Полосухин Б.М. Феномен вечного бытия. Некоторые итоги размышлений по поводу алгоритмической модели сознания

Подождите немного. Документ загружается.

Глава 5 .

ПОБОЧНЫЙ ФЕНОМЕН

Над ручьем весь день

Ловит, ловит стрекоза

Собственную тень.

Тие'-ни (японская поэзия

позднего средневековья).

Два звена цепи

Итак, мы вторглись в область, нахождение в которой может свиде-

тельствовать о неосторожности и, стало быть, дерзости. Не слишком ли

эфемерный инструмент находится в руках, чтобы надеяться с его

помощью познать пока еще непознанное? Не правда ли, как предупреж-

дение звучит следующее высказывание безвременно ушедшего от нас

М.К.Мамардашвили? "Ни в виде предельного философского понятия, ни в

виде реального явления, описываемого психологическими и другими

средствами, сознание не поддается теоретизации, объективированию... По

мере приближения к нему сознание, как тень, ускользает от иссле-

дователя" [43,с.З]. Понятие человеческого Я и сознание как осново-

полагающее свойство, отличающее человека как субъекта от животных,

неразделимы: если нет сознания, нет и Я. Понятие Я - комплексное

понятие, включающее в себя ряд элементов: восприятие непрерывности

своего существования, обусловленное определенной стабильностью памя-

ти; способность в определенных границах анализировать ход процесса

мышления собственного мозга, наконец, ощущение собственного тела.

Все эти свойства настолько переплетены и взаимообусловлены, что чаще

всего Я человека для него самого как субъекта выступает как нечто

единое и неделимое.

Рассматриваемый подход к мозгу как к информационной системе,

модель которой представляет собой универсальную машину Тьюринга,

где мы видим два процесса - работа с лентой и самоприменимость,

позволяет предполагать, что и в моделируемом объекте также можно

выделить по крайней мере два качественно различных процесса, обуслов-

ливающих появление сознания.

Первый процесс или, как мы его назовем, "первое звено в цепи

возникновения сознания" образовано рефлексией определенных мозговых

структур. В результате подобной рефлексии, на наш взгляд, возникает

некое уникальное качественное свойство, названное нами способностью к

возникновению субъективного начала. Немедленно возникает вопрос, что

же такое субъективное начало. На этот вопрос мы пока отвечать не

будем, а ограничимся констатацией того, что способность к возникно-

вению субъективного начала есть первое звено в цепи, приводящей к

появлению сознания. Должен быть некий механизм, который эту способ-

ность создает, и в этом смысле субъективное начало объективно.

Применительно к универсальной тьюринговой модели мы видели, что

названное первое звено в цепи сознания может моделироваться ее само-

применимостью. Высказанную мысль можно, поскольку это важно, сфор-

мулировать иначе: самоприменимость универсальной модели моделирует

реальный процесс, который можно определить как отражение мозгом его

собственной структуры и правил ее функционирования. Наличие подоб-

ного процесса есть необходимое условие для возникновения субъекта.

Второе звено в цепи сознания - это как раз то, что появляется в

результате реализации упомянутой выше способности, что, если так

можно сказать, ощущается первым звеном. Это, во-первых, тот самый

механизм, который создает способность к возникновению субъективного

начала, во-вторых, сведения о себе самом, содержащиеся в памяти субъ-

екта (что соответствует появлению самосознания), и, наконец, сведения о

внешнем мире, которые интегрируются в понятии "сознание". Механизм

появления второго звена в цепи сознания в универсальной тьюринговой

модели иной: он может реализоваться как результат обработки информа-

ции во всех остальных зонах ленты.

Мы далеки от утверждения, что разделение сознания человека на две

части носит механистический характер и каждая часть может сущест-

вовать самостоятельно. Нам думается, что два звена сознания находятся

в более сложной, взаимообусловливающей неразрывной связи, и, хотя

каждому звену в последующих главах будут поставлены в соответствие

самостоятельные модельные процессы, такое сопоставление следует рас-

сматривать не более как абстракцию.

Первое звено сознания, выражаясь языком математики, является лишь

необходимым звеном в цепочке, его образующей. Точно так же необхо-

димым является и второе звено. Каждое из них по отдельности не

образует ничего, что было бы пусть даже отдаленно похоже на сознание.

Только в составе кольца, составленного из двух звеньев возникает фено-

мен сознания. Мы ничего не можем сказать о протекающих в коре

больших полушарий мозга материальных процессах, если их рассмат-

ривать с точки зрения разделения на процессы, соответствующие первому

и второму звеньям сознания и их взаимодействию. Однако в модели это

процессы, соответствующие операциям на разных зонах ленты: на зоне

"собственное описание" (первое звено сознания) и на всех остальных зонах

(второе звено сознания).

Указанные процессы, несомненно, должны взаимодействовать, и это

взаимодействие процесса самоприменимости и процесса с остальными

зонами ленты можно представить следующим образом. В результате

применения к собственному описанию алгоритма интерпретации выраба-

тывается некое выходное слово (модель считается самоприменимой),

которое может стать входным словом для каких-то других алгоритмов,

записанных в соответствующей зоне ленты, что позволяет создать сле-

дующий цикл рефлексии и т. д., включая в каждый новый цикл все новые

и новые элементы. Это всего лишь весьма условная, гипотетическая

схема, однако даже на ней видно, что взаимосвязь двух процессов может

быть весьма сложной.

Принципиальное различие в модельных механизмах двух выделенных

звеньев в цепи образования сознания, видимо, сопоставимо с фактом их

качественного различия и в реальном мозге. Первое звено, так как оно

сопоставлено нами с качеством, приводящим к появлению субъективного

свойства, можно было бы связать с изначальной и постоянной сущностной

частью человеческого Я - с тем, что обозначается понятием ... И вот

здесь возникает щекотливая ситуация: ни в современной отечественной

психологии, ни в современной отечественной философии нет понятия и

соответствующего термина для обозначения первого звена Я. Зато в так

называемых идеалистических и религиозных концепциях самосознания

названий для нашего первого звена предостаточно: "чистое Я", "цельное

Я", "первичное Я", "центральное Я", "Я само по себе", "мистическое Я",

"верховное Я", "Духовное сердце", Абсолют и даже Бог. Но это только

названия; конкретного, объективно зафиксированного содержания за

ними, к сожалению, нет. Второе звено - более подвижное, изменчивое,

зависимое от внешних обстоятельств, оно обусловливает образование

индивидуальных черт и характеристик личности. Материалистическая

концепция Я фактически исчерпывается нашим вторым звеном, т.е. тем,

что в модели сводится к всевозможным операциям с зоной "совокупность

данных о модели", без учета процесса самоприменимости.

Чтобы отметить одно примечательное обстоятельство, приведем

довольно длинную цитату: "Понятие индивидуального Я является в

европейской психологии, пожалуй, одним из самых неопределенных.

Несмотря на его эмпирическую доступность, данность его в интроскопии

(или, скорее всего, именно в силу этой явной и очевидной доступности),

диапазон значений этого термина чрезвычайно широк. Некоторые

психологи включают в Я не только всего человека, но и его ближайшее

материальное и социальное окружение, другие - лишь довольно

небольшой пласт психики. Объем данного термина и его содержание

настолько неопределенны, что это понятие в последнее время все реже

употребляется в литературе по психологии. И тем не менее несмотря на

значительные его разночтения все европейские психологи солида-

ризируются в одном: само индивидуальное Я бесспорно и несомненно су-

ществует, и дискутировать можно лишь о его эмпирических характерис-

тиках" [44,с.144]. Если данное высказывание сопоставить с нашей концеп-

цией двух звеньев, то появляется возможность внести в этот сложный

вопрос некоторую, хотя и не окончательную, ясность.

При этом, правда, придется задать вопрос, провоцирующий автора на

ответную реакцию: поскольку самоприменимость - это чисто модельный

процесс, введенный нами как бы искусственно, может быть, в реальном

мозге никаких аналогов ему нет? На провокацию можно ответить тем же:

пусть самоприменимости нет, однако предложите механизм, который

обеспечивал бы устойчивость мозга в онтогенезе... и скорее всего

придется вернуться к самоприменимости или чему-то похожему на нее.

Вопрос, однако, не в этом: можно допустить отражение мозгом самого

себя для обеспечения своей структурной устойчивости и этим ограни-

читься. Однако мы считаем нужным отметить, что любой материальный

процесс, протекающий в материальной системе, всегда сопровождается

"побочным" эффектом, или, как это принято сейчас называть, - "эффек-

том сборки": механическое движение сопровождается звуком; электричес-

кий ток вызывает нагревание проводника, создает магнитное поле;

элементарная частица, теряющая энергию, излучает квант света и т.д. и

т.п. Исключительно исходя из подобных аналогий мы и предположили, что

мозг, отражая сам себя и выполняя это отражение на внутреннем языке,

создает нечто такое, что имеет отношение к возникновению субъек-

тивного.

"Аналогия" со светом

Разделение, казалось бы, целостного понятия Я на два звена -

принципиальный момент в нашей гипотезе, и его нужно понять. Когда мы

что-то не понимаем, то для уяснения непонятного пользуемся аналогиями

со знакомыми явлениями. Сознание представляет собой такой феномен, у

которого нет даже приблизительных аналогий. Наиболее удачное

сравнение, найденное человеком, - сопоставление сознания, разума со

светом. Не имея большего, воспользуемся им.

Свет - это первое звено в цепи сознания. Причем это не столько

источник света (он может быть разным, например мощным прожектором и

слабым ночником), сколько сам свет, излучаемый источником. Можно

возразить, что свет тоже бывает разный: слабый, сильный, поляризо-

ванный, монохроматический и т.д. Однако свойство света - светить -

одно. Именно с этим свойством и можно сопоставить первое звено

сознания, которое одинаково у всех людей. Второе звено в цепи созна-

ния - это то, что освещается светом. В каждой конкретной ситуации,

каждый конкретный источник будет освещать самые разнообразные, но

единственные в своем роде предметы. Это и соответствует индиви-

дуальной неповторимости второго звена сознания.

Используя приведенную "аналогию", можно отметить, что оба звена в

цепи сознания едины и неразделимы: свет (но не источник света!) невидим,

если отсутствуют освещаемые им предметы, тай же как и предметы

невидимы, если они не освещены светом. Но это единство и неразде-

лимость более высокого порядка, чем если бы сознание было единым и

неразделимым в смысле его неструктурированности.

Направо пойдешь, налево пойдешь

Теперь следует задать весьма важный вопрос и, естественно, ответить

на него. Действительно, почему в случае специализированной модели мы

"отказали" процессу самоприменимости в занятии им места претендента на

роль создателя феномена сознания и оставили за ним право лишь

породить некоторые его элементы? Почему эту роль мы безоговорочно

отдаем самоприменимости универсальной модели? Ответ на эти два

взаимосвязанных вопроса сравнительно прост и зависит от особого, опять-

таки побочного, свойства самоприменимости универсальной модели.

Существенная, отличительная особенность самоприменимости универ-

сальной модели по сравнению с моделью специализированной проявляется

в наличии двух факторов. Фактор первый. Реализация любого алгоритма

в универсальной модели может быть выполнена через процесс ее

самоприменимости. Имеется налицо существование двух процессов и их

взаимная обусловленность, что, по крайней мере, внешне хорошо

коррелируется с сознательной деятельностью мозга человека: идет

процесс умственной деятельности и процесс осознания этой деятельности,

что в свою очередь влияет на характер этой деятельности. Фактор

второй. Самоприменимость универсальной модели никак не связана с

использованием символов внешнего алфавита, так как описание таблицы

универсальной машины Тьюринга может быть выполнено полностью на

"внутреннем" языке, нигде не пересекающимся с внешним, т.е. на вполне

самостоятельном интроспективном языке. Об этом мы уже говорили,

когда описывали работу универсальной машины Тьюринга.

Собственное описание интерпретирующего механизма, составленное

полностью из символов внутреннего языка модели и прочитанное на

входе модели без "вкрапления" в него символов внешнего алфавита (как

это было в специализированной машине Тьюринга), создает качественно

новую картину, позволяющую однозначно отделить "осознание" моделью

своей структурной организации от "осознания" остального мира. А так

как "осознание" этой организации идет только на внутреннем (как его

иногда называют, интроспективном ) языке, без "вкрапления" сигналов

внешнего мира, то это могло бы способствовать не только субъективно

воспринимаемой уникальности самовосприятия, но и его целостности,

поскольку никакие непредсказуемые воздействия внешней среды, если

процесс самоприменимости не подвержен своим внутренним искажениям,

не могут его разрушить. Существование внутреннего языка, на котором

реализуется самоприменимость универсальной модели, т.е. ее рефлексия,

хорошо вписывается в концепцию информационной модели на рис.6, в

которой каналы обратной связи мозга строго специфицированы.

П.Тейяр в своей книге "Феномен человека" уделяет значительное

внимание рефлексирующему мозгу (о термине "рефлексия" мы упомянули

выше). Правда, у Тейяра этот термин трактуется шире, чем у нас: мы

рефлексию рассматриваем только в связи с самоприменимостью модели.

"...Рефлексия - это приобретенная сознанием способность сосре-

доточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом,

обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфическим

значением, - способность уже не просто познавать, а познавать самого

себя; не просто знать, а знать, что знаешь. Путем этой индивидуализации

самого себя внутри себя...элемент, до того распыленный и разделенный в

смутном кругу восприятий и действий, впервые превратился в точечный

центр, в котором все представления и опыт связываются и скрепляются в

единое целое, осознающее свою организацию."

Процитируем далее: "Рефлексирующий психический центр, однажды

сосредоточившись на себе, может продолжать существование лишь путем

двустороннего развития, которое состоит в дальнейшем самососредото-

чении путем проникновения в новое пространство и одновременно в сосре-

доточении вокруг себя остального мира, путем установления в окружа-

ющей реальности все более стройной и лучше организованной перспек-

тивы. Не неподвижно застывший очаг, а водоворот, все более углубляю-

щийся путем втягивания жидкости, в которой он возник. Рефлексирующее

существо в силу самого сосредотачивания на самом себе внезапно

становится способным развиваться в новой сфере. В действительности это

возникновение нового мира. Абстракция, логика, обдуманный выбор и

изобретательность, математика, искусство, рассчитанное восприятие

пространства и длительности, тревоги и мучения любви... Вся эта

деятельность внутренней жизни - не что иное, как возбуждение вновь

образованного центра, воспламеняющегося в самом себе".

И, наконец, последняя цитата: "С появлением рефлексивности, свойст-

ва в сущности элементарного (по крайней мере, вначале!), все меняется, и

мы замечаем, что под более яркой реальностью коллективных

преобразований скрытно происходило параллельное движение к

индивидуализации" [45,с. 136,142].

Нам бы хотелось немного порассуждать над процитированными

текстами, сопоставляя их с нашими собственными предположениями.

Итак, первое. На наш взгляд, рефлексия - это не "приобретенная

сознанием способность", а первооснова сознания, без нее его просто нет.

Полемизируя с Тейяром, выскажем следующее суждение: рефлексия - это

лишь необходимое условие возможности появления сознания. Чтобы оно

(условие) стало достаточным, нужно, чтобы первый, начальный цикл

рефлексии осуществлялся на внутреннем языке мозга.

А теперь сформулируем важное, на наш взгляд, утверждение: хотя

рефлексия по своему внешнему проявлению выглядит как функциональное

свойство (я знаю — я знаю, что я знаю — я знаю, что я знаю, что я знаю и

т. д.), в ее основе лежит структурное образование. Для того чтобы

лучше понять, сколь важна роль особой структурной организации в

рефлексирующей информационной системе, воспользуемся следующей

достаточно наглядной аналогией.

Может ли плоское зеркало отразить себя? Нет, оно может отразить

лишь окружающее его полупространство. Если взять зеркальную сферу,

то она способна отразить уже полное пространство, но себя отразить по-

прежнему не может. А если сфера будет полая и выполнена из проз-

рачного материала, такого, что наружная и внутренняя ее поверхности

будут обладать достаточно высоким коэффициентом отражения? (Нагляд-

ной иллюстрацией возможности построения такой сферы является

знакомый с детства каждому обычный мыльный пузырь.) В результате мы

имеем весьма интересный объект. Наружная поверхность прозрачной

сферы отражает внешнее пространство. Образ этого отражения пол-

ностью подобен отражаемой реальности и в то же время специфичен в

силу отражения света от поверхности с отрицательной кривизной.

Внутренняя поверхность вновь отражает окружающее сферу простран-

ство, но это происходит уже путем отражения самой себя и уже на

другом, своем "языке", обусловленном отражением света от поверхности с

положительной кривизной. Итак, плоское зеркало не рефлексирует, а

внутренняя поверхность упомянутой сферы, т.е. мыльного пузыря, да. В

этом и заключается проявление структурных свойств.

Правда, рассмотренная рефлексирующая сфера в отличие от рефлек-

сирующего мозга пассивна, но на ее примере тем не менее можно

показать один достаточно важный момент. XOTJJ полая прозрачная сфера

рефлексирует, т.е. отражает себя, она сама в отражении невидима, если,

конечно, предположить, что на ее поверхности нет дефектов и загряз-

нений. Но, будучи невидимой, она вносит в отражаемое изображение

характеристики своей структуры.

Не происходит ли нечто подобное и с рефлексирующим мозгом? Внутри

черепа мы не находим ничего, что не было бы отражением внешнего мира

(более точная цитата по этому поводу будет приведена позже), и в то же

время в этом отражении не присутствует ли нечто такое, что является

отражением сугубо внутренних, уникальных и в то же время стандартных

свойств? Как-то сам собой напрашивается еще один вопрос: "рефлекси-

рующий психический центр", упомянутый Тейяром, или его же элемент,

который живет внутри себя, не есть ли это та самая внутренняя

отражающая поверхность сферы, не есть ли это инвариантная система

координат, упомянутая в первой главе, не есть ли это тот самый первый

уровень рефлексии, моделируемый самоприменимостью универсальной

тъюринговой модели?

Как тут не вспомнить еще одно высказывание цитируемого нами авто-

ра: "Материалисты упорно продолжают говорить о предметах так, как

если бы они сводились лишь к внешним условиям... спиритуалисты упорно

не хотят выйти за пределы... одиночной интроскопии, где существа

рассматриваются лишь замкнутыми в себе... По моему убеждению, эти

две точки зрения требуется объединить, и они скоро будут объединены в

рамках своего рода феноменологии или расширенной физики (добавим от

себя - информатики. - Б.П.), в которой внутренняя сторона вещей будет

принята во внимание, как и внешняя сторона мира"[45,с.53].

Нами осилена, пожалуй, труднейшая часть пути. Поэтому полезно

оглянуться назад и осмыслить пройденное. Цель, стоявшая перед нами, -

понять сущность сознания. Однако вместо, казалось бы, ожидаемого

исследования поведения организмов, обладающих мозгом, мы пошли

другим путем. Были предложены две модели организации процессов

обработки информации в мозге - специализированная и универсальная.

Мы увидели, что первая из них в принципе может достигнуть достаточно

высокого уровня пластичности в определенных границах изменения вход-

ной информации и диапазона перестраиваемости, то есть ее эволю-

ционные возможности и приспособляемость к меняющимся условиям среды

в принципе достаточно велики. Она обладает способностью накапливать

информацию в течение своей "жизни", иными словами, обучаться. Правда,

предел обучаемости может быть достигнут достаточно быстро, что

ограничивает возможности каждой конкретной "популяции" этой модели.

Модель может обладать начальными элементами самосознания, которые,

однако, не позволяют выделить себя из среды "обитания". Поэтому

модель интроспективно интегрирована со средой.

Вторая, универсальная модель, подобно первой тоже имеет фикси-

рованную (во всяком случае при "рождении" модели) структуру, но эта

фиксированность основана на других принципах. Она также может

эволюционировать, правда, ее эволюция идет иначе, чем у первой

модели. Пластичность второй модели очень высока, а способность к

обучению у нее практически безгранична. Модель содержит механизм

самоприменимости, способствующий появлению в моделируемом объекте

устойчивого и цельного качества, в результате чего объект становится

субъектом.

По результату сравнения двух рассмотренных моделей мы фактически

уже высказали следующее. Первая модель в ее высших специализи-

рованных формах - это модель мозга млекопитающих вплоть до самых

близких человеку, как принято считать, - приматов. Вторая модель -

модель мозга человека. Выбор пути - "направо пойдешь...", "налево пой-

дешь..." произошел давно, наверно, гораздо раньше и не так, как сейчас

принято думать.

Плывем в сторону

В этом месте русло наших рассуждений имеет ответвление. Очень

соблазнительно посмотреть, что находится за изгибом, обозначенным

словами "выбор пути... произошел...гораздо раньше и не так...". Без

наличия лоции не рекомендуется отправляться в путешествие по

незнакомым фарватерам. Но мы не будем углубляться далеко, только

чуть-чуть посмотрим, что там впереди: мощное течение или уютное

болотце со всеми его неотъемлемыми атрибутами. Однако поворот в

сторону - это не только любопытство. Теперь во всей своей необхо-

димости "замаячила" новая цель: найти как можно больше подтверж-

дений (а может быть, опровержений?) справедливости предложенных

моделей. Поэтому мы вновь готовы совершить путешествие в эволюци-

онные дебри. У нас есть только один компас - тьюрингова модель.

Выберем с помощью этого компаса ряд навигационных принципов или

постулатов, которые пригодятся в дальнейшем. Некоторые из них

известны или очевидны, другие будут иметь гипотетический характер.

Постулат первый. Любая, произвольным образом составленная табли-

ца, если ее рассматривать как таблицу машины Тьюринга, задает некий

процесс переработки информации.

Постулат второй. Не всякая, произвольным образом составленная

таблица задает алгоритм, т.е. определенное целенаправленное действие.

Таким образом, очевидно, что мощность множества "целенаправленных"

таблиц (назовем так) меньше мощности множества, отмеченного в первом

постулате. (Для нематематиков поясним, что мощность множества означа-

ет количество элементов, в нем содержащихся; это справедливо для

множеств с конечным числом элементов. Если же рассматривается беско-

нечное множество, то мощность характеризует порядок роста этой

бесконечности.)

Постулат третий. Не всякая машина Тьюринга, образованная из

"целенаправленных" таблиц, самоприменима. Иными словами, мощность

множества самоприменимых машин меньше мощности множества машин,

выделенных вторым постулатом.

Это, так сказать, очевидные положения, которые к тому же подтверж-

дены экспериментально. Так, М.Минский в своей работе "Общение с

внеземным разумом" [46] описывает машинный эксперимент над несколь-

кими тысячами тьюринговых машин, который позволил выделить четыре

основных типа. Во-первых, машины, вычислительный процесс в которых

7. Полосухин Б.М. 97

прекращался, не приводя к результатам. Во-вторых, машины, стирающие

на ленте всю информацию и ничего больше не делающие. В-третьих,

зацикливающиеся, т.е. бесконечно повторяющие одну и ту же последо-

вательность действий, машины. И, наконец, в-четвертых, очень малое

количество машин, которые приводили к каким-то интересным результа-

там. Конечно, число типов может быть больше; приведенные четыре -

получены среди нескольких тысяч наиболее простых машин.

Постулат четвертый. Чем проще модель, тем уже зона ее самопри-

менимости. При определенном усложнении модели зона ее самопримени-

мости может расширяться. Очевидно, что под зоной самоприменимости

понимается некий диапазон изменений таблицы, в котором модификация

алгоритма функционирования модели (опять-таки в определенных преде-

лах) не лишает модель свойства самоприменимости.

Постулат пятый. Универсальная модель, так же как и специали-

зированная, может быть самоприменима и несамоприменима. Универсаль-

ная самоприменимая модель, работающая на принципе интерпретации в

определенной фиксированной системе кодирования информации,

единственна. Можно ослабить это предположение и считать, что число

таких машин конечно.

Постулат шестой. Мощность множества самоприменимых универ-

сальных моделей существенно меньше мощности множества специализи-

рованных самоприменимых моделей.

Постулат седьмой. Если считать действие движущих факторов

эволюции случайным потоком, то с понятием мощности множества можно

связать понятие вероятности появления той или иной модели.

Следует особо оговорить принципы контролируемости модели, ибо ни

одна сложная система не может обойтись без контроля своей работо-

способности. Нужно иметь в виду, что нашей модели, поскольку она

является природным образованием, принципиально доступны, особенно на

стадиях ее ранней эволюции, только методы внутреннего контроля

(самоконтроля). В данном случае можно указать на две его формы -

пассивную и активную. Пассивная форма фактически соответствует

созданию таких условий, при которых необходимость контроля вообще

отпадает, - условий, при которых система жестко консервирует себя

(регидность). Еще одна форма пассивного (почти пассивного) контроля -

резервирование вышедших из строя элементов. Однако так как резерви-

рующие элементы регидны, то такой контроль не вносит в наши

рассуждения ничего принципиально нового. Активный контроль - это

самоприменимость, при которой или допускается определенная пластич-

ность модели (самоприменимые специализированные модели) или устанав-

ливается "сверхрегидность" модели (самоприменимые универсальные

модели).

Резюмируя сказанное, сформулируем наш восьмой постулат. Регид-

ность и самоприменимость — две формы контроля модели. Каждая из них,

обеспечивая большую устойчивость модели, одновременно консервирует

ее.

Проанализируем поведение различных типов моделей при изменении

внешней среды их обитания. При этом следует принять в расчет, что

внешние изменения могут проявлять себя по крайней мере двумя

способами. Во-первых, это могут быть малые изменения входных

воздействий, к которым модель приспосабливается, и, во-вторых, большие

воздействия, на которые модель реагирует необратимыми органическими

изменениями своей структуры.

Несамоприменимая (регидная) специализированная модель. Изменения

входного алфавита или появления нестандартных комбинаций входных

символов такой моделью не обнаруживаются, однако ее поведение

становится неадекватным изменившимся условим внешней среды. Модель

попадает в зону риска, где более отчетливо проявляют себя факторы

естественного отбора. Следует иметь в виду, что изменения условий

обитания действуют не на отдельные "особи" модели, а на всю

"популяцию". Поэтому в результате мутагенеза определенного числа

"популяций" происходит либо адаптация, либо исчезновение. Если

адаптация осуществилась, то мы имеем фактически новую специа-

лизированную модель. Если внешние воздействия вносят в модель какие-

то структурные изменения, то они касаются не всей "популяции", а

отдельных "особей", однако окончательный итог, по-видимому, тот же,

что и в предыдущем случае.

Самоприменимая (пластичная) специализированная модель. Такая

модель обнаруживает изменения внешних воздействий, и поэтому ее

дальнейшую "судьбу" будут определять не только факторы естественного

отбора, но и ее собственная активность. Совместное действие указанных

факторов либо вообще не меняет модели, либо приводит к ее

незначительной трансформации. Интенсивные внешние воздействия, ,

изменяя структуру модели (вновь - не у всей "популяции", а только у

отдельных ее "особей"), могут привести к двум ситуациям: либо

измененная модель остается самоприменимой (что менее вероятно), и мы

приходим к исходной ситуации, либо модель лишается свойства

самоприменимости (более вероятный случай), что приводит к появлению

неустойчивого типа. Следует иметь в виду, что в хорошо сконструи-

рованной системе, если ей "суждено" выйти из строя при воздействии

каких-то непредвиденных ситуаций, сначала отказывают службы контро-

ля. Данное высказывание можно отнести и к самоприменимой тьюринго-

вой модели: как только внешние воздействия выходят за некоторый

допустимый для данной модели диапазон, она, меняя себя, перестает быть

самоприменимой. Далее пластичность становится источником появления

новых специализаций. Резюмируя, можно предположить, что серьезные

изменения внешней среды (тем не менее назовем это "микровзрывом")

"взрывают" самоприменимую пластичную специализированную модель,

порождая определенное множество специализированных "осколков"

(ветвей). В результате этого возникают близкие "популяции", большинст-

во из которых гибнет; успевшие обзавестись самоприменимостью сохраня-

ются как обновленные специализированные "популяции".

Оценим теперь ситуацию с универсальными моделями, которые по

определению являются регидными, начав анализ с универсальной

несамоприменимой. Такая модель нечувствительна к изменению внешних

воздействий, так как она сможет достаточно быстро выработать новый