Полосухин Б.М. Феномен вечного бытия. Некоторые итоги размышлений по поводу алгоритмической модели сознания

Подождите немного. Документ загружается.

будущей жизни оказался одним из самых роковых заблуждений челове-

ческого рода. Этот догмат сделал людей апатичными, равнодушными и

безразличными к своему счастью или же породил у них безумный

фанатизм, часто толкавший их на взаимоистребление во имя небесного

блаженства..." [72,с.76].

Нам думается, что правда, высказанная устами П.Гольбаха, оказалась

полуправдой, которая часто бывает хуже лжи. Лишив человека в

похвальном стремлении сделать его более нравственным надежды на

бессмертие, сказав ему суровую правду (как бы правду) о его месте в

текущей череде времен, материалисты нового времени, не желая,

конечно, этого, открыли лазейку или ворота (уж не знаем, как точнее

определить) для безнравственности нового эгоцентрического типа.

Мы не собираемся полемизировать с П.Гольбахом, но вот, всего еще

одна небольшая цитата: "...голос разума и правильно понятый интерес

одинаково должны вооружать нас против неопределенных страхов,

внушаемых нам воображением в связи со смертью" [72,с.78]. Как

хотелось бы знать, что понимал Гольбах под "правильно понятым интере-

сом". Не в "правильно ли понятом интересе" заложен тезис "все дозво-

лено"?

Кем я "буду" после смерти

Какой волнующий вопрос! Можно было бы, конечно, от него

отмахнуться. Однако он вполне естествен: если уж я буду, то кем же?

Вообще говоря, когда мы спрашиваем другого человека - кто он, кем он

является, то имеется в виду его личность и отношение этой личности с

социумом. Когда же мы задаем такой вопрос по отношению к себе, то

имеем в виду не только нашу личность, но и способность быть личностью,

т.е. то, что раньше было названо субъективным началом. Личность, как

было сказано неоднократно, со смертью исчезает и в тождественности

самой себе уже больше никогда не возникает.

Когда задается обозначенный выше вопрос, то в самой постановке его

уже предполагаются некоторые элементы ответа: я буду не той

личностью, каковой я являюсь сейчас, а какой-то другой (при этом под Я

здесь понимается именно способность быть личностью). Ответ не столь

сложен, как это могло бы показаться на первый взгляд, особенно если

учесть, что источником возникновения личности является внешняя

информация и поступающая в первую очередь из социума. Поэтому

вопрос "кем я буду" во многом сводится к другому - "какова структура

социума, в котором появляются новорожденные". Уже отсюда видно, что

никакой персонофицированньш, детерминированный ответ невозможен; он

может иметь только вероятностный и обобщенный характер.

Для того чтобы получить хотя бы такой приблизительный ответ, нам

придется создать для этого некую гипотетическую модель, которую мы

назовем репродукционной моделью. Ниже будет предложено несколько ее

вариантов. При дальнейшем описании репродукционной модели нам

придется многие вполне обычные слова употреблять с кавычками, чтобы

исключить их общеупотребительное буквальное толкование, которое

неминуемо внесло бы ненужный оттенок в существо излагаемой модели

160

(такого рода трудности уже отмечались нами в разделе "Кое-что о

приставке "пере"). В то же время автор, отвергая возможное замечание

скептика о том, что говоря слово "корова", мы имеем в виду козу, должен

признаться, что современный понятийный аппарат и терминологические

конструкции, имеющие отношение к излагаемому предмету, видимо, уже

не могут однозначно выполнить свои функции, и это обстоятельство

критически настроенный читатель должен учитывать.

Рассмотрим первый, достаточно простой вариант модели. Введем

понятие "расчетное множество": это то множество вновь родившихся

людей, среди которых окажусь и я после своей смерти не как личность, а

как носитель субъективного начала (здесь опять для удобства изложения

целесообразнее отказаться от третьего лица и перейти к первому). В

качестве такого расчетного множеста можно рассматривать все

человечество. Тогда с вероятностью 20% можно сказать, что я в будущей

жизни "буду" китайцем и "жить" в Китае. Более вероятно, что по

социальному статусу я "окажусь" человеком бедным, с приблизительно

равной вероятностью я "могу стать" мужчиной или женщиной и т.д. и т.п.

Кто хочет на основе этой модели "свой" вероятный будущий статус

определить более детально, может вооружиться социально-демогра-

фическими справочниками и сделать необходимые выборки.Данная

модель, хотя она логична и по-своему убедительна, имеет серьезный

недостаток: она не отвечает на вопрос, почему в качестве расчетного

множества берется все человечество. Действительно, можно

предположить, что в каких-то странах в определенное время рождаемость

может увеличиться или, наоборот, упасть. Это обязательно должно

учитываться при определении будущего статуса. Поэтому логичнее

связывать репродукционную модель не с человечеством как таковым, а с

фактором рождаемости. Поэтому, нам думается, в каждом конкретном

случае из множества, совпадающего с понятием человечества, следует

выделять некоторое переменное подмножество, которое мы назовем

"реализуемым".

Фактор рождаемости - довольно сложное и многоплановое социально-

биологическое явление. Мы пока не предполагаем в нашей модели

рассматривать все многообразие этого явления, так как нами намечаются

лишь ее контуры. При разработке будущей рабочей модели (если мы

возьмемся ее построить) упомянутое многообразие обстоятельств,

естественно, придется учитывать (см., например, [73]).

Кем конкретно "буду" я после своей смерти? Это зависит прежде всего

от географического региона, в котором появится группа новорожденных

непосредственно после моей смерти (нужно понимать, что между этими

событиями нет причинно-следственной связи). Подчеркнем, что речь

может идти только о времени "после", потому что "до" я еще есть. Очень

трудный вопрос - насколько "после". На него репродукционная модель

ответа не дает. Многое зависит от ответа на другой вопрос. Когда

вообще появляется первое звено Я? С точки зрения психологии, если

говорить вообще об Я, о самосознании, то это не конкретный момент, а

временной интервал, имеющий протяженность.

Чтобы упростить задачу, будем считать, что первое звено конкретного

П. Полосухин Б.М. 161

Я возникает с началом процесса самоприменимости. Тогда это точный

момент, который, в принципе, может фиксироваться объективно. В этом

случае "после" становится более определенным, но не настолько, чтобы

можно было тем не менее сказать, чему оно равно - минуте, часу, суткам

и т.д.? В зависимости от интервала неопределенности исчисляется

мощность реализуемого множества. Таким образом, хотя полное расчет-

ное множество совпадает с человечеством, фактически реализуемое

подмножество меньше.

Если появление первого звена Я мы связали с возникновением

самоприменимости, то начало появления последней можно считать от

момента зачатия. Если и далее придерживаться предложенной модели, то

можно высказать и дальнейшее предположение. Зачатия в каждом

временном поясе приходятся, как правило, на определенное время суток.

Следовательно, между мной и множеством тех, среди которых "окажусь"

я в следующей жизни, можно установить определенное отношение. В

зависимости от момента моей смерти может быть определен (с досто-

верностью, конечно, существенно меньшей, чем 100%) временной пояс, в

котором к этому моменту имеет место пик возникновения самопри-

меним остей.

Сейчас среди части населения распространены "методики", на основе

которых можно якобы определить статус своего прежнего существования.

Надо сразу сказать, что наша репродукционная модель ничего общего с

этими "методиками" не имеет. Кроме того, подобные "методики" в

принципе не могут быть верными из-за необратимости времени (по

крайней мере, так считает официальная наука) и из-за того, что

количество рождающихся больше, чем умирающих, и, стало быть, у кого-

то вообще не бывает "предыдущей" жизни. Репродукционная же модель,

ничего не говоря о прошлом, может дать с определенной степенью

приблизительности некоторую весьма ограниченную информацию

(географический пояс) о будущем, но для этого за точку отсчета

необходимо принимать момент смерти, который тому, кто интересуется

своим будущим статусом, неизвестен, или известен в определенных

случаях, что, конечно же, ограничивает "применимость" модели. Далее,

уже на основе использования статистических данных по установленному

региону, можно сделать дальнейшие уточнения по будущему статусу.

Все родившиеся обладают одинаковой способностью к возникновению

субъективного начала, и, следовательно, каждый из них является тем Я, в

которое я "перевоплощусь" после своей смерти. Как говорится, работает

формула "кто родился, тот и я" вместо привычной - "я родился". Но в то

же время я "смогу стать" только одним из родившихся. В зависимости от

социального статуса родителей этого "одного из них", а также

общественной атмосферы и экономического развития региона, в котором

все это произойдет, и будут зависеть стартовые условия "моего"

будущего существования. Хотя пик рождаемости в каждый момент

мирового времени приходится на различные географические пояса,

очевидно, что в каждый момент дети рождаются везде, поэтому еще раз

хотим подчеркнуть, что рассматриваемая модель сугубо вероятностна.

Предложенный в данной модели элемент, связанный с отсчетом

162

времени от момента возникновения самоприменимости (если, конечно, она

возникает еще в утробе матери), может использоваться и совершенно

неожиданно, например, для определения момента, когда зародыш чело-

века следует признать человеком, что позволит решить этические

проблемы, связанные с абортами.

Формула "кто родился, тот и я" позволяет построить иную репродук-

ционную модель, имеющую уже не вероятностный, а детерминированный

характер. Исходя из этой формулы можно принять соглашение: если все

субъективные начала одинаковы, то "мой" возможный статус будет

определяться применительно к тому новорожденному, самоприменимость

мозговых структур у которого появится после моей смерти раньше всех

других. Тогда для того, чтобы я (или кто-то другой) могли узнать об этом

новорожденном еще до моей (своей) смерти, я или этот другой должны

располагать информацией следующего рода.

Во-первых, должен быть заранее известен точный момент наступления

смерти. Очевидно, что такое возможно, например, когда речь идет обо

мне, лишь в двух случаях: либо я готовлюсь совершить самоубийство

(правда, об этом я вряд ли сообщу другим), либо кто-то готовится лишить

меня жизни (и вряд ли он сообщит мне о времени совершения задуманного

злодейства). Следовательно, знание указанного момента, в принципе,

возможно, но только в единичных случаях. Во-вторых, должен сущест-

вовать некоторый централизованный банк данных, содержащий информа-

цию о всех зачатиях. Хотя существование такого банка теоретически

возможно, мысль о его практической надобности слишком, мягко говоря,

фантастична. На основании всех этих соображений признаем данную

модель практически нереальной.

Мы неоднократно, в том числе и в этой главе, подчеркивали, что

субъективное бессмертие и вытекающая из него репродукционная модель

никак не связаны с передачей от умершего к родившемуся некой

неуловимой сущности; в этом смысле отсутствие фактического баланса

между числом рождений и смертей - еще один, пусть и не самый главный,

аргумент в пользу выдвинутой концепции. Если же принять термины

"перерождение", "перевоплощение" как обозначение действительной

передачи чего-то (как это и делается буддизмом), то наличие упомянутого

баланса становится необходимым.

Здесь нужно признать, что буддийская концепция возможности перевоп-

лощения не только в человека, но и в животных или фантастические

существа оказалась для данного учения спасительной. Действительно,

если бы допускалось перевоплощение только в пределах человеческого

рода, то при современных методах сбора и обработки статистических

данных, когда достаточно быстро устанавливается соотношение между

числом родившихся и умерших, причем в глобальном масштабе,

приверженцам сансары пришлось бы постоянно объяснять - куда девается

избыток умерших и откуда пополняется избыток родившихся, так как эти

числа практически никогда не бывают равными. Множество фантасти-

ческих существ (таких, как ассуры, тенгрии, мученики ада, бириты) - вот

своеобразное недоступное проверке буферное запоминающее устройство,

на которое всегда можно списать отсутствие баланса. Мы не собираемся

163

"упрекать" творцов буддизма в подобной предусмотрительности, а как

раз наоборот - хотим лишний раз подчеркнуть стройность и внутрен-

нюю непротиворечивость данной философской и религиозной концеп-

ции.

Два начала

Принято считать, что в человеке сосуществуют два начала: индиви-

дуалистское и коллективистское. С этим утверждением (правда, доста-

точно условно) могут быть соотнесены результаты, полученные при

рассмотрении универсальной тьюринговой модели. Самоприменимость

модели каким-то образом может быть поставлена в соответствие с

эгоцентрическими устремлениями человека, в то время как информация,

записываемая на ленте в зонах выходной информации и памяти, не может

там появиться без обмена информацией с внешней средой (в том числе,

если говорить о моделируемом субъекте, без социального опыта послед-

него), т.е. эта внешняя информация является как бы элементом коллек-

тивистского начала.

Следует обратить внимание на то, что оба эти вида информации в

модели на обобщенном уровне нашего рассмотрения фактически не

взаимодействовали между собой (хотя такое взаимодействие должно

иметь место) и, следовательно, не могли находиться в противоречии друг

с другом. Конечно, на основе такого сугубо схематического подхода было

бы неправильно делать однозначный вывод. Но, думается, тезис о том,

что личное и коллективное в человеке от природы находится в гармо-

ничном единстве, рассмотрением тьюринговой модели если не доказыва-

ется, то и не опровергается.

Почему же в реальной жизни взаимосвязь этих двух начал человека

постоянно подвергается испытаниям и они часто вступают в конфликт

друг с другом?

Нам представляется, что в силу сложившегося философского (а как

следствие и бытового) представления о жизни и смерти, в котором

человек уникален и неповторим, а его жизнь - всего лишь искорка во

мраке вечного небытия, противоречие между индивидуальным и

коллективистским в человеке неизбежно.

Индивидуальный эгоцентризм шепчет, а то и кричит - хватай, бери,

пользуйся, пока ты есть, потом все равно ничего не будет. Чем сложнее

социальная обстановка, тем громче может звучать этот внутренний голос.

В одних коллективистское начало бунтует - нельзя же жить так, как

будто после нас - хоть потоп. Другие же исповедуют именно этот

принцип, а призывы первых фактически оказываются риторикой, особенно

когда речь идет об интересах будущих поколений. Человек живет в

борьбе с самим собой. Религия с ее постулатом о бессмертной душе в

известной степени смягчала эту борьбу, а для истинно верующих прос-

то снимала вопрос о ней. Такой человек жил в полной гармонии с со-

бой, и нам думается, что этот факт внутренней гармонии верующего

человека в нашем атеистическом учении существенным образом недооце-

нивается.

Если исходить из традиционного атеистического понимания сущности

164

человека, то между понятиями "личное и "коллективное", на наш взгляд,

всегда лежит антагонистическое противоречие. Особенно усиливается это

противоречие, если "личное" относится к настоящему, а "коллективное" -

к будущему. В этом смысле тезис "пожертвуй личным (например, своей

жизнью) ради общего блага" - личностно не обоснован, хотя социально,

возможно, справедлив.

Противоречие снимается, если общий интерес действительно становит-

ся личным. Это значит, что человек уже сейчас должен заботиться об

общем благе, потому что в "следующей", скажем так, жизни будет жить

опять как бы он сам. Иными словами, он будет пока еще неизвестной (или

известной, но с большой долей неопределенности, если пользоваться

репродукционной моделью) частицей общего. Поэтому его забота о

других оборачивается по существу заботой о себе (будет правильнее

сказать "как бы о себе"). Подобная "стратегия" поведения личности

превращает общественный императив в максиму, сумма которых вновь

складывается в императив. Как тут не вспомнить христианскую заповедь

"возлюби ближнего, как самого себя", которая действует в том же

направлении, или категорический императив И.Канта: "Поступай так,

чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа

всеобщего законодательства" (цит. по [43,с.4]).

Чем больше в мире бед, болезней, социальных катаклизмов, экологи-

ческих проблем и т.п., чем больше несчастных людей, тем меньше

вероятность уменьшения этого зла в будущем, и соответственно больше

вероятность для каждого в "следующей" жизни оказаться в роли

обездоленного и гонимого. Пути избавления от этой угрозы, конечно,

можно и нужно искать, например, в сознательном изменении диалектики

связи "разрушение - созидание", в которой акценты несомненно должны

смещаться в сторону второго элемента. Однако один из путей уже найден

и указан: он - в нравственных установках мировых религий. Сама по себе

тема религиозной нравственности необъятна, и автор просто не в

состоянии охватить все ее аспекты, да и не в этом он видит свою задачу.

Нетерпеливые часто говорят, что нельзя двигаться вперед, все время

оглядываясь назад. Да, голова не должна быть повернута назад, но она не

должна быть и безмятежно пустой или наполненной только беспочвен-

ными фантазиями.

Многовековой нравственный опыт религий (не какой-нибудь одной из

них, а именно всех) - прекрасный строительный материал для постройки

будущего здания социальной гармонии, где в качестве связующего

элемента будут использоваться не мистификации и фантазии, а прочный

цемент научного знания. Христианские или мусульманские заповеди

содержат в себе не только религиозные мотивы, но и общечеловеческие

установки и ценности. Нам думается, что, будучи освобожденными

от религиозного мистицизма, они (их содержание, их внутренний

смысл) станут более определенными, более конкретными, более направ-

ленными.

165

"Не убий"

Здесь будет уместно сказать несколько слов о карме, являющейся

одним из центральных понятий индуистской и буддистской философии и

дополняющей учение о перевоплощении. При поверхностном толковании

(а именно такой подход мы можем себе позволить) карма - это сумма

совершенных всяким живым существом поступков и их последствий,

которые определяют характер его нового рождения, т.е. дальнейшего

существования. Свою карму человек создает сам, но затем она, как некая

невидимая сила, имеющая неведомый для человека механизм действия,

определяет его статус в будущей земной жизни.

Уповая на то, что поверхностный взгляд не всегда бывает ошибочным,

можно предложить следующую, весьма простую формулу кармы. (В

настоящее время математическое слово "формула" с легкой руки

политиков стало весьма распространенным.) "Примерное личное

поведение - залог личного благополучия в будущей жизни". Формула, как

видим, ориентирована на индивида и учитывает в первую очередь его

интересы. Общественный интерес в ней опосредован, может быть, не

вполне удачным словом "примерное". Каноны кармы задают личности

возможные сценарии ее деятельности. Каноны, конечно, не случайны, в

них отражен богатейший социальный и нравственный опыт, но это все-

таки каноны.

Формула субъективного бессмертия более сложна. "Примерное

поведение каждой личности "в этой жизни" создает гармонизированную и

процветающую общественную структуру, только через которую и

реализуется личное благополучие человека "в его новой жизни". Отличи-

тельная и, на наш взгляд, важная особенность этой формулы состоит в

том, что она, во-первых, включает в действие социум не опосредованно, а

непосредственно и, во-вторых, векторы личного и общественного инте-

ресов в ней в основном однонаправленны. Если сравнить карму с книгой

судьбы в других религиях, то карма представляется более материа-

листичной сущностью, если только под неведомым человеку механизмом

ее действия понимать вполне реальный феномен социального бытия.

Рассмотрим, как может проявлять себя феномен вечного бытия в

сопоставлении со всем знакомой христианской заповедью "не убий". В

отношении этой заповеди, даже подкрепленной соответствующими

светскими законами, сложилась явно непоследовательная ситуация.

Действительно, если человек уникален и неповторим, если он живет

только один раз, то ценность жизни должна быть, казалось бы, особенно

высока и, может быть, в идеале - абсолютна. Но, на словах принимая

это, человеческое общество реально никогда не давало за жизнь

абсолютную цену: она оставалась и остается таковой только для самого

человека и для его ближайшего окружения. Как правило, в пределах их

жизненного цикла, и за редкими исключениями, дольше. Как мы видим,

понимание якобы абсолютной ценности человеческой жизни не спасает

человечество от войн, насилия, убийств, и, следовательно, постулаты о

бесценности жизни оборачиваются риторикой; бесценность жизни, по

существу, нередко лишь декларируется, а призыв "не убий" превращается

в благое пожелание.

166

Чего же тогда можно ожидать от религиозных учений, согласно

которым личность со смертью кончается, а Я как бы продолжает жить в

новом человеке? Жизнь конкретного человека в этом случае должна

стать еще менее значимой. Собственно, так оно и есть. В Бхагават-Гите

читаем: 'Тот, кто родился, обязательно умрет, и после смерти обяза-

тельно вновь родится. Поэтому не следует предаваться скорби, исполняя

свой долг" [74.С.118].

А как же следует относиться к ценности жизни и неизбежности или в

особых случаях даже необходимости смерти, исходя из феномена вечного

бытия? Не имея реального опыта (автору трудно эсхатологию индуизма

принимать как опыт), опираясь только на предположения, трудно

рассчитывать на получение однозначного ответа на этот вопрос. Нам

думается, что ценность жизни должна приобрести другое содержание:

часто риторический смысл (объективно он не риторический) этого понятия

должен, видимо, замениться более реальным, поддающимся достаточно

точной оценке: если человек активен, деятелен, если он, работая на

настоящее, тем самым делает много полезного для будущего (еще бы,

там будет жить!), то нравственные законы общества такого человека

будут оценивать выше, чем жизнь бездельника, насильника и т.п.

Фактически, дифференциация и сейчас имеет место, но она затенена

принципом единственности жизни. В подобной дифференциации, по наше-

му убеждению, нет ничего плохого: социальный отбор (в смысле оценки, а

не отсева) должен действовать в правильном направлении, и при новой

трактовке бессмертия это, видимо, будет происходить особенно эффек-

тивно. В связи с этим нам представляется, что ценность человеческой

жизни в случае реального признания феномена субъективного бессмертия

станет только выше, так как в этом случае становится более очевидным,

что каждая конкретная жизнь - не "случайный дар", а необходимый

постоянно существующий атрибут, только с помощью которого челове-

ческое общество и реализует себя, и обеспечивает свое прогрессивное

развитие.

Если в настоящее время мерилом ценности жизни является ее

несоблюдаемая бесценность, то новые моральные законы должны будут

привести к появлению иной качественной оценки: ответственности, с

которой живущий должен относится к своей жизни (не в смысле - бережет

он ее или нет, а в смысле ее качества). При новом взгляде на проблему

бессмертия декларация о бесценности жизни в понимании людей может

перестать быть таковой, и тогда ответственность за качество жизни

обретет свой истинный, а не декларативный смысл. И, наверное, в этом

случае разум, это бесценное сокровище, которое безусловно следует

лелеять и беречь и которое зачастую бездумно распыляется на убогие

цели, затмевается алкогольным и наркотическим дурманом, наконец-то

станет подлинным доминирующим фактором нашего бытия.

В дифференциации, кроме положительной, имеется негативная сторо-

на: некоторые люди, особенно те, у кого жизнь, как им кажется, сложи-

лась неудачно, будут не очень бережно относиться к ней. Иными словами,

число самоубийств может возрасти. Во всех религиях по отношению к

самоубийцам существуют достаточно жесткие осуждающие мотивы,

167

которые реально ограничивают это явление. В нашем же случае отчет-

ливо видимого, прямого сдерживающего фактора (страх перед божьим

наказанием) нет, кроме опосредованного: нереализованная жизнь -

недостроенный элемент будущего.

И еще один момент, относящийся к теме разговора: как общество

должно будет относиться к безнадежно больным людям, к людям,

жестоко страдающим от физических уродств, а также к психически

неполноценным, и как они будут относиться сами к себе. В настоящее

время принцип гуманности гласит - страдай, но живи, ибо другого тебе не

дано. Теперь если мы будем знать (точно знать!), что другое дано, то

отношение к этому вопросу должно будет подвергнуться переоценке.

Будет переосмыслен и вопрос о смертной казни как средстве наказания и

устрашения с одной стороны, и способе избавления общества от

асоциальных элементов - с другой. На этом мы, пожалуй, поставим

точку.

Глава 8

ПОЖИВЕМ, УМРЕМ, УВИДИМ

(Послесловие для скептика)

Если на клетке слона прочтешь надпись

"буйвол", не верь глазам своим.

Козьма Прутков

Подводя итоги

Итак, мы поставили точку, а у скептика - вопросы, вопросы... Как же

так, высказаны предположения, мягко говоря, не тривиальные, а где же

доказательства, хотя бы намеки на них? Скептик прав, предмет слишком

серьезен, чтобы не дать ему обоснования. И хотя все предыдущие

страницы были посвящены поиску ответа, вернемся назад и еще раз,

теперь более кратко, пройдем, так сказать, по пунктам.

Первое. Так ли уж справедлива предложенная якобы материалис-

тическая модель бессмертия? Если ей руководствоваться, то недале-

ко и до отрицания фундаментальной формулы "материя пер-

вична, сознание вторично". Что можно на это ответить? Во-первых,

никто не покушается на целостность и справедливость этой формулы.

Если проследить путь развития авторской аргументации, то ни на одном

этапе построения модели сознание не выступало как самостоятельная

сущность, оторванная от материальной структуры, т.е. мозга. Другое

дело, и это, во-вторых, сознание, а точнее, его составляющее звено -

способность к возникновению субъективного начала в модели дейст-

вительно оказалась главным, решающим элементом в обосновании фено-

мена субъективного бессмертия, материя же отошла как бы на второй

план.

Возникновение подобной инверсии говорит не о нарушении рассмат-

риваемой формулы, а о нашем, видимо, упрощенном подходе к ней.

Однако, и в этом суть новего прочтения формулы, по крайней мере для

автора, вторичность сознания вовсе не означает его подчиненности мате-

рии. Да, сознание не может возникнуть вне материи, но в определенных

случаях (и в том числе в случае с феноменом субъективного бессмертия)

это как бы и происходит: именно сознание, а не материальный субстрат, в

котором оно возникает, оказывается главным элементом, создающим

данный феномен.

Второе. Где доказательства, что машина Тьюринга может рассмат-

риваться как информационная модель мозга? Основная гипотеза теории

алгоритмов (подчеркиваем, гипотеза, которая не может быть доказана)

гласит, что "всякий алгоритм может быть задан посредством функцио-

нальной схемы и реализован в соответствущей машине Тьюринга"

[37,с.121]. Поэтому если мозг работает алгоритмически, то наше предпо-

ложение о существовании тьюринговой модели информационных процес-

169