Ной И.С. Методологические проблемы советской криминологии

Подождите немного. Документ загружается.

законодательстве решается старый спор социологов и биологов о сущности преступления

и методов борьбы с ним и делается увязка между социологической и биологической

основами явления преступности. При этом он подчеркнул, что значительное влияние

социально-экономических факторов на развитие преступности несомненно, но

социальные условия действуют на личность, изменяя ее биологическую сущность, и без

изучения этой биологической сущности нельзя изучать проблему преступности. В

качестве примера Н.@А. Семашко привел половые преступления, которые, «конечно,

нельзя глубоко изучать без самого тщательного биологического анализа.

Социологический анализ должен подкрепляться и дополняться биологическим

анализом»

Характерным было и выступление наркома просвещения А. В. Луначарского. Он

отметил, что преступника в старом смысле этого слова, заслуживающего ненависть и

презрение, в природе не существует. «Само представление о преступной злой воле,

которое столько времени висело тягостным кошмаром над человечеством, отличается

поверхностностью»

В своем выступлении А. В. Луначарский коснулся и чрезвычайно сложной

проблемы соотношения социального и биологического в преступном поведении и

высказал интересней-

шие мысли, к сожалению, мало кому из современных криминологов известные. Он сказал:

«Когда человек наталкивается на зло, то он не только реагирует целесообразно, чтобы

парализовать вредные действия, но эта реакция сопровождается эмоцией гнева. Эта

эмоция гнева имеет значение биологическое и в нашем сознании эмоциональная окраска

гнева играет большую роль. В непосредственной реакции «меня обидели», «я с

ненавистью мщу» — лежат практические и физиологические корни»

. Поэтому чисто

социологический подход к изучению преступности для А. В. Луначарского был

неприемлемым. «Чисто социологическая точка зрения, — заявил он, — является

односторонней, но известное доминирующее положение социального подхода к проблеме

преступности совершенно неизбежно не только потому, что причины, вызывающие

преступление, в гораздо большей степени — социальные, чем биологические, но и

потому, что у биологической точки зрения есть фаталистический уклон»

. Между тем

позиция народного комиссара просвещения в этом вопросе с фаталистическим уклоном не

имела ничего общего. Стыковку деятельности Наркомпроса с Наркомвнутделом

А.@В.@Луначарский как раз и видел в воспитательной работе обоих наркоматов и это

выразил в формулировке своих взглядов на меры борьбы с преступностью в Советском

государстве. Отмечая, что в настоящее время приходится «базироваться на идее

социальной защиты», он в то же время обратил внимание на ее временный, переходный

характер, ибо против кого же общество может защищаться социально? «Социально, —

говорил А. В. Луначарский, — можно защищаться от волков, но как можно социально

защищаться от своих собственных членов, когда общество имеет своей прямой задачей

благо всех в него входящих членов...? Общество, которое внутри отсекает своих членов,

безразлично, поражены ли они проказой или преступностью, — это общество

расписывается в своей слабости... Для нас должна быть обязательна другая идея — идея

социального воспитания. Однако приходится считаться с тем, что необходимо наше

См. Спасокукоцкий Н. Н. Деятельность Государственного института по изучению

преступности и преступника. — В сб.: Проблемы преступности, вып. 3. Под ред.

Е.@Ширвиндта, Ф. Трасковича и М. Гернета. М., 1928, с. 299.

Там же, с. 299-300.

Там же, с. 300.

Там же.

переходное слабое общество обезопасить от тех сил, которые носят внутри себя

наследственность прошлого; необходимо что-то сделать, чтобы эти разрушительные силы

возможно более спасти и превратить в силы, нам содействующие... Когда мы говорим об

общей для всех нас цели создания мудрой и светлой человеческой жизни, — вопрос об

искоренении внутреннего распада, на-

правленного друг против друга, и в частности, о разрушительнейшем его явлении —

преступности — является вопросом одним из самых ярких. Нашей целью является

изменить волю человека, которая бы не являлась нарушением той великой гармонии, к

которой мы стремимся... Работа Института по изучению преступности в направлении

искания необходимых для этого путей — является самой важной и чрезвычайно близкой

той, которую проводит Народный Комиссариат Просвещения в работе оздоровления

человека нового советского общества путем социально-педагогического воздействия»

Нарком внутренних дел А.@Г.@Белобородов высказал свое представление о

принципиальных предпосылках изучения преступности. Его интересовала прежде всего

практическая сторона борьбы с преступностью в тех конкретных исторических условиях,

в которых пришлось работать Наркомату внутренних дел. В связи с этим он заявил: «На

теперешней стадии развития нашего общества мы никак практически не можем

рассматривать лиц, нарушающих закон Советского государства, как неправильно

заведенные часы всей предыдущей истории и всех лежащих в нем биологических и

других задатков, хотя, принципиально, трудно было бы возразить что-либо против этого

положения»

. Однако исходить из этих теоретических посылок в переходный от

буржуазного к социалистическому обществу период при организации практических

мероприятий по борьбе с преступностью было бы весьма наивно, так как пришлось бы

отказаться «от какой бы то ни было попытки государственной власти пойти по пути

упорядочения современного общежития»

. А. Г. Белобородов признает, что «в

переходный период превращения буржуазного общества в социалистическое — ряд

наших мероприятий в области борьбы с преступностью, — является несомненно

компромиссным, но мы должны взять этот компромисс, как нечто неизбежное и заняться

изучением практической стороны всех сопутствующих этой отрасли деятельности

государственной власти условий и результатов этой деятельности»

Продолжение обсуждения вопроса о методологических основах изучения

преступности произошло на следующем пленарном заседании членов Государственного

института по изучению преступности и преступника, состоявшемся 10 января

1927 г., на котором с докладом «Об углублении методов изучения преступности и мер

борьбы с нею в СССР» выступил председатель Совета института Е. Г. Ширвиндт. В

принципиальной дискуссии о методологии изучения преступности и преступника

широкое участие приняли научные работники института всех представленных в нем

специальностей. В ходе дискуссии вновь выступил и народный комиссар внутренних дел

А. Г. Белобородов. Итогом обсуждения затронутых проблем явилось принятие Пленумом

института резолюции, в которой отмечалось, что хотя и существуют некоторые

разногласия в отдельных моментах методологии изучения явлений преступности и мер

борьбы с нею у научных работников различных течений и воззрений, однако «Институт

Там же.

по изучению преступности и преступника в целом представляет собой учреждение, в

котором представители различных отраслей знаний и научных школ ведут свою

исследовательскую работу на общей принципиальной базе, опирающейся на

материалистическое мировоззрение»

Ознакомление со структурой института показывает организационное обеспечение

разнопланового изучения преступности и преступника учеными различных областей

знаний. В институте работали секции: 1) социально-экономическая; 2) пенитенциарная;

3)@биопсихологическая; 4) криминалистическая, а также Статистическое бюро, музей и

библиотека. От института в первые годы его существования функционировали кабинеты

по изучению личности преступника и преступности — Московский, Ленинградский,

Северо-Кавказский и Саратовский. Какие же вопросы обсуждались в социально-

экономической и биопсихологической секциях института, непосредственно занимавшихся

криминологическими проблемами?

Ознакомление с материалами отчета о деятельности института в течение 1926/27

научно-производственного года — года, по мнению работников института, переломного в

смысле окончательного выявления научного лица института, определения

принципиальных путей дальнейшего развертывания его работы, установления

методологии изучения преступности и преступника и мер борьбы с ней позволяет сделать

некоторые обобщения.

В социально-экономической секции разрабатывались самые различные вопросы,

совершенно не связанные между собой единством научного направления и возникшие,

очевидно,

как проявление тех или иных научных интересов членов секции. В подтверждение

изложенного сошлюсь на материалы отчета социально-экономической секции, не меняя

ничего в содержании имеющейся по этому поводу публикации.

1. А. А. Пионтковский работал над изучением «подлинных дел, полученных из всех

судов РСФСР, об убийстве селькоров».

2. А. Н. Учеватов, С. А. Укше, В. И. Куфаев, Н. Н. Гедеонов разрабатывали

вопросы о хулиганстве.

3. Проводились специальные работы:

а) «О лабораторном изучении преступности на Лондонском международном

конгрессе» (М. Н. Гернет);

б) «Самоубийства в Москве за 4 года» (В. С. Халфин);

в) «Убийство из кровной мести в Дагестане» (по лично собранным материалам)

(Д.@П. Радин);

г) «Новейшие уголовные кодексы и их проекты за границей» (М. Гродзинский);

д) «Влияние УК на чехословацкий проект УК» (А. Трайнин);

е) «Вопросы уголовного права и политические партии в английском, германском и

французском парламентах» (С. Укше);

ж) «Процессы об убийствах» (Т. Кремлева);

з) «Половые преступления по данным прессы» (В. Передельская);

и) «Юные газетчики в Америке» (В. И. Куфаев).

С нового же научно-производственного года (с 1 октября 1927 г.) секцией

обсуждены и приняты следующие работы:

1) «Обследование бандитизма» (общая работа для всех секций института);

2) «Детоубийство» (М. Н. Гернет);

3) «Кампании по борьбе@с преступностью,@их польза и вред» (В. Халфин);

4) «Изменение социального состава преступников за последние 5 лет» (В. Халфин);

Там же, с. 301.

5) «Сравнительная преступность полов за последние 5 лет» (В. Халфин);

6) «Рисунки и татуировки заключенных», «Проза и стихотворения заключенных»

(И. И. Карпов);

7) «Конокрады» (Н. Гедеонов);

8) «Обработка стенографических отчетов заседания Рейхстага, Палаты Общин и

Палаты Депутатов Германии» (С. Укше);

9) «Продолжение работ об алиментных убийствах» (С. Укше);

10) «Движение преступности за последние годы», «Семейный быт женщин-

преступниц», «Социальный состав преступников» и «Преступность по возрастам» (по

данным переписи заключенных) (Д. П. Родин);

11) «Убийства в Московской губернии в 1922 — 1926 гг.», «Грабежи в Московской

губернии в 1922 — 1926 гг.», «Кражи скота и обстановка совершения этих преступлений»,

«Виновники самоубийств» (ч. 2 ст. 141 УК РСФСР).

Какими вопросами занималась биопсихологическая секция?

В уже упомянутых отчетных данных деятельность биопсихологической секции

характеризуется проблематикой, отличающейся как и в социально-экономической секции,

отсутствием какого-то единого направления и глобальностью изучаемых вопросов. Работу

этой секции автор информационного сообщения, опубликованного в сборнике «Проблемы

преступности» (1928, вып. 3), Н. Н. Спасокукоцкий характеризует следующим образом.

Из научно-теоретических вопросов по биопсихологической секции

1) разрабатывались вопросы о хулиганстве (Т. Е. Сегалов, С. К. Винокуров);

2) разрабатывался вопрос о мерах социальной защиты медицинского характера в

связи с изданием Уголовного Кодекса РСФСР 1926 г. (Т. Сегалов);

3) закончена работа о «принудительном лечении» (П.@Б.@Ганнушкин и

И.@Н.@Введенский);

4) проработаны специальные вопросы:

а) «О кризисе уголовного права и пути ликвидации его с биопсихологической

точки зрения» (проф. П. В. Верховский);

б) «О судебно-психиатрической экспертизе в Уголовном Кодексе 1926 г.»

(Н.@П.@Бруханский);

в) «О групповых изнасилованиях» (Н. П. Бруханский);

г) «О конокрадстве и конокрадах» (Р. Е. Люстерник);

д) «О растлителях, развратителях малолетних, индивидуальных и групповых

насилователях» (В. А. Внуков, А. О. Эдельштейн);

е) «О клиническом методе изучения преступника» (А. П. Молохов).

С 1 октября 1927 г. биопсихологическая секция стала проводить следующие

исследования:

1) «О введении в учение о социально опасных состояниях и принудительном

лечении» (П. Б. Ганнушкин) и на ту же тему в отдельных ее частях (И. Н. Введенский,

Д.@А. Аменицкий, Л. А. Прозоров, Т. Е. Сегалов, Н. П. Бруханский);

2) «О реактивных психозах заключенных» (И. Н. Введенский);

3) «О методике клинико-психиатрического обследования правонарушителей

(П.@Б.@Ганнушкин, А. П. Молохов);

4) «О психологических данных к вопросу о вменяемости и невменяемости»

(А.@Е.@Петрова);

5) «О принудительном лечении алкоголиков как профилактической мере борьбы с

преступностью» (А. Р. Белов, И. Н. Введенский, Л. А. Прозоров, Т. Е. Сегалов);

6) «О поджогах и поджигателях» (Т. Е. Сегалов);

7) «О половых преступлениях» (Т. Е. Сегалов);

8) «О конокрадстве и конокрадах» (Р. Е. Люстерник);

9) «Об отношении сторон и суда к судебно-психиатрической экспертизе»

(М.@А.@Неусыхин).

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в работе биопсихологической

секции совершенно отсутствуют методологические темы, равно как и вопросы

детерминации преступного поведения биопсихологическими качествами преступника.

Сам же факт раздельного изучения личности преступника социально-экономической и

биопсихологической секциями уже организационно предрешал невозможность

комплексного изучения юристами, психиатрами и психологами всех тех причин и

условий, которые порождают преступность.

Разумеется, ознакомление лишь с наименованием тем исследовательской работы

названных секций еще не дает оснований для характеристики содержания выполненных

по этим темам работ.

Представления по этому вопросу могут дать соответствующие публикации ученых,

сотрудничавших в этих секциях. Но прежде чем перейти к анализу их работ, следует

выяснить, на какой основе строилась научно-исследовательская деятельность кабинетов

по изучению преступника и преступности, чтобы иметь более или менее полное

представление об организационной стороне изучения причин преступности и личности-

преступника в нашей стране в 20-е годы. Так, в Московском кабинете Института

непосредственным изучением личности преступника занимались центральная

лаборатория по изучению личности правонарушителей и опытно-наблюдательное

стационарное отделение для заключенных. Цен-

тральная лаборатория была снабжена всеми необходимыми по тем временам установками

для биопсихологического исследования личности правонарушителей, а опытно-

наблюдательное стационарное отделение для заключенных имело штатную структуру

научных сотрудников, состоящую из психиатров, психологов и социологов. В этом

отделении сосредоточивались вначале лишь заключенные для кратковременного

пребывания с целью их обследования по соответствующим секциям института, а затем и

отдельные заключенные для длительного их изучения, представляющие интерес с

криминально-психопатологической точки зрения. Характерным в таких исследованиях

Московского кабинета являлось как раз то, что отсутствовало в самом институте —

теснейшая связь между социологическим и психологическим материалом,

характеризующим личность преступника. Поскольку в нашей литературе за последние 45

лет отсутствовали публикации, освещающие конкретную деятельность указанных

кабинетов, а отдельные воспоминания о их существовании излагались преимущественно в

критическом плане и учитывая, что объективное освещение опыта прошлого советской

криминологической науки представляет огромную ценность для современных

криминологических исследований личности преступника, развертывающихся в нашей

стране, уместно показать, какие вопросы были объектом исследований в те годы и кто из

специалистов принимал в них участие.

Имея в своем распоряжении лишь опубликованный в 20-х годах материал о

деятельности Московского кабинета по изучению преступника и преступности, я лишь

перечислю те вопросы, которые изучались в этом кабинете в те годы. На заседаниях этого

кабинета только в одном 1927 году были заслушаны и обсуждены следующие работы

научных сотрудников института:

1) «Начало преступной деятельности у воров-профессионалов» (Н. В. Терзиев);

2) «Случай изнасилования десятью человеками одной женщины» (Г. Н. Момот);

3) «О различном отношении воров к насилию» (М. К. Александров-Дольник);

4) «Разбор-демонстрация заключенных» (Р. Е. Люстерник и В. А. Передельская);

5) «Факторы специализации у воров-профессионалов» (И. И. Станкевич);

6) «Евграф — искатель приключений в его криминологиче-

ском значении» (доклад Т. Е. Сегалова и содоклад автора указанной пьесы А. Файно);

7) «О перерывах преступной деятельности воров» (Н. В. Терзиев);

8) «Поджигатели» (Т. Е. Сегалов и В. А. Передельская);

9) «О преступлениях пожилого возраста» (Г. Н. Момот);

10) «Влияние длительного заключения на психику заключенных» (А. Молохов);

11) «Роль и влияние пребывания на фронте на склонность к преступлению»

(М.@К.@Александров-Дольник);

12) «Обследование бандитов и воров» (М. К. Александров-Дольник);

13) исследовательские работы по изучению влияния тех или иных видов искусства

(театр, кино, литература) на возможное возникновение явлений преступности;

14) «Клиническое изучение криминальных психоневропатов» (Т. Е. Сегалов и

К.@А.@Винокуров);

15) «Преступления на почве ревности» (С. Я. Рачковский);

16) «Виды построения преступных шаек» (В. С. Сиановский);

17) «Обследование детоубийц» (И. Я. Бычков);

18) «Обследование женщин-детоубийц» (М. А. Авдеева);

19) «Преступность и азарт» (И. И. Станкевич);

20) «Убийцы из мести» (И. И. Станкевич);

21) «Различные типы корыстных убийц» (И. И. Станкевич);

22) «Преступления пожилого возраста» (Г. Н. Момот);

23) «Убийства по ничтожным поводам» (Л. Розенблюм).

Подробный перечень проблематики исследовательской работы Московского

кабинета по изучению личности преступника и преступности также свидетельствует об

отсутствии какого-либо единого научного направления в его деятельности, хотя вопросы

психологии преступной деятельности находят достаточно определенное выражение в

формулировании некоторых тем. Отсутствие материала выполненных работ по этим

темам лишает возможности познакомиться с тем научным уровнем, на котором в те годы

изучалась в психологическом аспекте личность преступника. С точки же зрения

биосоциального изучения преступника особый интерес представляет деятельность

Северо-Кавказского кабинета Института по изучению преступности и преступника.

Именно в этом кабинете изучению биосоциальной сущности преступника уделялось

особенно большое внимание и именно здесь удалось организовать

наиболее тесное сотрудничество психиатров и юристов, среди которых был и

впоследствии известный ученый член-корреспондент АН СССР проф. С.@А.@Голунский.

Повышенный интерес к деятельности указанного кабинета вызывается и тем, что в конце

20-х годов и в последующие годы он подвергался особенно острой критике за

«ломброзианский уклон». Влияние этой критики оказалось столь значительным, что

выступать по самой проблеме биосоциального изучения преступника многие годы

считалось в нашей литературе предосудительным. Именно этим, на мой взгляд, можно

объяснить, почему руководитель Всесоюзного института по изучению причин и

разработке мер предупреждения преступности через десять лет после создания этого

института счел необходимым признать, что «исследования индивидуально-

психологических свойств личности преступников только начинаются»

. Начиная же

исследование индивидуально-психологических свойств личности преступников, крайне

важно изучить все то, что уже было сделано в этом направлении в советской

криминологической науке, и с позиций сегодняшнего времени правильно оценить

проделанную в те годы работу советских криминологов. Очевидно, именно этот аспект

истории развития советской криминологической науки будет больше привлекать

внимание ученых. Как верно замечает проф. А. С. Шляпочников, «в работах советских

криминологов все большее внимание стало уделяться проблеме личности преступника,

структуре индивидуального преступного поведения, типологии преступников. На данном

этапе развития советской криминологии изучение личности преступника фактически

стало важнейшим элементом ее предмета. Проведенные за последние годы

криминологические исследования позволили дать общую картину структуры личности

преступника, ее социально-демографическую, нравственную и психологическую

характеристики, разработать основные принципы классификации преступников»

Страницей ранее А. С. Шляпочников дает высокую оценку работам советских

криминологов по изучению личности преступников, вышедшим еще в 20 — 30-е годы.

Какими же проблемами занимался Северо-Кавказский кабинет,

функционировавший в Ростове-на-Дону?

Психиатром В. В. Браиловским были выполнены следующие работы: «Убийцы —

опыт биосоциального исследования»;

«Мысли психиатра о статьях 136 — 138 УК» (имеется в виду УК РСФСР 1926 г.);

психиатром М. А. Чалисовым: «Опыт биосоциального исследования растратчиков

Ростова-на-Дону»; «Индивидуальное обследование заключенных города Ростова-на-

Дону»; психиатром М. П. Берлином: «Беспризорные воры».

Близкой по направлению Ростовскому кабинету была исследовательская работа

Саратовского кабинета Института по изучению преступника и преступности, в котором

преимущественно работали психиатры, руководимые профессором М. П. Кутаниным.

На основе индивидуального обследования заключенных Саратовского изолятора

были выполнены следующие работы:

1) «К вопросу о хулиганстве в г. Саратове» (проф. М. П. Кутанин);

2) «Самозванцы-ревизоры в наше время» (проф. М. П. Кутанин);

3) «Криминогенное значение юношеского возраста», обследование группы юных

бандитов (Г. П. Иванов);

4) «День заключенного» (Г. П. Иванов);

5) доклады на конференциях кабинета: Г.@П.@Иванова на тему «История

преступления и характеристика бандита А.» и «История одной бандитской шайки»;

6) сотрудниками кабинета велась консультативная работа в труддоме

несовершеннолетних правонарушителей и Саратовском изоляторе.

С целью изучения жизни и быта заключенных был организован «Кружок по

изучению быта заключенных», на котором работниками кабинета совместно с

заключенными были обсуждены вопросы: а) о переживании в первые дни заключения;

б)@о переживании в процессе суда; в) о безделии и камерных развлечениях в Саратовском

изоляторе; г) о дне заключенного.

См. «Социалистическая законность», 1973, № 2, с. 19.

См. Шляпочников А. С. Советская криминология на современном этапе. М., 1973,

с. 27.

Психиатрами С. М. Желиховским и М. В. Соловьевым была выполнена работа «К

казуистике детских убийств». М.@В.@Соловьев занимался изучением жизни и быта

проституток и татуировкой несовершеннолетних правонарушителей — темами, прямо

скажем, весьма далекими друг от друга.

Проф. М. П. Кутанин работал над проблемой «Психопатизм и преступность».

Изучение проблематики исследовательской работы кабинетов по изучению

личности преступника и преступности в 20-е годы свидетельствует о ее научной ценности

уже потому, что в работе по изучению причин преступности было обеспечено

взаимодействие представителей различных областей знаний, относящихся к

человековедению. Попытка разобраться не только во внешних обстоятельствах, но и в

свойствах психики преступника — одно из характерных направлений в работе

криминологов 20-х годов. Активный сотрудник Московского кабинета по изучению

преступника и преступности известный советский психиатр проф. Е.@К.@Краснушкин в

работе «Что такое преступник?», опубликованной в сборнике №@1 «Преступник и

преступность» 1926 г., обратил внимание на достаточно высокий процент среди

преступников психопатических личностей и психоневротиков, характеризующихся

психопатическими реакциями. На основании изучения преступников по материалам

Московского уголовного розыска Е.@К.@Краснушкиным было установлено, что среди

впервые совершивших преступления психически уравновешенных было только 38%, а

среди рецидивистов значительно меньше — 23,5%.

Научная достоверность указанных данных по существу подтверждена и

исследованиями, проведенными через десятки лет современными советскими

психиатрами и психиатрами зарубежных социалистических стран. Так, советские

психиатры Н.@И.@Фелинская и Н.@И.@Малинина (ЦНИИ судебной психиатрии им.

В.@А.@Сербского), обследовав 222 подростка, состоящих на учете в детских комнатах

милиции одного из районов г.@Москвы, установили, что 52% из них хотя и не являются

душевнобольными, но имеют те или иные патологические отклонения психики от нормы,

находясь в рамках вменяемости. Одним из выводов проведенного ими исследования

явилось заключение о «большом удельном весе группы пограничных состояний среди

несовершеннолетних правонарушителей и важности ряда организационных мероприятий

по улучшению профилактики в отношении этого контингента подростков»

. В сущности

к таким же выводам пришла и З.@Г.@Руссинова, опубликовавшая результаты

психоневрологического обследования несовершеннолетних правонарушителей, у 30% из

которых были обнаружены психопатические черты характера

Проведя изучение заключенных, наносящих себе телесные повреждения, по

материалам Варшавских мест лишения свободы, сотрудники Института криминологии

Польской Академии наук С. Батавия и З. Бауч-Страшевич установили, что число

лиц с ярко выраженными патологическими чертами составляет среди рецидивистов

минимум 20 — 35%, что в абсолютных цифрах составляет 5000 рецидивистов с ярко

(курсив мой. — И.0Н.) выраженными психопатическими признаками, находящихся в

местах лишения свободы в Польше

См. Вопросы эффективности уголовно-правовых мер воздействия на

несовершеннолетних правонарушителей. Рига, 1971, с. 222, 228.

Там же, с. 230.

См. «Państwo i Prawo», 1961, № 12, с. 938-959.

Отмечая важное значение психических аномалий в детерминации преступного

поведения, проф. Е.@К.@Краснушкин указывал, что как преступность, так и сам преступник

порождаются экономическими факторами, что врожденного преступника нет, и что

асоциальность психофизической структуры лишь фактор, помогающий при

неблагоприятных внешних условиях человеку стать преступником в силу недостаточной

способности социального приспособления

Общее направление исследования Е.@К.@Краснушкина, придававшего важное

значение выяснению асоциальности психофизической структуры личности преступника,

представляет несомненный научный интерес для современной советской

криминологической науки.

Характерным в этой связи является и монографическое исследование

В.@А.@Внукова «Проблема изучения личности преступника в свете марксистской

криминологии», опубликованное в Харькове в 1930 г. Его особой заслугой явилось

обоснование с марксистских позиций важности психиатрического изучения преступника.

В отличие от работ сотрудников кабинетов по изучению личности преступника и

преступности, касавшихся частных вопросов криминологической науки, В.@А.@Внуков

обосновал методологическую сущность психиатрических исследований преступника в

советской криминологии, обратив внимание прежде всего на то, что изучение механизма

преступного поведения, осуществляемое психиатрами, должно сводиться к выявлению

действия социально детерминирующих факторов на биологическую сущность

человеческой личности. В.@А.@Внуков считал, что изучение личности преступника —

«один из участков того поля», на котором социальная психология и психопатология,

характерология, учение о темпераменте, «пограничная психиатрия» и т.п. борются за

раскрытие механизмов и условий их действия в человеческом «духе»

Важной заслугой В. А. Внукова явилось и то, что в условиях 20-х годов, в период

становления советской криминологи-

ческой науки, когда в стране еще не были полностью ликвидированы эксплуататорские

классы, частная собственность на орудия и средства производства и, таким образом, еще

продолжали существовать некоторые из коренных социальных причин преступности, а

острая борьба внутри страны за решение вопроса «кто кого» была весьма напряженной, он

понял, насколько важной является проблема личности преступника, без познания которой

нельзя изучить и саму преступность. И хотя в 30-е годы у многих представителей

общественной науки отношение к биологическим вопросам человеческой личности было

крайне отрицательным, привлечение внимания советскими криминологами, среди

которых было немало психиатров, к биосоциальным проблемам личности преступников в

те годы было и большой научной смелостью.

Известно, что проблема психического в детерминации человеческого поведения

остается менее всего разработанной в марксистской социологии, хотя классики марксизма

никогда не отрицали ее значения и лишь по недостатку времени не уделили ей

специального внимания. В известном письме Йозефу Блоху Ф.@Энгельс, обращая

внимание на то, что марксизм вовсе не отрицает значения индивидуальных особенностей

людей, направленности их воль, особенностей их влечений, связанных с физической

конституцией индивидуумов, для понимания явлений общественной жизни, писал:

«Маркс и я отчасти сами виноваты в том, что молодежь иногда придает больше значения

экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим

противникам, подчеркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда

См. Преступник и преступность. Сб. I. M., 1926, с. 23.

См. Внуков В. А. Проблема изучения личности преступника в свете марксистской

криминологии. Харьков, 1930, с. 15.

находилось время, место и возможность отдавать должное остальным моментам,

участвующим во взаимодействии»

Высокий научный уровень криминологических работ, относящихся к изучению

личности преступника, обеспеченный выполнением их специалистами в области

человеческой психики, разумеется, был присущ в те годы не только исследованиям

В.@А.@Внукова. В указанном плане представляет интерес, например, и монография

профессора Московского государственного психоневрологического института

С.@В.@Познышева, посвященная криминальной психологии и связанная с исследованием

преступных типов. Ее автор основывал свои выводы не на умозрительных заключениях, а

на большом фактическом материале. Резко критически он отнесся и к вульгарно-социо-

логическому объяснению преступного поведения, и к биологизаторскому подходу к

изучению личности преступника.

С. В. Познышев правильно писал, что «ни одно преступление нельзя объяснить

исключительно внешними причинами, игнорируя особенности совершившей его

личности. Нарисуйте какую угодно цепь внешних событий, все равно для того, чтобы под

давлением их произошло преступление, необходимо прибавить к ним известный склад

личности. Личность иного склада, в тех же условиях, или совершит иное преступление,

чем данное, или вовсе не совершит преступления, а найдет иной выход из своего

положения, — может быть, кончит самоубийством, пойдет просить милостыню,

помирится с родственниками, с которыми был в ссоре, и попросит у них прощения,

переменит профессию, вступит в выгодный брак и т.д.»

К сожалению, эти положения, имеющие огромное практическое значение, не всеми

криминологами учитывались и изучались. Широко распространенным длительное время

было представление о том, что суть марксистской криминологии исключительно в

социальном объяснении конкретных преступных проявлений, и очевидно именно поэтому

в предисловии к указанной книге С.@В.@Познышева, написанном издательством,

отмечалось: «Настоящее сочинение проф. Познышева, посвященное криминальной

психологии, построено не на последовательно марксистском обосновании криминальной

науки и не на объективно-материалистическом понимании психологии». С другой

стороны, в этом же предисловии издательство отмечало заслугу автора книги, видя ее в

том, что в книге «найдут план криминально-психологического изучения преступников и

оригинальную классификацию преступных типов, тем более ценную, что она основана на

материале, взятом из нашей современной действительности»

. Между тем практически

важные выводы автора получены им не вопреки методологии его исследования, а,

напротив, именно ею предопределены. Глубочайшим заблуждением являлось бытовавшее

долгое время в литературе представление, будто бы марксизм интересуется человеком

лишь постольку, поскольку в нем проявляется совокупность определенных общественных

отношений. В действительности, хотя марксизм и придает решающее значение в

объяснении разнообразных действий личностей тому месту, которое они занимают в

системе определенных производствен-

отношений, формирующих соответствующим образом их интересы, тем не менее именно

К.@Маркс, говоря о характерных экономических масках лиц и указывая, что «это только

олицетворение экономических отношений, в качестве носителей которых эти лица

Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 396.

Познышев С. В. Криминальная психология. Преступные типы. Л., 1926, с. 6.

Познышев С. В. Указ. соч., с. 3.