Проблемы российской истории. Вып. 10

Подождите немного. Документ загружается.

501

сейчас), но ведь она в посылку не влезет, да и придется жене шофера иметь, а это знаешь

уже будет подозрение и ревность»

Приближение мирной жизни отражалось, прежде и сильнее всего, в одежде. Особое

внимание в этом контексте стоит обратить на перемены в одежде советских женщин-

военнослужащих, вынужденных на протяжении войны терпеть крайние неудобства в этой

сфере. Эти неудобства достаточно подробно описаны в воспоминаниях А.З. Лебединцева,

который выделяет как исключение «одеяния» очень небольшого числа женщин «только в

штабах, в 1941 и в 1945 годах в летнюю пору». «Но если спуститься до полковых и баталь-

онных штабов, медицинских рот и рот связи, да еще в зимне-весеннее время, да на дорогах,

разбитых гусеницами целой танковой армии, то вид наших женщин без содрогания не

вспомнить даже теперь, 57 лет спустя после Победы», - пишет он. По воспоминаниям Лебе-

динцева, визуально определить местонахождение талии или бюста в тех условиях, когда

женщины были одеты по-зимнему, т.е. в солдатские кальсоны, бязевые нижние мужские

рубахи, ватные брюки, телогрейки, было практически невозможно. За своеобразие нарядов

связистки и медички даже получили прозвище полковых «толстушек». Зато в такой одежде

было тепло «даже в нетопленой хате штаба или в землянке»

. Естественно, женщины и в

обстоятельствах фронта пытались быть привлекательными и уделять внимание своей одеж-

де. Однако, в большинстве случаев, нормальные «наряды» откладывались на неопределен-

ный срок, точнее, «до Победы». Как писала В.Н. Моргунова в письме к матери: «Не в тряп-

ках счастье, они будут, если останемся живы»

. Но определенные предпосылки к восста-

новлению типично женского отношения к одежде, стремления к красоте в ней сложились

еще за несколько месяцев до конца войны. Перемены во внешнем виде женщин были на-

столько стремительными и яркими, что их зафиксировали отдельные письма и даже стихи

фронтовиков. Борис Слуцкий описывал их так: «Надев захваченные в плен убранства / и

натянув трофейные чулки, / вдруг выделились из фронтового братства / все девушки, про-

зрачны и легки»

С окончанием войны было связано также преображение женщин в самом Советском

Союзе. Речь не только о трофейных платьях, которые они получали в посылках из Герма-

нии, но, в гораздо большей степени, о переделке вещей, что называется, «полинявших от

войны». Здесь стоит отметить, что практики сохранения вещей, т. е. их реставрации, пере-

шивания, ремонта – одна из характерных черт традиционного отношения к вещам. Вследст-

вие дефицита вещей эти практики активно применялись населением страны в довоенный

период. Естественно, переделка вещей «с фронта» практиковалась на всем протяжении вой-

ны (отсюда – высокая ценность швейной машинки, которую фиксируют письма и дневни-

ки). Из ряда показательных примеров эпизод, когда радистка Рая Хабачек, готовясь к демо-

билизации в связи с беременностью, заготовила белье будущему малышу из парашютного

шелка

. Однако, переделка военного обмундирования в пусть и скромные, но «мирные»

женские наряды на исходе войны имела поистине символический смысл. Как напишет об

этом в стихотворении «Послевоенный шик» Б. Слуцкий:

«Из шинелей, отцами сброшенных

или братьями недоношенных,

но – еще ничего – кителей,

перешитых, перекореженных,

чтобы выглядело веселей,

создаются вон из ряду

выдающиеся наряды,

создается особый шик,

получается важная льгота

для девиц сорок пятого года,

502

для подросших, уже больших»

Для тех, кто возвращался с фронта, переход к нормальной жизни, как правило, ос-

ложнялся проблемой потери имущества. Здесь стоит заметить, что риск утраты вещей был

связан не только с военными действиями или немецкой оккупацией. Имущественные поте-

ри происходили также вследствие военной неразберихи, грабежей, а также невнимания

близких людей. Показателен случай Марии Аненко, военного фельдшера санитарного эс-

кадрона, которая в 1944г. обращалась к матери, проживающей в Ставропольском крае, с

просьбой съездить в Краснодар и забрать ее «барахло: 9 простыней, матрас, одеяло, 4 наво-

лочки, нательное белье летнее и зимнее, блузу, 8 брусков мыла, чемодан и много есть по

мелочи». Перед уходом на фронт вещи были оставлены у подруги, но оказалось «у ней муж

пьяница и начал требовать вещи дабы пропить»

Подводя итоги, следует отметить, что в условиях Великой Отечественной войны, при

общем оскудении материальных ресурсов, ценность вещей многократно возросла. Сохраня-

лось то отношение к ним, которому в самых общих чертах свойственны экономия и береж-

ливость. Вещи, как и прежде, несли эмоциональную нагрузку, выступали индикатором от-

ношений между людьми, создавали уют. В то же время наблюдались явления, которые вы-

ступали за рамки данной модели. Так, очевидно, что для тех, кто ежедневно переживал

смертельную опасность, значимость вещей отступала далеко на второй план. Фронтовая

среда способствовала аскетизму, отторжению мелочности быта, преодолению привязанно-

сти к вещам. Письменное общение фронтовиков с родственниками свидетельствует, что в

отдельных случаях им с большим усилием удавалось поддерживать бытовые темы, прояв-

лять интерес к материальным аспектам жизни семьи. С окончанием войны закономерно

происходили процессы «возвращения» заинтересованности в вещах, которые в немалой

степени стимулировались приобретением трофеев, знакомством с особенностями быта в

зарубежных странах. Учитывая экономические, идеологические и иные факторы, опреде-

лявшие общие тенденции в отношении к вещам в период Великой Отечественной войны,

имеет смысл говорить о динамике ценности вещей в контексте индивидуальной биографии.

ПРИМЕЧАНИЯ

Хархордин О.В Прагматический поворот: социология Л. Болтански и Л. Тевено // Социологиче-

ские исследования. 2007. № 1. С. 34.

Там же. С. 40.

Сенявский А.С. Повседневность как предмет исторического исследования: теоретико-

методологические проблемы // Повседневный мир советского человека 1920-1940-х гг.: Сборник на-

учных статей. Ростов-на-Дону, 2009. С. 10.

Волков В.В. О концепции практик(и) в социальных науках // Социологические исследования.

1997. №6. С.9.

Ечевская О. Ценность вещей в советской и постсоветской России //

http:/www.iriss.ru/display_epublication?id

Голофаст В.Б. Люди и вещи // Социологический журнал. 2000. №1/2. С.58-65

Гурова О. Бытовые вещи в советской России, 1970-е годы //

http:/www.iriss.ru/attach_download?object-id; Ечевская О. Ценность вещей в советской и постсоветской

России // http:/www.iriss.ru/display_epublication?id

Кубань – фронту. 1941-1945: документальный альбом. Краснодар, 2008. С.210.

Там же.

Там же. С.214.

ЦДНИКК. Ф.1774-Р. Оп.2. Д.451. Л.15об.

503

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Там же. С.16, 16об., 17.

Там же. С.19об.

Там же. Л.21, 50.

Там же. Л.44.

Там же. Л.49.

Там же. Л.54.

Там же. Л.66об., 72об.

Там же. Л.76, 79об., 80.

Там же. Л.36об., 81об., 85об., 97об.

Там же. Л.98об.

Там же. Л.99, 99об., 101, 103, 106.

Там же. Л.129об., 131.

Там же. Л.129.

О «будничной вещественности войны» см.: Алексиевич С. У войны – не женское лицо...

Минск, 1985. С. 101.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.58об.

Там же. Л.12об., 13об.

Там же. Л.83, 19об.

Там же. Л.25-25об.

Там же. Л.13.

Государственное учреждение «Центральный государственный архив историко-политической

документации Республики Татарстан (далее – ЦГА ИПД РТ). Ф.8288. Оп.1. Д.14. Л.19.

Государственное учреждение «Государственный архив Ставропольского края» (далее –

ГАСК). Ф.Р-1060. Оп.1. Д.9. Л.23.

ЦДНИКК. Ф.1774-Р. Оп.2. Д.1230. Л.2об.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.20, 79об., 86.

Государственное учреждение «Государственный архив Краснодарского края» (далее – ГАКК).

Ф.Р-807. Оп.1. Д.74. Л.23.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.6об.

Там же. Л.75.

Там же.

Немцы о русских: Сб. М., 1995. С.36, 48.

Сенявская Е.С. Женские судьбы сквозь призму военной цензуры // Военно-исторический ар-

хив. 2001. №7(22). С.38.

ГАКК. Ф.Р-807. Оп.1. Д.67. Л.16.

Государственное учреждение «Национальный архив Республики Татарстан» (НА РТ). Ф.Р-

2157. Оп.8. Д.83. Л.1-1об.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.87, 88.

Слуцкий Б. Избранное. (1944-1977). М., 1980. С.247.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.120об., 117об.

Сенявская Е.С. Указ.соч. С.38.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.98об.

Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Отцы-командиры. М., 2004. С. 231, 232.

Сенявская Е.С. Указ.соч. С.38.

Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Указ.соч. С.233.

Там же. С.244-245.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.96об., 105об., 108, 108об.

Там же. Л.107.

504

Там же. Л.112, 119-119об.

ГАКК. Ф.Р-807. Оп.1. Д.67. Л.14.

ГАКК. Ф.Р-807. Оп.1. Д.69. С.56.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.90-90об.

ГАКК. Ф.Р-807. Оп.1. Д.74. Л.69.

ГАКК. Ф.Р-807. Оп.1. Д.69. С.56.

Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Указ.соч. С. 200.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.89об., 91.

ГАКК. Ф.Р-807. Оп.1. Д.74. Л.64-66.

ЦДНИКК. Ф.1774. Оп.2. Д.1234. Л.113, 108, 117, 117об, 120об.

Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Указ.соч. С. 507.

Сенявская Е.С. Указ.соч. С.39.

Слуцкий Б.А. Странная свобода: Книга стихов. М., 2001. С.112.

Лебединцев А.З., Мухин Ю.И. Указ.соч. С. 200.

Б. Избранное. (1944-1977). М., 1980. С.247.

ГАСК. Ф. Р-1060. Оп. 1. Д. 142. Л. 31.

I.G. Tazhitdinova (Krasnodar)

VALUE OF THINGS: DETERMINED BY WARTIME CONDITIONS

The article deals with practices of everyday life in social sciences (the so-called “pragmatic

turn”), it means special interest to material things. Modern researchers find it extremely surprising

for how long sociologists have been able to ignore “the materiality of social reality”. Everyday

personal belongings establish not only synchronistic connection (coordination between those liv-

ing at the present time) but also diachronic one (keep in touch those living at the present time with

past generations). Thus some vital things turn out to have personal and moral value for next gen-

erations.

505

ИЗ ИСТОРИИ ГОРОДА МАГНИТОГОРСКА

А.Н. Макаров

Магнитогорск

В ОБЪЕКТИВЕ МАГНИТКА: ИСТОРИЯ НОВОСТРОЙКИ

В СОВЕТСКОМ ФОТОРЕПОРТАЖЕ 1930-Х ГГ.

«При сравнении ''вчера'' и ''сегодня'' нет

ничего убедительнее свидетельства хрони-

кальной фотографии – этого чуткого сейсмо-

графа социальных перемен»

Л. Волков-Ланнит

В июле 1933 года на слете ударников Магнитогорского металлургического комбина-

та нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе вспомнил снимок из фотосерии

М. Альперта и А. Смоляна «Гигант и строитель»

«Сохранилась одна картинка, показывающая, что три-четыре года на-

зад здесь была голая степь. А сейчас на ее месте выросла гигантская строй-

ка, в которую вложено уже полмиллиарда рублей. Каждый ударник должен

приобрести эту картинку и повесить ее у себя, каждая ударница должна

иметь эту картинку и воспитывать своих малышей, указывая на нее»

На фотографии – Магнитка 1929 года: бескрайняя степь, перехваченная невысокой,

лишенной растительности, цепью Уральских гор. У подножья горы – одинокий всадник –

башкир с мальчиком. Их взгляд устремлен куда-то вдаль. Там на горизонте, где голая степь

смыкается с небом, вскоре появятся силуэты первых магнитогорских домен. На самом деле,

во время создания «Гиганта и строителя» у подножья легендарной Магнитной горы полным

ходом шли строительные работы. Здесь уже стояли каркасы двух первых доменных печей,

кипела «борьба» на строительстве плотины, действовала электростанция и некоторые дру-

гие объекты. Всадник был зафиксирован на фоне соседнего участка горы Магнитной, еще

не занятого строительством. Несмотря на то, что съемка производилась почти на два года

позже вероятного существования изображаемых событий, данные снимки воспринимались

современником как документальные свидетельства предыстории будущей стройки.

В предвоенное десятилетие фоторепортаж, безусловно, продолжал наращивать ве-

дущие позиции в системе средств массовой информации и пропаганды. Являясь непосред-

ственной средой деятельности фотожурналистики, советская периодическая печать имела

явные преимущества перед остальными средствами массовой информации. Регулярное ра-

дио- и телевещание в СССР началось с середины и конца 1930- х годов соответственно, в то

время как уже в 1920-е годы газетно-журнальная продукция расходилась миллионными

тиражами по всей стране. К концу первой пятилетки – в 1932 году – в стране выходило 7,5

тысяч наименований газет, а к концу второй пятилетки – в 1936 году – 9 250. Суммарный

разовый тираж по Союзу за это время поднялся с 35,5 млн до 38 млн экземпляров. В 1934

году в Челябинской области издавалось 6 областных и 56 районных газет, а в 1937 – 7 и 67

соответственно

. За 1934-1937 годы разовый тираж газет, выпускаемых в Челябинской об-

ласти, возрос с 369 до 474 тыс. экземпляров

. Гигантский тираж свидетельствовал о расту-

щем интересе масс к прессе, о ее безусловно важном месте в системе информационных ре-

сурсов страны.

Доступность, наглядность, убедительность, информационная емкость, - адаптиро-

ванность фоторепортажа к восприятию широкой аудиторией обеспечила ему исключитель-

но важную роль в формировании визуальных образов о мире в общественном сознании. По

замечанию исследователя А.В. Голубева, фотоиллюстрация, тем не менее, не являлась наи-

506

более удобоваримой для сознания советского обывателя. На страницах прессы успешно

существовала карикатура, представлявшая, в отличие от фотографии, «уже готовый образ,

который легко усваивается и не требует почти никаких усилий для восприятия»

. На наш

взгляд, однако, в то время как карикатура являлась монополистом в изображение мира не-

гатива, мира, враждебного советскому человеку, фотография, завоевывая пространство са-

мых массовых и доступных в СССР периодических изданий, превращается в 1930-е годы в

приоритетный способ показа «нового лица советской страны». Последнее обстоятельство,

умело использованное политической властью, предопределило преобладание идейно-

воспитательной и агитационно-пропагандистской функций советской фотожурналистики

над ее непосредственными визуально-коммуникативной и информационно-познавательной

функциями.

Несмотря на то, что уже к началу 1930-х годов в целом функциональный аппарат фо-

торепортажа сформировался, эффективная деятельность фотокорреспондентов, особенно в

провинциальных городах, вроде Магнитогорска, была отлажена не сразу. В 1930 году над

Магнитостроем взял шефство ряд периодических изданий: «Правда», «Рабочая газета»,

«Постройка», «Комсомольская правда», «За индустриализацию». Центральный орган ком-

мунистической партии газета «Правда» широко практиковала рабкоровские рейды по во-

просам строительства Урало-Кузбасса. Эти рейды способствовали ликвидации многих не-

достатков на строительстве Магнитогорска. «Рабочая газета» организовала вербовку добро-

вольцев на возведение комбината под лозунгом «Набор энтузиастов на Магнитострой». По

всем новостройкам страны тиражом в 15 тыс. экземпляров расходилась газета «Опыт

стройки». Магнитогорский фоторепортаж был представлен на страницах «Уральского ра-

бочего», «Челябинского рабочего», «Железногорского рабочего». Периодически снимки с

Магнитостроя печатались в газетах «Красная Татария», «Рабочий край», «Рабочий путь»,

«Коммуна», «Нижегородская коммуна», «Волжская коммуна», «Пролетарий» (Украинская

ССР) и других. Ряд советских журналов также активно включился в популяризацию магни-

тогорского строительства

На протяжении всего десятилетия ведущей многотиражкой города оставался «Маг-

нитогорский рабочий». Разовый тираж «Магнитогорского рабочего» на март 1931 года со-

ставил 14 895 экземпляров, а к 1 августа 1931 года – вырос вдвое, составив 26 000 тыс эк-

земпляров

. Остальные периодические издания не располагали даже собственными изда-

тельствами. Немногие из них имели свой штат фотокорреспондентов.

Процесс доставки снимков в столичную прессу был трудоемок и занимал много вре-

мени. Как правило, проработав на объекте один-два месяца, фоторепортер со снимками воз-

вращался в редакцию газеты. По признанию журналиста 1930-х годов Ю. Пригожина, в

1931 - 1932 годах пределом оперативности считалось умение газет недели за две до пуска

новой домны получить снимок общего вида строящегося объекта; об оперативном фото-

графическом показе ввода в строй нового предприятия «тогда еще и не мечтали – все равно

снимок опоздает»

. Только с появлением на магнитогорской стройке фототелеграфа с 1937

года наладилась оперативная связь местной и столичной прессы

Наряду с именитыми представителями столичной фотожурналистики, на стройпло-

щадках Магнитостроя работали малоизвестные начинающие фоторепортеры. Если первых

любительское увлечение фотографией приводило, как правило, в высшие художествен-

ные учреждения, а затем – к работе в столичных периодических изданиях, то вторые в

своем большинстве так и оставались фотолюбителями. Естественно, низкий уровень их

профессионализма оказывал адекватное влияние на качество снимков. Напротив, фото-

графические «шедевры» М. Альперта, А. Скурихина, Д. Дебабова и других профессио-

нальных фотографов производили должное впечатление не только на советского, но и на

зарубежного зрителя.

507

Конечно, необходимо принять во внимание крайне неудовлетворительные условия

жизни и работы магнитогорских фотокорреспондентов. Сотрудники многотиражек прожи-

вали, как правило, в бараках. Совместно с общежитиями располагались типографии и ре-

дакции местных газет. Долгое время на Магнитострое напряженной оставалась ситуация с

транспортом. Большинство представителей прессы передвигалось по территории строй-

площадки пешком. Типографии магнитогорских газет работали на устаревшем оборудова-

нии. Ощущался недостаток цветных металлов, бумаги, фотоаппаратов и фотопринадлежно-

стей. Зачастую сотрудники издательств халатно относились к своим непосредственным

обязанностям, вследствии чего время от времени срывалось иллюстрирование газетных

материалов фотографиями, нередко допускались нелепые ошибки.

Доступ фоторепортеров на строительные и металлургические объекты был ограничен

как общесоюзным законодательством так и отдельными специальными постановлениями

органов государственной безопасности. Так 13 апреля 1931 года вышел приказ председате-

ля специального отдела оперсектора ОГПУ Янсона, согласно которому фотолаборатории

издательства «Магнитогорский рабочий» категорически запрещалось производить съемки

не по заданию редакции или определенного круга должностных лиц. Приказ рекомендовал

редакции «немедленно запросить заводоуправление и соответствующие органы, какие

именно участки и отрасли строительства, разрешается беспрекословно снимать». Кроме

того, приказ ужесточил порядок выдачи готовых снимков

. Несомненно, существовал цен-

зурный запрет на освещение нежелательных для советской системы событий общественной

и производственной жизни.

Несмотря на трудности бытового и технического характера, именно местным фото-

корреспондентам принадлежит большинство имеющихся снимков, которые следует разде-

лить на пять крупных тематических блоков. Интересно, что большая часть анализируемых

фотографий (38 %

) посвящены строительству комбината и соцгрода. Внимание фоторе-

портеров к предмету, вещи, а главное – к машине, конструкции, звучало в унисон с партий-

ным лозунгом дня «Техника решает все». Излюбленный материал для съемки у фоторепор-

теров-конструктивистов – стройка, промышленные конструкции, детали машин, механиз-

мов, трубы, краны, новые дома – в годы первых пятилеток был самым необходимым для

любой газетной или журнальной редакции. Тем более что, по воспоминаниям начальника

Магнитостроя Я.С. Шмидта, сам Г.К. Орджоникидзе «детально интересовался жизнью

стройки, с особым удовлетворением рассматривал фотоснимки отдельных завершенных

объектов»

. Около 23 % снимков повествуют о движении ударников и стахановцев на

Магнитострое, что также отражает общесоюзную тенденцию. Центральной фигурой фото-

репортажа 1930-х годов являлся человек в рабочей спецовке, своим трудом в «буднях вели-

ких строек» преобразующий страну и одновременно – самого себя, подгоняя, выражаясь

словами писателя Валентина Катаева «время вперед». Общественно-политическую темати-

ку имеют 20 % снимков. Только 12 % фотографий наглядно рассказывают о развитии со-

циокультурной сферы новостройки. Наименьшее внимание было уделено развитию агро-

промышленного комплекса Магнитогорска (около 6 % снимков).

В данной статье будет рассмотрен наиболее объемный цикл магнитогорского фото-

репортажа, отражающий возведение металлургического комбината и строительство соцго-

рода. Естественно, это был «горячий» материал с новостройки, на который, особенно в на-

чальные годы строительства, наблюдался повышенный спрос.

В рамках рассматриваемого десятилетия можно выделить три основных этапа в раз-

витии комбината. Первый охватывает период с лета 1929 года до 1 февраля 1932 года, то

есть со времени прибытия первых рабочих на новостройку до пуска первой доменной печи,

получения первого чугуна. В это время ведется интенсивное строительство вспомогатель-

ных объектов, необходимых для сооружения и нормального функционирования главных

508

металлургических агрегатов. На первом этапе завершается постройка Центральной электро-

станции (ЦЭС), кирпичного завода, динасового и шамотного цехов, рудника и рудоиспыта-

тельной станции. В апреле 1931 года завершается строительство первой магнитогорской

плотины. Пик строительной активности приходится на 1930-1931 годы, когда ведется со-

оружение двух первых доменных печей. Данный этап можно обозначить как подготови-

тельный ко второму – пусковому. Дело в том, что с момента введения в эксплуатацию пер-

вой домны, магнитогорский завод приобретает статус металлургического комбината, то

есть объединения промышленных предприятий разных, но технологически связанных меж-

ду собой производственных отраслей, в котором продукция одного предприятия служит

сырьем, полуфабрикатом или вспомогательным материалом для другого.

Второй этап ознаменован пуском четырех турбогенераторов на ЦЭС, трех коксовых

батарей, шести мартеновских и еще трех, помимо первой, доменных печей. Помимо этого,

завершается строительство и вводится в действие вторая дробильная и промывочная фаб-

рики. Наконец, были пущены первый магнитогорский блюминг и заготовительный стан

«630». Однако лишь с пуском среднелистового прокатного стана «500» 8 августа 1934 года

комбинат стало можно считать предприятием завершенного металлургического цикла.

Получение стального листа ознаменовало начало третьего, производственного пе-

риода предвоенной истории ММК. На данном этапе, длившемся до начала Великой Отече-

ственной войны, когда магнитогорские металлурги получили первый военный заказ на про-

изводство броневой стали, продолжалось строительство как металлургических агрегатов,

так и вспомогательных объектов. Так, были пущены 10 новых мартеновских печей (№ 7-

№16), 5 прокатных станов, третий блюминг. В 1936 1939 годах в строй вступил ряд пред-

приятий, обслуживающих металлургическое производство либо работающих на его отхо-

дах: смолоперегенный завод, бензольное, сульфитное и ректификационное отделения кок-

сохимического цеха, копровый цех, цементный завод. В 1937 году была построена новая

плотина. Новые производственные рубежи открыл 1940-ой год: началось строительство 4-

ой коксовой батареи и сверхмощной пятой доменной печи. За семь лет (с 1932 по 1939 го-

ды) комбинат произвел около 8 млн тонн чугуна, более 7,4 млн тонн стали, свыше 4,2 тонн

проката

. Наряду с несомненными успехами в работе предприятия на третьем этапе стали

проявляться существенные недостатки. К началу третьей пятилетки в черной металлургии

образовалась диспропорция между мощностями металлургических комбинатов и железо-

рудной и коксовой базами. Перебои в снабжении комбината сырьем и топливом, которые

отмечались уже в 1934 году

, вели к серьезным нарушениям всего производственного

цикла

Обозначенные этапы строительства и функционирования металлургического комби-

ната так или иначе были отображены фоторепортажем.

Анализ указанного комплекса фотодокументов, сопряженный с рядом трудностей,

обусловленных рассредоточенностью газетных подшивок по архивным фондам, откровенно

низкой степенью сохранности газетного материала и отсутствием первоначальных носите-

лей фотоизображения – негативов, основывался по большому счету на сопоставлении га-

зетных фотоиллюстраций с музейными снимками, не попавшими на страницы прессы. Ито-

гом сравнительного анализа стало выделение ряда идейно разнящихся между собой повест-

вовательных линий.

Серебряно-желатиновый снимок М. Альперта увековечил рытье знаменитых котлова-

нов для первой магнитогорской домны, тех самых, которые стали для писателя Андрея Пла-

тонова идейной основой романа «Котлован». Другой снимок показывает длинные вереницы

телег, груженных землей

. К 1930 году относится снимок Д. Дебабова «Строители Магнит-

ки». На переднем плане показан рабочий с совковой лопатой. На заднем – общая панорама

строительства. Снимки, по своему композиционному и сюжетному решению напоминающие

509

больше живописные полотна, нежели репортажные кадры, во многом героизировали магни-

тогорскую стройку, сводя весь трагизм первых пятилеток к истории стоического преодоления

трудностей советским человеком. Перед миллионной аудиторией читателей центральных га-

зет и журналов разворачивалась история грандиозного строительства у подножья горы Маг-

нитной. Рядовой читатель становился очевидцем грандиозных метаморфоз, происходивших в

уральской степи. На месте котлованов вырастали доменные и мартеновские печи, конные

грабарки уступали место паровозам, а землекопы - экскаваторам.

Тем не менее, большая часть работ, особенно в первые годы строительства, произво-

дилась вручную. В ноябре 1929 года на строительной площадке действовала только одна

бетономешалка и одна камнедробилка, в связи с чем замес глины и бетона производился

посредством перемешивания смеси ногами, о чем говорит редкая музейная фотография

Большинство грузоперевозок выполнялись с помощью лошадей, приведенных с собой арте-

лями землекопов. Известь летом 1929 года перевозили на быках

. Дело доходило до того,

что первые экскаваторы, прибывшие на стройку, грузили землю в конные грабарки

. Сни-

мок «Большая и малая механизация» показывает, как на строительстве сосуществовала жи-

вая тягловая сила с первоклассной импортной техникой: экскаватор американской фирмы

«BUCYRUS ERIE» загружает грунт в грабарки, в которые запряжены лошади

. Посредст-

вом электровагонеток грунт начал вывозиться на отвал лишь с 1930 года. Однако разгру-

жать вагонетки приходилось лопатами, и выполняли эту работу в основном женщины, о

чем свидетельствует музейный снимок

. Сохранились фотографии, запечатлевшие кладку

горна первой доменной печи в июле 1930 года. Рабочие деревянными молотками подгоняют

каждый кирпич

. Ввиду отсутствия конвейерной ленты, раствор и кирпич подавали вниз

для кладки боровов

по желобам, о чем можно судить по сохранившимся в музеях сним-

кам. Особый интерес вызывает факт отсутствия фотоиллюстраций, свидетельствующих о

преобладании на Магнитострое в начале первой пятилетки кустарных методов работы, на

страницах городских газет. Например, подача кирпича для кладки кауперов печи № 1 про-

изводилась «живым конвейером»: на фотографии пять-шесть человек, стоя на лестнице,

передают друг другу «цепочкой» кирпичи. Кстати снимки, зафиксировавшие подачу кирпи-

ча конвейером, появились в «Магнитогорском рабочем» лишь в августе 1938 года

Некоторые негативные моменты строительства в 1930 году зафиксировал на пленку

журналист С.Д. Нариньяни. Однако на обличительность снимков указывают только подпи-

си к фотографиям. Так на одном из снимков был запечатлен рабочий с тачкой на строитель-

ных лесах. Подпись «Плотники использовались на черной работе и возили тачки» указыва-

ла на то, что рабочие были задействованы на всех видах работ, занимаясь подчас не своей

профессиональной деятельностью. Известно в частности, что в 1930 году в течение месяца

арматурщики разгребали шлак, бетонщики выполняли работу уборщиков

. На другом

снимке крупным планом была показана работа экскаватора. Но только подпись: «Стройка

задыхается без машин, Днепрострой их не поставляет», раскрывала замысел фотокоррес-

пондента – показать сбой в процессе доставки техники на новостройку. Подписи направля-

ли читателя по линии верного восприятия фотографии.

Возведение любого промышленного объекта, безусловно, сопровождается опреде-

ленными трудностями, порою приводящими к многочисленным травмам и даже гибели лю-

дей. Несомненно, без этого не могло обойтись и на строительстве ММК. Судя по всему,

производственный травматизм здесь также был на высоком уровне, что являлось следстви-

ем несоблюдения техники безопасности, суровых климатических условий, плохой обеспе-

ченности строителей одеждой и соответствующим спецоборудованием, отсутствием опыта

работы или низкой квалификацией кадров

. Косвенные указания на возможность несчаст-

ных случаев содержат многочисленные снимки. На последних, например, отчетливо про-

сматривается отсутствие страхующих канатов и креплений у рабочих, занятых на 40-60-

510

метровой высоте

. Общеизвестно, что многие магнитогорские строители гибли, срываясь

со строительных лесов. Несоблюдение техники безопасности также становилось причиной

травматизма. Летом 1934 года на строительстве прокатного цеха, с электромагнитного кра-

на срывались блюмсы

, нанося увечья плотникам, устанавливающим опалубку холодиль-

ного оборудования

. На производственные травмы прямо указывают некоторые музейные

снимки, которые, по понятным причинам, не всегда попадали на страницы многотиражек.

На одной из подобных фотографий – ударная бригада стройдвора Власова. У одного из се-

ми строителей нет кисти левой руки. Перебинтованная травмированная конечность ясно

дает понять, что руки строитель лишился сравнительно недавно, уже работая на стройке.

Получив серьезное увечье, инвалид вынужден продолжать работу: в здоровой руке мужчи-

на держит топор.

Привлечение передовой зарубежной техники и иностранных фирм к проектированию

и строительству предприятий тяжелой индустрии оказало влияние также на ход строитель-

ства ММК. Важность изучения и использования зарубежного опыта подчеркивал нарком

тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе:

«Мы упираемся в вопрос о том, каким образом пересадить достижения

заграничной техники – американской, германской к нам, вопрос о том, чтобы

перенести к нам достижения заграничной техники, - самый важный вопрос.

Тут нечего нам чваниться своим коммунизмом..»

Однако, по замечанию историков И.Ф. Галигузова и М.Е. Чурилина, «нельзя пере-

оценивать значения иностранной помощи». В доказательство своих слов исследователи

приводят сюжет о расторжении в марте 1932 года договора с американской фирмой «Мак-

ки» по причине невыполнения последней своих обязательств. Этот прецедент охотно мус-

сировался на протяжении всего советского периода. Описанный случай тем не менее не

следует принимать за правило во взаимоотношениях с иностранными специалистами. Зару-

бежные технологии применялись на строительстве комбината повсеместно и в течении дли-

тельного периода. Имеются снимки, свидетельствующие о том, что большинство механизи-

рованных работ осуществлялось посредством иностранной техники. К примеру, был зафик-

сирован танк-паровоз немецкой фирмы «Оренштейн-Коппель», шлаковозные и чугуновоз-

ные ковши фирм «Дюйгерст» и «Бамаг», а также «Хопер-кары» с рудой на подъемной эста-

каде. Перечисленные машины и приспособления, согласно фотографиям, имелись на маг-

нитогорской стройплощадке в 1932 году

. Кроме того практиковалась сборка иностранных

машин на отечественных заводах. На музейных снимках зафиксированы 220-тонный кран

фирмы «Морган» и 125-тонный мостовой заливочный кран фирмы «Демаг», собранные на

Краматорском заводе в 1932 - 1933 годах

Однако в 1930-е годы средства массовой информации крайне редко афишировали

привлечение к строительным работам импортной техники и иностранцев. Порой газеты

демонстрировали непримиримую классовую позицию советского человека в отношении

последних. Показательным в этом отношении стал помещенный 15 мая 1932 года на стра-

ницах «Челябинского рабочего» фотомонтаж. Верхний снимок изображал первую магнито-

горскую домну, а нижний, заимствованный из фотосерии М. Альперта и А. Смоляна «Ги-

гант и строитель», - Виктора Калмыкова, активно работающего штыковой лопатой и азарт-

но выбрасывающего вместе с комьями грунта рисованные ящики с отчетливыми надпися-

ми: «Made in USA», «Катерпилар», «Виккерс», а также худосочных очкариков в цилиндрах

– ненавистных капиталистов. За период с 1930 по 1941 годы в «Магнитогорском рабочем»

было обнаружено только 2 снимка, изображающих чехословацких рабочих на магнитогор-

ском строительстве

, в то время как рабочие бригады из европейских стран не были ред-

ким явлением на новостройке. А вот 21 июня 1934 года в многотиражку «Борьба за металл»

был помещен снимок, изображающий работу американского экскаватора на заводской

площадке