Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше
Подождите немного. Документ загружается.
ном, очевидностью, у Ницше есть нечто весьма неопреде
ленное. Прежде всего необходимо защитить это понятие от
расхожего смысла, ведь Ницше настаивал на принципи
альной его новизне. Воля к власти — это не жажда господ
ства и вообще не цель человека. Ж. Делёз пояснял: «В вы
ражении „желать власти“ не меньше бессмыслицы, чем в
выражении „хотеть жизни“»
135
. Если понимать власть как
цель и желание воли, то это предполагает гегелевскую
борьбу сознаний за признание. По поводу этого Ницше
писал, что только слабый или больной мыслит власть как
объект признания — здесь власть отождествляется с пред
ставлением о ней раба, который создал образ господина,
но не является им.
Если власть отождествляется с признанием, то она не
выходит за рамки общепризнанных ценностей и вращается
в борьбе за славу, влияние, деньги или почести. По Ницше,
воля к власти — это создание новых ценностей. Творить
ценности — вот истинное право господина. «Но как назы
вается то, что и освободителя заковывает еще в цепи?»
136
Делёз подметил несводимость Ницшевой воли к власти к
гегелевской борьбе за признание
137
. Действительно, Ниц
ше отвергал как дарвиновскую борьбу за существование,
так и гегелевскую борьбу за признание. Аристократиче
ский тип высшего человека характеризуется не мелочной
борьбой за расширение сферы влияния, а утверждением
высших ценностей. Спор Лютера и Эразма «о рабстве
воли» раскрывает существо христианской установки, кото
рая сохраняется и в новоевропейской философии: воля —
это порочная страсть, влечение к власти, славе, деньгам и
женщинам. Она антиобщественна и опасна, она делает че
ловека рабом желаний. Открыв свободу воли, христианст
во ограничило ее учением о греховности. Точно так же ут
верждение индивидуальности в философии сопровожда
лось наложением ограничений и запретов на ее свободу.
Еще одно характерное отличие воли к власти состоит в
отказе от самоограничения, которое свободная воля нала
гает на самое себя. Философия воли — необходимая часть
индивидуализма, который создает угрозу обществу. Авто
номный индивид, преследующий свои эгоистические ин
684
тересы, разрушает социальную ткань. Поэтому Гоббс огра
ничивает его свободу общественным договором, Кант —
категорическим императивом, а Гегель — рабским созна
нием: не следует бояться автономной индивидуальности,
ибо она — продукт общества и не станет разрушать условия
своего существования. Согласно Шопенгауэру, воля к жиз
ни с целью самосохранения отказывается от самой себя.
Пессимизму Шопенгауэра и меланхолии Гегеля Ницше
противопоставил понимание воли как стремления к радо
сти и свободе («…воля — так называется освободитель и
вестник радости»
138
). Делёз, отметил три основные нова
ции философии воли у Ницше: вопервых, воление осво
бождает, а не закрепощает; вовторых, оно несет не страда
ние, а радость; втретьих, оно проявляется не в борьбе за
общепринятые блага, а в утверждении новых ценностей
139
.
Власть как генетический элемент, как желание, стремле
ние или «конатус» не измеряется представлением или по
ниманием. Власть — это сила утверждения или отрицания
ценностей. Ницше различал два типа воли к власти.
Один — активный, утверждающий. Другой — реактивный,
отрицающий. От этого различия проистекают два типа лю
дей: низкие и высокие. Но благодаря вечному возвраще
нию оба они оказываются необходимыми. Ницше писал,
что разрушитель, преступник — это и есть созидающий
140
.
В конечном итоге критерием оценки преступления и твор
чества оказывается не мораль, а воля к власти; главное —
победа над реактивными силами.
Чтобы избежать расхожего понимания воли к власти,
следует уяснить, что она не факт и не закон природы, а
продукт интерпретации. Адекватной формой ее реализа
ция является не господство сильных над слабыми, а интер
претация и переоценка ценностей. Воля к власти как ге
неалогический элемент выполняет функцию различия сил
и раскрывает их генезис. Ницше использует свое понятие о
воле к власти для анализа и оценки институтов государст
ва, церкви, морали, права и др. Если воля к власти, а не ис
тина определяет эти институты, то их критика у Ницше вы
глядит непоследовательной: как можно критиковать побе
дителя? Чтобы понять это, необходимо разобраться с раз
685
личием активных и реактивных сил. Прежде всего, актив
ные силы ассоциируются с волей к власти, характерной
для высшего типа людей, стремящихся к господству и сме
ло ставящих на карту жизнь ради свободы. Наоборот, реак
тивные силы — это противодействие господству и произ
волу со стороны многочисленной массы слабых людей, ко
торые побеждают объединившись. Они учреждают законы
и иные институты, обеспечивающие выживание.
Низшие силы, оставаясь реактивными, могут одержать
верх над высшими силами. Если победа или поражение
ничего не решают, то возникает вопрос о критерии разли
чия высших и низших сил. Оценка сил — продукт интер
претации. Ницше не позитивист, не «вольнодумец», но и
не фаталист, который признает факт и не способен к ин
терпретации. Свободный ум считает факт «глупым» и вер
шит суд над ним: «фактов нет, есть только интерпретации».
Что касается господства, то в истории слабые и сильные
нередко меняются местами. Очевидно, что победа в борьбе
за власть не может служить критерием подлинности. Во
первых, чаще всего побеждают именно объединившиеся в
партии слабые. Вовторых, победители со временем старе
ют и превращаются в консерваторов. Так активное стано
вится реактивным. Но Ницше не ограничивается меланхо
лической диалектикой и кухонной критикой власти. Во
всех случаях победы или поражения в борьбе сил он прово
дит генеалогический подход и пытается понять, с низким
или высоким, подлым или благородным намерением вы
ходит на арену та или иная сила. Но и в отношении этих
понятий Ницше применяет не диалектику, а интерпрета
цию и принцип переоценки ценностей.
Ценности изначально определяются положением чело
века в мире. Ценность ценности зависит от утверждающей
или отрицающей воли к власти. Высокое и благородное
выступает как активная сила и как утверждающая воля;
низкое и подлое — как реактивная сила и отрицающая
воля. Каждая ценность обладает генеалогией, поэтому не
обходимо учитывать, что вмещается в той или иной ценно
сти. Ницше проявил великое искусство распознавания в
высоких ценностях самого низкого содержания. Стратегия
686
их власти — вычитание и разделение — основывается на
том, что они отделяют активную силу от ее возможностей,
превращают ее в реактивную. На примере анализа злопа
мятства и нечистой совести Ницше показал, что победа ре
активных сил основана на фикциях и фальсификациях.
Реактивные силы побеждают не благодаря объединению и
сплоченности, а путем отделения активных сил посредст
вом фикции. «Подлость» и «низость» реактивных сил со
стоит в том, что они завлекают активную силу в ловушку,
ставя рабов на место господ.
Следует сохранять осторожность при оценке Ницше
морали рабов. Речь идет не столько об «униженных и ос
корбленных», сколько о господах, наделенных рабской
моралью. Ницше писал, что необходимо защищать силь
ных от слабых. Ницше называет слабым не просто менее
сильного, но того, кто не живет на пределе своих возмож
ностей. Раб может добиться победы, но остаться рабом;
точно так же побежденный господин не обязательно теря
ет себя. Таким образом, квалификация сил, различие сла
бых и сильных определяются не количеством и не побе
дой, а самореализацией. Реактивная сила отделяет актив
ную силу от ее возможностей и отрицает ее (триумф сла
бых, триумф рабов); это сила, отделенная от собственных
возможностей, отрицающая саму себя (царство слабых и
рабов); это сила полезности, приспособления и частично
го ограничения. Наоборот, активная сила — пластиче
ская, властвующая и подчиняющая; это сила, идущая до
предела собственных возможностей; это сила, утверждаю
щая свое различие и превращающая его в объект наслаж
дения и утверждения.
Становление протекает как реактивный процесс, как
победа реактивных сил. Она обеспечивается волей к отри
цанию — нигилизмом. Человек вообще реактивен, он —
больное животное, и потому его дóлжно преодолеть. Пока
это не произойдет, будет возвращаться то же самое. Неда
ром Заратустра охарактеризовал мысль о вечном возвраще
нии как тошнотворную
141
. Как возможно иное, активное
становление? Ницше связывал его возможность с измене
нием чувствительности, с новым типом человека.
687
Если реактивные силы есть форма воли к власти, если
они побеждают активные силы, ограничивая их стремле
ние идти до предела, то их нельзя расценивать исключи
тельно негативно. Не только активная сила — это сила ут
верждения, реализующая все свои возможности, но и реак
тивная сила тоже утверждает себя. Воля к власти реализу
ется как свободная игра сил, где всякое действие встречает
противодействие. Поэтому реакция в природе, жизни и со
циуме является необходимым условием становления. Не
обходимость и позитивная роль реактивных сил отмеча
лась Ницше неоднократно. Например, представители ре
акции — философ Сократ и апостол Павел — признаются
им как активные деятели, действующие на пределе собст
венных возможностей. Религиозный человек, с одной сто
роны, реактивный, с другой — создающий и утверждаю
щий новую форму власти. Ницше полагал: нужно, чтобы
аскетический священник сам был глубинно родствен боль
ным и обездоленным, но нужно также, чтобы он был си
лен, был больше господином над самим собой, чем над
другими, был непоколебим в своей воле к власти
142
. Боль
ные и слабые, берущие верх над здоровыми, осуждают и
обесценивают их возможности бытия, но раскрывают дру
гие возможности и, таким образом, выступают как актив
ные силы становления. Дух, мораль, институты церкви и
государства — то, что Ницше расценивал как душителей и
гасителей жизни и свободы, реализующейся как игра
сил,— все это необходимо для самой жизни и свободы.
Свободная игра сил не исключает правил, которые лежат в
основе институций. Более того, тот, кто не признает пра
вил, выбрасывается из игры. Но есть такие способы реак
ции, которые направлены на изменение правил. Напри
мер, слабые, больные и ненормальные могут оказаться
творческими личностями, раскрывающими новые воз
можности быть. Ярче всего амбивалентность болезни Ниц
ше раскрывает в «Ecce Homo». Но и в «К генеалогии мора
ли» он отмечает активный утвердительный характер фило
софа и священника.
Означает ли это несостоятельность пафоса Ницше?
Если действие рождает противодействие, творчество вяз
688
нет в рутине, а свободная игра сил подчинена правилам, то
грош цена возвышенным речам о сверхчеловеке. Есть пра
вила и правила, институты и институты, философы и фи
лософы, священники и священники. Одни теории способ
ствуют росту жизни, а другие нет. Ницше вовсе не призы
вал к физическому уничтожению философов и священни
ков как слабых и больных личностей. Он также не выдви
гал, как считает П. Слотердайк, генетический проект выве
дения сверхчеловека. Ницше оставался в сфере интерпре
тации и переоценки ценностей. Поэтому нет ничего уди
вительного в том, что критикуемые им в одном месте боль
ные, слабые и убогие как представители реактивных сил, в
другом месте раскрываются как предвестники новых форм
жизни.
И все же есть разница между больным, гниющим в апа
тии, и больным, использующим болезнь для утверждения
новых ценностей. Ницше называл себя исследователем
разнообразных форм декаданса. Ж. Делёз писал: «Судить
утверждение как таковое с точки зрения отрицания как та
кового, а отрицание — с точки зрения утверждения; судить
утверждающую волю с точки зрения нигилистической, а
нигилистическую — с точки зрения воли, которая утвержда
ет: таково искусство генеаолога; генеаолог — это врач»
143
.
Исследование «таинственной работы декаданса» позволя
ет различать активные и реактивные силы: первые утвер
ждают и реализуют возможности жизни, вторые их отрица
ют и являются волей к небытию.
Ницше пытается осмыслить знаменитый вопрос Сокра
та: «Что есть прекрасное?» Такая постановка вопроса ка
жется настолько естественной, что не вызывает сомнений.
Ницше поставил вопрос подругому: «Кто прекрасен?» Это
вопрос не о человеке, а о силе, которая присуща каждой
вещи. Вопрос «Что есть это?» является способом полага
ния смысла, увиденного с иной точки зрения. Сущность,
бытие — перспективная реальность, предполагающая мно
жественность. В основании всегда лежит вопрос: «Что есть
это для меня (для нас, для всего происходящего)?» Вопрос о
сущности ставится с определенной точки зрения. Поэтому
возможна переоценка того, что кажется истинным или
689
ложным, прекрасным или безобразным, плохим или хоро
шим. Все зависит от силы, которая, присваивая вещь, де
лает ее прекрасной.
Главный вопрос: чего хочет тот, кто говорит, мыслит и
ощущает? Вопрос о «кто» — это вопрос о том, каков тип че
ловека: тяжелый, легкий, активный, реактивный. Хочет он
созидать и утверждать или демонстрирует верноподданни
ческие чувства, а может, исполнен желания властвовать и
иметь барыш? Действительно, намерения важны, но быва
ет и так, что они не всегда воплощаются на практике. Даже
желания оказываются искусственно инсталлированными,
и им нельзя доверять. Нельзя доверять даже воле к власти.
Национальное государство и его судьба
Такие слова, как «Родина», «Отечество», уже не застав
ляют сильнее биться сердце, а, скорее, перехватывают ды
хание и вызывают некоторую ментальную судорогу в душе
современного человека. То, что раньше считалось ясным и
безусловным, что можно любить или с чем надо смириться,
но вряд ли протестовать и бороться, теперь подвергается
сомнению, причем не только в тайниках мысли, ноивпо
вседневной жизни. Современный индивид ориентируется
в мире, исходя из своего уникального положения в бытии,
как частное лицо, озабоченное исключительно тем, чтобы
сделать свою приватную жизнь более независимой и ком
фортабельной. И не только идея человека, Бога или нацио
нального государства, но и такие вполне ощутимые ценно
сти, как ближайшие родственники, друзья, работа, дом и
другие, подверглись опустошительной инфляции. Совре
менный человек не хочет нести на своих плечах груз не
только транцендентных, но и социальных ценностей. Ниц
ше был одним из первых, кто заметил радикальную транс
формацию современности. Революции в Европе, проходив
шие под лозунгами свободы, равенства и братства, привели
к крушению абсолютизма. Но свобода обернулась произ
волом, а равенство ресентиментом. Да и сама свобода ока
залась иллюзорной. На уровне индивидуальных пережива
690
ний люди начали ощущать тягу к контакту, но уже не могли
восстановить прочной социальной ткани, связывающей их
воедино в сообщество дружелюбно настроенных, оказы
вающих друг другу взаимную эмоциональную поддержку,
свободных личностей. Не только экзистенциальная, но и
гражданская свобода оказалась мифом. Вместо сознатель
но исполняющих свои общественные обязанности инди
видов, объединившихся на основе общественного догово
ра, человечество проявило себя на арене новейшей исто
рии то как пушечное мясо, то как дикая и голодная толпа,
то как равнодушная инертная масса, которой свободно и
цинично манипулируют вожди.
Проблема соотношения человека и государства вообще
лежит в иной плоскости, чем та, по которой двигалась и
движется академическая мысль, обогащающая старые и
развивающая новые теории. Нигде и ни у кого мы не най
дем абсолютного понимания истины, красоты, блага. Пер
спективизм Ницше допускает множество позиций и точек
зрения, с которых мир видится посвоему. Это блокирует
усилия по доказательству и обоснованию какойлибо тео
рии или системы ценностей в качестве подлинно истин
ной. Но отсутствие абсолютной истины не означает, что
разум нам больше не нужен. Если ничего нельзя доказать
навечно, то нельзя и безапелляционно чтолибо опроверг
нуть. Да, все подходит, все придуманное людьми пригодно
для какойлибо цели и все может быть оправдано. Точно
так же нет в мире виноватых и все посвоему красивы.
Множество позиций, однако, не исключает искусство,
науку и этику. Форма остается при наличии релятивизма
позиций. Любое содержание должно быть заключено в от
шлифованную форму.
Современные философы не решаются покинуть пози
цию просвещенного скептицизма, проявляющего терпи
мость ко всему тому, что кажется чуждым уму и сердцу
«доброго европейца». Толерантная позиция приводит к
тому, что ее приверженец берет на себя заботу придания
соответствующей культурной формы самым экзотическим
представлениям и нравственным обычаям так называемых
«диких» народов. Раньше других такую «миссионерскую»
691
деятельность предприняли историки и антропологи. Сего
дня почти все гуманитарии начали охоту за экзотикой. Они
превращают некультурное, обыденное в культурное, урав
нивают миф, фантазм и научную теорию, находят во всем
рациональное зерно. Подобно миссионерам, озабоченным
исключительно христианизацией, но работавшим на коло
низацию «диких» народов, толерантные ученые, развиваю
щие научный подход к мифам, религиям, моральным сис
темам неевропейских народов, осуществляют откровенно
хищнические акты захвата, присвоения и использования
чужого культурного наследия. Может быть, в этом нет ни
чего плохого. Культурное наследие в отличие от других
форм капитала имеет коллективную форму как создания,
так и присвоения. Оно не только не утрачивается, а даже
увеличивается по мере потребления. Чем больше людей
читает мои сочинения, тем больше моих сторонников. Тут
в накладе остается не производитель, а потребитель куль
турной продукции. Именно он рискует потерять себя, по
требляя все и вся без разбору. Именно по этому сценарию
развивается сегодня культура. Возможно, так она теряет
себя, ибо многие популярные ныне виды искусства и ду
ховные практики есть не что иное, как месть другого мира.
Необходима принципиальная смена представлений о
природе человека, государства и бога. Теоретизация пре
вратила их в нечто далекое и абстрактное. Превращенные в
теоретических монстров они уже не согревают души лю
дей. Человек и государство, понимаемые как идеалы или
абстракции, выбрасываются в потусторонний мир идей,
превращаются в самые холодные чудовища, когдалибо су
ществовавшие на Земле. В этом и парадокс: оторванные от
человеческой души эти сущности вымирают на сухой поч
ве трансцендентного мира. И распространение нигилизма
подтверждает этот прогноз. Но те, кто стоит на страже го
сударства, религии и образования, тоже не дремлют. Если
люди уже не любят государство и не ходят в церковь, если
они не занимаются самоедством и самокритикой с точки
зрения возвышенного образа Человека, то приходится на
поминать им о необходимости повиновения репрессивны
ми мерами. Понастоящему тревожит жуткая мнемотехни
692
ка власти, которая сопровождает реализацию «возвышен
ного». В условиях одновременно инфляции и дефляции
понятий «государство», «бог» и «человек» следует предпри
нять попытку понимания того, как задолго до теоретиче
ских изысканий и философских дискуссий культивирова
лась любовь к социуму.
Государство и права человека. Начиная с XVIII столетия,
философия объявила войну абсолютному государству.
Французские просветители противопоставили монархии
гражданское общество. Вскоре недееспособность граждан
ского общества заставила Европу усиленно заняться вос
питанием нации, которая все резче отличалась от совокуп
ности людей, связанных общественным договором. Снова
было реанимировано чувство патриотизма, и во француз
ском учебнике для школьников рассказывалась история о
простом солдате Шовене, который ради любви к роди
нематери пожертвовал собой
144
. Для укрепления государ
ства снова потребовалась общность территории, языка, а
также культуры и даже вероисповедования. Когда к этому
добавилась кровь и почва, т. е. общие предки и земля, от
которых произошел и на которой вырос гражданин, то по
лучилось нечто столь опасное, что после Второй мировой
войны снова началась критика с точки зрения прав челове
ка теперь уже национального государства.
Юристы различают три аспекта прав человека: 1) защита
от государства; 2) содействие соблюдению прав человека;
3) правовые, социальные и культурные условия их осуще
ствления. Основополагающим является право, опираю
щееся на естественные или врожденные права человека.
Именно на них опирались американский Билль о правах
(1776) и французская Декларация прав человека и гражда
нина (1789). Их первые разделы описывают догосударст
венные права человека и провозглашают власть народа,
что легитимирует государство и ограничивает власть пра
вительства.
Приоритетными являются права, которые применимы
для взаимоотношений людей, а государство вторично и,
так сказать, субсидировано правами человека. Различие
693