Одесский М.П. Четвертое измерение литературы: Статьи о поэтике

Подождите немного. Документ загружается.

«Начало

славян»

Пятикнижие

ние

известным животным. <...> Самые названия

супруг,

супруга

указывают на то же представление - от прясть <...> неупотре-

бительная форма прячь (за-прячь, запрягать) - накладывать на

животное ярмо,

узду

<...> В Малороссии слово

"супруга"

доселе

употребительно в значении упряжной пары; с тем же значением

встречается оно и в старославянском: "Супруг волов купих пять".

<...> Таким образом, в слове "супружество" лежит представление

того нравственного ига, ярма, которое налагают на себя вступаю-

щие

в брак. В обрядах с путом и в значении, придаваемом слову

"опутать", мы уже видели сближение сосватанной девушки с

пойманным

и обратанным конем; согласно с этим в Воронежской

губернии: а) свозжаться - значит: свести парню

дружбу

с девкою,

то же, что иметь связь, связаться с кем, и Ь) запрягать - жениться,

венчаться. Отсюда объясняется народная примета: когда лошадь

распряжется в дороге - знак, что жена неверна, сбросила с себя

супружеские узы, и известный в Малороссии обычай надевать на

мать и отца новобрачной или на

сваху

хомут,

если невеста ока-

жется недевственною: этим символическим знаком выражается,

что она уже до брака была в любовной связи-сопряжении с дру-

гими»

Сходные наблюдения приводит Б.А. Успенский:

«...при

совершении

обряда "опахивания" селения, направленного на из-

гнание

эпидемической болезни, женщины и девушки, совершая

этот обряд, поют:

А где это видано,

где это слыхано,

Чтобы девки пашню пахали,

А бабы рассевали <...>

Следует

иметь в

виду,

что и пахота, и посев являются в

нормальном

случае

специфически мужскими занятиями. <...>

Перевернутость поведения при "опахивании"

усугубляется

тем,

что магический круг, охраняющий селение, проводится против

солнца,

что этот обряд исполняется ночью или же на заре (как

ночь,

так и заря воспринимаются как "нечистое время"), что

участ-

ницы

снимают с себя платки и пояса или

даже

раздеваются догола

(при

этом простоволосость и беспоясность приписываются обли-

189

Поэтика

культуры

ку нечистой силы); наконец, этот обряд может совершаться не с

песнями,

а в ритуальном молчании, которое представляет собой

разновидность речевого анти-поведения»

Слово произнесено. Издевательское замещение коней/волов

женщинами на фоне их мифической идентичности правомерно ква-

лифицировать как «анти-поведение». Поведение обров оказывает-

ся

«анти-поведением», поведением «наоборот», что свойственно их

инфернальной

сущности. Это не точная информация о насилиях

над славянками, но оценочное суждение на языке символов.

Здесь, возможно, и возникает христианская заинтересован-

ность летописца. Приверженность «анти-поведению» и гигантизм

позволяют «опознать» в обрах исполинов из Книги Бытия: «И по-

том якоже

вхождаху

сынове Божий къ дщерем человеческим, и

рождаху

себе сии, и тии

бяху

исполини, иже от века человеци име-

нити.

Видев же Господь Бог, яко умножишася злобы человекомъ

на

земли, и всякъ кто помышляетъ въ сердцы своем прилежно на

злая вся дни. И помысли Богъ, яко сътвори человека на земли, и

размысли. И рече да потреблю человека егоже сътворих от зем-

ля...»

(6, 4-7).

Контекст последнего библейского стиха проясняет слова

летописца, венчающие «обрский» эпизод: «Быша бо объре теломъ

велици и умомь горди, и Богъ потреби я, и помроша

вси...»

Авары

изображаются как зловредные гиганты, которые бросают вы-

зов Богу, подобно гордецам из Книги Бытия, и, соответственно,

«потреблены» Господом. При помощи механизма «толкования» -

подключения одновременно библейского и языческого аппара-

та- летописец лапидарно выразил идею об «анти-поведении»

(богопротивности) давних славянских поработителей.

Механизм «толкования» диктует логику

другого

хрестома-

тийного эцизода «Повести временных

лет»

- «сказания о хазар-

ской

дани». «Сказание» помещено в историософском вступлении

непосредственно перед появлением первой зафиксированной

летописцем даты -

«6360

от Сотворения мира». Принципы

оформления фактического материала, относящегося к IX в. от

Рождества Христова, вполне тождественны тем, что использова-

лись применительно к VII в.

190

«Начало

славян»

Пятикнижие

Хазары потребовали славянской дани.

«Съдумавше

же

поляне

и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему

къ старейшинымъ своимъ, и реша имъ: "Се налезохомъ дань

нову". <...> Они же реша: "Что

суть

въдали?" Они же показаша

мечь. И реша старци козарьстии: "Не добра дань, княже! Мы ся

доискахомъ оружьемь одиною стороною, рекше саблями, а сихъ

оружье

обоюду остро, рекше мечь. Си имуть имати дань на насъ и

на

инехъ странах". Се же сбысться

все...»

В упоминавшемся суммарном

труде

о Древней Руси

Г.В. Вернадский, предприняв показательную попытку извлечь

«прагматическое» зерно из «сказания о хазарской дани»,

конс-

татировал явно легендарный характер эпизода:

«Этот

рассказ,

как

он читается в "Повести временных лет", несомненно, явля-

ется плодом поэтической доработки. В первоначальной версии,

должно быть, был записан простой факт, что поляне однажды

предложили хазарам заплатить дань мечами. Впоследствии вы-

плата дани прекратилась, что вызвало комментарии и объяснения

летописца»

Действительно, фольклорное происхождение «сказания» не

вызывает сомнений, к нему нетрудно привести параллели (ситуа-

ция

выбора

между

предметами, символизирующими мир/войну)

т. д. Но закономерно, что летописец снова

«подгоняет»

записан-

ную языческую легенду под авторитетный образец из Священной

истории:

«Се же сбысться все: не от своея воли рекоша, но отъ

Божья

повеленья. Яко и при Фаравоне, цари еюпетьстемь,

егда

приведоша Моисея предъ Фаравона, и бысть: погибоша еюптяне

от Моисея, а первое быша работающе имъ. Тако и си владеша, а

послеже самеми владеють; якоже и бысть: володеють бо козари

руськии

князи

и до днешнего дне». Имеется в виду предание,

подробно изложенное под

6494

(986) годом в

«речи

Философа»:

«Видевъ

же Моисея фараонъ нача любити отроча. Моисий же,

хапаяся за шию, срони венець съ главы царевы, и попра и. Видевъ

же волъхвъ, и рече цареви: "О царю! Погуби отроча се; аще ли не

погубишь, имать погубити всего Еюпта"».

Такого рода подробности детства Моисея

отсутствуют

каноническом библейском тексте и излагаются Нестором по

Толковой

Палее и/или русскому компилятивному хронографу, но

это

никак

не влияло на общую

ауру

принадлежности к Священной

191

Поэтика

культуры

истории

и не убавляло авторитетности аналогии. Потому летопи-

сец выстраивает эффектную аналогию: как попранный венец фа-

раона

предуказывал скорую перемену, когда порабощенные евреи

погубят поработителей-египтян, так и в выборе дани заключалось

обетование превращения славян из данников хазар в их пове-

лителей. Причем в обоих случаях мудрецы обреченной стороны

правильно толкуют Божие послание.

Итак,

в обоих эпизодах «Повести временных

лет»

механизм

«толкования» обусловливает обращение к тем языческим преда-

ниям,

которые продуктивно перекодируются на «христианский

язык». Событиям из библейского «начала мира» и из «начала

истории» евреев подбираются аналогичные события из «нача-

ла истории» славян. Враги славян отождествляются с врагами

Божьими,

а значит, славяне - с народом Божьим. В VII-IX вв.

славяне - такие же «неверные», как авары или хазары, однако и в

Библии

человечество, а затем еврейский народ соблюдались Богом

еще до приобщения к истинной религии. Соответственно, предки

древнерусских христиан также могли надеяться на аналогичную

заботу в опережение, «авансом», обрам же и хазарам оставались в

предназначение тотальная гибель или рабство «до днешнего дне».

Здесь

цит. по изд.:

Повесть временных

лет /

Подг. текста,

ком-

ментарии Д.С. Лихачева. СПб.,

1996.

Латинский текст «Фредегара», содержащий информацию

славянах,

русский перевод

В.К.

Ронина

см.: Так

называемая Хроника

Фредегара

Свод древнейших письменных известий

славянах.

Т.

(VII-IX вв.).

М, 1995. Ср.

также изд.:

The

Fourth Book

of the

Chronicle

Fredegar with

its

Continuations

/ Tr.,

Introd., Notes

J.M.

Wallace-Hadrill.

L, 1960.

Вернадский

Г.В. Древняя Русь.

M., 1997. С.

203,212-213.

См., напр.: Свод древнейших письменных известий...

С. 381.

Там же. С.

374-376.

Там же. С.

376-377.

Там же. С.

377,382-383.

Там же. С.

377-379.

192

«Начало

славян»

и Пятикнижие

К вопросу о матримониальной дисциплине христианизированных

варваров см. меланхолические замечания французского истори-

ка

по поводу Хлотаря I, «число браков которого трудно было бы

сосчитать» и который во время, «свободное от охоты... хлопотал

выборе для себя очередных любовниц... Нередко случалось, что

эти

любовницы с поразительной легкостью переходили на поло-

жение законных жен и королев»

(Тьерри

О. Рассказы из времен

Меровингов. СПб., 1994. С. 23).

Verlinden

Ch.

Problèmes

d'histoire

économique

franque.

1. Le

Franc Samo

Revue

belge

philologie

d'histoire.

Bruxelles,

1933. V. 12.

NiederleL

Manuel

l'Antiquité

Slave.

T. 1:

L'Histoire.

P., 1923. P. 73. Cp.

также: Славянская мифология: Энциклопедический словарь. M.,

1995. С. 74-75.

Афанасьев

AM. Наузы: Пример влияния языка на образование народ-

ных верований и обрядов // Афанасьев А.Н. Народ-художник. М.,

1986. С. 197, 202-203.

Успенский

Б А. Анти-поведение в культуре Древней Руси // Успенский

Б.А. Избр. труды. Т. 1: Семиотика истории. Семиотика культуры.

М., 1996. С. 465, 474.

Вернадский

Г.В. Указ. соч. С.

335-336.

1998 г.

Впервые:

От Бытия к Исходу: Отражение библейских сюжетов в

славянской

и еврейской народной культуре: Сб. ст. М.: Сафэр; Институт

славяноведения РАН, 1998. С. 253-262.

Поэтика

культуры

Призрак

«Третьего

Рима»

Судьба формулы

Адекватное прочтение первоначального смысла знаменитой

формулы старца Филофея «Москва - Третий Рим» напоминает

постижение высказывания на иностранном языке. Эта формула

вычеканена древнерусскими книжниками, что подразумевает реа-

лизацию культурных моделей, принципиально отличающихся от

привычных ныне.

Примерно

до конца XVI в. специфика русской культуры

обусловливалась доминированием

религиозных

ценностей, затем

их место заступили ценности

государственные

и, наконец, с сере-

дины

XIX столетия

-индивидуалистические.

Разумеется, при сме-

не

доминирующей системы ценностей некоторые магистральные

идеологемы сохраняли авторитет, их «сквозное» бытование соб-

ственно и создает русскую

культуру

как особый феномен. Однако

предложенная классификация - при очевидной условности лю-

бой классификации такого рода - позволяет учитывать те рубежи,

пересечение которых существенно преображает содержание

даже

базовых идеологических и культурных символов.

Средневековый книжник стремится все сопоставить со

Священной

историей, оснастить авторитетными цитатами, он

ищет прецеденты, образцы, аналогии. Это относится также к име-

нам

собственным, в частности к топонимам.

В древнейшем «Слове о Законе и Благодати» Илариона об-

наруживается формула «Киев - Константинополь - Иерусалим».

Восхваляя

князя

Владимира, проповедник панегирически сопо-

ставляет крещение Руси с деятельностью Константина равноапос-

194

Призрак

«Третьего

Рима»

тольного:

«Тот

с матерью своею Еленою веру утвердил, принеся

крест из Иерусалима и распространив его по всему миру своему.

Ты же с бабкою своею Ольгою принес крест от нового Иерусалима

Константина-града и, сей по всей земле своей поставив, утвер-

дил

веру»

А значит, Константинополь отождествлен с новым

Иерусалимом, Киевская же Русь - с Византийской империей.

Что касается конкретно формулы «Третий Рим», то

первый

этап

ее бытования ознаменовался найденным в Византии опре-

делением «Константинополь - новый Рим». Предпосылки тому

были заложены в IV в. императором Константином, выступив-

шим инициатором придания христианству

статуса

государствен-

ной

религии. Благодаря этому деянию епископ Рима становится

папой,

первенствующим архиереем империи, а Римское государс-

тво начинает восприниматься как синоним Христова царства

на

земле, которое

существует

вечно. Но одновременно тот же

Константин

положил начало величию Константинополя. Новая

столица закономерно оказалась конкурентом прежней. Третье

правило Второго Вселенского собора, состоявшегося в 381 г. при

Феодосии II, зафиксировало церковное соперничество

двух

сто-

лиц:

«Константинопольский епископ да имеет преимущество чес-

ти по римском епископе, потому что

град

оный есть новый Рим»

При

поставлении Константинопольского патриарха император

вручал

ему сакральную регалию - жезл - со словами: «Святая

Троица чрез царство, от Нея дарованное нам, производит тебя

в архиепископы Константинополя, Нового Рима и вселенского

патриарха»

Небольшое сочинение

«Град

Константинополь - новый

Рим», также написанное в царствование Феодосия II, по сути -

первый городской справочник, сводка необходимых приезжему

сведений о столице. После краткого вступления, восхваляюще-

го город и императора,

следует

описание столицы по районам.

Указываются их границы, называются церкви, общественные

здания,

дома знатнейших горожан. Затем даются сведения о коли-

честве улиц, домов, бассейнов, государственных булочных, рын-

ков.

Перечисляются представители районной администрации.

Справочник

завершается итоговым разделом, в котором вновь

называются основные достопримечательности, на этот раз - по

всей столице.

195

Поэтика

культуры

Средневековые топонимы одновременно обозначали и

государство, и город, и центральный храм (или центральную

святыню).

Потому в Константинополе как «новом Риме» по

аналогии распространяется культ апостола Петра, основателя

римской

кафедры и покровителя Первого Рима. Прямо заим-

ствуются элементы западных обрядов, связанных с почитанием

первоверховного апостола, создаются архитектурные подобия

града св. Петра. В Константинополе почитаются перенесенные из

Рима

вериги св. Петра.

Апостолу

Петру посвящен один из при-

делов Константинопольской Софии, причем именно этот придел

почитался как домовая церковь патриарха, тем самым напоминая

ватиканском соборе св. Петра.

Исходно претензии Константинополя на звание Второго

Рима

ограничивались преимущественно церковной областью

(аспект

город/храм).

Но в 476 г. под натиском варваров пала

Западная

империя. Сам факт сохранения империи Восточной

доказывал особое божественное предпочтение, возвышал

Второй Рим над первым, превращал Константинополь в «Новый

Иерусалим» и «Новый Рим» - духовный и гражданский центр

христианской

государственности.

Теоретически Византия на

три с половиной столетия (до признания Римским папой импе-

рии

Карла Великого) обращалась в единственного наследника

прав Рима и претендовала на все территории, когда-либо вхо-

дившие в состав империи или признававшие ее суверенитет.

Образ «вечного Рима» как бы расщепился на «матери-

альный носитель», подверженный переменам, и на виртуаль-

ное

христианское государство, которому положено пребывать

неприкосновенным

вплоть до конца света. Согласно патриар-

ху Фотию (IX в.) «...и как владычество Израиля длилось до

пришествия

Христа, так и от нас, греков, мы веруем, не отни-

мется царство до Второго пришествия Господа нашего Иисуса

Христа»

момента возникновения христианской Руси начинается

второй

этап

истории формулы, т. е. трансплантация византий-

ских образцов на новую

культурную

почву (разумеется, сходные

процессы развивались и в

других

странах христианского мира).

196

Призрак

«Третьего

Рима»

На

государственную преемственность рассчитывать пока

было рано, «не по чину», но на

духовную

(город/храм) - впол-

не.

Поначалу в символико-городские формулы вписывается

Киев.

О символической цепочке «Киев - Константинополь -

Иерусалим» речь шла выше. Что же касается цепочки «Киев -

Константинополь

- Рим», то показателен знаково-ватиканский

культ апостола Петра, перенятый Киевской Русью. Древнерусские

источники

сообщают, что на месте крещения киевлян был постав-

лен храм во имя св. Петра, в Софии Киевской находились изобра-

жения

апостолов Петра и Павла и т. п.

По

мере выдвижения новых городов в качестве государ-

ственных и культурных центров эти города также соотносили

себя с городами-первообразами христианской традиции.

В Москве, ставшей с началом XIV в. столицей растущего

княжества, притязания на тождество с Царьградом скромно огра-

ничивались

«храмовым уровнем» и к тому же присутствовали в

несколько

«прикровенном» варианте. Центральный храм Москвы

был посвящен празднику Успения Богородицы, т. е. связан с

авторитетной традицией Владимира и - через владимирское

посредство - с Киевом, где одноименный храм Киево-Печерского

монастыря мог потягаться в известности с Софией Киевской. Но

патронимом

Москвы был избран святой Петр. Не апостол, а его

тезка - митрополит Киевский и всея Руси. Он при Иване Калите

переехал в Москву, заложил Успенский храм и был в нем погребен.

В любимом на Руси «Сказании о Мамаевом побоище» (вероятно,

начало XVI в.) автор изображает, как великий князь Дмитрий

Иванович

молится перед судьбоносным походом в Успенском

соборе - как раз у гробницы святого Петра: «Ныне ведь на меня

ополчились супостаты поганые и на

град

твой Москву крепко во-

оружаются <...> И

тебе

ныне подобает о нас, грешных, молиться,

да не приидет на нас рука смертная и рука грешника да не погубит

нас.

Ты ведь страж наш крепкий от супротивных нападений, а мы

твоя паства»

Третий

этап

бытования идеи «Москва - Третий Рим»

относится к

рубежу

XV-XVI

вв., когда начинается собственно

история

формулы. К тому времени Русь прервала церковные от-

197

Поэтика

культуры

ношения

с Константинополем, санкционировавшим унию с като-

лическим Римом (1448). Затем Византия утратила независимость

(1453), а Москва, наоборот, независимость обрела (1480). Все это

радикально изменило самосознание Московской Руси, обусловив

поиск

символической государственной программы.

Идеологическое переоснащение происходило в специфи-

ческой атмосфере напряженных эсхатологических настроений.

На

Руси ожидали Страшного

суда.

Ведь

летосчисление, как извест-

но,

велось от Сотворения мира, традиционно датируемого

5508

г.

до Рождества Христова, а значит, на 1492 г. приходился год

7000-й

(5508+1492=7000), что позволяло ожидать по его истечении све-

топреставления. «У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча

лет, как один

день»

(2 Петр 3, 8): седьмое тысячелетие означает

седьмой день Господень - Его

субботу,

которой кончается исто-

рия

человечества. Пасхалии, доведенные до

7000

года,

нередко за-

канчивались зловещими прогнозами: «Здесь

страх,

здесь скорбь.

Как

в распятии Христовом этот круг был, так это лето и в конце

явится,

в нем же чаем всемирного Твоего пришествия»

Соответственно, на Руси день Пасхи считали вперед только

до 1492 г.- далее надобность в подобных исчислениях не предпо-

лагалась. Но светопреставление не состоялось, что в какой-то мере

государством и церковью прогнозировалось. В

1490-х

начинаются

пробы сочинения Пасхалии на восьмое тысячелетие. Русское по-

сольство отправляется в подозрительный Рим, рассчитывая полу-

чить помощь в трудном календарном предприятии. С папой дого-

вориться не удалось, однако посол вывез из католической твердыни

ценного «специалиста». Это был служивший при папском дворе

медик Николай Булев, о котором один из иностранных визитеров

Московии

(Ф. да Колло) впоследствии отозвался как о «профессоре

медицины, астрологии и основательнейшем во

всех

науках»

Одновременно митрополит Зосима составил пасхалию, от-

крывшуюся своего рода теоретическим введением - «Изложением

пасхалии». Здесь великий князь Иван III назван

«государем

и са-

модержцем всея Руси, новым царем Константином новому

граду

Константинову - Москве и всей русской земле и иным многим

землям

государем».

Пока

все вполне традиционно: Москва - новый Констан-

тинополь, подразумевается - новый Рим, однако прямо искомая

198