Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше
Подождите немного. Документ загружается.
ную силу. Очевидно, что он имел в виду восстановление
мужских добродетелей традиционного общества.
Ницше нередко считается националистом. Между тем
он самым резким образом критиковал национализм, шо
винизм и антисемитизм, более того, отрицательно отно
сился к изобретению национального государства, а также
критически оценивал методы Бисмарка по сборке немец
кого рейха. И все же критика Германии и немцев имеет у
него не деструктивный, а конструктивный смысл. Многие
острые выражения и обидные характеристики выполняют
провоцирующие функции и заставляют признавать недо
статки.
Так, Ницше часто сравнивает немцев с французами. При
этом он указывает, что не следует отождествлять победу не
мецкого оружия и победу немецкой культуры,— победа на
полях сражений, удовлетворяющая политические амби
ции, оборачивается поражением в сфере духа. Ницше пи
сал: «Когда я слышу „Deutschland, Deutschland uberalles“, я
боюсь конца немецкой философии»
153
. Если немцы — про
водники порядка, то французы — носители культуры.
Именно они воплощают идеал «доброго европейца».
Таким образом, «добрые европейцы» являются продук
том не столько будущего, сколько прошлого. Например, их
появлению способствовали, вопервых, философия досо
кратиков, вовторых, культура Ренессанса, втретьих, пе
риод с XVI по XVIII в., представленный именами Вольтера,
Декарта, Паскаля, Руссо, Ларошфуко и Монтеня. Следует
иметь в виду, что названные личности рассматриваются не
как представители большой нации. Наоборот, их значи
мость прямо определяется тем, насколько они преодолева
ли свою национальную принадлежность. Их книги были
понятны всему образованному сообществу, они выражали
дух древних, как будто были написаны самими греками.
Более всего Ницше ценил у французских мыслителей то,
что они вносили в логику немного неразумия. Например,
Паскаль использовал логику как средство мышления, но
принципиальные вопросы решал на основе веры. Бытие в
его целостности непостижимо для разума. В присоедине
нии интуиции к порядку логики и состоит зерно француз
704
ского духа, который Ницше высоко ценил за чувство вкуса
в диалектике.
Для понимания мечты Ницше о «добром европейце» не
обходимо вчитаться в Предисловие к «Веселой науке». Там
Ницше пишет: «У одного философствуют его недостатки, у
другого — его богатства и силы»
154
. Это не просто самоот
чет («что нам до того, что господин Ницше снова стал здо
ровым?»
155
) — Ницше пишет о здоровье человека: «За вы
сочайшими суждениями ценности, которыми доныне
была ведома история мысли, таятся недоразумения телес
ного сложения, как со стороны отдельных лиц, так и со
стороны сословий и целых рас»
156
.
Но не следует трактовать Ницше в духе пословицы «В
здоровом теле — здоровый дух». То, о чем мечтал Ницше,
недостижимо одной гимнастикой и диетикой. Он говорит
о «мужланах духа» и провоцирует: «Только великое страда
ние есть последний освободитель духа»
157
. Ницше замеча
ет: «Я сомневаюсь, чтобы такое страдание „улучшало“, но
я знаю, что оно углубляет нас»
158
. Он говорит о господстве
над собой, о воле «спрашивать впредь больше, глубже,
строже, тверже, злее, тише, чем спрашивали до сих пор»
159
.
В ХIХ в. много писали об улучшении породы и физиче
ского здоровья, о комфорте и благосостоянии народа. Разу
меется, при этом не исключали и просвещения. Однако
Ницше предлагал нечто другое. Европейцам, даже моло
дым, не хватает веселости, авантюризма, смелости, полагал
он. Требовательность к себе и сила духа — вот, что необхо
димо хорошему европейцу! При этом Ницше предлагал
воспитывать студентов не только как мыслителей, но и как
художников. Хороший европеец — не эстет и не прожига
тель жизни, изобретающий искусства существования, а че
стный и ответственный искатель истины.
Национальное и национализм. Как реконструировать ис
торию общества? Какой могла бы быть реконструкция
«политического»? Такие вопросы напоминают о претензи
ях «первой философии» указывать всем на свое место.
И если сегодня философы признают, что и они не видят и
не знают того, чего не видит и не знает никто, то они не мо
705
гут быть «указчиками места». Однако, как бы скромно ни
держался философ, он и в современном мире, где решения
принимаются на основе переговоров и консенсуса, вынуж
дается самой профессией оставаться профетической или
критической личностью.
С методологической точки зрения наиболее уязвимым
является эволюционный подход к анализу феномена поли
тики. Такая позиция кажется вполне объективной и рацио
нальной основой для взвешенной политики: да, сегодня
еще есть остатки племенной жизни, а также традиционные
общества, где население чувствует себя подданными коро
ля, но эти люди должны быть просвещены и воспитаны в
демократическом духе и, таким образом, доведены до со
стояния нации. Между тем такая псевдоэволюционная
схема — не более чем обобщение и оправдание колониза
ции так называемых примитивных народов.
Разумеется, нет возражений против того, что общест
венный прогресс идет от первобытной орды к современ
ной демократии. Вопрос в том, куда девается наше прими
тивное наследие и как поступать при встрече с другими, не
доросшими до современной стадии национального само
сознания? В отличие от сторонников эволюционного и
диалектического подхода, учитывающего кроме простого
развития от низшего к высшему, их борьбу, взаимодейст
вие, трансформацию и сохранение старого, можно предпо
ложить, что «примитивное» существует не только в про
шлом, но и в настоящем, внутри цивилизованного общест
ва, внутри нас самих. И именно необходимость самопозна
ния, а не простое историческое любопытство относитель
но того, как было раньше, является основанием генеалоги
ческого подхода. Государственный инстинкт нельзя пред
ставлять по аналогии с устойчивым вирусом, время от вре
мени порождающим вспышки имперских амбиций. Столь
же легкомысленно думать, будто современное «постнацио
нальное» общество в условиях глобализации породит толе
рантных космополитов. И сегодня наблюдаются интен
сивные национальноэтнические конфликты, происходит
новое разделение общества, возникают новые барьеры, в
том числе и национальнокультурного характера.
706
Современное понимание социальной общности дистан
цируется от определения ее в терминах «крови и почвы»
или культурного мифа. Политическое сознание не сводит
ся к идеологии и менталитету, хотя и является формой, ви
дом или феноменом общественного сознания. Государст
во, по сути дела, понимается как гражданское общество,
ядром которого становится третье сословие. Оно институа
лизируется в форме национального собрания, которое
представляет и выражает волю народа. Таким образом воз
никает автономное национальное государство.
В этой истории несколько удивляет и настораживает то
обстоятельство, что республика воспринимается как мать,
рождающая, объединяющая и защищающая своих детей.
Зачем в чисто функциональную теорию гражданского об
щества вносится элемент кровнородственных связей и на
знаменах республики появляется еще одно слово — «брат
ство»?
В англосаксонской литературе под термином «национа
лизм» понимались любые проявления национального. Это
понятие имело скорее позитивный, чем негативный оце
ночный смысл. После окончания Второй мировой войны
«политический национализм» оказался дезавуированным и
стал восприниматься как негативный термин. Однако про
должающиеся национальные движения заставили исследо
вателей преодолеть жесткое моральное различие и более ос
новательно подойти к вопросу о роли наций в современном
политическом процессе. Так возникли понятия «региона
лизм», «сепаратизм», «этнонационализм» и др. Нейтраль
ное, безоценочное употребление термина «национализм»
привело к тому, что сегодня нация уже редко трактуется как
политическая общность, а в основном рассматривается как
культурное и даже этническое сообщество.
Тот факт, что современный «национализм» уже не вы
зван «кровью и почвой», а имеет во многом искусственный
и даже спектакулярный характер, не означает, будто его
можно уже не принимать во внимание. Наоборот, именно
возможность использования национального мифа в поли
тических целях заставляет более внимательно исследовать
механизм его производства и присвоения в современном
707
обществе. Для этого имеет смысл заново перечитать рабо
ты старых авторов, писавших в эпоху грозовых перемен,
когда национальный дух был одет в военную форму. Мы
осуждаем тех, кто призывает людей для защиты и процве
тания собственной нации пройтись в армейских сапогах по
чужим землям. Но мы не должны считать их кровожадны
ми варварами, резко отличающимися от нас — мирных и
цивилизованных людей. Сознание наших предков вовсе не
ограничивалось низменными инстинктами, а содержало и
возвышенные идеи, ради которых они оказались даже го
товыми пожертвовать жизнью. Именно в свете опасности
такого «возвышенного» культурного наследия следует вни
мательно отнестись к тому как, кем, где и когда оно произ
водилось. В последние столетия историческая память со
храняется и культивируется интеллигенцией, прежде всего
школьными учителямиисториками, уроки которых и
формируют политическое сознание. Поскольку нацио
нальные движения, добивающиеся политической автоно
мии, усилили в наше время свою активность, несмотря на
глобализацию и расширение международной интеграции,
постольку приходится всерьез рассматривать аргументы
старых дискурсов и пытаться противопоставить им не про
сто напоминания об «ужасном прошлом», а серьезный
анализ современности.
Что такое нация и национализм? Под нацией имеют в
виду политическую или культурную общность свободных,
равноправных и, как было добавлено позже, связанных
братскими чувствами людей. Национальное и, тем более,
национализм — это характеристики сознания, включаю
щие в себя набор традиций, стереотипов поведения, идей,
посредством которых народы идентифицируются и выде
ляются среди других. Развитие нации и национального са
мосознания рассматривается как естественноисториче
ский процесс, в котором эволюция и изменения в сознании
определяются теми или иными сложившимися обстоятель
ствами и раскладом политических сил. Удивительно, что
такая зеркальная теория отражения, от которой уже давно
отказались в философии, не только сохранилась, но и про
цветает в исторической науке, претендующей на объектив
708
ность. Исследования историков поражают учетом огром
ного количества микрособытий и возможностей, обстоя
тельным анализом того, какие изменения и трансформа
ции они вызывают. Вместе с тем они разочаровывают отно
сительно небогатыми экскурсами в специфику устройства
самого самосознания, которое представляется наподобие
нейтрального зеркала, отражение в котором целиком опре
деляется физиономией того, кто в него смотрит. Сознание
не является зеркалом действительности. Любой феномен
социальной реальности наделен символическим содержа
нием, и поэтому приходится принимать во внимание то,
как он воспринимается. Если национальное — это не «зер
кало», а «призма», т. е. не просто нейтральный медиум, а не
кое сложное устройство, определяющее образ видимого,
некая априорная форма, профилирующая явления и исто
рические события, то его история не сводится к изменению
содержания под влиянием новых обстоятельств.
Представление об автономности сознания также порож
дает свои трудности. Обычно срабатывают два способа ин
терпретации социальной реальности. Вопервых, совре
менный исследователь трактует события прошлого на ос
нове сложившихся знаний и представлений. Вовторых,
сами непосредственные носители того или иного нацио
нального сознания интерпретируют реальность сквозь
призму своих представлений. Можно подумать, что как те,
так и другие являются непосредственными участниками
жизненного мира, и их различие легко учитывается по
правками на различие исторического контекста и нагру
женность сознания исследователя теми или иными теоре
тическими установками. Но история национального само
сознания и идеологии национализма обнаруживает столь
же обескураживающую повторяемость, что и история со
бытий. Может она чемулибо научить реальных полити
ков? Думается, что действующим политикам уже не до чте
ния книг. Но даже если бы они нашли время читать моно
графии по национальному вопросу, это не только бы не по
могло, но, наоборот, затруднило принятие эффективных
решений. Это не значит, что книги вообще не нужно чи
тать. Можно предположить, что практическое значение
709
книг по философии истории проявляется не прямо, а опо
средованно, так сказать, через поколение. Те, кто читают
книги и продумывают проблему национального сегодня,
смогут реализовать свои убеждения в будущем.
Если применить это рассуждение для оценки историче
ских исследований, можно сказать, что они, кроме чисто
научного, несомненно, имеют важное цивилизационное
значение. Благодаря им формируется современное либе
ральное определение нации. Согласно этому определению:
1) нация представляет собой солидарную общность, ос
нованную на правовом равенстве своих членов;
2) нация привязана к территории, на которой она уста
навливает свое политическое самоуправление, т. е. образу
ет государство;
3) единство нации основано на политическом и культур
ном суверенитете.
В данном определении существенно модернизированы
прежние «земельнопочвенные» формулировки нации, ко
торая понимается в терминах политической автономии.
«Кровь» вообще не употребляется в новом определении,
«почва» сводится к территориальному суверенитету и гра
ницам национального государства. В него не включена та
кая, прежде считающаяся чрезвычайно важной, константа
нации, как язык, не различаются «нация» и «народ». Фор
мирование «народа» как населения, обладающего общим
языком, культурой, религией, историей (этногенез),— ус
ловие нации. Но поскольку понятие культурной нации ка
жется чреватым национализмом, постольку считается, что
в современном обществе оно должно уступить место поня
тию гражданской нации.
Нации появляются как продукт длительного культур
ноисторического развития и как политические общности
известны со времен средневековья. Началом современного
политического процесса считается формирование, начи
ная с XIV в., самостоятельных государств, когда политиче
ская власть конституируется как власть над определенной
единой территорией. В этот период складывается сослов
ное общество. Образование наций знаменует второй этап
модернизации, когда встал вопрос о легитимности полити
710
ческого суверенитета. Субъектом политики становится на
селение страны, и это означает превращение его в граж
данскую нацию.
Национальное самосознание объединяет представителей
различных групп населения, ранее разделенных региональ
ными, этническими, религиозными барьерами. Для этого
необходимы новые основания единства, и таковым стано
вится общественное мнение. Развитие национального са
мосознания протекает неравномерно. На самой ранней сту
пени существования современных государств право пред
ставительствовать от лица нации присваивали себе дворян
ство и верхушка городского населения. Так в игру истории
включается сословная нация. По мере просвещения нацио
нальное сознание формируется у читающей публики и охва
тывает все более широкие слои населения. Носителем на
ционального самосознания становится интеллигенция.
Во второй половине XVIII в. организуются широкие
патриотические движения, которые считаются третьей фа
зой процесса европейской модернизации. Под патриотиз
мом понимается такое общественнополитическое поведе
ние, при котором общие интересы преобладают над лич
ными. На его основе сформировалась современная модель
гражданской нации, для которой характерны проживание
на одной территории и наличие гражданства, право на са
моопределение и политическое самоуправление. Согласно
новой политической модели, нация состоит из граждан,
имеющих право избирать и быть избранными. Выход на
ций на историческую арену самым непосредственным об
разом связан со становлением национального государства.
Оно характеризуется тем, что суверенитет принадлежит
народу, который наделен гражданскими правами и прини
мает равноправное участие во всех институтах государства.
Идея этнической нации дополняет политическую ассо
циацию равноправных граждан этосом соотечественников,
абстрактный теоретический проект демократии концепци
ей патриотизма, основанного на национальном сознании.
Поэтому концепция национальной идентичности не может
быть заменена более универсальным проектом защиты
прав человека. Однако национальное чувство, культивиру
711
ется оно национальной интеллигенцией или нацистами,
оказывается палкой о двух концах. С одной стороны, опора
на него вызвана растущей дезинтеграцией населения в эпо
ху капитализма. С другой стороны, сплочение общества в
дееспособное единство может быть использовано и ис
пользуется для репрессий внутри и агрессии вовне.
Новоевропейские нации сформировались как новые
формы солидарности, преодолевающие прежние локаль
ные союзы, общины, роды и кланы. Однако они сохранили
то главное, что всегда изумляло историков при анализе
древнегреческого полиса,— способность свободных граж
дан Афин пожертвовать жизнью ради общего блага. В ро
мантическом понятии народа культивируется это важней
шее государственное качество, ибо в условиях конкурен
ции и даже войны между государствами оно являлось са
мым главным оружием.
После Второй мировой войны во всем мире начался
процесс формирования новых национальных государств.
После распада Советского Союза этот процесс получил до
полнительное развитие, и это дает основание выводу о том,
что будущее, как и прежде, определяется не демократиче
скими переговорами, а «генеалогическими силами» исто
рии — национальной и даже этнической идентичностью.
Традиционная политическая наука проводила четкое раз
личие между народом (демосом) и этносом. Первое обра
зование отличается от толпы наличием общественного
мнения и рациональным волеизъявлением; второе — явля
ется дополитической общностью, основанной на происхож
дении от единых предков, организованной по принципам
родства. Этнические общности старше наций, которые,
хотя и базируются на натуралистических мифах, являются
искусственными образованиями. Определенная инфляция
национального (кто сегодня переживает готовность отдать
жизнь за процветание родиныматери?) и приводит к эска
лации этнического. Этнологическое понятие нации при
звано реанимировать «чувствомы» на более широкой, не
жели кровнородственная, основе.
Однако недавно введенный в обращение термин «этно
национализм» настораживает сторонников либерального
712
проекта. Наоборот, демократы опираются на понятие на
рода, содержащего следы прошлого, сублимацией кото
рых, собственно, и является республиканский проект. Со
гласно демократической схеме, народ утверждается актом
конституции, однако последняя сама определяется как вы
ражение воли народа. Отсюда принадлежность к «народу»
оказывается некоей судьбой, а не выражением свободной
политической воли. Важная роль в развитии этого тезиса
принадлежит К. Шмитту, который в ходе интерпретации
конституции Веймарской республики сформулировал
идею национального государства. Шмитт писал: «Демо
кратическое государство, усматривающее предпосылки
своей демократии в национальной однородности своих
граждан, соответствует так называемому национальному
принципу, согласно которому нация образует государство,
а государство — нацию»
160
. В концепции национальной де
мократии формирование политической воли представля
ется как единодушие представителей гомогенной нации,
которая мыслится в качестве естественного субстрата госу
дарственной организации: все хотят одного и того же и воз
гласами выражают принятие или неприятие той или иной
альтернативы. Отсюда демократическое равенство тракту
ется Шмиттом не как право на участие в публичной дис
куссии, а как причастность к коллективу, к нации.
Отличие народа от «человечества», на понятие которо
го опирается концепция прав человека, приводит концеп
цию национальной демократии в вопиющее противоре
чие с разумноправовым республиканизмом. В рамках
последнего народ рассматривается как продукт общест
венного договора, стремления жить по законам публич
ной свободы. Первоначальное решение приступить к ав
тономному демократическому законодательству осущест
вляется как правовой акт взаимного признания людьми
друг друга в качестве субъектов положительного права.
Основные права вытекают здесь не из априорного суще
ствования народа, а из идеи правовой институализации
процедуры автономного законодательства. Положитель
ное право легитимируется не справедливостью, а посред
ством демократических процедур. Если все принимают
713