Сидихменов В.Я. Маньчжурские правители Китая
Подождите немного. Документ загружается.
чтобы в такое разнузданное и беззаконное время, называемое войной,
китайцы верили, что мы будем признавать какие-то законы и права, которые
мы постоянно нарушали».
Так раненый русский офицер, находясь в осажденном Тяньцзине и
подвергаясь обстрелу, объективно оценил империалистическую политику
иностранных держав в отношении Китая и правильно объяснил причины
ненависти китайцев к иностранцам.
Движение ихэтуаней создало реальную угрозу привилегиям
иностранных держав в Китае, и они решили применить военную силу: 40-
тысячная союзная армия восьми держав (Англии, Франции, России,
Германии, США, Италии, Японии, Австро-Венгрии) обрушила на китайский
народ всю мощь тогдашней военной техники.
Ихэтуани противостояли вторжению в Китай восьми
империалистических держав не как представители различных классов, а как
масса, объединенная единым «национальным духом». Забитый и отсталый ки
тайский крестьянин в годы такого лихолетья считал всех иностранных
пришельцев своими заклятыми врагами.
Два смертельных врага противостояли друг другу: на одной стороне
находились союзные войска восьми держав, а на другой — восставшие
крестьяне-ихэтуани. К третьей силе относились войска маньчжурского
правительства, которые хотя и предназначались для борьбы с ихэтуанями, но
были настроены против иностранцев.
В мае 1901 г. ихэтуани фактически завладели Пекином: всюду пылали
в огне католические храмы и магазины, торговавшие иностранными
товарами. Вооруженные примитивными мечами, копьями и пушками, они
осаждали посольский квартал в Пекине. Все это привело к обострению
отношений между маньчжурским правительством и державами.
Наиболее влиятельными сановниками времен восстания ихэтуаней
были: Ли Хунчжан (наместник провинций Гуандун и Гуанси), Лю Куньи
(наместник провинций Цзянси и Аньхой), Чжан Чжидун (наместник
провинций Хунань и Хубэй), Юань Шикай (губернатор провинции
Шаньдун). Они не только были влиятельными сановниками, но и
располагали собственными войсками. Их политический курс был един -
избегать конфронтации с державами и расправиться собственными силами с
ихэтуанями.
При поддержке Англии предполагалось объявить об отделении Юга от
Севера Китая и поставить во главе «независимого» правительства Юго-
Востока Ли Хунчжана, Чжан Чжидуна или Лю Куньи.
После того как 21 июня 1900 г. маньчжурское правительство объявило
войну иностранным державам, наместники Лю Куньи и Чжан Чжидун
пытались договориться с Ли Хунчжаном о проведении независимой
политики по отношению к маньчжурскому правительству. Лю Куньи и Чжан
Чжидун планировали создание «независимого» Юго-Восточного Китая.
Английский план отделения Юга от Севера Китая встретил
сопротивление других держав и не мог быть осуществлен.
«Оппозиция» к Цыси со стороны названных сановников продолжалась
недолго: страх перед движением ихэтуаней объединил всех, кто стоял над
китайским народом.
Чтобы сохранить свой режим, а затем постепенно подчинить движение
ихэтуаней своему контролю, маньчжурское правительство прибегло к
политике маневрирования. Губернатор столичной провинции Чжили Юй Лу
с большим почетом встретил главарей ихэтуаней, их приняла и
вдовствующая императрица Цыси.
После вступления в Пекин и Тяньцзинь отряды ихэтуаней начали
громить религиозные миссии, осадили иностранные миссии в Тяньцзине и
посольский квартал в Пекине, разрушили железные дороги и телеграфные
линии, сожгли здания правительственных учреждений, казнили чиновников-
деспотов. Все это вызвало панику в маньчжурском правительстве.
Под давлением массовой антиимпериалистической борьбы
вдовствующая императрица Цыси вынуждена была 21 июня 1900 г. объявить
войну иностранным державам. Она хорошо понимала, что проникновение
иностранного капитала в Китай подрывало феодальные устои, а
следовательно, и ее деспотическую власть. Это нашло отражение в ее
секретных указах: «Уничтожайте всех иностранцев, где бы вы их ни
обнаружили. Даже если они собираются покинуть вашу провинцию, их надо
уничтожать». И еще: «Я приказываю, чтобы все иностранцы — мужчины,
женщины и дети были немедленно уничтожены. Не позволяйте ни одному
избежать смерти. Тогда наша империя может быть очищена от
отвратительного источника разложения и мир будет восстановлен для моих
преданных подданных».
Чтобы отвести от себя возмущение обездоленных крестьянских масс,
клика Цыси пыталась направить их гнев против иностранных миссионеров.
Любой иностранец, независимо от занимаемой должности, пола и возраста,
считался врагом Китая, а посему подлежал уничтожению. Подлежали
истреблению и китайцы-христиане, которые изменили китайским религиям и
учениям — конфуцианству, буддизму и даосизму.
Объявив войну иностранным державам, Цыси ежедневно 70 раз
перечитывала вслух заклинания ихэтуаней, после чего ее главный евнух Ли
Ляньин говорил ей, что «этим уничтожен еще один заморский дьявол».
Попытка Цыси расправиться с иностранцами в Пекине с помощью
ихэтуаней не увенчалась успехом. Ихэтуани, количество которых иногда
доходило до 10 тысяч, не могли овладеть иностранными миссиями,
оборонявшимися 500 профессиональными военными. Росло разочарование
клики Цыси в возможностях ихэтуаней. Вскоре в политике маньчжурского
правительства наметился новый поворот. Верх взяла группировка князя
Дуаня-Ган И, стоявшая за поддержку ихэтуаней.
Во время восстания ихэтуаней особенно воинственно были настроены
против иностранцев войска генерала Дун Фусяна: их ввели в Пекин, где они
побратались с ихэтуанями. Обстановка в столице все более накалялась, и
иностранные дипломаты потребовали от маньчжурского правительства
удаления за пределы столичной провинции войск генерала Дун Фусяна,
поддерживавших враждебные действия населения против иностранцев. Эти
войска вывели из Пекина, однако 27 мая 1900 г. они вновь вступили в
столицу.
Маньчжурское правительство пыталось заключить перемирие с
осажденными и настойчиво предлагало посланникам выехать из Пекина под
конвоем правительственных войск. В иностранных миссиях возникли дебаты
по поводу дальнейшего пребывания в Пекине: некоторые посланники
склонялись к тому, чтобы подчиниться ультиматуму и покинуть столицу;
другие считали, что в такое смутное время следует отсидеться на месте и
никуда не выезжать. Наконец, все согласились покинуть Пекин и укрыться в
Тяньцзине. Так как железная дорога была разрушена, предполагалось
отправиться на телегах.
После длительных дебатов посланники в Пекине решили обратиться в
Палату по иностранным делам (Цзунли ямынь) с просьбой разрешить выезд
иностранных дипломатов в Тяньцзинь. Ввиду отсутствия ответа на последнее
письмо посланников по поводу эвакуации из Пекина, утром 20 июня 1900 г.
во французской миссии состоялось совещание глав дипломатических миссий,
на котором обсуждался этот вопрос, и было принято решение послать ноту
маньчжурской стороне. Присутствовавший на совещании германский
посланник барон Кеттлер заявил, что он один объяснится с маньчжурами.
Его уговаривали не делать этого, не подвергать себя риску в такое смутное
время, но уговоры оказались тщетными.
Барон Кеттлер решил отправиться в паланкине, взяв с собой
драгомана-переводчика Кордеса, шестерых солдат охраны и двух конных. С
полпути он отпустил свою охрану домой, оставив при себе только
переводчика. Впереди несли паланкин Кордеса, а за ним следовал паланкин
Кеттлера. При повороте на улицу Хадамэнь Кордес видел, как из группы
китайских солдат выделился один и выстрелил из винтовки в паланкин
Кеттлера. Из паланкина не доносилось никакого звука и не видно было
никакого движения. Кеттлера поразили наповал: пуля попала в шею и
пробила шейную артерию. Стрелял в германского посланника солдат из
войск генерала Дун Фусяна.
Кордес приказал носильщикам остановиться, те бросили паланкины и,
упав на землю, поползли в безопасное место. За ними последовал и Кордес
— по нему открыли огонь, и он был ранен в бедро, но все же смог доползти
до американской миссии, расположенной недалеко от посольского квартала.
Когда от Кордеса стало известно о трагическом событии, иностранные
дипломаты решили послать поисковую группу, чтобы забрать труп Кеттлера.
Сделать это не удалось: китайские солдаты блокировали все подходы к месту
происшествия.
Труп Кеттлера представители властей пытались спрятать в помещении
Палаты по иностранным делам, однако ихэтуани потребовали передать его
им. Это требование не было выполнено. Тогда ихэтуани подожгли здание
палаты, а обнаруженный труп изрезали на куски.
Это трагическое событие вызвало панику в посольском квартале, и
план бегства из Пекина в Тяньцзинь был отложен. Убийство германского
посланника Кеттлера послужило началом осады иностранных посольств.
Впоследствии стало известно, что пребывание иностранных
дипломатов в Пекине удерживало маньчжурское правительство от
применения артиллерии и войск для штурма посольского квартала. В
противном случае все иностранцы были бы уничтожены. Цыси
руководствовалась не какими-то гуманными соображениями. Логика ее
рассуждения была примерно такова: если все посланники будут убиты, то
державы в отместку смогут настоять на физическом уничтожении
императора Гуансюя, вдовствующей императрицы Цыси, Жун Лу и других
правительственных сановников.
Иностранные дипломаты в Пекине оказались осажденными, и над ними
нависла угроза смерти. Осада посольского квартала продолжалась 56 дней, с
20 июня до 14 августа 1900 г. Около 900 европейцев и американцев и 3
тысячи китайцев-христиан находились под защитой всего лишь 525
иностранных солдат и офицеров.
Осада началась с обстрела австрийской миссии. Незадолго до этого
Палата по иностранным делам обратилась к дуайену дипломатического
корпуса испанскому посланнику Де-Кологану с предложением иностранным
дипломатам покинуть Пекин. В то же самое время маньчжурское
правительство выразило готовность продолжать переговоры с посольским
кварталом и справлялось о намерении иностранных правительств в
отношении Китая.
Наименее пострадавшим от обстрела артиллерии маньчжурских войск
оказалось английское посольство, окруженное высокими стенами, и это
позволяло иностранцам отбивать многочисленные атаки ихэтуаней и
маньчжурских войск. На территории английского посольства укрылись
оставшиеся в живых сотрудники иностранных миссий.
Положение осажденных с каждым днем становилось все более
критическим: не хватало боеприпасов, продовольствия, воды, уменьшалось
число защитников.
У всех городских ворот была расставлена стража ихэтуаней, которая
перехватывала и убивала гонцов, посланных иностранными дипломатами с
депешами, в которых они просили о помощи. Только одному гонцу удалось
проскользнуть мимо стражи и сообщить союзным войскам в Тяньцзине о
бедственном положении иностранцев в Пекине. В сообщении говорилось:
«Мы находимся в смертельной опасности. 30 тысяч войск атакуют нас. У нас
осталось продовольствия лишь на три дня. Если не подоспеет помощь, нет
надежды на спасение. Итальянская, голландская и американская миссии
сожжены, британское посольство тоже частично сожжено».
Союзные войска приняли решение подавить восстание ихэтуаней и
вызволить осажденных иностранных дипломатов в Пекине. С этой целью из
Тяньцзиня в Пекин под началом командующего британской Тихоокеанской
эскадрой вице-адмирала Э. Сеймура был направлен двухтысячный отряд
союзных войск, в который вошли: 915 англичан, 450 немцев, 358 французов,
312 русских, 112 американцев, 54 японца, 40 итальянцев и 25 австрийцев. О
направлении международной военной экспедиции был поставлен в
известность Юй Лу — губернатор столичной провинции Чжили.
Утром 10 июня 1900 г. первый железнодорожный состав с
иностранными солдатами тронулся в путь из Тяньцзиня, за ним отправились
еще четыре состава, груженные войсками, оборудованием для ремонта
железнодорожного полотна и с продовольствием на три дня. Э. Сеймур
рассчитывал в тот же день добраться до Пекина, хотя знал, что между
Тяньцзинем и Пекином находится большое количество ихэтуаней и
маньчжурские войска под командованием генерала Но Шичэна.
Расчеты Э. Сеймура прибыть в тот же день, т. е. 10 июня, в Пекин не
оправдались: железнодорожное полотно повсеместно было разрушено,
ремонтировать его при постоянных набегах ихэтуаней не представлялось
возможным. 18 июня 1900 г. войска иностранцев во главе с Сеймуром на
станции Ланфан были атакованы ихэтуанями и армией Дун Фусяна.
Когда попытка достигнуть Пекина железнодорожным путем
провалилась, Э. Сеймур решил добраться туда на лодках по Великому
каналу. 127 километров отделяло Тяньцзинь от Пекина, и это расстояние Э.
Сеймур почти преодолел: осталось всего 22 километра до китайской
столицы. 11 июля сотрудники иностранных миссий в Пекине вышли
встречать отряд Э. Сеймура на пекинский железнодорожный вокзал, однако
на разрушенном вокзале никого не оказалось.
Под ударами ихэтуаней Э. Сеймур вынужден был принять решение
отступить и вернуться в Тяньцзинь за подкреплением. Изрядно потрепанный
отряд союзных войск 22 июня 1900 г. укрылся в арсенале Сигу,
расположенном на левом берегу реки Бэйхэ, недалеко от Тяньцзиня. Здесь
его атаковали со всех сторон войска генерала Не Шичэна и ихэтуани. И
только 26 июня, получив сильное подкрепление, отряд прорвал кольцо
окружения и возвратился в Тяньцзинь, захватив с собой 238 носилок с
ранеными.
Экспедиция Э. Сеймура показала, что подавить восстание ихэтуаней не
так-то просто: их поддерживало, по существу, все население городов и сел.
Империалистические державы сделали из этого вывод: для достижения своих
агрессивных целей надо нанести Китаю более мощный удар. Разыгрались
драматические события, в которые были вовлечены мощные военные силы
империалистических держав.
В такое смутное время Палату по иностранным делам возглавлял князь
Цин (И Куан). Обладая незаурядными способностями дворцового интригана,
князь Цин добился расположения вдовствующей императрицы, которая
постоянно повышала его в титулах — так он возвысился до великого князя,
председателя Палаты по иностранным делам и даже председателя
Верховного императорского совета.
В воспоминаниях последнего маньчжурского императора Пу И о князе
Цине (И Куане) и его сыне Цзай Чжэне говорилось: «И Куан официально
стал председателем Верховного императорского совета, а сын его Цзай
Чжэнь — министром торговли. Отец и сын купались в славе. Несмотря на то,
что противники Цина тайно строили ему всякого рода козни, а цензоры
открыто говорили о его корыстолюбии, нарушении законов и продажности,
его положение никак не менялось. Один из цензоров обвинил князя Цина в
том, что он сам назначил себя на должность члена Верховного
императорского совета, что дом его всегда полон гостей и он не знает счета
деньгам, что отец и сын тратят огромные средства на пищу, одежду и
разъезды, что 1 200 000 лянов их капитала направлены на хранение в
английский банк в посольском квартале. Другой цензор доложил, что кто-то
подарил князю Цину (И Куану) в день рождения 100 000 лянов серебра; за 12
000 лянов в подарок сыну он купил певичку. Результат был самый
неожиданный: один из цензоров был отозван, а другой вообще разжалован».
Когда тучи над головой Цыси стали все более сгущаться, она решила
поставить во главе Палаты по иностранным делам «сильную личность»: ее
главой вместо податливого и трусливого князя Цина (И Куана) стал
известный своими антииностранными настроениями князь Дуань (Цзай И).
Наиболее решительными противниками примирения с державами были
сановники Дуань, Лань, Ган И и Сюй Тун. Они отражали настроения
довольно значительной части правительственных чиновников, которые
враждебно относились к появлению в стране западной цивилизации,
европейской техники и тем более к вмешательству держав в китайские дела.
13 июня 1900 г. войска ихэтуаней под покровительством князя Дуаня
вошли в Пекин, и это вызвало большой переполох в правящей верхушке
маньчжурского правительства. Глава Верховного императорского совета
Жун Лу об ихэтуанях писал: «В столице их несколько десятков тысяч; они
напоминают саранчу, с которой очень трудно справиться». Он считал, что к
восставшим надо применять решительные меры, что истребление
иностранцев в посольском квартале может вызвать возмездие со стороны
иностранных держав и это приведет к худшим последствиям. Поэтому
предлагалось направить правительственные войска для защиты посольского
квартала. Жун Лу просил вдовствующую императрицу обнародовать указ, в
котором говорилось бы, что ихэтуани — это тайное общество и никто не
должен верить их религиозному учению, а также дать приказ начальникам
девяти ворот города немедленно изгнать ихэтуаней из Пекина. Цыси приняла
это предложение.
Однако в правящей верхушке князь Дуань, сановник Лань и другие
воспротивились этому предложению Жун Лу. Князь Дуань заявил: если
такой указ будет обнародован, ихэтуани уничтожат всех обитателей
императорского дворца, поэтому к восставшим не следует применять грубые
действия.
На склоне лет Цыси, делясь своими впечатлениями о пережитом,
говорила:
«Я хотела издать указ, предписывающий немедленно прекратить
религиозные упражнения ихэтуаней, однако князь Дуань и сановник Лань
сказали мне — ихэтуани посланы небом помочь Китаю избавиться от всех
нежелательных людей и ненавистных иностранцев. Конечно, они имели в
виду главным образом миссионеров, и вы знаете, как я ненавижу их и какой
набожной являюсь я. Поэтому я ничего не ответила, решив выждать и
посмотреть, что произойдет дальше.
Я была убеждена, что они на этом не остановятся и пойдут дальше. Так
оно и получилось. Однажды князь Дуань привел руководителя ихэтуаней в
Летний дворец, собрал всех евнухов и стал выяснять, кто из них
христианской веры. Я возмутилась поведением князя Дуаня за то, что он без
моего разрешения привел ихэтуаней в Летний дворец. На это Дуань ответил:
ихэтуани обладают большой силой и могут уничтожить всех иностранцев, не
боятся иностранных пушек, так как все божества являются их защитниками.
На следующий день наставник ихэтуаней пришел во дворец в
сопровождении князя Дуаня и сановника Ланя. Тогда всех евнухов обязали
зажечь курительные палочки — доказать этим, что они не христиане. В
последующие дни я с удивлением обнаружила, что все евнухи были одеты в
форму ихэтуаней: в красные жакеты, красный головной убор и желтые
штаны. Мне было больно смотреть, что все мои слуги сбросили официальные
халаты и облачились в одеяние ихэтуаней».
«С каждым днем обстановка все более накалялась. В один из таких