Семенец О.Е., Панасьев А.Н. История перевода. Перевод в Древнем мире и в Средневековье

Подождите немного. Документ загружается.

большую переводческую работу, пытаясь сохранить уходящие в небытие

литературные произведения на языке хатти. Хеттская культура активно

перенимала и усваивала месопотамские традиции. Для нужд не-

семитского языка была приспособлена не только клинописная система

письма, но и целая система знаний.

Хеттами были позаимствованы у вавилонян и ассирийцев в виде

переводов астрономические (точнее — астрологические), медицинские

труды, сочинения по магии. Но при этом не делалось никаких попыток

совершенствовать эти тексты.

О школах писцов в хеттском государстве сведения отсутствуют, но

известно, что в помощь местным писцам и для их обучения

приглашались писцы из Вавилона.

В период XIV—XIII вв. до н. э. количество как переводной, так и

переработанной хурритско-лувийской литературы не уменьшается. В

XIII в. до н. э. Хеттское государство распадается. Однако прямо или

через посредников хеттская культура оказала воздействие и на грече-

скую, и на древнееврейскую: прослежена определенная зависимость

некоторых сюжетов и образов Ветхого Завета от хеттских образцов;

выявлено некоторое влияние хеттского стихосложения на

древнегреческий эпос.

Оценить принципы работы хеттских переводчиков не

представляется возможным, однако все же можно сказать, что хеттами

выполнялись переводы дословные, подстрочные, вольные, переводы-

пересказы, сокращенные изложения. В некоторых случаях хеттские

переводчики стремились к точной передаче значения каждого перево-

димого слова в ущерб литературному совершенству перевода, примеры

чего имеются в ряде хеттско-хаттских двуязычных текстов. Иногда

исследователи встречаются с тщательно обдуманными переводами, в

которых переводчики руководствовались не первичным значением пере-

водимого слова, а желанием получить литературно обработанный текст

(в частности в переводах с шумерского и аккадского). Интересно, что в

переводных хеттских словарях часто встречаются целые предложения,

толкующие переводимое слово, а не одно слово-соответствие. Следует

отметить удивительное разнообразие хеттских словарей, в том числе и

многоязычных.

ДРЕВНЕЕВРЕЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО

О переводческой деятельности древних евреев отсутствуют какие

бы то ни было упоминания, хотя, вне всякого сомнения, народ,

создавший свою государственность и высокую культуру, едва ли мог

обойтись без услуг переводчиков.

Практически вся известная нам древнееврейская литература

собрана в Библии (Ветхом Завете), в которой обнаруживаются

литературные жанры, присущие многим другим литературам. Ученые

отмечали общность некоторых мотивов в составе ветхозаветных книг с

мотивами древнеегипетской, шумерской, аккадской и других древних

восточных литератур. Но это не значит, что выявлены прямые

заимствования из этих литератур. Скорее всего следует говорить об

общей почве, на которой эти литературы развивались. Надо думать, что

ранняя канонизация Библии, а затем и включение ее как Ветхого Завета в

состав священных книг христиан сыграли свою роль в утере той

информации о переводческой деятельности древних евреев, которой мы

располагаем в отношении других древневосточных цивилизаций.

ФИНИКИЙЦЫ

Несмотря на то, что финикийцы создали письменность, которая, по

мнению большинства ученых, легла в основу греческого алфавита и

через последний — столь многих алфавитов Европы, существует

недостаточно данных о финикийской литературной и переводческой

деятельности. То немногое, что известно, найдено в Северной Финикии,

в районе Угарита (Финикия — название греческое; территорию

современного Ливана и часть Сирии в древности занимали семитские

племена хананеев). Факт существования в Угарите переводческой

деятельности подтверждается наличием многоязычных словарей, одним

из языков которых был угаритский. Достаточно тесные контакты Уга-

рита с хеттами и другими народами региона, общность культурных

традиций позволяют предположить существование в Угарите писцево-

переводческого дела, сходного в основных своих чертах с таковым в

Шумере, Вавилоне и Хеттской державе. Финикийская экспансия на

Западе, основание Карфагена, превратившегося в главного соперника

Рима в Средиземноморье, вынуждали финикийцев вступать в контакт со

многими народами, прежде всего с греками, а затем и римлянами.

Торговые операции, военные конфликты, как уже не раз отмечалось,

очевидно, порождали и здесь необходимость в переводчиках; на за-

воеванных землях в Сицилии, Северной Африке, на территории

нынешней Испании карфагенские наместники должны были иметь при

своих канцеляриях переводчиков.

Из сообщений античных авторов следует, что и в Карфагене

существовала собственная литература. Однако после того как Карфаген

проиграл очередную войну с Римом и подвергся полному разрушению,

погибла богатая библиотека (или библиотеки, если следовать сведениям

Плиния), и все наши знания о карфагенской литературе основываются

лишь на сведениях, полученных через античных авторов. Так,

существуют переводы римлянами на латынь агрономического трактата

Магона, а греками — географических сочинений карфагенян (например,

сочинение Ганона о плавании большой карфагенской экспедиции вдоль

западного побережья Африки). Однако это были переводы на другие

языки, а о карфагенских переводах произведений других литератур

современной науке ничего не известно.

Карфагеняне и финикийцы, особенно начиная с IV в. до н. э.,

испытывали значительное влияние греческой литературы. Их

историографы активно пользовались греческими историческими

сочинениями. Великий карфагенский полководец Ганнибал, по

свидетельству античных авторов, был эллинофилом. Поскольку вторая

Пуническая война продолжалась 19 лет, — из них 13 лет непосредст-

венно на территории Италии, то не возникает сомнений в том, что

Ганнибал владел латынью. Однако на каком языке полководец общался

со своей разноплеменной армией, неизвестно. Но вполне резонно

предположить, что при Ганнибаловом войске были и переводчики.

ИРАН

Иранская цивилизация представляет собой одну из Древнейших

цивилизаций, которая развивается уже около трех тысячелетий. В период

с X по VII в. до н. э. на территории нынешнего Ирана и прилегающих

землях существовали иранские политические образования, которые в VI

в. оформились в иранское (персидское) государство династии

Ахеменидов. Бурная экспансия привела к захвату Персией обширных

территорий, включая Египет. В IV в. до н. э. Персия была разгромлена

войсками Александра Македонского, и на когда-то подвластных ей

территориях образовались новые государства. Собственно Иран вскоре

оказался подчиненным парфянам. Парфянское царство просуществовало

до ІІІ в. н. э., когда власть была захвачена правителями династии

Сасанидов. Сасанидский Иран вел тяжелые войны с Римом за гегемонию

на Востоке, а затем с Византией. В VII в. Иран был завоеван арабами, и

именно арабское завоевание можно принять как временной рубеж,

отделяющий Иран древний от Ирана средневекового (при этом следует

помнить, что подобные временные отсчеты в значительной мере

условны).

Состояние переводческого дела в древнем Иране оценить очень

сложно прежде всего из-за того, что мы имеем дело не с одним языком, а

с множеством иранских языков, хоть и близкородственных, но тем не

менее различных. Поэтому речь пойдет лишь о переводах на персидский

(или с персидского) в различные периоды его развития.

Под властью персидских царей оказались многие страны и народы;

в момент своего наивысшего могущества держава Ахеменидов

простиралась от Египта до Северо-Западной Индии. В условиях

многоязычия народов, включенных в эту первую в истории «мировую»

державу, логично было бы ожидать широкого распространения пере-

водческого дела. Однако этого не случилось, чему было, надо полагать,

несколько причин и прежде всего то, что языком персидской канцелярии

стал арамейский (семитский язык, близкородственный

древнееврейскому), который уже с VII в. выполнял функции

«международного» языка на огромных территориях Ближнего и

Среднего Востока. При канцеляриях персидских наместников, не-

сомненно, имелись переводчики, но их главной задачей было ведение

делопроизводства на арамейском, а не на персидском

(древнеперсидском) языке, многие из них вообще могли не знать

персидского. Переводчики при центральных канцеляриях владели и

арамейским и персидским языками. Необходимые распоряжения

переводились на арамейский, а затем, если была необходимость, и на

местные языки. В Египте при раскопках поселения ахеменидского

времени были обнаружены арамейские документы и среди них —

фрагмент арамейского перевода Бехистунской надписи. Это говорит о

преобладании арамейского языка даже в таких удаленных от центра

областях, как Египет (в завоеванных персами районах Индии персидские

наместники также пользовались арамейским).

Среди причин, обусловивших слабое распространение

переводческой деятельности в державе Ахеменидов (если не считать

деятельность канцелярии), была, очевидно, относительная неразвитость

персидской литературы. Фактически единственным памятником

древнеиранской литературы является «Авеста» — сборник священных

книг, который появился, по мнению большинства ученых, в первой

половине I тысячелетия до н. э. К тому же, судя по всему, персы не

навязывали свою религию (зороастризм) покоренным народам, и

поэтому не возникало необходимости в переводе священной книги на

местные языки. Здесь же следует отметить, что в сасанидский период

«Авеста» была переведена на среднеперсидский (не позже VI в. н. э.)

язык.

Кроме «Авесты», на собственно древнеперсидском языке известны

различные надписи, выполнявшиеся по велению персидских царей.

Одним из древнейших, дошедших до нас персидских письменных

памятников, является высеченная в скале Бехистунская надпись. Она

относится ко времени правления Дария I (конец VI — начало V в. до н.

э.). Надпись сделана на трех языках — древнеперсидском (который

использовал клинопись, приспособленную для нужд этого языка),

эламском и аккадском. Эламский и аккадский тексты надписи

представляют собой перевод с персидского. Можно предположить, что

персидский текст записывался прямо со слов царя, редактировался и тут

же переводился на аккадский и эламский языки. Благодаря наличию трех

параллельных текстов, в XIX в. удалось осуществить дешифровку

клинописи.

В собственно иранских источниках отсутствуют сведения о

переводческой деятельности. Однако другие материалы свидетельствуют

о ее наличии. Так, подобные сведения имеются в книге грека

Ксенофонта «Анабасис» (IV в. до н. э), в которой рассказывается об

отступлении армии греческих наемников по территории персидской

державы (Ксенофонт был сам участником похода). Ксенофонт

неоднократно упоминает переводчиков (Анабасис, I, 2, 17; I, 8, 12; IV, 5,

10). Мы не можем утверждать, что эти переводчики были персами, но по

соображениям, которые будут изложены в разделе о греко-римской

античности, можно с достаточным основанием это предположить.

Знаменитый греческий историк Геродот сообщает, что еще на

ранних этапах греко-персидских войн при дворе Дария I были толмачи,

знавшие греческий; когда грек Силосонт «предстал перед царем,

толмачи спросили его, кто он...» (История, III, 140). Следует обратить

внимание на множественное число слова «толмачи» и на то, что, задумав

захватить Грецию, царь позаботился и о переводчиках.

Плутарх в биографии Фемистокла рассказывает о том, что

персидский царь отправлял в Грецию с дипломатической миссией

переводчика. В той же биографии обнаруживаем еще одно, правда,

косвенное свидетельство о наличии переводчиков при персидском царе:

когда Фемистокл после поражения персов был вынужден покинуть

родину и искать убежище у персидского царя, то, желая «разговаривать с

царем непосредственно», т. е. без помощи переводчиков, он «попросил

год, выучился в достаточной степени персидскому языку» (Фемистокл,

VI).

Александру Македонскому, завоевавшему персидскую державу,

также приходилось обращаться к помощи местных переводчиков. Во

время ведения боевых действий в Средней Азии «прикомандировал (к

войскам) он (Александр— Авт.) переводчика Фарнуха, родом ликийца;

он хорошо знал язык местных варваров...» (Арриан, IV, 3).

Но и в иноязычных источниках мы не находим свидетельств о

существовании «литературного» перевода. Нам не известны в период

правления Ахеменидов древнеперсидские переводы из литератур Элама,

Вавилона и других культур, влияние которых испытывал древний Иран.

Не известны и ахеменидские переводы с греческого. Следует отметить,

что персидская знать долгое время находилась под влиянием эллинской

культуры и многие знатные персы в совершенстве знали греческий. Это,

очевидно, было одним из обстоятельств, мало способствовавших

переводам на персидский.

При парфянских правителях территория, подвластная Ирану,

значительно сократилась. О переводах этого периода то ли на

парфянский, то ли на древнеперсидский никаких сведений разыскать не

удалось, хотя военные, торговые и другие контакты парфян были

достаточно обширны, а уже это предполагает какую-то переводческую

деятельность. Возможно, что среди литературных произведений

парфянского периода (в основном историографических) имелись и

переводные, но указаний на это нам не удалось разыскать.

Сведения о парфянской литературе весьма скудны: «Трудно

ожидать, чтобы при малоудобном способе письма (которым

пользовались парфяне) могла существовать письменная литература ...при

дворах парфянских правителей и знати процветала устная поэзия» [294,

270]. В таких условиях, конечно же, трудно ожидать найти значительную

переводческую деятельность, за исключением устной.

Крупнейшим переводческим событием в сасанидский период

явился перевод «Авесты», поскольку зороастризм продолжал оставаться

официальной религией Ирана. Дело в том, что язык, на котором много

веков назад была записана «Авеста», к III в. н. э. (т. е. ко времени

прихода Сасанидов к власти) стал мертвым. Все зороастрииское

богослужение основывалось на «Авесте». Нужды зороастрийского

жречества потребовали перевода древних текстов на живой

(среднеперсидский) язык. Переводу предшествовал сбор всех отрывков

«Авесты», уцелевших после парфянского владычества. Перевод явился

одновременно и новой кодификацией «Авесты». Однако в связи с тем,

что он был в буквальном смысле дословным — каждое авестийское

слово перелагалось соответствующим пехлевийским, текст получился

неясным по смыслу, и к нему потребовались обширные комментарии.

Любопытно, что в комментариях обнаруживаются такие фразы, как «мне

это неясно», вписанные, очевидно, комментаторами, не сумевшими

постичь смысл сказанного.

Для записи новопереведенного текста на основе арамейского был

создан новый алфавит, так называемый авестийский. Главный жрец

Ирана Вех-Шапуру, который был организатором новой кодификации

«Авесты» и ее перевода на пехлевийский, все же выступал прежде всего

как редактор, а не как переводчик. К тому же времени относится и

создание словаря авестийских слов с переводом на среднеперсидский.

Изменения в культурной обстановке Сасанидского Ирана

отразились и на переводческой деятельности. Сасанидский Иран

начинает испытывать мощное воздействие эллинизма, и на

среднеперсидский язык (пехлеви) осуществлялось много переводов по

логике, философии, астрономии, астрологии, медицине, математике в

основном греческих авторов. Интересным представляется то, что

большинство переводов делалось не с греческого, а с сирийского, на

который эти труды были уже переведены; иначе говоря, на этом примере

видно, как перевод может становиться мощным культурообразующим

фактором, распространителем культурных достижений и традиций даже

через посредников. Такие переводы датируются V— VI вв.

Сирийцы и сирийский язык в течение весьма продолжительного

времени были посредниками в развитии культурных традиций между

греко-византийским и восточным, преимущественно иранским миром.

Перс Павел Дерхшерский, несторианский епископ, переводил на

сирийский сочинения Аристотеля, а уже потом с его переводов делались

переводы на пехлевийский.

В Сасанидском Иране встречаемся и с переводом на иностранный

язык: в середине IV в. перс Хорбуд, секретарь Шапура II, перевел на

греческий язык книгу своего соотечественника и современника

Абарсала, которая называлась «Правдивое слово» и представляла собой

своего рода исторический официозный роман. Этот перевод спо-

собствовал возвеличиванию и прославлению Ирана. Приблизительно в

то же время появляются переводы на среднеперсидский язык старых

парфянских поэм и эпосов «исторического» содержания, что должно

было способствовать поддержанию идеи преемственности традиций от

Ахеменидов через парфян к Сасанидам (одновременно в Иране

создаются беллетризированные истории иранских древностей).

На пехлевийский переводились литературные произведения и с

индийских языков. По данным арабского историка аль-Масуди (X в.),

книга «Тысяча сказок» была переведена (переложена) на

среднеперсидский с индийского оригинала (датировка, однако, этого и

других переводов с индийских языков отсутствует). На среднеперсид-

ский также была переведена с индийского легенда о Будасфе и

Билаухаре; через арабские переводы легенда попала и в европейские

литературы под названием «Повесть о Варлааме и Иоасафе».

Индийский сборник сказок «Панчатантра» был переведен (точнее,

пересказан) на пехлевийский. Арабский перевод, известный под

названием «Калила и Димна», сделанный с пехлевийского, породил

неисчислимые переводы, подражания и пересказы во многих

литературах мира.

Арабский хронист Хамза (X в., Исфахан) сообщает о том, что на

пехлевийский было переведено семьдесят книг с индийских языков,

среди которых была и книга «Синдибаднамак», которая после ее

перевода с пехлеви на арабский вошла в состав сказок «Тысячи и одной

ночи» как цикл приключений Синдбада.

Так как на территории Сасанидского Ирана в его западной части

было заметным влияние христианства, а в восточной — буддизма, не

удивительно, что до нас дошли, хотя и фрагментарно, переводы

произведений христианской и буддийской литератур.

Интересно отметить и тот факт, что по сравнению с временами

Ахеменидов литература Сасанидского Ирана была значительно более

разнообразной и светский элемент занимал в ней существенное место.

Возможно, это в какой-то степени и объясняет значительно более

активную переводческую деятельность.

В VII в. Иран подвергся вторжению арабов, и с этого времени

ведется отсчет уже не древней, а средневековой истории этой страны.

ИНДИЯ

О древней Индии как о некоем единстве приходится говорить с

большой долей условности. Дело в том, что устойчивых

государственных образований, которые охватывали бы территорию

современных Индии, Бангладеш, Непала, Пакистана и Шри-Ланки, не

возникало вплоть до первых веков н. э. Индийский субконтинент был

заселен с древнейших времен большим количеством разноязыких и

разнорасовых народов. Несмотря на обильную литературу, стойкой

историографической традиции, подобной греко-римской, здесь не

возникло, что затрудняет изучение не только исторического, но и

культурного развития, а с последним непосредственно связан и

исследуемый вопрос о переводе.

Благодаря относительно недавним археологическим открытиям

выяснилось, что древнейшая цивилизация на Индийском субконтиненте

возникла в долине р. Инд в III тысячелетии до н. э. и просуществовала

почти до конца II тысячелетия до н. э. Исходя из этих данных, можно

сделать вывод, что по уровню Индскую цивилизацию можно сравнить с

Месопотамской цивилизацией того же времени, но если и о древнем

Шумере, и об аккадской культуре мы знаем достаточно много, то наши

знания об Индской цивилизации крайне фрагментарны.

Ряд археологических свидетельств позволяет сделать вывод о том,

что между Месопотамией и Индией существовали контакты начиная уже

с середины III тысячелетия до н. э.

С середины I тысячелетия до н. э. на западе Индии начинает

формироваться новая государственность. Появляются более или менее

устойчивые государственные образования, охватывающие обширные

территории. В IV в. до н. э. население западных районов Индии входит в

непосредственные контакты с греко-македонцами во время

завоевательных походов Александра Македонского. Связи с античным

миром, хотя и не очень активные, прерываются лишь в эпоху великого

переселения народов.

Древнейшими дошедшими до нас памятниками древнеиндийской

письменности являются наскальные эдикты императора Ашоки,

относящиеся к III в. до н. э., хотя имеются все основания полагать, что

раннеиндийская литература в ее устной форме начала складываться уже

в VII в, до н. э. Явление, когда литература получает значительное

развитие без письменной фиксации, — достаточно редкое. Два основных

вида индийского письма — брахми и кхароштхи, как предполагают,

были созданы на основе семитского письма, и скорее всего

заимствование происходило через арамейский язык. Именно из западных

районов (а империя Ашоки распространялась и на ряд областей

современного Афганистана) до нас дошли первые достоверные сведения

о переводческой деятельности в древней Индии. Эдикты Ашоки

переводились на арамейский язык для ираноязычного населения и на

греческий для грекоязычиого населения ряда провинций. Очевидно,

писцы, переводившие эти эдикты, испытывали большие затруднения при

переводе, особенно на арамейский, и зачастую перевод превращался в

передачу основного содержания, причем в некоторых случаях искажался

даже самый смысл царского указа. Интересно отметить, что переводчики

передавали типично буддийские идеи в понятиях, доступных тому

населению, для которого они предназначались. В переводах

обнаруживаются и пропуски, вынужденно появлявшиеся там, где

переводчики оказывались не в состоянии адекватно передать слово или

фразу оригинала. Однако с уверенностью сказать, кем они были по

происхождению, мы не можем, хотя можно предположить, что

выступали в роли переводчиков иранцы. В эдиктах Ашоки упоминается

правитель Египта Птолемей Филадельф (III в. до н. э.). Это

свидетельствует о дипломатических контактах Индии и Птолемеевского

Египта, что, в свою очередь, говорит о возможном существовании

переводчиков.

Самые ранние свидетельства о посещении Индии греками

относятся к VI—V вв. до н. э. После завоеваний Александра

Македонского контакты расширились, и уже не только греки посещали

Индию, но и индийцы посещали Египет, Рим и, возможно, Грецию; в

некоторых случаях они обосновывались там надолго, особенно в

Александрии. Известно об индийских посольствах к императорам Авгу-

сту, Адриану, Антонину Пию, Гелиогобалу, Аврелиану, Константину и

Юлиану. Однако никакими данными о римских посольствах в Индию мы

не располагаем. В позднеантичных источниках обнаруживается