Симон Андре, Моруа Андре. О тех, кто предал Францию

Подождите немного. Документ загружается.

корчевала эту породу после дела Дрейфуса. Это верно,

но при этом она перестаралась.

Гамелен понемногу привык считаться с желаниями

французских политиков. Он инстинктивно старался придер-

живаться «золотой середины». Но, несмотря на это и во-

преки распространенному мнению, его отношения с Дала-

дье оставляли желать много лучшего. В течение января,

февраля и марта 1940 года Гамелен, — поверим ему на

слово, — восемь раз подавал в отставку. Он раздражал

премьера своим односторонне-критическим складом ума.

«Премьер не понимает меня, — говорил он, — а я не пони-

маю его». Когда премьером стал Поль Рейно, Гамелен в

тот же день поспешил пригласить к себе на завтрак всех,

кто, по его мнению, должен был теперь приобрести влия-

ние. Его гости сами смеялись над ним.

В разговоре Гамелен избегал прямо смотреть на собе-

седника. Когда я бывал у него, он высказывал свои

взгляды в самых определенных выражениях и всегда был

изысканно любезен. Но однажды, когда Гамелен прово-

жал меня к выходу, я обернулся и, к своему разочаро-

ванию, увидел, как он склонился в галантном поклоне и

взор его прикован к кончикам его ботинок.

Гамелен жил в своей ставке в Венсенне, в атмосфере

постоянной лести. При нем состоял небольшой «военный

секретариат» из пятнадцати офицеров, славившихся своей

преданностью ему. Ни один из этих офицеров не был на

фронте дольше нескольких дней. В этом узком кругу ки-

чились высокой культурой и увлекались книгами по исто-

рии и искусству. Я знаю одного офицера, приехавшего с

фронта, который прожил в Венсенне две недели; ему ни

разу не удалось рассказать о своих фронтовых пережива-

ниях. Никто и не подумал расспрашивать его.

Генеральный штаб находился в Ла Фертэ-су-Жуарр

при генерале Жорже, главнокомандующем армиями се-

верного и северо-восточного фронтов, то есть, в сущности,

всем фронтом — от Северного моря до швейцарской гра-

ницы. Здесь собрались все академические знаменитости

французской армии, все, кто блеснул на испытаниях и

конкурсах — свыше тысячи офицеров. История, вероятно,

расскажет, о чем рассуждал этот военный конвент, но,

пожалуй, долго придется ждать, пока эта история будет

написана.

Генерал Жорж прошел школу в штабе Фоша. Если бы

331

это зависело от Вейгана, его преемником в январе 1935 го-

да был бы назначен Жорж. Жорж пользовался репута-

цией твердого и решительного военачальника, и армия ве-

рила ему больше, чем Гамелену. У него не было ума Га-

мелена, но его считали человеком с большой энергией.

К сожалению, в октябре 1934 года он был тяжело ранен

при покушении на югославского короля Александра (ко-

гда был убит также и Барту) и так и не оправился до

конца от этого ранения.

Разделение командования произошло, когда генерал

Гамелен думал, что ему придется руководить несколькими

фронтами (на итальянской границе, в Северной Африке, в

Восточной Европе, на севере Франции). Он в праве был

считать, что ему как начальнику штаба национальной обо-

роны (не надо смешивать это звание со званием генерал-

инспектора, то есть главнокомандующего армией, которое

Гамелен получил лишь в начале 1938 года) будут подчи-

нены все вооруженные силы на суше, на море и в воз-

духе. Если бы вышло так, как он предполагал, то Гаме-

лен занял бы во Франции такое же место, как в Герма-

нии генерал Кейтель, а Жорж — как генерал фон Брау¬

хич. Но неоправдавшиеся расчеты на участие России,

итальянская позиция «невоюющей страны», а также про-

тиводействие со стороны некоторых кругов и отдельных

влиятельных лиц урезали поле деятельности Гамелена и

почти уравняли его положение с положением генерала

Жоржа.

Оба генерала встретились поэтому как соперники.

Парадоксальность положения заключалась в том, что ге-

неральный штаб, орган верховного командования, группи-

ровался вокруг подчиненного командира. Чтобы поддер-

жать свое достоинство, Гамелен в декабре 1940 года ре-

шил разделить штаб главнокомандующего на две части и

поместил одну из них (в которую были включены опера-

тивный отдел и «Пятый отдел», являющийся придатком

разведывательного) в Мо, на полдороге между Ла Фертэ-

су-Жуарр и Венсенном. В результате получилось следую-

щее: главнокомандующий и «военный секретариат» нахо-

дились в Венсенне; штаб-квартира № 1 — в Ла Фертэ-су-

Жуарр; штаб-квартира №2 — в Мо. Неизбежным резуль-

татом было разделение власти.

Существовали также разногласия между Гамеленом и

Дарланом, командующим военно-морскими силами — «ад-

332

миралом флота», как он самовольно себя величал в под-

ражение англичанам. Адмирал Дарлан представлял собою

очень любопытную фигуру. Сын местного политика из

департамента Ло-э-Гаронн, он сделал карьеру благодаря

покровительству своих земляков — президента Фальера и

Жоржа Лейга. В последние годы его обуревала мечта за-

нять место начальника штаба национальной обороны. Ко-

гда на этот пост был назначен Гамелен, он всячески ста-

рался ограничить его права и ослабить его положение.

Это не мешало ему постоянно тереться возле Гамелена в

Совете национальной обороны. Дарлан всегда щеголял

грубым жаргоном «морского волка», который помогал ему

скрывать свою вульгарность. Он не любил выступать с

большими речами, так как быстро сбивался и терял нить.

Он предпочитал бросать короткие реплики, отрывочные

восклицания, случайные фразы. Гамелен раздражал его, и

он подставлял ему ножку при каждом удобном случае.

Что касается военно-морского флота, то Дарлан делал

вид, что все обстоит благополучно, для такого командира

нет ничего невозможного и он легко мог бы обойтись без

английской помощи. А если его ловили на слове (напри-

мер, когда предполагались операции у Петсамо или в Чер-

ном море), он выкручивался из затруднения при помощи

очень простого маневра, а именно ставил разные предва-

рительные условия, которые невозможно было выполнить.

«Если дипломатия не справляется со своим делом, если

она не может раздобыть для меня два порта, которые

мне нужны, тогда и с меня нечего спрашивать!» И отго-

ворка была одна и та же, все равно, шла ли речь о Нор-

вегии, или о Турции. Он льстил англичанам, но в глубине

души им завидовал и их ненавидел. «Я не хочу кричать

на всех перекрестках, но если бы я не одолжил им шесть

эсминцев, то...» и т. д. Надо, однако, сказать, что он не

был лишен некоторых положительных качеств; у него бы-

ли организационные способности, и он любил вникать в

каждую деталь.

Военная верхушка во Франции в общем сильно напо-

минала замкнутый аристократический клуб. В период от

1920 по 1940 год сподвижники Жоффра и Фоша и — в не-

сколько меньшей степени — сподвижники Петэна были ок-

ружены своего рода апостольским ореолом. Неверующие

подвергались преследованиям. Возрастные ограничения

обычно служат гарантией против самодержавия всемогу-

333

щих клик; но после 1919 года для наиболее высокопоста-

вленных особ часто делались исключения. Маршал Петэн

оставил командование французской армией в 1931 году,

когда ему было 75 лет, а генералу Вейгану, когда он

ушел в отставку в 1935 году, было 68 лет. Сравните это с

образом действий Гитлера, который в феврале 1938 года

поставил во главе армии двух энергичных людей в воз-

расте немногим больше 50 лет. После 1919 года у герман-

ской армии было несколько замечательных руководите-

лей—фон Сект, фон Гаммерштейн, фон Фрич. Но ни один

из них не цеплялся за свою должность и ни одного из

них не приглашали обратно после отставки.

Проследим теперь роль Гамелена во время войны.

После того как Россия подписала пакт с Германией, а

Италия объявила себя «невоюющей страной», главноко-

мандующий не пожелал расширить театр войны за преде-

лы Западной Европы. Он был уверен, что рано или позд-

но Гитлер бросит войска на Голландию и Францию. Сна-

чала он считал, что наступление начнется 12 ноября, затем

15 января (хотя в январе он не вполне был уверен, что

поднятая Бельгией тревога действительно обоснована) и,

наконец, в апреле. 3 апреля генерал Вейган был приглашен

на заседание военного кабинета. Он произнес большую

речь, в которой высказался за создание балканского фрон-

та. Вейган был уверен, что достаточно послать три фран-

цузских дивизии из Сирии и четвертую из Франции или из

Туниса, чтобы вокруг них быстро сплотились все сто дру-

жественных дивизий, рассеянных по четырем балканским

странам. Гамелен пришел в ужас; он считал подобные пла-

ны нелепыми и крайне опасными, так как германская армия

на западном фронте скоро будет почти вдвое больше

англо-французской и германское наступление может на-

чаться в любой день.

Большое место в стратегическом плане Гамелена за-

нимала блокада. Однако, под давлением нейтральных

стран, пришлось ее ослабить. Взамен надо было нанести

удар по источникам сырьевого снабжения. Гамелен и Да-

ладье разрывались между двумя противоречивыми жела-

ниями — не дробить своих сил и не расширять театра вой-

334

ны, чтобы не привести в движение германскую лавину, а

вместе с тем отрезать Германию от существующих источ-

ников снабжения.

В попытках отрезать Германию от железа мы оказа-

лись более смелыми, даже слишком смелыми. Финны, по-

лучив вооружение, требовали людей на помощь против

России. Интервенция в Финляндии дала бы нам возмож-

ность захватить Нарвик, главный порт по вывозу желез-

ной руды в Северном море. Даладье с таким пылом гото-

вил «добровольцев» для генерала Маннергейма, что рис-

ковал втянуться в конфликт с Россией. Это усложнило бы

наши проблемы и усугубило бы наши затруднения. Гаме-

лен соглашался на экспедицию, но без особой охоты. Фин-

ны спасли нас от риска, подписав 12 марта мирный дого-

вор с Москвой. И Гамелен согласился на роспуск 58 тысяч

англо-французских войск, составлявших ядро экспедицион-

ного корпуса, предназначенного для отправки в Финлян-

дию. За это его очень ругали в апреле, когда войска сроч-

но понадобились для Норвегии.

28 марта новый премьер Рейно вместе с Гамеленом

был в Лондоне. Он предложил более решительный образ

действий, чтобы отрезать Германию от железа, а именно

интервенцию в норвежских водах. 8 апреля английский

флот взял под контроль норвежские воды, а 9 апреля

Германия нанесла ответный удар. Английское правитель-

ство не отважилось посылать военные суда против бере-

говых батарей Трондгеймского фиорда. Результатом была

потеря центральной Норвегии (27 апреля). Рейно обвинял

во всем Гамелена, который возражал против расширения

операций и 'против посылки в Норвегию более значитель-

ных сил. В Норвегию было отправлено 14 тысяч францу-

зов. По мнению главнокомандующего, этого было доста-

точно. После норвежской кампании звезда Гамелена по-

меркла. Успех в Норвегии поощрил Гитлера к дальнейше-

му наступлению. 10 мая германские войска вступили в Гол-

ландию, Бельгию и Люксембург. Гамелен спешно бросил

22 отборных французских дивизии (в том числе 2 броне-

танковых) вместе с 9 английскими дивизиями и огромной

материальной частью на помощь бельгийской армии, кото-

рая насчитывала около 18 дивизий.

Тут возникает вопрос, который еще долго будет вызы-

вать ожесточенные споры.

Начиная с 1937 года, когда Бельгия усвоила новый по-

335

литический курс «нейтралитета и независимости», Гамелен

твердил всем французским премьерам, что при отсутствии

соглашения с бельгийским генеральным штабом, он смо-

жет оказать Бельгии лишь весьма ограниченную помощь.

То же самое говорилось и в официальном предупрежде-

нии, которое Гамелен послал бельгийскому генеральному

штабу 16 января 1940 года (через Даладье и бельгийского

посланника).

В мае 1940 года, как и в ноябре прошлого года, когда

Брюссель тоже забил тревогу, были двинуты вперед

22 французских дивизии. Но на сей раз Гамелен заявил

бельгийцам: «Мы не можем каждые два месяца произво-

дить такие опасные опыты. Вы должны принять решение

сегодня же до 8 часов вечера. Вы можете, в виде превен-

тивной меры, призвать нас на помощь, и в этом случае мы

попытаемся нанести решающий удар, захватив врасплох

германскую армию, которая не ждет нападения со сто-

роны вашей границы, так как думает, что вы никогда не

откроете нам путь для инициативы, а если откроете, то мы

побоимся ею воспользоваться

. Вы можете также не об-

ращаться к нам, пока немцы не вторгнутся на вашу тер-

риторию. И в этом случае французские войска придут к

вам на помощь, но тогда уж не ждите, что наши войска

смогут пройти далеко за пределы французской границы,

так как в Бельгии будут немцы». Сказано было ясно.

К сожалению, действия оказались не такими четкими, как

слова.

Французское и английское правительства не отказыва-

лись от своей декларации 1937 года, в которой они обяза-

лись защищать Бельгию, несмотря на то, что она расторг-

ла союзные отношения с ними. Более того. После тревоги

12 ноября Гамелен пришел к соглашению с бельгийским

генеральным штабом. Согласно намеченному плану, он в

случае необходимости должен был продвинуть войска на

линию Намюр — Лувен — Антверпен.

Говорили, будто на этом настояла Англия, желавшая

защитить бельгийское побережье, но это неверно. Англи-

Таким образом оборонительная доктрина Гамелена не только

допускала контрнаступление против неприятеля, дезорганизованного

своими атаками на укрепленные линии, но шла дальше и позволяла

искать решение в маневренной войне. Генерал Жиро держался таких

же взглядов.

336

чане приняли план Гамелена только после нескольких

дней оживленных споров.

Практически заявление Гамелена от 16 января озна-

чало лишь, что он оставляет за собой право ограничить

будущие операции, если этого потребуют обстоятельства.

Гораздо важнее было, что он не считал для себя возмож-

ным требовать, чтобы Даладье и Чемберлен отказались от

декларации 1937 года; другими словами, он чувствовал

себя морально обязанным сделать все, чтобы выполнить

политические обещания Лондона и Парижа. Но и здесь,

в Бельгии, в зоне, имеющей такое жизненное значение

для Франции, дела главнокомандующего, как и в Норве-

гии, разошлись с его словами.

Утром 10 мая французские и английские войска всту-

пили в Бельгию. Вопреки опасениям французского штаба,

они не подверглись воздушным атакам. Вместо того не-

приятельские самолеты наносили удары по тылу, по

железнодорожным станциям и коммуникационным ли-

ниям.

Легкость этого продвижения сама по себе должна

была вызвать подозрение. Но у нашего командования не

возникло никаких подозрений, оно не соблюдало даже

простой осторожности. Согласно первоначальному прика-

зу, передвижение должно было совершаться только ночью.

Но так как небо было чисто от самолетов, то союзные

войска продвигались также и днем.

Вместо того чтобы двинуть свои главные силы к Се-

дану, Живэ и Намюру и заградить традиционный путь

германского вторжения, Гамелен направил их за Антвер-

пен. Генерал Жиро, самый стремительный из француз-

ских генералов, продвинулся даже в Зееланд, хотя он не

одобрял всей операции в целом, так как видел, что ини-

циатива уже не в наших руках, ибо бельгийцы обра-

тились за помощью только после вторжения германских

войск.

Я не буду приводить все подробности бельгийской кам-

пании. Достаточно сказать, что, по расчетам Гамелена,

бельгийская армия должна была в течение пяти дней за-

держивать неприятеля на канале Альберта; эта отсрочка

дала бы ему возможность занять своими войсками линию

Намюр — Антверпен, как он предполагал еще в ноябре. Со-

гласно оборонительной теории, следовало скорее выжи-

дать германской атаки на укрепленных позициях в Север-

337

ной Франции или в крайнем случае на Верхней Шельде.

Однако Гамелен предпринял гораздо более рискованный

маневр. Как это случилось?

Возможны два объяснения. Гамелен знал, что за два

дня до этого Рейно решил назначить главнокомандующим

Вейгана, а может быть, даже Жиро или Хюнтцигера, на

том основании, что Гамелен недостаточно энергичен. Пси-

хологически легко допустить, что он пожелал доказать

свою способность к решительным и даже рискованным

действиям.

Но есть и более вероятное объяснение. Гамелен всегда

был апостолом контратаки, и он думал, что сейчас ему

представляется на редкость благоприятный случай приве-

сти войну к быстрому и успешному завершению. Он ис-

ключал, конечно, всякую лобовую атаку на германские

укрепления, но он считал, что если германские войска

сами пойдут в атаку и наткнутся на линию бетона и стали,

то они придут в расстройство и тогда можно с успехом

начать ответное наступление. Гамелен надеялся, что бель-

гийские укрепления вдоль канала Альберта, укрепленный

район Льежа и сильно пересеченный, трудно проходимый

район Арденн сломят острие германских атак. Германское

продвижение будет замедлено этими препятствиями, а

германские войска понесут колоссальные потери, и тогда

он сможет стереть их с лица земли. Ему так хотелось

осуществить эту попытку, что он не побоялся пойти на

риск и выдвинуться далеко вперед за французскую укреп-

ленную линию.

По сведениям генерального штаба, главную свою атаку

немцы собирались направить на Антверпен. Это очень су-

щественно, так как объясняет, почему Жиро получил при-

каз пройти на запад от города. Германская армия долж-

на была оказаться между молотом и наковальней — ар-

мией Жиро и главными французскими силами, идущими с

юга. Этим объясняется также и гибельное упрямство фран-

цузов. Французский план рухнул к вечеру 10 мая. Но

французскому верховному командованию потребовалось

целых пять дней, чтобы понять это. Любой командир, вни-

мательно следивший за каждой фазой сражения и умею-

338

щий отдавать себе отчет в происходящем, еще вечером

10 мая отказался бы от утреннего плана и отдал бы при-

каз об отступлении. Гамелен, Жорж и все прочие потра-

тили пять дней на изучение германской тактики, а вдоба-

вок у них было слишком мало сил для перехода в контр-

наступление, и в результате катастрофа сделалась неиз-

бежной.

Любезный Гамелену классический военный мир трех

измерений встретился с миром четырех и даже пяти изме-

рений. Молниеносная война преподнесла генералиссимусу

целый ряд неожиданностей. Прежде всего бельгийцы не

удержались на линии канала Альберта. В первый же день,

вернее, в первое утро, противник пересек Маас возле Ма-

астрихта и канал Альберта между Маастрихтом и Гассель-

том и захватил часть льежских укреплений. На второй

день с утра немцы шли уже через считавшиеся непроходи-

мыми арденнские леса и горы по направлению к Седану и

Монмеди. На третий день они пересекли Маас в двух пунк-

тах между Динаном и Седаном. Решающее звено фран-

цузской линии укреплений оказалось под угрозой. Достиг-

нув таких необычайных результатов, германская военная

машина показала себя еще с одной стороны. Дело не в

том, что самолеты и танки проникали за линию фронта,

а в том, что они стали орудием разрушения важнейших

коммуникаций и морального состояния в тылу. Замешатель-

ство, вызванное бельгийской неудачей на канале Альберта,

еще более усилилось, когда французские и английские

передовые части столкнулись с немцами, не имея ни нор-

мального боевого построения, ни нормально функциониру-

ющего транспорта и других подсобных частей, ни стоящих

наготове резервов. Союзные армии были захлестнуты океа-

ном беженцев и дезорганизованных войсковых частей и

едва могли продвигаться.

Французы и англичане очень хорошо дрались в несколь-

ких местах — к западу от Брюсселя, у Лувена и между

Намюром и Динаном. Сражение между механизирован-

ными войсками, у Сен-Трон, в котором участвовали две из

наших трех или четырех бронетанковых дивизий, войдет

славной страницей в историю. Но все это мало могло по-

мочь, так как 12 и 13 мая на фронте от Динана до Седа-

на была разбита 9-я армия под командованием генерала

Корапа. Именно здесь началось образование «мешка», ко-

торый через 8 дней растянулся до Аббевиля. Бланшару,

339

Рорту и Жиро, находившимся на севере, предстояло одно

из двух: поспешно отступить или попасть в окружение.

Гамелен несет ответственность за всю кампанию в це-

лом, но определенная ответственность падает также на

генерала Корапа. Правда, сейчас еще нельзя сказать, где

кончается его ответственность и начинается ответствен-

ность Гамелена. Армия Корапа была расположена на

стыке между Маасом и линией Мажино. Специалисты из

генерального штаба утверждали, что очень легко поме-

шать противнику переправиться через Маас, хотя генерал

де Голль в своей книге, вышедшей еще в 1933 году, вы-

сказывал противоположные взгляды.

Армия Корапа занимала очень растянутый фронт. Так,

например, говорили, что дивизия генерала Вотье растяну-

лась на 26 километров. А гарнизонная жизнь, повидимому

деморализующе действовала и на офицеров, и на солдат.

Во всяком случае 9-я армия слишком поздно двинулась к

Маасу, и не все части успели занять свои позиции, когда

началась атака.

Генерал Корап до 1933 года был начальником штаба

у Вейгана, но он никогда не блистал военными талантами.

В порядке старшинства он получал посты, отнюдь не со-

ответствовавшие его способностям. Это не был человек

железной выдержки, который мог бы что-нибудь спасти от

ударов обрушившейся на него страшной атаки. Он был

смещен, и на его место 15 мая был назначен генерал

Жиро. Тем временем штаб 9-й армии рассеялся на все

четыре стороны. Жиро, разъезжавший повсюду в поисках

офицеров для формирования нового штаба, 18 мая был

захвачен немцами в плен.

Лишь к вечеру 15 мая Гамелен отдал себе отчет в чу-

довищных размерах поражения. До тех пор он вообра-

жал, что все еще можно наладить. Это одно показывает,

как плохо он разбирался в ходе сражения. Но внезапно

глаза его раскрылись. Это случилось после происходив-

шего в тот день заседания Совета национальной обороны.

Вернувшись к себе в Венсенн, он позвонил по телефону

Даладье и обрисовал положение в самых мрачных крас-

ках. Даладье был ошеломлен.

16 мая меня поднял с постели один из моих друзей,

который пришел поделиться со мной свежими сведения-

ми, полученными им от графини де Порт. Оказывается,

германская бронетанковая колонна на рассвете достигла

340