Тменов В.X. (отв. ред.). Аланы: Западная Европа и Византия

Подождите немного. Документ загружается.

житии сведения об Алании имеют книжный характер, но в них

отразился уровень информированности столичного агиографа о

Кавказе. Интересно, что Алания представляется ему страной,

населенной народом, далеким от благочестия. Вряд ли агиограф

пропустил бы и не отметил сообщения о христианизации Ала-

нии в IX в. Правда, известный специалист по истории византий-

ской церкви Ф. Дворник доказывал, что Алания могла при-

нять христианство в IX в., но этот вывод он делал опираясь

только на археологические материалы: остатки церкви, обнару-

женные на р. Гиляч Т. М. Минаевой (См.: 34, с.

10—11).

Но Т. М. Минаева церковь датировала концом

IX—началом

XI в. и в вопросе христианизации алан придерживалась выво-

да Ю. А.

Кулаковского,

отнесшего «крещение» алан к первой

четверти X в. (35, с.

300—301;

Ср.:

36).

То, что

албаны

были христианами в первой четверти IX в.

и, следовательно, не могли принимать вторично крещение —

если даже допустить, что «аланы» Генесия были албанами —

подтверждает как «История Армении» Агатангелоса, так и

греческийй вариант сочинения Агатангелоса, известный под

названием «Житие Григория» (См.: 18, с.

124—126).

Используя русский перевод арабской версии Агатангело-

са (37), Р. А. Габриелян попыталась доказать, что Армения

играла основную роль в распространении христианства у алан

до VII в., направляя своих проповедников на Северный Кавказ

через Дарьяльский проход (17, с.

46—63,

106). Однако этот вы-

вод очень гипотетичен и не находит подтверждения в источ-

никах. Перевод арабской версии Агатангелоса был сделан в

VIII—IX

вв. с греческого, а «аланы», упоминаемые в арабском

варианте, являются жителями Албании, албанами, на что ука-

зывал еще Н.

Я-

Марр (37, с.

164—165).

Кроме того, речь

об отправке епископа Фомы в Албанию, а не в Аланию идет

именно в раннем, греческом, варианте этого сочинения (Ср.:

18, с. 126). К этому следует добавить, что на Евфрате кре-

щение приняли царь Армении Трдат, цари Иверии, Лазики и

Албании (См.: 18, с. 125; 37, с.

135—137),

но не Алании.

Появление же «алан» в сочинении Генесия следует связывать

с этнонимической аберрацией, возможно, характерной для соз-

нания представителя армяно-византийского рода, каким являл-

ся автор. Известно, что Иосиф Генесий приходился внуком

друнгарию виглы Константину Армянину, жившему в IX в (См.:

38, с.

116—174;

39, с.

15—44;

40, с.

103—108).

Нельзя исключать возможность ошибки писца при написа-

нии этнонима. Рукопись Истории Генесия дошла в единствен-

ной копии, датируемой XI в. (См.: 24, с.

XXII—XXVII).

Таким образом, следует признать, что этноним «аланы» у

140

Генесия мог появиться вследствие описки автора или перепис-

чика и не имеет никакого отношения

северокарказским

ала-

нам.

В контексте Жития «аланы» выступают язычниками, поэто-

му не могли быть «албанами», принявшими

христианство

в IV в.

Крещение «перского» царя со слугами воспринималось сред-

невековым читателем как торжество православного вероиспове-

дания над инаковерием. Приведем

лишь

один пример. В

руко-

писи Жития княгини Ольги (Погодинское собрание № 744, ко-

нец XVI — начало XVII в.), принадлежавшей священнику

Кремлевского Благовещенского собора Сильвестру (ум. до

1577 г.), содержится приписка, зачеркнутая в подлиннике, но

свидетельствующая об интересе у русского читателя в конце

XVI в. к легендарному царю Мавии. Описывая деяния

«достох-,

вальной» императрицы

Феодоры,

утвердившей иконопочитание

после смерти своего

«богоненавистного»

мужа Феофила, Силь-

вестр (по мнению А. Соболевского, в большей части написав-

ший Житие княгини Ольги) неожиданно в скобках замечает:

«И в таже лета Феодор епископ Едесский крестил Маавию

царя перского» (41, с.

199).

Однако точно установить этническое происхождение

«алан»-:

слуг в Житии Феодора Эдесского помогает древнерусский пере-

вод этого агиографического

сочинения

(Библиографию см.: 64,

с.

175—177).

Он

был осуществлен, вероятно, в XII в., но по-

ка известны отрывки, относящиеся только к началу XIV в.

(8, с.

339—357;

64, с.

175—176).

Хотя древнерусский

перевод

не во всем следует греческому оригиналу, но описание креще-

ния Мавии и его слуг

сохранилось.

Особенно для нас важен

перевод этнонима:

«Имеяше

же царь три известны отроки от

асия соуща родом» (9, с.

221).

«Верные отроки» крестились

вместе с Мавией, вследствие чего «их же к тому не рабы, но

братию свою исповеда царь» (9. с.

222—224).

В лицевой руко-

писи Жития из собрания П. П. Вяземского имеется миниатю-

ра с изображением трех безбородых и нагих аланских отро-

ков, стоящих по колено в водах Тигра; невдалеке от них царь

принимает благословление епископа (См.: 9, с. 244).

Свидетельство об аланах в Житии замечательно тем, что

является вторым случаем прямого перевода византийского этно-

нима «Аланы» через термин «Асы» или

«Ясы»

в древнерусской

литературе. Ранее была известна глосса XI в. в древнерусском

переводе «Истории Иудейской войны» Иосифа Флавия, указы-

вавшая

на

родственные связи народа аланов

(TGBV

'A/.avcov)

с ясами и печенегами:

«Языкъ

же

ясескыи

ведомо есть, яко

от

печенежьска

рода родился, живуще подле Тана и Меотского

моря» (42, с. 454,

10—11).

Интересно также и то, что «аланы»

141

Жития в переводе называются асами. На Руси алан традици-

онно называли ясами. Лишь изредка в некоторых изводах рус-

ских летописей вместо

«Ясы»

стоит слово «Асы» (Ср.: 65,

с. 31). Это еще раз подтверждает ранее высказывавшиеся

предположения (См.,

например:

45, с.

866—867;

46, с.

3—

53;

51,

с. 4; 66, с.

103—104),

что термин «асы» породил в

древнерусской письменной традиции этноним

«ясы».

Большин-

ство исследователей считает, что этноним «ас» появляется в

VII—IX

вв., но особенно широкое распространение, как наз-

вание алан в восточных (арабских, персидских) и западноевро-

пейских письменных источниках, он получает с XIII в (Подроб-

нее: 45, с. 886—887; 46, с. 9, 40; 19, с. 101 — 177, 221; 49, с. 189,

191

—199).

Итак, византийскому этнониму «аланы» соответство-

вало древнерусское — «ясы», реже — «асы». Термин «аланы»

характерен только для византийской этнонимической номенкла-

туры (15, с.

134—141).

Утверждение С. А. Плетневой, что ала-

но-болгарское население верхнего Подонья называлось «в ви-

зантийских источниках «асиями» или «асами», не совсем точ-

но

(См.:

43, с.

269).

Проблема соотношения этнонимов «аланы» и «асы» еще

не получила однозначного решения (Различные точки зрения

см.: 12, с. 198; 44, с. 160; 46, с.

3—53;

47, с. 82; 48, с.

65—73;

49, с.

200—205),

но в последнее время историки высказывают-

ся за полную эквивалентность этих этниконов (53, с. 77) и не

находят значительных различий в материальных памятниках

«асов» Западного Кавказа, алан Восточной Алании и

«ясов»

Придонецких степей (49, с.

200—205).

Нельзя согласиться с мнением, что «асы» было самоназва-

нием тюрков, в X в. присутствовавших в Западной Алании (См.:

50, с.

45—49).

Наоборот, этим термином тюркские народы обоз-

начали алан — ираноязычное население Северного Кавказа

XIII—XIV

вв. На это совершенно четко указывает Иоганн

Шильтбергер на рубеже

XIV—XV

вв. Ясский язык он назы-

вает одним из языков, на котором совершают богослужение

«по греческому исповеданию» и подчеркивает, что ясский язык

(yassen) у «язычников» (то есть турок и татар) называется

:«ас»

(Afs),

а сами ясы

(lassen)

турками именуются «Ас»

(Affs) (52, с.

102,

108—109).

Таким образом, в Житии Феодора Эдесского речь идет

о северокавказских аланах. Византийские авторы осознавали

языковую и этническую самобытность этого народа и — незави-

симо от его географического расселения — чаще всего имено-

вали «аланским народом», «аланами», а древнерусские книж-

ники — «ясами» или «асиями».

142

Каким образом аланы могли попасть на службу к прави-

телям Арабского халифата?

В VII — первой половине IX в. арабы совершают много-

численные походы в Закавказье, стремясь проникнуть на Се-

верный Кавказ и сломить сопротивление Хазарского каганата.

Поскольку Алания находилась в союзнических отношениях с

каганатом, то первые удары приходились по ее территории.

В союзе с хазарами аланы могли участвовать в ответных воен-

ных акциях. В 651 г. на берегах Евфрата потерпело пораже-

ние от арабов византийское войско

фемы

Армениак, в соста-

ве которого находились аланы, авасги и хазары (54, с. 8).

Арабы вторгались в Аланию в 662, 723, 725, 728/9, 730, 735,

737 годах (33, с.

104—107,

111),

пытались установить контроль

над Дарьяльским проходом. Согласно армянскому географу

VII

века, в это время в Сарматии обитали аланы, а

цанары

держа-

ли проходы

Аланский

и Цекан (55, с.

37).

Только к

752—754

гг. в области цанаров

(ас-Саннариййа)

арабам удалось установить свой гарнизон, осуществляя мас-

совое уничтожение цанаров (санаров) (См.: 56, с.

100—101).

Во время одного из походов арабский полководец Буга вывел

из Алании по одним данным 3000, по другим — 200 семей

алан и поселил их в Дманиси

,(57,

с.

29).

Следовательно, плен-

ные аланы и члены их семей вполне могли пополнять немного-

численную аланскую диаспору в Месопотамии и Ближнем Вос-

токе, не говоря уже о Закавказье. Аланы могли наниматься

на военную службу халифатом, не исключено их присутствие,

как показывает Житие, в личной охране представителей семьи

халифа.

В Северное Междуречье и на Ближний Восток вела «шел-

ковая дорога», пролегавшая частично через Северо-Западный

Кавказ (См.: 58, с.

151

—162).

О налаженных торговых связях

VIII—IX

вв. с Востоком свидетельствуют не только находки

тканей ближневосточного производства из скальных

могильни-~

ков Западной Алании, но и дирхемы Омейядов и Аббасидов,

встречающиеся на территории исторической Алании (См.: 59,

с. 78, 87; 60, с. 28—29; 61, с. 165).

Подводя итоги, еще раз отметим, что в Житии Феодора

Эдесского имеется наиболее раннее свидетельство о крещении

группы алан за пределами

Алании.

Трудно судить, было ли

это типичным явлением для алан, занятых на иноземной служ-

бе, или все же представляет уникальный факт из истории ара-

бо-аланских и алано-византийских отношений. Вероятнее все-

го, агиограф зафиксировал нетипичное явление, с оттенком

легендарности, но потому, что его не удивляет этническое про-

исхождение «отраков» и их крещение, представляется, что ала-

143

ны

для писателей IX в., принадлежавших к византийскому куль-

турному миру, не исчезали окончательно в тени Хазарского

каганата. Аланы обособляются агиографами как в кавказском,

так и ближневосточном регионах.

Аланские дружинники, оторванные от гомогенной этнокуль-

турной среды, отличались большей религиозной лабильностью,

испытывая давление развитых религиозно-идеологических сис-

тем. В среде профессиональных военных быстрее проявлялись

признаки социально-конфессиональной адаптации. Развитию

этого процесса могла способствовать психология наемника,

оторванного от привычных условий жизни и находящегося в

постоянном эмоциональном напряжении. В случае возвраще-

ния в Аланию, такие лица могли способствовать возникнове-

нию новых религиозных тенденций в обществе при наличии

благоприятных социально-экономических условий.

В этой связи следует вспомнить сообщение ал-Идриси (ок.

1100—1165),

который в своем географическом труде малоазий-

ский город Энеон и прилегающую область обозначил как зем-

лю алан (ал-Лан), исповедовавших несторианство (См.: 62,

с. 70, 75,

прим.

27—28).

Эти

данные

не

получили ясного

истолкования.

В Житии Феодора Эдесского содержится факт, подтверж-

дающий наличие аланских контингентов в войсках Арабского

халифата середины IX века, но численность их была невелика.

Сопоставив этноним «аланы» в сочинении Генесия и Житии,

мы пришли к выводу, что сведения Генесия не могут исполь-

зоваться как достоверные при изучении истории алан IX в.

Напротив, в Житии Феодора Эдесского сообщается об аланах,

выходцах с Северного Кавказа, что подтверждает древнерус-

ский переводчик, используя термин «асы». Знаменательно так-

же то, что в роли «просвещаемых» в Житии выставлены

аланы. Это еще раз свидетельствует — Алания для византий-

ских агиографов второй половины IX века представлялась язы-

ческой страной.

ЛИТЕРАТУРА

Кулаковский

Ю. А. Аланы по сведениям классических

и византийских писателей. Киев, 1899.

2. Ч и ч у р о в И. С. Византийские исторические сочинения:

«Хронография» Феофана,

«Бревиарий»

Никифора.

Текст,

пе-

ревод, комментарий. М., 1980.

3. Зетейшвили С. Г. Сведения об аланах в

«Хроногра-

фии»

Феофана//Древнейшие государства на территории

СССР. Материалы и исследования.

М.,

1976.

4. Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters Greek Text

144

and English Translation by R. G. H. Jenkins and L. G. Weste-

rink.

Wash.,

1973.

5. Житие иже во святых отца нашего Феодора архиеписко-

па Едесского/Издал И. В. Помяловский. Спб, 1892.

6. V a s i

i e v A. The Life of St. Theodore of Edessa//Byzantion

1942—1943.

Vol. XVI. Fasc. 1.

7. Лопарев X.

М..

Греческие жития святых VIII и IX веков.

Ч. 1. Современные жития. Петроград, 1914.

8. Лопарев

Хр.

Русское анонимное описание Константино-

поля (ок. 1312 г.)//Известия Отделения русского языка и

словесности. 1898. Т. Ш. Кн. 2.

9. Житие Феодора Едесского. Из рукописи, принадлежащей кня-

зю П. П. Вяземскому, № LXXXIX. Списано литографически

чернилами на прозрачную бумагу Феодором Елисеевым.

Спб.,

1885. Вып. III.

10. Воскресенская летопись//ПСРЛ.

Спб.,

1856. Т. 7.

11.

В о n w e t s с h N. Die Vita Theodor, Erzbischofs von Edes

sa//BNJ. 1921. Bd. II.

12.

Яновский

А. О древней Кавказской Албании//ЖМНП

1846.

Ч. 52.

13. Hieroclis

Synecdemus

et notitiae graecae episcopatuum. Ac-

cedunt

Nili

Doxopatrii notitia patriarchatuum et locorum no-

mina

immutata/Ex

rec. G. Parthey. Berolini, 1866.

14.

Nicephorus

Basilaca.

Orationes et epistolae/Edidit

A. Garzya. Leipzig, 1984.

15. Б и б и к о в М. В. Византийские источники по истории Руси,

народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа

(XII—XIII

вв.)//Древнейшие

государства на территории

СССР. Материалы и исследования 1980 г.

М.,

1981.

16. Мовсэс

Каланкатуаци.

История страны Алуанк//

Пер. с древне-арм., предис. и

комм.,

Ш. В. Смбатяна. Ере-

ван, 1984.

17.

ГабриелянР.

А. Армяно-аланские отношения

(I—X

вв.)

Ереван, 1989.

18. А к о п я н А. А.

Албания-Алуанк

в греко-латинских и древне-

армянских источниках. Ереван, 1987.

19.

Гаглойти

Ю. С. Аланы и вопросы этногенеза осетин

Тбилиси, 1966.

20. М и н о р с к ий В. Ф. История Ширвана и Дербенда X—

XI вв.

М.,

1963.

21. Бартикян Р. М. Источники для изучения истории павли-

кианского движения. Ереван,

1961.

22.

Липшиц

Е. Э. Павликианское движение в Византии в

VIII и первой половине IX

в.//ВВ.

1952. Т. 5.

23.

Липшиц

Е. Э. Очерки истории византийского общества

10 Аланы...

145

и культуры, VIII — первая половина IX века. М.;

Л.,

1961.

24.

Joseph!

Genesii regum

libri

quattuor/Rec. A.

Lesmiieller-

Werner et H. Thurn. Berolini;

Novi

Eboraci,

1978.

25. К у

и к А. О записке готского топарха. Спб., 1874.

26. К б р s t e i n H. Thomas: Rebell und

Gegenkaiser

in Byzanz.

В.,

1986.

27. Извори за българската история, VIII: Гръцки извори за

българската история,

IV./Със.

и ред. И.

Дуйчев,

Г. Цан-

кова-Петкова,

В. Тъпкова-Заимова, Л. Йончев, П. Тивчев

София, 1961.

28. Г е ю ш е в Р. Б. Христианство в Кавказской Албании. Ба-

ку,

1984.

29. Б у н и я т о в 3. М. Из истории Кавказской Албании

VII—

VIII

вв.//Вопросы

истории Кавказской Албании. Баку, 1962.

30.

Иоселиани

П. Краткая история грузинской церкви.

Спб.,

1843.

31. Галонифонтибус Иоанн

де.

Сведения о наро-

дах Кавказа

(1404

г.).

Баку, 1980.

32.

Кузнецов

В. А. Христианство в Алании до X

в.//

Известия ЮОНИИ. 1978. Т. XXIII.

33.

Кузнецов

В. А. Очерки истории алан.

Орджоникидзе,

1984.

34.

Дворник

Ф. Миссии греческой и западной церквей на

Востоке

средние века. Мш, 1370.

35. М инаева Т. М. Археологические памятники на р. Гиляч

в вервовьях

Кубани//Материалы

и исследования по археоло-

гии Северного Кавказа.

М.;

Л.,

1951.

36. К у л а к о в с к и

Ю. А. Христианство у алан//ВВ. 1898.

Т. 5.

37. М а р р Н. Я. Крещение армян, грузин, абхазов и аланов

святым Григорием.

Спб.,

1905.

38.

Hirsch

F. Byzantinische Studien. Leipzig, 1876.

39.

ШтейманнВ.

О личности автора «Истории царей» Гене-

сия // ВВ.

1914.

Т. 21.

40. М а

ko р о u

s A.

Quelques

remarques

sur

famille des

Genesioi

des aux

IX-X

siecles

//ЗРВИ.

1986.Т.XXIV—XXV.

41.

Соболевский

А. Поп Сильвестр и Домострой//Извес-

тия по русскому языку и словесности. 1929. Т. II Кн. I.

42. Мещерский Н. А. «История иудейской войны» Иосифа

Флавия в древнерусском переводе.

М.;

Л.,

1958.

43.

Плетнева

С. А. На славяно-хазарском пограничье.

(Дмитриевский археологический комплекс).

М.,

1989.

44. П ч е л и н а Е. Г. О местонахождении ясского города Дедя-

кова по русским летописям и исторической

литературе//

Средневековые памятники Северной Осетии.

М.,

1963.

146

45. Б а рт о л ь д В. В.

Аланы//Сочинения.

М.,

1963. Т. II (1).

46.

Ванеев

3. Н. Средневековая Алания. Сталинири, 1959.

47.

Турчанинов

Г. Ф. Памятники письма и языка наро-

дов Кавказа и Восточной Европы.

Л.,

1971.

48. К а р с а н о в А. Н. Донецкие аланы на рубеже

XI—XII

вв. //

Методика исследования и интерпретация археологических

материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988.

49. М и н а е в а Т. М. К истории алан Верхнего Прикубанья

по археологическим данным. Ставрополь, 1971.

50. К у б а н о в А. В. К вопросу об этническом составе населе-

ния Западной

Алании//Вопросы

археологии и традицион-

ной этнографии Карачаево-Черкесии/Науч. ред. А. И. Пер-

шиц. Черкесск, 1987.

51.

Нем'е

т Ю. Список слов на языке ясов, венгерских алан.

Орджоникидзе, 1960.

52. Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Афри-

ке, с 1394 года по 1427

год/Пер,

с нем. и снабдил примеч.

Ф. Брун. // Записки императорского Новороссийского универ-

ситета. 1867. Т. /

53.

Кузнецов

В. А. Дургулель Великий и Нижний

Архыз

Методика исследования и интерпретация археологических ма-

териалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988.

54. Б а л а д з о р и. Книга завоевания стран / Пер. П. К. Жузе.

Баку, 1927.

55. Армянская география VII в. по Р.

X.,

приписываемая Моисею

Хоренскому / Текст и перевод издал К. П. Патканов.

Спб.,

1877.

56. Т е р-Ге в о н д я н А. Н. Армения и Арабский халифат.

Ереван, 1977.

Дж

анашвили М. Известия грузинских летописей и

историков о Северном Кавказе и России//СМОМПК. 1897.

Т. 22.

58. Иерусалимская А. А. Аланский мир на «шелковом

пути» (Мощевая Балка — историко-культурный комплекс

VIII—IX

вв.)//Культура

Востока. Древность и раннее сред-

невековье.

Л.,

1978.

59.

Кропоткин

В. В. Новые находки сасанидских и куфи-

ческих монет в Восточной Европе//Нумизматика и эпигра-

фика. 1971. Т. IX.

60. П а х о м о в Е. А. Монетные клады Азербайджана и других

республик, краев и областей Кавказа. Баку, 1959. Вып. VIII.

61.

Тменов

В. В. Средневековые

историко-архитектурные

па-

мятники Северной Осетии. Орджоникидзе, 1984.

147

62. Б е

л и с В. М.

Ал-Идриси

о портах черноморского побе-

режья и связях между ними // Торговля и мореплавание в

бассейне Черного моря в древности и средние века. Ростов-

на-Дону,

1988.

63. Г р ю не б а у м Г. Е. фон. Классический ислам. Очерк исто-

рии

(630—1258)

// Пер. с анг. И. М. Дижура.

М.,

1988.

64.

Белоброва

О. А. Житие Феодора Едесского // Словарь

книжников и книжности Древней Руси. Вып.

I.:

XI—

первая

половина XIV в. / Отв. ред. Д. С. Лихачев.

Л.,

1987.

65. Патриаршая или Никоновская летопись // ПСРЛ. 1965. Т.

9—10.

66. В о л к о в а Н. Г. Этнонимы и племенные названия Север-

ного Кавказа.

М.,

1973.

С. Н. МАЛАХОВ

К ВОПРОСУ О ЛОКАЛИЗАЦИИ

ЕПАРХИАЛЬ-

НОГО ЦЕНТРА АЛАНИИ В

XII—XVI

ВВ.

П;

'редположение,

высказанное в свое время

выдающимся историком и этнографом

'Кавказа

В. Ф. Миллером, о расположе-

нии центра

Алане

кой митрополии в верховьях р. Большой Зе-

ленчук (1,

с..

118), получило блестящее подтверждение в резуль-

тате многолетних археологических раскопок, проведенных в

Нижне-Архызском

городище В. А. Кузнецовым.

Нижне-Архыз-

ское

городище

X—XII

вв. характеризуется им как крупный

религиозный и культурно-административный центр Западной

Алании (2, с.

230—246).

Но до сих пор

спорным

является

вопрос о месте расположения митрополичьего центра после

XII века

времени окончательного прекращения существова-

ния

Аланской

митрополии в системе Константинопольского пат-

риархата.

Между тем локализация епархиального центра Алании,

процесс его формирования и перемещения

открывает

новые ас-

пекты в изучении

византийско-аланских

'.ерковно-политических

связей и некоторых проблем

внутренне?

истории самой

Ала-

нии. Нам представляется, что, привлекая данные нотаций Кон-

стантинопольского

патриархата

— этих своеобразных катало-

гов епархий и автокефальных

церквей—и

просопографические

свеления

из византийских патриарших актов об иерархах Ала-

нии, можно подойти к разрешению поставленной проблемы.

Как известно, после принятия аланами христианства при

патриархе Николае Мистике

(901—907,

912—925),

вероятно, во

второй половине X века статус Аланской епархии повысился

и из архиепископии она стала митрополией (5, с.

204—206).

Ю. А. Кулаковский, впервые обратившийся к византийским

источникам по истории христианизации алан, писал, что возвы-

шение

Алании

в ранг митрополии было определено ростом поли-

тического значения северокавказского государства в глазах

константинопольских дипломатов (6, с.

7—10).

Затем он отме-

тил, что в правление императора Алексея I

Комнина

(1081

—

149

1118)

произошло соединение Аланской и Сотириупольской епар-

хий (6, с.

11).

Город Сотириуполь (он же Сотериуполь,

Соте-

рополь,

Сотирополь,

Ставрополь) Ю. А.

Кулаковский

принимал

за Питиунт — Пицунду, епархиальный центр Авасгии, посколь-

ку, по его мнению, Севастополь (Сухуми) перестал быть цент-

ром авасгийской епархии около X века по неизвестным

при-'

чинам

(7, с.

36—37).

Несколько позднее

он

пишет:

«В

XIV

веке

Алания по-прежнему оставалась митрополией константинополь-

ского престола, но митрополит не имел уже кафедры в своей

епархии: Аланская епархия была соединена с Авасгийской и

аланский митрополит имел свою резиденцию в приморском, да-

леком от Алании городе

Сотириуполе»

(8, с. 60). В другой его

работе

подчеркивается, что где была первоначально кафедра

аланского митрополита неизвестно, но с XIV века она помеща-

лась в Сотириуполе — кафедральном городе Авасгии (9, с. 319,

пр.

1).

Тем не менее существовали

другие точки зрения: в

идентификации

Сотириуполя

и Питиунта сомневался В. В. Ла-

тышев, видевший в Сотириуполе Севастополь (Сухуми); сбли-

жался с его точкой зрения и В. В. Болотов (См.: 10, с. 173;

7, с. 12, пр. 1). Однако многочисленные публикации Ю. А. Кула-

ковского

возымели

сиду

аргумента.

Этимология названия Сотириуполь (Сотирополь) объясня-

лась тем, что, возможно, в Пицунде был храм, посвященный

Христу Спасителю (11, с. 120); отсюда — и название: «город

Христа Спасителя»; но археологически эта гипотеза не подтвер-

ждалась,

хотя неподалеку от города был храм св. Софии (7,

с.

37).

Мы специально остановились так подробно на изложении

точки зрения Ю. А.

Кулаковского,

поскольку она фактически

без изменения вошла в современное отечественное кавказове-

дение. Опираясь на сообщения о Сотириуполе в сочинении

Константина Багрянородного «Об управлении империей»,

3. В. Анчабадзе считал, что этот город находился не на гра-

нице Абхазского царства с Византией, а на границе историче-

ской Авасгии или Абхазского

эриставства,

которое как адми

нистративная область

входила-в

состав Абхазского царства

(12,

с.

115—116).

Это положение находит подкрепление, прав-

да, не совсем убедительное и

новых работах, анализирую-

щих «абхазские сведения» Константина Багрянородного (См.:

13, с.

80—81).

На основании упоминания в актах о соедине-

нии архиепископства Сотириуполя с Аланской митрополией де-

лается даже вывод об ориентации церковной организации Аб-

хазии на Северо-Западную

Зихию

и Аланию

(14,

с. 25). ,

В. А. Кузнецов высказал предположение, что резиденция

150

аланских митрополитов находилась в Нижнем

Архызе

с X

по

XIV век, а подчинение в конце XII века Сотириупольской ка-

федры аланскому митрополиту было формальным и

не

имело

реального значения (5, с. 207, 209, 212; См.: 15, с.

50).

Еще в свое время Ф. К. Брун осторожно заметил: «Если

я не ошибаюсь, то Питиус иногда называется Сотириуполис»

(16, с. 245). Позже несколько дальше пошел И. Бромберг,

справедливо усомнившийся в безоговорочном отождествлении

Сотириуполя с Питиусом-Пицундой-Вичиной и предложивший

искать какое-либо другое место на понтийском побережье, где

мог находиться этот архиепископский центр

(17,

с.

173).

С вышеизложенной версией Ю. А. Кулаковского, на наш

взгляд, нельзя согласиться по трем причинам. Во-первых, его

указание на то, что Алания имела кафедру в

Сотириуполе-

Пицунде основано на единственном свидетельстве из списка

названий городов в приложении к «Синекдему» Иерокла (сере-

дина VI

века).

В самом тексте «Синекдема» Сотириуполь (Соти-

рополь) не упоминается (См.: 19). Время составления списка

переименованных городов Византийской империи неизвестно.

Скорее всего, он появился на волне «македонского энциклопе-

дизма» в конце IX — первой половине X века. В числе древ-

них городов, переименованных позднее, отмечается и Сотири-

уполь «Сотирополь ныне Пифия» (18, Прилож., 2, с. 312,

72).

Если учесть, что список

городов

в качестве справоч-

ника прилагался к трудам Константина Багрянородного, то

станет очевидно, что при нем

Пифию-Питиунт

никто уже не

называл Сотириуполем

(Сотирополем).

От юда следует вывод,

что уже к X веку, возможно, древнее

название

Пицунды Соти-

риуполь воспринималось современниками как архаичное и в

повседневной практике не употреблялось. Поэтому неудивитель-

но, что Константин VII Багрянородный, приводя список горо-

дов в своих трудах, повторяет современное ему название Пицун-

ды — Пифия (20, с.

282).

Если это так, то город Сотириуполь,

который упоминается Константином VII при описании восточ-

ных пределов Авасгии в своем трактате «Об управлении импе-

рией» (Ср.: 21, с. 402, 404), никак не связан с Пицундой

и может быть локализован только на южной границе Авасгии

с Византией, в области близлежащей Трапезунду.

Во-вторых, Сотириуполь не мог быть центром Авасгийской

епархии и никогда им не был, поскольку, как показывают

нотиции, этим центром был Севастополь вплоть до конца XI

века (3, с. 207, № 1. 72; с. 218, № 2. 76; с. 233, № 3.

94; с.

251,

№ 4. 74; с.

266,

№ 5. 77; с.

274,

№ 7.

100;

с.

294,

№ 8. 116; с. 346, № 11. 135; 22, с.

5.—76).

Севастополь (Суху-

ми) был центром Авасгийской епархии примерно с VII по

151

XI век (Ср.: 3, с.

7—9,

118).

Одновременно в тех же нотициях,

но только с начала X века и по конец XIV века, присутствует

Сотириуполь, упоминаемый как самостоятельное (автокефаль-

ное) архиепископство, подчиненное «царственному трону», т. е.

Константинопольскому патриархату (22, с. 60. 1202).

Сотириуполь не идентичен с кафедральным центром Авас-

гии. Первое упоминание о Сотириуполе как архиепископстве

засвидетельствовано в нотиции № 7, относящейся к

901

—

907

гг.,—

первому патриаршеству Николая Мистика (3, с. 273,

№ 7. 87). Этот город-крепость

(«кастрон»),

очевидно, возник

в конце IX века на восточных рубежах Византийской империи,

недалеко от Трапезунда, и место тамошнего архиепископа было

не очень престижным. В начале-середине X века (нотиция № 7)

архиепископство значится на 87 месте, в

XII—XIII

вв.—

на

149 месте, а во второй половине XIV в. (нотиция № 19) —

на 127 (Подробнее см.: 3, с. 273, № 7. 87; с. 294, № 8. 102;

с.

345,

№ 11.

122;

с.

351,

№ 12.

119;

с.

377,

№ 13.

104;

385, № 15, 149; с. 389, № 16. 109). То, что автокефальное

архиепископство должно было напрямую подчиняться патриар-

ху, говорит в пользу его расположения в «варварской» стране,

то есть на периферии византийской ойкумены. В середине XII

века Нил Доксопатр, составивший таксис кафедр, находящих-

ся под юрисдикцией патриарха, особо подчеркнул, что митро-

политов в окраинные епархии — Херсон,

Хазарию,

Готфию,

Халдию,

Авасгию,

Иверию и Аланию — направляли непосред-

ственно из Константинополя (18, с. 297.

222—229).

Итак, сле-

дует полностью отказаться от отождествления Сотириуполя с

центром Авасгийской епархии, как ошибочного, независимо от

того был им Питиунт или Севастополь.

И, наконец, в-третьих, Н. Икономидис, исследуя греческую

рукопись тактикона X века, описывающую крепости империи

на восточном пограничье, обратил внимание, что Сотириуполь

отождествляется

местечком

Вурдзо

фшщрьогл'Ьгш-

YJTOI

Воо&С<»)

и предложил его искать на левом берегу реки Чорох (4, XXIV,

с.

293—294).

М.

Куршанский

локализует крепость на юге Кав-

каза и к востоку от Трапезунда (23, с.

256).

Э. Брайер и Д. Уин-

филд видят в Сотириуполе современный г. Борчка, находящий-

ся на левом берегу р. Чорох, примерно в 40 км вверх по те-

чению от места ее впадения в Черное море. Эта крепость в

1377—1386

гг. была потеряны Трапезундской империей и пере-

шла под контроль правителей княжества Самцхе-Саатабаго (24,

с.

347—350).

Итак, местоположение Сотириуполя, которому на

долгие годы суждено было стать центром Аланской митропо-

лии, в результате тщательных торографических изысканий, пред-

принятых в последние годы зарубежными византинистами, мож-

152

но считать выясненным. К выводу о локализации Сотириуполя

в районе Трапезунда пришел недавно и Ю. Н. Воронов, рас-

считывая протяженность побережья Зихии и Авасгии по Кон-

стантину Багрянородному (69, с.

72—73).

Из этого следует,

что алано-трапезундским отношениям должно быть придано осо-

бое внимание при изучении политических, военных, религиоз-

ных и культурных контактов Алании с Византией. Первый круп-

ный шаг в этом направлении сделан В. А. Кузнецовым, устано-

вившем генетические

историко-архитектурные

связи между цер-

ковным зодчеством Западной Алании и аналогичными памят-

никами Трапезунда и Малой Азии (См.: 42).

Когда же произошло и каковы

.вероятные

причины пере-

мещения епархиального центра Алании из Нижнего

Архыза

Сотириуполь? Как известно, в нотиции № 7, отражающей со-

стояние кафедр восточной христианской церкви в первой поло-

вине X в. и в основном составленной в первое патриаршество

Николая Мистика, сведения об Алании отсутствуют (3, с.

53—

55).

Из этого следует вывод, что в первой четверти X в. архи-

епископство Алания не смогло конституироваться в самостоя-

тельную церковно-административную единицу. В «Диатипоси-

се»,

приписываемом Льву VI Мудрому

(886—912)

и известно-

му в списках середины XIV в., Аланская митрополия значится

на 61 месте, но эта роспись церковных кафедр отражает адми-

нистративное деление не начала X в., а середины XII — второй

половины XIV века (3, с.

172—174).

Алания не сразу обрела

свое место в каталоге епархий и церквей восточно-христианско-

го мира. Во фрагментах нотиции № 10, опубликованной

В. Н.

Бенешевичем,—

время ее составления приходится на ко-

нец X в., но не позднее 1082

г.,—

Аланская митрополия уже

упомянута, но ей пока не нашлось места в основном тексте

росписи, поэтому сообщение о ней вынесено в схолии (25, с.

65—

66).

Уже к

1032—1039

гг. Алания выходит на 61 место сре-

ди автокефальных митрополий и значится после России (3,

с. 122). Ее главным отличием от обширной русской митропо-

лии — «ровесницы» было отсутствие подчиненных епископских

кафедр. Сведения об аланском митрополите и митрополии впер-

вые появляются в конце X в.: в типиконе патриарха Сисиния II

под 998 г. говорится о митрополите (26, с. 93. 1,

9—10),

имя его, Николай, известно по документу 1024 г. (26, с. 94.

45—46).

До недавнего времени считалось, что, согласно комментарию

к нотиции №

11,

сделанному в начале XIV в., объединение

Алании и

«епископии

Сотириуполя» произошло по решению Си-

нода и хрисовулу Алексея I Комнина (18, с. 231, № 11. 73).

Из трактата о перемещении должностных лиц церкви и объеди-

нении кафедр, опубликованного Ж. Даррузесом, удается извлечь

более точные сведения. Запись о соединении аланской и сотири-

упольской кафедр относилась к патриаршеству Николая III

Грамматика

(1084—1111)

и гласила: «Алании отдан

Сотири-

уполь»(Тш

'A/.aviac

'euoUYj

т}

2<urr,<HoU7:oXi:)(28,

с.

182,

№

54).

Но

и эти хронологические рамки можно сузить. Изучая греческую

рукопись конца X — начала XI в.,

Ж-

Даррузес обратил вни-

мание на надпись в колофоне под 1105 г., в которой упомина-

ется Иоанн Монастириот — «митрополит и архиепископ Ала-

нии—Ставрополя»

(3, с. 127; 28, с.

206—207).

Исследователь

предлагает читать вместо «Ставрополя» — «Сотириуполя», хо-

тя такое объединение малозначимой архиепископии и довольно

крупной митрополии остается для него странным и малопонят-

ным. Безусловно, Иоанн Монастириот является пока первым

известным владыкой двух объединенных епархий.

Сопоставив приведенные выше данные, можно сделать вы-

вод, что перемещение центра Аланской митрополии из Ниж-

него

Архыза

в Сотириуполь произошло между 1084 и 1105 го-

дами. Сотириуполь стал кафедральным городом аланского мит-

рополита, с этого времени совмещавшего обязанности влады-

ки и архиепископа.

Подобные административно-должностные изменения не

могли не сказаться на взаимоотношениях митрополита со своей

паствой, патриархатом и церковными властями Трапезунда.

Трапезунд в это время был центром епархии Лазика, на тер-

ритории которой и находился Сотириуполь (3, с. 291, № 8.

35). Военную и гражданскую власть в кастроне Сотириуполь

в XI веке держал родовитый стратиг Никита (30, с. 38. 32,

71.

9).

Сам город, как и область

Лазику,

современники представ-

ляли размещенными у восточных пределов

фемы

Халдия (30,

с. 71. 9; с. 118.

10—13).

Трапезунд считался центром «страны

Лазов» (30, с. 151. 36), а

«Лазия»

(Aa'a)

была народным на-

званием Трапезундской провинции и специально той ее части,

которая простиралась от

Офи

до Хорианской области (31, с. 137,

пр. 1). Побывавший между 1394 и 1427 годами в Трапезунде

Иоганн Шильтбергер отмечал, что Трапезунду принадлежит Ла-

зика, область «богатая виноградниками и населенная греками»

(32, с. 39—40).

Сложность положения митрополита заключалась в том, что

архиепископская кафедра в городе не была ликвидирована. Она

считалась вакантной, но переданной Аланской митрополии. Кро-

ме того, архиепископская кафедра была старшей по возрасту

постоянно,

числилась от Алании отдельно в разряде автоке-

154

фальных

архиепископии. Тем самым создавалась возможность

патриарху или митрополиту Трапезунда оспаривать право

«ала-

нейского» митрополита на местопребывание в Сотириуполе пу-

тем выдвижения кандидатур на должность архиепископа. Од-

нако церковная табель о рангах позволяла параллельно совме-

щать две должности, что подтверждает титуляция митрополи-

тов Алании. Правда, не всегда и не во всех документах она

приводится полностью, но можно с уверенностью сказать, что

митрополиты Алании титул архиепископа Сотириуполя сохра-

няли до конца XIV века, поэтому если

актах, содержащих

^упоминание

об Алании, присутствует указание только на митро-

поличий сан, то из этого не следует делать вывод о потере

архиепископского титула или разъединении двух епархий. Эпи-

тет «сотириупольский», как менее значимый, часто редуциро-

вался при имени аланского митрополита переписчиками в текс-

тах грамот и сохранялся в основном в подписях. Ожесточен-

ные споры из-за назначения в Сотириуполь антиархиепископов

велись, как показывают источники, только во второй полови-

не XIV в. и всегда заканчивались внушительными победами

«аланейских» владык.

Еще одним аргументом, подтверждающим перемещение ми-

трополитов в Лазику, является причисление Алании к Понтий-

скому диоцезу. Византийский правовед XII века Феодор Валь-

самон не случайно подчеркивает: «Притом

знай,—

пишет

он,—

что Понтийскими называются митрополиты, обитающие близ

Черного моря до

Трапезонта

и далее внутрь страны...» (33,

с. 248), т. е. вглубь

Малой.^Азии!

Неудивительно, что подпись

Георгия

Аланейского('АХа>б(вк)

1172—1175

гг. стоит среди под-

писей именно малоазийских митрополитов (34, с. 131).

Наличие епархиальных владений на Северном Кавказе и

в Закавказье, выход из Сотириуполя на транзитные междуна-

родные торговые коммуникации предопредилили активное уча-

стие митрополита Алании и Сотириуполя в церковной и поли-

тической жизни Византии. При патриархе Иоанне Векке

(1275—

1282) к Аланской епархии была присоединена Зихия (29, стлб.

1348), а в 1285 г. митрополит Алании и Сотириуполя Никита

участвует в работе второго Влахернского собора (35, с. 147,

№

34).

После захвата крестоносцами в 1204 г. Константинополя

резко ослабляется власть патриарха в «варварских» митропо-

лиях, куда иерархов назначали непосредственно из столицы.

Образование Трапезундской империи сопровождалось как ро-

стом политического авторитета Великих

Комнинов,

так и уси-

лением притязаний на самостоятельность со стороны трапезунд-

155

ского митрополита. Политическое соперничество Трапезундской

и Никейской империй вызвало напряженность в отношениях

между Константинопольским (Никейским) патриархом и цер-

ковными лидерами Трапезунда.

Цоездку

епископа Феодора из

Никеи в Аланию в январе 1223 г. и холодный прием, оказан-

ный ему и его отцу светскими и церковными архонтами Кры-

ма, следует рассматривать в контексте разгоравшейся церков-

но-политической борьбы (См.: 38). Трапезундские владыки счи-

тали своей прерогативой назначение митрополитов и епископов

в «заморские» епархии Крыма и Северного Кавказа.

«Аланское

послание» епископа Феодора убеждает в том, что в период

тяжелой политической децентрализации Византии с 1204 по

1261 год Трапезунд рассматривал Аланскую митрополию как

сферу своего влияния. Причем архиереи, наезжавшие из Соти-

риуполя в Аланию, были больше обеспокоены не трудностями

миссионерской деятельности, а тем, что не могли удовлетворить

«бешенство стяжания»; население епархии с трудом представ-

ляло «каким должен быть епископ». В аланской церкви про-

поведовали и рукополагали священников лица из «страны Ла-

зов» (39, с.

20—21)

— греческие клирики из

Трапезундской

империи.

Перед самым прибытием епископа Феодора в Аланию некто

«губитель Лаз нарицается епископом» и за соответствующую

мзду рукополагал священников, затем скрылся в Лазику (См.:

39, с.

22).

За непродолжительное время в Алании поменялось

четыре епископа. Видимо, отдаленность и бедность аланской

митрополии в первой половине XIII в. не способствовали дли-

тельному пребыванию на должности митрополита избранных

лиц, и кафедра была нередко вакантной (Ср.: 39, с. 18).

В этой ситуации в епархию был направлен епископ Феодор,

по всей вероятности, наделенный еще и полномочиями патриар-

шего экзарха — проверяющего, для укрепления организацион-

но-кадровых структур Аланской митрополии и возвращения ее

под юрисдикцию патриархата. Феодор был назначен аланским

архиереем, скорее всего сразу после прихода к власти Герма-

на II (4, 1.

1223—VI.

1240) или накануне занятия им патриар-

шего престола в Никее. Честолюбивый патриарх стремился вос-

становить авторитет византийской церкви, которая всегда гор-

дилась тем, что аланы в числе других народов Европы следо-

вали ее учению. В это время, используя территориальную бли-

зость Алании и размещение ее церковной администрации в

Сотириуполе, митрополиты Трапезунда, нарушая канонические

постановления, пытались узурпировать право назначения

«ала-

нейских» владык. Политический характер миссии Феодора очеви-

ден уже потому, что имел место тотчас после прихода к власти

156

Германа II. Путешествие было предпринято зимой — самое

неблагоприятное время для подобных поездок. Не исключено,

что новый патриарх учитывал осложнение международной обста-

новки: в степях Восточной Европы появились татаро-монголы,

а у Трапезунда обострился военный конфликт с иконийским

султаном Меликом (40, с.

50—51).

Турецкое вторжение в

1223 г. потребовало напряжения всех сил от Трапезундской

империи: Андроник Гид, собирая подвластные отряды, «пригла-

сил союзников с их войском от Сотириуполя и Лазики до

Энея» (30, с.

118.

10—13;

40, с. 52).

Стремясь поставить в епархии верных лиц, епископ Феодор

не останавливался перед рукоположением в священники вто-

рично, хотя это строго запрещалось соборными постановления-

ми. Выполнив поручение патриарха, Феодор к 6 февраля 1226 г.

вернулся в Никейскую империю (84, с.

114.

18).

Сан епископа, под которым известен Феодор, не означает

понижения статуса Аланской церкви. Термин «епископ» в

XIII в. мог употребляться как общее обозначение высших

должностных лиц византийской церковной иерархии.

Укрепление позиций константинопольского патриарха в

Алании отражается в том, что в послании к кардиналам от

1232 г. Герман II называет алан в числе других «великих наро-

дов», которые верою с греками схожи во всем (49, с.

155—

156).

Окончательная договоренность между Трапезундской мит-

рополией и патриархатом о прерогативах при назначении на

вакантные кафедры была достигнута к 1 января 1260 г. При

рукоположении епископы обязательно должны были засвиде-

тельствовать, что «они находятся в единении с апостольским

патриаршим престолом Константинополя по каноническим по-

становлениям». Особым положением было записано: «Трапезу-

ндский митрополит должен совершать хиротонию только в под-

чиненных ему епископиях и не имеет права совершать рукопо-

ложения митрополитов или архиепископов, ибо это право остает-

ся за Константинопольским престолом» (37, с.

170—171;

40,

с. 64—65).

Этот документ непосредственно затрагивал интересы митро-

политов Алании, восстанавливая их прямую зависимость и

подчиненность только патриарху Константинополя. Однако пе-

рипетии церковно-политической борьбы за сферы влияния бы-

ли более подвержены диктату жизненных реалий, чем патриар-

ших актов. К XVI веку контроль за назначением претенден-

тов на пост митрополита Алании вновь постепенно ускользает

из рук патриарха. Широкую возможность для злоупотреблений

создавало сохранение Сотириуполем статуса автокефального

архиепископства. Достаточно было, если митрополит «аланей-

157

ский»

оказывался неугоден, назначить в Сотириуполь еписко-

па или архиепископа, чтобы лишить его местопребывания и

вывести из политической борьбы, или в крайнем случае сделать

митрополита более послушным. Этот прием, использовавшийся

и Константинополем и

Трапезундом,

ярко иллюстрируется ак-

том патриархата № 114 от августа 1347 г., неоднократно при-

влекавшим внимание исследователей (см.: 42; 15, с. 50).

Важность его диктует более внимательное и тщательное

комментирование в свете новых данных, приведенных нами.

Согласно этому документу, митрополит Алании пожаловался

патриарху Исидору (17. V.

1347—1.

III. 1350) и Синоду, что

в Сотириупольской церкви был поставлен «невесть каким об-

разом» особый архиерей при Иоанне XIV Калеке, предшествен-

нике Исидора. Тем самым оказался нарушен старый порядок

соединения митрополии Аланской и Сотириупольской, посколь-

ку кафедра Сотириупольская в результате этого назначения ста-

ла самостоятельной, отделившись от кафедры Аланской. Это

фактически означало, что аланский народ лишился своего ар-

хиерея, так как тот не имел собственного местопребывания,

а назначение митрополита в епархию без собственной кафедры

было невозможно. Такое положение находит дословное подтвер-

ждение в синодальном акте: «Мы не можем понять, как бы

кто-нибудь взялся

пастырствовать

без сего утешения, т. е. без

архиерейской кафедры». Положительное решение Синода о вос-

соединении Аланской митрополии и Сотириуполя мотивируется

защитой интересов «народа аланов» и всего того, что сдела-

но «ради душевной пользы великого народа» (36, т. 1, с.

258—

259;;

41, с. 447—448).

Рассматриваемый документ находится в тесной связи с

участием митрополита Алании Лаврентия в подготовке опреде-

ления,

официально

осуждавшего «беззаконные и зловредные

действия» патриарха Иоанна Калеки, низложенного 2/8 фев-

раля 1347 г.

«Смиренный

митрополит всей Алании и Сотириупо-

ля импертим Лаврентий» третьим поставил подпись под си-

нодальным актом осуждения патриарха Иоанна (44, с. 217.

219; с. 244. 446—447).

Как видно, более быстрому разрешению законных притя-

заний Лаврентия способствовало в дальнейшем то, что в ходе

гражданской войны в Византии в

1341

—1349

гг. он принял

сторону императора Иоанна V Палеолога

(1341

—1391)

и его

матери Анны Савойской, а не главы феодально-аристократи-

ческой оппозиции Иоанна Кантакузина.

Возможно, рост политического влияния аланского митро-

полита при решении оборонных проблем империи — аланы бы-

ли желанными наемниками в войсках — способствовал при

158

Андронике III Палеологе

(1328—1341)

возведению Сотириупо-

ля в ранг митрополии (3, с. 413, № 19.

127),

хотя свидетельства

об этом в нотициях и актах патриархата не всегда последо-

вательны.

Не все обстоятельства, вызвавшие рост автономии митро-

политов Алании, еще известны. Не последнее место занимала

географическая отдаленность Константинополя, а также увели-

чение земельных владений и подконтрольных приходов митро-

полита. Один из таких самостоятельных аланских архиереев,

покусившийся на прерогативу Синода назначать митрополитов

и автокефальных епископов, был низложен в 1356 г. (41 с

449—

455).

Нередким было совмещение обязанностей по управлению

сопредельными епархиями. С 1365 г. митрополит Алании име-

новался как «заступающий место Мелитинского»

(41,

с. 456;

36, Т. 1, с. 476,

477—478).

Это совмещение было престижным, по-

скольку митрополия Мелитина, по данным нотиций, в середи-

не-конце XIV в. числилась на

16—18,

а Алания на 72 и 79

местах (3, с.

406—407,

412). Привилегия аланского владыки

на Сотириуполь была подтверждена в 1364 г. Обе «царские

церкви» должны были состоять под «одним митрополитом», при

этом подчеркивалось, что епископия Сотириупольская присоеди-

нена к святейшей митрополии Аланийской «в виде придачи»

(36, Т. 1, с. 477—478; 41, с.

455).

Ценные сведения о причинах перемещения епархиального

центра Алании в Сотириуполь, хотя и позднего происхожде-

ния, содержатся также в акте № 114. С «незапамятных вре-

мен» синодальным актом и честным хрисовулом Сотириуполь

был определен состоять навсегда кафедрою аланского архиерея,

«так как митрополия сия (т. е. Аланская — С. М.) не имеет

собственной архиерейской кафедры по той причине, что народ

ее пастушеский» (36, Т. 1, с. 258; 41, с.

447).

Чин митрополита требовал размещения кафедры в главном

городе епархии, но таких городов с точки зрения византийско-

го духовенства в Алании не существовало. Более того, вероят-

но, уже с конца XI — начала XII века в Алании протекает

быстрый процесс дезурбанизации складывавшихся ранне го-

родских центров, номадизация хозяйства и всех сфер быта

основной части населения. Именно отсутствие городов объясня-

ет, что митрополит не имел под своим началом епископов.

Преимущественное развитие отгонного скотоводства и возрож-

дение кочевнических традиций не могло обеспечить необходи-

мого и стабильного дохода для существования широкой про-

слойки клира и двора митрополита. Аланские города, указан-

ные ал-Идриси (ок.

1100—1164),

как отметил А. П.

Новосель-

159