Никифоров А.С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовной ответственности

Подождите немного. Документ загружается.

положении вещей и эту компанию, и фондовую биржу, как

только он узнавал или должен был узнать, что стал таким

держателем. Вышеуказанные два управляющих высокого ранга

не входили в число тех, кто составлял «руководящие рассудок и

волю» компании Meridian. Новозеландская Комиссия по ценным

бумагам возбудила против Meridian судебное преследование.

Суд в гражданском порядке издал приказ против ответчика в

пользу Комиссии и одного из акционеров новозеландской

компании.

Перед Тайным Советом возник вопрос: можно ли было ин-

криминировать Meridian заведомость, которая была у одного из

двух указанных управляющих инвестициями высокого ранга,

конкретно — у главного управляющего инвестициями. Если

нельзя, то Meridian не знала и не должна была принимать меры к

тому, чтобы узнать об относившемся к делу факте в надлежащий

момент. Тайный Совет признал, что заведомость на стороне

одного из двух указанных управляющих высокого ранга можно

было инкриминировать и компании. Оглашая решение Тайного

Совета, лорд Хоффманн заявил, что при инкриминировании

корпорации заведомости критерий «руководящих рассудка и

воли» не всегда адекватен или необходим; иногда организации

можно инкриминировать действия и психическое к ним

отношение со стороны лица, стоящего в ней на достаточно

низкой ступени иерархической лестницы. Ответ на вопрос о

возможности инкриминировать корпорации действия и

психическое к ней отношение со стороны данного должностного

лица зависит, сказал лорд Хоффманн, от того, как толкуется

данная норма права в каждом конкретном случае. При этом надо

учитывать не только букву этой нормы (если это статут), но и ее

содержание, и политику ее применения. Все это может служить

индикатором того, что компании могут быть инкриминированы

действия (в контексте дела Meridian, точнее, бездействие) и

психическое к ним отношение со стороны некоего лица,

находящегося за пределами «руко-

водящих рассудка и воли». Цель законодательной политики в

Новой Зеландии состояла в том, чтобы немедленно устанавли-

вать личность тех, кто становился держателем большого ко-

личества ценных бумаг. Если таким лицом была корпорация,

относившиеся к делу действия и психическое к ним отношение

могли включать в себя таковые и того физического лица, кото-

рое в пределах своей компетенции приобрело относившуюся к

делу долю участия в бизнесе. При толковании оспаривавшейся

нормы Тайный Совет особо подчеркнул лежащую в ее основе

политику, которая потерпела бы поражение, если бы надо было

в обязательном порядке устанавливать заведомость у тех, кто

составляет ту или иную часть «руководящих рассудка и воли»

корпорации.

Признавая справедливость многих аспектов такого подхода,

следует отметить и его недостаток, который порождает из-

вестную неуверенность, неопределенность. Пока суд не ква-

лифицировал данное преступление, нельзя быть уверенным в

том, могут ли быть инкриминированы корпорации действия и

психическое отношение к ним со стороны ее члена, стоящего в

иерархии должностей ниже, чем «руководящие рассудок и

воля». Подход к решению этой проблемы, продемонстрирован-

ный выше по делу Tesco v. Natrass, при всех его недостатках

имеет одно бесспорное достоинство — определенность.

Подводя итог сказанному, можно констатировать, что и в

Англии, и в США, и в Австралии, и в Индии, корпорация—

субъект преступления, ответственность за которое она несет в

лице (главным образом) своего управляющего органа

(единоличного или коллективного), иногда полностью (непо-

средственно или субститутивно), иногда субсидиарно. Тот же

принцип и та же практика действуют в отношении физических

лиц —директоров, управляющих, агентов, служащих, предста-

вителей корпорации; бывает, что за преступные действия, со-

вершенные в интересах и/или от имени корпорации, они пол-

ностью несут ответственность непосредственно или субсти-

тутивно (вместо корпорации per se), либо субсидиарно (сов-

местно с ней, дополнительно к ней) в степени, указанной на-

циональным законодателем и/или судьями-правотворцами. В

праве этих государств содержатся также положения о «строгой

ответственности» корпорации и/или ее управляющего органа—

в случаях, когда прямо выраженная цель законодателя состоит в

возложении на них ответственности именно этого вида. Как

правило, это прямо указанные или подразумеваемые в законе

(норме общего права) случаи совершения малозначительных

преступлений (мисдиминоров).

Иначе говоря, принципиальная схема и конструкция уго-

ловной ответственности корпорации, вопросы причинной связи

и вины регламентированы в Общей части уголовного права.

3.4. Институт безвиновной («строгой»

или «абсолютной») ответственности

В гражданском и административном праве институт без-

виновной ответственности, т. е. объективного вменения в неко-

торых случаях вредных последствий причинителю вреда, хотя и

вызывает до сих пор дискуссии, но в целом признается.

В уголовном праве с советских (если не раньше) времен мы

привыкли видеть в этом институте некий водораздел, грань,

принципиально отделяющую «реакционные» правовые системы

от «передовых» и «прогрессивных». Применительно к уголовной

ответственности физических лиц это, наверное так и есть.

Достаточно вспомнить сформулированную еще в XIII в.

английским юристом Брактоном каноническую доктрину

versanti in re illicitae imputantur omnia quae sequuntur ex delicto

(вменяются все последствия занятия незаконным делом) с ее

последующей эволюцией в сторону смягчения и гуманизации

178

чтобы понять: единственно адекватным целям

178

См. об этом, в частности, Б. С. Никифоров. Предисловие к книге

«Примерный уголовный кодекс (США)», с. 18.

уголовного права является принцип субъективного («винов-

ного») вменения физическим лицам только таких опасных по-

следствий их поведения (действий или бездействия), которые

были охвачены их виной в форме умысла или неосторожности.

В советской теории уголовного права конца 40-х-начала 50-х гг.

XX в. были попытки «узкого» и «широкого» понимания вины,

различения «вины» и «виновности» с выведением последней за

рамки понятия состава преступления и т. п. Так, Б. С. Утевский

писал, что «наряду с более узким пониманием вины как

элемента состава преступления, т. е. умысла или

неосторожности... уголовное право знает более широкое по-

нимание вины как основания уголовной ответственности»

179

Вполне отвечая духу и задачам террористической уголовной

политики большевизма, эти и подобные им концепции теоре-

тически были несостоятельны, а по своим возможным практи-

ческим последствиям— антигуманны. Однако вызывает удив-

ление их живучесть, проявившаяся в неожиданном рецидиве

этих концепций в теории административного права. Е. В. Ов-

чарова пишет: «Применительно к физическим лицам в понятии

административного правонарушения, данном в ч. 1 ст. 10 КоАП

РСФСР, вина физического лица в совершении админи-

стративного правонарушения рассматривается в форме умысла

или неосторожности. Но сущность вины физических и юри-

дических лиц различна. Попытки свести вину организаций с

виной их работников оказались безуспешными»

180

. Психо-

179

Утевский Б. С. Вина в советском уголовном праве. М., 1950. С. 59; см.

также: Манъковский Б. С. Проблема ответственности в уголовном праве.

М.-Л., 1949; Сергеева Т. Л. Вопросы виновности и вины в практике Вер

ховного Суда СССР по уголовным делам. М.-Л., 1950.

180

Дается отсылка к работам: Петров И. Н. Ответственность хозорганов

за нарушение обязательств. М., 1974. С. 114-116; Пронина М. Г. Стимули

рующая функция гражданско-правовых санкций. Минск, 1977. С. 34-42;

Антимонов Б. С. Основания договорной ответственности социалистиче

ских организаций. М., 1962. С. 76; Малеин Н. С. Имущественная ответ

ственность в хозяйственных отношениях. М., 1968. С. 48-53

логические характеристики типа «субъективное отношение»,

«умысел», «неосторожность» представляются непригодными для

установления виновности юридического лица в совершении

административного проступка. Проблема вины юридического

лица связана со специальной правосубъектностью юридического

лица». По Е. В. Овчаровой при определении понятия вины

юридического лица в административном правонарушении за

основу следует взять положение о «вине организации»,

сформулированное в статье Б. И. Пугинского: вина юридиче-

ского лица в совершении административного правонарушения

понимается как неприложение юридическим лицом допускаемых

и требуемых законодательством усилий для выполнения

возложенных на него обязанностей, за нарушение которых

предусмотрена административная ответственность, а также как

неиспользование предоставленных прав и возможностей для

устранения причин административного правонарушения.» Не

углубляясь в полемику по существу вопроса, отметим лишь, что

в случаях, когда общественно вредное или общественно опасное

действие (бездействие) и (или) его отвечающее этим

характеристикам последствие вменяются в вину, вина по

определению одна — и в гражданском, и в административном, и

в международном, и в уголовном праве. Она заключается в

относительно свободном выборе (в форме того или иного

умысла либо той или иной неосторожности) субъектом

противоправного поведения — вместо правомерного. Это и яв-

ляется основанием нравственного и правового упрека. Правда, с

юридическими лицами, что бы ни писали на сей счет сторонники

их уголовной ответственности, дело обстоит сложнее.

Еще в 1886 г. лорд Брамвэлл усомнился в возможности вме-

нить противоправные намерения фиктивному лицу, специально

созданному законом для осуществления законной деятель-

ности

181

. Затем по ряду рассмотренных английскими судами

181

См.: Lord Bramwell in Abrath v. N.E.Rly. (1886), App. Cas. 247. P. 250.

дел было сформулировано положение о том, что корпорации

"нельзя вменить вину (mens rea) и что, следовательно, уголовная

ответственность корпораций должна быть ограничена пре-

ступлениями, вину не включающими. Другими словами, в связи с

преступным поведением корпораций, которые часто являются

владельцами источников повышенной опасности, возник вопрос

об их «строгой» (абсолютной) уголовной ответственности за

причиненные общественно опасные последствия Напомним

также, что Джеймс Ф. Стифен отмечает: ответственность

компании регулируется, по-видимому, нормами об исках из

причинения вреда .

И все же в английском праве уже в 1944 г. появилась воз-

можность привлечь корпорацию к уголовной ответственности

как исполнителя или как соучастника практически за любое

преступление независимо от того, требуется ли для юридически

значимого его совершения наличие mens rea (виновной воли, т.е.

вины).

В этом плане совершенно категоричен и п. 2 ст. 2.07 При-

мерного уголовного кодекса США: «В случаях, когда за со-

вершение посягательства возлагается абсолютная ответствен-

ность, предполагается, если иное прямо на установлено законом,

что цель законодателя состоит в возложении ответственности на

корпорацию». Из этой нормы следуют два вывода: 1)

абсолютная ответственность, как правило, может быть воз-

ложена только на корпорацию; 2) в порядке исключения из этого

правила абсолютная ответственность может быть возложена на

физическое лицо. При возложении на корпорацию или

неинкорпорированное объединение абсолютной ответственности

последняя наступает, даже если будет доказано, что агент

высокого управленческого статуса с контрольными функциями

проявил должную заботливость с целью не допустить со-

вершения преступления, ставшего предметом рассмотрения в

суде.

182

См.: Stephen. Op. cit. P. 3.

Возможность абсолютной ответственности лица преду-

смотрена и в ст. 307 УК штата Пенсильвания, и в ст. 5/4-9 УК

штата Иллинойс. В первом случае говорится, что когда за

совершение преступления устанавливается абсолютная ответ-

ственность, предполагается, что по мысли законодателя, если из

текста закона не явствует иное, ответственность возлагается на

корпорацию. Другими словами, физическое лицо в такой

ситуации, как правило, ответственности не несет. Во втором

случае вводится ограничение: совершенное преступление

является мисдиминором, не наказуемым тюремным заключе-

нием или штрафом свыше 500 долл. Коль скоро в этой норме

ничего не говорится о различении физических и юридических

лиц, есть все основания полагать, что ее действие распростра-

няется на обе эти категории.

В связи с проблемой уголовной ответственности юридиче-

ских лиц институт «строгой», или «абсолютной» ответствен-

ности представляет особый интерес. В отечественной литературе

всегда было принято считать, что «строгая» и «абсолютная»

ответственность в англо-саксонской уголовно-правовой

доктрине суть синонимы и что этот институт является жестким

основанием для неукоснительного, бескомпромиссного

применения в указанных законом или нормой общего права

случаях принципа безвиновного, т. е. объективного вменения.

Например, в работе Б. С. Никифорова и Ф. М. Решетникова эти

традиционные для нашей литературы оценки представлены

достаточно отчетливо и обстоятельно. Такая ответственность

наступает при наличии материальных элементов (объективной

стороны состава. — А. Н.) преступления, когда установлен сам

факт нарушения закона и не требуется доказательства вины

правонарушителя (торговля недоброкачественными или

фальсифицированными продуктами питания, многие нарушения

законодательства о борьбе с распространением и хранением

наркотиков, некоторые нарушения правил дорожного движения,

нарушения полицейских постановлений о со-

блюдении тишины, санитарных правил и т. п. «Строгая ответ-

ственность» издавна применяется в случаях, когда наказание

устанавливается или повышается в зависимости от возраста

потерпевшего, а также в некоторых других ситуациях

183

. Со-

ставители Примерного УК США предложили и на будущее

сохранить в американском уголовном законодательстве институт

строгой ответственности, ограничив его применение теми

преступными деяниями, которые не наказываются лишением

свободы (ст. 2.05).

Эти рекомендации были восприняты составителями УК

многих штатов. Во всех проектах нового федерального УК также

предусмотрена возможность либо доказывания вины пра-

вонарушителя, либо ссылки на нарушение им федерального

закона, устанавливающего строгую ответственность

184

Институт строгой ответственности давно уже весьма кри-

тически оценивается американскими криминалистами, например

такими, как Дж. Холл, Р. Перкинс, У. Лафав — авторы курсов

уголовного права. Основной аргумент: ответственность без вины

противоречит основным принципам уголовного права и

Конституции США, в частности требованию «надлежащей

правовой процедуры», которое зафиксировано в 5-й и 14-й по-

правках. К тому же установление строгой ответственности, по их

мнению, не оказывает предупредительного воздействия и

является несправедливым.

Однако, как свидетельствует развитие американского уго-

ловного законодательства, позиции сторонников строгой от-

ветственности оказались более сильными. Немалую роль в этом

сыграло и то, что Верховный суд США в своих решениях,

183

Авторы ссылаются при этом на книгу: Bassiouni. Substantive Criminal

Law. Springfield, 1978. P. 68.

184

Никифоров Б. С, Решетников Ф. М. Указ. соч.; в последнем случае ав

торы ссылаются на статью: Robinson D. Some Thoughts on the Culpability

Provisions of the Proposed Penal Code // Journal of Criminal Law and

Criminology. 1981. No. 2 P. 488.

начиная с 1849 г., неизменно отклонял требования признать

законодательство о строгой ответственности противоречащим

Конституции.

Аргументы сторонников института строгой ответственности

в основном сводятся к следующему: он практически це-

лесообразен; речь идет «всего лишь» об избавлении обвинителя

по определенным категориям дел от слишком тяжкого для него

бремени доказывания, в ряде случаев — «всего лишь» о том,

чтобы подсудимый доказывал свою невиновность, если

установлен факт нарушения им закона; он рассчитан на такие

преступления, которые влекут за собой «сравнительно нетяжкие

наказания»

185

. Последними в этом ряду соображениями

руководствовались и составители Примерного УК. Отвергнув

хорошо известные им доводы критиков законодательства о

строгой ответственности, они, по существу, придали этому за-

конодательству новый импульс: нормы о строгой ответствен-

ности появились не только в Особенной, как было прежде, но и в

Общей части УК штатов.

И, наконец, в ряду прочих обстоятельств pro et contra, в

уголовном законодательстве отдельных штатов, непосред-

ственно регулирующем ответственность за преступления

«строгой ответственности», обнаруживается немало норм,

санкции за нарушение которых составляют по несколько лет

лишения свободы. (Достаточно назвать здесь, пишут Б. С. Ни-

кифоров и Ф. М. Решетников, — «законы о борьбе с распро-

странением и хранением наркотиков»

186

Однако ознакомление с англо-американской литературой,

законодательной и судебной практикой последних лет, обна-

185

См.: Никифоров Б. С, Решетников Ф.М. Указ. соч. С. 52.

186

См.: Никифоров В. С, Решетников Ф. М. Указ. соч. С. 53. В англо-аме

риканской уголовно-правовой литературе последних лет высказываются

в общем те же самые аргументы «за» и «против» уголовной ответствен

ности корпораций (см. например: Card, Cross and Jones. Op. cit. P. 127-

128; Robinson Paul H. Op. cit. P. 251-256).

руживает несколько иной поворот проблемы строгой ответ-

ственности. Например, в упоминавшемся курсе английского

уголовного права Карда, Кросса и Джоунса отмечается, что

«строгая» и «абсолютная» ответственность — не одно и то же.

Авторы пишут: «О строгой ответственности иногда говорят как

об «абсолютной ответственности», соответственно время от

времени употребляются такие выражения как «абсолютное

запрещение» и преступления «абсолютной ответственности».

Такого рода утверждение суть результат необоснованного

смешения понятий строгой ответственности и абсолютной

ответственности, которой вообще нет места в уголовном праве».

«Абсолютная ответственность» означает ответственность при

отсутствии какого-либо психического отношения к «виновному

действию» (actus reus)

187

и недоступности каких-либо

материально-правовых оснований защиты против обвинения.

Сам характер судебного процесса весьма затрудняет уверенное

отнесение тех или иных преступлений (если это вообще

возможно) к категории преступлений «абсолютной ответствен-

ности» в точном смысле этого термина.

И все же есть незначительное число таких (составов) пре-

ступлений, определения которых указывают на то, что они суть

преступления «абсолютной ответственности». Основани-

Кард, Кросс и Джоунс пишут: «Главный принцип уголовного права

заключается в максиме «actus поп facit reum, nisi_mens_sit rea» — дей-

ствие не делает лицо юридически виновным, если состояние его

рассудка не является юридически «упречным». Соответственно деяние

является преступным при доказанности наличия в нем двух элементов:

акта внешнего поведения (actus reus) и упречного состояния его

рассудка (mens rea) в момент совершения им деяния. Иначе говоря,

actus reus определяется как действие (иногда как бездействие или иное

событие), указанное в определении данного преступления в сочетании

с какими-либо сопутствующими ему обстоятельствами (не включая

сюда mens rea или какое-либо материально-правовое основание для

защиты против обвинения) и последствиями этого действия,

указанными в его определении, op.cit; pp. 31, 33