 39 раз, по объему промышленной и

сельскохозяйственной продукции — соответственно в 132 и 39 раз

. По

существу, они относятся к разным таксо-

См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 23. -

Ст. 2756.

См.: Акименко Л., Алексиев А., Лавров А., Шувалов В. Путь к совершенной

модели административного устройства // Федерализм. — 1 9 9 6 . - № 2 . - С .

130.

номическим уровням и эффективное управление ими из одного центра

невозможно. Разрыв между максимальными и минимальными значениями

показателей, характеризующихуровень социально-экономического развития

областей, краев, республик в составе России, составляет приблизительно в

расчете на душу населения: по производству национального дохода — 7 раз,

промышленной и сельскохозяйственной продукции — соответственно 9 и 16

раз, по производству товаров народного потребления — 17 раз

Различия в социально-экономическом развитии субъектов

Федерации, процесс их поляризации на «бедных» и «богаттых» имеют

далеко идущие последствия. В этих условиях роль регионального права и

кодифицированного законодательства о регионах в разрешении

противоречий между субъектами власти и управления должна возрастать.

На деле же центробежные устремления отдельных субъектов РФ делают

практически невыполнимым рациональное использование правовых

ресурсов государства, что, в свою очередь, подрывает основы

существования Федерации и обеспечения в ней управляемости.

Сохранение равноправия субъектов Федерации и создание лучших

условий для использования ресурсов управления на различных уровнях

предполагают саморазвитие регионально-управленческих отношений,

основанное на опыте отечественного конституционализма и

правотворчества и заключающееся в том, чтобы в полной мере

учитывать подвижность, динамизм общественных отношений в

субъектах РФ, общее и особенное в понимании конституционной

природы их функций, форм и методов регионального и муниципального

управления. Правовой анализ власти и управления в субъектах РФ имеет

большое значение для выяснения сущности регионального

строительства в соответствии с положением Конституции Российской

Федерации о том, что федеративное устройство России основано на

единстве системы государственной власти, разграничении предметов

ведения и полномочий между органами государственной власти

Федерации, ее субъектов и местного самоуправления.

Саморазвитие власти в регионах — это особый вид общественных

отношений, возникающих в процессе осуществления функций власти и

управления в субъектах РФ; они имеют сложное строение и по-разному

воздействуют на федеральные отношения, испытывая на себе их

обратное влияние.

См.: Акименко А., Алексиев А., Лавров А., Шувалов В. Указ. соч. — С. 130-132.

Анализ правовых ресурсов, проведенный в трех аспектах (суб-

станциональном, функциональном и структурном), а также нарастающих

тенденций формирования регионального права показывает возможность

выявления у всех субъектов РФ общих правовых ресурсов, не используемых в

139

практике их саморазвития. Это позволяет обосновать предложения по

кодификации соответствующего законодательства, содержанию проектов

федеральных законов о региональном строительстве в Российской Федерации,

развитию государственного и муниципального управления в регионах. Наряду с

этим нужны проекты правовых актов о порядке учета законодательства субъектов

РФ в процессе законотворчества, о реализации полномочий по предметам

совместного ведения Федерации и ее субъектов, т.е. всего, что может составить

содержание регионального права, включая описание статуса государственных,

муниципальных органов и должностных лиц, с последующим принятием

законопроектов о деятельности органов государственного и муниципального

управления субъектов РФ, содержании, формах и методах регионального

контроля.

Ресурсная система законодательства субъектов РФ должна строиться в

расчете и на активность гражданина в управлении, и на реальные ресурсы

органов управления, и на оптимальные пределы взаимодействия органов

государственной власти и местного самоуправления, определяемого в

законодательстве о разграничении предметов их ведения и полномочий.

Появляется, таким образом, возможность эффективного регулирования

региональных ресурсов саморазвития власти и управления с помощью законов

субъектов РФ об основах отношений края или области с входящими в их состав

автономными округами, об общих принципах взаимоотношений органов

государственного управления в межрегиональной ассоциации экономического

взаимодействия субъектов Российской Федерации; путем принятия программы

обеспечения самоуправления и саморегулирования в субъектах Федерации,

модели правового регулирования регионального строительства, а также действия

механизма предотвращения и устранения коллизий в региональном

законодательстве, правил подготовки правовых актов органов исполнительной

власти субъекта Федерации.

Исследуемые ресурсы для выполнения решений органов регионального и

муниципального управления должны отвечать определенным критериям: иметь

региональную и муниципальную направленность на саморазвитие потенциала

власти и управления, быть ориентированными на конкретный объект управления

и достаточно полными.

Прежде всего речь идет о правовом обеспечении формирования и

функционирования рынка продукции, сырья и продовольствия высокого

качества; финансирования, кредитования, страхования, льготного

налогообложения; зашиты интересов отечественных товаропроизводителей при

осуществлении внешнеэкономической деятельности регионов.

Регулированию ресурсных отношений в российских регионах посвящены

федеральные законы «О государственном регулировании агропромышленного

производства» (1997)

, «Об основах государственного регулирования социально-

экономического развития Севера Российской Федерации»(1996), «О

национально-культурной автономии» (1996), «Об особой экономической зоне в

Калининградской области» (1996) и др.

Значительное количество регионально-правовых норм в сфере экономики

содержится в федеральных подзаконных актах — указах Президента РФ,

постановлениях и распоряжениях Правительства РФ. Среди них следует отметить

различные концепции, положения, федеральные целевые программы,

ориентированные на решение сугубо региональных проблем.

Интенсивный процесс «регионализации» федерального законодательства

вызван необходимостью решения различных актуальных вопросов экономики в

субъектах Федерации, оказания федеральной поддержки депрессивным

регионам. В связи с постоянным увеличением правовых норм в федеральном

законодательстве, связанных с использованием правовых ресурсов развития

140