Полосин В.С. Миф, религия, государство
Подождите немного. Документ загружается.
Чтобы избежать утраты власти, бюрократия должна пытаться заключить «симфонию» с двумя
конкурирующими элитами, однако и в этом случае нет никаких реальных политических сдержек и
противовесов для предотвращения описанных ситуаций прихода к власти военного диктатора или
олигархии. «Симфония» бюрократии с олигархией приводит к расцвету мафии и парализует
нормальное экономическое развитие: ярким примером последнего времени стал период заката СССР и
ситуация в Российской Федерации и Украине после распада СССР. Единственное средство усиления
бюрократии в общественном мнении - это «симфония» со жреческой элитой, что мы видим в таких
республиках бывшего СССР, как среднеазиатские, прибалтийские и кавказские. В обмен на сохранение
жреческой касты как самостоятельного сословия с иррациональными методами работы, не
поглощаемого чиновничеством, ей предлагается активное мифотворчество в части обожествления всей
бюрократической пирамиды, возглавляемой отцом нации. Однако здесь работает и обратный
механизм: декларация Церковью наличия харизмы у того или иного чиновника и даже царя при ее
фактическом отсутствии ведет в массовом сознании к утрате веры уже не только в чиновника, но и во
всю мифологическую и религиозную систему, что обычно приводит к революциям и реформациям.
ГЛАВА 26. ОЛИГАРХИЯ. «ВЕРХОВНЫЙ БОГ - БОГ ТОРГОВЛИ»
26.1. Специфика и мифология строя
Олигархия есть вид государственного строя в рамках политического элитизма, при котором правящая
элита формируется на основе явного или скрытого имущественного ценза.
Исторически олигархия как государственный строй известна с древности. В Древней Элладе бывали
случаи, когда народ сам делегировал формирование правящей элиты наиболее состоятельным людям,
не зависящим в финансовом отношении от других и потому не подвластным подкупу. Имущественно
состоятельные граждане, объединяемые общим корпоративным интересом сохранения и умножения
своего богатства, договариваются о взаимодействии и про-
1» 323
тивопоставлении себя как сообщества остальному народу и иным элитам. Материальные возможности
этого сообщества открывают ему путь к реальному регулированию и контролю за всей жизнью
общества.
Геродот, описывая спор персов о лучшем государственном строе, воспроизводит этот вид
государственного устройства как один из возможных:
«Недопустимо нам, спасаясь от высокомерия тирана, подпасть под владычество необузданной черни.
Ведь тиран, по крайней мере, знает, что творит, а народ даже и не знает. Откуда же у народа разум,
если он неучен и не имеет никакой врожденной доблести? Очертя голову, подобно бурному весеннему
потоку, без смысла и рассуждения, бросается народ к кормилу правления... Мы же облечем верховной
властью тесный круг высшей знати (в их числе будем и мы). Ведь от "лучших" людей, конечно,
исходят и лучшие решения в государственных делах»'. «Лучшими» в данном случае выступают
наиболее состоятельные люди, хотя не случайно Аристотель считал олигархию «аристократией наобо-
рот». Тем не менее разочарование в деспотии с непредсказуемым самодержцем побуждает искать
некоего совмещения власти «лучших» -элиты и общегосударственного блага.
Обладание существенной собственностью всегда давало де-факто и часть властных полномочий, и в
ряде случаев такой порядок мог быть легитимизирован как всеобщий. В случае одобрения такого
порядка народом речь могла идти далее о трансформации олигархии в народовластие - скорее всего, в
виде республики. В случае же постепенного захвата всех рычагов власти, включая и принадлежащие
исключительно народу контрольные функции, формировался собственно олигархический строй -
власть торгово-финансовой элиты, образующей суверенный политический субъект помимо народа в
его целом. Этот вид политического элитизма является по определению как бы полулегитимным: часть
функций элиты легитимна, часть нет, что означает наличие «мягкой» диктатуры данной элиты над
народом. Для имитации легитимности своего полулегитимного, полудиктаторского полновластия
торгово-финансовой элите требовалась особая политическая мифология.
Имея лишь одно преимущество перед всеми другими элитами, а именно - профессиональное умение
зарабатывать «драхму» сугубо рыночным, экономическим путем, олигархия кровно заинтересована в
гарантированном сохранении самой возможности деятельности свободного рынка, на котором она уже
имеет преимущество перед другими и который закрепляет-ее превосходство. Ее главная цель -сделать
законы рынка государственными законами, а все иные пути завладения имуществом - по социальному
статусу, званию, должности,
' Геродот. С. 1G5.
324
священному сану, даже по результатам плебисцитов - объявить вне закона и жестко
искоренять.
Отсюда и главный мифологический постулат этого строя - поскольку частная собственность не может
быть узаконена плебисцитом (который всегда может быть отменен другим плебисцитом), админист-
ративным правом или прямой диктатурой, она должна быть объявлена священной (вместе со своим
денежным эквивалентом - «драхмой»), священной настолько, чтобы даже всенародное голосование,
присущее, казалось бы, идеологии либеральных ценностей, не могло отменить результатов
распределения собственности на рынке*. «Драхма» должна быть «богоносной» и потому
неприкосновенной, с тем чтобы обладатель «драхмы» приобрел мифический имидж исполнителя воли
Небес. Наиболее прямо теологическая часть этой идеологии сформулирована христианским
реформатором Жаном Кальвином: наличие у человека денег есть свидетельство Небес о его
богоугодности!
Тем самым, отсылка на параллельный мир в целях оправдания власти элиты над народом, характерная
для всего политического элитизма, в данном случае имеет место в применении к денежным знакам.
Джокеру с образом Абсолюта, святости, богоносности присваивается название «драхма», или
«доллар», или «фунт» и т. д.
Торгово-финансовой элите, веками зарабатывающей и имеющей товар и его денежный эквивалент, по
определению невыгодна и опасна любая иная диктатура, препятствующая свободе торговли и
свободному обогащению через рынок и конкуренцию. Ибо монопольная концентрация рычагов власти
в руках военно-аристократической, жреческой или бюрократической элит, которым никакой вольный
рынок не нужен, ведет либо к отмене такого рынка, либо к его смещению на периферию общественной
жизни, где «презренные торгаши» не будут иметь никакого политического влияния. Олигархия по
своей природе не может существовать в режиме прямой и тотальной диктатуры, при которых она будет
легко вытеснена более способными к командным или административным методам управления военно-
аристократической либо бюрократической элитами.
Суть строя олигархии - в финансовых рычагах осуществления диктатуры элиты над остальным
обществом, а корпоративный контроль над этими рычагами возможен только в условиях отсутствия
более сильных рычагов власти у других элит. Отсюда для олигархии принципиально и жизненно важно
отсутствие и недопущение любой иной диктатуры: иерократической, военно-аристократической или
бюрократической (с кровно-династической преемственностью).
Однако сама по себе олигархия редко бывает популярной на выборах ввиду завистливости
простого народа. Поэтому для олигархии оптимальный вариант - псевдо-народовластие:
собственная скрытая власть при пантеистическом обожествлении простым народом самого
себя и при выявлении «воли Небес» арифметическим путем, при кото-
• 325
ром нужное количество голосов покупается так же, как акции конкурирующей фирмы.
Преимуществом данного строя является корпоративная заинтересованность членов правящей элиты,
имеющих личную и общественную независимость, в конституированш личной и общественной
независимости всех граждан, т. е. в законодательном закреплении прав и свобод человека и
соответствующей идеологии либеральных ценностей, что бывает насущно важно для всей нации в
период освобождения от тирании или изжившей себя прямой диктатуры военно-аристократической
элиты. Олигархии наиболее подходит режим «либеральной» демократии; имитация ею именно строя
охлократии и режима народоправства есть оптимальный режим ее существования. Великие революции,
приведшие к власти олигархию, установили и сопутствующий ей режим, называемый сегодня
«демократией».
Хотя сегодня в странах, именующих себя демократическими, жребий не используется, прямые выборы
органов власти весьма напоминают рулетку, при игре в которую наибольшие возможности всегда у
тех, у кого больше денег и кто является собственником казино. Олигархия не препятствует кому-то
иногда выиграть, но контрольный пакет акций и стабильный выигрыш всегда остаются у торгово-
финансовой элиты. Многократный фильтр многоступенчатой власти предохраняет от случайного
попадания во власть нежелательного элите человека: таковой либо принимает условия элиты и
вливается в нее, либо политически устраняется.
26.2. Причины банкротства олигархии
Недостатки олигархического строя являются прямым порождением его сущности: олигархия не может
существовать в режиме прямой и тотальной диктатуры, при котором она будет легко вытеснена либо
военно-аристократической, либо бюрократической элитой. Не может она существовать и в условиях
реального народовластия, народоправства, когда одним референдумом или выборами могут быть
отменены и права собственности, и результаты ее распределения в обществе, и законы рынка. Поэтому
стабильный и неотчуждаемый народом или иными элитами корпоративный контроль олигархии над
финансовыми рычагами возможен только в условиях отсутствия иных, более сильных рычагов власти у
других элит и при невозможности формирования общенародного волеизъявления по поводу самой
торгово-финансовой элиты.
Поэтому для олигархии принципиально и жизненно важно недопущение возможности реального
народоправства, как и диктата любой иной элиты: иерократической, военно-аристократической или
бюрократической: имитация строя охлократии и режима народоправства есть для олигархии
оптимальный политический режим.
326
Однако, существуя в либеральном поле, олигархия не в состоянии - подобно военно-аристократической
элите - устранить под корень все иные элиты и потому вынуждена идти на уступки, компромиссы с
некоторыми другими элитами, делясь с ними частью финансовых и властных возможностей. К
таковым «симфониям» с олигархией склонны жреческая и бюрократическая элиты.
1. Жреческая элита, со своей стороны, объявляет священной частную собственность, но взамен
требует сохранения феодальных прав на свою средневековую недвижимость, чтобы жить за счет рен-
ты, чем подтачивает свой собственный авторитет и авторитетность своего нового догмата о
священности частной собственности.
2. Бюрократия, со своей стороны, обеспечивает профессионализм административного управления,
однако трансформирует экономические рычаги в административные и тем незаметно трансформирует
весь государственный строй в бюрократический.
Для укрепления своей достаточно зыбкой «симфонии» со жреческой и бюрократической элитами
торгово-финансовая элита должна заключать с ними скрытые соглашения с жесткой взаимозависимо-
стью, каковой может быть религиозная зависимость. Для этого верхушка олигархов должна вместе с
верхушками жрецов и бюрократов иметь некий общий священный сан, который и соединит их в
единую, как бы семейную корпорацию. При этом такая связь должна быть по определению скрытой от
общества, так как общественное сознание не воспримет священности торгашей и чиновников и от-
вергнет вместе с ними и жреческую элиту. Поэтому надконфессио-нальные объединения трех элит
всегда являются тайными, что порождает в стане врагов олигархии и особенно в национал-
патриотической оппозиции будоражащие слухи о происках «масонов», обладающих всемирной
властью. На самом же деле властью обладает олигархия, а масонские и тому подобные закрытые
организации вторичны и создаются с целью защиты интересов олигархии через расширение ее влияния
в суперэлитных корпорациях.
3. Военно-аристократическая элита является по определению антиподом олигархии, и с ней вообще
невозможны устойчивые компромиссы. Верхушку военной элиты олигархия может купить, но военная
элита при деньгах и высоком государственном статусе может вполне профессионально взять в свои
руки всю власть. Единственным противоядием против военно-аристократической элиты, которая в
условиях кризиса национального сознания обычно получает мощную поддержку от масс, выступая
носителем национального идеала, является создание «национал-патриотического» противовеса данной
элите в завистливом и социально обделенном плебсе. Плебс возбуждается против военной
аристократии по принципу зависти к ней, обвинений ее в «продажности» олигархам и т. п. Однако в
условиях обостренного кризиса военная аристократия может порвать с
327
олигархией и заключить союз с простонародьем и смести правящую элиту. Да и сама простонародная
«национал-патриотическая» оппозиция может заиметь талантливых вождей-демагогов, которые при-
ведут ее к власти, как это было в 20 — 30-х годах XX века в России, Германии и Италии.
Выходящую из-под контроля и усилившуюся плебейскую национал-патриотическую оппозицию,
стремящуюся к реальной власти, олигархия способна нейтрализовать лишь путем ее внутреннего раз-
деления и ослабления на «правых» и «левых», как бы идя ради «общественного согласия» на
компромиссы то с одними, то с другими сторонниками «твердой руки» внутри простого народа. По
этому пути пошло руководство Российской империи с 1905 года, стравив между собой православную
«черную сотню» и левые рабочие организации; аналогично события развивались в Германии после
1922 года, и известно, чем это закончилось. Похожую игру мы видим во второй половине 90-х годов в
России.
Необходимость подобного балансирования олигархии создает для нее крайне неустойчивую почву,
которая может быть усилена только «образом врага». Поэтому «маленькие (как и большие)
победоносные войны» и доныне являются стимулятором для возбуждения всенародной любви
простого народа к олигархическим правительствам. Но что случится, когда война окажется
проигранной? Сам по себе режим демократии в рамках олигархического строя не содержит реальных
гарантов стабильности и объективно ведет к усилению то одной, то другой конкурирующей элиты (об
этом см. гл. 30).
В конечном счете олигархия стоит перед выбором: либо разделить судьбу охлократии, когда кухарка
может стать во главе государства - с той лишь разницей, что кухарку здесь заменит предприимчивый
бизнесмен, но при полном тождестве их политического опыта, либо олигархия должна сама
добровольно трансформироваться в республиканскую аристократию, отдав высшую власть тому, кому
она принадлежит по природе - нации.
Другим существенным недостатком олигархии является следующее обстоятельство. После
многовекового господства в Европе военно-аристократической элиты в союзе с иерократией, власть
которых мифологически обосновывалась догматами средневекового государственного
наднационального христианства, торгово-финансовая элита стала приходить к власти на волне подъема
национального сознания масс: поиска европейскими народами национальной самоидентификации.
Всемирные конфессиональные утопии были похоронены, идеалом жизни народов стали их
собственные национальные, макро-семейные идеалы, потребность в достижимом в этой жизни счастье
в кругу своих родственников и близких. От провозглашенной христианскими инквизиторами вражды
«человека к домашним его» (Мф. 18: 36) и любви к «дальним» и к «врагам» ради вовлечения их в свою
328
общину, от приоритета религии над природной любовью к семье, от сотен тысяч человеческих
жертвоприношений святой инквизицией народы Европы перешли к естественным понятиям семейного
благополучия: «домашние» вновь стали близкими друзьями человека. И торгово-финансовая элита, с
идеалом частносемейной собственности, суверенитета личности и семьи, стала подлинным лидером
национально-освободительных движений, способствовавшим расцвету эпохи Просвещения, уходу от
средневекового магизма и инквизиции, запретов на науку и свободу мысли.
Однако, получив полноту власти в большинстве европейских государств и укрепившись в Америке,
торгово-финансовая элита исчерпала возможности своих национальных государств с точки зрения
своего дальнейшего роста. Этой элите требовался выход за границы национальных государств на
мировой рынок, поиск новых рынков сбыта, заключение транснациональных договоров и образование
соответствующих корпораций. А это означало отказ от идеи Семьи как архетипа своей нации и от идеи
национальной государственности. Закрытые квазирелигиозные союзы олигархов с бюрократией и
жречеством приобрели вненациональный характер, и в оппозиции этим союзам оказались не только
патриоты внутри национальных государств, но и, по сути, все национальные элиты (кроме той их
верхушки, которая сама состоит в этих закрытых союзах). Так называемый «мондиализм» стал
выражением этой тенденции. Отсюда — в качестве ответной реакции народов на плебисцитах в Европе
90-х годов — качественно усилились национальные и националистические тенденции независимо от
экономической ориентации их носителей. Там, где социалисты выступают с национальных позиций,
они приходят к власти так же, как раньше правые. Растущий к XXI веку национализм — это ответная
реакция на застой мировой олигархии.
Тем самым, схема тактики олигархии внутри национальной державы была перенесена на общемировой
порядок, в котором коммунисты и национал-социалисты выполняли роль левой и правой оппозиции
военно-аристократической элите. В противовес Советскому Союзу олигархия дала добро на власть
Гитлеру, считая его мелким авантюристом. И только героизм народов Советского Союза с его
коммунистической идеологией спас мировую олигархию от неправильно «просчитанного» ею Адольфа
Гитлера. Но Советского Союза больше нет, и последней надеждой вненациональной олигархии оста-
ется Китай - единственный левый противовес «консервативной революции».
Это, однако, не распространяется на уровень средней и мелкой экономических элит, действующих в
рамках национальных государственных образований и не входящих в мондиалистскую верхушку.
Данные элиты, составляя единый политический субъект со своими нациями и с
I) 329
соответствующими национальными элитами, сохраняют и реализуют возможности вхождения во
власть в своих государствах, как это и было ранее при освобождении народов Европы от
наднационального всемирно-имперского христианства. Но тогда торгово-финансовая элита была в
авангарде социальных революций и мировоззренческих реформации, а сегодня она может
рассчитывать лишь на членство в подчеркнуто национальных, неоконсервативных элитах, приходящих
к власти на смену вненациональному либерализму.
Всемирная олигархия, пришедшая к власти в Новое время в мифическом имидже реально достижимого
обеспеченного «завтра» и стабильного «сегодня», стала в XX веке религией прошлого, «вчера», что
сулит ей лишь дальнейшую демонизацию ее образа в общественном сознании и тактику круговой
обороны от неоконсервативных сил в политике. А оборона при отсутствии новых наступательных идей
не имеет перспективы.
ГЛАВА 27. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОКРАТИЯ (МЕССИАНСТВО)
27.1. Специфика режима
В рамках политического элитизма как государственного строя общим органическим режимом власти
по определению является диктатура правящей элиты по отношению к остальному народу.
Диктатуру мы делим на два основных вида: легитимную - так или иначе признанную народом, и
нелегитимную - тиранию. Легитимная диктатура имеет место в формах тотальной, прямой, косвенной
и скрытой диктатуры, и, соответственно, налицо четыре основных легитимных режима политического
элитизма:
1) политической теократии,
2) самодержавия,
3) представительной монархии и
4) демократии.
Во всех режимах политического элитизма правящая элита вынуждена оправдывать для массового
сознания народа привилегию на право быть иным субъектом власти по отношению к остальному на-
роду, т. е. на диктаторскую власть. Такое оправдание достигается ссылками на нечто более
возвышенное, чем является народ и чем является она сама, т. е. на иной, параллельный,
иррациональный мир, от которого и дается право на диктатуру: симметричное Небо, прошлый
«золотой век» или будущий вселенский рай. Форма политического режима зависит от количества,
качества и интенсивности присутствия параллельного мира в этом мире и, соответственно, от меры
личной (без)ответственности правящей элиты.
330
Тем самым, основание для диктатуры правящей элиты является своего рода политическим джокером в
колоде, который принимает то значение, которое на сегодня наиболее эффективно для сохранения
власти данной элиты. Значение джокера делается достоянием публики средствами государственной
идеологии и пропаганды.
Таким образом, при строе политического элитизма форма политического режима есть результат
отражения общественным сознанием степени мифологизации (абсолютизации) власти в сочетании с
признанием конкретных носителей этой власти в качестве персонажей соответствующего
политического мифа. Власть в целом устойчива настолько, насколько внешний имидж правителей
зримо соответствует мифическому образу, заложенному в нравственном идеале народа, и насколько
сам мифический образ харизматичен, т. е. ведет к триумфу или социально-политической стабильности.
27.2. Мифология мессианства
Политической теократией мы именуем режим власти какой-либо сословной или профессиональной
элиты в форме тотальной диктатуры, когда фактически правящая элита публично наделяет одного
человека — своего лидера — мифическим имиджем Спасителя (Мессии) народа в качестве бытийного
и непосредственного воплощения Божества (или особо приближенного к нему Ангела, Логоса и т. п.) и
в глазах общества доверяет ему право самоличного формирования органов власти и суда. - Первое
лицо элиты принимает образ даже не человека, а лишь послушного инструмента в руках самого
реально и непосредственно действующего Божества.
Жреческая элита формулирует данный как бы свыше божественный закон и формирует мифический
образ Спасителя народа. Тем самым, правитель - Спаситель — оказывается пленником своего же
собственного мифического образа и исполнителем божественного (а точнее - жреческого) закона,
который он не может переступить, не выйдя из образа Мессии. В этом состоит внутренняя
зависимость Мессии от элиты, сохраняющей высшие функции законотворчества и духовного суда, но
не могущей переизбрать своего лидера, так как он приобретает лидерство сам, по своим
харизматическим качествам.
Правящая элита не обязательно является жреческой, но обязательно действует с участием таковой либо
образует в своей среде новую религиозную элиту.
Направленность политической теократии, как правило, футуристическая, но может быть обращена и в
прошлый «золотой век» для его актуализации сегодня. Религии «настоящего» обычно не стыкуются с
данным режимом, поскольку служат опорой стабильности власти правящей элиты, а в политической
теократии всегда есть элемент непредсказуемости или революционного авантюризма. По большому
I 331
счету - это всегда реализация в той или иной мере социальной утопии.
Политическая теократия - это способ управления государством с помощью «джокера»
народоводительства, а именно - имитация правящей элитой строя народоводителъства и режима
народоправства посредством ритуально-мифологического изображения их отдельных элементов.
Политическая теократия - это перевертыш народоводительства, его пантеистически искаженная,
обратная и темная сторона. Специфическим и эксклюзивным признаком режима политической
теократии является мифический образ Спасителя-Мессии -пришельца свыше или из будущего,
носителя Божества или особой пассионарной энергии в дозах, позволяющих нарушить естественный
ход событий в пользу нуждающегося народа или всего человечества.
Ожидания Спасителя народа, который поможет победить врага, освободиться от плена, возвеличит
свой народ, накормит, напоит и оденет всех нуждающихся, присущи многим народам и религиям. Так,
по словам Г. Франкфорта, в Древнем Египте «в период бедствий люди надеялись на того идеального
царя, который должен появиться и будущем: "Он пастырь для всех, и не держит в сердце своем зла.
Когда разбредется стадо его, он проводит дни, собирая его"»'. Можно сказать, это естественные
«мессианские» чаяния. Но если они будут соотнесены с иным миром как реально здесь
присутствующим и действующим (т. е. будут абсолютизированы), если какая-либо элита совместит с
этими представлениями свой корпоративный интерес и выразит их в качестве идеологической
программы, эти ожидания превращаются не только в политическую цель, но и в причину социально-
политической деятельности. Надежда на «доброго пастыря» проходит лейтмотивом через
христианские Евангелия, и икона Иисуса Христа скрывает на несколько веков подлинную ипостась
правящей элиты и ее выдвиженцев-монархов и в Византии, и в христианской России («вера в доброго
царя-батюшку»).
В миниатюре мессианство присуще всякой религиозной секте или коммуне, но, в силу свойственного
сектам представления о собственной исключительной избранности, оно замыкается в ее границах и
значимо •только для ее верных адептов, не претендуя всерьез на миссионерский охват. Выход за
пределы сектантской скрытости и ограниченности, проецирование такой психологии на целый народ,
абсолютизация (обожествление) национального Мессии, вера не только в исключительность, но и
глобальность приносимого спасения для всего человечества исторически присущи лишь нескольким
религиозным системам. При придании этим глобальным, космическим религиозным системам
государственного характера и происходит трансформация мировоззренческого мессианства в
политическую теократию.
Франкфорт Г. С. 85.
332
До IV века н. э. мессианизм как религиозно-политическое учение вселенского масштаба достиг
наибольшего развития в зороастризме митраистского образца и в иудаизме. «Именно после
вавилонского пленения в библейской традиции не только окончательно закрепляется исторический
взгляд на мир, но и усиливаются явно стимулированные зороастризмом элементы дуализма,
выразившиеся в формировании образа сатаны, дьявола. Если ранний слой Библии почти ничего не
говорит о дьяволе и даже грехопадение не рассматривается здесь как его дело (змей Книги Бытия
просто умнейшее из созданий, проживающих в раю), то поздняя традиция (а вслед за ней и
христианство) начала отождествлять проклятого Богом за коварство эдемского змея с сатаной, духом
зла и врагом рода человеческого.
В это же время в иудаизме начинается расцвет и мессианских чаяний, также порожденных духом
зороастризма: вера в Спасителя (Саошйанта) является важной особенностью доктрины маздеизма»
1
.
В зороастризме Спаситель мира («Саошйант») выступает скорее как сверхчеловек, верховный Воин -
победитель всемирного онтологического (в том числе воплощенного) зла, т. е. ассоциируется с военно-
аристократической элитой, подчиняющей себе жреческую. Напротив, в иудаизме, особенно в его
гностической линии, наибольшее развитие получило мистическое учение о Мессии, обосновывающее
превосходство жреческой элиты - раввината. Впрочем, это не только не помешало иудейскому учению
стать воинствующим (взять хотя бы многочисленные войны за землю обетованную и восстания иудеев
против Рима в I и II веках), но и позднее позволило иудеохристианам взойти на политический Олимп
более чем на тысячу лет.
Согласно различным иудейским священным книгам, Мессия («Мошиях») должен был стать земным
воплощением несотворенного и первородного ангела: или Зона - отца времен, «князя вечности», или
же Метатрона - «Князя Мира», особо приближенного к Богу, начальника Его предвечного Великого
совета ангелов. Образы этих двух мистических персонажей, различаемые лишь профессиональными
богословами, вряд ли различимы в общеиудейской народной традиции и обозначают единую ипостась
верховного существа -единственного несотворенного, рожденного прежде всех времен посредника
между Богом и человечеством. По многим функциям и признакам с этим существом часто
отождествляются также фигурирующие в Библии архангелы Михаил и Гавриил. Так, М. Вуйо в
«Еврейской каббале» отмечает, что «термин Метатрон несет в себе все значения стража, Господина,
посланника, посредника. Он является создателем богоявления в чувственном мире»
2
.
1
Торчите Е. А. С. 291. ^Цит. по: Генон Р. С.'21.
) 333
«Выражение "Царь Мира", если его понимать только по отношению к земному миру, будет
совершенно неадекватным. В некоторых отношениях более точно применять его к Брахатме, "Хозяину
трех миров", - считает Генон, - так как в любой истинной иерархии тот, кто владеет более высокой
степенью, одновременно и в силу этого владеет всеми подчиненными степенями. У тех, кто удивится
подобному выражению, мы могли бы спросить, не думали ли они о том, что значит Triregnum, тиара с
тремя венцами, которая вместе с ключами является одной из основных регалий Папства». На этом
понятии владычества над всем мирозданием основывается и представление о Мессии - Мошияхе,
который должен стать воплощенным Метатроном, вечным Князем Мира и Первосвященником в че-
ловеческом облике.
Представление об исключительности этого единственного посредника перешло из иудаизма через
христианство и к гоям - так, апостол Павел прямо утверждает: «Ибо един Бог, един и посредник между
Богом и человеками, человек Иисус Христос, предавший Себя для искупления всех. Таково было в свое
время свидетельство, для которого я поставлен проповедником и Апостолом учителем язычников в
вере и истине» (1 Тим. 2: 5—7).
Говоря о Метатроне, Генон отмечает: «Он - Ангел лица Его, а также Князь Мира ("Sar ha-olam"). В
качестве главы священной иерархии выступает "земной Полюс", а Метатрон - это "небесный Полюс".
И один имеет свое отражение в другом, с которым он находится в прямой связи по "Оси Мира". Имя
его - Михаил, Великий Священник, который является жертвой и жертвоприношением пред Богом, и
все, что сделали евреи на земле, исполнено по образу того, как оно происходит в небесном мире То,
что здесь говорится о евреях, может быть равно сказано о всех народах, обладающих настоящей
ортодоксальной традицией. Это также связано с символикой "Святой Земли", образом небесного
мира...
С другой стороны, Метатрон представляет собой лишь один аспект милосердия, являясь также
аспектом Правды. Он не только "Священник" ("Kohen ha-gadol"), но также и Великий Князь ("Sar ha-
gadol"), "Глава воинства небесного". Это значит, что в нем заключается принцип царской власти, так
же как власти священной или жреческой, которой точно соответствует функция "посредника" Когда
Царь Мира выходит из храма, он испускает Божественный Свет. Еврейская Библия говорит то же
самое о Моисее, когда он спускался с Синая. По поводу этого совпадения следует также заметить, что
исламская традиция рассматривает Моисея в качестве "Полюса" (эль-кутб) своей эпохи. Но по той же
причине в каббале говорится, что она была создана самим Метатроном...
Христос тоже именуется "Князем Мира", и одновременно он является "Судьей всех живых и мертвых".
"Шар Мира", регалия им-
334 I
ператорской власти или вселенской монархии, часто встречается изображенным в руке Христа, и это
показывает, что он является эмблемой духовной власти, так же как и власти мирской»
1
.
Зачем иудейским книжникам и толкователям, а впоследствии и каббалистам, понадобилась столь
сложная конструкция, когда жреческие элиты большинства народов считали Спасителем свое нацио-
нальное божество, воплотившееся в национальном сверхчеловеке или царе? У греков-неоплатоников,
например, воплощался Божественный Логос - Слово Бога, единосущное Самому Богу. Коренное
отличие иудаизма от всех остальных древних религий в том, что иудаизм как религия
трансцендентного монотеизма не может допустить бытийного воплощения Самого Бога в человеке\
И потому в иудаизме для спасения народа Божьего вочеловечивался не Сам Бог, а посредник между
Ним и сотворенным миром.
Однако статус обычного ангела, служебного духа, был бы слишком низок для подобной миссии,
учитывая, что, согласно Откровению, человек по сотворению стоит выше ангелов. И потому логически
необходимо иное, более высокое существо, появившееся до человека, причем каким-либо иным,
отличным от рождения по плоти, от «похоти мужской», возвышенным, сверхъестественным образом, а
именно «от Бога» (см., например. Евангелие от Иоанна (1: 13). В рамках иудейского монотеизма
таковым и стал не сотворенный, как человек, а мистически и предвечно рожденный первоангел -«Сын
Божий», образовавший при Боге в союзе с другими ангелами «Великий совет». Так, в книге Иова (38:
3—7) Бог спрашивает Иова: «На чем утверждены основания ея (т. е. земли), или кто положил
краеугольный камень ея, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божий восклицали от
радости?» В повествовании о творении мира до человека упоминаются «сыны Божий», каковыми иу-
дейские и христианское экзегеты считают ангелов. Также и слова Бога: «сотворим человека по образу
Нашему» (Быт. 1: 26) современник Иисуса и его апостолов Филон Иудей Александрийский (25 до н. э.
- 50 н. э.) трактует в том смысле, что вместе с Богом участвовали его «помощники». О явлении трех
таковых ангелов (или единого посредника в трех ипостасях) праотцу Аврааму под дубом в Мамре и
повествует Библия (Быт. 18: 1—16). Явление трех ангелов Аврааму стало предметом почитания не
только у иудеев, но и у язычников, а позднее - предметом христианской иконографии, где оно
изображалось как Великий совет трех ангелов, один из которых должен принести себя в жертву, что
подчеркивалось мессианской символикой - чашей вина.
Членами этого совета можно считать Сатану (Люцифера), Мета-трона и Зона, а после отпадения
Сатаны - предположительно заме-
Генон Р. С. 21-23, 25.
335
нившего его покровителя Израиля архистратига Михаила либо Гавриила. Этот мессианский ангел
Великого совета воплощался в различных телесных оболочках, которые были присущи ему лишь вре-
менно и даже призрачно. Люди, носители его существа, затем возносились живыми на небо: о Енохе
говорится в Библии прямо, о Ное и Моисее - косвенно, о Мелхиседеке прямо говорится и в Ветхом, и в
Новом Заветах. Воплощение ангела-посредника давало возможность явить через человеческую плоть
присутствие Бога -«Шехину», или же Самого недоступного «Бога в Силе» («эль гиббор», Ис. 9: 6 -
переведено на славянский и русский как «Бог крепкий», букв.: «Бог сильный»).
По толкованию Генона, Михаил являет собой один аспект Мета-трона - светлый, в то время как есть
еще и темный - Самаил, или же Сораф, «демон солнца», имя которого на иврите соответствует числу
666, которое одновременно является и «солнечным числом». «Согласно святому Ипполиту, и у
Мессии, и у Антихриста в качестве эмблемы выступает лев, который также является и солнечным сим-
волом. Два противоположных аспекта изображаются двумя змеями кадуцея. В христианской
иконографии они объединены в двуглавом змее, одна голова которого представляет собой Христа, а
другая -Сатану»
1
. Когда Иисус Христос говорит: «ныне суд миру сему; ныне Князь Мира сего изгнан
будет вон» (Ин. 12: 31), то этим он заявляет о себе как о том, кто выше и Михаила, и его демонического
антипода, кто имеет «царство не от мира сего», а в качестве единородного Посредника, т. е. царя не
только земли, но и небесного, ангельского мира. Собственно, и бесы в Новом Завете исповедуют
Иисуса адекватно: «Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий... [Он] не позволял бесам говорить, что они
знают, что Он — Христос» (Мк. 1: 24, 34).
Наибольшее развитие мессианские чаяния народа и соответствующее эзотерическое мессианское
богословие получили в период упадка Израиля, ставшего колонией языческой Римской империи, в
учении о Малхи-цедеке, или Мелки-цедеке (в греческом и славянском произношении - Мелхиседеке).
Малхи-цедек - это ангел и одновременно как бы реальный исторический человек - несотворенный,
предвечно существующий, рожденный по плоти без семени земного отца от умершей матери, т. е. «сын
Божий», и со знаком первосвященства на плечах, вознесшийся во плоти и вечно пребывающий на Не-
бесах. «Его имя значит "Царь Правды", и в то же время он - царь Салима, т. е. "Мира". Следовательно,
мы находим здесь в первую очередь "Правду" и "Мир", т. е. в точности два атрибута "Царя Мира".
Название Салим никогда в действительности не означало город. Напротив, название Иерусалим было
дано городу, когда евреи создали там духовный центр для того, чтобы показать, что он яв-
Генон Р. С. 22-23.
338
зовано апостолом Павлом для обоснования уже не ортодоксально иудейского, а эллинизированного,
собственно христианского учения о Мошияхе, по-гречески - Христе, который по прототипу («чину»)
Малхи-цедека вочеловечился в реальном историческом Иисусе, сыне Марии из Галилеи, и стал вечным
первосвященником, но уже не только и не столько Израиля, а и всех гоев. Малхи-цедек, по Павлу, стал
как бы предтечей Иисуса, потому о нем и сказано: «уподобляясь Сыну Божьему», в то время как Иисус
стал полнотой воплощения Сына Божия.
Гнев и неприятие раввинов вызвал не столько сам мессианский титул «Сын Божий», являющийся
синонимом слова «ангел», пришествия которого они как раз и ожидали, сколько подрыв Иисусом -
странствующим раввином - самих основ иерократии: демонстративный отказ от принадлежности к
раввинской храмовой касте и проповедь всеобщего священства - прямых и непосредственных
отношений каждой личности с Богом Отцом на «ты»: «Авва, Отче!». После нескольких веков развития
учения о Мошияхе - посреднике между недоступным Богом и людьми, главном раввине или
царствующем первосвященнике, покровителе жреческой касты, приходит некто и говорит: «Книжники
и фарисеи... любят... чтобы люди звали их: "Учитель! Учитель!" ("Ребе!" = "раввин!" — В. П.). А вы не
называйтесь учителями: ибо один у вас Учитель (Раввин. — В. П.) - Христос; вы же все братья. И
отцом себе не называйте никого на земле: ибо один у вас Отец, Который на Небесах. И не называйтесь
наставниками» (Мф. 23: 2—10). Или, иными словами: «Я - Сын Божий, и вы все можете вослед мне
стать таковыми без помощи штатных раввинов». Распятие по римскому ритуалу кажется слишком
мягкой карой за такой антиклерикальный мессианизм! Недаром Великий инквизитор в «Братьях
Карамазовых» пригрозил Иисусу костром, если он немедля не вознесется на небо - как можно выше и
дальше.
Апостол Павел интерпретировал это ессейское учение в фарисейских категориях, а в Ш — IV веках в
знаменитой Александрийской школе неоплатоников тесно переплелись и переплавились и иудейская
гностическая мистика, и идеалы кумранских ессеев, и египетская фарисейская идея всеобщего
воскресения, и каббалистическая книга «Зогар», и оккультное учение Гермеса Трисмегиста, и зороаст-
рийско-митраистский дуализм. Жреческая элита умело мифологизировала жизнь Иисуса и подправила
его учение, определив новый, «христианский» статус профессиональных посредников с Небесами. В
течение IV — V веков восточно-римские императоры довершили эту реформу, придав имиджу
христианского императора политико-мессианские черты.
Сформулированное в IV веке учение о христианской монархии нашло себе долгожданную опору
вселенского масштаба в идеалах иудейской мессианской иерократии - жреческой монархии. Царь,
339
оставаясь верховным воином, победителем вселенского зла, должен был не просто иметь чин первого
жреца, как это было в языческих государствах, а был призван воплощать в себе и отображать для
массового сознания небесный прототип вечного Сына Божия. Это, безусловно, ставило его в
зависимость от воли своего небесного прототипа, и самодостаточность царя оказывалась чисто
внешней, по сути иллюзорной. Ведь очевидно, что фактическими интерпретаторами воли небесного и
вечного Сына Божия, первосвященника-прототипа, были земные раввины. Кстати говоря, именно
раввины и подталкивали и Иисуса, и следующего Сына Божия - Мошияха II века Бар-Кохбу -на
восстание против римлян. Возглавляя жреческую касту, христианский царь, как и Давид, и Соломон,
обязан был быть ее защитником и покровителем, а значит, верховный жрец-просрессионал, а не им-
ператор-воевода становился фактическим интерпретатором воли Небес.
Однако независимо от устремлений раввинов Мошиях, предсказанный великими иудейскими
пророками, должен был принести на землю очевидную всему народу подлинную харизму: во-первых,
несомненное величие и благоденствие Израиля с восстановлением в Иерусалиме канонического
царства из колена Давида, а во-вторых -мир во всем мире, когда лев и ягненок будут возлежать вместе,
а мечи перекуют на орала, о чем и написал признанный и иудеями и христианами пророк Исайя:
«Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий... Ибо младенец родился нам; Сын дан нам;
владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник (в славянском переводе Библии:
«Велика Совета Ангел». — В. П.), Бог крепкий (сила Бога - «эль гиббор». — В. П.), Отец вечности
(Зон. — В. П.), Князь Мира. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в
царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдой отныне и до века. Ревность
Господа Саваофа соделает это» (Не. 9: 2, 6—7).
Собственно, в этом пророчестве и заключены канонические критерии мессианизма иудейской
традиции, и потому все вариации образа Мессии, базирующиеся на Библии, не могут не считать
признаками прихода Мессии следующие факты действительности: благоденствие и величие Израиля,
каноническое царствование в Иерусалиме потомков Давида, мир и благодать во всем мире. В ином
случае остается лишь порвать с преемственностью иудейской пророческой традиции, а значит - и с
самой Библией.
Христианство образца IV века сохраняло еще в весьма заметной форме первоначальные черты
иудеохристианства: общий Мессия и для «царства Давида», и для остального человечества, «от
Иерусалима и даже до края земли» (Деян. 1: 8), т. е. вместе с Израилем для всех народов. И потому
император языческого Рима, принимая такую версию христианства, пресуществил самого себя в
главного но-
340
сителя Божества на земле - «Бога в Силе» («эль гиббор» - Ис. 9: б) -«Божию силу и Божию
премудрость» (1 Кор. 1: 24), стал актуализацией вечного Первосвященника, Отца вечности, причем
всемирного, всечеловеческого, и одновременно Князя Мира - вечного царя.
Тем самым, христианский император стал актуализацией Спасителя-Мессии, «Который есть образ Бога
невидимого» (1 Кол. 1: 15), которого «Бог воскресил из мертвых» (Деян. 13: 30), «Который воссел
одесную престола величия на Небесах» (Евр. 8: 1—2) и, «как пребывающий вечно, имеет и священство
непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив» (Евр.
7: 24—25). Рудименты иудейского монотеизма были за ненадобностью отброшены в римской
языческой среде, и Спаситель - вполне в эллинско-римском духе - был провозглашен не воплощенным
ангелом, а самим воплотившимся Божеством, наподобие Осириса, Митры, Геракла и т. д..
27.3. Технология формирования политической теократии
«Изволися Духу Святому и нам» (т. е. наше решение и воля Святого Духа — одно и то же) - эта
формула христианского собора лучше всего выражает сущность любой теократии, в том числе и
режима политической теократии. Между Небом и народом существует посредническая связь в лице
жреческой касты, причем посредничество это эксклюзивно, так что под контролем этой касты
находится не только управление бытовыми вопросами, нравственностью, ритуалами и т. п., но и вся
сфера политики в ее профессиональном измерении. Ничто не может быть сделано без санкции -
«благословения» священноначалия, как бы без санкции самого царствующего Божества. Жреческая
элита предстает в имидже «столпа и утверждения истины» (1 Тим. 3: 15).
Примерами политической теократии являются периоды великих революций и реформации, к которым
в XX веке можно отнести национал-социалистскую Германию и СССР в 1917—1938 годах. Если
политическая теократия не погибает через насилие, то трансформируется, как правило, в
самодержавие, как это произошло в СССР в 1938 году, когда сформировалась новая правящая элита, а
Иосиф Сталин, хотя и назывался Вождем, стал обычным восточным самодержцем-деспотом.
Психология и мировоззренческая основа этого процесса блестяще показана в легенде о Великом
инквизиторе в романе Федора Достоевского «Братья Карамазовы». Об этом произведении написано
много, и мы затронем лишь политологический смысл этой легенды в приложении к режиму власти.
По мысли воображаемого Великого инквизитора, Иисус-Мессия допустил просчет: получив
фантастическую харизматическую власть
з) 341
от Царя Небесного, он не взял на себя политические полномочия народоводительства - «меч и порфиру
кесаря», т. е. не стал воплощать свою духовную власть в политику, в государственную власть над
людьми. «Отдавайте кесарево - кесарю, а Божие - Богу» (Мф. 22: 21), - в этом историческая ошибка
древнего христианства, которая была «исправлена» в Средневековье. Власть духовная, т. е. доб-
ровольно признаваемая людьми, была вполне по-марксистски «наполнена материалистическим
содержанием». Но ценой этого стала трансформация режима этой власти из теократии в самодержавие
при сохранении строя иерократии. Иерократия стремилась лишь имитировать для массового сознания
режим антропоморфной, политической теократии под своим верховным контролем и руководством.
Для успеха этой акции должны были быть задействованы все исторические успехи жречества, которое
должно было стать единственной правящей элитой, осуществляющей прямой диктат над народом
огнем и мечом. Мало того, для этого были в «нужном» направлении проинтерпретированы учения и
пророков, и самого Иисуса, убитых этой кастой, но посмертно поставленных ей на службу.
Сам термин «Великий инквизитор» приобретает у Достоевского уже не столько исторический, сколько
политологический характер. Царь при земной, политической теократии и не может быть в принципе
никем иным, кроме Великого Инквизитора (при вере в симметрично-параллельный мир), Великого
Первосвященника (при вере в актуализацию прошлого «золотого века») или Великого Терминатора
(при футуристической вере).
27.4. Причины падения режима
1. Непредсказуемость и неустойчивость. Как только вождь-«вседер-житель» («пантократор»)
действительно начинает считать себя воплощенным богом, он становится не просто не
подконтрольным, но и по-настоящему непредсказуемым как для народа, так и для реально правящей
элиты. Данное положение совершенно невозможно и недопустимо в политике как занятии всегда
коллегиальном и рационально-договорном. Элита, достигнув хоть какой-то стабильности, хочет
зафиксировать ее и заняться спокойным внутренним обустройством. Авантюрный народоводитель ей
больше не нужен. «Отступник» от интересов правящего клана становится врагом клана.
Эта причина гибели политической теократии стала ясной еще в древнем Шумере: «На одной стеле
показан царь... на голове которого — рогатый шлем, по шумерской традиции - атрибут богов. В
отличие от своего деда Саргона, Нарам-Син претендовал на божественность... при этом он
предпочитал титул "•божественный Нарам-Син, могущественный, бог Аккада, царь четырех частей
света" (т. е. вселенной). Возможно, принимая титул бога, Нарам-Син подчеркивал свое по-
342
ложение единственного правителя в централизованном государстве. По сохранившимся до наших дней
более поздним хроникам (поэма "Проклятие Лгала"), принятие им божественного титула в конце
концов стало причиной крушения империи»*. Нетрудно увидеть прямые аналоги в Римской и
Российской империях, в Ш Рейхе и во многих других державах, соблазнявшихся перманентной
теократической диктатурой.
2. Деградация мифологии (псевдо)народоводителъства. Мифология «земной теократии» есть идейно-
политический джокер, принимающий по воле элиты либо образ (икону) царствующего на земле Боже-
ства, вочеловечившегося в своем сыне-наместнике, а через него и в его элите, либо образ будущей
светлой пассионарной реальности -рая, куда элита ведет народ под мудрым руководством своего лиде-
ра-терминатора. Наличие этого джокера позволяет скрывать диктатуру элиты над остальным народом,
фокусируя ее в личности или должности абсолютизированного монарха - мифического «.отца нации»,
живую икону «карающего отца Небесного», - устрашающего не только духовно, но и политически.
Представление о любящей Родине-Матери трансформируется, соответственно, в образ жестокой
социальной мачехи, способной ана-фематствовать и уничтожать любого за прегрешения против поту-
сторонних предписаний. Однако и при такой тотальной диктатуре личный или коллективный диктатор
связан теми законами Небес, от имени которых он и действует. Любое личное расслабление, симво-
лическое отступление от этих законов, немедленно приводит к религиозному сомнению в подлинности
данной теократии, к ощущению ее подмены и, в конечном счете, к утрате веры в теократию в данной
мифологической системе в целом. А с сомнения в Божестве и необходимости его тотальной диктатуры
начинается процесс мировоз-зренческо-религиозной реформации и социальной революции.
ГЛАВА 28. САМОДЕРЖАВИЕ
28.1. Специфика режима
Самодержавием мы именуем режим власти какой-либо сословной или профессиональной элиты в
срорме прямой диктатуры, когда фактически правящая элита формирует в массовом сознании образ
самодержца как личного носителя Божества - монарха (по должности) или героя-вождя (по харизме).
Божество, как и при политической теократии, Само является на землю, но самодержец — не слепое
орудие в руках Божества, а Его личный носитель, свободный в принятии собственных «богоугодных»
решений. Массовая иррациональная вера в присутствие в самодерж-
' Шумер: города Эдема. С. 1I25.
343
це полного набора абсолютных качеств становится инструментом в руках правящей элиты, с помощью
которого власть самодержца признается массовым сознанием как данная свыше и на этом основании
как легитимная и законная.
С точки зрения политической мифологии, самодержавие - это режим власти, при котором элита