Марков Б.В. Человек, государство и Бог в философии Ницше
Подождите немного. Документ загружается.
усилились. Жизнь стала комфортабельнее, но жилища ли
шились архаичного теплового центра, и за железными
дверями люди не чувствуют себя в безопасности. Пали
границы и барьеры, коммуникации стали широкими и
доступными, однако дружеское общение стремительно
деградирует, и вместо задушевного общения с друзьями
люди прибегают к помощи психоаналитика. Мы все жи
вем в эпоху чрезвычайных ситуаций, и наша филосо
фия — это философия не удивления и радости, а ужаса.
Указывая на важную роль традиционных практик выжи
вания, на необходимость сохранения архаичного тепла в
холодных символических культурах, Ницше вовсе не при
зывал «вперед в прошлое». Большая политика — это преж
де всего творчество будущего. Критикуя рынок, демокра
тию, политику, Ницше вовсе не призывал к восстанию
против них, а хотел внести в эти процессы некий культур
носимволический раствор, цементирующий общество ав
тономных индивидов в солидарное целое. То, что он пред
лагал, ни в коем случае не похоже ни на ночные шествия с
факелами, ни на истерические речи по радио, которые
транслировались фашистами. Независимые личности,
«свободные умы» — все эти ступени становления сверхче
ловека как существа, полагающего самому себе границы
своей свободы, составляют опору возрождения общества.
Очевидно, что Ницше не мечтал о возвращении к сельской
общине и, тем более, к фаланстеру социалистов. Он только
хотел, чтобы автономные индивиды, испытывающие
стресс в пустом и холодном безжизненном пространстве
современного общества, нашли в себе силы восстановить
человеческие взаимосвязи. Никакие рынок, демократия и
даже Интернет не способны сами по себе восстановить
прочную социальную ткань. Забота о себе, о своих близ
ких, о месте своего обитания, сохранение материнского
языка, восхваление родины, а не квасной патриотизм в его
идеологошовинистической форме — вот что придает че
ловеку уверенность и избавляет его от стрессов одиночест
ва и незащищенности.
Ницше был одним из первых, кто забил тревогу по пово
ду растраты самого ценного, человеческого, культурного
14
капитала общества. Его превратили в мрачного, больного
мизантропа, который объявил христианскую мораль бо
лезнью Европы. Между тем он понемецки расчетливо
указал на то обстоятельство, что экономисты и политики,
подсчитывая рост национального дохода, повышение
уровня жизни людей, не принимают во внимание их дегра
дации, которая перечеркивает всю прибыль и на самом
деле свидетельствует об отрицательном балансе развития.
Было бы слишком упрощенным выводить философскую
концепцию из той или иной исторической ситуации или
телесного самочувствия. История и жизнь — источники
постоянных страданий, однако люди упорно делятся на
оптимистов и пессимистов, и при этом далеко не все из них
известны как авторы соответствующих этим умонастрое
ниям философских доктрин. Без учета собственной логики
философского дискурса невозможно составить адекватное
представление о том, как развиваются философские тео
рии, и достигнуть баланса внешних — социокультурных —
влияний и собственных внутренних стимулов развития
философского знания.
Ницше — сложный автор, и его мало просто читать. Па
радокс состоит в том, что все написанное им сохранилось,
но от этого проблем с интерпретацией его наследия, ка
жется, не меньше, чем если бы его рукописи отсутствова
ли. Не только в Германии, но и в России (Москве,
СанктПетербурге, Минске, Екатеринбурге) продолжают
ся историкофилософские и филологические дискуссии о
Ницше
2
. Возможно, в ходе их стоило бы более подробно
осветить несовершенство старых переводов или подождать
с выводами до тех пор, пока не будет переведено критиче
ское издание. Не отрицая необходимости новых переводов
и комментариев, поскольку они являются основой адек
ватного философского анализа, хотелось бы отметить, что
точно так же условием возможности адекватных переводов
являются содержательные философские исследования.
Поэтому необходимы творческие интерпретации, начатые
В. А. Подорогой, Н. В. Мотрошиловой, А. В. Перцевым и
др. Будущие переводчики и комментаторы Ницше могут их
использовать, хотя бы в критическом плане. Возможно,
15
предлагаемая вниманию читателей работа покажется спе
циалистам недостаточно оснащенной ссылками и коммен
тариями, но она не является результатом уединенного,
ночного чтения Ницше. Автор обращался к работам, напи
санным представителями различных направлений в фило
софии ХХ в. Предлагаемая работа не только критическая,
но и хвалебная. В ней раскрывается актуальность идей
Ницше, охарактеризовано своеобразие его диагноза евро
пейской культуры. Что же касается предлагаемых лекарств,
главное — это избежать «передозировки».
Глава 1
ПО НАПРАВЛЕНИЮ К НИЦШЕ
Как читать Ницше
Ты противоречишь тому, чему учил вчера.
Это потому, что вчера — не сегодня»,— отве
чал Заратустра.
Интеллектуальную эволюцию Ницше определяют три
периода: первый, когда написаны ранние, филологиче
ские сочинения 1870–1876 гг. («Рождение трагедиии из
духа музыки» и «Несвоевременные»); второй, когда напи
саны книги афоризмов 1876–1882 гг. («Человеческое
слишком человеческое», «Утренняя заря», «Веселая нау
ка»); третий, когда написаны поздние сочинения (от «Так
говорил Заратустра» до «Ecce Homo»). Задачу своего време
ни Ницше усматривал в открытии принципов новой куль
туры, которая стояла бы вровень с греческой. Условием
этого в первом периоде он видел великого человека (das
Grosse Individuum). Первыми представителями новой
культуры Ницше считал Шопенгауэра и Вагнера. Метафи
зику и искусство он называл главными двигателями куль
туры. Во втором периоде Ницше акцентирует вопросы мо
рали. В качестве инструментария критики моральных
предрассудков он избирает науку, которую расценивает как
методологическое основание новой культуры. Если рань
ше, полагал Ницше, она строилась бессознательно, то те
перь должна формироваться на научной основе. Наука
должна создать условия для воспитания лучшего человека.
Так от великих индивидов как творцов искусства Ницше
приходит к «свободным умам». Конечно, наука определя
ется им весьма специфически, как «радостная наука», иро
низирующая по поводу моральных предрассудков. Она не
отвергает, а «снимает» искусство. «К генеалогии морали»
относится к третьему периоду развития взглядов Ницше, и
17
началом его является «Так говорил Заратустра». В этом пе
риоде основным становится понятие творчества. Творчест
во — это деятельность, целью которой является достиже
ние новых условий и возможностей жизни. Оно включает в
себя познание, которое понимается как переоценка цен
ностей. Заратустра — деятель, исследователь и основопо
ложник новых ценностей. Философским понятием твор
чества стала воля к власти, а его высшим выражением —
законодатель, задающий новый масштаб любых действий,
знаний и оценок своего времени. Главной мыслью Ницше
к этому времени становится вечное возвращение. Формой
мышления выбирается не наука, а философия, принимает
ся ориентация не на отрицание, а на утверждение. При
этом философское мышление обретает художественную
форму. Под маской Заратустры Ницше несет свое собст
венное мышление. Как поэзия его философия становится
утверждающей.
После «Заратустры» Ницше снова возвращается к науч
ным по форме афоризмам. Начинается период большой
войны против ранее установленных ценностей и задумы
вается главное произведение — «Воля к власти». Любое со
чинение после «Так говорил Заратустра» есть не что иное,
как новый проект «Воли к власти». При этом они составля
ют пары: «По ту сторону добра и зла» и «К генеалогии мо
рали», «Сумерки богов» и «Казус Вагнер». «Антихрист» и
«Ecce Homo» оказываются близнецами.
«Ecce Homo» — интеллектуальная биография Ницше,
история преодоления собственного декадентства путем
познания условий его возможности. «Сумерки богов» и
«Антихрист» — открывают новый проект критики метафи
зики. Речь идет о преодолении евангелической практики,
которая есть попытка лишить жизнь воли к власти. Ницше
описывает «тип Иисуса» как неспособность чтолибо хо
теть. Позиция бегства от страданий и непротивления —
полная противоположность воли к власти, так как являет
ся отрицанием творчества, утверждением которого был
греческий бог Дионис. «Дионис» в третьем периоде твор
чества Ницше становится центральным философским по
нятием.
18
Кажется невозможным по соображениям научности и
моральности писать о Ницше по старым изданиям его со
чинений. Дело даже не в недостатках переводов. Все равно
аутентичный перевод невозможен
1
. К счастью, на русские
переводы основных сочинений Ницше не повлияла «Воля
к власти». Однако она продолжает влиять на наше понима
ние его философии. Возможно, пока мы не имеем перево
да на русский язык критического издания, выполненного
Джорджо Коли и Маццино Монтинари, лучше всего вооб
ще не принимать во внимание «Волю к власти», так как
Ницше не является автором этой работы. Она является ис
торическим продуктом, выполненным П. Гастом и Э. Ниц
шеФёрстер и должна изучаться самостоятельно. Вместо
нее следует пользоваться расположенными во временном
порядке фрагментами Критического издания
2
. Крупней
шим издательским достижением Дж. Коли и М. Монтина
ри стала подготовка и публикация философского наследия
Ницше с 1869 по 1889 г., которое составило около 5000
страниц по сравнению с прежними 3500. Рукописное на
следие Ницше, особенно его философский дневник, тре
бует отдельного исследования. Ницше указывал, что он
пишет не для читателя, а для самого себя. Если это так, то
перед нами должен предстать подлинный Ницше. Чтобы
снять то темное и злое, которое есть в его опубликованных
работах, можно предположить, что, говоря зло, он эпати
ровал публику, хотел пробудить ее от оптимистического
сна. Своими текстами он хотел сказать: люди, проснитесь,
оглянитесь, все произносят добрые, вежливые слова, а
сколько фальши, злобы, ненависти вокруг! Если дневни
ки — это заметки для себя, то в них не должно быть особого
пафоса и игры на публику. Но можно ли писать только для
самого себя? В дневниках Ницше нет ничего похожего на
интимные признания Руссо. Они вообще не многим отли
чаются от опубликованных работ, которые предельно серь
езны и откровенны. Конечно, в них нет особого эпатажа,
но сравнение дневниковых и опубликованных записей по
казывает, что Ницше писал вполне искренне и никого не
разыгрывал. И по дневникам видно, что он надевал маски,
но не прятался под ними. Так что полного переворота в по
19
нимании Ницше от изучения рукописного наследия ожи
дать не следует. И при чтении опубликованных работ, и при
чтении подготовительных набросков и дневниковых запи
сей основная нагрузка ложится на читателя, ибо чтение —
это и селекция и интерпретация. В конце концов «Воля к
власти» — это и есть пример тому. То, что сегодня мы уже
не согласны со старой репрезентацией Ницше,— это хоро
ший симптом, свидетельствующий о выздоровлении са
мой читательской публики. Она уже не заслуживает тех
презрительных слов, которые произносил Ницше в отно
шении «последнего человека». Если мы осознаем меру зла,
сопровождающего нашу жизнь, и не скрываем его под мас
кой гуманизма, ибо «нет прекрасной поверхности без
ужасной глубины (внутренности)»
3
, а мужественно прини
маем его и боремся с ним, то это и есть то выздоровление,
которого так желал Ницше.
Необходимо собрать и продумать отдельные советы
Ницше, касающиеся чтения его сочинений. Поскольку он
писал не систематически, то возникает соблазн читать те
места, которые вызывают удовольствие. Это плохой спо
соб чтения — он характерен для читающих бездельников.
Не следует и быстро глотать все подряд в надежде схватить
смысл целого и затем уже, исходя из него, растолковать от
дельные положения. Ницше — учитель «медленного чте
ния». Прежде всего он воздавал хвалу филологии: она учит
читать медленно и глубоко, забегая вперед, возвращаться
назад, учит читать между строк. Кроме искусства истолко
вания необходимо сопереживание: стоит попытаться най
ти исток мысли, испытать породившую ее страсть. Ницше
советовал «читать хорошо, то есть медленно, всматриваясь
в глубину смысла, следуя за связью мысли, улавливая на
меки; видя всю идею книги, как бы сквозь открытую дверь.
<…> Мои терпеливые друзья! Эту книгу могут читать толь
ко опытные читатели и филологи: выучитесь же хорошень
ко читать!..»
4
Важно понять, о какой «книге» говорит Ниц
ше. Поскольку эта цитата из предисловия к «Утренней
заре», ясно, что «медленному чтению» подлежит именно
она. В «Предисловии» к ней говорится, что книга написана
жителем подземелья, человеком, неторопливо изучающим
20
глубины человеческого духа, а точнее, последствия его воз
действия на человеческое тело. Отсюда можно сделать вы
вод, что совет Ницше относится не столько к чтению книг,
сколько к внимательному изучению жизни. Речь идет о
«книге жизни», читать которую стремился автор. Отсюда
искусство медленного чтения характеризует его собствен
ную стилистику. В соответствии с пояснениями «Ecce
Homo», книги Ницше нужно читать с учетом места, в кото
ром они создавались. Но в таком случае возникает несоот
ветствие. «Утренняя заря» написана в 1880–1881 гг. в Генуе,
поэтому ведущим там является образ не подземелья, а мор
ского путешествия. Ницше воображает себя Магелланом в
океане духа, и Генуя навевает на него мысли о новых бере
гах, об открытиях неизвестных земель. Отсюда метафора
пересмотра курса, переориентации в морали.
Аутентичным способом чтения является восприятие
книг Ницше как музыкальных произведений. Он любил
музыку и до такой степени стремился преодолеть Вагнера,
что стал автором звучащей прозы, в которой найдена вер
ная героическая тональность, превосходящая тоскливую
романтику знаменитого музыканта. Успех, как письма, так
и чтения, зависит от того, насколько точно взята первая
нота, которая определяет тему сочинения. Если, как сказа
но в «Предисловии», «Утренняя заря» — это книгалаби
ринт, то она должна звучать тональностью, соответствую
щей шуму подземных вод и тектоническим сдвигам пла
стов земли. Звуки, образующие слова, должны быть
похожи на сопение органа. Но если «Утренняя заря» — это
книга о морских просторах и новых берегах, то ее текст
должен звучать легко и радостно, как утренний бриз.
В действительности, произведение Ницше напоминает
симфонию; дух и тело там примиряются не столько диа
лектически, сколько музыкально
5
.
Сочинения Ницше, написанные красивым, ясным и до
ходчивым языком,— своего рода реквием тотальному ра
ционализму, ужасным последствием которого стали миро
вые войны. Нельзя забывать о том, что рационализм при
шел на смену средневековому мировоззрению, в котором
были и темные стороны, в частности эксцессы, порождае
21
мые религиозным фанатизмом. Посвоему рациональный
протест Лютера, продиктованный верой в разум и мораль
ное совершенство человека, поставил на место фанатич
ной религиозной веры и бюрократических институтов
церкви моральность и гуманность. Безусловно, это было
большим достижением. Упрекая эпоху разума за разработ
ку новейших видов вооружения, нельзя забывать о том, что
в эпохи религиозного чувства тоже велись фанатические
войны. Во всяком случае, как общественная, так и частная
жизнь людей оказывается более комфортабельной именно
тогда, когда она строится на рациональных началах.
Чтение философских книг, как известно, не служит фор
мой отдыха. Не является исключением и проза Ницше, ко
торая, правда, может вызывать эстетическое удовольствие,
но от которой всетаки ждут интеллектуальных открытий.
Кто долго, внимательно и по несколько раз перечитывает
Ницше, оказывается в довольно неприятном положении.
Вместо удовлетворения, приходит разочарование. В целом
тексты оказываются противоречивыми, в них содержится
множество повторов, а, главное, мысль, запертая в лаби
ринте различных смыслов, так и не находит выхода. Надо
ли читать Ницше так, как читают, например, длинные фи
лософские трактаты, требующие ясного сознания и пре
дельной сосредоточенности на понимании? От них трещит
голова, но в конце концов, когда читатель все же постигает
мысль автора, недоумения рассеиваются. Ничего подобно
го не получаешь при чтении Ницше. Его тексты очаровы
вают. Наверное, на немецкоязычного читателя они оказы
вают просто магнетопатическое воздействие. Их можно
читать с любого места и везде найдешь то, что тебе близко.
Даже если ты не согласен с грубыми выпадами против мо
рали или религии, то нельзя не признать, что нечто подоб
ное все же закрадывалось в голову. Ницше писал о самом
важном, о чем предпочитают не говорить даже философы,
хотя ставить радикальные вопросы о том, в чем никто не
сомневается,— это их хлеб.
Почему мы любим читать Ницше, если мы с ним не со
гласны, и не можем согласиться? Постепенно опьянение
текстом проходит, у серьезного, ищущего определенности
22
читателя наступает нечто вроде разочарования от бессвяз
ности, непоследовательности письма, а главное, от отсут
ствия продвижения в его понимании. Да, тексты Ницше
озаряют, но после их прочтения почти нечего сказать. Сто
ит их отложить, и собственная мысль начинает двигаться
совсем в ином направлении. Может быть, Ницше этого и
добивался. Ведь в «Ecce Homo» он советовал читателям ис
кать свои пути. Он, действительно, не классический писа
тель, который делает читателя своим соучастником. Тем не
менее многие воспринимают Ницше как классического
писателя, только более сложного и трудного: каждый фи
лософ такого ранга требует понимания, которое достигает
ся прилежной внутренней работой читателя в контексте
судьбы человеческого бытия, о которой размышлял и сам
Ницше.
Большинство пишущих о Ницше советует осуществлять
селекцию и не принимать его экстремистских заблужде
ний: как всякий страстно пишущий автор, он впадал в па
фос. Первое и главное предостережение критиков: чита
тель должен «стать выше» Ницше, который по причине
своей тяжелой болезни временами впадал в черную мелан
холию. Следует якобы простить его заблуждения. Таким
способом критики вместо серьезного анализа ссылаются
на болезнь и наличие ресентимента (ressentiment
6
). Не
слишком ли легко такие комментаторы отделываются от
Ницше? Это верно, что кругом хорошо не бывает, и мы вы
нуждены прощать нашим звездам не совсем моральное по
ведение. Но беспокоит вопрос о мере. Сколько зла мы мо
жем простить гению?
Ницше часто провоцировал читателя и елейными, и гру
быми высказываниями относительно того, что стало при
вычным и кажущимся естественным. Именно в ткани по
вседневных истин он находит то устаревшие моральные
стереотипы, то, напротив, следы былой грубоватой прямо
ты, которая обеспечивает выживание людей. Таким прово
цирующим приемом относительно ясности сознания,
к которой всегда стремятся интеллектуалы, являются
и ссылки на головную боль: Ницше предлагал писать не в
минуты кайфа или ясности в голове, а в часы тупой боли и
23