Лапунин М.М. Вторичная преступная деятельность - понятие, виды, проблемы квалификации
Подождите немного. Документ загружается.
Вторичная преступная деятельность: понятие, виды, проблемы
квалификации, криминализации и пенализации
Предисловие
Уважаемые читатели, коллеги, друзья!
Издательство "Волтерс Клувер" реализует свой новый и, на мой взгляд,
очень интересный и перспективный проект, суть которого заключается в
публикации научных работ молодых и (или) еще не известных широкой
юридической аудитории авторов.
К счастью, опубликоваться сегодня для ученого - вполне решаемая
задача, однако это касается в основном и прежде всего ученых с именем,
обремененных регалиями, должностями и иными свидетельствами их научного
признания.
Представить же свой труд, свое видение той или иной проблемы на суд
не только своего научного руководителя, официальных оппонентов, товарищей
по работе начинающему исследователю в современных условиях часто
оказывается невозможно из-за многих преград, в том числе носящих
материальный характер. Издавать мало кому пока еще известных авторов
издательствам, даже крупным, экономически рискованно и невыгодно. Как
правило.
Поэтому сложно переоценить значение той серии, книгу которой Вы
держите в руках, начинаемой издательством. Уже сам факт ее создания
свидетельствует о том, что издательство "Волтерс Клувер" на рынке
юридической литературы - всерьез и надолго, настолько, что уверено - помогая
молодым ученым, спустя какое-то время оно будет считать их своими
постоянными авторами, а в отношении многих имен будет гордиться тем, что
когда-то открыло миру эту яркую звезду.
Немного о самой серии. Она включает в себя работы молодых ученых
(молодых - по возрасту и (или) стажу научных изысканий), ранее не
публиковавшиеся в монографическом виде, сравнительно небольшого объема -
10-15 печатных листов. Наличие ученого звания или ученой степени у автора
работы не является обязательным условием публикации.
Издательство принимает к опубликованию только исследования,
характеризующиеся несомненной научной новизной и (или) имеющие
выраженный прикладной характер, позволяющий использовать результаты
исследования в правоприменительной или практической юридической
деятельности.
Соответственно каждая книга серии должна отвечать следующим
основным требованиям:
1) представлять собой законченное монографическое исследование. Оно
может содержать постановку новых, ранее не ставившихся или не возникавших
в науке или юридической практике проблем, или давать оригинальный и
тщательно аргументированный взгляд автора на давно известную проблему.
Коммулятивные (включающие в себя только или в основном переложения того,
что хорошо известно в науке) исследования издательство не публикует;
2) являть глубокий анализ проблемы, основанный на знакомстве автора с
законодательством, а также с научными исследованиями в выбранной им
отрасли, с правопримением - судебной, следственной, иной практикой,
статистикой преступности или правонарушений, и др.;
3) быть корректной по научной полемике и выражению своего мнения;
4) представлять проблему, интересную не только для автора работы.
Практическая полезность работы только приветствуется.
Открывает серию монография Михаила Лапунина, посвященная новой в
науке теме - вторичной преступной деятельности.
Приглашаем молодых авторов к сотрудничеству и надеемся, что новая
серия издательства "Волтерс Клувер" будет востребована юристами - и
научными работниками, и практиками.
Ваши отзывы о работах, опубликованных в серии "Уголовное право:
современный взгляд", присылайте, пожалуйста, по адресу: info@wolters-
kluwer.ru.
Ответственный
редактор серии
доктор юридических
наук, профессор
Н.А. Лопашенко
От автора
В юридической литературе последних лет стало употребляться понятие
вторичного преступления *(1), давно используемое, например, в немецком
уголовном праве и основывающееся на теории прикосновенности к
преступлению. Анализ отечественной уголовно-правовой литературы позволяет
утверждать, что указанное понятие в достаточной мере до сих пор никем не
раскрыто. Следует признать, что и проблемам прикосновенности к
преступлению уделяется гораздо меньше внимания, чем, например, соучастию.
Этот пробел можно объяснить тем, что прикосновенность рассматривается
отдельными учеными в рамках института соучастия. Кроме того, "ввиду
некоторого своеобразия рассматриваемый институт не может быть отнесен
только к Общей или только к Особенной части уголовного права, так как
содержит в себе элементы этих обеих частей" *(2). Несмотря на то, что научные
исследования по данной тематике ведутся с конца XVII в., среди ученых нет
единого мнения ни в отношении сущности как прикосновенности, так и
вторичного преступления. Такое положение дел препятствует изучению,
пониманию юридической природы ряда деликтов, их общественной опасности.
Назрела необходимость восполнить недостаточную освещенность вопросов,
связанных с толкованием прикосновенности к преступлению, криминализацией
ряда соответствующих деяний и их квалификацией, что можно сделать путем
рассмотрения их через призму вторичной преступной деятельности.
Оговоримся, что понятие последней не совпадает с понятием прикосновенности
к преступлению, но именно теория прикосновенности лежит в основе деления
преступлений на первоначальное (основное, предикативное) и вторичное
(производное).
В начале 1990-х гг. в России вместе с новыми принципами ведения
экономической деятельности возникли и новые общественно опасные деяния.
Спад производства, гиперинфляция, отсутствие необходимой нормативной базы
крайне негативно сказались на криминогенной обстановке в стране во время
перехода к рыночной экономике. Сложившаяся ситуация дала возможность
преступникам "заработать" огромные капиталы. Однако недостаточно обладать
ими - нужно иметь возможность использовать эти средства, не вызывая
подозрений у правоохранительных органов. В новых рыночных условиях
появилась масса способов так называемого отмывания грязных денег.
Распространение подобных деяний, их высокая общественная опасность
обусловили введение (впервые в истории России) уголовной ответственности за
отмывание доходов. Соответственно, изучение этого деяния началось
сравнительно недавно. Как и следовало ожидать, большинство работ было
посвящено вопросам анализа состава данного преступления, правилам
квалификации и лишь в последнюю очередь ученые обращались к юридической
природе этого деяния, основаниям и принципам его криминализации. Очень
скоро выяснилось, что юридическая конструкция состава легализации имеет
существенные недостатки: в УК РФ были внесены изменения. Но и новая
редакция сразу же вызвала ряд критических замечаний.
Подобное положение можно объяснить отсутствием необходимых
теоретических разработок, позволяющих понять сущность рассматриваемого
деяния, определить его место в ряду других (конструктивно близких)
преступлений. А ведь лишь после таких исследований следовало бы
осуществлять криминализацию. С принятием 7 августа 2001 г. изменений в УК
РФ прояснилась природа деяния, запрещенного ст. 174 как вида
прикосновенности к преступлению (это не относится к ст. 174.1 УК РФ), что
вполне соответствует современным международно-правовым актам и практике.
За последние годы, по данным ГИЦ МВД, зарегистрировано преступлений
по ст. 174, 174.1 УК РФ: в 2003 г. - 620, в 2004 г. - 1977, в 2005 г. - 7461. Однако
гигантский рост регистрации обусловлен не решением проблемы борьбы с
грязными деньгами, а неправильным толкованием соответствующих норм, что
требует особого рассмотрения. Кроме того, опрошенные нами сотрудники
правоохранительных органов полагают, что процент латентности легализации
преступных доходов очень высок и составляет порядка 82% (среднее значение).
С таким "классическим" видом прикосновенности, как приобретение или
сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем, ситуация
противоположная: в советский период ему уделялось много внимания, с
принятием же нового УК РФ об этом преступлении практически "забыли",
вспоминая, чаще всего, при разграничении с легализацией имущества. Но и в
связи с этим уголовно-правовым запретом возникало и возникает немало
вопросов, для разрешения которых необходимо понимание его природы. Вместе
с тем подобные деяния достаточно распространены в России: в 2001 г.
зарегистрировано 14 188 случаев, в 2002 г. - 8744, в 2003 г. - 8265, в 2004 г. -
8792. При этом выявлено лиц, совершивших преступления, 9845, 6364, 6032,
6041 соответственно *(3).
Статья 316 УК РФ, предусматривающая ответственность за
укрывательство преступлений, также претерпела изменения (по сравнению с УК
РСФСР). Согласно сведениям ГИЦ МВД РФ, в 1996 г. зарегистрировано 9338
случаев укрывательства преступлений; в 1997 г. - 1387; в 1998 г. - 1197; в 1999 г.
- 1165; в 2000 г. - 1059; в 2001 г. - 1156; в 2002 г. - 1044, в 2003 г. - 933, в 2004 г. -
922. Если значительное снижение количества выявленных преступлений в 1997
г. связано с тем, что УК РФ декриминализировал укрывательство преступлений,
не относящихся к категории особо тяжких, то в остальном трудно предположить,
что в современной России укрывать преступления стали реже или лучше.
Снижение количества зарегистрированных случаев укрывательства говорит
скорее о наличии сложностей у практических работников с квалификацией этих
деяний.
Не слишком обнадеживает и уголовная статистика относительно
вторичных преступлений по Саратовской области. Так, по данным ИЦ УВД
Саратовской области, за период с 2001 по 2005 г. не выявлено ни одного лица,
совершившего преступление, предусмотренное ст. 174 УК РФ, а количество
выявленных фактов легализации - единицы (см. приложение 5). Не намного
лучше ситуация и со ст. 174.1 УК РФ. Число уголовных дел по ст. 175 УК РФ
колеблется от 43 до 145 в год, а по ст. 316 УК РФ - от 7 до 20, однако количество
осужденных на порядок меньше. Так, за последние пять лет в одном из
районных судов г. Саратова к уголовной ответственности за укрывательство
привлечен один человек, за тот же период в другом районном суде г. Саратова
два лица привлечено к ответственности по ст. 175 УК РФ. Безусловно, подобная
ситуация свидетельствует о сложностях применения этих статей на практике, о
затруднениях в толковании соответствующих норм.
Как известно, сейчас в России такое деяние, как недоносительство,
декриминализировано. Вместе с тем говорить о том, что этот вопрос решен
окончательно и бесповоротно, наверное, рано: 65,5% опрошенных нами граждан
полагают необходимым восстановить уголовную ответственность за
недоносительство о преступлениях.
Затронем еще один вопрос, касающийся политики государства в сфере
борьбы с преступностью. Полагаем, что применительно к изучению института
вторичных преступлений в плане подготовки юридических кадров следует
подходить со всей серьезностью. Между тем далеко не все учебники по
уголовному праву имеют отдельный параграф, посвященный теме
прикосновенности к преступлению, а иногда данный институт вообще в них не
упоминается. Поскольку ни укрывательству преступлений, ни приобретению
(сбыту) имущества, заведомо добытого преступным путем, при изучении
Особенной части уголовного права России не уделяется повышенного
внимания, вопросы ответственности за вторичную преступную деятельность
остаются практически неосвещенными для студентов.
Как видно, назрела необходимость вернуться к изучению проблем
прикосновенности к преступлению, а вместе с тем и вторичной преступной
деятельности - в связи с близким родством данных явлений.
В разное время прикосновенности к преступлению уделяли внимание
такие российские и советские ученые, как Г.И. Баймурзин, М.И. Блум., И.А.
Бушуев, А.С. Жиряев, П.Д. Калмыков, М.И. Ковалев, П.Г. Мишунин, Э.Я.
Немировский, Н.А. Носкова, П.Н. Панченко, А.А. Пионтковский, Н. Полетаев, Э.Х.
Раал, Б.Т. Разгильдиев, В.Г. Смирнов, В.Д. Спасович, Н.С. Таганцев, А.Н.
Трайнин, Б.С. Утевский, М.Д. Шаргородский и др. В последние годы
исследованию прикосновенности к преступлению посвящены работы А.В.
Зарубина, Н.С. Косяковой, А.Д. Макарова, В.Г. Трифонова. Но, как еще в 1981 г.
указывал Б.Т. Разгильдиев, "считать эту проблему разрешенной нет оснований"
*(4). За прошедшие 25 лет ситуация в названной сфере в лучшую сторону не
изменилась.
Анализу отдельных видов вторичной преступной деятельности
посвящены работы, в частности, следующих авторов: Н.П. Грабовской, С.А.
Дробот, Н.П. Иваника, А.Н. Игнатова, Н.И. Коржанского, Г.Г. Криволапова, В.А.
Кузнецова, А.М. Магомедова, И. Погребняка, И.Л. Фойницкого (прежде всего - о
приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем); Б.
Алексеева, П.К. Евдокимова, О.И. Семыкиной, А.С. Омарова (об укрывательстве
преступлений); Б.В. Волженкина, Л.Д. Гаухмана, А.Э. Жалинского, Э.А. Иванова,
А.Г. Корчагина, Н.Ф. Кузнецовой, В.В. Лаврова, В.Д. Ларичева, Е. Логинова, Н.А.
Лопашенко, С.В. Максимова, В.Е. Мельниковой, А. Суэтина, А.Ш.
Шаршеналиева, А.А. Шебунова, О.Ю. Якимова, П.С. Яни, Б.В. Яцеленко (в
первую очередь, о легализации денежных средств и иного имущества,
приобретенных преступным путем). Большинство из перечисленных ученых
освещали вопросы, касающиеся сразу нескольких рассматриваемых преступных
деяний, поэтому данная группировка авторов весьма условна.
Из зарубежных ученых, посвятивших труды теории прикосновенности к
преступлению, прежде всего следует отметить немецких криминалистов. Это
Бауэр, Борст, Зандер, Клейн, Клейншрод, Титман, А. Фейербах. Кроме того: Г.
Арц, Б. Бургсталлер, Г. Витткэмпер, У. Зибер, Д. Карл, И. Клосс, К. Лакнер, Х.
Отто, М. Пит, Д. Унгнад, Р. Фортхаузер, А. Фюльбир, Х.-Д. Швинд, Ш. Штоер, Р.
Эпфельбах (Германия); Э. Брилл, Т. Нейлор, Р. Поллард, Д. Уолтер, С.
Эренфилд (США); Х. Грайтер, Ф. Гутенберг, О. Фукс, А. Штанцель (Австрия); М.
Леви (Великобритания); Ю.-Б. Аккерман, П. Бернаскони, О. Грабер, У. Дитци, Э.
Мессерли, Х. Мюллер, Ф. Цюнд, Р. Шваб (Швейцария) - их работы посвящены, в
первую очередь, экономическим преступлениям (отмывание денег,
приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем),
причем рассматриваются они, чаще всего, с позиций уголовного
законодательства континентальной системы права (Швейцария, Германия,
Австрия).
Эмпирическую основу настоящего исследования составили:
опубликованная судебная практика Верховных Судов СССР, РСФСР и России,
судов субъектов РФ за 1929-2005 гг.; архивы районных судов г. Саратова,
Саратовского областного суда за 2001-2005 гг.; статистические данные о
состоянии преступности в РФ 1996-2005 гг.; результаты анкетирования 200
жителей г. Саратова; результаты анкетирования 50 сотрудников
правоохранительных органов, результаты анкетирования 100
предпринимателей - жителей г. Саратова.
Научная новизна настоящей монографии состоит прежде всего в том, что
впервые в науке уголовного права на базе института прикосновенности к
преступлению предпринята попытка исследовать вопросы уголовной
ответственности за вторичную преступную деятельность, соответствующий
понятийный аппарат; в комплексе рассмотрены виды данной деятельности,
основание и принципы ее криминализации. В связи с этим формулируются
предложения по совершенствованию норм уголовного законодательства
(содержащихся как в Общей, так и в Особенной частях УК РФ), предлагаются
правила квалификации рассматриваемых преступлений.
Автор выражает благодарность своему Учителю и научному
руководителю - директору Саратовского Центра по исследованию проблем
организованной преступности и коррупции, доктору юридических наук,
профессору Наталье Александровне Лопашенко, а также всем, кто оказывал
помощь в написании данной работы.
Глава I. Вторичная преступная деятельность в российском уголовном
праве
§ 1. Понятие вторичного преступления
В связи с тем, что УК РФ не дает определения вторичного преступления,
да и вообще не использует такой термин, в публикациях его часто расценивают
как синоним неоднократности, рецидива и даже смешивают с совокупностью
преступлений. Поскольку в отечественной юридической литературе также
практически не уделяется внимания раскрытию понятия "вторичное
преступление", попытаемся разобраться, что же следует понимать под ним.
Если обратиться к толковым словарям русского языка, то можно увидеть,
что слово "вторичный" имеет несколько значений. В словаре Д.Н. Ушакова оно
определятся следующим образом: 1) случающийся, происходящий во второй
раз; 2) представляющий собою вторую стадию, ступень в развитии чего-нибудь
или вторую ступень по составу, по сложности, в отличие от первичной и
третичной; 3) второстепенный, побочный; 4) являющийся следствием чего-
нибудь другого *(5). Аналогичное толкование находим и во многих других
словарях, энциклопедиях *(6). Проанализируем эти значения слова
относительно преступления.
1. Для преступного деяния, совершаемого во второй раз, в российском
уголовном праве предусмотрены понятия рецидива, совокупности (реальной)
преступлений (институт неоднократности сегодня исключен) *(7),
следовательно, обозначать "вторичным преступлением" то же самое нет
смысла. Тем более отсутствуют основания называть вторичными преступления,
совершаемые в третий, четвертый раз, как это можно встретить в прессе *(8).
2. Безусловно, вторичное преступление не относится к стадиям
совершения преступления. Более того, оно само может быть как оконченным,
так и находиться на стадии приготовления, покушения. Здесь можно говорить
лишь о действительно усложненной конструкции вторичного преступления,
отягощенной связью с первоначальным преступлением.
3. Разумеется, рассматриваемые преступления ни в коей мере не
являются ни побочными, ни второстепенными - напротив, зачастую, как это
будет показано ниже, они могут представлять очень существенную угрозу для
нормального функционирования государства и общества.
4. Вторичное преступление, строго говоря, не является следствием (во
всяком случае, в уголовно-правовом смысле) главного, основного преступного
деяния, но оно действительно зависит от последнего, появляется лишь при его
наличии *(9).
Представляется, что в словосочетании "вторичное преступление"
прилагательное допустимо по смыслу заменить на "производное", а не
"повторное" *(10). Заранее оговоримся, что повторность может присутствовать,
когда основное и вторичное преступления совершает одно и то же лицо *(11), но
это вовсе не является атрибутивным, конструктивным признаком
рассматриваемого явления. Если же говорить о существительном "вторичность"
(в частности, употребляется выражение "вторичность преступления"), то в
русском языке оно означает именно производность *(12) от чего-то другого.
Этим другим и является основное (главное, предшествующее) преступление. В
Германии и Швейцарии, например, как в законах, так и в уголовно-правовой
теории, давно используется ряд терминов, означающих предшествующее, или
главное, и вторичное преступные деяния: die Vortat, die Haupttat, die Nachtat *(13)
соответственно. Если говорить о международной практике, то в ней
первоначальное преступление обозначается как основное, т.е. лежащее в
основе вторичного - например, в Конвенции Совета Европы "Об отмывании,
выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности" от 8
ноября 1990 г. (Страсбургская конвенция) *(14), в Конвенции ООН "Против
транснациональной организованной преступности" от 15 ноября 2000 г. *(15)
(Россия ратифицировала ее Федеральным законом от 26 апреля 2004 г. N 26-ФЗ
*(16)). Следует оговориться, что такой же термин уже использовался ранее в
отечественном уголовном праве при рассмотрении вопросов прикосновенности
к преступлению *(17).
Применение понятия "основное", разумеется, нисколько не умаляет
общественной опасности вторичного преступления: в отдельных случаях оно
может быть даже существенно более тяжким, чем предшествующее. Здесь речь
идет лишь о сущности этих деяний, основании их криминализации.
Попробуем теперь дать предварительное определение вторичного
преступления. Можно сказать, что вторичное преступление представляет собой
предусмотренное Особенной частью УК РФ умышленное деяние, общественная
опасность и уголовная наказуемость которого зависит от совершения до этого
тем же или любым другим лицом иного, основного (первоначального,
предшествующего) преступления. Из этого, так называемого рабочего,
определения видны основные признаки, моменты, характеризующие вторичное
преступление, выделяющие его из ряда остальных преступных деяний, и
говорящие о: 1) месте его расположения в УК РФ; 2) субъекте преступления; 3)
последовательности совершения преступлений; 4) взаимосвязи вторичного и
основного деяний; 5) субъективной стороне преступления. Представляется, что
их подробное рассмотрение позволит дать более полное определение
изучаемого уголовно-правового явления.
1. Уголовная ответственность за вторичное преступление
предусматривается Особенной частью УК РФ. В Общей части УК РФ
отсутствуют какие-либо единые нормы, посвященные такой ответственности, в
отличие, например, от института соучастия. В связи с тем, что вторичная
преступная деятельность имеет много общего с прикосновенностью к
преступлению, здесь уместно привести слова известного дореволюционного
ученого-юриста Н.С. Таганцева: "Перенесение учения о прикосновенности в
Особенную часть представляет не только теоретический, но и практический
интерес: с помещением отдельных случаев прикосновенности в
соответственные рубрики можно верно оценить как основания их наказуемости,
так и характеристические признаки каждого типа" *(18). Это высказывание
вполне можно отнести и к вторичным преступлениям, с той лишь оговоркой, что
дополнительное размещение в Общей части УК РФ специальных норм,
охватывающих некоторые общие моменты всех вторичных преступных деяний,
способствовало бы правильной и единообразной квалификации
рассматриваемых деяний. Помещение же всех норм о вторичной преступности в
Общую часть УК РФ не представляется возможным, в частности, по следующим
основаниям:
1) по сравнению, например, с рецидивом, соучастием, понятие "вторичная
преступная деятельность" обладает меньшей степенью универсальности в
связи с разнообразием ее видов и существенными их различиями между собой;
2) несмотря на связь с основными преступлениями, наказание за
вторичные не может устанавливаться исходя лишь из характера и степени
общественной опасности предшествующих деяний *(19), а следовательно -
требуется наличие отдельных санкций за каждый из видов рассматриваемых
деликтов;
3) перечень преступлений, лежащих в основе вторичного, различен, что
также усложняет создание единых, общих норм.
Кроме того, в зависимости от вида рассматриваемых преступлений,
различаются их объекты, субъекты и т.д. Итак, как и формы прикосновенности,
вторичные преступления "ввиду признания необходимым их наказывать должны
рассматриваться в Особенной части Кодекса как delicta sui generis" *(20).
2. Субъектом вторичного преступления, в зависимости от вида
последнего, может быть как лицо, совершившее основное деяние, так и любое
другое. Подробный анализ субъектов изучаемых преступлений будет дан при
рассмотрении отдельных видов вторичной преступной деятельности, сейчас же
лишь оговоримся, что данный признак делает конструкцию вторичности
существенно более универсальной по сравнению с прикосновенностью *(21).
Круг субъектов вторичного преступления может быть ограничен, исходя из того,
кем было совершено основное преступное деяние: так, в соответствии с
примечанием к ст. 316 УК РФ ("Укрывательство преступлений"), лицо не
подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство
преступления, совершенного его супругом или близким родственником.
Согласно ст. 22 УК Латвийской Республики, это правило распространяется и на
обрученных *(22). По УК Республики Беларусь (примечание к ст. 406) не
подлежат уголовной ответственности за недонесение (в УК РФ это деяние
сегодня декриминализировано) члены семьи и близкие родственники лица,
совершившего преступление, а также священнослужитель, узнавший о
преступлении на исповеди *(23).
Следует отметить, что возраст, с которого наступает уголовная
ответственность, может быть различным для основного и вторичного
преступления. Однако встречаются и иные мнения. О.Ю. Якимов предлагает
установить ответственность за легализацию преступных доходов с того
возраста, с которого наступает уголовная ответственность за первоначальное
преступление *(24). С подобным предложением нельзя согласиться. Вторичное
преступление (в данном случае - легализация), являясь самостоятельным
деликтом, имеет собственный объект и объективную сторону. Так, осознание
того, что "воровать плохо" и "покупать ворованное нехорошо" - совершенно
разные вещи *(25).
Наглядный пример применительно к приобретению похищенного
имущества приводит В.А. Кузнецов. За приобретение имущества, заведомо
добытого преступным путем, был осужден З., купивший у подростков 200 кг
краденого ячменя. З. дал следующие показания: "Я знал, что ячмень краденый,
но купил его, т.к. мне нечем было кормить домашнюю птицу... Я считаю, что я не
виновен, ведь я же ячмень не воровал, а купил его за свои деньги,
заработанные трудом" *(26).
Этот случай говорит о низкой правовой культуре многих граждан. И хотя
речь идет о советском периоде и взрослом гражданине, трудно предположить,
что в современной России у подростков ее уровень выше *(27).
3. Вторичное преступление всегда следует за каким-либо основным
деянием. Перечень таких предшествующих деликтов может быть троякого рода:
1) включать все деяния, запрещенные уголовным законом *(28);
2) охватывать только определенные преступления или их категории *(29);
3) исключать из себя несколько составов *(30).
Итак, основное уголовно наказуемое деяние должно предшествовать по
времени вторичному *(31). Это правило всегда очевидно, если речь идет об
оконченных преступлениях. Однако и в случае, когда, например, еще не
окончено основное, но уже осуществляется приготовление к вторичному
преступлению, момент начала совершения предикативного деликта наступает
раньше, чем момент начала приготовления (в данном случае) к вторичному
преступлению. Если предшествующее преступление так и остается
неоконченным, в отличие от деяния вторичного (например, при укрывательстве
лица, совершившего покушение на убийство), мы также видим строгую
временную последовательность преступлений: "основное - вторичное". Н.И.
Коржанский подчеркивает: "На окончание преступного приобретения или сбыта
имущества *(32) не оказывает влияния факт окончания преступления, в
результате которого это имущество было добыто... Приобретение или сбыт
имущества, добытого продолжаемым преступлением, должны признаваться
оконченным преступлением... Общественная опасность таких действий не
меньше общественной опасности приобретения или сбыта имущества, добытого
оконченным преступлением" *(33).
Таким образом, мы подошли к следующему, наиболее существенному
(даже сущностному) признаку, характеризующему вторичную преступную
деятельность: производности, зависимости его от основного деликта.
4. Вторичное деяние приобретает общественную опасность и признается
преступлением в связи с предшествующим деликтом. Относительно подобной
взаимосвязи в прикосновенности Г.И. Баймурзин писал: "...чтобы та или иная
деятельность могла быть признана прикосновенностью, недостаточно одной
лишь "связи вообще" с совершенным преступлением, необходимо, чтобы она
была непосредственно обусловлена конкретным преступлением, совершенным
другим лицом, и неразрывно связана с ним" *(34). Эта взаимосвязь является
своеобразной: если отсутствует главное преступление, то нет и вторичного
*(35). Однако назвать ее причинно-следственной нельзя: основной деликт
выступает в качестве условия, но не причины вторичного деяния. Эта
взаимосвязь, "возникшая после совершения основного преступления, не может
быть механически отождествлена с причинной связью, характерной для
соучастия, когда соучастник своим поведением оказывает исполнителю
содействие в совершении преступления, обусловливает характер действий
исполнителя и их направленность" *(36).
И.А. Бушуев в аналогичной ситуации применительно к прикосновенности
назвал такую связь касательной *(37). Действия лица, совершившего вторичное
преступление, не признаются причиной преступного результата основного
деяния, чем и отличаются от действий при соучастии. Соответственно, при
наличии причинной и виновной связи между действием лица, совершившего
вторичный деликт, и лица - исполнителя предшествующего правонарушения -
имеет место соучастие в совершении основного преступления *(38).
В.А. Кузнецов по поводу заранее не обещанного приобретения или сбыта
имущества, заведомо добытого преступным путем, отмечал: "это действия,
возникающие по поводу уже совершенного преступления (назовем его
основным) и имеющие с ним определенную связь (которая не является, тем не
менее, ни причинной, ни виновной)" *(39). Так как же понимать такую связь?
"Действительно, без основного преступления, посредством которого добыто
имущество, нет и не может быть приобретения или сбыта этого имущества.
Однако, поскольку эта деятельность приобретателя или сбытчика никогда не
является причиной преступного последствия, не содействует совершению
преступления, связь ее с основным преступлением носит условный характер.
Признание того, что действия лица, заранее не обещавшего приобрести или
сбыть имущество, заведомо добытое преступным путем, связаны с
совершением основного преступления, означает только то, что приобретатель
или сбытчик осуществляет эти действия по поводу преступления, совершенного
другими лицами" *(40). Таким образом, вторичное преступление совершается по
поводу основного деяния, в связи с ним, но не ради него, не для него.
Специфика взаимосвязи основного и вторичного преступлений
проявляется и в том, что она не указывает на прямую зависимость между