Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше
Подождите немного. Документ загружается.
участие в законодательном решении, в акте учреждения
конституции, то это обеспечивает всем, даже чуждым друг
другу людям, равные права и устраняет произвол власти.
Но хотя конституция написана от имени народа, она во
все не реализует его интересов. Более того, она принима
ется решением большинства и не оставляет для меньшин
ства иной формы реализации права на протест, кроме тер
рористических актов.
Таким образом, нельзя не заметить и здесь той же самой
трудности, что в субстанциалистском допущении «наро
да». Более того, решение жить на основе формального пра
ва выглядит произвольным, а не мотивированным. Воз
можно, в Европе оно вызвано ужасами Тридцатилетней
войны. Но в этом случае срабатывает то же самое, что и у
Шмитта, исторически случайное или, наоборот, априор
ное допущение об изначальном зле человеческой природы,
которое преодолевается свободным выбором жизни в ус
ловиях правового государства. Отсюда следует, что «мир
ные народы», если они, конечно, не миф наподобие допу
щения о русском народебогоносце, не нуждаются, как
считали некоторые славянофилы, в рациональноправо
вом государстве, ибо живут согласно принципам справед
ливости. Государство «необходимости и рассудка» имеет
своей предпосылкой существование эгоистичных авто
номных индивидов, не имеющих традиции и находящихся
в злобно недоверчивых отношениях друг к другу. Между
тем формирование общественного мнения и политической
воли осуществляется не только в форме компромиссов, но
и по модели публичных дискурсов, нацеленных на рацио
нальную приемлемость правил в свете общих интересов и
ценностных ориентаций. Субъекты права являются не соб
ственниками самих себя и не солидарными частицами це
лого — народа,— а автономными индивидами, которые в
процессе коммуникации достигают нравственного при
знания друг друга, обеспечивающего их социальную инте
грацию.
Национальные государства складываются в результате
национального движения, которое возникает на основе
идеи национального самоопределения в рамках своей тер
714
ритории. Оппозиционные, добивающиеся политической
автономии движения порождают внутренние и внешние
конфликты. Поэтому современное отношение к таким
движениям весьма неоднозначно. В качестве критерия
одобрения или неодобрения национальноосвободитель
ного движения используется понятие национализма. Оно
характеризует идеологию нации, в которой формулируют
ся как критерии ее идентификации, так и демократические
права человека. Национализм — это отрицание равенства
наций и утверждение избранности одной нации на фоне не
полноценности остальных. Таким образом, ксенофобия,
шовинизм и антисемитизм являются центральными в на
ционализме, в котором нация понимается как этническая
общность. Катастрофическая вспышка национализма про
изошла во время Первой мировой войны и привела к фор
мированию фашистского движения.
Этнические конфликты в наше время кажутся невоз
можными разве что теоретикам и политикам, живущим в
мире абстрактных моделей и утопических мифов. Народ,
значительно ощутимей, чем они, страдающий от распрей,
тем не менее не только понимает их природу, но более или
менее интенсивно принимает в них участие. Эффектив
ный способ стирания этнического разнообразия давно из
вестен — нейтрализация конфликта этносов военнополи
цейскими методами и далее интенсивная работа, направ
ленная на преобразование их образа жизни. Последнее
осуществляется как включение в цивилизационный про
цесс, сопровождающийся глубокими преобразованиями
сфер экономики и политики, труда и быта. Особо значи
мыми представляются изменения на уровне пространств
повседневности.
Россия — мультиэтничная страна, и в ней издавна куль
тивировалась терпимость к чужому. Вместе с тем появле
ние в России «бритоголовых» означает, что в ней сложи
лись по крайней мере два представления о нации. Первое
принадлежит политической ассоциации свободных граж
дан и выражает духовную общность, сформированную за
счет общего языка и культуры. Второе скрывает под собой
дополитическое, этноцентрическое содержание, напол
715
ненное общей историей, борьбой за жизнь и свободу, за
территорию, на которую посягали соседи. На этом основан
национализм, который пытается замкнуть искусственное
понятие нации на натуралистическое понимание народа и
использует его для решения задач, выходящих далеко за
рамки республиканских принципов.
Кто такие сегодняшние россияне: граждане, проживаю
щие на ее территории, сплоченная и готовая отстаивать
свою независимость нация или народ, имеющий общие
«кровь и почву»? Ясно, что от решения проблемы идентич
ности во многом будет зависеть как внутренняя, так и
внешняя политика России. Например, для ощущающих
себя «этносом», или «народом», вовсе не безразлично то,
что происходит с «братьямиславянами», и не только на
Балканах. Конечно, такая постановка вопроса насторажи
вает и может служить причиной отрицания разговоров о
национальном как в любом случае опасных. Однако от это
го опасного лица нации неотделимо другое — позитивное.
Двойной лик нации проявляется в амбивалентном пони
мании свободы: независимость национального государст
ва считается условием достижения частной автономии гра
ждан общества, хотя сплошь и рядом можно видеть, как
достижение национальной автономии приводит к наруше
нию прав человека; судьбоносная принадлежность к «на
роду» наталкивается на допущение свободного волеизъяв
ления людей принадлежать к той или иной политической
общности.
Дискурс о нации как символическая защита общества. Че
ловек и государство — разве они еще существуют? Отчасти
в результате ресентимента интеллектуалы XIX и XX вв. уст
роили настоящую травлю этих ценностей, а в наше время в
результате глобализации они окончательно похоронены.
То, что о них много говорят и пишут,— верный признак их
смерти: ведь именно о покойном говорят и пишут много и
возвышенно. Но сегодня, когда жизнь приобрела «вирту
альный», «информационный», «символический» характер,
говорить и писать о названных ценностях — значит зани
маться их производством. Не веря в Бога, не любя родину и
716
не уважая самих себя, мы продолжаем говорить и писать о
них. Сколько это может продолжаться? Вероятно, сколь
угодно долго. Ведь если чегото не имеешь, хочется об этом
хотя бы помечтать.
Наше общество утратило смысл своего существования.
После распада СССР у него больше нет никакой миссии.
Интеллигенция оплевала все прежние ценности, но оказа
лась неспособной предложить чтолибо конструктивное.
Государственная власть запрашивает новую национальную
идею, которая могла бы сплотить нацию. Но если нет на
ции, то не может быть и национальной идеи. Мы не знаем,
кто мы и зачем живем. Можно ли жить для себя, или мы
должны жить для чегото другого? Между отвратительной
заботой о себе и тяжким грузом ответственности за родину
есть принципиальное различие. Сократовская забота о
себе не была вполне индивидуальной и тем более эгои
стичной, ибо предполагала формирование государствен
ных добродетелей. Наоборот, мы ориентируем молодежь
на индивидуальное искусство жизни, в котором не предпо
лагается заботы о родине, родителях и детях.
Либеральное общество не является идеалом. Современ
ные технологии позволяют думать о новых моделях. Соци
альная реальность, которая нас окружает, может быть со
вершенно иной. Вполне можно обойтись без ненужного
производства, без войн и конфликтов, без наглых дельцов,
без коррумпированных чиновников, безответственных ин
теллектуалов и выражающих свои комплексы художников.
А, может быть, прав Б. Мандевиль: если убрать жуликов,
пьяниц, извращенцев, то общество впадет в стагнацию?
Но зачем нужен прогресс, если он нацелен на удовлетворе
ние порока? Если подсчитать плюсы и минусы западной
демократии, то придется усомниться в том, будто бы при
всех ее недостатках лучше ничего нет. На самом деле есть
иные возможности жить, и их необходимо искать. Россия
не может быть догоняющей Запад цивилизацией. Для это
го она слишком велика. Россия всегда искала или прокла
дывала свой путь. В «ужасном» прошлом были и позитив
ные ценности, которые невозможно отбросить. Это учит
нас уважительному отношению к прошлому. Наши предки
717
вовсе не были жестокими варварами. Они добились впе
чатляющих успехов потому, что «тоталитарное» общество
объединяло их как звенья единой цепи. Люди протестова
ли и бунтовали, когда власть делала общество холодным, а
человека бездомным. Почему же сегодня мы равнодушны
к самим себе и к распаду общественной ткани?
Государство как машина для подавления хотя и отмира
ет, но не сдается. Непрерывно реформируя себя, чиновни
чье, бюрократическое государство — то, что М. Бакунин
называл «кнутогерманской империей»,— может сущест
вовать бесконечно долго (если, конечно, не станет добы
чей более «пассионарных» соседей). Между тем главным
направлением развития современного государства должно
стать осознание того обстоятельства, что общество не яв
ляется безличной структурой, как оно выглядит в моделях
политологов и социологов, а остается, особенно в своей
приватной и интимной форме, формой бытия с другим,
для которой, собственно, и предназначен человек. Тот
факт, что, добившись независимости, человек ужасно
страдает от одиночества, вселяет надежду, что общество со
хранится всетаки не только как система безличных связей
на основе рыночной экономики, но и как стремление лю
дей к духовному единству, к общению на интимном эмо
циональном уровне.
Можно совершенно поразному отнестись к замечанию
Ф. И. Тютчева о том, что «умом Россию не понять». Напри
мер, исследовать его контекст. Слова Тютчева могли быть
реакцией, скажем, на письма П. Я. Чаадаева, и тогда их
можно понять как успокаивающие, возвращающие веру в
предназначение России, восстанавливающие ее иммуни
тет, внушающие «особенную гордость» за нее. Но в отно
шении Чаадаева активизировать эти смыслы не нужно, ибо
его письма — яркий пример того, как критический дискурс
может выполнять не только разрушительную, но и созида
тельную роль. Если слова Тютчева — реакция не на Чаадае
ва, то, вероятнее всего, на западничество в целом, предста
вители которого отрицали всемирноисторическое, циви
лизационное значение русской культуры. Что означают се
годня слова Тютчева, какое задание несут в себе? Для нача
718
ла надо бы определиться с тем, что такое для нас Россия.
Объективный подход, если он возможен, оставляет чувство
недоумения и даже стыда. Как можно гордиться Россией,
если она находится в самом конце списка, представляюще
го уровень развития стран? Не такой хотелось бы видеть
свою родину. Родина, отечество — сравнительно недавно
образованные высокие символы. Для нас они являются
знаками государства, переживающего сегодня кризис, под
руинами которого могут оказаться навсегда похороненны
ми все живые связи людей с миром, питавшие и поддержи
вавшие любовь к государству. Об отмирании этих связей
свидетельствует то, что остались лишь речи о необходимо
сти усиления государства, а желание людей защищать его,
жертвуя личным ради общего, стремительно убывает. Для
поддержания живых связей с миром людям вовсе не доста
точно рациональной, т. е. учитывающей только понятия и
идеи, концепции. Любое человеческое поселение издавна
отличалось от другого не столько понятиями, сколько об
разом жизни и обычаями, а также внешним видом, одеж
дой, речью, напевами и мифами, структурой питания. Эти
различия остаются не только в исторической памяти, но и
в повседневном сознании, как бы ни стирались они в эпо
хи высоких культур, мировых империй и глобализации.
Наиболее радикальным способом стирания национальных
и этнических традиций считается цивилизация и особенно
городская жизнь. Мегаполисы до сих пор выполняют
функцию своеобразного плавильного тигля, растворяюще
го нации и этносы, формирующего особый тип безродного
и бездомного человека, которому кажется, будто он везде
чувствует себя как дома.
Человек вырастает и формируется в искусственных усло
виях, которые задают дом и место. То, что мы называем Рос
сией,— это продукт не только строительных, но и символи
ческих технологий. Искусственная теплица, в которой вы
растает человек, представляет собой символическую систе
му, защищающую от чужих влияний. Как особая сфера она
наполнена звуками, образами и даже запахами («дым отече
ства») родной страны. К сожалению, история дискурса о
месте, действительно, характеризуется утратой. В описани
719
ях теоретиков государства единство его граждан понимает
ся исключительно политически и идеологически.
Что можно сделать для восстановления символической
оболочки общества? Строить ее заново? Но из чего и как?
Думается, что в качестве строительного материала должны
быть использованы как традиционные, так и новые техно
логии. Прежде всего дискурсы о месте обитания человека
имеют важное иммунное значение. Мифы и сказания на
ших предков строились как радостная песня, исполняе
мый на своем языке гимн, в котором восхвалялась родная
земля, населявший ее народ и их защитникигерои. Этот
первичный нарциссизм был не только не разрушен, но
даже усилен христианством. Послание Бога было переве
дено на национальные языки и органично встроено в пер
вичную иммунную систему. Примером тому может слу
жить «Сказание о Борисе и Глебе», в котором святые вос
певаются как защитники Русской Земли.
Действительно важный и трудный вопрос состоит в том,
как в конкуренции с другими народами можно доказывать
преимущества собственной культуры. Определив ее как
символическую иммунную систему, оберегающую «свое»
от поглощения «чужим», можно поставить вопрос об отно
шении к другому. Надо сказать, что чем назойливее сего
дня ставится и обсуждается это вопрос, чем больше гово
рится о признании другого, тем сильнее подозрение, что
он попросту исчез и растворился, во всяком случае в дис
курсе гуманистов и либеральных экономистов, для кото
рых человек выступает как набор азбучных истин, касаю
щихся общечеловеческой этики и глобальной экономики.
Именно под прикрытием образа «мирного дикаря» и раз
вились современные формы ксенофобии, доходящие до
терроризма слабых, с одной стороны, и военной интервен
ции сильных — с другой.
В генетической памяти человека заложен стресс, выра
жающий страх и враждебность перед силами, способными
проникнуть в святая святых любого человеческого поселе
ния — в пространство матери, окруженной детьми. Сего
дня страх и враждебность, лежащие в основе не только
примитивных, но и высоких культур, считаются опасными
720
и подлежат искоренению. Забывая о том, что эти чувства
являются необходимыми условиями самосохранения, со
временные гуманисты разрушают иммунную систему об
щества и развивают абстрактные космополитические мо
дели мировоззрения. Конечно, человек должен чувство
вать себя представителем человечества, общим домом ко
торого является Земля, но при этом Земля действительно
должна стать домом, а не бездушным «экономическим
пространством», в котором орудуют беззастенчивые дель
цы, превращающие мир в сырье.
Кто не потерял себя, а, наоборот, гордится как своей
культурой, так и породой, тот не боится «чужого». Наши
предки культивировали то, чем они отличались от других,
но не боялись, а уважали их. Тезис, точнее программа, о не
обходимости стирания национальноэтнических различий
людей с целью объединения их на новой основе как чело
вечества нуждается в тщательном обсуждении. Цивилиза
ционный процесс, достигший фазы глобализации, дейст
вительно, уравнивает образ жизни людей. Рынки и произ
водство товаров способствуют повышению уровня ком
форта и расширению коммуникации. Они связывают лю
дей прочными экономическими узами, и мы вряд ли уже
сможем когдалибо отделаться от оценки последствий тех
или иных действий с точки зрения выгоды. Не стоит обви
нять рынок и глобализацию во всех грехах. На самом деле
именно они объединяют народы, которые производят то
вары и услуги и обмениваются ими с выгодой для себя. Но
за глобализацию, как и за демократию, приходится платить
высокую цену. Происходит утрата ценностей, которые ра
нее составляли сердцевину любой человеческой общности.
Сегодня все говорят о смерти Бога и человека, о кризисе
семьи, образования и самого национального государства.
Просвещение с его лозунгами гуманизма и рационализма,
демократия с ее требованиями соблюдения прав человека,
растущий индивидуализм людей, не желающих нести бре
мя социальных обязанностей,— вот кроме рынка и торгов
ли факторы, обесценивающие ценности традиционного
общества. Многим они кажутся устаревшими и ненужны
ми в новых условиях. Зачем цепляться за родной язык,
721
если его не понимают другие, зачем культивировать родо
вое лицо, сохранять родные песни, традиции питания, об
раз жизни и т. п.? Кто будет жить в юрте, если есть возмож
ность жить в комфортабельной квартире, и не в степи, а в
мегаполисе с его разветвленными структурами труда и от
дыха? Риторический для молодежи вопрос. Для нее харак
терен отказ от традиционного образа жизни. И мы боимся,
что наши сыновья перестанут защищать родину и нацио
нальные ценности.
Возможен или нет парадоксальный с точки зрения логи
ки выход: совместить глобализацию, открывающую пер
спективу формирования мирового сообщества, с единым
рынком, правительством, языком, культурой и образом
жизни, с развитием национальной культуры? Уже очевид
но, что гомогенное человечество застынет в безжизненной
стагнации. Общая социосфера станет пустой и холодной.
Но отвечать на это замкнутыми национальными государ
ствами тоже бесперспективно. Сегодня политические ли
деры постсоветских республик, ссылаясь на сохранение
культурной самобытности, разрывают связи с Россией, но
попадают в зависимость от Европы или Америки. Если
проанализировать происходящие изменения, то они пол
ностью отвергают утверждение о том, что национальное
государство поддерживает развитие традиционной культу
ры. Напротив, информация, товары, услуги, одежда, мода,
продукты питания и кухня — все это незаметно, но настой
чиво, трансформируется по западному образцу. Поэтому
следует отделить политическую и культурную автономии;
они вовсе не так нерасторжимы, как считают национали
стические лидеры. Каждый раз следует тщательно просчи
тать потери и приобретения борьбы за государственную са
мостоятельность. Как сегодня становится ясно по реакции
населения, новые национальные государства оказались не
менее пустыми и холодными, а в некоторых отношениях
даже более злобными и жестокими, чем бывший СССР. Во
всяком случае, почти всем жившим, может,ивплохом,но
мире народам пришлось заплатить за самостоятельность
кровью своих сыновей. К тому же новообразованные госу
дарства не смогли обеспечить прежний уровень жизни, и
722
это делает их нежизнеспособными. Если граждане не гото
вы защищать границы государства, как стены собственных
домов, остается тоталитаризм, который заставляет поза
быть о демократии.
Что же делать? История последнего десятилетия выгля
дит какойто нелепой чередой событий. Хотя именно в
беспорядке и хаосе чьито амбиции и интересы были с
лихвой удовлетворены. Во всяком случае, в основном все
пострадали и хотели бы жить в мире и даже дружбе. Но
война прошлась по сердцам и душам людей, поэтому на
циональное примирение может быть достигнуто не на
уровне деклараций и заявлений политиков, а на основе
межкультурных коммуникаций. Даже если мы сделаем
наши рынки открытыми — это важное, но еще недоста
точное условие возрождения добрососедских отношений.
Выйдя из под власти авторитета «большого брата», народы
бывшего СССР не должны попасть в новую, еще более
унизительную зависимость от бизнеса и капитала. Удовле
творение амбиций политиков и бизнесменов должно быть
ограничено рамками, которые не позволяли бы им нару
шать интересы народа. Интеллигенция также не должна
преувеличивать свои возможности, чтобы не разрушить
автопоэзис общества, различные подсистемы которого
уравновешивают друг друга. Задача в том, чтобы найти мо
дель научных, культурных, образовательных взаимосвя
зей, которые помогли бы сохранить своеобразие культуры
и способствовать терпимости по отношению к другому.
Воспитывать необходимо самоуважение и гордость, но не
шовинизм.
Глобализация и космополитизм. Взгляд на человека как
на гражданина мира характерен для Канта, который, исхо
дя из универсальности морали, стремился преодолеть уз
кое определение свободы границами национального госу
дарства. Кант искал способ избежать войны между суве
ренными государствами, в конституциях которых она не
только не исключается, а даже предполагается. Государст
венное право прекращает естественное состояние среди
индивидов. Чтобы преодолеть его на уровне отношений
723