Проблемы российской истории. Вып. 10

Подождите немного. Документ загружается.

В 60-70 гг., по свидетельствам очевидцев, факты пренебрежительного отношения ра-

бочих «ко всякой деревенщине», к «крестьянчикам» становится массовым явлением, хотя

взгляд на их труд и быт свысока нередко уживался с завистью, поскольку, по мнению рабо-

чих, работа на земле позволяла «никому не кланяться»

. В.И. Немирович-Данченко утвер-

ждал, что семьи квалифицированных рабочих Нижнего Тагила в 70-е годы XIX в. уже не

знали такой формы проведения досуга, как хороводы. «Помилуйте, мужицкое дело», - вос-

клицали они

. Характеризуя кизеловских рабочих, он отмечал, что они утратили тип кре-

стьян и более напоминают развитых и предприимчивых городских мещан, не только эле-

ментарно грамотных, но и регулярно читающих книги»

Свидетельством отхода рабочих от крестьянских образцов является начинающаяся в

1870-х годах перестройка их потребительских идеалов, в которой образцом для подражания

становятся особенности быта и образа жизни заводских служащих и горожан. Эта тенден-

ция проявилась, прежде всего, в одежде и домашней обстановке. Уже в 1870 году З.С. Го-

ворливый отмечал, что «жены и дочери мастеровых наряжаются подобно городским ме-

щанкам. Мужчины надевают по праздникам сюртуки и кафтаны из тонкого сукна…, носят

галстуки, жилеты и брюки…»

. А. Романов указывал в 1876 г., что заводской рабочий стал

«гораздо требовательнее там, где дело касается одежды, особенно праздничной. Он и жена

его одеты не по-крестьянски…»

. Характеризуя быт Ижевского завода, И.И. Андреевский

отмечал, что на его улицах «вместо прежнего зипуна или азяма из самодельного сукна…

теперь решительно преобладает платье немецкого покроя из лавочных… материалов (драп,

сукно)»

. Оценивая домашний интерьер нижне-тагильских рабочих на рубеже XIX – XX

вв., В.Ю. Крупянская и Н.С. Полищук отмечают распространение таких атрибутов мещан-

ского быта, как мягкая мебель, этажерки, стулья

, свидетельствующие о приближении их

бытовых стандартов к городским.

В начале ХХ в. «отделение» рабочих от крестьян «материализуется» на этнокультур-

ном уровне, выражаясь в различиях в языке, обрядах, обычаях, в значительном сокращении

смешанных браков, «приближении» семьи горнозаводского рабочего к типу городской се-

мьи

Возможно прав был в этой связи прав Ж.П. Сартр, утверждая, что классовое само-

сознание начинается с осознания человеком своей невозможности перейти в другой соци-

альный статус

Говоря о низкой мобильности уральских рабочих, их привязанности к своему заводу,

к огромной зависимости от него, необходимо учитывать как особенности функционирова-

ния горнозаводской промышленности, так и специфику формирования её кадров. Серьёз-

ную роль играл фактор размещения производств, находящихся в собственности одного вла-

дельца на больших расстояниях друг от друга, что практически снимало проблему конку-

ренции между рабочими разных хозяев. В случае конфликта с заводоуправлением рабочий

должен был искать работу на предприятии другого владельца, находящемся за сотни вёрст

от родного места. При этом размер заработной платы на новом месте не покрывал издержек

рабочего, связанных с его переездом. Все это, в совокупности с наличием своего хозяйства,

резко ограничивало «миграционный потенциал» уральских рабочих. Как отмечалось в про-

шении рабочих Молебского завода 8 марта 1892 г. «уйти для них в поисках работы на даль-

нее расстояние и оставить свои семьи без куска хлеба нет никакой возможности, чтобы не

разорить последнее вконец свое хозяйство»

Уволиться с завода и заняться другой работой в своем селении также было крайне за-

труднительно. Необеспеченность землей и неблагоприятные природно-климатические ус-

ловия сводили к минимуму возможность прокормиться за счет земледельческого труда,

занятия торговлей, ремеслом, кустарной промышленностью были рациональны только в тех

немногочисленных поселках, которые располагались либо вблизи городов, либо на боль-

ших трактовых дорогах. К тому же, в целях обеспечения себя бесконкурентной средой за-

водовладельцы запрещали местному населению заниматься кустарными промыслами и за-

водить свое дело.

Именно эта жесткая зависимость работающего населения от владельца объясняет тот

факт, что рабочие в пореформенный период, за редким исключением, не решались открыто

проявлять свое недовольство и терпеливо ждали выплаты зарплаты или предоставления рабо-

ты, ибо в противном случае им грозила опасность ее потери. Как отмечалось в прошении ра-

бочих Ижевского завода 11 апреля 1885 г., вплоть до 1867 г «всякие заботы о существовании

их всецело лежали на правительстве, которое в лице заводской администрации давало им ра-

боту, кормило, учило, лечило их, словом со дня рождения каждого рабочего до могилы дума-

ло и заботилось об его физическом и духовном существовании. В такой обстановке родилось

и прожило несколько поколений»

, что формировало у рабочих социальное иждивенчество,

пассивность, потребительство, привычку к подобному образу жизни, уверенность в обеспе-

ченности работой и, следовательно, в завтрашнем дне, и, в конечном счете, прикрепляло их к

заводу. Форму открытого протеста недовольство рабочих принимало в крайних случаях, ко-

гда продолжительный хозяйский произвол притуплял страх рабочих остаться без средств к

существованию и переводил глухой ропот в открытое возмущение.

Поэтому низкую мобильность рабочих Урала, наряду с наличием своего подворья

следует отнести к их региональным особенностям. По крайней мере, стремление многих

«пришлых» рабочих, которых традиционно считают «настоящими» пролетариями, к обза-

ведению домом и хозяйством

и, следовательно, к переходу к «оседлому» образу жизни,

подтверждает это предположение.

Об этом же пишет и Ю.П. Мадор, утверждая, что тяга к собственности как естест-

венное стремление обывателя всегда была присуща рабочим

и являлась их имманентным

качеством.

Да и сам исходный тезис о низкой мобильности, «неподвижности» уральских рабо-

чих нуждается в определённой корректировке. Уже спустя некоторое время после отмены

крепостного права, под влиянием новых социально-экономических реалий, сокращения

объема заводских работ и занятости в условиях роста населения, жизнь заставляет рабочих

отказываться от прежних представлений. Пытаясь выживать в новых условиях, они стреми-

лись найти себе «место под солнцем» в других местах.

В донесении пристава Красноуфимского уезда Пермской губернии в декабре 1892 г.

сообщалось, что вследствие снижения заработной платы рабочие Михайловского завода,

«лишаясь возможности добывать необходимое содержание для себя и своих семейств, вы-

нуждены были прекратить работы и искать таковую в других местах»

. Об этом же свиде-

тельствовал директор Горного Департамента по Верхне-Сергинскому заводу в феврале

1900 г.: «между рабочими постоянно поддерживается ропот и недовольство и лишь привя-

занность к родному месту и крайняя нужда удерживают их здесь на работе»

. Многие ра-

бочие Воткинского завода, как следует из отношения вятского губернатора, «оставляли за-

вод ввиду более выгодных заработков на стороне» и в этих целях даже «не желали заклю-

чать письменных условий, предпочитая оставаться свободными от каких-либо обязательств

к заводу»

. Рабочие Саткинского завода в 1891 г. готовы были идти на перевозку чугуна и

куренные работы, но в силу отказа управляющего стали уходить на заработки за 100 - 200

верст

Для отдельных заводов была характерна внутризаводская мобильность, как было, на-

пример, в условиях падения уровня жизни в 1883 г. на Добрянском заводе. Его рабочие, как

отмечалось в их прошении, «желая получить большую поденную плату… почти все весной

уходят в другие цеха, а в кузнечном, слесарном и токарном остаются те рабочие, которые не

приняты в другие цеха по распоряжению заводского начальства»

Эти попытки нередко заканчивались неудачно, что привело к консервации низкой

мобильности, но уже на других психологических основаниях. Теперь оседлость рабочих

определял страх потерять свое насиженное гнездышко, работу, средства к существованию,

оказаться в категории «изгоев-пришлых», и они, как в случае с рабочими Воткинского за-

вода в 1881 г., «питали надежду рано или поздно быть на заводской работе»

, годами пе-

ребиваясь случайными заработками.

Проявления мобильности уральских рабочих не означали, однако, отход от привыч-

ного, «оседлого» образа жизни. Уровень ее не следует преувеличивать, поскольку, как пра-

вило, она носила вынужденный характер из-за резкого снижения качества жизни и миними-

зировалась в условиях мало-мальски сносного уровня потребления.

В целом, отмечая усиление миграционных потоков уральских рабочих в кризисные

годы, свидетельством чего являлись опустевшие улицы и заколоченные дома в заводских

поселках, современники указывали на их анклавный, точечный характер, поскольку усло-

вия труда на новом месте не отличались от прежних, а условия быта значительно ухудша-

лись из-за отсутствия своего дома и хозяйства и попадания рабочих в категорию «при-

шлых»

Консервации сложившихся отношений способствовала и узкая специализация ураль-

ского рабочего, который, как писали в своем прошении 8 мая 1905 г. рабочие Нижне-

Тагильского завода, «кроме этого ремесла способен только копать землю»

. Отмечая эту

особенность, современники говорили о трудностях производственной адаптации. «Если,

допустим, на заводе нет обычной работы, - писал А.Н. Митинский, - он неохотно идет на

другую, он не привык к ней, он неэластичен – ему трудно приспособиться к новым приемам

работы»

Формированию этих черт помимо крепостнических и обязательственных отношений

способствовала и экономическая политика горного ведомства, направленная к сохранению

монополизма заводчиков путем запрета на развитие мелкой и кустарной промышленности,

частных промыслов, бьющего по инициативе рабочих и еще сильнее привязывающего их к

заводам.

С учетом вышесказанных замечаний, социальный облик уральского рабочего может

быть адекватно определён как рабочий-домохозяин, на что, кстати говоря, указывали и ав-

торы начала XX века. При этом в рамках сравнительно-исторического подхода (с учётом

местных отличий) уральского рабочего следует считать рабочим переходного периода и

рассматривать специфику его социальной рефлексии именно под этим углом зрения.

В справедливости данного утверждения убеждает сравнение социальной психологии

и социального поведения уральских рабочих с крестьянством и с «братьями по оружию» из

других российских регионов и Западной Европы.

Ряд исследователей указывает на наличие в психологии и поведении рабочих мощно-

го пласта крестьянской ментальности, проявлявшегося, прежде всего, в сходных моделях

поведения, политических представлениях и психологии выживания. Менталитет большин-

ства рабочих, по мнению Б.Н. Миронова, «оставался в целом в рамках традиционных кре-

стьянских представлений»

, которые транслировались в городской среде.

Другие исследователи

указывают на общность ментальных характеристик, прису-

щих всем рабочим вне зависимости от региональной и профессиональной специфики и

дифференцировавших их от других социальных групп. Ю.И. Кирьянов в частности, выде-

лял такие общие черты рабочих России, как стремление к материальному достатку, к обу-

строенной, «человеческой» жизни, к защите своего достоинства, прав человека и рабочего,

к объединению

В выделенных Г. Ле Боном особенностях социальной психологии парижского проле-

тариата можно найти немало общих черт с уральскими рабочими. Г. Ле Бон отмечал, что

парижский рабочий постоянно недоволен свои положением, насмешлив, общителен, кон-

сервативен, неспособен к фанатичному следованию какой-либо идее, питает неприязнь к

буржуа, и в то же время имеет буржуазный идеал в виде домика в деревне; доверчив и ве-

ликодушен, способен к жертвенности, бессознательно почтителен к религии, но охотно

смеётся над духовенством (которое считает как бы частью правительства); в спорах (неиз-

менно сводящихся к перебранкам и потасовкам) его убеждают не аргументы, а личный пре-

стиж оратора; имеет крайне наивные политические представления, считая правительство

таинственной неограниченной властью, враждебной рабочим и благосклонной к хозяевам,

все свои невзгоды связывает с ошибками правительства; хорошим правительством для него

является то, которое покровительствует рабочим, способствует повышению заработной

платы и притесняет хозяев

В целом, несмотря на различия в аргументации, наше предположение коррелируется

с выводом В.П. Булдакова о том, что «в широком смысле российские рабочие являлись пе-

реходным классом, связанным своим происхождением с полукрепостническим государст-

венным индустриализмом и полукупеческим предпринимательством...»

и позволяет рас-

сматривать особенности социальной психологии и социального поведения горнозаводских

рабочих Урала именно с этих позиций.

Заслуживают, на наш взгляд, внимания и дальнейшей разработки при анализе специ-

фики горнозаводских рабочих Урала и наблюдения современного крестьяноведения о су-

ществовании и взаимодействии «параллельных реальностей – тех эксполярных обществен-

но-экономических форм, которые не являются ни рыночно-капиталистическими, ни госу-

дарственно-плановыми, ни простой комбинацией тех и других и которые пренебрежительно

рассматривались в рамках доминировавших теоретических стереотипов как маргинальные

или уходящие»,

но не смотря на логическую противоречивость не только реально функ-

ционирующих, но и параллельно эволюционирующих. По крайней мере, сохранение на со-

временном горнозаводском Урале многих производственных и бытовых особенностей на-

чала ХХ века наводит на подобные размышления.

ПРИМЕЧАНИЯ

Быстрых Ф.П. Формирование промышленного пролетариата на Урале// Материалы научной

сессии вузов Уральского экономического района. Свердловск, 1963; Буранов Ю.А. Акционирование

промышленности на Урале. М., 1982; Гаврилов Д.В. Об особенностях формирования пролетариата

Урала в период домонополистического капитализма. 1861-1900 // Развитие промышленности и рабо-

чего класса горнозаводского Урала в досоветский период. Свердловск, 1982.

Озеров И.Х. Горные заводы Урала. М., 1910; Белов В.Д. Исторический очерк уральских горных

заводов. СПб., 1896; Балабанов М.С. Очерки по истории рабочего класса в России. Ч. 2-3. М., 1924-

1926; Пажитнов К.А. Положение рабочего класса в России. Т. 3. Л., 1924; Адамов В.В. Об оригиналь-

ном строе и некоторых особенностях развития горнозаводской промышленности Урала// Вопросы

истории капиталистической России. Свердловск, 1972. С. 227-246; Алеврас Н.Н. «Уральский кризис» в

начале ХХ века: специфика промышленной субкультуры// Урал в 1917-1921 гг.: актуальные проблемы

изучения. Челябинск, 1999. С. 165-174 и др.

Адамов В.В. Особенности формирования горнозаводского пролетариата Урала // Рабочий класс

и рабочее движение в России. 1861-1917. М., 1966, С. 172.

Там же. С. 170-171.

Там же. С. 173-174.

Там же. С. 175.

Там же. С. 179.

Там же. С. 181.

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Там же. С. 182.

Адамов В.В. Рабочие Урала накануне Октябрьской революции // Пролетариат России на путях

к Октябрю 1917 года (облик, борьба, гегемония). Одесса, 1967. Ч. 2. С. 162.

Там же. С. 163.

Там же.

Там же. С. 165-166.

См.: Адамов В.В. Особенности формирования горнозаводского пролетариата Урала. С. 182.

См.: Волобуев П.В. Пролетариат и буржуазия России в 1917 г. М., 1964. С. 26.

См.: Горовой Ф.С. Влияние реформы 1861 г. на формирование рабочего класса Урала // Из ис-

тории рабочего класса Урала. Пермь, 1961. С. 160.

Алеврас Н.Н. Аграрная политика правительства на горнозаводском Урале. Челябинск, 1996.

С. 6-7.

Нарский И.В. Русская провинциальная партийность. Челябинск, 1995. Ч. 1. С. 33.

Там же. С. 34.

См.: Вопросы истории. 1947. № 7. С. 122.

См.: Быстрых Ф.П. Формирование промышленного пролетариата на Урале // Материалы на-

учной сессии Урал. экон. р-на. Свердловск, 1963. Вып. 1. С. 9.

См.: Заболотный Е.Б., Камынин В.Д., Тертышный А.Т. Урал накануне великих потрясений

(историографический очерк). Тюмень, 1997. С. 147

Гаврилов Д.В. Рабочие Урала в период домонополистического капитализма. 1861-1900. М.,

1985. С. 139.

Там же. С. 76, 138.

Там же. С. 72-73; 124-125.

Там же. С. 137.

Там же. С. 144-145.

Митинский А.Н. Горнозаводской Урал. СПб., 1909. С. 36.

Озеров И.Х. Указ. соч. С. 204.

Милюков А. Несколько слов о Воткинском заводе. Сарапул, 1911. С. 13-14.

Положение рабочих Урала во второй половине XIX – начале XX в. 1861-1904. М., 1960.

С. 398.

Там же. С Л 70.

ГАСО Ф. 24. Оп. 17. Д. 1080. Л. 100.

Пихоя Р.Г. Общественно-политическая мысль трудящихся Урала (конец XVII-XVIII вв.).

Свердловск, 1987. С. 112.

Озеров И.Х. Указ. соч. С. 116.

Там же. С. 82.

Рабинович Я.Б. Об аграрных требованиях рабочих Урала в 70-80-х годах XIX века // Из исто-

рии рабочего класса Урала. Пермь, 1961. С. 202.

Миненко Н.А. Традиционная русская культура в условиях горнозаводского Урала в XVIII-XIX

вв. // Уральский исторический вестник. 1995. № 2. С. 32.

Бажов П.П. Уральские были.// Соч.: в 3 т. М., 1986. Т. 3. С. 32.

См.: Алеврас Н.Н. Аграрная политика…С. 29.

Озеров И.Х. Указ.соч. С. 184.

Алеврас Н.Н. Аграрная политика. С. 8.

Подробнее о взаимоотношениях различных групп горнозаводского населения см.: Алеврас

Н.Н. Пермские губернские ведомости о положении уральских рабочих (1861-1881) // Положение и

борьба трудящихся Урала. XVIII-начало XX в. Свердловск, 1987. С. 35

Подшивалов И. Гражданская борьба на Урале. 1917-1918. М., 1925. С. 71.

Там же. С. 84.

Адамов В.В. Рабочие Урала накануне Октябрьской революции… С. 161.

Гуськова Г.К. Облик рабочих Урала// Российский пролетариат: облик, борьба, гегемония. М.,

1970. С. 295.

Положение рабочих Урала. С. 430.

Немирович-Данченко В.И. От Камы до Урала. СПб., 1904

Положение рабочих Урала. С. 435.

Там же. С. 159.

«Торгово-промышленная газета». 1904. 17 нояб.

Рычкова Г.П., Лысьва. Пермь, 1963. С. 64.

Мадор Ю.П. Немецкий рабочий: образ мира и общества // Одиссей. Человек в истории. М.,

1999. С. 186.

Положение рабочих Урала. С. 430.

Немирович-Данченко В.И. Указ. соч. С. 280.

Гаврилов Д.В. Рабочий класс Урала... С. 221.

Там же.

Крупянская В.Ю., Полищук Н.С. Культура и быт рабочих горнозаводского Урала (конец ХIХ –

начало ХХ в.). М., 1971. С. 43.

Там же. С. 48, 89, 170.

Мадор Ю.П. Указ. соч. С. 184.

РГИА Ф. 1291. Оп. 70. Д. 86. Л. 16.

РГИА Ф. 1291. Оп. 66. Д. 82. Л. 187.

Рычкова Г.П. Указ. соч. С. 64.

Мадор Ю.П. Указ. соч. С. 186.

Положение рабочих Урала. С. 440

Там же.

РГИА Ф. 37. Оп. 64. Д. 10990. Л. 5.

РГИА Ф. 1291. Оп. 70. Д. 78. Л. 1.

Положение рабочих Урала… С. 430

РГИА Ф. 1291. Оп. 66. Д. 13. Л. 17.

Алеврас Н.Н. Уральский кризис в начале XX в… С. 170.

РГИА. Ф. 74. Оп. 1. Д. 316. Л. 76.

Митинский А.Н. Указ. соч. С. 85.

Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – нач. ХХ в.). Генезис лич-

ности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб., 1999.

Т. I.

Полищук Н.С. Обычаи и нравы рабочих России (конец XIX – начало ХХ в.)// Рабочие и интел-

лигенция России в эпоху реформ и революций. 1861-февраль 1917 г. СПб., 1997.

Кирьянов Ю.И. Рабочие России на рубеже XIX – ХХ веков// Отечественная история. 1997.

№ 4. С. 44.

Ле Бон Г. Психология социализма. 2-е изд. СПб., 1908. С. 52-56.

Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

С. 81-102.

Большакова О.В. Новые концепции изучения и новые горизонты истории российского кресть-

янства//Культура и общество в средние века – ранее новое время. Методология и методики современ-

ных зарубежных и отечественных исследований. М., 1998. С. 213.

Y.D. Korobkov (Magnitogorsk)

SOCIAL MAKE-UP OF URAL MINE WORKERS DURING THE POST-REFORM

PERIOD: THE PECULIARITIES OF FORMATION AND DEFINITION

Complex and contradictory process of class formation in the mining areas of the Urals, seg-

regation of workers into a separate social group due to the conservation of the okrug (district) till

1917 created historiographical complications in defining social status of Ural workers. There are

different schools of thought based on different approaches to defining socio-economic character of

Ural industry. In the article the author studies social make-up of Ural mine workers during the

post-reform period and examines main historiographical approaches to the problem.

А.Г. Дорожкин

Магнитогорск

ПРОБЛЕМА ИНТЕГРАЦИИ КАПИТАЛИСТОВ НЕМЕЦКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

В ПРЕПРИНИМАТЕЛЬСКУЮ СРЕДУ ДОРЕВОЛЮЦИННОЙ РОССИИ:

ВЗГЛЯД СОВРЕМЕННЫХ ГЕРМАНСКИХ ИСТОРИКОВ

В предлагаемой статье рассматривается трактовка современным германским россие-

ведением роли немецкого фактора в развитии российского капиталистического предприни-

мательства второй половины ХIХ – начала ХХ вв. Как известно, одной из особенностей

формирования буржуазии в Российской империи было значительное участие в этом процес-

се лиц иностранного происхождения, а также представителей этноконфессиональных

меньшинств. Существенная роль при этом принадлежала немецкому элементу; последний

внес немалый вклад в генезис и развитие российского бизнеса в западных и северо-

западных губерниях России, в Центральнопромышленном районе, Поволжье, а также от-

части на Юге России и на Дальнем Востоке. Неудивителен при этом интерес к данной про-

блеме германских россиеведов – анализ их работ заслуживает особого внимания с учетом

важности объективного изучения как зарубежной историографии, так и истории российско-

го предпринимательства и роли в нем различных этноконфессиональных групп. В контексте

заявленной темы основное внимание уделяется трактовке германскими исследователями

роли в российской деловой и отчасти экономической жизни предпринимателей-аутсайдеров

немецкого происхождения (как русских подданных, так и иностранцев, деятельность кото-

рых, однако, была связана, в первую очередь именно с Россией и отдельными ее районами),

а также русифицировавшихся в большей или меньшей мере фирм того же происхождения.

Анализ германской «россикой» деятельности филиалов немецких фирм в России не затра-

гивается в данной статье, как и трактовка «остфоршунгом»

взаимоотношений германских

и отечественных предпринимателей в банках и торгово-промышленных предприятиях сме-

шанного типа. Основное внимание уделяется рассмотрению историками-«остфоршерами»

таких вопросов, как место и роль бизнесменов немецкого происхождения в деловой и час-

тично в экономической жизни различных регионов, их отношения с капиталистами, при-

Ostforschung (нем. – изучение Востока) –обобщенное название германского россиеведения и отрас-

лей научных дисциплин по изучению истории, культуры, экономики и т.д. стран Восточной Европы.

Длительное время данный термин употреблялся в отечественной историографии в негативном кон-

тексте.

надлежащими к иным этноконфессиональным группам, ментальные характеристики и бла-

готворительная деятельность немцев, интегрировавшихся в той или иной мере в россий-

скую предпринимательскую среду. Вместе с тем представляется необходимым вкратце за-

тронуть вопрос о состоянии изученности в современном «остфоршунге» темы немецкого

участия в хозяйственной жизни пореформенной и предреволюционной России.

Необходимо сразу же сказать, что конец ХХ и начало ХХI вв. отмечены в герман-

ском россиеведении значительным ростом внимания к истории немецкого участия эконо-

мике и деловой жизни Российской империи. Впрочем, определенный задел в исследовании

этой темы был создан немецкой «россикой» ранее – в 1960 - 1980-е гг. проблема изучалась

историками и ГДР (Й. Маем, Л. Томас, Х. Лемке), и ФРГ (Б. Бонвеч, Э. Амбургер, З. фон

Вайхер

и др.). 1990-2000-е гг. отмечены увеличением количества специальных работ, бо-

лее активным сотрудничеством с российскими исследователями, значительным расширени-

ем источниковой базы, совершенствованием методологии и методики исследования. Рас-

ширялась и проблематика; в последние полтора-два десятилетия в германском россиеведе-

нии началось исследование проблем, ранее изучавшихся недостаточно. К ним относятся

немецкое участие в промышленности и торговле Новороссии (Д. Нойтатц, Д. Брандес,

Г. Хаусман), в производстве и сбыте сахара (Д. Дальман), инвестиции германских промыш-

ленников в горную индустрию Кавказа (Х. Лемке, В. Фельденкирхен, М. Раш), роль немец-

ких колонистов в развитии закавказского виноделия (Е.-М. Аух), деятельность в России

известного лейпцигского издательства «Брокгауз и Ефрон» (М. Буш), торговая активность в

России фирм Маннесмана, Даймлера-Бенца, Дизеля (Х.-А. Вессель, В. Рабус, Й. Хойслер,

К. Хеллер) и аутсайдеров (Й. Май, Д. Дальман)

. Для всех этих работ характерны обширная

источниковая база и доказательность выводов; оценки иностранного участия отличаются

взвешенностью и объективностью.

Указанными авторами проанализированы различные аспекты деятельности фирм и

аутсайдеров немецкого происхождения в России конца ХIХ – начала ХХ вв. Так, новорос-

сийское сельхозмашиностроение, участие в котором немцев-меннонитов было детально

рассмотрено Д. Нойтатцем, во многом было обязано своими успехами именно последовате-

лям Менно Симонса в регионе

. Значительной в начале ХХ в. была роль России как рынка

сбыта для продукции известных фирм «Дизель» и «Даймлер-Бенц». К.Хеллер, рассматривая

первую из них, отмечает, что в отдельные годы она поставляла в Россию больше моторов,

нежели сбывала в Германии

. В. Рабус и Й. Хойслер, проанализировав деятельность в Рос-

сийской империи фирмы «Даймлер-Бенц», пришли к выводу, что в канун первой мировой

войны Россия входила в тройку наиболее значительных покупателей машин этого предпри-

ятия

. Вместе с тем признается, что далеко не всегда деятельность немцев была успешной.

Так, Х.-А. Весселем было обращено внимание на причины неудач в России ряда германских

инвесторов в начале ХХ в. – в этой связи им рассмотрена деятельность фирм «Фельтен и

Гийом», «Дуйсбургское машиностроительное общество» и «Гелиос». Среди общих для всех

трех компаний причин фиаско Х.-А. Вессель называет неверную оценку рыночной конъ-

юнктуры, проблемы сбыта, кадровые затруднения, выразившиеся в нехватке квалифициро-

ванного управленческого персонала

. Указывается, что и информированность потенциаль-

ных инвесторов о России к началу ХХ в. далеко не всегда была удовлетворительной – еще

перед первой мировой войной на это обстоятельство обращал внимание германский эконо-

мист Э. Агад

Германские исследователи, обращающиеся к истории немецкого бизнеса в России,

отмечают многообразие форм его участия в экономике страны. Они четко разграничивают

экспорт капитала, его эмиграцию, сопровождавшуюся переселением капиталиста в Россию

и деятельность в ней этнических немцев, имевших русское подданство. Их интеграция в

предпринимательскую среду нашей страны была очень различна. Вопрос об инкорпориро-

ванности капиталистов немецкого происхождения в российскую буржуазию иностранных

капиталистов стал предметом детального анализа в германской «россике» с конца ХХ в. В

литературе начала ХХ в. этот вопрос особо не анализировался; тем не менее, по существу

признавалось, что иностранный капитал в России являлся частью ее экономики. При этом

отмечалась высокая степень интеграции в российскую предпринимательскую среду немец-

ких промышленников и торговцев (А. Фогель)

. Это нередко приводило к русификации и

капитала, и капиталиста. Вместе с тем и на рубеже ХIХ – ХХ вв., и в настоящее время при

рассмотрении данного вопроса учитывается региональная специфика. Так, Г. Шульце-

Геверниц в конце ХIХ в., З. Кумпф-Корфес, Г. Коммихау, Й. Май, Э. Амбургер, Б. Лер во

второй половине ХХ в. говорили о тесной в ряде случаев связи германских промышленни-

ков в Королевстве Польском с предпринимателями и банками метрополии

. Й. Рогалль уже

в конце ХХ в. акцентировал внимание на другом – на отсутствии у большинства лодзинских

промышленников достаточного капитала на начальном этапе. Это обусловило значитель-

ную зависимость от государственных кредитов

Филиалы немецких фирм, постоянно и в течение длительного времени действовав-

ших в России, признаются составной частью ее экономики всеми германскими историками

– авторами соответствующих трудов (Э. Амбургером, З. фон Вайхером, Л. Деегом, Л. Томас

и др.)

. Их владельцы (совладельцы), если они или долгое время проживали в Российской

империи, не рассматриваются однозначно в качестве российских предпринимателей. Тем не

менее, З. фон Вайхер отметил тесную связь с Россией К. Сименса, совмещавшего качества

промышленника, изобретателя и менеджера и получившего в середине 1890-х гг. дворян-

ское достоинство

. Д. Дальман отметил, что в Московском промышленном районе и рус-

ских, и немецких (по национальной принадлежности) капиталистов объединяли как деловое

сотрудничество, так и общность взглядов на форму владения предприятием. Он признал и

значительную степень интеграции московских предпринимателей – немцев по происхожде-

нию в деловую жизнь Москвы, и определенную их замкнутость – брачные связи вне своей

этнической среды были у них крайне редки. Еще большая замкнутость присуща была не-

мецким промышленникам в Лодзинском районе – Й. Рогалль в недавнем своем исследова-

нии об этих предпринимателях отмечает значительную их обособленность от местного на-

селения. Это объяснялось строгой изоляцией немецкой общины в Лодзи – в Варшаве, одна-

ко, ситуация была иной

Напротив, в Петербурге, как отмечал Э. Амбургер, смешанные браки между членами

предпринимательских семей различной этноконфессиональной принадлежности не были

редкостью – здесь ситуация существенно отличалась от той, что имела место в Московском

районе, а также в поволжских и отчасти привисленских губерниях

. Д. Дальман, однако,

акцентирует внимание на другом – на стремлении немецкой общины и в Петербурге сохра-

нить свою этноконфессиональную принадлежность, что не исключало восприятия некото-

рых русских обычаев

.О восприятии немецкими предпринимателями в России ряда атри-

бутов русской культуры говорит и В. Сартор, одновременно отмечая, что это не вело к пол-

ной ассимиляции. В. Сартор подчеркивает также значительность воздействия на немецкий

крупный бизнес в России ХIХ в. «культуры английского торгового мира»

. Признавая оп-

ределенную космополитичность этого бизнеса, В. Сартор говорит о связях и контактах

предпринимателей немецкого происхождения с представителями других национальных

групп торговцев и промышленников, действовавших в Российской империи. В Петербурге

это было особенно заметно

. В Лодзинском же районе предприниматели немецкого проис-

хождения поддерживали связи исключительно с Германией и большинство из них сохраня-

ло германское подданство – Й. Рогалль отмечает в этой связи, что к перемене гражданства

немцев толкали здесь ограничительные узаконения русского правительства. Но, несмотря

на это, большая часть бизнесменов, в т.ч. владелец крупнейшего в регионе текстильного

предприятия Шайблер, сохраняла подданство Германской империи

. При этом немцы за-

давали тон в деловой жизни Лодзинского района – на рубеже ХХ в. в этом районе немцы

составляли 49 % всех предпринимателей; 45,7 % приходилось на долю евреев. К началу

первой мировой войны баланс сместился в сторону последних – они составляли 47,1 %, а

немцы – 44 % всех лодзинских фабрикантов. Немцы, однако, доминировали в крупнейших

предприятиях текстильной индустрии Лодзи. Доля же поляков среди лодзинских фабрикан-

тов оставалась ничтожной

Крайне сложным представляется вопрос об отнесении лодзинских фабрикантов не-

мецкого происхождения к российской буржуазии, учитывая, с одной стороны, сохранение

большинством из них германского подданства, а с другой – несомненное преобладание их

среди местных предпринимателей и изначально российское, как правило, происхождение

их капиталов. По данному вопросу существовали различные мнения уже в отечественной

литературе конца Х1Х – начала ХХ вв. Русификацию части немецких промышленников,

действовавших в текстильной индустрии Королевства Польского, признавал в свое время

Б.Ф. Брандт; вместе с тем, вопреки этому своему выводу, он полагал, что текстильные фаб-

риканты-выходцы из Германии – «мало сроднились с окружающим населением» и остались

по существу иностранцами

. И.И. Левин напротив акцентировал внимание на русифика-

ции предприятий, учрежденных в привисленских губерниях немцами

. Об относительно

быстрой интеграции немецких бизнесменов (не только в приграничных с Германией рай-

онах) в русскую среду говорит и современный российский историк И.А. Дьяконова

. Сам

же Й. Рогалль указывает на сохранение этими бизнесменами в Лодзи тесных и разнообраз-

ных связей с Германией – там, в частности, некоторые из них приобретали недвижимость.

Так, семейство Шайблеров владело в начале ХХ в. двумя поместьями в Силезии. Й. Рогалль

отмечает широкое распространение с 1880-х гг. меценатства в практике лодзинских пред-

принимателей. Последние оказывали значительное содействие культуре и искусству в ре-

гионе. Лодзинские текстильные магнаты участвовали в учреждении и финансировании

культурных учреждений в районе, оказывали материальное содействие художникам, при-

обретали их произведения, вообще создавали частные коллекции, иногда открывая их для

просмотра. С 1870-х гг. некоторые лодзинские предприниматели принимают ряд мер по

решению рабочего вопроса на своих предприятиях. В этой связи Й. Рогалль говорит о соз-

дании ими благотворительных обществ, об учреждении при фабриках школ и больниц, о

строительстве домов для рабочих. Расходы Шайблера на социальные цели составили 150

тыс. рублей. Этот предприниматель содержал за свой счет 5 народных школ, одну больницу

для рабочих с бесплатным обслуживанием, аптеку с бесплатным отпуском лекарств, дет-

ский сад, дом для престарелых, бани, пекарни, дешевые дома для гостей; им же за собст-

венный счет содержался оркестр на предприятии. Вместе с тем наиболее жесткие методы

эксплуатации рабочих также практиковались в Лодзи именно дельцами немецкого проис-

хождения, особенно фабрикантом Кунитцером. Последний был убит бастующими рабочи-

ми своего предприятия осенью 1905 г. В следующем году лодзинскими промышленниками

был создан собственный союз работодателей для борьбы со стачечниками. Показательно,

что он был учрежден в Берлине, куда после убийства Кунитцера перебралось большинство

лодзинских фабрикантов. Союз действовал достаточно успешно – на очередную забастовку

рабочих в конце 1906 г. фабриканты ответили локаутом и прекратили его в апреле следую-

щего года только после завершения забастовки на условиях, выдвинутых самими предпри-

нимателями

. Следует отметить, что этот успех заметно выделяет лодзинских фабрикантов

на фоне российской буржуазии – попытки последней создать эффективно действующий

союз работодателей оказались в целом неудачными

В Московском районе, текстильные магнаты которого, как известно, активно конку-

рировали с лодзинцами, типичным дельцом иностранного происхождения, принявшим рус-