Перов Ю.В.Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы

Подождите немного. Документ загружается.

Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы

103

менение эмбрионов для целей медицинского исследования, идеи ис-

кусственного выращивания органов и изменяющего генетическую

структуру вмешательства с терапевтическими целями затрагивают

вопросы идентичности человеческого вида.

До сих пор как секулярное новоевропейское мышление, так и ре-

лигиозная вера исходили из того, что генофонд новорожденного, и,

следовательно, исходные органические условия его будущей истории

жизни исключались из сферы программирования и целенаправлен-

ной манипуляции, осуществляемых другими лицами. Речь идет о вос-

приятии человека как свободного творца собственной истории жизни,

способного подвергнуть ее критической переоценке и ретроспективой

ревизии. «Неподчиненность нам контингентного процесса оплодот-

ворения, следствием которой является непредсказуемая комбинация

двух различных наборов хромосом, создает необходимое условие на-

шей возможности быть самими собой и принципиально эгалитарную

природу наших межличностных отношений» [5, C. 23-24]. Современ-

ное справедливое общество гарантирует плюрализм мировоззрений,

прогрессирующую индивидуализацию стиля жизни и персональную

концепцию «благой жизни», т. е. оно гарантирует каждому равную

свободу развивать этическое самопонимание. Однако возможности

развивать это самопонимание, т. е. быть самим собой и осуществлять

самостоятельный выбор, личность может лишиться, если к ней еще до

ее рождения применяется какое-либо вмешательство.

Прогресс биологических наук и развитие биотехнологий осущест-

вляют новый тип целенаправленного вмешательства в человеческую

жизнь и тем самым ставят под вопрос нравственное самосознание

способных говорить и действовать субъектов в целом. «Как только

взрослые начнут рассматривать желательный генетический арсенал

потомков как продукт, форму которого можно изменять, придумы-

вая по собственному усмотрению подходящий дизайн, они начнут

использовать в отношении собственных творений, полученных в ре-

зультате генетической манипуляции, такой тип управления, который

вторгнется в соматические основы спонтанного отношения к себе и

этической свободы другой личности; этот тип управления допускался

ранее по отношению к вещам, но не по отношению к другим людям»

[5, C. 24-25].

В качестве последствий подобного биотехнологического вмеша-

тельства Хабермас выделяет: во-первых, стирание грани между ли-

цами и вещами, продолжающее дегуманизацию человека; во-вторых,

Часть II. История этики

104

появление новой структуры ответственности за принятие одной лич-

ностью решения, не имеющего обратного хода, в отношении «есте-

ственного» оснащения другой личности (лишение личности права

на свободу выбора, на ретроактивную этическую саморефлексию);

в-третьих, возникновение новых неизвестных прежде межличност-

ных отношений (переложение на создателей геномов всей ответствен-

ности за ход жизни объекта манипуляций). Все это в итоге приведет

к установлению неравенства между «родителями» и их «потомками»,

к нарушению общечеловеческих ценностей, лежащих в основании со-

временной цивилизации, когда этика возможности быть самим собой

превращается в одну из многих альтернатив.

Чем же может быть опасна такая перспектива для будущего человека

как вида? Ведь развитие постантропологического дискурса по биоло-

гической разобщенности человечества и биотехнологической диффе-

ренцированности человеческого вида идет в полном соответствии с

целями и задачами инструментальной рациональности. Хабермас яв-

ляется апологетом проекта модерн и представителем «максимального

рационализма» «старых левых», стремящихся расширить классическую

рациональность до глобального телеологического проекта [3, C. 62].

С момента появления человека идея биологического единства че-

ловечества является важнейшей составляющей не только мифологи-

ческой, затем религиозной, а после и научной парадигмы, но и спосо-

бом организации ойкумены [6, C. 154-160]. Христианская эсхатология

оформилась в современную концепцию всемирной (универсальной)

истории. Библейская концепция антропогенеза и возникновения че-

ловечества от одной пары (моногенизм), гарантировавшая равенство

всех людей перед Богом, послужила основанием идеологии Француз-

ской революции и Просвещения с их девизом «свободы, равенства и

братства», а также идеологии движения аболиционистов, выступав-

ших за освобождение чернокожих рабов. Единая человеческая приро-

да является фундаментом для основания либеральной демократии, и

в особенности для американской конституции. Политическое равно-

правие, охраняемое Декларацией Независимости, опирается на эм-

пирический факт равенства человеческой природы. Следовательно,

вмешательство в человеческую природу подрывает основы современ-

ного демократического общества [7, P. 130]. Развитие современных

биогенетических технологий вновь инициировало обсуждение про-

блемы единства человеческого рода.

Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы

105

Литература:

1. Оскольский А. А. «Тело-из-органов»: о риторике телесности в био-

логии // Логос живого и герменевтика телесности. Постижение куль-

туры. М., 2005.

2. Плужникова Н. Н. Тело и среда управления // Среды: очерки по тео-

рии солидарности. Волгоград, 2008.

3. Семашко И. М. «Модерн»/«Постмодерн»: история контроверзы в

работах Юргена Хабермаса и Жана-Франсуа Лиотара // Вестник Вол-

гоградского государственного университета. Серия 9. Исследования

молодых ученых. 2010. Вып. 8. Ч. 1. Волгоград, 2010.

4. Семашко И. М. «Постчеловек» под знаком технологии // Проблемы

модернизации региона в исследованиях молодых ученых: материалы

V Межрегиональной научно-практической конференции, г. Волго-

град, Март 2009 г. Волгоград, 2009.

5. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. М, 2002.

6. Яворский Д. Р. «Природа» как символ единства: становление натура-

листической парадигмы социокультурного универсализма в западно-

европейской философии. Волгоград, 2007.

7. Fukuyama F. Our Posthuman Future. London, 2002.

8. Haraway D. Simians, Cyborgs, and Women: The Reinvention of Nature.

London, 1991.

9. Hayles K. ''Computing the Human'' // Theory, Culture & Society, 2005.

10. Hayles K. How We Became Posthuman. London, 1999.

11. Pepperell R. The Posthuman Condition. Bristol and Portland, 2003.

Этические взгляды суфиев на женщин

(На примере поэзии Руми)

А. В. Баландина

Все великие суфийские мастера придерживались твердого убеждения,

что любая женщина, вступающая на Путь Божественной Любви, не

считается «женщиной» в смысле пассивности своего бытия, и о ней не

судят лишь в соответствии с ее физической природой. Божественный

Разум и Душа находят свое отражение в человеческом микрокосмосе,

как человеческие разум и эго. По Божественному замыслу, разум дол-

жен быть активным, а эго — подчиненным, но после грехопадения

первых людей, Божественный порядок изменился и теперь зачастую

эго управляет делами и помыслами человека. Эти всеобщие начала

нашли свое воплощение в разделение полов: мужчины более связаны

с разумом, а женщины склонны к эго. Тем не менее, следует обра-

тить внимание на то, что данное деление весьма условно и не имеет

под собой физиологической основы. В стихотворениях Руми нередко

воплощается такая символика: «мужи» — святые, а «женщины» —

неверные. Другими словами, «мужем является тот (или та!), в ком

преобладает разум, тогда как в «женщинах» воплощаются простые

обыватели, наделенные эго. Чаще всего эти символы используются

для описания духовных практик и подвижничества: «мужи» стремятся

к высоко-духовным целям, «женщины» сидят дома и предаются мир-

Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы

107

ским делам. Подтверждение данных слов находим у Руми: «Знай, что

твое эго — женщина и даже хуже: в ней — только доля зла, а в эго —

все оно» [2] или «Духом мужей клянусь: по смыслу женщина тот, кто

не любит Бога! Вот и смотри, что за женщины — женщины!» [3].

Еще одно подтверждение слов Руми и иллюстрацию его идей нахо-

дит в несколько необычном источнике — в сказках «Тысячи и одной

ночи». Вероятно, на создание этих сказок повлияли суфийские и во-

обще мистические идеи, распространенные в то время. В сказках

«Тысячи и одной ночи», в сказках, написанных в строгой и даже жест-

кой среде мусульманского мировоззрения, мы можем видеть пря-

мо противоположную, «еретическую» точку зрения: царь Шахрияр

(главный герой сказок) олицетворяет неуправляемый поток чувств

(ослепленный ненавистью ко всем женщинам, вызванной изменой

его жены, он не внимает голосу разума, который открыл бы ему всю

чудовищность его преступлений). Шахразада же, наоборот, являясь

женщиной, представляет собой воплощение разума, который и по-

мог ей не только избежать гибели, но и убедить Шахрияра внять го-

лосу разума.

«Кто женщина? Та, кого пленил запах и цвет. Она — реальность

эго, что взывает к злу, в физическом устройстве человека воплощен-

ному» [3]. Тем не менее, Руми не считает женщину извечным злом,

хотя и не скрывает в ней наличие злых, порочных, неразумных на-

чал, ведь женщина — это эго, а эго чуждо разуму. «Взгляды Руми на

положение женщин концентрируется вокруг двух моментов. С одной

стороны, Руми рассматривал высшие аспекты женской натуры и про-

славлял женственность; с другой стороны, он очень реалистично

описывал человеческие слабости женщин, их страсти и склонности»

[1, С. 278]. Рассмотрим притчу «Спор супругов» из цикла «Дорога

превращений». Жена сетует на мужа, что у него нет денег на новую

красивую одежду: «От холстины, жесткой как броня, // Вся кожа за-

дубела у меня!» [4, С. 263]. На что муж ей отвечает: «но лучше холст,

что кожу больно трет, // Чем ссора и за ней развод…» [4, С. 263].

В этико-психологических комментариях М. Хаткевича находим такое

объяснение: «муж» представляет собой сферу разума, в то время как

«жена» — это область чувств. Женщины более склонны подвергать-

ся страстям и порокам, поэтому, чтобы сохранить гармонию «брака»

(т. е. союза разум — чувства), разум должен взять верх над чувства-

ми, как мужчина, являющийся главой семьи и принимающий все от-

ветственные и важные решения.

Часть II. История этики

108

Не стоит забывать, что взгляды Руми на женщин — это взгляды пра-

воверного мусульманина, поэтому в первую очередь он выделяет та-

кие женские добродетели как мягкость, покорность, красота. Подвиг

женщины — это рождение, воспитание, вскармливание детей (Мо-

хаммед поместил рай под ногами матери). Пример того, как должна

жить и вести себя истинная женщина, добропорядочная жена и мать

семейства находим в книге Р. Фиша «Джалаледдин Руми»: «Постоянно

занятая хлопотами, она исполняла все установления мужа истово и

бессловесно, никогда не заговаривала с ним первая, а, как полагается

мусульманке, только отвечала на его вопросы» [5, С. 96]. Высшая на-

града для мужчины — добродетельная жена: «А счастье в том, чтоб у

него жена // Была честна, стыдлива и скромна!» [4, С. 245]. Если же

мужчине дается не идеальная жена, то это своего рода испытание для

него: «Меж тем дана она тебе такая для испытания, чтобы ты ею очи-

стился от грязи своей» [5, С. 98].

В притчи «Судьба» находим такие слова: «Не для Адама ль первая

жена // Была премудрым Богом создана? // Да и при том, когда бы не

жены эти, // То вас самих бы не было на свете!» [4, С. 241]. Господь

создал женщину для поддержки мужчины, для его радости и удовлет-

ворения. «Господь создал женщину для мужчины, чтобы тот возрадо-

вался с ней, а она сопровождала мужчину» [1, С. 245]. И в «Маснави»

и в «Диване» Руми воспевает женскую красоту, покоряющую мужчин:

«ты внешне над женщиной властелин, а внутренне ты раб ее».

Итак, женственность, с одной точки зрения, расценивается отрица-

тельно (как нечто противоположное разуму, иррациональное и просто

глупое), с другой же стороны – именно женщина является воплощени-

ем Божественной красоты и, являясь неотъемлемой частью мужчины,

завершает собой всю полноту бытия, без которой невозможно позна-

ние Божественной сущности. «Весь мир пленившей своей речью наш

Пророк так часто просил: «Поговори со мной, Айша!».

Литература:

1. Джан Ш. Джалаледдин Руми. Жизнь, личность, мысли. М., 2008.

2. Руми Дж. поэма о скрытом смысле. СПб., 2007-2010.

3. Руми Дж. Розовый сад. Избранное из Диван-и-Кебир. М., 2009.

4. Руми Дж. Дорога превращений: суфийские притчи. М., 2009.

5. Фиш Р. Джалаледдин Руми. М., 1987.

Этическая система Конфуция:

традиции и перспективы

Э. Р. Фахрудинова

Проблемы моральной мудрости и праведной жизни относятся к ак-

туальнейшим и труднейшим проблемам современной этики, стре-

мящейся к самообновлению. Постепенное трансформирование об-

щества изменяет и саму этику — обогащается и модифицируется ее

предмет. Этика содержательно и функционально видоизменяется из

чисто нормативного характера, теоретических рассуждений с нравоу-

чительным оттенком в прикладную этику, сориентированную на жиз-

ненноважные потребности человека. Современная реальность поро-

дила множество моральных дилемм, и прикладная этика показывает

какова вероятность их решения. Теоретическое решение подобных

проблем необходимо, именно от него зависит формирование новых

этических установок, принятие практических решений, стратегий.

Начиная с XIX в., этическая система Конфуция становится устойчи-

вой темой размышлений философов, обществоведов, гуманитариев.

Философия Конфуция позволяет выявить связь этики и морали с со-

временными условиями глобализирующегося мира. В этической

системе Конфуция человек должен быть бескорыстным борцом за

справедливость, постоянно духовно совершенствоваться, быть го-

товым пожертвовать всем во имя высших идеалов. Большую роль

Часть II. История этики

110

в обществе с точки зрения Конфуция играет принцип всеобщей от-

ветственности. У китайского философа она приобретает черты се-

мейных отношений, где старшие несут ответственность за младших,

а младшие им подчиняются. Развитие личности должно идти по пути,

который принесет наибольшую пользу обществу.

Внутренние барьеры, которые не позволяют человеку нарушать

морально-этические нормы и совершать безнравственные поступки,

Конфуций считал гораздо важнее юридических норм и законов. От-

сюда берет свое начало этическая доминанта в конфуцианстве: нрав-

ственность и моральные нормы являются единственным источником

гармоничного функционирования государства — правление, осно-

ванное на гуманности («жэнь–чжэн»). Концептуальными основани-

ями этики Конфуция являются такие понятия, как «ритуал» («ли»),

человечность («жэнь»), чувство долга («и»), которые и формируют

этическую доминанту конфуцианства.

В широком смысле ритуал в философской системе Конфуция вклю-

чает в себя синтез общественной морали и социальной практики,

в более узком, но более точном смысле, он означает общественно

приемлемые нормы поведения. «…Не смотри на то, что чуждо ри-

туалу, не внемли тому, что чуждо ритуалу, не говори того, что чуждо

ритуалу, не делай ничего, что чуждо ритуалу» [1, C. 74]. Конфуций

подразумевает под ритуалом систему традиционных и проверенных

временем социальных связей, которые могут быть успешно приме-

нены в современных условиях. Эти связи призваны выполнять огра-

ничивающую и регулятивную функции в обществе. «Если править с

помощью закона, улаживать, наказывая, то народ остережется, но не

будет знать стыда. Если править на основе добродетели, улаживая по

ритуалу, народ не только устыдиться, но и выразит покорность», —

говорит великий философ [2, C. 55].

Понятие «ритуал» в учении Конфуция весьма сложно и многогранно.

Но, тем не менее, есть определенные нормы поведения, которых мо-

жет и должен придерживаться каждый — это человеколюбие, искрен-

ность, долг, преданность, сыновья почтительность и забота о младших.

Именно на эти добродетели опиралось морально–этическое учение

Конфуция, которое в дальнейшем переросло в мощную социально-

политическую доктрину. В. А. Васильев отмечает: «Ли» выступает сово-

купностью норм общежития, овладение которыми позволяет человеку

поступать нравственно в различных жизненных ситуациях, с достоин-

ством избегать разного рода столкновений и ссор» [3, C. 132-146].

Теоретическая и прикладная этика: традиции и перспективы

111

Важно отметить, что понятие ритуала, интерпретированное со-

гласно условиям современности, может оказать положительный

эффект на конструирование качественно иных поведенческих стра-

тегий личности в современном обществе, ведь утверждение нового

социального порядка не означает абсолютный отказ от традиций.

Новые установки не должны полностью игнорировать традиционные

моральные установки. Такая постановка вопроса звучит особенно ак-

туально, когда мы говорим о том, что человек в процессе глобализа-

ции стремиться полностью «раствориться» в мире и таким образом

теряет свою идентичность. Сохранить индивидуальность и привне-

сти в новый мир подлинные моральные ценности человеку поможет

традиция или ритуал, как говорил Конфуций.

Основным принципом гармоничных отношений между людьми

Конфуций считал человеколюбие, человечность («жэнь»).«Учитель

сказал: «Человечность — это любовь к людям», а «Знание — это зна-

ние людей» [1, C. 80]. По словам В.А. Васильева, «Жэнь» — это некий

идеал, совокупность высших морально–этических ценностей, кото-

рыми обладали только древние предки и к которым необходимо стре-

миться современному человеку [1, C. 132-146]. Человечность — это

нравственная основа, опираясь на которую возможно укрепить, как

семью, так и государство. Она является главнейшей духовной осно-

вой общества в целом.

Строгие моральные законы, по мнению философа, должны управлять

обществом. Каждый человек, особенно занимающий государствен-

ный пост, должен соответствовать высоким моральным требованиям

и служить образцом для подражания. «Благородный муж» («цзюнь–

цзы»), как идеал личности в философии Конфуция, должен обладать

двумя основными добродетелями: гуманностью и чувством долга. Гу-

манность предусматривала самообладание, интеллект, скромность,

доброту, справедливость, беспристрастность. В основе гуманности

сконцентрированы такие добродетели, как сыновья почтительность,

братская любовь, почитание древности, поэтому человеколюбие, по

мнению Конфуция, должно отличать человека от варвара. Именно че-

ловечность является тем критерием, который выделяет «благородного

мужа»: не официальный пост, не воспитание, даже не образование, а

человеколюбие выявляет истинную сущность личности. Следует отме-

тить, что установка на преодоление эгоистических ценностей является

особенно значимой в условиях современного общества, где каждый че-

ловек несет ответственность за другого ради всеобщего выживания.

Часть II. История этики

112

Понимание Конфуцием гуманности раскрывается в контексте еще

одного ключевого концепта его этики — «и», что означает «долг».

Понятие долга в этико-философской системе Конфуция выполняет

функцию морального эталона для оценки поддерживающих тради-

цию ритуалов. Долг является моральным обязательством, которое

человек в силу своих добродетелей и нравственных ценностей сам

накладывает на себя. Нравственный долг продиктован внутренней

убежденностью в том, что следует поступать именно так и никак

иначе. Долг противостоит материальной выгоде. «Учитель сказал:

«Благородный человек думает о долге, низкий человек заботится о

выгоде» [1, C. 101].

Этическая ориентация на долженствование весьма актуальна для

индивида, существующего в контексте современного общества. Каж-

дый человек должен хорошо осознавать существующие проблемы и

пытаться их решить на основе рациональных установок, а не эмоци-

ональных, что в дальнейшем способствует воссозданию глобальной

этики. Гуманность и долг, как их представляет Конфуций, при усло-

вии их совместного применения к моделированию поведенческой

установки современного человека позволят преодолеть ряд трудно-

стей и проблем, прежде всего, в пространстве отношений человека и

окружающей среды.

Социально-политические взгляды Конфуция — сконструирован-

ный им социальный идеал, строгое соблюдение ритуала, долженство-

вание, преклонение перед авторитетом древних оказали огромное

влияние на формирование и дальнейшее развитие всей этической

доктрины конфуцианства. Отношения между людьми, взаимоотно-

шения в обществе, по мнению Конфуция, должны быть основаны на

принципах морали и глубокого уважения законов, как моральных,

так и политических. Основой построения гармоничных отношений

между людьми философ считал человечность, как важнейшую ду-

ховную основу всего общества, которая несет в себе величайшую

мудрость на все времена: «Не делай человеку того, чего не желаешь

себе. И тогда исчезнет ненависть в государстве, исчезнет ненависть

в семье» [1, C. 45].

В XXI в., когда человечество стоит на пороге глобальных сверше-

ний, когда реальной становится угроза гибели человеческой циви-

лизации, как никогда важным становится принцип ответственно-

сти каждого человека за свои действия. Взаимную ответственность

также предполагает и принятие совместных решений. Применимы