Полосин В.С. Миф, религия, государство

Подождите немного. Документ загружается.

первоначально находился в руках старейшин. Первым среди равных был городской правитель, который,

возможно, принадлежал к элите храма. В кризисные времена решения принимались общим собранием всех

граждан. ...первой задачей этого соб-

280

рания было принятие решения о том, следует ли идти на врага войной или договариваться о мире»

Соединение даже не полных элементов античного народоправства с образом сверхчеловека давало

такие поразительные примеры, каким стал ученик Аристотеля Александр Македонский. В то же время

афинская демократия при всей религиозной и ритуальной подпитке ее политической мифологии

оставалась без сверхчеловека оранжерейной и в этом проигрывала не только спартанскому

народоправству, но и в целом не смогла выдержать испытания историей. Впрочем, закон Народного

собрания афинян об охране народовластия заслуживает того, чтобы его процитировать:

«Совет и народ решили... Если кто станет ниспровергать демократию в Афинах или станет исполнять

какую-либо должность после ниспровержения демократии, то пусть он считается врагом афинян и

пусть он будет убит безнаказанно, имущество же его пусть будет конфисковано, и десятая часть пусть

будет выделена богине. Тот, кто убьет такого преступника, и тот, кто посоветует это сделать, пусть

останутся незапятнанными и чистыми. Всем афинянам поклясться на совершенных жертвах в том, что

они убьют такого преступника»

«Если же кто-либо из членов Совета Ареопага, когда будут уничтожены права народа афинян или

демократия афинян, войдет в Ареопаг или будет участвовать в Совете по какому-либо делу, пусть он

будет подвергнут лишению гражданских прав. Он сам и его потомки, а имущество его будет

принадлежать народу, богине же поступит десятая часть»'

Однако гражданское самосознание держалось не только на силе закона, но и на воспитании

гражданской активности. «Не случайно слово "идиотес" в переводе с греческого означает "частное

лицо": всякий, кто сторонился общественной жизни и предпочитал жить частным лицом, казался

грекам чудаком и даже дураком, одним словом - идиотом»'. Эта же традиция была воспринята и

римлянами, позволив им обеспечить многовековую устойчивость своей империи. Так, император-

философ Марк Аврелий писал: «Каково отношение между членами сплошного и единого тела, таково

же и между разделенными пространством разумными существами, созданными для соучастия в едином

деле. (...) Видел ли ты когда-нибудь отрубленную руку или ногу, или отсеченную голову, лежащую

отдельно от туловища? Таким делает себя, тот, кто, обособляя себя, совершает что-либо идущее

вразрез с общим благом»

Шумер: города Эдема. С. 99.

Цит. по: Античная демократия... С. 222—1223.

Там же. С. 223-224.

' Петрунин Ю. Ю. С. 25.

' Там же.

) 281

21.2. Древнерусская мифология и народоправство

В VI веке византийский историк Прокопий написал: «Эти народы, славяне и анты, не имеют

единодержавия, но с древнейших времен живут в народоправстве; счастливые и несчастные случаи

созывают их на общее собрание»

Разумеется, всегда находились то тираны, то вполне легитимные диктаторы, пытавшиеся захватить

себе вместе с киевским престолом всю власть над Землей Русской. Однако явный отказ от

народоправства произошел при одном из самых жестоких и властолюбивых князей Владимире

Святославиче, занявшем трон через кровь родных братьев. Захватив Киев в 980 году, он решил

закрепить единоличную власть Князя Русского путем обожествления ее по должности. Первая попытка

- религиозная реформа в том же 980 году - не удалась, более того, заимствование персидских божеств и

подражание варяжским культам привело к сумятице, закончившейся совершением несвойственного

русичам человеческого жертвоприношения, вызвавшего народное недовольство. Тогда Владимир

обратился к другой, более респектабельной, господствовавшей в Византии пантеистической

мифологии, согласно которой «царская власть спустилась с Небес» на царя -«помазанника Божия»,

постиудейского Мессию - Спасителя всего человечества. Царская власть не просто превозносилась до

Небес, но и произрастала прямо с Неба, а вольные русичи, согласно этой мифологии, автоматически

превращались в ее холопов.

Но русичи, постепенно привыкавшие к новой религии и церковным канонам из Восточного Рима, еще

долго сохраняли здравомыслие и рациональность в восприятии политической власти и в основном

отвергали византийское государственное право. Более того, впоследствии Русь приняла законы

Монгольской империи куда легче, чем византийские. Пантеистическая мифология и магическое само-

державие утвердились на Руси в общественном сознании лишь после векового жесточайшего

подавления в Золотой Орде «вечевиков», т. е. граждан, имевших право голоса на вече. Причем

подавление демократии осуществлялось русскими же князьями - наместниками великого хана,

утверждавшими свое собственное элитное единоначалие. А северные русичи - новгородцы лишились

республиканского народоправства лишь после кровавых походов христианизированного хана Иоанна

III и царя-помазанника Иоанна Грозного, убивших русских людей едва ли не больше, чем все

монгольские ханы. (Впрочем, несмотря на кровавую диктатуру, остатки народоправства сохранялись

еще несколько веков в форме земских соборов.)

Ввиду подчиненности митрополита Киевского патриарху Константинопольскому, а того -

«помазаннику Божию», восточно-рим-

' Владимирский- Буданов М. Ф. С. 75—76.

282

скому императору - Русская Земля де-юре отказалась от своего национального суверенитета и утеряла

государственную независимость. Однако главным ударом, сокрушившим национальную государствен-

ность Руси, был все же не вопрос формальных отношений с далекой азиатской Византией, а реформа в

собственной политической мифологии. Князь Владимир стал насаждать грекофильский политический

пантеизм - обожение образа главы русского государства по иноземным прототипам.

Харизматический, легендарный богатырь, сын реальной русской женщины, питавшийся силами

русской матери-сырой земли, символ народной самости, спаситель народа от реальных несчастий и

врагов, пресуществился в пришельца из Зазеркалья, с новогреческого Олимпа, причем не по харизме, а

по должности, с ярлыком от восточно-римского сеньора. Отчимом русских был провозглашен

греческий господин, дедушкой - иудейский фарисей, национально-духовным эталоном - не

национальный Ирий, а «небесный Иерусалим», политическим эталоном - «второй Рим».

Киевская Русь как суверенная цивилизация была нейтрализована идеологическим путем, после чего

находившемуся далеко от нее греческому сеньору было уже безразлично внутреннее устройство

усмиренных северных «варваров» - лишь бы не пошли опять в поход на Царь-град. Однако

свободолюбивые русичи вопреки византийскому раболепию продолжали избирать, призывать или

прогонять князя, так и не ставшего дечракто вассалом константинопольского сеньора; они по-

прежнему могли признать князем любого харизматика, занявшего эту должность по праву сильного и

мудрого. Но при этом в религиозном сознании эта вполне земная должность сама стала постепенно

обрастать магическими чертами богочеловека. Великий князь провозглашался уже здесь, в этой

грешной жизни, «причастником царства Божия» (см. «Слово о законе и благодати» митрополита

Иллариона). В результате произошло эклектическое слияние элементов иудейско-византийского

пантеистического мессианства с русским политическим прагматизмом, и строй исконного русского

народоправства стал постепенно вытесняться тиранией, что и выразилось в междоусобицах, в борьбе

князей за должность «причастника».

Впрочем, еще дальше пошла «Повесть временных лет» в ее позднейшей редакции: Нестор и вовсе

отрицает историческое бытие русского народа, заявляя, что русских вообще нет, а есть только славяне,

которые все должны (под угрозой анафемы) беспрекословно подчиняться учителю Мефодию,

поставленному Папой Римским'.

Таким образом, принятие русичами новой религии с идолопо-клонческим культом царя и непринятие

единосущно связанной с ней системы государственного восточно-римского права стали главной

Повесть временных лет. С. '20.

283

причиной наступления эпохи кровавой борьбы за доступную каждому должность человекобога - эпохи

смут и междоусобиц, конец которым положил лишь самолично пришедший новый сеньор из Мон-

голии, установивший строгий порядок выдачи ярлыков на вассальное человекобожеское княжение и на

церковное служение митрополитам всея Руси.

21.3. Реальность народоправства

Примеры харизматического общего согласия как проявления народоправства имеют место, как

правило, в революционных ситуациях, при религиозной реформации или вследствие природных и

военных катастроф, когда прямым волеизъявлением народа происходит смена правящей элиты,

режима или всего строя, и народ формирует ту власть, которой действительно доверяет. Советником

народа выступает харизматический сверхчеловек - пророк, имам, которого народ сам признает своим

вождем и за которым следует. Такое духовное и легитимное народоводителъство может иметь место и

в относительно более стабильных условиях, как это случалось в Израиле в эпоху Судей.

Однако то, что в революционной или кризисной ситуации формируется как бы само собой, требует

волевых усилий при введении соответствующей постоянной должности императора-халифа. Для

устойчивости государственного строя принципиально важно нал?'- '<е общественного согласия, а

именно — реальный и адекватный УСТ императором народных авторитетов: появляющиеся снизу

харизма тические герои, в том числе представляющие малые этносы в составе империи, или духовные

лидеры, пророки, тайные имамы должны гибко инкорпорироваться в правящую или соответствующую

профессиональную элиту, либо в круг ближайших советников самого императора. Так было в самый

«народоправственный» период постордынской российской истории до XX века - екатерининский,

когда почитаемые народом харизматики: Суворов, Ушаков, Потемкин, Ломоносов - находили

достойное место в системе государственного управления. Правда, это было лично-харизматическое

народоправство, поскольку, не будучи никак конституировано, оно держалось исключительно на

доброй воле просвещенного самодержца -«российского Перикла»: был режим народоправства в рамках

военно-аристократического элитизма.

В истории человечества в целом наиболее устойчивой модель народоправства была конституирована

при прямом и очевидном доминировании в массовом сознании трансцендентного монотеизма и

рационального восприятия профессиональной политики, а именно -модель Халифата, разработанная и

с той или иной мерой успеха воплощавшаяся строгими последователями » • иотеизма - мусульма-

284

нами. Образ халифа при господстве данного мировоззрения не мог быть пантеизирован до образа

человекобога или богочеловека. Его сверхчеловеческие функции категорически не могут

рассматриваться как некая теофания. И суннитская, и шиитская концепции халифата, при всем их

внешнем различии, сходятся на самом деле в самом главном: халифом должен быть величайший знаток

права, а в случае его личного отступления от этого права община не обязана подчиняться ему, и он

должен быть отстранен от власти

Тем самым, общественное согласие в отношении соблюдения Правды выше полномочий даже самой

авторитетной личности. Однако без такой личности прямое народоправство совершенно не устойчиво

и в любой момент может превратиться либо в охлократию с хаосом и смутой, либо сразу

трансформироваться в тиранию или представительную монархию. Только синтез модели общего

согласия через прямое волеизъявление масс с духовным аристократизмом республики и духовным

народоводительством сверхчеловека может дать стабильность народовластию как реальному

народоправству.

Таким образом, народоправство как государственный строй есть прямое волеизъявление народных

масс, реализуемое через синтез принципов количественного большинства, аристократической

республики и духовно-судейского единоначалия. Трансцендентный монотеизм либо (в меру

соответствия ему) религиозно-напоминательный монизм и светское рациональное восприятие есть

необходимое условие самосознания нации в качестве единого субъекта истории, существования в

народном сознании образа вышестоящей Правды и национального сверхчеловека, судьи и

первосвященника - хранителя Правды и народоправства, символа национального единства и

политического суверенитета. Без образа такого сверхчеловека нет никаких реальных сдержек на пути

«спускающихся с Небес» пантеистического самодержавия или тирании, упраздняющих не только

реальное народоправство, но и все элементы народовластия.

Сюкияйнен Л. Р. Политическая и правовая мысль Арабского Востока // История гических и правовых УЧРНИЙ Г л (i P t/m_i/ii

,. --J, -~-** ~" !•*

политических и правовых учений. Гл. б. С. 140—141.

РАЗДЕЛ VI ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЭЛИТИЗМ

ГЛАВА 22. МИФОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЭЛИТИЗМА

22.1. Политическое Зазеркалье и его виды

Если политическая элита, ставшая правящей в результате национального признания, легитимно,

осуществляет свои властные функции в явном или скрытом противоречии с волей нации, т. е. реализу-

ет не национальный идеал, а свой собственный корпоративный интерес, то такая элита становится

иным субъектом политики по отношению к нации. В этом случае нация утрачивает свой политический

суверенитет, перестает быть сувереном и собственно нацией, сувереном же фактическим становится

правящая элита. Для предотвращения или подавления прямого народного волеизъявления, объ-

являющего данную элиту нелегитимной, а тем более революции, национально-освободительного

восстания, правящая элита должна каким-то образом обосновать перед общественным сознанием

незыблемую легитимность своей власти, то есть возвысить ее над народным волеизъявлением.

Инструментом такого возвышения является религиозно-политическая мифология.

Таким образом, второй тип государственного устройства, при котором верховная власть

неотчуждаемо принадлежит какой-либо профессиональной (или сословной) элите как единственному

носителю суверенитета нации, мы именуем политическим элитизмом. Это государственный строй,

противоположный народовластию.

Элита есть совокупность людей, лучших («отборных») в своей профессии или своем сословии,

объединенных общим профессиональным занятием и единым корпоративным интересом, авторитетно

исполняющих свое социальное назначение.

Политическая элита есть профессиональная или сословная элита, внутримобилизационные

способности которой позволяют ей стать коллективным субъектом политической деятельности.

Правящая элита есть политическая элита, способная сформировать образ выразителя национального

идеала и верховного носителя

286

суверенитета нации, то есть осуществлять политическую власть самостоятельно или в союзе с другими

элитами.

Системообразующим элементом правящей элиты являются профессионализм и корпоративная общность,

которые реально позволяют ей заполнить собой все ниши государственных должностей. Внешним

признаком правящей элиты является ее способность убедить общественное сознание в том, что именно она

выражает национальный идеал. В истории правящая элита формировалась на основе четырех политических

элит: жреческой, военно-аристократической, бюрократической или олигархической. Название указывает на

доминирующий в данной элите корпоративный интерес, хотя (при условии признания этой доминанты) в

правящей элите участвуют и представители других профессиональных элит: ученые, творческая элита и т. д.

Все модели государственного устройства в рамках этого типа государственного устройства основываются

на признании коллективным сознанием народа следующих положений:

• источник и распорядитель верховной власти - иной мир (прошлый, параллельный настоящий или

будущий), находящийся по ту сторону опыта и потому не подконтрольный народу, но могущий реально

нарушать законы природы и общества, опытно досягаемый через своих полномочных элитных посредников,

которые и распределяют реальную власть «от имени иного мира» (Небес, будущего земного оая^:

рая);

• носитель власти - земные посредники с иным миром и гаранты попадания в блаженную потустороннюю

реальность, т. е. правящая элита, ответственная только перед иным миром и потому являющаяся

коллективным диктатором по отношению к народу.

В разных цивилизациях и разных государствах мы видим определенную цикличность развития: вначале -

первозданная патриархальная демократия, затем — военная диктатура политической элиты и выдвигаемого

ею представительного монарха, и наконец — попытка установить реальное самодержавие, завершающаяся

скорой гибелью данной государственности.

Простейшей иллюстрацией переноса земных политических реальностей в иной мир является Древняя

Эллада. Во времена Гераклита «логосом» называли свод законов, т. е. реальный, земной общественный

договор, обязательный для всех граждан полиса. Аналогично в Древнем Риме термин «закон» - «lex»

является производным от «lego» - «говорить», а тот, в свою очередь, — от слова «желудь»: граждане

собирались под дубом и говорили об общих правилах жизни, результатом чего становилось принятие слова-

закона. Но уже сам Гераклит перенес это понятие на весь космос, сформулировав понятие «Божественного

Логоса».

Платон (в диалоге «Тимей») превратил «логос» в некий всеобщий

а 287

архетип, форму, по которой сотворен мир. Ученики Платона придали этой форме самостоятельное бытие, а

неоплатоники, особенно Плотин, сделали ее компонентом Божественной Триады. Филон Иудей и

неоплатоники-христиане отождествили «логос» с «Мошия-хом» - персонифицированным Спасителем рода

человеческого, а император Константин, посвященный в культ Митры, отождествил иудейского «Мошияха»

с зороастрийским спасителем, победителем воплощенного зла «саошйантом».

Тем самым, в греко-римской традиции понятие реального «свода законов», «общественного договора»

трансформировалось в понятие персонального носителя «закона Небес», причем не по харизме, а по

должности. Понятие «государства» («полиса») как «коллективного суверенитета граждан»

трансформировалось в понятие единодержавной власти одного «помазанника Небес». Причем, жрецы, фор-

мулировавшие такую мифологию и идеологию, опирались на мифологии древнейших государств Ближнего

Востока.

Как считает Т. Якобсен, в самой древней пантеистической цивилизации на земле - Месопотамской - такие

атрибуты, как внутренняя суверенность и независимость от внешнего контроля на определенной

территории, «не принадлежат, да и не могут принадлежать никакой человеческой организации.

Единственно.подлинное суверенное государство, независимое от любого внешнего контроля, есть

государство, учреждаемое самой вселенной, государство, управляемое собранием богов.

Поскольку человек был создан специально для блага богов, его назначение заключается в служении им.

Поэтому ни один человеческий институт не может иметь своей первичной целью благоденствие своих

членов. Он должен в первую очередь способствовать благоденствию богов. Города-государства - это

вторичные державные структуры внутри истинного государства, преследующие в первую очередь

экономическую цель. Это оплот, поместье одного из великих богов.

Национальное государство есть также вторичная державная структура, она может рассматриваться как

продолжение исполнительных органов мирового государства, как полицейская сила»

Однако в Шумере все начиналось с парламента - городского собрания, на которое людей созывали жрецы и

на котором председательствовал первосвященник - энси, и лишь затем, в период постоянных войн, к власти

пришла военно-аристократическая элита, выдвигавшая из своей среды лугаля, сверхчеловека-воеводу, царя

и утверждавшая, что такая власть «спущена с Небес». В Древнем Египте цари первоначально также были в

первую очередь первосвя-

' Якобсен Т. С. 172-173.

288

щенниками, однако со временем они всё более приобретали черты воинственных императоров.

Понять причины, по которым древний человек легитимизировал политический элитизм, можно, лишь

воссоздав религиозно-политическую мифологию, на которой базировалась тогдашняя идеология. Как

отмечает Мирна Элиаде, «параллельно с первобытной верой в небесные прототипы городов и храмов

мы отмечаем еще целый ряд верований, суть которых сводится к вере в сакральную значимость

"Центра". Каждый храм или дворец и, шире, каждый священный город или царский дворец является

"священной горой" и становится Центром. Будучи Axis Mundi (Мировой Осью), город или священный

храм рассматриваются как место входа на Небо, под Землю или в преисподнюю»

. Понятия «небесного

Вавилона», «небесного Египта», «небесного Иерусалима», придающие как бы буквально реальное

существование образам человеческого сознания, вытеснили понятия реальной нации, занимающей

реальную земную территорию.

Элиаде весьма ярко описывает на примере Вавилона практику соотнесения земного мира с

параллельным небесным. «Для Месопотамии фундаментальная концепция может быть передана так:

полное подобие между Небом и Миром. ...каждой земной вещи в точности соответствует идентичная

же вещь на Небе, по идеальной модели которой она создана. План города Ниневии был начертан в

начальном времени по небесным письменам, т. е. по "графическим" фигурам, которые описывали

звезды на небосводе. Река Тигр находилась под звездой Аннунит, Евфрат - под Ласточкой, Ниппур - в

Большой Медведице. Они реально существовали на этих звездных уровнях, а на земле находилось их

подобие, бледное и несовершенное. Вавилонская география не была плодом наблюдений и измерений,

но воспроизводила в терминах земной географии карту небесных и райских пределов.

В библейской традиции (Быт. 2: 10): "Из Эдема вытекала река, орошающая сад, а затем она разделялась

на 4 реки". Река, прорезающая и окружающая шумеро-вавилонский рай, также имеет 4 устья; к тому же

выражение "у речных уст" означало в месопотам-ской культуре место входа в рай, порог, который

могут преодолеть только бессмертные и герои»

Характерны названия храмов в Вавилоне: «Дом Горы всех стран», «Гора гроз». Гора является образом

земного трона для космического Центра Вселенной, расположенного в параллельном мире. В асси-

рийском языке «умереть» - значит «прицепиться к горам». Однако храм - это только центр города и

символ небесного трона. Образ всего космического Рая, Центра Мира, Мировой Оси есть весь свя-

' Элиаде М. Миф о вечном возвращении. С. 25.

Элиаде М. Азиатская алхимия. С. 85—86, 88.

ia 289

щенный город. Вавилон (в переводе: «Небесные Врата») имеет также названия: «Дом основания Неба и

Земли», «Связь между Небом и Землей», «Дом скипетра жизни»

«Священный город, заключающий храм меж своих зубчатых стен, также становится Центром Мира.

Его жители магически уподобляются божественным хозяевам «Центра», богам. Все языки сохранили

народное определение Центра - «пуп земли». «Пуп земли» для евреев - это Иерусалим и в целом

Святая земля» . «Существует небесный Иерусалим, сотворенный Господом до того, как город

Иерусалим был воздвигнут человеческими руками. К этому небесному Иерусалиму отсылает пророк в

"Книге Варуха" (II, 42, 2—7): "Град, стоящий ныне меж вами, это не тот, что был создан еще тогда,

когда Я задумал сотворить рай, и который Я показывал Адаму еще до его падения". Эта небесная

модель города Иерусалима очень похожа на небесный же прототип Вавилона», - отмечает М. Элиаде

Страдавшие от римского владычества иудеи утешались видениями небесного Иерусалима.

Старообрядческий град Китеж ушел под воду, под зеркальную гладь озера, что символизирует как бы

подземное, зазеркальное Небо.

Следует отметить, что ссылки на теофанию, явление Божества в лице земной власти, эффективны лишь

при наличии позитивных результатов: военных триумфов, богатой добычи и в целом - при наличии

хотя бы относительной стабильности. Согласно признакам подлинного Мессии, описанным пророком

Исайей, «народ, ходящий во тьме, увидит свет великий... Он будет веселиться пред Тобой, как...

радуются при разделе добычи... Ибо младенец родился нам; Сын дан нам... Умножению владычества

Его и мира нет предела... Ревность Господа Саваофа сделает это» (Ис. 9: 2—6).

Но даже и надежда на относительную стабильность нуждается в эмоциональном подкреплении,

каковым является вера в «богоугодносгь» сложившегося порядка. Поскольку «основание любого

города и цивилизации должно содержать в себе элемент святости и сопровождаться превращением

хаоса в порядок», то «если система... лишится порядка, возникнет опасность, что с побежденным

драконом вновь придется сражаться, вновь и вновь повторяя подвиг, который некоторые боги

совершили в начале времен. Если же этого не сделать, то дракон, в свою очередь, может поглотить

творение»

. В ситуациях катастроф и хаоса, в поисках быстрого спасения народ может сменить

прежнюю, не принесшую благоденствия религию на новую - лишь бы избежать гибели.

Там же. С. 88. ' Там же. С. 90. ' Там же. С. 86-87.

Норман Д. С. 95.

10—4655

290 I

Без очевидных харизматических результатов тот мир может восприниматься массовым сознанием народа

всерьез и надолго только в случае коллективной веры в его постоянную имманентность - опытную

досягаемость, без чего невозможна в принципе передача харизмы преемнику по должности. А это, в свою

очередь, требует упорядоченного и постоянного жреческого служения. Яркий пример народовластия -

скитания израильского народа по пустыне во главе с народоводителем Моисеем: пока Моисей творил

чудеса, народ шел за ним, как только манна с небес переставала падать, народ был готов забыть о вере в

Единого Бога и отказаться от своего столь тяжело добытого суверенитета - вернуться в египетское рабство

во главе с фараоном.

И потому Моисей был вынужден учредить священство, чтобы оно постоянно напоминало о существовании

личного, вечно живого, всемогущего Бога и о вечной личной ответственности каждого перед Ним за свои

земные дела. Только таким образом можно было сохранить суверенитет нации - по аналогии с древнейшими

демократиями того же Востока, - но при господстве монотеизма. Многочисленные религиозные

предписания Моисея должны были защитить священство от превращения в обычное языческое жречество и

в политическую элиту, однако достаточно почитать тексты признанных иудаизмом пророков или

непризнанного им же Иисуса Христа, чтобы убедиться в том, что в Израиле позднего периода

господствовало уже не народовластие, учрежденное Моисеем, а политический элитизм жреческой касты

месопотамско-деспотического образца.

Таким образом, при доминировании в коллективном сознании религиозно-пантеистической мифологии,

посредником в общении с иным миром выступает как бы уполномоченная им и потому неподконтрольная

народу специфическая элита - жреческая. Результатом реальных, бытийных контактов жреческой элиты с

иным миром является освящение свыше посюсторонних реальных носителей власти, обещание будущего

рая для всего послушного народа и получение им какой-либо практической пользы уже сегодня, как

минимум -относительной стабильности.

Для закрепления своей власти жреческая элита должна убедить массовое сознание в том, что сам народ в

принципе не может быть неотчуждаемым носителем и распорядителем верховной власти. Тем самым, для

упразднения проблемы «количественного большинства» жрецами и идеологами создается религиозно-

политическая мифология, переносящая источник власти в иной мир, в Зазеркалье, в «небесный» Вавилон,

Иерусалим, Кремль и т. п., докуда это «количественное большинство» - народ - не может добраться. Оттуда

эта власть, минуя волю народа, сообщается носителю «геометрического», «качественного» большинства -

элите, что превращает ее уже не только в суверенного субъекта политики, а уже в самодер-

I 291

жавного суверена - полностью неподконтрольного народу носителя высшей на земле власти.

Налицо или контролируемая жречеством как бы перманентная теофания, или скорее антропоморфная

теократия, но поскольку сам Бог зримым образом все же никакой земной должности не занимает, а от Его

имени действуют земные, смертные и грешные люди, то это и дает основание назвать такой

государственный строй в самом общем виде политическим элитизмом.

В силу принципиальной невозможности проверить истинность ссылок на волю политического Зазеркалья,

декларируемая правящей элитой теофания или теократия - пантеистическая и антропоморфная -есть не

государственный строй как таковой, а способ его осуществления - режим власти правящей элиты. Власть

этой элиты основывается на иррациональной вере в непрерывную, перманентную доступность иного мира

воле избранных человеков - элите, так что как бы лишь благодаря этой элите мы имеем постоянные

воплощения Божества (или абсолютизированной материи) в его земных наместниках.

Таким образом, политический элитизм базируется на вере коллективного сознания в:

1) наличие потустороннего мира - симметрично-параллельного, прошлого пассионарного или будущего

(социал-романтического, утопического);

2) наличие в этом потустороннем мире сакральных, но реальных прототипов земного Отечества,

священных дворцов, оград, садов блаженства и т. п., а равно правителей, жрецов, святых, ангелов и иных

угодников Божества и т. д.;

3) возможность достижения контактов с потусторонним миром (теофанию) и в возможность полного

слияния с ним в будущей вечной жизни через посредство жрецов и совершаемый ими ритуал.

Политический миф воспринимается как бытийно воспроизводимая здесь потусторонняя прототипическая

реальность, которая актуально присутствует и воплощается в этом мире и может непосредственно сама или

через своих представителей-посредников нарушать законы этого мира. Светское мировоззрение, верящее в

пассионар-ность прошлого опыта или в прижизненное достижение будущей светлой реальности,

практически сливается с пантеистическими представлениями о человекобожии или о богочеловечестве,

становясь по сути нетеистической религией.

Народ как бы по воле свыше лишается права быть субъектом истории и политики и носителем собственного

суверенитета, который сосредоточивается в коллективно правящей элите, представляемой или ее вождем -

мессианским народоводителем в светлое «завтра», или как бы единоличным монархом-сувереном,

самодержцем, или корпоративно-представительным монархом, или всей разветвленной правящей

корпорацией.

292

22.2. Психология веры в политическое Зазеркалье

Психология политического элитизма базируется на подмене национальной мифологии конфессиональной.

Как уже отмечалось, главным орудием подмены национального сознания, основанного на незыблемости

природных ценностей, на цементирующем общество чувстве семейной родственности, является религия.

Перенося в иной мир священные символы семейности - термины «отец», «мать» и «сын», «отеческая и

материнская любовь», «материнское самопожертвование», «почитание родителей» и т. д. — и наделяя

таковыми свойствами по аналогии персонажей иного мира, религия апеллирует к их абсолютности.

«Возлюби отца и мать, потому что иначе ты будешь вечно гореть в геенне огненной» - классический образец

такой апелляции. Предлагается любить родителей не потому, что они природные родители, а потому что

есть некая более значимая, чем они, инстанция - условно «геенна огненная», что означает: в другой

ситуации от имени этой более значимой инстанции можно призвать отказаться от своих природных

родителей в пользу родителей символических, небесных — тех, от кого зависит попадание либо непопадание

в эту загробную обитель вечного мучения. «Ад» и «рай» в интерпретации политической элиты становятся

идеологическими «кнутом и пряником» для простодушного и суеверного населения.

Пока религия является национальной, а жреческая элита не является политической элитой, будучи

инкорпорированной в общественное сознание нации и будучи подконтрольной и подотчетной своему

народу, она может усиливать родственно-семейные связи через апелляцию к духовным и суеверным

чувствам населения. Но как только жреческая элита ощущает себя политической элитой, то есть суверенным

субъектом, неподконтрольным народу, проводящим свои соборы вне общенародных собраний, религия

становится орудием подмены национальной мифологии и национального сознания. Эта подмена

осуществляется в корпоративных интересах самой жреческой элиты или ее союзника - правящей элиты, с

которой она состоит в «симфонии». Тем самым, жреческая элита оказывается главным идеологом

политического элитизма.

Психология иррациональной подмены образа Родины-Матери образом конфессионального института,

земного Отечества — «небесным прототипом», а земного государя — «небесным народоводите-лем» весьма

ярко описана в известной книге Даниила Андреева «Роза мира». На своем собственном примере он

показывает внутреннее состояние души в процессе поиска восстановления утерянного чувства

универсального, «божественного» порядка, ощущения харизмы, с помощью которой можно победить врага

и соединиться с вечностью. Логично предположить, что примерно такой же механизм имел ме-

293

сто и в глубокой древности, когда рождались идентичные религиоз-но-прототипические понятия: «небесный

Вавилон» («Врата богов»), «небесный Египет» («Поля Господни») и т. п. Поскольку описание Д. Андреева

имеет ключевое значение для понимания того, как естественное чувство Родины-Семьи подменяется

сегодня религиозно-магическим чувством иллюзорного вселенско-мессианского, богоче-ловеческого

владычества над миром, приведем большую цитату из «Розы мира»:

«В 1921 г. ...когда я остановился у парапета храма Христа Спасителя ...звонили к вечерне. - Событие, о

котором я заговорил, открыло передо мной или, вернее, надо мной такой бушующий, ослепляющий,

непостижимый мир, охватывающий историческую действительность России в странном единстве с чем-

то неизмеримо большим над ней, что много лет я внутренне питался образами и идеями, постепенно

наплывавшими оттуда в круг сознания...

Второе событие этого порядка я пережил весной 1928 г. в церкви Покрова-в-Левшине, впервые оставшись

на пасхальную обедню... Если заутреню можно сравнить с восходом солнца, то эта обедня -настоящий

духовный полдень, полнота света и всемирной радости. Внутреннее событие было и по содержанию своему,

и по тону... гораздо более широкое, связанное как бы с панорамой всего человечества и с переживанием

Всемирной истории как единого мистического потока, оно, сквозь торжественные движения и звуки

совершавшейся передо мной службы, дало мне ощутить тот вышний край, тот небесный мир, в котором вся

наша планета предстает великим Храмом и где непрерывно совершается в невообразимом великолепии

вечное богослужение просветленного человечества...

В ноябре 1933 г. я случайно зашел в одну церковку... и застал акафист преп. Серафиму Саровскому. Едва я

открыл входную дверь, прямо в душу мне хлынула теплая волна нисходящего хорового напева...

Непреодолимая сила заставила меня стать на колени, хотя... раньше душевная незрелость побуждала меня

подозревать, что в этом движении заключено нечто рабское... И когда мои руки легли на ветхий, тысячами

ног истоптанный коврик, распахнулась какая-то тайная дверь души, и слезы ни с чем не сравнимого бла-

женного восторга хлынули неудержимо... Содержанием этих минут был подъем в Небесную Россию,

переживание Синклита ее просветленных, нездешняя теплота духовных потоков, льющихся из того сре-

доточия, которое справедливо и точно именовать Небесным Кремлем. Великий дух, когда-то прошедший по

нашей земле в облике Серафима Саровского, а теперь - один из ярчайших светильников Русского Синклита,

приблизился и склонился ко мне, укрыв меня, словно епитрахилью, шатром струящихся лучей света и

ласкового тепла (...).

В начале 1943 г. мною было пережито состояние, отчасти напоми-

294

навшее то юношеское, у храма Христа Спасителя... Я увидел третьего уицраора - демона

великодержавной государственности - яснее, чем когда-либо до того, - и только веющее блистание от

приближавшегося его врага - нашей надежды, нашей радости, нашего защитника, великого духа-

народоводителя нашей родины - уберегло мой разум от непоправимого надлома»

(курсив наш. — В.

П.).

Мы по фазам видим процесс, обратный процессу создания естественной национальной мифологии, а

именно — иррациональную подмену нации Церковью с вытекающим из этого рождением чудовищ и

«потусторонних народоводителей». Иносказание объявляется буквальной реальностью, происходит

мистификация истории и денационализация культурного и духовного пространства народа

посредством воображаемого открытия двери в зазеркальный, параллельный мир, героизации

конфессионального лидера и распространения его влияния из параллельного мира в посюсторонний.

Для этого используется механизм религиозной магии: культ, раньше воспринимавшийся автором как

«рабское» коленопреклонение, теперь становится для него дверью в Зазеркалье, как бы реально

соединяющей земную Россию с ее симметричным прототипом в параллельном мире - «Небесным

Кремлем», «Русским Синклитом». Место Родины-Матери занимает жреческая каста, а место

национального сверхчеловека - потусторонний «дух-народоводителъ», противостоящий столь же

потустороннему «демону великодержавной государственности».

22.3. Греховное настоящее

В соответствии с делением времени, политическое Зазеркалье делится соответственно на три вида:

актуализируемое блаженное «прошлое», греховное «настоящее» и светлое «будущее». Поскольку

исходным временем на практике всегда является «настоящее», начнем с него.

Итальянский просветитель Джамбатгиста Вико (ХУШ в.) подметил:

«Где народы настолько озверели от войн, что у них уже не действуют человеческие законы, там

единственным могущественным средством обуздать их является религия. ...в состоянии беззакония

Божественное Провидение дает основание озверелым насильникам обратиться к культуре и

установить нации, пробуждая в них смутную идею Божества; вследствие своего незнания они

приписывают ему неподобающие свойства; таким образом, устрашенные этим воображаемым

Божеством, они начинают подчиняться некоторому порядку-»

Это и есть способ наведения политического порядка через веру в симметрично-параллельный и более

могучий мир. Лучше злой и

Андреев Д. С. 32-33. '

Вико Дж. С. 82-83.

1 295

мстительный Бог, чем никакого! Или, как выразился о восприятии мифологии (пантеистической - с

нашей точки зрения) православный богослов протоиерей С. Булгаков, «сознание, что в человека входит

нечеловеческая сила и в нем совершаются превышающие его собственную меру события, одно только

и создает жизненную убедительность мифа»

Когда вследствие природных и созданных человеком катастроф коллективное зрение народа

притупляется настолько, что само уже не видит своего нравственного идеала, когда легко поверить в

любой слух о грядущем спасении от реальных страданий, тогда правящая элита возвещает народу о

«спасительной» теофании - многочисленных богоявлениях и боговоплощениях. Последние во все века

контролировались и использовались в политических целях, как, например, канонизации митрополитов

Петра и Киприана, царевича Димитрия, Серафима Саровского. Жреческая элита на потребу суеверной

публике трансформирует представление о внемирном Боге-Творце в антропоморфный образ жестокого

и мстительного посюстороннего Божества, насылающего войны, болезни и иные проклятия за

малейшие отступления от своих дотошных бытовых предписаний и спасающего только абсолютно по-

слушных Его земным наместникам верующих.

«Не вы Меня избрали, но Я вас избрал» (Ин. 15: 16), - сказал в свое время Иисус Христос своим

ученикам, правда, имея в виду сугубо духовную, «не от мира сего» миссию апостолов - бродячих

проповедников, бессребреников, учителей нравственности. В IV веке властители языческой Римской

империи по-своему интерпретировали эту формулу, перенеся ее в реальность мира сего, а именно - в

политическую плоскость: Небеса как бы избрали себе не духовных учеников, а обладателей «меча и

порфиры кесаря», т. е. правящую элиту. «Слово Божие [, которое] живо и действенно и острее всякого

меча обоюдоострого» (Евр. 4: 12), было подменено карающим мечом, а хитон проповедника - царской

порфирной мантией.

Божественный цезарь август - император и диктатор Рима - стал актуальным воплощением вечного

царя и первосвященника, пребывающего на Небесах. Соответственно, непослушание земному вице-

богу отождествилось с непослушанием Богу небесному. Все земные несчастья, природные катаклизмы,

войны, болезни, смерти - все это стало интерпретироваться как результат личной греховности каждого.

Чтобы не возникало сомнений в такой греховности, она была объявлена первородной и передающейся

по наследству, т. е. декларирована как бы эманация греха из единого первоисточника - человеческой

природы, перед которой личность бессильна. Эта фатальная греховность выявляется у всех и каждого с

помощью шкалы заведомо невыполнимых заповедей и канонов, ставящих человека в

Булгаков С. Свет невечерний. С. 58.

296

зависимость от действий жречества, которое одно только и может силою «вечного раввина-

первосвященника на Небесах» отвести этот фатум. Правда, такое благодеяние, как исцеление от

собственной природы, жречество делает только в обмен на абсолютное послушание ей самой и правящей

элите, в которой она участвует, а также через обязательное участие всех в совершаемом им ритуале.

Осознание себя в качестве «червя греховного», «твари дрожащей», ни на что не имеющего права, стало

основанием пантеистической идеологии, блестяще описанной Ф. М. Достоевским в легенде о Великом

инквизиторе в романе «Братья Карамазовы». Средневековая Испания была взята писателем за исторический

фон легенды, по-видимому, из предвидения действий российской цензуры, которая, например, так и не

позволила напечатать в России при жизни автора труды другого знаменитого славянофила А. С. Хомякова,

современника Ф. М. Достоевского.

Итак, мифология данного вида политического элитизма располагается и балансирует между двумя точками:

от напоминательной религии до магии включительно. При полном отождествлении с магией необходим, как

минимум, очевидный харизматический результат — «маленькая победоносная война». В противном случае

наступает революционный кризис с реформацией или сменой всей религиозно-мифологической системы.

22.4. Вечно настоящее прошлое

Другим видом политической стабилизации через мифологию является абсолютизация прошлых порядков и

узаконение строжайших табу в области ритуалов, почитания предков, традиций и т. д., т. е. обращение к

прошлому «золотому веку» в надежде через его ритуальное воспроизведение вернуться в изначально

благостное состояние. Наиболее яркими примерами в этом отношении являются цивилизации Дальнего

Востока, и в первую очередь — классический Китай. «Учитель сказал: "Я продолжаю - [а] не творю; я верю

в древность"»'. Сравним со словами исторического Иисуса: «Не думайте, что Я пришел нарушить, не

нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф. 5: 17).

Как бы полемизируя с западной цивилизацией, Конфуций устанавливает прямо противоположный ей

восточный путь:

«Если править с помощью закона, улаживать, наказывая, то народ остережется, но не будет знать стыда.

Если править на основе добродетели, улаживать по ритуалу, народ не только устыдится, но и выразит

покорность» (Конфуций)

Конфуций. С. 84. ' Там же. С. 58.

i 297

В своих лучших образцах такая мифология способствовала торжеству элементов народовластия даже тогда,

когда внешне можно было констатировать наличие абсолютной монархии.

Харизматический народоводитель и основатель постоянного порядка в могущественной империи монголов

Чингисхан по-своему сочетал древнекитайскую мудрость с законами аристократии и элементами

республиканского народовластия в своем государственном строительстве.

Исследователь политического наследия Чингисхана Э. Хара-Дован так описывает нравственные критерии,

по которым великий народный император (это дословное значение его имени) формировал правящую элиту:

«Для одного типа людей их материальное благополучие и безопасность выше их личного достоинства и

чести; поэтому они способны на трусость и измену. Такой человек подчиняется своему начальнику из-за его

силы и мощи, поэтому он трепещет перед его силой, т. е. он, в сущности, раб своего страха. Изменяя своему

господину или предавая его, человек такого типа думает избавиться от источника своего страха... Чингисхан

беспощадно уничтожал их на своем завоевательном пути, например, в случаях, когда они являлись к нему,

предав своего господина - врага Чингисхана в надежде получить за это награду.

Наоборот, он осыпал наградами и приближал к себе тех, кто оставался верен своему бывшему властелину,

хотя бы эта верность была им невыгодна и опасна Чингисхану... Они боятся не человека, могущего отнять у

них жизненные блага, - они боятся совершить поступок, который может обесчестить их - не в глазах людей,

а в своих собственных. В их сознании постоянно живет моральный кодекс, они дорожат им более всего,

относясь к нему религиозно, так как такие люди в то же время и религиозны, понимая мир как

установленный Божественной волей порядок, в котором все имеет свое определенное место, связанное с

долгом и обязанностью. Человек подобного психологического типа повинуется своему начальнику не как

лицу, а как части известной, божественно установленной иерархической лестницы, как ставленнику более

высоко стоящего начальника, который, в свою очередь, повинуется поставленному над ним высшему

начальнику и т. д. до Чингисхана, который правит народом вселенной по велению Вечно Синего Неба. Вот

на такой иерархической лестнице, с людьми такого психологического типа в качестве начальников и строил

свою империю Чингисхан...»'

Здесь налицо религиозно-напоминательное восприятие: Божество не мыслится как бытийно

присутствующее и реально угрожающее, как это имеет место в Европе. Есть определенная отстраненность

Хара-Дован Э. С. 132-133.

298

Небес от земли и концентрация их воли в личности одного народо-водителя, становящегося самодержцем-

императором. Империя, созданная Чингисханом, имела в основе именно такую мифологию. В ней не было

рациональной парламентской демократии, однако высшая власть была представительной, то есть

формировалась исходя из потребностей общества и религиозных и практических устремлений народа.

«Слова Чингисхана: "Вечно Синее Небо повелело мне править народами... Моими устами говорит Вечно

Синее Небо. В девятиножное белое знамя вселяется гений-хранитель рода Чингиса, это знамя будет

оберегать войска, водить их к победам... Чингис царствует "Силою Вечного Неба""»'.

Первая статья Конституции Чингисхана - Джасака (Ясы) - гласила: «Повелеваем всем веровать во Единого

Бога, Творца Неба и земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти по Его воле,

обладающего всемогуществом во всех делах»

Налицо пантеистически-напоминательный монизм, близкий по своему социально-политическому

выражению к трансцендентному монотеизму. Отсюда и необычная для той эпохи свобода вероисповеданий:

в XIII веке, когда в христианской Европе полыхали костры инквизиции, в империи Чингисхана

«официального вероисповедания объявлено не было. Служащие принадлежали ко всем вероисповеданиям:

среди них были шаманисты, буддисты, мусульмане и христиане... Государственно важно было для

Чингисхана, чтобы его верноподданные так или иначе живо ощущали бы свою подчиненность Высшему

Существу, т. е. чтобы они были религиозны, независимо от исповедуемой ими религии».

Отсюда логично вытекает, что «у монголов империи Чингисхана... беспрекословное подчинение, не

насильственное, а религиозно-бытовое, было основой государственности... Именно в века татарского

владычества Россия утвердилась в православии, превратилась в "Святую Русь"... В силу монголо-туранских

черт своей психологии, древнерусский человек не умел отделять веру от своего быта» (Н. С. Трубецкой)

Однако и нелегитимный захват власти какой-либо элитой мог требовать также мифологической отсылки в

«прошлое», но «прошлое» — хтоническое, связанное с неотвратимым действием стихий. В Древней Греции

«восставшая тирания опиралась в своей борьбе против аристократии на демос. Для этого она оправдывала

мифические предпосылки своей системы, выводя их из мифических основоположений, на которые опирался

мир представлений демоса. Это был хтонический миф культа Матери-Земли, культа смерти и

Хара-Дован Э. С. 125.

"Там же. С. 134.

' Цит. по.: Хара-Дован Э. С. 134.

299

Диониса. Примененное к особым условиям тирании, все это переплавилось в новый культ героев, который

выразился в трагических песнях, танцах и дифирамбах» (К. Хюбнер)

. Аналогичную картину можно увидеть

в Германии 1930-х годов.

Культ страдающего, но все терпящего и потому воскресающего бога пережил свое собственное воскресение

в IV веке н. э., когда в Риме исчерпало себя рабовладение как система хозяйствования, и на смену ему

пришло крепостное право и феодальные отношения. Для новой правящей элиты понадобились также

мифологические архетипы прошлого, облагороженные философскими достижениями и подходящие под

цели воссоздания всемирной универсальной империи.

Таким образом, при обращении мировоззренческого акцента в «прошлое»:

а) Божество мыслится как недосягаемое, присутствующее опосредованно, через свой дух или энергию в

харизматическом народово-дителе-императоре; миф условен и иносказателен, религия напоми-нательна,

магия существует на бытовом уровне и не определяет политику;

б) главным в религии является не экстатическое переживание актуального присутствия Божества, а

отстраненность от подобных состояний и послушное исполнение нравственных предписаний и ритуала.

Тем самым, для всех религий прошлого характерна нравственная организация всей социальной жизни через

следование традициям и традиционным ритуалам - в этом и состоит мифологический фундамент

государственной идеологии и стабильности.

22.5. Светлое будущее

Футуристическая направленность мифа предельно коротко и точно выражена Фридрихом Ницше: «Будущее

и самое дальнее пусть будет причиною твоего сегодня. Не любовь к ближнему советую я вам - я советую

вам любовь к дальнему. Изгнанниками должны вы быть в стране ваших праотцев! Страну детей ваших вы

должны любить, страну, еще не открытую. И пусть ее ищут ваши паруса!» . Это есть реальное присутствие

«будущего» в «настоящем», так что «завтрашняя» реальность мотивирует «сегодняшние» поступки.

«Будущее» может присутствовать как в виде некой религиозно-футуристической идеи, социал-

романтической утопии или в персонифицированном образе посредника - народоводителя, пророка,

сверхчеловека, пришельца-терминатора.

Хюбнер К. С. 246.

Ницше Ф. Т. 2. С. 44.

300

Всегда находились люди, верившие в социал-романтическую утопию, в то, что общими волевыми

усилиями можно «сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор». Французский поэт Бе-

ранже в стихотворении с примечательным названием «Безумцы» написал:

Господа! Если к правде святой Мир дорогу найти не сумеет, Честь безумцу, который навеет Человечеству сон золотой...

Если 6 завтра земли нашей путь Осветить наше солнце забыло, Завтра целый бы мир осветила Мысль безумца какого-

нибудь.

В обстановке крушения дискредитировавшей себя религии, в условиях идеологического,

политического и гражданского кризиса вера в реальную достижимость «золотого века» или «золотого

сна», в материализацию призрака может стать не только квазирелигией одиночек, отдельных коммун

или сект, но и новой массовой футуристической религией.

По Европе с середины XIX века начал «бродить призрак коммунизма» - земного рая без эксплуатации

человека человеком и без денежного обращения. Рухнул прогнивший строй во Франции, однако утопия

по Марксу, воплотившаяся в Парижской коммуне, продержалась недолго, сокрушенная германской и

российской монархиями. Судьбу поствизантийской России предсказал поэт и философ Владимир