Семенец О.Е., Панасьев А.Н. История перевода. Средневековая Азия, Восточная Европа XV-XVIII вв

Подождите немного. Документ загружается.

331

глубже. Отражались они и в оригинальной литературе, но совсем

незаметны в переводе.

Перевод все же сыграл достаточно заметную роль если не в целом в

украинской культуре XVI—XVIII вв., то в литературе, представляя

фактически полностью отсутствующий в оригинальной литературе жанр

прозаической повести. Принес перевод и некоторые научные знания, в

частности по астрономии, медицине, географии.

Переводы религиозной литературы не добавляли ничего

существенного к имевшемуся фонду соответствующей литературы; d

восточно-славянских землях, если не считать переводы Ф. Скорины, не

обратились к переводу Библия на живой язык; вся сакральная литература

продолжала свое бытование на церковнославянском. Это обстоятельство,

по нашему мнению, очень существенно тормозило развитие языка

письменной литературы.

Судя по всему, перевод на Украине не оказывал сколько-нибудь

заметного влияния на развитие языка, в силу прежде всего ограниченности

тематики выбираемых для перевода произведений и их сугубо

прагматического характера. Однако в «книжном языке заметно влияние

синтаксиса и лексики латинского языка» [140, т. 3, 217]. Влияние

польского, чешского и других славянских языков могло иметь место и вне

всякой связи с переводами.

Языковая ситуация на Украине, формирование литературного

украинского языка, развитие перевода осложнялись рядом факторов: во-

первых, отсутствием государственной самостоятельности Украины, во-

вторых — соседством близкородственного русского языка, который к

тому времени получил статус имперского, в-третьих — запретительной

политикой в отношении печатания книг на украинском языке, которая

проводилась с начала XVIII века. На Украине церковнославянский язык,

использовавшийся в литературных целях, еще долго имел весьма прочные

позиции и собственно украинский литературный язык вытеснял его с

трудом. Население, проживавшее на землях, подвластных Польше,

ощущало на себе воздействие польского языка, что не способствовало

формированию единой центральноязыковой нормы. Народному языку в

целом отводились лишь ограниченные функциональные сферы некоторых

поэтических жанров, драмы, полемической и иной литературы. В таком

крупнейшем учебном центре, как Киево-Могилянская Академия,

культивировались церековнославяпский, латынь, греческий языки. То же

можно сказать и о других значительных центрах образования, которые на

западе Украины находились к тому же еще и в сфере действия польского

332

языка. Школы среднего п низшего звена не могли дать достаточных

знаний для занятий переводом. В таких условиях трудно ожидать особо

заметного развития письменного перевода, тем более, что польские

переводы и произведения на латынь удовлетворяли потребности наиболее

образованных кругов. Обращение переводчиков к западноевропейским

языкам было ограничено фактически латынью, хотя отмечены и переводы

с немецкого. Но и здесь польское посредничество сводило иные

переводческие контакты к минимуму.

Словари на Украине составлялись, но не было словарей, отражавших

состояние живого разговорного языка, а словари типа «Лексикона

славено-латинского» Епифания Славинецкого и Арсения Сатановского

использовали «славянорусскую» лексику и подспорьем переводчикам

служить не могли.

Трудно что-либо сказать относительно техники перевода, потому что

не до конца ясен вопрос о языке переводов. О распространенности

переводов судить так же трудно. Книгопечатание началось на Украине с

прибытием сюда московского первопечатника Ивана Федорова, хотя еще в

XV в. за пределами Украины печатались некоторые белорусско-

украинские книги, однако круг печатных книг был весьма узок, а с начала

XVIII в. он стал еще более ограниченным. Переводы светской литературы

существовали лишь в рукописных списках, по и тот факт, что в XVIII—

XIX вв. они приобрели лубочную форму, говорит об их достаточно

широкой популярности.

ПЕРЕВОД В БЕЛОРУССИИ В XV—XVIII вв.

Рассматривая историю перевода на Украине, мы упоминали и

Белоруссию, отмечая, что в XV—XVI вв. можно было вести речь о

белорусско-украинских переводах, так как языковое состояние той эпохи

позволяло произведениям письменной литературы с успехом бытовать как

на Украине, так и в Белоруссии и России. На живом народно-разговорном

уровне о собственно белорусском языке, отличном от русского и

украинского, можно уже, вероятно, говорить с периода второй половины

XVI в., сложение же письменно-книжного языка продолжалось

значительно дольше.

Белоруссия, если не считать периода существования на ее нынешен

территории западновосточных удельных княжеств, выделившихся из

Киевской Руси, не знала в своей истории самостоятельности. С XIV в. она

находилась в составе Литовского княжества, а с XVI в., после

333

окончательного слияния Литвы и Польши — в составе Речи Посполитой.

В середине XVII в. попытка России присоединить Белоруссию, отторгнув

ее от Польши, окончилась неудачен, но после разделив Польши конца

XVIII в. Белоруссия все же отошла к России.

В таких условиях, при сильнейшем давлении польского, а затем и

русского культурных элементов, самобытное культурное развитие,

конечно же, существенно тормозилось. Если на народном уровне развитие

белорусского языка происходило достаточно последовательно, то па

верхушечном польский, русский и латинский языки доминировали,

оттесняя белорусский на периферию.

В XV—XVII вв. в Белоруссии выполнялись переводы и делались

пересказы литературы того же круга, которую мы уже описывали,

рассматривая перевод на Украине. «Большинство произведений

переводной литературы пришло через польское, чешское и

южнославянское посредничество» [129, т. 3, 500].

Последнее посредничество поставляло, в основном, секу-лярные

произведения, которые, собственно говоря, в переводе не нуждались и,

надо думать, лишь несколько видоизменялись в языковом отношении при

переписке для приведения их в соответствие с местной языковой

практикой.

Переводы и адаптирующие правки религиозной литературы

отмечаются уже в XV в. В XVI в. появляется перевод 23 книг Ветхого

Завета. Автором перевода и его издателем был Франциск Скорина (1490

—ок. 1541 г.), крупнейший деятель белорусской культуры не только XVI

в., но, пожалуй, и нескольких последующих веков. Учился он в Кракове и

Падуе и имел ученые степени по философии и медицине. Его вклад в

белорусскую культуру, несомненно, был бы большим, если бы он своим

непосредственным присутствием в Белоруссии содействовал

распространению просветительских и гуманистических идей, однако

большую часть жизни он провел за ее пределами, в Праге. Именно в Праге

он в 1517—1519 гг. отдельными выпусками отпечатал перевод 23 книг

Ветхого Завета на восточнославянском языке. «Библия руска»,

предназначенная «людям простым посполитым к пожитку и ко

размножению добрых обычаев», была одной из достоверно известных

первой печатной книгой на восточнославянском языке кирилловского

шрифта. И первой печатной книгой был перевод! Нам трудно оценить

степень распространенности этого перевода, а, соответственно, и степень

его влияния, однако само по себе начинание исключительно интересно —

ведь читателю предлагалась Библия не на старославянском, а на

современном языке, что потенциально делало ее доступной значительно

более широкому кругу людей. Вызывает удивление и такое совпадение: в

334

1517 г. М. Лютер обнародовал свои «Тезизы», и именно с этого года

отсчитывают начало Реформации. А перевод Библии был выполнен

Лютером в 1521 — 1522 гг. Если мы вспомним, что в XV в., после того,

как германский император Карл IV перенес свою столицу в Прагу, Чехия

была активно вовлечена в общеевропейский культурный процесс, станет

ясно, что сюда доходила предреформационная взбудораженность. ,

И Лютер, и Скорина были обуреваемы одним просветительским

стремлением: сделать Библию удобопонятной всем, читающим на своем

родном языке. Анализ текста показывает, что в своем переводе Скорина в

значительной степени следовал чешскому переводу Библии издания 1506

г., однако его ученость позволяла ему обращаться для коррекции и к

древнееврейским, и к латинским, и к греческим текстам.

«Язык Библии Франциска Скорины был близок к тогдашнему

белорусскому с сильными элементами чешского.,, современники

усматривали в этом переводе влияние протестантизма, а ярый ревнитель

православия князь Андрей Курбский даже ставил перевод Скорины в один

ряд с лютеровским» [257, 126]. Все же перевод не стал для белорусской

культуры событием, сравнимым по своему значению с переводом Лютера

для германской культуры, но новые веяния были налицо.

К поколению белорусских гуманистов принадлежал также Симон

Будный (1530—1593 гг.). Его западноевропейское энциклопедическое

образование давало ему ту сумму знаний, которая делала его

полемические работы необычайно аргументированными и острыми, а его

переводы обеспечивала «солидными предисловиями и текстологическими

комментариями» [129, т. 3, 497]. Книги Ветхого и Нового Завета он

переводил па польский; в своих собственных работах он пользовался, в

основном, польским и латинским языками, что, с одной стороны,

сближало его с европейским гуманистическим движением, но с другой,—

отрывало от родной почвы.

Василь Амельянович-Тяпинский (1540—1603 гг.) в 70-е годы XVI в.

перевел на белорусский (а точнее на тот язык, который в дальнейшем

оформится как белорусский) Евангелие и напечатал его в своей

собственной типографии. Из предисловия, предпосланного переводу, ясно,

что Тяпинский руководствовался патриотическими и просветительскими

мотивами, а не только религиозными. Переводчик ратует за открытие

335

национальных школ, за развитие просвещения, почтение к родному языку

— воздействие таких обращений, да еще предпосланных библейскому

переводу, было тем сильнее, что сам перевод был на родном языке. Здесь

необходимо отметить одно исключительно важное для истории перевода

обстоятельство, о котором мы будем подробнее говорить в связи с

переводами Лютера, — Реформация открыла возможность перевода

Библии на национальные языки, что было могучим стимулирующим и

стабилизирующим фактором в развитии национальных языков. Напомним,

что католическая церковь активно этому сопротивлялась, отстаивая тезис

и трех сакральных языках — древнееврейском, латыни и греческом.

Православная церковь не менее ревностно, чем католическая, со-

противлялась переводу Библии на живой язык: лишь в середине XIX в.

русская православная церковь одобрила перевод Библии на

архаизированный русский язык, но все же не приняла его как аутентичный

старославянскому. Тяпинский был протестантом и потому не чувствовал

сдерживающей руки ни католицизма, ни православия.

Из переводов религиозной литературы в Белоруссии XVI—XVII вв.

можно отметить несколько сокращенных переводов «Жития святых»

Петра Скарги.

Как и на Украине, в Белорусии в переводах-пересказах были

известны рыцарские и авантюрные романы об Александре Македонском,

Трое, Атиле, Тристане и Изольде. Были известны в переводах такие

сборники, как «Римские деяния», «Великое зерцало». Переводились

хроники Мартина Вельского и Матвея Стрыйковского. Такие произведе-

ния, как «Аристотелевы врата» и «Шестокрыл», знакомили с некоторыми

представлениями средневековой науки.

XVIII в. был весьма неблагоприятен для развития белорусской

культуры. Белорусский язык был фактически вытеснен в «просторечье»,

официальным языком был польский. «Большинство местных авторов

писали на польском, латинском, старославянском, а с 70-х гг.—и на

русском» [129, т. 5, 407]. В таких условиях перевод на местный живой

язык был практически невозможен. Возможность перевода оригинальных

произведений белорусской литературы на польский язык или латынь

реализована не была. Отдельные попытки, очевидно, имели место, но

четких сообщений о них не удалось обнаружить. К такому способу

сохранения достижений своей литературы прибегали в истории культуры

не раз: вспомним переводы на арабский персами персидской литературы,

переводы корейцами на китайский произведений корейской литературы.

336

Армянская диаспора в XVIII в. переводила произведения армянской ли-

тературы на латынь и т. д. Ответ на вопрос, почему этого не происходило

в Белоруссии, требует, очевидно, отдельного рассмотрения.

Представители образованных кругов Белоруссии могли обращаться

к духовным достижениям других народов через польское посредничество,

через латынь, и, очевидно, поэтому не чувствовали нужды в переводах.

Приходится признать, что идеи просветительства в Белоруссии не пустили

глубоких корней, а общественно-политическая ситуация и вовсе не

способствовала их распространению. Местная знать была в культурном

отношении сначала ориентирована на Польшу, а затем на Россию и не

проявляла особого интереса к развитию местной культуры. Деятелей же

вроде Скорины было слишком мало, чтобы как-то существенно изменить

ситуацию.

ПЕРЕВОД В ПРИБАЛТИКЕ В XV—XVIII вв.

Исторические судьбы Прибалтики, России, Белоруссии и в какой-то

степени Украины оказались связанными на протяжении нескольких

столетий. Это является дополнительным обстоятельством, обусловившим

необходимость рассмотрения истории перевода в Прибалтике в XV—

XVIII вв.

Литва

Великое княжество Литовское, возникшее в XIII в., включало часть

белорусских, украинских и русских земель. В XIV в. оно объединилось с

Польшей и Литовский великий князь Ягайло стал польским королем

Владиславом Ягелло. В конце XVIII в. большая часть Литвы после раздела

Польши отошла к России, а Малая Литва оказалась включенной в состав

Пруссии.

Письменность пришла в Литву поздно — в конце XIV в. Литовский

язык — индоевропейский, балтийской группы, однако на письме на

протяжении двух веков использовался славянорусский язык, на котором

велось делопроизводство, составлялись летописи. Язык этот в Литве

вобрал в себя местные особенности, а также нарождавшиеся особенности

белорусского и украинского языков, полонизмы, латинизмы и т. п. С XVI

в. для записи произведений на литовском языке стали пользоваться

латинским алфавитом.

Очень поздно пришло в Литву христианство. Хотя христианские

церкви функционировали в Литве уже в XIII в., официальное принятие

христианства произошло лишь в 1387 г. Поскольку христианство было

337

принято в его католической форме, многие литовцы стали получать

образование в университетах Польши и Западной Европы. В XVI в.

Вильнюс стал значительным культурным центром, не чуждым

гуманистических идей и представлений — именно в Вильнюсе работал

Скорина, который и был, собственно, первопечатником Литвы. Принятие

христианства таким образом, очень существенно повлияло на культурнее

развитие страны, немалую роль в котором сыграл перевод. С принятием

христианства связаны и первые письменные тексты на литовском языке:

то были молитвы и духовные песни. Гуманистическое образование и

неразвитость литовского письменного языка привели к тому, что литера-

турные произведения литовских авторов создавались поначалу на

латинском языке. Лишь в XVI в. литовский язык начинает обретать

литературную форму и происходило это в значительной мере через

перевод. Первые переводы были целиком религиозного характера и тому,

что они выполнялись, несомненно, способствовали реформационные на-

строения, достигшие и Литвы. Абраомас Кульветис (ок. 1510—1545 гг.)

учился в Краковском университете, затем в университетах Италии и

Германии, был знаком с Лютером. Напитанный новыми идеями,

Кульветис вернулся в Литву и в 1539 г. в Вильнюсе организовал высшую

школу. Его протестантские идеи были встречены враждебно и ему при-

шлось уехать в Восточную Пруссию, где проживало много литовцев, но не

было протестантских священников, которые знали бы литовский язык. В

Кенигсберге Кульветис основывает еще одну высшую школу (с 1544 г.—

университет), где он преподавал латинский, греческий и древнееврейский

языки. Он взялся за перевод некоторых псалмов и духовных песен на

литовский язык и был также известен как их глубокий комментатор.

Опубликованы эти переводы были лишь после его смерти. Их можно

считать фактически началом литовской литературы на литовском языке.

Сподвижник Кульветиса Станисловас Раполенис (ок. 1485—1545 гг.)

прошел образовательный и жизненный путь, во многом повторявший путь

Кульветиса. Он также оказался в Кенигсберге, где был профессором

теологии. Он продолжил перевод некоторых духовных песен на литовский

язык и начал перевод Библии, который ему не суждено было завершить.

Как уже было сказано, эти первые переводы, пусть еще и весьма

несовершенные, а также просветительская деятельность этих ученых

мужей положили начало литовской литературе на литовском языке и

заложили основы литовского стихосложения.

338

Мартинас Мажвидас (умер в 1563 г.), получив образование,

вероятно, в Краковском университете, стал лютеранским священником, но

вынужден был жить в Восточной Пруссии. Здесь в 1547 г. он издал книгу

«Простые слова Катехизиса», в которой были собраны «Азбука»,

«Букварь», «Катехизис», некоторые стихотворения и переводные вы-

держки из Нового Завета и перевод 11 духовных песен. Эта книга (хотя

предисловие к ней написано на латыни) является первой печатной книгой

на литовском языке, и, как видим, в ней значительная доля принадлежит

переводным произведениям (следует отметить, что в 1545 г. в Восточной

Пруссии был издан Катехизис на древнепрусском языке. Прусский язык

вместе с литовским и латышским был одним из трех основных балтийских

языков. Пруссы частично вымерли, частично были германизированы к

концу XVIII в.). Духовные песни переводились для упомянутого сборника

с польского и немецкого языков и их перевод был шагом в развитии

систем литовского стихосложения. Уже после смерти Мажвидаса в 1566 и

1570 г. были изданы еще два сборника переводов духовных песен «Песни

христианские». В них вошли 130 духовных песен, которые переводились

Мажвидасом и другими литераторами с латыни, немецкого и польского

языков. Мажвидас осуществлял редакторскую обработку переводов.

«Несмотря па тяжеловесный язык, сборник имел большое значение для

развития литовского стихосложения, стилистики и искусства перевода»

[129, т. 3, 506]. После смерти Мажвидаса Балтрамеюс Вилентас продолжил

работу над сборником, дополнив его своими переводами духовных песен.

После издания сборника Вилентас продолжил свою переводческую

деятельность переводом Евангелия. Он работал над переводом около 10

лет. После издания перевода им пользовались в Литве не только

протестанты, но и некоторые католические священники.

Крупнейшим переводческим начинанием был перевод Библии, к

сожалению так и не опубликованный, который был выполнен Йонасом

Бреткунасом (1536—1602 гг.), выходцем из Пруссии, владевшим

литовским языком. Бретку-нас обучался в университетах Кенигсберга и

Виттенберга, затем до конца жизни был лютеранским пастором. Он вы-

пустил в свет сборник духовных песен, куда вошли как его переводы, так

и оригинальные песни, а также ряд отредактированных песен из сборпнка

Мажвидаса. Сборник проповедей, известный под названием «Постилла»,

включал переводы из Нового Завета, частично уже существовавшие ранее,

а частично выполненные самим Бреткунасом. В течение 16 лет, в период

339

между 1574 и 1590 г., Бреткунас трудился над переводом Библии.

Известно, что переводил он с латинского Иеронимова перевода, но как

подспорьем пользовался и немецким Лютеровым переводом. Исследо-

вателями отмечается чистота языка и стилистическая выразительность

перевода [129, т. 3, 506]. Очевидно, в свой труд Бреткунас вложил немало

переводческих усилий, отыскивая наилучшие решения—ведь при

переводе ему пришлось столкнуться с богатейшим лексическим и стилис-

тическим разнообразием Иеронимова перевода.

В католической Литве издание подобных переводов было очень

затруднено, книги на литовском языке в Литве не издавались до самого

конца XVI в. Лишь в 1595 г. в Вильнюсе выходит первая книга на

литовском языке — католический «Катехизис». Ее издателем был

католический священник Микалоюс Даукша (умер в 1613 г.). В 1599 г. он

перевел и затем издал сборник проповедей польского проповедника Я.

Вуека. Историки языка отмечают высокий стилистический уровень этого

перевода. В предисловии к переводу Даукша отстаивает достоинства

литовского языка, сам же перевод стал прекрасной иллюстрацией воз-

можностей литовского языка. Даукша высказывал не просто благие

пожелания — своим переводом он стремился приохотить священников

вести проповеди на литовском языке (основным языком проповеди тогда

оставался польский), что, конечно же, подняло бы статус языка и

способствовало скорейшему формированию его литературной нормы.

Усилиями кальвинистов в 1600 г. в Вильнюсе был издан еще один сборник

проповедей — поляка Миколая Рея. Переводчиком и составителем был

Йокубас Моркунас (умер в 1611 г.). «Все эти издания на литовском

языке... способствовали формированию литературного языка и стилисти-

ки» [129, т. 3, 507].

В конце XVI в. в Вильнюсе были изданы также некоторые польские

переводы из античных авторов, например Цицерона.

В XVII в. в результате победы католицизма в Литве заметно

усилилось влияние польской культуры и польского языка, который все

расширял сферы своего официального употребления. Многие литераторы

предпочитали писать по-латыни. В то же время борьба с идеями

Реформации обязывала использовать и литовский язык. В 1629 г. появля-

ется «Словарь трех языков» (польско-латинско-литовский), в котором

впервые была представлена литовская часть. Его составителем был

известный проповедник К. Ширвидис. О заметных переводческих

340

событиях в Литве в XVII в. нам практически ничего неизвестно, если не

считать нового перевода Библии, выполненного С. Хилинскисом в

середине века. Публикация перевода в Литве была невозможна, а поэтому

была сделана попытка напечатать перевод в Оксфорде, но и это начинание

не удалось довести до конца.

Несколько более оживленной была духовная жизнь в Восточной

Пруссии, которая оставалась протестантской. Здесь продолжали

переводить некоторую религиозную литературу, прежде всего духовные

песни. Следует отметить также появление, правда на латинском языке,

первой грамматики литовского языка Д. Клейнаса.

В XVIII в. переводческая деятельность почти не изменяется. В

Кенигсберге был опубликован в 1735 г. коллективный перевод Библии,

изданный протестантским священником И. Квантом. Языковые и

стилистические достоинства этого перевода выдвинули его па передовое

место в литовской литературе. Появляются работы, ратующие за развитие

литовского языка, и как подспорье им — словари и грамматики.

Некоторые литовские песий переводятся на немецкий язык, а в 1779 г.

Гердер опубликовал перевод уже восьми литовских песен в переводе на

немецкий язык. К концу века светская часть литературы расширяется, но о

переводах ее ничего не известно, хотя, вероятно, таковые и имелись.

Единственный известный перевод светского произведения в XVIII в.—

«Басни Эзопа», переведенные на литовский И. Шульцем. Можно

упомянуть и вольные переложения басен Христиана Геллерта, немецкого

баснописца, выполненные К. Милкусом. Упоминая о переводе басен

Эзопа, мы не можем не поразиться удивительным путям перевода! Одним

из первых произведений литературы Запада, переведенным в далекой по

тем временам Японии, были басни Эзопа, и первым светским

произведением, переведенным в Литве, были тоже басни! Собственно

говоря, литовский перевод басен в 1706 г. является фактически первым

произведением художественной литературы на литовском языке!

Таковы краткие наблюдения над процессами перевода в Литве XV—

XVIII вв. Перевод стоял здесь у истоков литературы—как религиозной,

так и светской. Он способствовал становлению и развитию литовского

литературного языка, установлению систем литовского стихосложения.

Практически все переводы этого периода, известные нам — это переводы

религиозного характера, в основном Библии и духовных песен. О

переводах философской, естественнонаучной литературы ничего не

известно. Надо думать, что в XVI в., когда происходило активное