Никифоров А.С. Юридическое лицо как субъект преступления и уголовной ответственности

Подождите немного. Документ загружается.

ло предложено расширить их круг, т. е. наряду с «традицион-

ными» физическими лицами признать субъектом ответствен-

ности также предприятия и организации

. Другими словами,

традиционно «личностная» направленность административной

ответственности сама по себе сомнений не вызывала. Этот тезис

находит подтверждение в ст. 15 КоАП РСФСР 1984 г., согласно

которой лишь должностные лица подлежат административной

ответственности за административные правонарушения,

связанные с несоблюдением установленных правил в сфере

охраны порядка управления, государственного и общественного

порядка, природы, здоровья населения и других правил,

обеспечение выполнения которых входит в их служебные

обязанности.

Еще лет тридцать назад, как отмечает Е. В. Овчарова

дискуссионным среди специалистов по административному

праву был вопрос об административной ответственности именно

организаций per se. Поводом для споров послужил Указ

Президиума Верховного Совета СССР «О дальнейшем огра-

ничении применения штрафов, налагаемых в административном

порядке» от 21 июня 1961 г. (введен в действие с 1 января 1962

г.). Указ отменил взыскание штрафов в административном

порядке с предприятий, учреждений и организаций и запретил

отнесение наложенных на должностных лиц штрафов

О совершенствовании экологического законодательства:

Материалы

межреспубликанской научной конференции «Проблемы

совершенствова

ния экологического законодательства и эффективность его

реализации» в

Институте законодательства и сравнительного правоведения при

Верхов

ном Совете РСФСР (ноябрь 1991 г.) // Гос-во и право. 1992. № 5. С.

126.

См. также: Региональные проблемы охраны окружающей среды: Мате

риалы международной конференции на тему. «Региональные проблемы

охраны окружающей среды» (Киев, ноябрь 1992 г.) // Гос-во и право.

1993, № 4. С. 66-67.

110

Овчарова Е. В. Материально-правовые проблемы

административной

ответственности юридических лиц (к проекту Кодекса Российской

Феде

рации об административных правонарушениях) // Гос-во и право. 1998.

№ 7. С. 14.

на счет соответствующих учреждений, предприятий и орга-

низаций

. Цель — персонифицировать административную от-

ветственность оштрафованных должностных лиц.

Однако дальше события развивались не в том направлении,

которое, казалось бы, было определено Указом от 21 июня 1961

г. Например, с юридических лиц взыскивались админи-

стративные штрафы за нарушение возложенной на них обя-

занности участвовать в дорожном строительстве

. Дальше —

больше. Если в ст. 8 Основ законодательства Союза ССР и

союзных республик об административных нарушениях от 23

октября 1980 г.

среди субъектов административной ответ-

ственности за несоблюдение установленных правил в сфере

охраны порядка управления, государственного и общественного

порядка, природы, здоровья населения и «других правил,

обеспечение выполнения которых входит в их служебные обя-

занности», фигурировали только должностные лица соответ-

ствующих ведомств, то Указом Президиума Верховного Совета

СССР «О порядке введения в действие Основ законодательства

Союза ССР и союзных республик об административных

правонарушениях» от 19 февраля 1981 г. существование адми-

нистративной ответственности юридических лиц, в том числе в

виде штрафа, было признано на законодательном уровне

Тенденция к законодательному закреплению института ад-

министративной ответственности организации, включая юри-

дические лица, обрела дополнительный стимул в условиях

появления и роста частного сектора в экономике страны.

Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. № 35. Ст. 368.

Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 7 апреля 1959 г. (в

ред. от 18 июля 1980 г.) «Об участии колхозов, совхозов,

промышленных,

транспортных, строительных и других предприятий и хозяйственных

ор

ганизаций в строительстве, реконструкции, ремонте и содержании

авто

мобильных дорог» (Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1980. № 30.

Ст. 993).

Ведомости Верховного Совета СССР. 1980. № 44. Ст.

909.

"Ведомости Верховного Совета СССР. 1981. № 8. Ст. 178.

Е.В. Овчарова видит этот стимул в настоятельной необходи-

мости сосредоточить в руках государства определенные ме-

ханизмы «административно-правового воздействия на хозяй-

ствующие субъекты, которые перестали находиться в непо-

средственном государственном ведении и подчинении»

. Так, в

1991 году было принято несколько законов, установивших для

юридических лиц административную ответственность: «Об

основах налоговой системы в Российской Федерации»; «О

конкуренции и ограничении монополистической деятельности

на товарных рынках» и «Об охране окружающей природной

среды». В 1992 г. введен в действие Федеральный закон «Об

административной ответственности организаций за нарушение

законодательства в области использования атомной энергии», а в

1999 г. — Федеральный закон «Об административной

ответственности юридических лиц (организаций) и

индивидуальных предпринимателей за правонарушения в

области производства и оборота этилового спирта, алкогольной

и спиртосодержащей продукции». На сегодняшний день, однако,

административная ответственность юридических лиц является

некодифицированной, или, как отмечает Ю.М. Козлов,

«юридические лица... пока в КоАП как субъекты адми-

нистративных правонарушений не значатся... Но такое поло-

жение в принципе является временным, то есть существующим

до обновления КоАП»

В международно-правовой литературе уже давно обсужда-

ется вопрос о юридической ответственности государства за

международные правонарушения, совершенные его агентами, и

о юридической ответственности агентов государства за со-

вершенные им международные правонарушения. Исходная по-

сылка: в сфере международного права государства являются

юридическими лицами sui generis (международными) и, сле-

Овчарова Е. В. Указ. Соч. С. 14.

Козлов Ю. М. К изданию Кодекса РСФСР об административных пра

вонарушениях. Вступительная статья. М. 1996. С. 2.

довательно, должны нести частноправовую и публично-право-

вую ответственность по правилам, напоминающим правила об

ответственности юридического лица

. Приведенного материала

из «неуголовных» отраслей права, на наш взгляд, достаточно для

того, чтобы констатировать: «лицо» в праве —это не только

«физическое лицо»; «физическое лицо» фигурирует как субъект

ответственности не только в уголовном праве; личная

ответственность — это ответственность не только физического

лица. Однако что-то мешает продлить эти рассуждения и

сказать: личная ответственность, в том числе уголовная, это

также ответственность и юридического лица.

Что же мешает? Мешает прежде всего инерция мышления,

по традиции связывающего уголовную ответственность только с

физическими лицами.

Кстати сколь стара, столь «традиционна» эта традиция? На

Западе полагают, что она уходит корнями в римское право

. С.

Г. Келина и В.Н. Кудрявцев утверждают, что ло-

См. об этом в частности: Оппенгейм Л. Международное право. Том. I.

Полутом I. M., 1948. С. 309-315. Указанная посылка отнюдь не являет-

ся бесспорной. Еще Н. С. Таганцев отмечал, что, например,

французский криминалист А. Местр, признавая возможность

уголовной ответственности юридического лица, не распространял этот

вывод «на государство, как юридическое лицо» (Таганцев Н. С.

Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. I. Изд. второе. СПб.,

1902. С. 377, 370). В совершенно категорической форме эту позицию

уголовной ответственности физических лиц за международные

преступления (в том числе за международные преступления

государства) в середине XX в. поддержал Международный военный

трибунал в Нюрнберге: «Преступления против международного права

совершаются людьми, а не абстрактными существами, и положения

международного права могут применяться только путем наказания

физических лиц, которые совершают такие преступления» (Нюрнберг-

ский процесс. Право против войны и фашизма. М., 1995. С. 98; см. так-

же: International Military Tribunal (Nuremberg) // Judgment and Sentences.

October 1,1946. Наконец, в 1995 г., при обсуждении «Проекта статей об

ответственности государства» Комиссия международного права ООН

признала невозможной его уголовную ответственность (см. Лукашук

И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. М., 1999. С. 10.

зунг «персональной ответственности... был выдвинут в период

французской буржуазной революции»

. Не так уж давно — лет

200 с небольшим тому назад. До этого, в раннем средневековье,

кровная месть распространялась на весь род обидчика, а за

некоторые преступления несла ответственность община, к

которой принадлежал преступник. По Русской правде (XI-XII

вв.) разбойник выдавался «на поток и разграбление» с женою и

детьми. Но и гораздо позднее, еще в XVII в., дворянин, убивший

чужого крестьянина, мог рассчитаться с хозяином убитого, отдав

ему своего лучшего крестьянина с женою и детьми. Об этом, в

частности, пишут С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев, ссылаясь на

книгу Сергеевича «Лекции и исследования по древней истории

русского права» (СПб., 1903). Эти наблюдения, однако, не

имеют прямого отношения к проблеме уголовной

ответственности коллективного, но целостного субъекта

преступления. Речь идет просто о том, что за преступление

физического лица ответственность несли также его

родственники или община либо вообще посторонние лица.

Иначе говоря, «коллектив» отвечал за своего члена, либо за

постороннее лицо.

Бесспорно, однако, что лозунг персональной ответствен-

ности явился «демократическим завоеванием в борьбе с фе-

одальным произволом... »

. В этом же ключе, очевидно, надо

рассматривать упразднение в Великобритании института «порчи

крови» (corruption of blood) — лишения прав состояния, т.е.

титулов, званий и права передачи их по наследству

См.: Council f Europe. Legal Afairs. Economic Crime. Strasbourg, 1981.

P. 44

Келина С. Г., Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 99

Келина С. Г., Кудрявцев В. М. Указ. соч. с. 99. См. также: Наумов А. В.

Сближение правовых систем как итог развития уголовного права и его

перспектива в XXI в. // Гос-во и право. 1998 г. № 6. С. 53.; Флетчер

Дж., Наумов А. В. Основные концепции современного уголовного права.

М., 1998. С. 485.

в силу приговора к смертной казни или объявления вне закона

— соответствующие законы были приняты в 1833 г. и 1870 г. В

США «порча крови» как юридическое последствие приговора за

государственную измену запрещена Конституцией; в порядке

исключения такого рода правопоражение действует в

отношении приговоренного в течение его жизни. Аналогичные

нормы присутствуют в русском Уложении о наказаниях уго-

ловных и исправительных 1885 г. Лишение всех прав состояния

как наиболее тяжкий (наряду со смертной казнью) вид

уголовного наказания распространяется только на осужденного

(ст. 23). Далее (в ст. 24) говорится: «Лишение всех прав со-

стояния не распространяется ни на жену, ни на детей осужден-

ного, прижитых, то есть рожденных уже или зачатых, прежде

сего осуждения, ни на потомство сих детей»

. В Уголовном

уложении 1903 г., которое в целом осталось законопроектом, ряд

глав и статей был введен в действие. Среди них ст. 25-28, в

соответствии с которыми присуждение к смертной казни,

каторге, ссылке на поселение, заключению в исправительном

доме или в тюрьме сопровождается лишением прав состояния.

Хотя прямого запрета распространять это правопоражение на

жену и детей осужденного в законе нет, из контекста он следует.

Так сказать, societas delinquere non potest.

Сама концепция (и, наверное, возможная конструкция)

уголовной ответственности юридического лица имеет «привкус»

чего-то искусственного, напоминающего юридическую фикцию

(вымысел)

Свод Законов Российской Империи. Том XV. С. 3.

Теория фикций получила развитие с середины XIX в. Ее основополож-

ником является немецкий юрист Фридрих Карл Савиньи (1779-1862). Со

гласно этой теории законодатель, понимая, что психикой, волей обладает

только человек, но в общественной жизни имущественные права нередко

принадлежат не отдельному человеку, а объединению людей, признает

за таким объединением свойства личности, субъекта права, прибегая к

Недаром в странах общего права (Великобритании, США и

др.) корпорация (синоним юридического лица) именуется

«artificial person», что в буквальном переводе означает «ис-

кусственное лицо», или «person at law» — «лицо по закону» (а

не по естеству вещей). Та же, примерно, семантика у фран-

цузской «personne morale» — «юридической личности». После

этого естественно истолковать в плане лишь гражданской от-

ветственности то, что было сказано еще в Древнем Риме: «Если

что-либо следует (как долг) совокупности (universitati), оно не

следует отдельным лицам; а равно то, что должна совокупность

(universitas), не должны отдельные индивиды)» (Dig, 4 fr. 7 § I)

Возможно, однако, что дело не в принципе, а в практике—в

том, что, как заметил когда-то Н. С. Таганцев, непонятно, как

можно «посадить в тюрьму, сослать на поселение или на каторгу

акционерное общество, земство?

». Таганцеву как бы вторит

Дж. Макадаме: «Корпорацию, естественно, нельзя подвергнуть

смертной казни и нельзя посадить в тюрьму»

. Та же мысль

содержится в словах, которые приписываются барону Торлоу-

второму: «Неужели вам когда-нибудь приходило в голову, что у

корпорации есть совесть, раз у нее нет ни души, которую можно

было бы осудить, ни тела, которое

фикции. Теория фикций, пишет Н. Е. Крылова, в свое время

подверглась большой критике во Франции (Крылова Н. Е. Уголовная

ответственность юридических лиц во Франции: предпосылки и

основные черты // Вестник Московского ун-та. Серия // Право. 1998. С.

73). Для подробного ознакомления с теорией фикций Н. Е. Крылова

отсылает читателя к своей работе «Основные черты нового уголовного

кодекса Франции» (М., 1996).

Цит. по: Стучка П. Проблема юридического лица // Революция

права.

1928. № 1. С. 29.

Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1.

Изд. второе. Спб., 1902.

J. Me. Adams. The Appropriate Sanctions for Corporate Liability // Univ.

of Cinncinati Law Review, 1977

можно было бы ударить?»

. Иными словами, уголовное на-

казание здесь не «работает», поскольку в отношении корпо-

рации нельзя реализовать его органически присущую ему ка-

рательную, репрессивную функцию — лишение или существен-

ное ограничение основных благ человеческой личности (чести,

достоинства, жизни, свободы, собственности и т.п.). В этом

контексте утверждение, что и у юридического лица есть ре-

путация, «жизнь» и т.п., которые можно отнять или «ограни-

чить», было бы просто профанацией всего того, что связано с

применением уголовного наказания. В этическом плане юри-

дическая фикция и живой человек несопоставимы.

При их сопоставлении в юридическом плане возникают по

крайней мере два затруднения. Одно из них материально-пра-

вового свойства: как можно «приписать» корпорации вину —

умысел или неосторожность? Ведь во многих правовых систе-

мах понятие виновности включает в себя элемент упрека, ко-

торый, согласно классической теории уголовного права, может

быть обращен только к физическому лицу. Поэтому правовые

системы ряда европейских государств не знают уголовной от-

ветственности юридического лица: они привержены традици-

онному правилу о том, что виновным в совершении преступ-

ления может быть признано только физическое лицо.

Второе затруднение относится к сфере международного

уголовного права или, скорее, международной уголовной

юстиции. Оно заключается в отсутствии международных су-

дебных решений, в которых бы устанавливался и применялся

принцип уголовной ответственности государств. «Это, — писал

еще в 1947 г. Л. Оппенгейм, — объясняется в значительной

степени отсутствием международных судов, обладающих

соответствующей юрисдикцией»

. Иначе говоря, затруд-

Цит. по: Card, Cross and Jones. Criminal Law. Buterworths. London-

Edinburgh-Dublin. 14 edu 1998. Pp. 687-688.

Оппенгейм Л. Указ. соч. С. 326.

нение —скорее практического, судоустройственного свойства.

Насколько нам известно, за прошедшие более чем полвека по-

ложение не изменилось.

Представители господствовавшей в теории русского уго-

ловного права классической школы, естественно, признавали

единственным субъектом преступления физическое лицо и по-

этому были противниками уголовной ответственности юриди-

ческого лица

. Мимо их внимания не проходило, впрочем, что в

ряде случаев русское и зарубежное уголовное законодательство

допускает уголовную ответственность юридических лиц. Так, Н.

С. Таганцев

указывает в этом плане на ст. 530 и 985 Уложения

о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (по его

изданию 1885 г.). Называя эти же статьи, П.П. Пу-сторослев

пишет: «Только очень немногие из культурных уголовных

законодательств, как, например, русское уложение о наказаниях

и нью-йоркское уголовное уложение признают, в виде общего

правила, преступником физическое лицо, индивидуального

человека, а, в качестве весьма редкого исключения, зачисляют в

учинители некоторых уголовных правонарушений и некоторые

юридические лица»

. В то же время, работавший в последней

четверти ХIХ-начале XX вв.) немецкий ученый-криминалист

Франц фон-Лист писал: «Если оставить в стороне особые

постановления, то по действующему имперскому праву лишь

отдельный человек, но не корпорация может совершить

наказуемое деяние и понести установленную за него кару... Тем

не менее, остается несомненным, что признание преступных

деяний корпораций, поскольку признана их

Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 369-379; Познышев С. В. Основные начала

науки уголовного права. Вып. первый. М., 1907. С. 115-119; Белогрицъ-

Котляревский JI. С. Очерки курса русского уголовного права. Общая

и особенная часть: Лекции. Киев-Харьков, 1896. С. 64-65; Пусторос-

лев П. П. Русское уголовное право. Общая часть. Вып. I. Юрьев. 1908.

С. 201-202

Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 378

Указ. соч. С. 202

дееспособность, и наказание корпораций, поскольку они яв-

ляются самостоятельными носителями юридических благ, не

только возможны, но и вполне целесообразны»

Хаотическое правотворчество в России времен нэпа (1921—

1928гг.), как правило, специально не выделяло юридические

лица как субъекты преступления и уголовной ответственности.

Они шли в «общей массе» любых организаций, предприятий,

учреждений и т. п. «коллективов», включая «кулацкие»

хозяйства и даже вперемешку с лицами физическими, в част-

ности—должностными. Так, в принятом 12 августа 1921 г.

постановлении СТО «Основные положения о мерах к вос-

становлению крупной промышленности и поднятию и развитию

производства» указывалось, что правление объединения

(предприятия) несет полную ответственность за выполнение

производственного плана, качество выпускаемых изделий, со-

хранность имущества и отвечает за свои действия не только в

административном порядке, но также и по суду

; в соответ-

ствии с постановлением ВЦИК и СНК СССР от 21 сентября

1922 г. за нарушение правил привлечения населения к работам в

порядке трудовой и гужевой повинности уездные и волостные

исполкомы наказывались за превышение власти по ст. 106 УК

РСФСР 1922 г.; совместным постановлением Наркомюста и

Наркомтруда 1923 г.

субъектом преступлений в области

трудовых отношений были признаны в подлежащих случаях

ответственные наниматели — как физические, так и юридиче-

ские лица; должностные лица и домоуправления, выдавшие

заведомо неправильные удостоверения о материальном поло-

жении безработного, о работе его по найму и пр., несли от-

ветственность за служебный подлог по ст. 116 УК РСФСР 1922

г.

; уклонение частных лиц и предприятий от обязатель-

Франц фон-Лист. Учебник уголовного права. Общая часть / Перевод

с 12-го переработанного издания Ф. Ельяшевич. М., 1903. С. 124.

СУ РСФСР. 1921. № 63. Ст. 462.

СУ РСФСР. 1923. № 80. Ст. 780.