Ной И.С. Методологические проблемы советской криминологии

Подождите немного. Документ загружается.

123

вершеннолетних преступников известный советский писатель Г.@А.@Медынский, касаясь

вопроса о факторах, участвующих в формировании преступников, обратил внимание на

то, что «формирование преступника... это процесс часто очень длительный и сложный, со

множеством различных, но одинаково сильно действующих факторов — биологических, и

психологических, и социальных, — и без этого, без глубокого проникновения в историю

личности преступника, мы ничего не поймем и не изменим. Кого-то это может и

покоробить: «личность преступника». Но это тоже необходимый элемент проблемы»

Выдающийся педагог нашего времени В.@А.@Сухомлинский проявлял большой

интерес к проблеме причин преступности. Мне неизвестно, успел ли он что-либо

опубликовать и есть ли какие-либо записи по этому вопросу в его архиве. Но незадолго до

своей смерти В.@А.@Сухомлинский прислал мне письмо, датированное 15 ноября 1969 г., в

котором, касаясь рассматриваемой проблемы, писал: «Вопрос о причинах преступности и

правонарушений меня волнует в такой же мере, как и юристов. У меня есть твердо

установившиеся убеждения по этому вопросу. Об этом, конечно, в двух словах не

скажешь... Но хочется сказать самое главное: человеческие отношения далеко не так

просто отражают производственные отношения, как это кое-кому кажется». В сложностях

человеческих отношений «все... причудливо переплетается с психологическими (в том

числе и врожденными!) задатками и особенностями личности, с убогостью духовного

мира, с отношением к бытию... (это исключительно важный вопрос!)».

Дискуссия о соотношении социального и биологического оказалась плодотворной.

Прежде всего ее результатом явилось выдвижение в число важнейших проблем

криминологической науки личности преступника, ставшей общепризнанным предметом

ее изучения. Внимание к живому человеку в криминологии очень быстро привело и к

созданию советской виктимологии, поскольку стала замечаться особая

предрасположенность определенной категории лиц к тому, чтобы стать жертвой

конкретного преступления

. Признание не только со-

124

циальных, но и биологических детерминантов преступного поведения, рассматриваемых

во взаимодействии, создало теоретический фундамент союза криминологов с учеными

естественных наук. Привлечение внимания к изучению личности преступника как

важного эмпирического материала для познания причин преступности заставило

задуматься над правомерностью выдвижения различного рода априористических теорий в

криминологии. Серьезность самой проблемы борьбы с преступностью потребовала и

значительного повышения общего уровня теоретических работ по криминологии.

См. Стручков Н. А. О механизме взаимного влияния обстоятельств,

обусловливающих совершение преступлений. — «Советское государство и право», 1966,

№ 10, с. 114-115; Стручков Н., Утевский Б. Не все так просто. — «Литературная газета»,

1967, 29 ноября; Стручков Н. А. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в

борьбе с преступностью. Саратов, 1970, с. 111-119; Стручков Н. А. Изучение

обстоятельств, обусловливающих преступность в СССР. — «Советское государство и

право», 1971, № 12, с. 103-105; Никифоров Б., Остроумов С., Стручков Н. Посредине —

проблема. — «Новый мир», 1972, № 5, с. 245-255.

Медынский Григорий. Избранные произведения, том второй. М., 1973, с. 476.

См. Франк Л. В. Виктимология и виктимность. Душанбе, 1972, с. 22; Минская В.

С. Поведение потерпевшего в генезисе преступлении против личности

(Криминологическое и уголовно-правовое исследование). Автореф. канд. дис. М., 1972, с.

17.

Вместе с тем пока еще сохранилось и иное представление о проблематике

криминологии, нашедшее отчетливое проявление в книге И.@И.@Карпеца «Проблема

преступности». В ней, судя по ее названию, на уровне проблемности криминологической

науки находятся такие вопросы как, например: «не всякий акт поведения есть

преступление»

; «отсутствие охраны на каком-нибудь предприятии не означает, что там

будет совершена кража, но если у кого-нибудь возникнет умысел на совершение кражи, то

наличие указанных условий облегчает совершение преступления»

и т.п.

Если эти положения вряд ли вызовут у кого-либо возражение, то предлагаемое

И.@И.@Карпецом решение проблемы причинности без помощи философии крайне

любопытно. Свою же научную позицию по этому вопросу И.@И.@Карпец сформулировал

так: «При изучении причин совершения конкретных преступлений возникает интересный

и сложный вопрос, что же такое причина не в общефилософском ее значении, а в

криминологическом, тогда, когда мы имеем дело с конкретным преступлением: то, что

есть причина в действительности, или то, что мы заранее считаем причиной, или то, что

может быть причиной?»

. Но ответить на этот действительно чрезвычайно сложный

вопрос без философии не представляется возможным. На шараду же о причинности,

загаданную И.@И.@Карпецом, вероятно, можно было бы ответить так: причиной может

быть то, что «мы заранее считаем причиной», если правильно то, что мы считаем

«заранее». Причиной может быть и то, «что может быть причиной». И, наконец,

причиной, бесспорно, является то, что «есть причина в действительности». Быть может,

такое понимание не соответствует глубине суждений о причине И.@И.

125

Карпеца. Однако бесспорным представляется одно: категория причинности не может быть

понята без ее философского осмысливания, основанного на диалектическом

материализме.

Вопрос о причинности — один из принципиальнейших методологических

вопросов. В советской правовой науке ему придается важное значение, поскольку без

верного определения причинности нельзя исследовать ответственность и изучать

преступность и иные правонарушения. Именно потому, что категория причинности —

важное методологическое понятие, вокруг этой проблемы идет острая идеологическая

борьба. В работах советских юристов показана вся несостоятельность многочисленных

попыток буржуазных юристов решать вопросы причинности независимо от

соответствующих философских концепций. Так, проф. А.@А.@Пионтковский в 1970@г.

писал: «Попытки разрешить вопрос о причинной связи в праве независимо от решения

этой проблемы тем или иным философским направлением несостоятельны. Нетрудно

обнаружить, что всякое такого рода «независимое» решение вопроса о причинности в

праве всегда носит на себе печать определенного философского направления.

Распространяемый среди буржуазных юристов философский нигилизм фактически

означает зависимость юриста от философских предрассудков тех или иных школ

реакционной идеалистической философии. Это и не может быть иначе, ибо различное

понимание причинности определяется различием в основных философских

направлениях»

«Нефилософское» решение причины и привело И.@И.@Карпеца к ее пониманию не

как объективной реальности, а как категории субъективной, зависящей от характера

нашего восприятия.

Карпец И. И. Проблема преступности. М., 1969, с. 72.

Там же, с. 71.

Там же, с. 62.

Курс советского уголовного права, т. II. М., 1970, с. 159.

Трактовка причины И.@И.@Карпецом прозвучала диссонансом в советской

криминологической науке. Марксистские криминологи исходили и исходят прежде всего

из того, что причинность — категория объективная и поэтому существующая независимо

от нашего сознания. О причинности В.@И.@Ленин, как известно, писал, что она «есть лишь

малая частичка всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не

субъективной, а объективной реальной связи»

126

Поставив иначе вопрос о понятии причины, И. И. Карпец перешел к практическим

рекомендациям. Прежде всего он заявил: «Всякий добросовестный исследователь обязан

отказаться в конкретных случаях от заранее сложившихся у него представлений и

понятий. Тогда он сможет выявить действительные причины конкретного

преступления»

. (?!) Иными словами, чтобы выявить действительные причины

конкретного преступления, не следует иметь каких-либо теоретических знаний. Тот же,

кто такими знаниями обладает, обязан, приступая к выявлению причин конкретного

преступления, отказаться от них, так как, по мнению И.@И.@Карпеца, добросовестный

исследователь не может заниматься этим делом, если у него есть определенные

представления и понятия (?!). Однако у самого проф. И.@И.@Карпеца такие понятия

сохраняются (и здесь, очевидно, допускается исключение!). Они-то и позволяют

сформулировать следующее заключение о причинах конкретного преступления: «Часто в

жизни бывает так, что преступление совершено лицом вследствие причин, легко

распознаваемых. Но после того, как данный человек совершил преступление, эти причины

для него уже не действуют, они как бы исчерпали себя. И дальнейшее его поведение

будет зависеть не от тех причин, которые привели его к совершению преступления и уже

выявлены, а совсем от других обстоятельств»

Оставим в стороне вопрос о «легкости» распознания причин совершенного

преступления (очевидно, опять-таки определяемого самим пониманием «причины»). Но

вызывает недоумение положение И.@И.@Карпеца о том, что причины, повлекшие

преступление данного человека, после совершенного преступления для этого человека

уже перестают действовать, ибо они себя исчерпали. Поскольку И.@И.@Карпец и в этом

случае считает себя свободным от теоретического обоснования выдвинутого положения,

возникает лишь один вопрос: если И.@И.@Карпец прав, в чем тогда смысл ст.@21 УПК

РСФСР, указывающей: «при производстве дознания, предварительного следствия и

судебного разбирательства уголовного дела органы дознания, следователь, прокурор и суд

обязаны выявлять причины и условия, способствующие совершению преступления, и

принимать меры к их устранению»? Может быть, это положение следует понимать как

относящееся к личности преступника, если совершением преступления, как пишет

И.@И.@Карпец,

127

он уже исчерпал причины, приведшие его к преступлению? Но тогда как понять столь

важное и до сих пор бесспорное положение науки советского исправительно-трудового

права о взаимодействии органов расследования и исправительно-трудовых учреждений в

устранении причин и условий, «способствующих совершению новых преступлений как

осужденными, та и освобожденными от наказания, в изучении личности осужденных и

организации с ними более эффективного воспитательного процесса»

? В только что

цитированной работе И.@В.@Шмаров, Ф.@Т.@Кузнецов и П.@Е.@Подымов далее пишут:

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 144.

Карпец И. И. Проблема преступности, с. 63.

Там же, с. 75.

«Органы следствия обязаны не только раскрывать преступления и разоблачать

преступников, но и устанавливать причины и условия, способствующие их совершению, и

принимать меры по их устранению (ст.@21 УПК РСФСР). Это положение имеет

принципиальное значение для предупреждения преступлений в частности для выявления

и устранения причин и условий, способствующих повторной преступности со стороны

отбывающих наказание и со стороны освобожденных из мест лишения свободы»

Для И.@И.@Карпеца, судя по тому, что он написал, эти положения, очевидно, не

представляются верными. Но тогда как понять ст.@1 Основ исправительно-трудового

законодательства Союза ССР и союзных республик, ставящую перед исправительно-

трудовым законодательством задачу обеспечения исполнения уголовного наказания также

и для того, чтобы оно «способствовало искоренению преступности»? Очевидно, одним из

эффективных средств искоренения преступности является исправление и перевоспитание

преступников. Если же всерьез прислушаться к рекомендациям И.@И.@Карпеца, то именно

в проведении такой работы нет смысла: после того, как человек совершил преступление,

причины, вызвавшие это преступление, «для него уже не действуют, они как бы

исчерпали себя».

Перечень подобных «проблемных вопросов» из трудов И.@И.@Карпеца можно было

бы значительно продолжить, но сделать это не позволяет объем книги. Поэтому

ограничусь рассмотрением взглядов И.@И.@Карпеца на причины преступности в СССР. Для

познания причин преступности в нашей стране проф. И.@И.@Карпецу, как и проф.

А.@А.@Герцензону, не потребовалось много времени. Руководствуясь своей концепци-

128

ей, «что есть причина в действительности» и на этот раз исходя, очевидно, из того, что

причина — это «то, что мы заранее считаем причиной», И.@И.@Карпец без проведения

каких-либо исследований, солидаризируясь с уже имевшимися по этому вопросу

указаниями А.@А.@Герцензона, сформулировал теорию причин преступности в СССР в

период упрочения социализма и постепенного перехода к коммунизму и провел ее в

учебнике по криминологии для юридических факультетов и институтов.

При рассмотрении причин преступности И.@И.@Карпец приписал

основоположникам марксизма-ленинизма следующее «предвидение»: «...с победой

коммунизма, с изменением общественных отношений будет искоренена и преступность»

и затем добавил: «В процессе развития социалистического общества подрываются

основные социальные корни преступности»

100

Но дело в том, что у В.@И.@Ленина о судьбах преступности после ликвидации

эксплуатации масс, нужды и нищеты их говорится несколько иначе, чем интерпретировал

его И.@И.@Карпец. Прежде всего В.@И.@Ленин связывал отмирание преступности с

устранением эксплуатации масс, нужды и нищеты их, но отнюдь не с теми

неантагонистическими противоречиями, которые будут присущи первой фазе коммунизма

— социализму.

Отсюда следует принципиальное положение о возможности ликвидации

преступности до построения коммунистического общества, уже в процессе его

строительства. Именно на этом основывается известное положение программы партии о

том, что в обществе, строящем коммунизм, не должно быть места правонарушениям и

преступности.

См. Шмаров И. В., Кузнецов Ф. Т., Подымов П. Е. Эффективность деятельности

исправительно-трудовых учреждений. М., 1968, с. 19.

Там же.

Криминология. М., 1968, с. 97.

Там же.

Но если в обществе, строящем коммунизм, возможна ликвидация преступности, то

уже социализм не содержит в себе не только «основных», но и никаких других

«социальных корней» преступности. Те же трудности коммунистического строительства,

на которые указывает И.@И.@Карпец, хотя и имеют место и оказывают неблагоприятное

влияние на борьбу с преступностью, тем не менее не только не обусловливают ее

закономерность, но и не выступают в качестве ее причин, равно как и не ставят судьбы

преступности в зависимость от их существования.

Научная несостоятельность развиваемой И. И. Карпецом

129

концепции о причинах преступности в СССР состоит и в том, что одной из «общих»

причин преступности он считает «действие объективного закона отставания сознания от

бытия»

101

О «законе» отставания сознания от бытия в прежние годы действительно писалось

в нашей литературе. Однако классики марксизма никогда не упоминали такой закон, а

ошибочность ранее существовавших по этому вопросу воззрений убедительно показана в

современной советской философской литературе

102

К сожалению, декларативный характер присущ и многим другим положениям

И.@И.@Карпеца в части, касающейся методологического обоснования причин преступности

в СССР. На с. 122 он пишет: «Марксизм-ленинизм учит различать причины первого

порядка и причины второго порядка, которые обусловлены и действуют в связи с

существованием первых». «...Причины второго порядка проявляются в том, что

существуют неантагонистические противоречия в жизни общества, носящие и

экономический, и идеологический характер. Они... влияют на наличие и сохранение в

определенный период антиобщественных явлений вообще, и преступности, в частности».

Между тем, что это за категории причин «первого» и «второго» порядка и где

говорится об этом у классиков марксизма-ленинизма, в учебнике не указывается.

Что же касается суждения о решающем влиянии неантагонистических

противоречий экономического и идеологического характера на «наличие и сохранение в

определенный период» преступности, то его, так же как и многие другие высказывания

указанного автора, можно принимать лишь на веру, так как никаких научных аргументов

в подтверждение их не приводится. Но вряд ли можно поверить объяснению

преступности неантагонистическими противоречиями социальной жизни.

130

Верно напомнив о том, что мы живем лишь в первой фазе коммунизма,

характеризующейся, по словам В.@И.@Ленина, тем, что «общество на этой стадии своего

развития уничтожает сначала только ту «несправедливость», которая выражается в

захвате средств производства отдельными лицами, и не в состоянии сразу уничтожить и

Криминология, с. 122.

Критикуя ошибочность представления о существовании закона отставания

сознания от бытия, С.@М.@Ковалев замечает: «...Признание «закона» отставания сознания

от бытия неизбежно должно вести к представлению о безысходности борьбы против

отсталых взглядов. Ведь отставание сознания провозглашается непреложным законом. А

как же можно восставать против закона? ... Утверждение, что у нас антиобщественные

взгляды и поступки существуют лишь в силу отставания сознания от бытия практически

закрывает путь для конкретных исследований причин явлений. Несмотря на то, что у нас

сейчас остро встали задачи борьбы против преступности..., трудно найти книги, в которых

бы с достаточной полнотой научно анализировались причины такого явления».

Ковалев0С.0М. Отстает ли сознание от бытия? — «Вопросы философии», 1969, № 5, с. 137.

дальнейшую несправедливость, состоящую в распределении предметов потребления «по

работе», а не по потребностям» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, с. 93), И.@И.@Карпец

заявил, что для социального строя нашего общества преступность — явление

закономерное; и даже решил доказать это теоретически. По его мнению, это следует из

того, что «на первой стадии коммунистического общества — при социализме — еще нет

объективных возможностей для удовлетворения всех материальных и духовных

потребностей граждан, которые пока удовлетворяются лишь частично, за счет

общественных фондов. Сохраняются различия между квалифицированным и

неквалифицированным трудом, между трудом умственным и физическим, неизбежно

порождающим материальное неравенство граждан, получающих заработную плату

соответственно количеству и качеству своего труда. В силу этого сохраняется и

возможность появления разного рода паразитических и корыстных устремлений,

направленных на получение материальных благ не за счет повышения

производительности своего труда, а за счет интересов общества.

Известная узость материально-технической базы социализма по сравнению с

уровнем экономики высшей фазы коммунистического общества — такая же

закономерность исторического развития, как и существование при социализме различий

между городом и деревней, между рабочим классом и крестьянством»

103

«К числу подобных закономерностей» И.@И.@Карпец относит и существование в

рассматриваемой фазе развития социалистического общества нарушений правопорядка,

ссылаясь при этом на следующие слова В.@И.@Ленина: «...Не впадая в утопизм, нельзя

думать, что свергнув капитализм, люди сразу научатся (у В. И. Ленина «научаются» —

И.0Н.) работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок

такой перемены отмена капитализма не дает сразу». (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33,

с. 93)

104

Но ведь из указанного положения В.@И.@Ленина вовсе не следует, что

необходимость существования правовых норм де-

131

лает неизбежным их нарушение. У В.@И.@Ленина все значительно глубже. Если же принять

логику И.@И.@Карпеца, преступность вообще ликвидировать невозможно уже потому, что

противоречия неантагонистического характера, хотя и иного плана, чем при социализме,

будут присущи и коммунистическому обществу. Без наличия противоречий и их

преодоления невозможно движение, развитие. Движение же присуще любой материи. Но

причем здесь преступность?

Методологическая несостоятельность защищаемой Карпецом концепции состоит в

ее недиалектичности, в априористическом освещении проблемы, основанном на таком

теоретическом построении, которое является не результатом обобщения данных

конкретных научных исследований, а «выводится» непосредственно из общефилософских

положений и «натягивается» на конкретный криминологический материал.

Но дело не только в этом. Хуже то, что сами «общефилософские положения» не

всегда являются марксистскими и порою просто берутся с «потолка». Так, И.@И.@Карпец,

чтобы обосновать выдвинутый им ошибочный тезис об исторической обусловленности

преступности в развитом социалистическом обществе, якобы связанной с самим строем

этого общества, распределяющего предметы потребления «по работе», а не по

потребностям, более слабой материально-технической базой социализма по сравнению с

коммунизмом и в силу этого недостаточной материальной обеспеченностью, и именно

этим объяснить укрепление в нашем государстве органов милиции, прокуратуры, судов,

исправительно-трудовых учреждений, сослался в подтверждение изложенного буквально

Криминология. М., 1968, с. 130.

Там же.

на следующее: «Ф.@Энгельс писал: «Чтобы оградить себя от преступлений, от актов

неприкрытого насилия, общество нуждается в обширном сложном организме

административных и судебных учреждений, требующем безмерной затраты человеческих

сил». (К.0Маркс и Ф.0Энгельс. Соч., т. 2, с. 537) . «Таким образом, — заключил

И.@И.@Карпец, — Ф.@Энгельс прямо указывает на то, что борьба с преступностью требует

огромного напряжения сил»

105

И.@И.@Карпец при этом умолчал лишь о том, что в приведенном высказывании

Энгельса речь идет о современном ему буржуазном обществе. Вырванная указанным

автором из контекста Эльберфельдских речей Ф.@Энгельса цитата у Энгельса

непосредственно следует за следующим его текстом: «Совре-

132

менное общество, ставящее отдельного человека во враждебные отношения ко всем

остальным, приводит, таким образом, к социальной войне всех против всех, войне,

которая у отдельных людей, особенно у малокультурных, неизбежно должна принять

грубую варварски-насильственную форму — форму преступлений» (К.0Маркс и

Ф.0Энгельс. Там же).

Но социалистическое общество не ставит отдельного человека во враждебные

отношения ко всем остальным и не устраивает социальную войну всех против всех и

именно поэтому не приводит с неизбежностью отдельных людей к совершению

преступлений. Именно в этом и состоит особая сложность изучения причин преступных

проявлений в социалистическом обществе и организации на принципиально иной, чем в

буржуазном обществе, основе мероприятий по борьбе с преступностью.

В июльских (1966 г.) решениях ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и

Совета Министров СССР о мерах по усилению борьбы с нарушениями общественного

порядка содержится глубоко марксистское положение о том, что «в нашей стране, идущей

по пути строительства коммунизма и обеспечивающей всем гражданам гарантированное

право на труд, образование, отдых и социальное обеспечение, не должно быть места

преступным проявлениям и другим нарушениям социалистического порядка»

106

Но если, как полагает И.@И.@Карпец, преступность для нашей страны — явление

закономерное, то и ее существование, естественно, неизбежно и борьба с ней до

построения коммунизма мало перспективна. Если бы И.@И.@Карпец был прав, не было бы

смысла и в существовании криминологической науки, изучающей причины преступности

и меры по ее профилактике. И не только потому, что причины преступности известны, но

и потому, что нельзя профилактировать явление, закономерное для определенного строя,

в рамках этого строя. Поскольку человек лишь отражает в своем сознании определенные

закономерности, он не может ни создать, ни уничтожить их.

«Общество, — писал К. Маркс, — ....если даже оно напало на след естественного

закона своего развития..., не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни

отменить последние декретами»

107

Но все дело в том, что утверждение о преступности как закономерном явлении в

условиях социалистического общества основывается на представлении о взаимосвязи

между явления-

133

ми, которая ничем не доказана. С таким же успехом можно было бы связывать

преступность с любыми другими явлениями. Но только причем здесь наука?!

Карпец И. И. Проблема преступности. М., 1969, с. 45-47.

См. «Правда», 1966, 27 июля.

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 10.

Известно, что ни марксистская теория, ни эмпирический материал не дают каких-

либо оснований для вывода, будто бы распределение предметов потребления не по

потребностям, а по труду, различие между умственным и физическим трудом, городом и

деревней, более низкий материально-технический уровень социалистического общества

по сравнению с коммунистическим, действительно являющиеся закономерными, в

обществе, строящем коммунизм, выступают в качестве причин преступности в этом

обществе.

Именно потому, что такая взаимосвязь ничем не доказана, коммунистическая

партия, осуществляя научное руководство обществом и считаясь с закономерностью

существования ряда неантагонистических противоречий, принимает меры к их

преодолению, но во временном отношении отнюдь не выдвигает задачу, в отличие от

задачи ликвидации преступности, ликвидировать эти противоречия уже сегодня, не

дожидаясь построения коммунизма.

Таким образом, методологическая ошибка рассматриваемых суждений состоит в

том, что без всяких оснований существование ряда неантагонистических противоречий

социалистического общества, в том числе и таких, которые, возможно, и влияют на

существование преступности, но отнюдь ее не определяют, переносится на обоснование

закономерности самой преступности в социалистическом обществе. Но такие

теоретические построения, ничем не подтвержденные научно, способны лишь

дезориентировать административные органы, студенческую молодежь юридических

вузов, советскую общественность в перспективах борьбы с преступностью в современных

условиях нашей страны.

Завершая разбор теоретических позиций проф. И. И. Карпеца, сошлюсь еще лишь

на один пример произвольности его суждений, взятых из другой области. В своей книге о

наказании, опубликованной в 1973 г., И. И. Карпец, выступая уже как судебный психолог

и знаток тайны совещательной комнаты судей, позволил себе написать следующее:

«...иногда незначительное деяние влечет не только наказание вообще, но и лишение

свободы, особенно если до суда в качестве меры пресечения было избрано заключение

под стражу. В этих случаях часто (курсив мой. — И. Н.) суд принимает в расчет то

обстоятельство, что обвиняемый арестован до суда — значит аресто-

134

ван правильно; почему же суд должен его освободить? И назначается, пусть

незначительное по сроку, но лишение свободы.

Конечно, суд можно понять. Ни милиция, ни следователь, ни прокурор не

прекратили возбужденное дело за малозначительностью, не передали виновного на

поруки или в товарищеский суд, посчитали, что за совершенное деяние человек должен

быть предан суду. Такое решение часто (курсив мой. — И. Н.) психологически связывает

суд, заставляет его почти автоматически следовать за принятым до него решением, иногда

даже тогда, когда оно вызывает сомнение»

108

. Но если суд часто не судит, а автоматически

признает человека виновным и приговаривает к лишению свободы только потому, что

обвиняемый был арестован до суда, и если суд позволяет выносить обвинительные

приговоры и тогда, когда сомневается в их правильности, то в этом случае нет

правосудия.

Но для того, чтобы выдвинуть столь серьезное обвинение, нужны доказательства.

Их И.@И.@Карпец не приводит и привести не может, так как их у него просто нет и быть не

может. При совещании судей в совещательной комнате он никогда не присутствовал. Но

если бы даже И.@И.@Карпецу из каких-либо источников стали известны факты подобного

рода мотивов вынесения неправосудных приговоров, то и в этом случае где основания для

Карпец И. И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические

проблемы. М., 1973, с. 124.

тех серьезных обобщений, которые он позволил себе сделать, для такого обвинения

правосудия в целом?! К сожалению, на такой логике и на таких методах проф.

И.@И.@Карпец строил и свои теории в криминологии, которые выдавались за

«теоретические основы советской криминологии»

109

Отсутствие в самой природе нашего общества преступности как закономерного

явления отнюдь не упрощает проблему ее изучения и практических мер борьбы с ней,

хотя и делает эту борьбу достаточно перспективной.

Не коренясь в природе социалистического строя и не будучи для него

закономерностью, преступность вместе с тем не теряет от этого свой закономерный

характер. Как это понять? Марксистская философия понимает под законом выражение

общих, необходимых, существенных, относительно устойчивых, повторяющихся связей

реального мира, «которые при наличии соответствующих условий определяют характер,

направле-

135

ние и результат развития»

110

. Совокупность законов, относящихся к определенной области

явлений, образует определенную сторону закономерности. Закономерность, выступая

понятием универсальным, «представляет собой необходимый, обусловленный

определенными причинами процесс, в котором действует целая совокупность законов»

111

Очевидно именно поэтому К.@Маркс писал: «...Преступления, взятые в большом

масштабе, обнаруживают, по своему числу и по своей классификации, такую же

закономерность, как явления природы...»

112

Выявить общие, необходимые, существенные, относительно повторяющиеся связи,

характеризующие современную преступность в нашей стране, — означает найти

действительные законы этой преступности. Представляется, что поиск таких законов

следует вести, исходя из учета тех радикальных изменений, которые произошли в

социальной структуре нашего общества и результатом которых явилось столь

значительное ослабление криминогенного значения негативных социальных факторов,

что сами эти факторы вряд ли способны обусловить преступное поведение. Если в

социалистическом обществе социальная среда уже не может выступать тем внешним

фактором, который сам по себе способен обусловить преступное поведение, как это имеет

место в эксплуататорском обществе, то и причины преступности в обществе, строящем

коммунизм, очевидно, следует искать в явлениях иного порядка. В свете изложенного

чрезвычайно важно изучить те внутренние психологические условия, через которые

преломляется внешнее воздействие на человека. Лишь научный подход к изучению

причин преступности в социалистическом обществе позволит со всей глубиной оценить,

насколько важны личностные особенности человека в объяснении его преступного

поведения. И те из личностных особенностей, которые не имеют существенного значения

в объяснении преступности в эксплуататорском обществе, могут иметь весьма важное

значение для понимания причин преступных проявлений в обществе социалистическом.

Соотношение воздействия среды и наследственности на человека весьма

динамично. Известный зарубежный генетик

136

См. «Известия», 1971, 3 июня.

См. Марксистско-ленинская философия. Диалектический материализм. М., 1968,

с. 135.

Там же, с. 138.

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 532.

Курт Штерн (вместе со многими другими учеными эмигрировавший из Германии после

прихода Гитлера к власти), касаясь этого вопроса, пишет: «Доля наследственности и

среды, каковы бы они ни были, никогда и нигде не является постоянной. Иногда чем

неблагоприятнее среда, тем бóльшую роль она играет в общих различиях между

индивидами. Там, где только богатые могут обеспечивать своим детям школьное

образование, различия в степени интеллигентности между отдельными индивидами в

гораздо большей мере определяются средой, чем там, где всеобщее обучение делает

образование равно доступным для всех, где различия в унаследованных способностях

оказывают большое влияние на разницы в оценках, чем различия в доступности

образования. Участие наследственности в различиях между людьми может иногда яснее

проявляться благодаря общему подъему благосостояния»

113

Касаясь непосредственно преступности, советский генетик проф. В.@П.@Эфроимсон

пишет: «Подобно тому, как с улучшением материальных и санитарных условий среди

заболеваний выходят на передний план непосредственные дефекты, оттесняя дефекты,

порожденные средой (инфекции, последствия недоедания, авитаминозы и т.д.), так и с

ослаблением острой нужды и других чисто социальных предпосылок преступности

начинают яснее выступать предпосылки биологические»

114

Качественно иной подход к выявлению причин преступности в социалистическом

обществе по сравнению с обществом эксплуататорским, связанный с проявлением

внимания к личностным особенностям людей, способных совершить преступление,

отнюдь не меняет отношения к преступности и в социалистическом обществе как к

явлению социальному. Только понимание социального в этой преступности совсем иное.

Не предопределяя преступные проявления, социальные факторы в развитом

социалистическом обществе, имеющие негативный характер, действуют через сложные

опосредствования не только на нравственный облик человека, но и на его биологию, а

точнее на соответствующее проявление этой биологии (алкогольная наследственность,

нервно-психическое перенапряжете, неумение или нежелание выявить и использовать в

интересах общества способности людей, вызывающее у них чувст-

137

во неудовлетворенности, неполноценности и находящее у малокультурных людей свою

разрядку в преступлении как форме самоутверждения, неумение или нежелание

осуществлять кропотливую индивидуальную воспитательную работу и т.п.).

Однако отмеченные обстоятельства не коренятся в самой природе

социалистического строя, связанной с его принципами и противоречиями, и носят в

основном субъективный характер. Поэтому они вполне устранимы уже на современном

этапе развития нашего общества, хотя и требуют к себе весьма серьезного отношения.

Пока же они существуют, они проявляют себя криминогенным образом, но чувствительны

к ним далеко не все граждане. Они опасны лишь для тех, кто наделен определенными

психофизическими задатками. Когда «стыкуются» неблагоприятные условия микросреды

и определенные — назовем их криминогенные — качества людей, порождается именно та

закономерность, которая определяет преступность. Но если закономерность сама по себе

непреодолима, то то, что ее порождает, в данном случае вполне устранимо. Поэтому в

обществе, строящем коммунизм, не должно быть места преступности и иным

правонарушениям и если они есть, то только потому, что еще многое не сумели сделать

для ее искоренения. Разумеется, указанное положение — лишь рабочая гипотеза,

требующая научной проверки.

Известно, что психологический склад личности произволен от деятельности

человека и детерминирован прежде всего развитием общественных условий его жизни,

Штерн К. Основы генетики человека. М., 1965, с. 548-549.

Эфроимсон В. Родословная альтруизма. — «Новый мир», 1971, с. 207.