Проблемы российской истории. Вып. 10

Подождите немного. Документ загружается.

ПРИМЕЧАНИЯ

См., напр.: Зотова О.И., Новиков В.В., Шорохова Е.В. Особенности психологии крестьянства.

Прошлое и настоящее. М., 1983. С. 52-53. См. также: Кучуков М.М. Исторические типы патриотизма:

Дис. ...канд. филос. наук. Ростов н/Д., 1984.

Преображенский А.А. «Веков связующая нить…». Преемственность военно-патриотических

традиций русского народа (XIII – начало XIX в.). М., 2002. О патриотической линии в творчестве по-

эта Е.И. Кострова, выходца из крестьянской среды См.: Там же. С. 154-155.

Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991; Она же. Традиционные нормы поведения и

формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986; М., 1992; и др.

Буганов А.В. Русская история в памяти крестьян XIX в. и национальное самосознание. М., 1992.

На наш взгляд, российский патернализм применительно к деревенско-усадебной культурной

среде – это исторически сформировавшаяся сложная система хозяйственных, социокультурных и

эмоционально-психологических связей между помещиком и его крепостными крестьянами, в рамках

которой на передний план выходит, с одной стороны, подчинение крестьянина душевладельцу, а, с

другой стороны, забота последнего о крестьянских семьях (экономические и гуманистические аспек-

ты мотивации).

Особую позицию занимает здесь Ю.А. Тихонов, настаивающий на замене понятия «патерна-

лизм» другим понятием – «патронаж». См.: Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в

России XVII вв.: сосуществование и противостояние. М.; Спб., 2005. С. 31.

См.: Ермоленко Т.Ф. Патернализм в России: Культурологический анализ: Дис. ... д-ра филос.

наук. Ростов н/Д., 2000; Поткина И.В. От социального патернализма к социальной инфраструктуре

предприятия: опыт Никольской мануфактуры. Вторая половина XIX – начало XX вв. // Экономиче-

ская история. Обозрение. Вып. 4. М., 2000. С. 107-115 и др.; Суворова Н.Г. Патерналистская политика

в государственной деревне Сибири в первой половине XIX века // Мат-лы IV Всерос. науч.-практич.

конф. «Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития». Омск, 2002. С.

56–61; Напалкова И.Г. Рабочий вопрос в России в XIX – начале XX века: традиции социального па-

тернализма. Саранск, 2005; и др. Об устойчивых традициях патернализма на Урале см.: Неклюдов Е.Г.

Идеи патернализма в социальной политике уральских заводчиков Демидовых в I половине XIX в. //

Тульский металл: четыре столетия истории. Тула, 1995. С. 18-25 и др.; Железкин В.Г. Государствен-

ный социальный патернализм в уральской промышленности XIX века // Модернизация в социокуль-

турном контексте: традиции и трансформация. Екатеринбург, 1998. С. 78–87; Дашкевич Л.А. Развитие

институтов социальной помощи на Урале в дореволюционный период: от патернализма к граждан-

скому обществу // Интеллигенция и проблемы формирования гражданского общества в России: мат-

лы Всерос. науч.-практич. конф., Екатеринбург, 14-15 апреля 2000 г. Екатеринбург, 2000. С. 232–234.

См.: Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность: исследование клиентарных

отношений, их роли в эволюции и упадке прошлых форм российской государственности, их влияния

на политические институты и деятельность властвующих групп в современной России. М., 2000;

Литвина С.А. Установки на патернализм по отношению к политической власти как транскоммуника-

тивные образования и их взаимосвязи с элементами образа социального мира в ментальности россиян:

Дис. ... канд. психол. наук. Томск, 2005. Эта проблема исследуется и зарубежными учеными. См.,

напр.: Eisenstadt S.N., Roniger L. Patrons, clients and friends: Interpersonal relations and the structure of

trust in society. Cambridge, 1984.

Подробнее см.: Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х / под

ред. А. Левады. М., 1993; Марков А.П. Российская ментальность и ценности рыночной экономики //

Человек и духовно-культурные основы возрождения России. СПб., 1996. C. 119-136.

Ключевский В.О. Недоросль Фонвизина: (Опыт исторического объяснения учебной пьесы) //

Ключевский В.О. Соч. В 9 т. М., 1990. Т. IX. С. 72.

Там же. С. 74.

Там же.

См. также: Тихонова Е.Ю. В.Г. Белинский в споре со славянофилами. М., 1999. С. 78-79 (о по-

зиции К.С. Аксакова по данной проблеме). В зарубежной историографии указанная проблема также

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

является объектом пристального внимания ученых. См., напр.: Каппелер А. Россия – многонациональ-

ная империя: Возникновение, история, распад. / пер. с нем. 2-е изд., 2000; Он же. Формирование Рос-

сийской империи в XV – начале XVIII в.: наследство Руси, Византии и Орды // Российская империя в

сравнительной перспективе: Сб. ст. М., 2004. С. 94-112; и др.

См.: Мауль В.Я., Новиков С.Г. Очерки по истории российской цивилизации. Комсомольск-на-

Амуре, 1998. С. 14. Как отмечал И.Л. Солоневич, в России «вся нация, в течение всего периода ее

существования непрерывно строит и поддерживает единую верховную царскую власть». См.: Солоне-

вич И.Л. Народная монархия. М., 1991. С. 170. Подробнее см.: Там же. С. 170, 127 и др. Об истоках

самодержавного самоопределения верховной власти в XIV – XVI вв. См.: Боханов А.Н. Самодержа-

вие. Идея царской власти. М., 2002. С. 181-207.

См. также: Лазарева А.Н. Идея соборности и свободы в русской религиозной философии. М.,

2003; Православный интернет-журнал «Соборность». [Электронный ресурс] // www.sobor.ru. Послед-

нее посещение. 12.12. 2009.

См.: Покровский Н. Мирская и монархическая традиции в истории российского крестьянства //

Новый мир. 1989. № 9. С. 225-232; Данилова Л.В. Сельская община в средневековой Руси. М., 1994. С.

12-60, 71-72.

Литвак Б.Г. О некоторых чертах психологии русских крепостных первой половины XIX в. //

История и психология / под ред. Б.Ф. Поршнева и Л.И. Анцыферовой. М., 1971. С. 208-209. См. также:

Кавтарадзе Г.А. Крестьянский «мир» и царская власть в сознании помещичьих крестьян (конец XVIII

– 1861 г.): Автореф. дис. …канд. ист. наук. Л., 1972. С. 9-10; Тульцева Л.А. Божий мир православного

крестьянина // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.). М., 1996. С. 294-305.

Подробнее см.: Цимбаев Н.И. Российская имперская государственность: к пониманию про-

блемы // Российская империя: стратегии стабилизации и опыты обновления. Воронеж, 2004. С. 15-32.

См. также: Гавров С.Н. Модернизация во имя империи: Социокультурные аспекты модерни-

зационных процессов в России. М., 2004. С. 130-209.

См. также: Архиепископ Серафим (Соболев). Об истинном монархическом миросозерцании.

СПб., 1994; Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М., 1999.

Подробнее см.: Боханов А.Н. Самодержавие... С. 208-231.

См.: Государственный катехизис. Православное учение о Боговластии / сост. В.П. Кузнецов.

М., 1998; Архиепископ Серафим (Соболев). Указ. соч.; Wright L.B. Religion and Empire. New York,

1968. Р. V. В екатерининскую эпоху возникает и принципиально иной подход к роли светской и цер-

ковной власти в жизни России - подход, связанный с фактическим отрицанием положительной роли

отечественной паттерналистской традиции. См., напр.: «Власть царска веру охраняет, / Власть царску

вера утверждает, / Союзно общество гнетут…». Радищев А.Н. Вольность // Радищев А.Н. Избр. филос.

соч. Л., 1949. С. 424.

Вместе с тем, параллельно шел и противоположный процесс, связанный с разрушением са-

кральности российских императоров в массовом сознании. См.: Гросул В.Я. Русское общество XVIII –

XIX веков: Традиции и новации. М., 2003 С. 74-75.

Подробнее см.: Одесский М.П. Поэтика власти на Древней Руси // Древняя Русь. Вопросы ме-

диевистики. 2000. № 1. С. 4-10.

Вортман Р. Николай II и популяризация его образа в 1913 г. // Новое литературное обозрение.

1999. № 4 (38). С. 89.

См. также: Филимонова Э.Г. Православие и его роль в формировании национального самосоз-

нания русского народа // Обновление России: трудный поиск решений. М., 1996. Вып. 4. С. 119-131.

Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. I. СПб., 1881; Т. II.

СПб., 1901; Мельгунов С.П. Дворянин и раб на рубеже XIX в. // Великая реформа: Русское общество и

крестьянский вопрос в прошлом и настоящем. М., 1911. Т. 1. С. 242-260; Тихонов Ю.А. Указ. соч.; и др.

См.: Зимин А.А. «О книгах, театре, кино и прочем» (Из архивного наследия) // История России

XIX – ХХ веков. Новые источники понимания / под ред. С.С. Секиринского. М., 2001. С. 16.

См., напр., о «параллельном» существовании в дореформенную эпоху дворянской и крестьян-

ской культур: Платонов О.А. Русский труд. М., 1991. С. 150-153 и др.

См.: Никольский С.А. Земледелие и крестьянство как природно-исторические явления // Во-

просы философии. 1991. № 2. С. 14-19.

См. также: Платонов О.А. Русский труд. М., 1991. С. 7-8.

ЦИАМ. Ф. 2049. Оп. 1. Д. 15. Л. 368. На это обстоятельство, в частности, обращал внимание

историк-аграрник первой четверти ХХ в. А.М. Фокин, опираясь на материалы о жизни смоленского

провинциального дворянства.

Так, взгляды на природу русских помещиков XVIII в. ничем не отличались от «простонарод-

ных». См.: Секиринский С.С. Дворянская вольность и царская служба: «наследие Петра» против идей

Монтескье и Констана // В раздумьях о России (XIX век) / отв. ред. Е.Л. Рудницкая. М., 1996. С. 347.

Ключевский В.О. Курс русской истории // Ключевский В.О. Соч. В 9 т. Комментарии. М., 1989.

Т. V. С. 409.

Полное собрание законов Российской империи. Т. XIV. М., 1830. № 10486.

Лотман Ю.М. Очерки по истории русской культуры XVIII – начала XIX в. // Из истории русской

культуры. М., 1996. Т. IV. С. 276. См. также о патернализме екатерининской эпохи в трудах

М.Д. Чулкова: Кауркин Р.В., Титков Е.П. Михаил Чулков: Творческое наследие. Арзамас, 2000. С. 53-54.

Индова Е.И. Введение // Российское законодательство Х–ХХ вв. В 7 т. М., 1987. Т. 5. С. 15-16.

Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Т. I. С. 213.

См.: Лепская Л.А. Крепостные школы Шереметевых во второй половине XVIII в. // Проблемы

истории СССР. Вып. 10. М., 1979. С. 86-100; Калинина Г.А. Развитие народного образования на Урале

в дореформенный период (80-е гг. XVIII – первая половина XIX в.). Пермь, 1992; Курмачева М.Д.

Школы для крестьян // История крестьянства в России с древнейших времен до 1917 г. М., 1993. Т. 3.

С. 538.

См. также: Ермишкина О.К. Генезис дворянской интеллигенции в России в XVIII - первой

четверти XIX вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тверь, 2000.

Генеральное соображение по Тверской губернии, извлеченное из подробного топографическо-

го и камерального по городам и уездам описания 1783 – 1784 гг. Тверь, 1873. С. 7.

См.: Акульшин П.В. Болотов Андрей Тимофеевич // Экономическая история России (с древ-

нейших времен до 1917 г.): Энциклопедия. В 2 т. М., 2008. Т. I. С. 268.

А.Т. Болотов оказывал своим крестьянам большую помощь (так, он удачно лечил хронические

болезни при помощи электричества), часто советуясь со своими крепостными по различным хозяйст-

венным вопросам, и не случайно пользовался у них огромным авторитетом в качестве «помещика-

отца». См.: Болотов М.П. Андрей Тимофеевич Болотов. 1737 – 1833 // Русская старина. 1873. № 11.

С. 743.

См., напр.: Инструкция П.И. Рычкова управителям и приказчикам имений // Материалы по ис-

тории сельского хозяйства и крестьянства России. Сельскохозяйственные инструкции (середина

XVIII в.). / отв. ред. А.А. Преображенский. М., 1990. С. 66, 67.

См.: Александров В.А. Сельская община в России. М., 1976. С. 47-116.

Подробнее см.: Там же. С. 78-116.

Инструкция А.Т. Болотова управителям и приказчикам имений // Материалы по истории сель-

ского хозяйства... С. 101.

См. напр.: Семевский В.И. Крестьяне... Т. I. С. 217-219.

Там же. С. 221.

Подробнее см.: Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII–XIX вв.

М., 1967; Успенский Б.А. Царь и самозванец: самозванчество в России как культурно-исторический

феномен // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 201-236; Живов В.М., Успенский Б.А.

Царь и Бог: Семиотические аспекты сакрализации монарха в России // Успенский Б.А. Избр. тр. В 2 тт.

Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1994. Т. I. С. 110-218.

Лотман Ю.М. Очерки по истории русской культуры... С. 278-279.

См.: Там же. С. 277, 279; Мельгунов С.П. Указ. соч. С. 242-244, 246-247.

См., напр.: Черты дворянского быта: Воспоминания М.С. Николаевой // РА. 1893. № 9. С. 107-

120 и др.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. I. С. 232.

См.: Там же. С. 232-233.

«Народ такой, из которого все не столько ласкою, сколько принудлением сделать можно, -

отмечал А.Т. Болотов, хорошо знавший крестьянскую психологию. - К послушанию они склонны и

притом любят грозу, при малой же воле поднимают голову и ни на кого не смотрят». Цит. по: Акуль-

шин П.В. Указ. соч. С. 268.

См. также о жестоких, но действенных способах наказания крестьян за воровство, используе-

мых А.Т. Болотовым: Болотов А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для

своих потомков. М., 1993. Т. 3. С. 176-182.

См., напр.: Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России XVII – XVIII вв.:

сосуществование и противостояние. М.; Спб., 2005. С. 31.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. I. С. 239-240.

См.: Там же. Т. II. С. 91-92.

Там же. Т. I. С. 239, 241.

Там же. С. 242.

Раскин Д.И. Влияние различий в правовом положении на крестьянское общественное созна-

ние // Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России: Сб.

ст. Воронеж, 1983. С. 107. Подробнее см.: Там же. С. 103-113.

Там же. С. 107.

Чистяков О.И. Введение // Законодательство периода расцвета абсолютизма. В 7 т. М., 1987.

Т. 5. С. 420.

См., напр., о формировании в массовом сознании уральских горнозаводских рабочих образа

«хозяина-благодетеля, заводчика - заботливого помещика» в первой половине XIX в.: Алеврас Н.Н.

«Заперты мы на заводе»: локальный мир горнозаводской культуры дореволюционного Урала // Гори-

зонты локальной истории: Сб. ст. / под ред. И.В. Нарского, О.С. Нагорной, О.Ю. Никоновой,

Ю.Ю. Хмелевской. Челябинск, 2003. С. 59-69. Ср.: Коробков Ю.Д. Социокультурный облик рабочих

горнозаводского Урала (вторая половина XIX – начало XX века). М., 2003.

Подробнее см.: Живов В.М., Успенский Б.А. Указ. соч. С. 110-218; Царь и царство в русском

общественном сознании. М., 1999; Кагарлицкий Ю. Сакрализация как прием: Ресурсы убедительности

и влиятельности имперского дискурса в России XVIII в. // Новое литературное обозрение. 1999. № 4

(38). С. 66-77.

См., напр.: Кавтарадзе Г.А. Указ. соч.; Полищук И.С. О русском менталитете // Клио. 2005.

№ 1. С. 207. См. также: Каменский А. Подданство, лояльность, патриотизм в имперском дискурсе Рос-

сии XVIII в.: к постановке проблемы // Ab Imperio. 2006. № 4. С. 59-100.

Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отноше-

ниях. М., 1991. С. 102.

Подробнее см.: Пулькин М.В. Шествие «огненной смерти». Историко-географический аспект

старообрядческих самосожжений в конце XVII – XVIII в. // Клио. 2005. № 2. С. 99-103.

Там же. С. 243-244. См. также: Кремер Н.Б. Социальные отношения и организация управления

в крепостной Усольской вотчине Орловых, Орловых-Давыдовых: 1768-1861 гг.: Автореф. дис. ...канд.

ист. наук. Самара, 2004.

На это обстоятельство не раз обращали внимание как отечественные, так и зарубежные иссле-

дователи XIX – ХХ вв. См., напр.: «Хотя, говоря юридически, крепостной не имел права владеть соб-

ственностью, на самом деле он обладал ею на всем протяжении крепостничества – редкий пример

того, когда господствующее в России неуважение к закону шло бедноте на пользу». Пайпс Р. Россия

при старом режиме. М., 1993. С. 198.

См. также о крестьянах-однодворцах XVIII – XIX вв., владевших собственными крестьянами:

Семевский В.И. Крестьяне... Т. II. C. 770-775.

Там же. Т. I. С. 296.

Там же. См. также: Там же. С. 296-298.

Там же. С. 298. Отметим, что указанное явление было характерно и для других стран, в том

числе для «просвещенной» Франции XVIII в. См.: Там же.

См. также о процессе противоборства общинных и частнособственнических тенденций в кре-

стьянском землепользовании в XVIII в.:См.: Прокофьева Л.С. Поземельные отношения в крепостной

общине во второй половине XVIII в. (процедура оформления крестьянских договоров) // Ежегодник

по аграрной истории. Вып. VI. Вологда, 1976. С. 69-78; Собственность в России: Средневековье и

раннее новое время. / отв. ред. Н.А. Горская. М., 2001. С. 173-175.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. I. С. 294, 299.

См.: Там же. С. 292.

Подробнее см.: Прокофьева Л.С. Крестьянская община в России во второй половине XVIII –

первой половине XIX в. (на материалах вотчин Шереметевых). Л., 1981.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. I. С. 295.

См., напр.: Там же. С. 213-214, 238-244 и др. Яркое художественное описание патерналистских

отношений содержится в трудах С.Т. Аксакова. См.: Аксаков С.Т. Избр. соч. М., 1982. С. 22-48 и др.

Как отмечает О.С. Евангулова, в массовом сознании российского дворянства в этот период

помещичья усадьба олицетворяла собою родовое гнездо и кров, обязанности перед семьей и своими

крестьянами. СМ.: Евангулова О.С. Город и усадьба второй половины XVIII в. в сознании современ-

ников // Русский город:(Исследования и материалы). Вып. 7. М., 1984. С. 175.

Даже А.И. Герцен, которого трудно заподозрить в антипатии к коллективистским общинным

традициям, отмечал: «Если бы в общине не было полного поглощения личности, то самодержавие…

не могло б образо- ваться». См.: Герцен А.И. Россия // Герцен А.И. О социализме. Избранное. М., 1974.

С. 226.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. I. С. 286.

А.С. Пушкин в 1834 г. писал жене: «Посланный мною новый управитель… отказался от

управления и уехал. Думаю последовать его примеру. Он умный человек, а Болдино можно еще ко-

веркать лет пять».См.: Пушкин А.С. Н.Н. Пушкиной // Пушкин А.С. Полн. собр. соч. В 10 т. 4-е изд. Л.,

1979. Т. 10. С. 386.

«Имперская идеология, неразрывно связанная с идеей Великой России, великодержавия, со-

единяла представителей разных народов», - отмечает Н.И. Цимбаев, подчеркивая при этом, что дан-

ная идеология «не могла быть русской, она была российской». См.: Цимбаев Н.И. Указ. соч. С. 29.

См.: Россия и Романовы: Россия под скипетром Романовых. Очерки из русской истории за

время с 1613 по 1913 г. Ростов н/Д., 1992. С. 132; Виноградов В.В., Громов Д.В. Легенды о путешест-

вующей императрице // Живая старина. 2007. № 3. С. 4-7.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. II. С. 698.

Там же. С. 698-699.

Там же. С. 699.

Там же.

См. также яркое историко-художественное описание образа жизни Олонецкого наместника,

генерал-губернатора Т.И. Тутолмина, возомнившего себя «как бы и вовсе императором». См.: Ходасе-

вич В.Ф. Державин. М., 1988. С. 113-114.

См. также: Рабцевич В.В., Миненко Н.А. Право и обычай в крестьянской семье (Урал и Сибирь

в XVIII-XIX веках). Челябинск, 1998. О схожести менталитета и образа жизни русских крестьян и

мелких помещиков-дворян в конце XVIII в. см.: Clarke E.D. Travels in Russia, Tartary and Turkey. Edin-

burg, 1839. P. 15.

«За тысячу лет народные массы ни разу не выдвинули какого бы то ни было республиканско-

го… лозунга и Сталин с неодобрением отметил, что даже Разин и Пугачев – и те были «цариста-

ми»…». См.: Солоневич И.Л. Указ. соч. С. 367. См. также: Федотов Г.П. Россия и свобода // Русские

философы. Конец XIX – середина ХХ в. М., 1996. С. 175-196.

См., напр.: Ранкур-Лафевьер Д. Традиция почитания икон Богоматери в России глазами аме-

риканского психоаналитика. М., 2005. Отметим также явную идеализацию западноевропейского ко-

лонизационного опыта XVIII – XIX вв. (зачастую противопоставляемого российскому). См., напр., о

«цивилизаторском потенциале» колонизационной истории Британской империи: Ferguson N. Empire.

Now Britain Made the Modern World. London, 2003.

Данной теме посвящен, в частности, ряд содержательных работ Н.А. Нарочницкой. См..,

напр.: Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2004. См. также:

www.narochnitskaia.ru.

См.: Самборский А.А. Описание практического англинского земледелия, собранное из разных

англинских писателей. М., 1781; Осипов Н.П. Крестьянин-скотовод… Собрано из новейших ино-

странных экономических сочинений и записок. СПб., 1792; Люблинская А.Д., Малов В.Н. Основные

проблемы истории крестьянства Западной, Юго-Западной и Северной Европы // История крестьянства

в Европе. Т. 3. М., 1986. С. 25 и др.

Семевский В.И. Крестьяне... Т. II. С. L.

100

Долбилов М.Д. Аграрный вопрос // Экономическая история России... Т. I. С. 35-36.

101

Отмеченную нами особенность, как правило, не учитывают зарубежные ученые. Так, иссле-

довательница Д.Бурбанк рассматривает как миф (!) не только теорию о патерналистском характере

российской монархии, но и положение «о крепостном праве, как фундаменте российской элиты». См.:

Бурбанк Д. Империя и гражданское общество. Имперская конструкция России и Советского Союза //

Имперский строй России в региональном измерении. С. 29.

102

Из воспоминаний Б.Н. Чичерина (По поводу дневника Н.И. Кривцова) // РА. 1890. № 4.

С. 521.

103

Данная тема, наряду с другими вопросами, нашла отражение в работе: Трепавлов В.В. «Белый

царь»: образ монарха и представления о подданстве у народов России XV–XVIII вв. М., 2007.

104

См.: Ульянова Г.Н. Благотворительность в Российской империи, XIX – начало ХХ в. М., 2005.

С. 99, 135-138 и др.

105

См., напр.: «Столь великая империя, как Россия, погибла бы, если бы в ней установлен был

иной образ правления, чем деспотический, потому что только он один может с необходимой скоро-

стью пособить в нуждах отдаленных губерний, всякая же иная форма парализует своей волокитой

деятельность, дающую всему жизнь». - Екатерина II. [Мысли отирании, рабстве и правлении в Рос-

сии] // Екатерина II. Соч. М., 1990. С. 485. См. также: Пивоваров К.С., Фурсов А.И. Екатерина II, Са-

модержавие и Русская Власть // Русский исторический журнал. 1998. № 4. С. 215-262.

106

В рассматриваемый период экстенсивный тип развития экономики еще далеко не исчерпал

своего потенциала; более того, по мнению ряда исследователей, именно он дал возможность значи-

тельно увеличить ресурсы империи (за счет колонизации южных земель). См.: Ахиезер А., Клямкин И.,

Яковенко И. Указ. соч. С. 209.

107

См. также: Ананьич Б., Правилова Е. Имперский фактор в экономическом развитии России,

1700 – 1914 // Российская империя в сравнительной перспективе. С. 230-260.

108

Как отмечает Н.И. Цимбаев, имперское сознание к началу XIX в. приобретает уже «зримые

черты российского национального сознания». См.: Цимбаев Н.И. Указ. соч. С. 29.

109

О буржуазных элементах в экономической политике Екатерины II см.: Павленко Н.И. Екате-

рина Великая. М., 2000. С. 302-303. Подробнее об имперской и либеральной моделях модернизации

см.: Гавров С.Н. Указ. соч. С. 38-127. См. также: Тимофеев Д.В. Европейские идеи в России: воспри-

ятие либерализма правительственной элитой в первой четверти XIX века. Челябинск, 2006.

S.A. Kozlov (Moscow)

RUSSIAN AGRARIAN PATERNALISM IN THE SECOND HALF

OF THE XVIII CENTURY – THE FIRST HALF OF THE XIX CENTURY:

HISTORICAL AND SOCIO-CULTURAL EXPERIENCE

The author carries out a rigorous analysis of historical and socio-cultural aspects of Russian

agrarian paternalism in the second half of the XVIII century – the first half of the XIX century.

The author studies main manifestations of both positive and negative aspects of paternalistic tradi-

tions. The researcher pays special attention to the analysis of the stabilizing effect of patriarchal

principles on both the preservation and development of the Russian Empire as a whole, and its

leading estates (the peasantry and the nobility). Established traditions of village and estate pater-

nalism are viewed as a logical result of a historical process and a key element of national state-

hood, economics, and culture. They are also considered an important factor of future moderniza-

tion of the country in the second half of the XVIII century – the first half of the XIX century.

В.М. Гафурова

Магнитогорск

ТРУДОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ И РЫНОК ТРУДА В ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ

СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ: ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ

(ПО МАТЕРИАЛАМ УРАЛЬСКОГО РЕГИОНА)

С первых дней своего существования новая власть столкнулась с рядом серьезных

социально-экономических проблем: дезорганизацией производства, дефицитом товаров и

продовольствия, массовой безработицей.

Решение этих проблем требовало немедленного вмешательства со стороны государ-

ства, но для этого необходимо было создание сложного механизма управления и освоения

новых методов воздействия на поведение и труд людей, определение основ построения со-

ветской модели экономики. Одним из приоритетов в этой области был контроль над со-

стоянием рынка труда и создание новой системы трудовых отношений, краеугольным кам-

нем которой являлось право на труд. При этом применение наемного труда должно было

базироваться на началах планомерного использования государством рабочей силы всех

граждан на условиях, устанавливаемых самим государством. С опорой на эти принципы

началась разработка нового рабочего законодательства. 29 октября 1917 г. был издан декрет

«О восьмичасовом рабочем дне, продолжительности и распределении рабочего времени»

распространявшийся на всех наемных работников. Важнейшим шагом на этом пути стал

опубликованный 31 января 1918 г. декрет СНК «О Биржах труда»

, согласно которому вся

работа по трудовому посредничеству возлагалась на создаваемые при органах местного

самоуправления Биржи Труда. Таким образом, советская власть в кратчайшие сроки разре-

шила все основные вопросы регулирования рынка наемного труда. Впоследствии эти зако-

нодательные акты стали основой первого советского КЗоТа, опубликованного 12 декабря

1918 г.

Гражданская война и иностранная интервенция заставили большевиков в короткие

сроки максимально организовать и сконцентрировать все имеющиеся трудовые ресурсы для

сохранения своей власти. Для достижения этой цели был разработан и использован инсти-

тут принуждения, т.е. начал осуществляться переход от добровольного наемного труда к

труду принудительному. Лидеры советского государства утверждали, что это мера времен-

ная, необходимая и единственно возможная для концентрации сил и достижения победы в

войне. Как считают современные исследователи, и мы разделяем их мнение, что в условиях

тяжелейшего кризиса, при отсутствии идеологического единства в обществе, преодолеть

трудности действительно возможно было с помощью методов принуждения

Период «военного коммунизма» можно охарактеризовать как начальный этап фор-

мирования мобилизационной экономической модели, составной частью которой являлся

институт всеобщей трудовой повинности. Данный институт был введен как единственно

возможный способ борьбы с разрухой и первоначально распространялся только на нетрудо-

вой элемент. Летом 1918 г. в рамках национализации промышленности труд стал обязанно-

стью для всех. Для реализации государственной политики в этом направлении были созда-

ны инспекции труда, введены трудовые книжки. С принятием КЗоТ был введен запрет на

отказ от предлагаемой работы, оставление работы считалось проступком и преследовалось

по закону. Таким образом, КЗоТ юридически оформил всеобщую трудовую повинность.

Общий закон, подтверждающий практическое проведение всеобщей трудовой повинности,

был издан СНК в январе 1920 г.

и предусматривал возможность проведения различных

массовых трудовых повинностей, а также трудовой мобилизации лиц различных профес-

сий. Этот закон впоследствии был дополнен рядом постановлений о привлечении к труду

различных категорий работников и служащих. Одновременно широко практиковалось и

привлечение к дополнительному труду или различные повинности, например, топливная,

пошивочная и другие. Трудообязанное население в любой момент могло быть призвано на

работы для выполнения той или иной трудовой повинности, что в свою очередь приводило

к общему спаду производства и порождало недовольство населения. В отношении уклони-

стов велась решительная борьба с использованием широкого спектра мер наказания: от об-

лав до придания суду Реввоентрибунала.

Помимо трудовой повинности были разработаны и законодательно закреплены и

другие механизмы принуждения. Так, с декабря 1918 г. начали проводить учет и мобилиза-

цию технических сил, а с января 1919 г. стали учитывать и специалистов по сельскому хо-

зяйству. Также периодически проводилась милитаризация отдельных категорий работни-

ков. На заключительном этапе гражданской войны, когда победа Красной Армии фактиче-

ски уже была гарантирована, военными и радикально настроенными коммунистами была

предложена идея о трудовом использовании некоторых частей Красной Армии. В январе

1920 г. СНК принял решение о создании ряда трудовых армий, крупнейшей из которых ста-

ла I Совтрудармия, размещенная на Урале

. Создание Совтрудармий сопровождалось про-

ведением массовых мобилизаций населения. Уже к середине 1920 г. в их состав была вклю-

чена большая часть трудобязанного населения. Таким образом, в 1920 г. принудительная

система организации труда, создаваемая как временная, была доведена до абсолюта. Мето-

ды управления, сложившиеся в годы «военного коммунизма» чрезвычайно усилили процесс

разрушения промышленности и нивелировали отношение к труду у большинства трудобя-

занного населения страны.

Становление системы трудовых отношений и формирование рынка труда в ураль-

ской промышленности происходило в соответствии с общероссийской политикой создания

мобилизационной экономической модели. После разгрома армии Колчака и освобождения

Урала от белогвардейцев, началась напряженная работа по восстановлению важнейшего в

промышленном отношении региона. На тот момент власть располагала единственным ме-

тодом привлечения рабочих рук в промышленность – принуждением. Поэтому, уже в конце

августа 1919 г. Совет Обороны принял решение о милитаризации труда рабочих и служа-

щих угольных предприятий Урала. Это означало, что на рабочих распространяются чрезвы-

чайные правила военного времени. Отказ или уклонение от работы расценивалось как де-

зертирство и предусматривало применение карательных мер против нарушителей. Дезерти-

рам грозили работы в исправительных отрядах или в концентрационных лагерях, но людей

не пугали такие меры. Как свидетельствуют архивные документы, на Урале уже в конце

1919 г. наблюдались случаи массового дезертирства

, а к 1920 г. оно приняло массовый

характер и власти были вынуждены создать на Урале целый ряд концентрационных лаге-

рей, где отбывали наказание трудовые дезертиры.

Декретом СНК от 29 января 1920 года была объявлена всеобщая трудовая повин-

ность. Для ее осуществления был создан Главный комитет всеобщей трудовой повинности

(Главкомтруд). В феврале на Урале был создан его аналог – Уралкомтруд, а в начале марта

– система местных подразделений – губернских и уездных комитетов трудовой повинно-

сти

. Созданные структуры активно проводили массовые мобилизации населения. В первой

половине 1920 г. они осуществлялись по профессиям, однако такой метод, как отмечает

И.В. Нарский, был признан неэффективным, так как многие рабочие избегали принуди-

тельного привлечения к труду, скрывая свою профессию

. К лету 1920 г. постепенно иссяк-

ли источники пополнения рабочей силы. В мае завершился процесс реэвакуации квалифи-

цированных рабочих и специалистов из Сибири

, в марте – апреле закончилось откоман-

дирование рабочих из армии. Для пополнения рядов рабочих, власть на местах перешла к

сплошной мобилизации, привлекая к труду все население региона, начиная с подростков и

заканчивая стариками и инвалидами, при этом не требовалось ни особых знаний, ни квали-

фикации со стороны работника. Мобилизации на Урале подлежали лица в возрасте от 18 до

50 лет

Особенностью Уральского региона стала всеобщая милитаризация, в ходе которой

военные методы управления распространились на сферу трудовых отношений. Милитари-

зация труда распространялась по отраслям тяжелой промышленности региона. В августе-

ноябре 1920 г. ей подлежало 51 ведущее предприятие, а в сентябре 1920 г. СТО принял ре-

шение о милитаризации еще и 103 горных предприятий Урала

. Несмотря на все эти меро-

приятия, поставленная задача восстановления экономики региона выполнена не была. Более

того, на Урале начались массовые волнения, вызванные недовольством рабочих той поли-

тикой, которую проводила власть.

Другой особенностью региона было создание новой формы организации труда –

Первой Совтрудармии. Она в большей степени состояла не из красноармейцев, как это

предполагалось изначально, а из привлеченных по трудовой повинности граждан губерний

Урала. Совтрудармия требовала больших затрат на содержание, но при этом, была фактиче-

ски неэффективна и постепенно превратилась в обузу для государства и катализатор эконо-

мической катастрофы региона.

Таким образом, применение внеэкономических методов привлечения трудовых ре-

сурсов оказалось малоэффективным. С сентября 1919 по апрель 1920 г. по трудовой повин-

ности на Урале было привлечено 700 тыс. человек и 460 тыс. подвод, а в сентябре – ноябре

1920 г. – 20,5 тыс. человек, падение производства продолжалось повсеместно. Ситуацию не

изменило и участие в экономической жизни частей Первой Совтрудармии. В январе – сен-

тябре 1920 г. ею было заготовлено только 15 % необходимого топлива и 20 % каменного

угля

. Принудительный труд и всеобщая трудовая повинность оказались тупиковым вари-

антом в хозяйственном развитии.

В марте 1921 г. Кронштадтский мятеж показал, что «военный коммунизм» привел к

разочарованию в идеалах социализма основной массы населения страны и поставил на по-

вестку дня вопрос о сохранении власти большевиков. В этих условиях необходим был но-

вый более надежный механизм удержания власти. Поиск выхода из тупика завершился пе-

реходом к нэпу. В рамках новой политики начался переход от жестко централизованной

экономики к рыночной, было разрешено частное предпринимательство, в экономику был

допущен иностранный капитал. Все это свидетельствовало о том, что в экономике возникла

принципиально новая ситуация и в этих условиях неизбежно возрождение рынка наемного

труда и пересмотр системы регулирования труда и его условий. Однако с момента провоз-

глашения нэпа практически до конца 1921 г. сохранялись старые методы централизованно-

го привлечения и распределения рабочей силы. Переход к новым механизмам регулирова-

ния трудовых отношений начался с постановления СТО от 21 октября 1921 г. о приостанов-

ке ряда трудовых мобилизаций, следствием которого явилось упразднение милитаризации

труда и создание условий для перехода к принципу добровольного найма рабочей силы.

Переход к нэпу повлек за собой рост производства и производительности труда. Так,

например, валовая выработка на одного рабочего в месяц на предприятиях Урала в 1921 -

1922 годах выросла на 26,9 процента по сравнению с 1913 г., а в 1922 - 1923 г. соответст-

венно на 39,8 процента

. Все это влекло за собой и рост заработной платы и способствова-

ло притоку рабочей силы на городской рынок труда. Потребности предприятий в рабочих

кадрах были удовлетворены, а в начале 1922 г. стала четко отслеживаться тенденция неук-

лонного снижения потребностей в рабочей силе. А переход на хозрасчет привел к тому, что

предприятия оказались в условиях, когда заработная плата рабочих и служащих напрямую

зависела от эффективности производства и количества работников, поэтому многие пред-

приятия начали процесс сокращения штатов. На рынке труда появился избыток рабочей

силы, началась безработица. Количество безработных поступательно росло. В последней

трети 1923 года безработица на Урале возрастала. Число зарегистрированных на биржах

труда на 1 апреля 1924 года достигло 41.795 человек. По металлургическим объединениям

число рабочих сократилось на 6 083 человека или 9,9 процента, причем из этого числа по

действующим предприятиям сокращение выразилось в 4745 человек или 8,2 процента, в

мае 1924 года эта цифра составляла уже 44 099 человек

. К 1925 году безработица перешла

в разряд хронических проблем.

Отмечая прирост безработицы в эти годы, необходимо проанализировать ее причины.

Большинство исследователей, которые занимались этой проблемой, сходились во мнении, что

рост числа безработных связан с аграрным перенаселением и притоком крестьян в города, где

их привлекали реальная заработная плата и лучшие, чем в деревне, условия жизни. К менее

значительным причинам безработицы относили сокращение штатов, демобилизацию Красной

Армии, демилитаризацию военной промышленности, выбросившей массы так называемых

«оборонцев» - крестьян, нанятых в годы войны

. А также вступление на рынок подростков и

лиц, ранее не работавших по найму (в большинстве своем это были женщины и разорившиеся

мелкие собственники, не пригодные к физическому труду)

Среди причин также было массовое высвобождение избыточных малоквалифициро-

ванных работников, нанятых при трудовой мобилизации, когда хозорганы составляли про-

граммы увеличения штатов на 200 - 300 процентов, не обращая при этом внимание на недо-

использование уже занятых кадров. Процент недоиспользования рабочего времени посто-

янно увеличивался и, по оценкам А. Аникста, достиг своего пика к середине 1922 г. и со-

ставил 59 процентов, что в конце года привело к неминуемому серьезному сокращению

рабочих кадров

Другая группа исследователей отмечает, что причиной появления безработицы в

промышленно развитых районах был, прежде всего, низкий уровень развития производи-

тельных сил, а также послевоенная разруха, которую усилил голод 1921 года. В сельскохо-

зяйственных регионах причина безработицы иная – это аграрное перенаселение

В современной историографии важной причиной безработицы в 1920-е годы назы-

вают противоречие между растущими потребностями экономики в квалифицированных

кадрах и наличие больших резервов необученной рабочей силы. Абсолютно новый подход в

оценке причин безработицы предложил И.Б. Орлов. В своих исследованиях, давая анализ

политики на рынке труда, автор сделал вывод о том, что государство не было заинтересова-

но в расширении рыночных отношений и, соответственно, в смягчении на их основе безра-

ботицы

Также интересной для современных исследователей являются сведения, содержа-

щиеся в архивных материалах. Так, в мае 1924 года в отчете ОГПУ о положении в стране

говорилось:

«Рост безработицы обуславливается, главным образом, притоком безра-

ботных из деревни. Однако немаловажной причиной ее продолжает оста-