Ной И.С. Методологические проблемы советской криминологии

Подождите немного. Документ загружается.

условий для компенсации их психической недостаточности, предупреждения ухудшения

их состояния...»

Если в профилактике преступлений психопатических личностей сделано еще

крайне мало, то главным образом потому, что до сих пор окончательно не преодолены

безответственные ненаучные теории, отрицающие значение биологических

детерминантов в преступном поведении. За отрицательное влияние таких теорий на науку

и практику борьбы с преступностью общество расплачивается определенным числом

опасных насильственных преступлений, совершаемых психопатами, профилактикой

которых криминологическая наука все еще не считает нужным заниматься.

Обвинение И. И. Карпецом В. А. Шабалина, Ю. А. Демидова и автора этой работы

в том, что мы будто бы «пришли к признанию наследственности как причины

преступности», элементарно не соответствует действительности, поскольку ничего

подобного не содержится в наших тезисах.

Выступивший в ходе дискуссии, развернувшейся на страницах журнала «Советское

государство и право», проф. Н. А.@Стручков, возражая И. И. Карпецу, заметил: «И.@С.@Ной,

В.@А.

Шабалин, Ю.@А.@Демидов действительно указали в тезисах, что «до последнего времени в

советской юридической науке господствовал упрощенный, временами вульгарно-

социологический подход к объяснению причин антиобщественной направленности

поведения правонарушителей». Отсюда, однако, еще не следует, что причины

преступности нужно искать в биологии. Мы этот тезис поняли таким образом, что в

механизме обстоятельств, обусловливающих совершение преступлений, нужно учитывать

и свойства личности преступника»

. H. А. Стручков понял нас так, как мы писали.

Обращая внимание на недооценку в прошлом изучения индивидуальных

особенностей личности преступника, мы действительно связывали это в известной мере с

сессией ВАСХНИЛ (1948 г.) и тем, что ее обусловило, поскольку указанные

обстоятельства отрицательно влияли и на юридическую науку. И.@И.@Карпец на это

отреагировал так, как понял: решения сессии ВАСХНИЛ касались вопросов действия

законов наследственности у растений и иных живых организмов, изучаемых

естественными науками, а юридическая наука исследует отношения общественные,

социальные, поэтому и не может быть никакой связи между событиями в биологии с

положением в криминологии. Казалось бы, чего же проще?!

Между тем методологическая ошибочность решений августовской (1948 г.) сессии

ВАСХНИЛ состояла в неправильном определении соотношения «внутреннего» и

«внешнего» в генезисе живого: абсолютизировалось значение «внешнего» в ущерб

«внутреннему». В свете таких концепций рассматривались тогда и многие явления

общественной жизни

. Сказалось это соответствующим образом и на подходе к изучению

ряда юридических проблем

и в первую очередь таких, как проблема личности

преступника и причин преступности

Там же, с. 93.

Стручков Н. А. О механизме взаимного влияния обстоятельств,

обусловливающих совершение преступлений. — «Советское государство и право», 1966,

№ 10, с. 114.

О распространении выводов сессии ВАСХНИЛ (1948) на общественные науки

см.: «Вопросы философии», 1948, № 12, с. 132; Исторический материализм. М., 1950, с.

628.

О влиянии дискуссий по вопросам биологии на правовую науку см.: Советское

государство и право», 1949, № 2, с. 1-2.

Что же касается замечания И. И. Карпеца в наш адрес о том, что, связав положение

дел в криминологии с указанной

сессией ВАСХНИЛ, мы будто бы тем самым забыли известное марксистское положение о

недопустимости переноса действия законов естественных наук на область наук

общественных, то и здесь, даже если мыслить так, как мыслит И. И. Карпец, упрекать нас

не в чем. Решение сессии ВАСХНИЛ с уголовным правом, как уже отмечалось, связывали

не мы. Мы-то как раз и старались эту связь оборвать.

Далее И.@И.@Карпец писал: «Авторы предлагают в целях глубокого изучения

преступности, обратиться к помощи генетики (т.е. науки о законах наследственности).

Однако всем известно, что по этому пути уже многие шли и попали в глубокое болото

ломброзианства». Очевидно страх перед «ломброзианским болотом» приобрел у

И.@И.@Карпеца хронический характер и поэтому никакие научные аргументы здесь не

помогут.

Против предложения изучать соотношение прирожденных программ поведения

человека, «закодированных» на уровне социальных инстинктов, с программами

поведения, вырабатываемыми им в процессе общественной практики, И.@И.@Карпец

выдвинул следующий довод: «Но ведь если «закодированы» с рождения социальные

инстинкты вообще, то «закодированы» и инстинкты преступные, значит преступное

поведение можно объяснить наследственностью». Но что делать, если социальные

инстинкты действительно существуют и поэтому признаются современной наукой?!

Инстинкта же преступного поведения установить никому не удалось. Проявляться в

преступном поведении социальные инстинкты могут и поэтому задача

криминологической науки — предложить такие средства, которые могли бы

нейтрализовать их отрицательное проявление.

Что же касается упрека И.@И.@Карпеца в якобы неправильной трактовке нами

высказываний И.@П.@Павлова с целью «приспособления» их под нашу концепцию, то здесь

также трудно уловить смысл, так как «приспособить» под что-нибудь И.@П.@Павлова

вообще невозможно. Возражая И.@И.@Карпецу и в этой части, Н.@А.@Стручков писал:

«Далее в тезисах гово-

рится об игнорировании некоторыми советскими юристами прирожденных свойств

нервной системы, которым И. П. Павлов придавал, наряду с воспитанием и обучением,

определенное значение в формировании образа поведения личности. Но ведь И.@П.@Павлов

действительно так писал»

. В этом-то и дело!

О необходимости освещения ряда вопросов уголовного права в связи с указанной

дискуссией на фронте биологической науки писал, в частности, А. А. Герцензон. См.

Уголовное право. Общая часть. М., 1948, с. 213.

См. Петропавловский В. В. У истоков нравственности. — «Вопросы философии»,

1965, № 11, с. 160; Эфроимсон В. Отвергнутые угрозы. — «Литературная газета», 1967, №

27; Позднякова С. А. О биологической и социальной основах нравственности. — Вопросы

марксистско-ленинской этики. Материалы к научной конференции, посвященной 50-

летию Великой Октябрьской социалистической революции. Тамбов, 1967, с. 79-80;

Нейфах А. А. Генетические основы развития. М., 1969, с. 30; Малиновский А. А. Биология

человека. М., 1973, с. 12-13.

Стручков Н. А. О механизме взаимного влияния обстоятельств,

обусловливающих совершение преступлений. — «Советское государство и право», 1966,

№ 10, с. 115.

Следует заметить, что и другие авторы не поняли положения наших тезисов так,

как отразились они в сознании проф. И.@И.@Карпеца. Так, проф. Н.@С.@Лейкина,

коснувшись изложения в тезисах вопроса в соотношении «прирожденных программ»

поведения, «закодированных» у человека на уровне социальных инстинктов, с

«программами поведения», выработанными у него в процессе общественной практики, и

важности исследования этого вопроса при изучении причин преступности, отмечает:

«Прирожденные свойства человека, «прирожденная программа» поведения, безусловно,

имеют важное значение для формирования образа поведения человека, что и имел в виду

И.@П.@Павлов (в указанных тезисах авторы ссылаются на И.@П.@Павлова), но они лишь

влияют на динамику, уравновешенность нервных процессов и их проявление не

определяет систему отношений человека к обществу и другим людям. Быстрота реакции,

подвижность нервных процессов имеют одинаковое отношение как к плохим, так и к

хорошим поступкам человека. Психофизиологические особенности человека (возраст,

пол) сами по себе не определяют его поведение. Они преломляются через социально-

психологические условия и лишь будучи опосредованными последними, влияют на

поступки человека. Тем не менее природные свойства человека входят в структуру

личности...»

. Спорным в позиции Н. С. Лейкиной является лишь то, что ею ограниченно

понимаются «прирожденные программы поведения» как влияющие лишь на динамику,

уравновешенность нервных процессов, не оставляющие места для социальных

инстинктов.

Уже приведенный материал дискуссии сам по себе представляет в плане

рассматриваемой проблемы о причинах различного человеческого поведения и

самостоятельный научный интерес, так как свидетельствует о совершенно различном

восприятии разными учеными одной и той же объективной реаль-

ности. Общая закономерность человеческих поступков, связанная с индивидуальным

восприятием одних и тех же обстоятельств, состоит в том, что наряду с другими

факторами на людей оказывают весьма важное влияние и их психофизические

особенности. Преступное поведение не выходит за пределы этой закономерности. И это

представляется настолько очевидным, что может оспариваться лишь доводами, по своему

характеру тождественными тем, которые использует И. И. Карпец и те, кто мыслит так же,

как он.

Но вернемся к критике наших тезисов И.@И.@Карпецом. «Они (И.@С.@Ной,

В.@А.@Шабалин, Ю.@А.@Демидов. — И.0Н.), — пишет далее И. И. Карпец, — в частности,

ссылаются на И. П. Павлова, который говорил, что нельзя игнорировать «прирожденные

свойства нервной системы», имеющие, наряду с воспитанием, определенное значение в

формировании «образа поведения» личности. Однако И. П. Павлов говорил, что это имеет

значение для физиологов и применительно к нервной системе и функционированию

организма человека. Если уж и ссылаться на положения другой науки, то нужно делать

это точно».

Итак, для физиологов указание И.@П.@Павлова должно иметь значение, а для

юристов не должно?! И.@П.@Павлов говорил применительно к нервной системе и

функционированию организма человека, а мы «применительно» к чему говорим?! В чем

же заключается неточность нашей ссылки на «другую науку»?

Таковы «аргументы» против использования биологии в криминологии, выдвинутые

нашим главным оппонентом проф. И. И. Карпецом.

Психолог проф. К.@К.@Платонов, активно выступая за усиление личностного

подхода к преступлению, указал на приобретение проблемами юридической психологии

не только исключительно большого практического значения, но и политического

Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968, с. 20.

звучания. В качестве центральной проблемы криминальной психологии он выдвинул

социальную патологию личности преступника. Вместе с тем К.@К.@Платонов обратил

внимание на позицию И.@И.@Карпеца по этому вопросу, заметив его боязнь «упреков в

ломброзианстве». Отчетливое звучание этого страха К.@К.@Платонов увидел у

И.@И.@Карпеца, как он пишет, «например, ...в следующих словах: «Необходимо

решительно возразить против чрезмерного увлечения психологическими категориями,

против «психологизации» уголовного права...». «Психологические обобщения» в

широком плане в уголовной праве могут привести в болото биопсихологических теорий».

Немного выше ставится очень ограниченная задача изучения личности человека именно

как члена общества, ставшего преступником в силу неблагоприятно сложившихся

условий...» (И. И. Карпец. О некоторых вопросах методологии в уголовном праве и

криминологических исследованиях. — «Советское государство и право», 1964, № 4, с. 96,

94, 95)

В том же сборнике «Методологические и теоретические проблемы психологии»

вопросам криминальной психологии уделил внимание и проф. В. Н. Мясищев. Известный

советский психолог прямо указывает на возможность биологической обусловленности

криминальных поступков, подчеркивая при этом, что речь, разумеется, «идет не об

истолковании концепций этих явлений в духе Мореля, Ломброзо, а о том, чтобы случаи,

подобные описанным этими авторами, правильно позитивно-критически, психо- и

социологически объяснить на уровне современного понимания... Надо выяснить

конкретную биопсихологическую и индивидуально-историческую почву... При этом

неблагоприятные условия воспитания формируют морально отрицательный продукт,

выражающий сочетание социальной патологии и определенной психической

типологии»

Эти положения представляются аксиоматическими уже потому, что с позиций

марксистского детерминизма поведение человека определяется общественно-

историческими условиями не непосредственно, а через психическую деятельность. Сама

же психическая деятельность является функцией мозга и нервной системы. Поэтому

изучение механизма преступного поведения и средств ресоциализации преступника

может быть обеспечено лишь с помощью тесного союза криминологии с естественными

науками, в частности патопсихологией, психиатрией, генетикой.

Через три года в книге «Проблема преступности» И. И. Карпец вновь подверг нас, а

также профессоров Б.@С.@Утевского и Н.@А.@Стручкова критике, воспроизведя то, что он

уже писал в наш адрес в 1966 г. Однако в этой связи в указанной публикации есть два

новых положения. И. И. Карпец провозгласил: «Мирного сосуществования социального и

биологического в вопросах о природе преступности быть не может»

. (И здесь,

видимо, есть своя логика: под «социальным» указанный автор очевидно, понимает

марксистскую идеологию, а под «биологическим» — идеологию буржуазную ?!). А в

заключении упомянутой книги И. И. Карпец совсем уже неожиданно заявил: «Ответ на

См. Платонов К. К. Личностный подход как принцип психологии. — В сб.:

Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1969, с. 213.

Мясищев В. Н. Методологическое значение медицинской психологии. — Там же,

с. 303.

См. Карпец И. И. Проблема преступности. М., 1969, с. 32.

вопрос о существовании или отсутствии связи наследственности с преступностью должны

дать физиологи, генетики, биологи»

Как же тогда, будучи юристом, И. И. Карпец позволил себе отвечать на этот вопрос

да еще в столь категоричной форме?! И почему столь резко осудил признание генетиками

связи между преступностью и наследственностью, если сам вопрос о такой связи, как

только что признал И. И. Карпец, ему оказывается неясным и он ждет на него ответа от

тех же генетиков, не заметив, что он ими уже дан?!

В плане мышления некоторых криминологов по поводу психофизических качеств в

преступном поведении представляет интерес и высказывание профессоров юридического

факультета Московского университета С.@С.@Остроумова и Н.@Ф.@Кузнецовой. Не

соглашаясь с нами и другими авторами, выступающими за биосоциальное изучение

преступника, они упрекнули, в частности, Н.@А.@Стручкова и Б.@С.@Утевского,

доказывающих криминогенное значение биологических факторов, за то, что они «не

определили, какую конкретную область биологии они имеют в виду: наследственность,

физиологию, эндокринологию и т.д.»

Но как могли ответить на указанный вопрос Н.@Стручков и Б.@Утевский, если

наследственность, физиология и эндокринология — разнопорядковые понятия и

унаследовать можно и физиологию и эндокринологию?! Как можно противопоставлять

физиологию эндокринологии, если определенные физиологические качества, особенно

мозга, могут зависеть от эндокринологических и определяться ими и есть такое понятие,

как физиология эндокринных желез?!

В этом же плане характерно и следующее возражение С.@Остроумова и

Н.@Кузнецовой Н.@Стручкову и Б.@Утевскому: «В криминологии, в отличие от психологии

и биологии, речь идет не о личности вообще, а о преступнике. Пока еще никому не

удалось доказать, что биологически преступник отличается от непреступника. А в этом

гвоздь дискуссии»

100

Но, во-первых, преступник тоже человек, независимо от того, с позиций какой

науки — психологии, биологии или криминологии — он рассматривается.

Во-вторых, каждая из указанных наук рассматривает человека в определенном

аспекте. Криминологию преступник как человек интересует с точки зрения тех

детерминантов, которые обусловливают его преступное поведение. В этом смысле

преступник отличается от непреступника прежде всего своим поведением, и,

следовательно, для криминолога чрезвычайно важно знать, имеются ли — и если

имеются, то какие — психические особенности, участвующие в детерминации этого

поведения, и как они связаны с социальной средой? Если такие психические особенности

имеются, то каково их происхождение, имеет ли значение в их возникновении не только

среда, но и наследственность? Именно в этом и заключается «гвоздь» вопроса.

Методологически же чрезвычайно важным является положение Ф.@Энгельса, что «уже

самый факт происхождения человека из животного царства обусловливает собой то, что

человек никогда не освободится полностью от свойств, присущих животному и,

следовательно, речь может идти только о том, имеются ли эти свойства в большей или

меньшей степени, речь может идти только о различной степени животности и

человечности»

Там же, с. 165.

Остроумов С., Кузнецова Н. О предмете советской криминологии. — «Вестник

МГУ. Право». 1968, № 3, с. 26.

Там же.

См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 102.

Выдвижение же С.@Остроумовым и Н.@Кузнецовой «козырного» довода,

заключающегося в том, что «бесчисленные попытки буржуазных криминологов в течение

двух веков доказать криминологическое значение наследственности, антропологии,

физиологии на сегодня, как хорошо известно, потерпели полное фиаско»

, не является

аргументом.

Прежде всего неуспех кого-либо в решении проблемы — не доказательство

отсутствия самой проблемы. Что же касается буржуазных криминологов, то они не могли

решить ее уже потому, что не пользовались методом диалектического материализма —

единственным научным методом и искали причины преступности в биологии человека,

игнорируя эксплуататорское общество как социальную среду, в которой он живет, и уже

поэтому не могли определить верную взаимосвязь биологических и социальных

детерминантов и тогда, когда пытались эту связь установить.

Доказать же криминогенное значение наследственности

101

еще два века назад было невозможно хотя бы потому, что законы наследственности

открыты лишь сто лет назад, а стали известны науке лишь в начале нынешнего столетия

(и в частности Ч.@Ломброзо о них понятия не имел). Генетика человека как наука стала

развиваться еще позже. Самое же любопытное то, что С.@Остроумов и Н.@Кузнецова,

подвергнув критике тех, кто выступает за изучение и биологических детерминантов

преступного поведения, оказывается, отнюдь не уверены, что таких детерминантов быть

не может. «Может ли генетика, когда ей удается раскрыть «код наследственности», —

пишут они, — быть использована в криминологии, покажет будущее»

. Оказывается, они

только против того, чтобы уже сейчас ставить эти вопросы. Через год после них, как уже

отмечалось, то же самое повторил и И.@И.@Карпец. Но только почему надо задерживать

развитие науки и стремиться всячески отдалить это будущее?

Вскоре научные пути С. Остроумова и Н. Кузнецовой в криминологии разошлись.

Проф. С.@С.@Остроумову удалось очень скоро увидеть то, что не было ясно «на первый

взгляд». Вместе со своими новыми соавторами по статье «Посредине — проблема»

профессорами Б.@С.@Никифоровым и Н.@А.@Стручковым С.@С.@Остроумов признал, что

«биопсихологические свойства личности далеко не так «нейтральны» в

криминологическом плане, как это может показаться на первый взгляд»

. Вместе с ними

С.@С.@Остроумов увидел «заслугу В.@Эфроимсона в том, что он показал нам это»

Что же касается бывшего соавтора С.@С.@Остроумова Н.@Ф.@Кузнецовой, то она

лишь усилила активность в борьбе с «биосоциальными теориями причин преступности»,

расценив их как теории «современной буржуазной криминологии»

. В этой связи

Н.@Ф.@Кузнецовой был подвергнут критическому разбору близнецовый метод, широко

применяемый в современной генетике человека. «Близнецовый метод, — пишет она, —

как якобы подтверждающий существование наследственного предрасположения к

преступности, активно оспаривается прогрессивными генетиками, социологами,

психологами и криминологами.

102

Остроумов С., Кузнецова Н. О предмете советской криминологии — «Вестник

МГУ. Право». 1968, № 3, с. 26.

См. там же.

См. Никифоров Б., Остроумов С., Стручков Н. Посредине — проблема. —

«Новый мир», 1972, № 5, с. 251.

См. там же.

См. Кузнецова Н. Ф. Современная буржуазная криминология. М , 1974, с. 59.

Этот метод не научен прежде всего потому, что биологические факторы брались

нераздельно от социальных факторов»

Очевидно, обсуждать научность или ненаучность тех или иных методов,

используемых в генетической науке, лучше других могут сами генетики. В генетической

же литературе никем не отрицается научность близнецового метода в определении того, в

какой мере при индивидуальном развитии человека различия, наблюдаемые между

разными людьми, обусловлены генетически, а в какой мере они вызваны различиями в

характере внешней среды, в условиях которой проходило развитие разных людей.

Возможность такого исследования именно на однояйцевых близнецах объясняется тем,

что такие близнецы произошли из одного и того же оплодотворенного яйца, у них имеется

один и тот же набор хромосом и генов и поэтому они образуют клан из генетически

идентичных особей. Благодаря оказанным качествам однояйцевые близнецы являются

важнейшим объектом исследования в генетике человека. Лишь с помощью этого метода и

возможно, как указывал проф. М.@Е.@Лобашев, «наиболее точно определить коэффициент

наследуемости разных признаков, а также судить о гетерогенности популяции по

изучаемым генам и вычленять роль среды в определении изменчивости изучаемых

признаков»

Академик Н. П. Дубинин близнецовый метод оценивает так: «К счастью, мы имеем

все же замечательный способ для того, чтобы изучить соотношение наследственности и

среды, — это изучение близнецов у человека»

«Идентичные близнецы, — пишет выдающийся генетик Шарлотта Ауербах, — это

материал, доставляемый нам природой для изучения действия среды на организмы с

одинаковыми генотипами»

. С помощью близнецового метода генетики устанавливают

соотношение воздействия генотипа и среды на человека. Сходство пары идентичных

близнецов по определенному признаку называется их конкордантностью по этому

признаку. Дискордантными считают те пары, которые отличаются по тому же самому

признаку.

Изучая близнецов по признаку совершения преступлений, генетики считают

«конкордантными» те пары, когда оба близнеца оказывались преступниками, и

«дискордантными» — когда близнец преступника преступлений не совершил. По дан-

103

ным, приводимым Ш.@Ауербах, при сравнении идентичных близнецов с близнецами

неидентичными оказалось, что по признаку совершения преступлений идентичные

близнецы были конкордантными в 72% и дискордантными в 28%. Близнецы

неидентичные оказались конкордантными в 34% и дискордантными в 66%. Обнаружилось

также, что идентичные близнецы склонны совершать однотипные преступления, в то

время как такой особенности не замечается у близнецов неидентичных, да и

конкордантность у идентичных близнецов по сравнению с неидентичными встречается в

два раза чаще

По данным советского генетика проф. В.@П.@Эфроимсона «однояйцевый партнер

становится преступником вдвое чаще двуяйцевого партнера. Можно возразить, что

однояйцевые близнецы чаще оказываются в одинаковом внесемейном бытовом

окружении, чем разнояйцевые. Но снова напомним, что эту среду партнеры все же и сами

выбирают, в ней застревают или уходят из нее, и гораздо показательнее этих

статистических данных то, что однояйцевые близнецы-преступники оказались в

Там же, с. 70.

Лобашев М. Е. Генетика. Изд. второе. Л., 1967, с. 698.

Дубинин Н. П. Горизонты генетики. М., 1970, с. 402.

Ауербах Ш. Генетика. М., 1969, с. 143.

Ауербах Ш. Генетика, с. 155-156.

противоположность партнерам двуяйцевым поразительно сходными по характеру своих

преступлений»

Таковы факты, которыми располагает наука, о частоте и характере преступлений,

совершаемых однояйцевыми близнецами, и их объяснении генетиками. Они никак не

подтверждают вышеприведенных взглядов по этому вопросу криминолога

Н.@Ф.@Кузнецовой. Не представляется убедительной и ее следующая заключительная

ссылка: «Правильно писал профессор А.@А.@Герцензон: «Изучение близнецов в

криминологическом плане не имеет научно-познавательной ценности. Материал для таких

выводов совершенно недостаточен в плане статистическом, и даже если бы он был более

обширным, то не мог бы пролить ни малейшего света на проблему причин преступности.

Рассматриваемый биологический фактор взят в полном отрыве от социальных условий, в

которых находились обследованные близнецы»

. Нет, профессор А.@А.@Герцензон и здесь

писал неправильно. Генотип однояйцевых близнецов изучается генетиками с весьма

глубоким учетом именно тех социальных условий, в которых находились обследованные

близнецы, и именно в этом суть метода изучения наследственности человека на

104

материале однояйцевых близнецов. Иначе этот метод был бы бессмысленным.

Проф. А.@А.@Герцензон был неправ и тогда, когда он «низвергал» труды

психиатров, относящиеся к изучению личности преступника, и тогда, когда считал

необходимым перестроить криминологическую науку в свете решений августовской

(1948@г.) сессии ВАСХНИЛ, и теперь, когда выступил против использования

близнецового метода в изучении преступности вопреки данным мировой генетической

науки.

В связи с изложенным хотелось бы заметить следующее. Современный уровень

советской общественной науки далеко не тот, каким он был около 40 лет назад. И именно

поэтому стало возможным на XXIV съезде КПСС поставить задачу: крепить

взаимодействие «ученых, работающих в области естественных, технических и

общественных наук». Решение партии советские криминологи смогут выполнить только

тогда, когда устранят все помехи на этом пути.

Между тем одной из таких существенных помех на пути укрепления

взаимодействия криминологов с учеными естественных наук является способ непринятия

криминологами данных естественных наук, если эти данные не укладываются в однажды

сложившиеся представления, с которыми нелегко расстаться. В таких случаях все

решается просто: ученому, высказывающему иные взгляды, приклеивается ярлык и на

этом научный вопрос считается решенным.

В этой связи заслуживает полной поддержки выступление научного сотрудника

Академии общественных наук при ЦК КПСС доктора философских наук К.@Н.@Момджяна

на заседании «Круглого стола», организованного редакцией «Вопросов философии» и

посвященного проблеме «Взаимодействие естественных наук и общественных на

современном этапе», заявившего: «Если мы считаем необходимым сохранить серьезные

контакты с представителями естественных наук, то методы работы, стиль мышления

должны быть одинаковыми как в одних, так и в других науках. Не может быть так, чтобы

в одной науке люди занимались открытиями новых научных истин, а в ряде

общественных наук десятилетиями занимались повторениями одних и тех же положений.

Если так будет продолжаться, то серьезных контактов взаимодействия между

естественными и общественными науками не получится. Нужно строго выполнять

известное решение ЦК КПСС о развитии общественных наук. Никто из нас не собирается

уступать партийных, позиций в теории, но если кто-нибудь думает, что вся его зада-

Эфроимсон В. Родословная альтруизма. «Новый мир», 1971, №@10, с. 210.

Кузнецова Н. Ф. Современная буржуазная криминология, с. 72.

105

ча в науке заключается в том, чтобы, вооружившись дубинкой, ударить по голове другого,

который высказал свои мысли иначе, то ничего дельного из этого не получится. Мы

должны помнить о том, что чем раньше мы научимся говорить языком, который принят

между учеными, тем быстрее и интереснее пойдет наша совместная работа»

В рассматриваемой дискуссии о соотношении социального и биологического в

преступном поведении активное участие принял и проф. В.@Н.@Кудрявцев. Его внимание

прежде всего было сосредоточено на роли социальных инстинктов в преступном

поведении, которую он отрицает и даже оспаривает сам факт существования таких

инстинктов. Прежде всего следует заметить, что в отличие от А.@А.@Герцензона и

И.@И.@Карпеца В.@Н.@Кудрявцев не отрицает роли и значения биологических факторов в

генезисе преступного поведения, так как у него «не вызывает сомнения, что преступная

деятельность, как и всякое сознательное поведение — продукт деятельности коры

головного мозга»

В наших же тезисах его не устраивает следующее. «Один из наиболее

существенных вопросов для криминологии, — пишет В. Н. Кудрявцев, — заключается

прежде всего в признании или отрицании наследственных факторов преступности.

Именно об этом идет речь в приведенном выше соображении И.@С.@Ноя о «прирожденных

программах» человеческого поведения, «социальных инстинктах». Как известно,

несмотря на крупные успехи биологии и генетики, мы еще не все знаем о тех свойствах

человеческого организма, которые передаются генетическим кодом по наследству.

Однако, если исходить из того, что достигнуто наукой, для криминологии можно уже

сделать достаточно определенные выводы. Главный из этих выводов — отрицательный:

современной наукой не доказано существование каких-либо прирожденных программ

социального или антисоциального поведения, а стало быть и наследственных признаков

преступности»

Прежде всего само понятие «наследственных признаков преступности» весьма

емкое и именно поэтому может быть предметом самых разных толкований. Для советских

криминологов бесспорным является одно — признание того, что преступником человек не

рождается. Он им становится. В этой

106

вязи можно понять В.@Н.@Кудрявцева, которого насторожило положение наших «тезисов»

о «прирожденных программах человеческого поведения», о социальных инстинктах,

поскольку он их понял «напрямую» — будто бы преступное поведение может быть

записано в «прирожденной программе поведения» человека, в его социальном инстинкте.

Между тем речь идет совсем о другом: об учете в этиологии преступного поведения и

определенных качеств, унаследованных человеком при рождении, которые могут быть не

нейтральными в механизме преступного поведения, хотя, разумеется, сами по себе эти

качества преступного поведения и не предопределяют. Они лишь задают человеку

определенную динамику психической деятельности. Какие поступки он совершит —

станет ли героем или преступником — будет зависеть от социальной среды, давшей ему

воспитание и создавшей для него ситуации. Но независимо от среды человек может не

стать ни преступником, ни героем, если родится с иной программой поведения.

Возможность тестирования способностей людей к определенному виду

деятельности, очевидно, основывается именно на этом принципе. Ш.@Ауербах пишет:

См. «Вопросы философии», 1973, № 10, с. 48.

Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии. М., 1968, с. 52-53.

Там же, с. 53.

«Каждый ребенок начинает свою жизнь, обладая фиксированным набором

наследственных задатков, которые управляют его реакциями на окружающую среду и,

таким образом, в конечном итоге образуют тех конкретных мужчину или женщину,

которые из него вырастут. Знание генетики является, следовательно, необходимой

основой здравого отношения к таким важнейшим проблемам человечества, как здоровье и

болезни..., образование и выбор специальности, умственная недостаточность и

преступность»

Прав В.@Н.@Кудрявцев, что «мы еще не все знаем о тех свойствах человеческого

организма, которые передаются генетическим кодом по наследству»

. Но трудно

согласиться с его положением о том, что «современной наукой не доказано существование

каких-либо прирожденных программ социального или антисоциального поведения

человека»

. Очевидно, наши расхождения состоят в различном понимании термина

«прирожденные программы» поведения.

Разумеется, нельзя понимать под прирожденными программами поведения

предопределенность от рождения конкретного поведения человека, не говоря уже о

поведении преступном.

107

Прежде всего в дифференциальной психологии, как указывал В.@Д.@Небылицин, все еще

не только не решена, но и не подвинута существенно вперед такая коренная, капитальная

проблема, как выявление зависимости между особенностями существенных

физиологических функций и индивидуальными вариациями человеческого поведения.

В то же время для В.@Д.@Небылицина не вызывало сомнений, что динамические

аспекты психики нередко оказывают а определенных ситуациях непосредственное и

решающее влияние на индивидуальное поведение человека

В научной литературе наличие прирожденных «программ» поведения и

социальных инстинктов никем из специалистов не отрицается. Так, в опубликованной

работе А.@Д.@Слоним «Инстинкт» отмечается, что «животные во многих случаях, как и

человек, «действуют» по определенной «программе»

, и поэтому возникает вопрос об

отличии врожденных и приобретенных элементов поведения не только у животных, но и у

человека как основной «проблеме изучения поведения вообще»

. В этой связи отмечается

начало совершенно нового направления в учении об инстинктах, с тех пор как Дарвиным

был высказан эволюционный взгляд на происхождение морфологических и

функциональных особенностей животных. «Дарвин, — пишет А.@Д.@Слоним, —

использовал сопоставление инстинктов у животных и у человека для доказательства

общности происхождения животного мира, включая и человека. Дарвин также отделяет

разумные действия, связанные с индивидуальным опытом и способностью к его

обобщению, от инстинктивных, переданных по наследству... На основе изучения внешних

проявлений эмоциональных состояний человека Дарвин находит возможность создать

сравнительное описание инстинктов, свойственных как животным, так и человеку»

. И

далее А.@Д.@Слоним замечает: «Эта сторона вопроса была высоко оценена Ф.@Энгельсом в

письме к К.@Марксу при рассмотрении вопросов сравнительной физиологии: «...изучая

Ауербах Ш. Генетика в атомном веке. М., 1968, с. 5.

Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии, с. 53.

Там же.

См. Небылицин В. Д. Основные свойства нервной системы человека. М., 1966,

с.@5.

Слоним А. Д. Инстинкт. Загадки врожденного поведения организмов. Л., 1967,

с.@5.

Там же, с. 8.

Там же, с. 15.