Ной И.С. Методологические проблемы советской криминологии

Подождите немного. Документ загружается.

правовая наука имеет все условия для создания подлинно научного труда о

психологических особенностях личности преступника, Н.@Р.@Миронов считал важным

разрабатывать вопросы антиобщественного поведения человека на основе изучения

индивидуальных психологических особенностей преступников. «Важность этих

вопросов,@— писал он, — определяется тем, что речь, в конечном счете, идет об изучении

механизма этих психических процессов, о возможности их направленного формирования

и изменения, выработки социально устойчивой и активной личности»

. Н.@Р.@Миронов

призывал к подлинно творческой разработке этих вопросов на базе марксистской

философии и психологии применительно к специфике проблемы причин преступности и

предупреждения преступлений. Он считал это возможным лишь тогда, «когда отправные

положения советской психологии, например о видах темперамента, о связи воли и

сознания человека и т.п., будут рассматриваться на конкретном материале практики

судебно-прокурорских органов и исправительно-трудовых учреждений. Только при этом

условии, — подчеркивал Н.@Р.@Миронов, — могут быть получены подлинно научные

результаты о глубине и стойкости антиобщественной установки личности, о категориях

преступников, об уголовно-правовом значении личности и т.п.»

. Н.@Р. Миронов придавал

большое значение объединению научной деятельности юристов и ученых других областей

знаний при изучении причин преступности. Он писал: «Изучение преступности и

порождающих ее причин работники юридической науки должны координировать с

учеными других отраслей знаний — философами, экономистами, психологами. Между

тем это делается редко»

Однако в первой половине 60-х годов взгляд на изучение личности преступника

как на важную криминологическую проблему разделялся не всеми криминологами. В это

же время в криминологической науке формировалось и другое направление, отрицательно

относившееся к поискам причин преступности через изучение психологических

особенностей лиц, совершающих преступление. Отсюда его сторонники считали

необходимым сразу же установить пределы психологического изучения преступников,

ограничивая возможность использова-

ния данных психологии в криминологической науке. Такая позиция обосновывалась

различного рода опасностями, угрожающими криминологии. Так, в опубликованной в

1964@г. в журнале «Советское государство и право» статье директора только что

организованного Всесоюзного института по изучению причин разработке мер

предупреждения преступности И.@И.@Карпеца признавалась важность психологического

изучения преступников, но лишь в определенных пределах. И.@И.@Карпец допускал такое

изучение, но лишь для того, чтобы правильно определить меры воздействия на

преступника и выяснить, какие внешние условия и каким образом влияли на

формирование антиобщественных взглядов человека. Изучать же внутренние

психофизические особенности преступников И.@И.@Карпец не считал возможным по

методологическим соображениям. Он счел необходимым «решительно возразить против

«психологизации» уголовного права», предупредив, что «психологические обобщения» в

широком плане в уголовном праве могут привести в болото биопсихологических

теорий»

. Что это за «болото биопсихологических теорий» — указанный автор пояснять

не стал. И.@И.@Карпец предостерег также и от того, что «увлечение патологией, связанной

Миронов Н. Р. Укрепление законности правопорядка — программная задача

партии. М., 1964, с. 158.

Там же.

Там же, с. 157.

См. Карпец И. И. О методологии в уголовном праве и криминологических

исследованиях. — «Советское государство и право», 1964, № 4, с. 96.

с физиологическими особенностями человеческого организма, приведет в болото

биокриминологического ломброзианского толка»

. Представив развитие советской

криминологии как путь, окруженный с разных сторон различными «болотами»,

И.@И.@Карпец указал и на другую «опасность» — сотрудничество в изучении преступности

юристов с учеными других наук. «Неправильным толкованиям вопросов о причинах

преступности и личности преступника, — писал И. И. Карпец, — способствует и то, что

представители других наук, не будучи специалистами в области уголовного права,

берутся исследовать эти вопросы»

. Таким образом, И.@И.@Карпец счел первоочередной

задачей ограничить круг вопросов, которыми должна заниматься советская криминология,

и круг ученых, которые могут быть допущены к их исследованию. Оригинальным

И.@И.@Карпец не был. Двумя годами раньше эту позицию сформулировал А. А.

Герцензон

. Решением Президиума Академии наук СССР Институту государства и права

было поручено разработать теоретические основы советской криминологии. Многое

зависело от того, кто будет их разрабатывать и на каких принципах будет строиться эта

разработка. Будут ли в эти «Основы» заложены методологические принципы советской

криминологии, господствовавшие до булатовской статьи, или преступность будет

изучаться исключительно в социологическом плане, без проникновения в сущность

самого преступника, и кто будет участниками криминологического исследования: только

юристы или также психологи и психиатры — решающим образом зависело от тех ученых,

которым поручалось создать основы новой советской криминологической науки.

Поскольку в Институте государства и права АН СССР из криминологов 20-х годов

в то время работал лишь профессор А. А. Герцензон, ему и было поручено написать труд

о предмете и системе советской криминологии. Задание было выполнено и книга

«Предмет, метод и система советской криминологии» объемом 6 печ. л. в 1962 г. увидела

свет.

Значение этой работы выразилось прежде всего в том, что она определяла

методологические принципы криминологической науки и в силу авторитетности автора

как единственного оставшегося от 20-х годов криминолога служила определяющим

средством воспитания криминологического мышления будущих криминологов.

Поскольку проф. А.@А.@Герцензон все высказанные им в этой первой методологической

работе по криминологии положения называл марксистскими, а все то, что он отвергал, —

называл буржуазным, его книга была принята как директивное указание о путях развития

вновь рожденной советской криминологии. Ее же отсутствие в течение трех десятилетий

А.@А.@Герцензон объяснил исключительно культом личности И.@В.@Сталина. Между тем

все методологические вопросы, касающиеся причин преступности в нашей стране,

А.@А.@Герцензон изложил в этой работе в сущности так же, как они излагались им и

другими авторами в 30-х и 40-х годах

. В подтверждение указанного можно сослаться и

на то, как сформулировал А. А. Герцензон опасность, угрожающую

См. там же, с. 96.

Там же, с. 97.

См. Герцензон А. А. Предмет, метод и система советской криминологии. М., 1962.

Ср. Герцензон А. А. Предмет, метод и система советской криминологии. М., 1962;

§@41 Учебника Общей части уголовного права 1939 г., одним из авторов и редакторов

которого был А. А. Герцензон, и Герцензон А. А. Уголовное право. Общая часть. М., 1948,

с. 247.

возрождающейся криминологической науке. Он писал: «...опасаются, как бы с созданием

криминологии вопросы изучения и предупреждения преступности не выпали бы из сферы

науки уголовного права и не подпали под влияние биологов, психологов, психиатров...»

а затем привел успокоительные доводы в пользу того, что необходимо предпринять для

профилактики этой опасности. Хотя 30 лет у нас не было криминологической науки, для

проф. А.@А.@Герцензона не оказалось сложным в кратчайший срок опубликовать работу о

предмете, методе и системе этой науки и определить причины преступности («наличие

пережитков прошлого в сознании и поведении людей»), а также условия, способствующие

совершению преступными («недостатки в материальном и культурном обслуживании

граждан, в их воспитании»), и обстоятельства, способствующие совершению

преступлений («конкретная ситуация совершения преступления»). После этого

А.@А.@Герцензон сформулировал наиболее важную практическую задачу, стоящую перед

криминологической наукой: «классификация причин, условий, обстоятельств,

способствующих совершению преступлений, по их наиболее типичным видам (например,

влияние алкоголизма, трудовой неустроенности подростков, недостатков культурного

обслуживания молодежи и т.д.)»

. Все казалось очень логичным: раз причины

преступности известны, остается лишь одно — их классифицировать. Обо всем этом

проф. А.@А. Герцензон продолжал писать на протяжении последующих десяти лет в своих

многочисленных работах, в том числе и двух коллективных учебниках по криминологии

1966 и 1968 годов. Особенно большое внимание им уделялось «разоблачению»

использования биологии в криминологии, содержащегося в трудах советских

криминологов 20-х годов. Начал А.@А. Герцензон с того, что поставил вопрос об изучении

личности преступника. Хотя он и отметил, что этот вопрос — один из наиболее сложных

и мало разработанных в марксистской литературе, однако сразу же счел не только

возможным, но и необходимым внести в него «полную ясность». И эта «полная ясность»

выразилась в том, что автор посчитал «прежде всего» необходимым «со всей резкостью

подчеркнуть, что всякое привнесение биологического аспекта в объяснение причин пре-

ступления — явления социального — с неизбежностью приводит и не может не приводить

к антинаучным и в конце концов — к крайне идеалистическим выводам. Поэтому, если

криминология ставит в качестве одной из своих основных задач изучение преступности,

имея в виду предупреждение преступления, — в ней нет места биологическим наукам!»

Таковы наиболее принципиальные положения проф. А. А. Герцензона,

сформулированные в канун возрождения советской криминологической науки.

Характерной особенностью криминологических работ проф. А.@А. Герцензона,

опубликованных в 30-е — 60-е годы, является декларативность содержащихся в них

утверждений и оценка критикуемых им советских авторов либо как «буржуазных»

ученых, либо как ученых, «находящихся под буржуазным влиянием». Такой оценкой

подменялась аргументация, что особенно удобно, поскольку объектом критики являлись

труды ученых-естественников, спор с которыми на научной основе требовал специальной

подготовки.

В позиции указанного автора и его немногочисленных сторонников

по

отношению к биологии ничего не изменилось и после Октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК

КПСС.

Герцензон А. А. Предмет, метод и система советской криминологии, с. 10.

Там же, с. 23-24.

Герцензон А. А. Указ. соч., с. 72-73.

См., например, Карпец И. И. О природе и причинах преступности в СССР. —

«Советское государство и право», 1966, № 4, с. 82-84.

Между тем Октябрьский (1964 г.) Пленум ЦК КПСС, способствовавший

возрождению генетики в нашей стране, бесповоротно отодвинул в прошлое все то, что

мешало успешному развитию советской науки. Изменение отношения к генетике весьма

благотворно сказалось на положении и во многих других отраслях советской науки, в том

числе и в области общественных наук. После Октябрьского Пленума, как правильно

отмечает Н.@П.@Дубинин, «начался этап крупнейших, существенных продвижений во всех

областях естествознания и общественных наук в нашей стране»

По этим фактам можно лишний раз судить, насколько органична связь между

естественными и общественными науками. Такая связь между науками впервые была

открыта марксизмом, с момента возникновения которого в истории научного познания

четко обозначилась тенденция не к противопоставлению, а напротив, к единству в

развитии наук о природе, обществе и человеке. «Сама история, — указывал К. Маркс, —

явля-

ется действительной частью истории природы, становления природы человека.

Впоследствии, — подчеркивал он, — естествознание включит в себя науку о человеке в

такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание. Это будет одна

наука»

И в то время, когда советские ученые начали работу по преодолению вульгарной

социологизации личности и Президент Академии наук СССР академик М.@В.@Келдыш в

журнале «Коммунист» специально подчеркивал, что «на современном этапе трудно

провести резкую грань между естественными и общественными науками. Развитие науки

вступает в такую фазу, когда взаимосвязи между ними, взаимопроникновение и

взаимовлияние наук все более усиливается»

, А. А. Герцензон продолжал мыслить так

же, как и 40 лет назад. В уже упоминавшейся статье «Против биологических теорий

причин преступности» он подверг резкой критике труды видных советских криминологов

20-х годов, используя следующий прием. Приводится выдернутая из контекста цитата, а

затем следует политически разгромная оценка. Так, касаясь монографии В.@А.@Внукова

«Проблема изучения личности преступника в свете марксистской криминологии»,

опубликованной в 1930 году, проф. А.@А.@Герцензон писал: «В.@А.@Внуков сделал попытку

объединить идеи буржуазных криминологов-психиатров с основными положениями

марксизма. Автор полагал, что изучение механизмов поведения личности и, в частности,

преступника — это призвание психиатра, который должен по сути дела выступать не

только в роли диагноста, но и характеролога, прощупывающего биологическую почву

механизмов, которые приводятся в действие социально детерминируемыми категориями...

По мысли В.@А.@Внукова, изучение личности преступника — «один из участков того поля,

на котором социальная психология и психопатология, характерология, учение о

темпераменте, «пограничная психиатрия» и т.п. борются за раскрытие механизмов и

условий их действования в человеческом духе». Не выдвигая ни одного научного

аргумента в опровержение положений В.@А.@Внукова, А.@А.@Герцензон сразу же заключает,

что «концепция В.@А.@Внукова, несомненно, типично неоломброзианская...»

. Но слово

«несомненно» отнюдь не заменяет аргументации.

См. Дубинин Н. П. Вечное движение. М., 1973, с. 392.

Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 596.

См. «Коммунист», 1966, № 17, с. 29.

Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 5. М., 1967, с. 305.

«Разделавшись» с В.@А.@Внуковым, автор статьи «Против биологических теорий

причин преступности» перешел к видному советскому психиатру и криминологу проф.

Е.@К.@Краснушкину. «Особенно, — пишет А.@А.@Герцензон, — следует остановиться на

концепции Е.@К.@Краснушкина, игравшего видную роль в советских криминологических

учреждениях в 20-е годы.

В обширной установочной статье, озаглавленной «Что такое преступник?», автор

прежде всего выдвигает тезис о том, «криминальная группа людей имеет

психопатологический индекс в существенном, характеризующийся очень высоким

процентом психопатических личностей и психоневротиков с их психопатическими

реакциями, довольно высоким процентом шизофрении и ничтожным процентом

маниакально-депрессивного психоза».

Автор приводит статистические данные своих обследований преступников,

арестованных Московским уголовным розыском: «нормальных преступников, впервые

совершивших преступление, оказалось только 38%, а среди рецидивистов — только

23,5%». Рассмотрев биопсихологические особенности обследованных преступников,

отдав «дань» влиянию социальных факторов, Е.@К.@Краснушкин заканчивает свою работу

следующим развернутым ответом на поставленный вопрос — что такое преступник:

«Можно в согласии в Бонгером сказать, что как преступность, так и сам преступник

порождаются экономическими факторами, что врожденного преступника нет, что каждый

человек может стать преступником, но легче это делается им в силу асоциальности своей

психофизической структуры, в силу недостаточной способности социального

приспособления...»

. А.@А.@Герцензон с этим не согласен. Какими же данными науки он

оперирует, возражая одному из крупнейших советских психиатров и криминологов?

Никакими, полагая, что достаточно ограничиться фразой: «Приведенное определение

«преступника», данное Е. К. Краснушкиным в качестве «программного» для изучения

преступности и ее причин, типично неоломброзианское»

. А как же быть с фактами

статистики процента «нормальных» и «ненормальных» преступников, которыми

аргументирует свои выводы Е.@К.@Краснушкин? И это, оказывается, очень просто.

«Возможно, — пишет А.@А.@Герцензон, — что его (Е. К. Краснушкина. — И. Н.) ввел в

заблуждение специфический состав обследованных преступни-

ков — лиц, задержанных уголовным розыском Москвы, а это специфический контингент

с повышенным удельным весом рецидивистов и профессиональных преступников

периода нэпа» (?! — И. Н.). Е.@К.@Краснушкин говорит о проценте нормальных и

ненормальных преступников, а А.@А.@Герцензон, возражая ему, пишет о причинах

повышения удельного веса рецидивистов и профессиональных преступников в период

нэпа. Таким же методом разделавшись еще с некоторыми менее видными учеными,

А.@А.@Герцензон перешел к «разоблачению» книги Н.@П. Бруханского «Судебная

психиатрия» с предисловием выдающегося советского психиатра, ученика

С.@С.@Корсакова профессора П. Б. Ганнушкина.

Пункт II статьи А.@А.@Герцензона «Против биологических теорий причин

преступности», не только по содержанию, но и по форме напоминающий обвинительное

заключение, начинается следующим образом: «Неоломброзианство распространилось не

только в специально криминологической литературе, но и в «пограничных» научных

областях. Так, «Судебная психиатрия» Н.@П.@Бруханского явилась типичным выражением

неоломброзианства.

Как и многие зарубежные психиатры, автор полагал, что психиатрия должна

решать не только узкоспециальные вопросы, но и общие социальные, социологические

Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 5, с. 31.

Там же, с. 31-32.

проблемы... Рассматривая преступление в качестве отклонения от средней нормы

поведения, Бруханский полагал, что между преступлением и психопатологией существует

внутренняя, неразрывная связь: «Преступная наклонность и предрасположение к нервно-

психическим отклонениям идут рука об руку»

Вместо того, чтобы с большим вниманием, вдумчиво отнестись к этой мысли

ученого-специалиста в области патологии человеческого поведения — и высоко оценить

стремление психиатра не ограничиваться узкоспециальными вопросами, а участвовать в

решении и социальных проблем, к числу которых относится борьба с преступностью,

выражается крайнее недовольство предлагаемым союзничеством в разработке

криминологических проблем, а сама весьма прогрессивная позиция Н.@П.@Бруханского о

социальных проблемах психиатрии оценивается как «неоломброзианская». (И это сделано

в 1967 г.!) Нетрудно заметить, что такие сентенции проф. А.@А.@Герцензона не только не

современны, но и неприемлемы политически. И не только потому, что предпринимается

попытка отстранить

от изучения преступности очень важную отрасль науки и тем самым ослабить борьбу с

преступностью, но и потому что дается неверная ориентация на аполитичность

(занимайтесь только узкоспециальными вопросами!) большой армии медицинских

работников нашей страны. Между тем совершенно аксиоматичным является признание

важной роли советской медицины не только в борьбе с болезнями (узкоспециальной

деятельности), но и в огромной работе по воспитанию нового человека. И к чести

медицинских работников — они хорошо это поняли еще в 20-х годах.

Поэтому рассматриваемая позиция Н.@П.@Бруханского принципиально созвучна

тому, на что обращается внимание и что особенно подчеркивается в современной

советской медицинской литературе. Так, в заключении специально посвященной

социальным проблемам медицины книги Г.@И.@Царегородцева и А.@Ф.@Полиса,

опубликованной в 1968 г., отмечается: «Прежде всего хотелось бы остановиться на

социально-гигиенических и медико-социальных проблемах воспитания здорового,

всесторонне развитого человека — строителя коммунистического общества. Можно

привести ряд вопросов чрезвычайно большого социального значения, которые связаны с

воспитанием человека коммунистического общества и которые не могут быть решены без

участия медиков»

Представляется, что борьба с преступностью, алкоголизмом целиком и полностью

относится к этим вопросам.

Рассматриваемая статья «Против биологических теорий причин преступности» по

замыслу автора должна служить борьбе с буржуазной идеологией. Постановка столь

ответственной задачи требует для ее решения и соответствующего теоретического

оружия. Только тогда и можно рассчитывать на эффективность политического результата

проделанной работы. Напротив, научная нетребовательность к подобного рода

публикациям в расчете на политическую актуальность темы не только не помогает в

идеологической борьбе с реакционной, антинаучной буржуазной идеологией, но лишь

способна дискредитировать эту борьбу. Ведь писали же (до Октябрьского 1964 г. Пленума

ЦК КПСС) в нашей криминологической литературе «разоблачающие» буржуазных

криминологов работы, в которых высмеивалась «буржуазная» генетика, искавшая код

наследственности и признающая передачу из поколе-

См. Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 5, с. 33-34.

Царегородцев Г. И., Полис А. Ф. Социальные проблемы медицины. М., 1968, с.

163.

ния в поколение без заметного изменения всей видимой природы индивидуума, и

буржуазная криминология, признающая большое сходство в преступном поведении

однояйцевых близнецов. При этом никаких научных опровержений не приводилось

просто потому, что их не было

. Но от критики подобного рода мы не выигрывали ни

идеологически, ни научно, ни практически.

В действительности советская криминология вовсе не отрицает того, что является

научным, где бы и кем бы это ни было высказано. Все дело в том, на каких политических

позициях стоят те или иные авторы, какова философская основа их работ. Важная задача

советской криминологической науки на фронте идеологической борьбы заключается в

другом: разоблачать стремление буржуазных криминологов затушевать классовую

природу преступности, снять ответственность за нее с эксплуататорского общества,

свести все антагонистические противоречия современного мира к биологической природе

человека и попытаться на основе достижений современной науки обосновать

антигуманные средства борьбы с преступностью и разрушение буржуазией ею же

созданной законности.

До тех пор пока в нашей криминологической литературе под видом борьбы с

буржуазной криминологией будут публиковаться ненаучные статьи, не приносящие

никакой пользы в этой борьбе, успешное развитие советской криминологической науки,

возможное лишь в теснейшем союзе с естественными науками, будет серьезно

заторможено. Между тем, с сожалением приходится констатировать, что до сих пор

положения статьи «Против биологических теорий причин преступности» не только не

подверглись критическому разбору, но даже получили весьма высокую оценку как

«обстоятельный анализ буржуазных криминологических концепций», вскрывающий их

основные методологические пороки

В действительности же такого рода публикации лишь дезориентируют ученых в

решении актуальных проблем советской криминологии, хотя сегодня далеко не выражают

позиции уже многих советских криминологов. Однако все еще продолжающаяся изоляция

психиатров от активного участия в борьбе с преступностью искусственно свертывает

фронт науч-

ных исследований в криминологии. Очевидно, лишь этим и можно объяснить следующие

осторожные фразы авторов учебника судебной психиатрии, видимо, опасающихся за свою

«непрошенную» активность прослыть ломброзианцами: «С нашей точки зрения (считая

нужным это оговорить. — И.0Н.), следует уделять большое внимание лицам,

признаваемым вменяемыми, но имеющим те или иные психические отклонения.

Судебные психиатры могут оказать определенную помощь соответствующим

организациям в разработке режима для этих лиц, который в ряде случаев целесообразно

сочетать с лечебными мероприятиями»

Значительно острее по этому вопросу высказался психиатр проф. Д.@Р.@Лунц.

Касаясь критики юристами криминологических исследований психиатров 20-х годов, он в

1968 году писал: «...Мы должны с позиций сегодняшнего дня сказать, что эта критика со

стороны юристов носила в 30-х годах административный и несколько догматический

характер... Общественно-историческими закономерностями подчас объясняли любые

формы поведения вменяемых людей. Игнорировали принципиальное методологическое

положение о том, что воздействие общественно-исторических и социально-

См. Шаргородский М. Д. Современные теории буржуазного уголовного права. Л.,

1958, с. 11.

См. Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 20. М., 1974, с. 15.

Судебная психиатрия. М., 1971, с. 15.

экономических факторов на каждого отдельного человека преломляется в его

индивидуальном сознании, которое хотя и сформировалось в общественных условиях,

обладает чертами индивидуального развития... вопрос заключается в том, что все

социальные (в широком смысле) факторы, воздействующие на организм человека, влияют

через его биологические объективные механизмы»

Разумеется, никак нельзя назвать «ломброзианцем» американского психиатра

Д.@Фурста, который, изучая причины, определяющие высокую заболеваемость нервно-

психическими болезнями в американском обществе, указывает на противоречивую

общественную практику людей в условиях антагонистической капиталистической

формации, противоречивую мораль

и связанные с ними психические качества, нарушающие единство цели и душевный покой

многих или даже большинства индивидов

Большой заслугой первых советских психиатров как раз и является широкий

подход к проблемам своей науки, борьба с субъективно-идеалистическим истолкованием

психической жизни, которое весьма характерно для фрейдизма, отрывающего психику

человека от его общественно-исторической практики. Психиатру, сознательно или

стихийно стоящему на позициях диалектического материализма, становится очевидным,

что влияние производственных отношений на формирование личности как в норме, так и

в патологии опосредованно, осуществляясь через многие промежуточные звенья.

Один из ведущих советских психиатров О.@В.@Кебриков считал, что в связи с

изучением малых социальных групп могут развернуться плодотворные научные

исследования «пограничной области, соединяющей социологию и психиатрию»

Рассматривая преступность в социалистическом государстве в качестве

«социальной болезни», проф. Е.@К.@Краснушкин выдвинул пять основных направлений

научной деятельности по изучению преступности в нашей стране, сводящихся к

следующему: «Социологическое изучение преступности обнимает исследование

преступности как социально-экономического явления; выясняет место преступности

среди других феноменов и ее соотношение с ними, изучает законы, управляющие

движением различных преступлений и всей преступности в целом, и, наконец, отыскивает

такие типические черты у представителей различных видов преступности, которые дают

возможность говорить о социальном типе или, вернее, о социальных типах

представителей преступного мира во всех его разновидностях.

Психиатрическое изучение исследует психопатические личности современной

преступности, взаимоотношение между психопатией и преступностью, влияние

психической индукции на преступность со стороны психопатов; рассматривает

индивидуальные механизмы преступления у здоровых и больных, психофизическую

конституцию здорового преступника; изучает влияние на развитие личности преступника

и на его поведе-

«Судебно-медицинская экспертиза», 1968, № 1, с. 47. Касаясь недооценки

естественной природы человека в педагогической и психологической литературе, проф.

В.@Н.@Колбановский писал: «В двадцатых годах педагогическая и психологическая

литература уделяла серьезное внимание естественным закономерностям развития ребенка.

Затем это сочли биологизаторством и основной упор сделали на закономерностях

социальных. Такое шараханье не могло не повредить предмету изучения». См.:

«Советская педагогика», 1964, № 3, с.@24.

См. Фурст Д. Невротик. Его среда и внешний мир. М., 1957, с. 50.

Кебриков О. В. Микросоциология, конкретно-социологические исследования в

психиатрии. — «Вестник Академии медицинских наук СССР», 1965, № 1, с. 13.

ние экзогенных и эндогенных факторов, социальные причины деградации как фактора

преступности, изучает с медико-психиатрической точки зрения преступность как явление

профессионального характера и, наконец, разрабатывает классификацию преступников по

их индивидуальным свойствам и психиатрические принципы в пенитенциарной политике.

Психологическое изучение рассматривает механизм характера и поведения

преступника, выясняя как те из них, которые эндогенны личности, так и те, которые

занимают пограничное место между нормой и ненормальностью.

Антропологическое изучение рассматривает функциональные и морфологические

типические особенности преступника, исследуя его конституцию, гигиеническое

состояние (физическое развитие), расовые особенности, половые, возрастные признаки,

плодовитость, мимику, производя главнейшие функциональные измерения (силу рук,

температуру и пр.), головные измерения, собирая генеалогию, фотографии, почерки и пр.

Намечено также биохимическое исследование, которое ставит своей задачей

изучение желез внутренней секреции, вегетативной нервной системы и высшей нервной

деятельности у преступников (метод условных рефлексов)»

. А. А. Герцензон привел эту

выдержку из статьи Е.@К.@Краснушкина, заметив, что он это сделал для того, «чтобы

показать, как она в точности соответствовала концепции Ломброзо и

неоломброзианцев»

. Конечно, было бы очень любопытно посмотреть, как же концепция

проф. Е.@К.@Краснушкина «в точности соответствует концепции Ломброзо»? Но обещание

показать это соответствие проф. А.@А.@Герцензон не выполнил. Никакой научной критики

концепции Е.@К.@Краснушкина в его работе не содержится.

Между тем обвинение в ломброзианстве предъявляется Е.@К.@Краснушкину —

виднейшему психиатру мира, принимавшему от Советского Союза участие на

Нюрнбергском процессе в проведении судебно-психиатрической экспертизы Рудольфа

Гесса

. А.@А.@Герцензон считал достаточным ограничиться замечанием о том, что проф.

Е.@К.@Краснушкиным было «крайне урезано» социологическое изучение причин

преступности и что

вся основная научная криминологическая работа была сосредоточена в руках психиатра.

Последнее представлялось проф. А.@А.@Герцензону особенно опасным, так как

ломброзианством, как он писал, является уже сам факт возложения больших надежд на

медико-психологическое изучение личности преступника, равно как вторжение медика,

психолога, антрополога, психиатра «в чужую ему по существу область криминологии».

Следуя такой логике, проф. А.@А.@Герцензон и не считал нужным научно

опровергать положения психиатров, относящиеся к криминологии, не говоря уже о том,

что эта задача оказалась бы юристу и не под силу. Поэтому, «уличив» психиатра в самом

факте вторжения в криминологию, он считал это уже достаточным для оценки взглядов

соответствующего ученого как «ломброзианских».

И такие воззрения сорок лет внедрялись в сознание юристов, психиатров, приучая

их со студенческой скамьи всякую связь между психическими аномалиями и

конфликтностью поведения, наиболее острой формой проявления которой является

преступление, считать ломброзианством.

Краснушкин Е. К. Кабинет по изучению личности преступника и преступности.

— В сб.: Изучение личности преступника в СССР и за границей. М., 1925, с. 33-34.

Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 5, с. 31-32.

См. Полтарак А. И. Нюрнбергский эпилог. М., 1965, с. 61.

Довольно длительное время большая работа, проделанная советскими

криминологами 20-х годов по изучению социобиологической патологии преступников,

оценивалась как «ломброзианство».

В действительности в Советском государстве никогда никем не разделялись

воззрения Ломброзо — одного из самых реакционных буржуазных криминологов.

Примечательно, что за четыре года до опубликования «разоблачительной» статьи

С.@Я.@Булатова о якобы проникновении ломброзианства в советскую криминологическую

науку проф. А.@А.@Пионтковский в учебнике по Общей части уголовного права РСФСР,

специально поставив вопрос «Как относится современная буржуазная уголовно-правовая

теория к учению Ломброзо?», ответил следующее: «Несмотря на живейший интерес,

доставивший ее автору почти мировую известность, и несмотря на ее первые успехи на

пути широкого научного придания, ныне критика не оставила от уголовно-

антропологических построений Ломброзо буквально камня на камне. Учение Ломброзо

ныне не пользуется уже более кредитом среди буржуазных криминалистов»

. Не говоря

уже о Советском

государстве, в дореволюционной России, на психиатрические школы которой оказывали

большое влияние гуманистические прогрессивные идеи материалистической философии

революционных демократов — В.@Г.@Белинского, Н.@Г.@Чернышевского,

Н.@А.@Добролюбова, для всхода зерен Ломброзо не оказалось почвы.

Выдающийся русский советский психиатр академик В.@А.@Бехтерев в период

реакции неоднократно выступал на съездах психиатров с антиправительственными

речами. В 1909 г. на III съезде психиатров в докладе «Вопросы нервно-психического

здоровья в России» он говорил, что «капиталистический строй — вот основное зло нашего

времени»

. А в речи на открытии психоневрологического института в Петрограде,

произнесенной как раз в то время, когда в США принимались законы о стерилизации

преступников, В.@М.@Бехтерев от имени русской психиатрической науки заявил: «Все

наши усилия в смысле правильной борьбы с вырождением населения, все наши

стремления достигнуть улучшения человеческой природы должны быть направлены на

устранение капиталистического строя и на установление, путем постепенного развития,

более правильных норм общественной жизни. И в этом, и только в этом лежит залог

будущего»

Об отношении криминологов к взглядам Ломброзо проф. А.@А.@Жижиленко в

1904@г. писал: «Новизна взглядов Ломброзо и кажущаяся научность его метода

привлекают на первых порах большой интерес к его учению, подрывающему совершенно

основные начала уголовного права..., но увлечение идеями Ломброзо постепенно

замирает; критика его основных взглядов, исходящая от лица как его соратников —

антропологов, так и криминалистов, постепенно развенчивает все учение, и в настоящее

время только некоторые взгляды Ломброзо сохраняют свое значение и принимаются во

внимание отдельными криминалистами — в целом его учение почти всеми отвергнуто»

Учение Ломброзо и в наше время подвергается критике в современной буржуазной

криминологической науке. Спустя 50 лет после приведенного высказывания русского

профессо-

Пионтковский А. Уголовное право РСФСР. Общая часть. М.. , с. 27.

Цит. по кн.: Кебриков О. В., Карпина М. В., Наджаров А., Снежинский А. В.

Психиатрия. М., 1968, с. 17.

Цит. по кн.: Палынин В. Папа, мама и я. Изд. 2-е. М., 1969, с. 291.

Русское уголовное право. Пособие к лекциям Н.@Д. Сергиевского Часть общая.

Изд. 5, с дополн. проф. А.@А.@Жижиленко. СПб., 1904, с. 18.