Курочкина Г.И. Философия социально-гуманитарных наук

действий, личностей и т. п., пытается найти генетические

связи (примеры генетических идеальных типов -

«средневековый город», «кальвинизм», «культура

капитализма» и т. д.).

Социологические идеальные типы в отличие от

исторических являются более «чистыми» и более общими,

здесь не надо при установлении общих правил, событий

осуществлять их пространственно-временную привязку в

каждом конкретном случае. Это своего рода «разумная

абстракция», избавляющая социолога от повторений, ибо

сконструированные им чистые идеальные модели встречаются

всегда во все исторические эпохи, в любой точке земного

шара.

Тем самым генетический (исторический) идеальный тип

находится на более «приземленном» методологическом

уровне, он ближе к действительности. Выявляя

преимущественно «однократные связи», он применяется

локально во времени и пространстве. Применение же

социологического идеального типа как более чистого и

универсального не локализовано в пространственно-вре-

менном отношении, ибо он есть средство выявления связей,

существующих всегда и везде. Идеальные типы «работают»

тем лучше, чем они «чище», т. е. чем дальше от

действительных, эмпирически существующих отношений. Оба

вида идеальных типов тем самым различаются по степени

общности.

Рациональный смысл различения Вебером указанных

двух видов идеальных типов состоял в том, что ему удалось

значительно сузить пропасть между историей и социологией,

которая разделяла эти две науки в теории баденской школы.

Вместе с тем разработка Вебером понятия идеального типа

позволила ему в определенной мере смягчить

противоположность индивидуализирующего и

генерализирующего способов мышления, ослабить разрыв

между ними.

Рассматривая объективность и вводя постулат свободы

от оценки, Вебер объясняет свою позицию следующим

образом: «»Объективность» познания в области социальных

наук характеризуется тем. что эмпирически данное всегда

соотносится с ценностными идеями, только и создающими

познавательную ценность указанных наук, позволяющими

понять значимость этого познания, но не способными служить

доказательством их значимости, которое не может быть дано

эмпирически» /18, с.413/.

Вебер твердо убежден в том, что вносить личные мотивы

в специальное объективное исследование противоречит самой

сущности научного мышления, в какой бы сфере (в том числе

и социальной) ни применялись его принципы. Конечно,

человеку не удается полностью исключить свои субъективные

пристрастия, но лучше всего, если он будет все-таки держать

их при себе. А основное внимание сосредоточит на

выполнении своего главного долга - искать истину, «нести в

массы» специальные знания.

Итак, налицо - антиномия. С одной стороны, Вебер счи-

тает, что человек (будь он ученый, политик и т. д.) не может

«выкинуть за борт» свои субъективные интересы и

пристрастия. С другой стороны, он полагает, что надо

полностью их отвергнуть именно в чисто научном аспекте.

Вебер убежден, что там, где исследователь приходит со своим

сугубо личным ценностным суждением по тому или иному

вопросу, уже нет места полному беспристрастному

пониманию фактов, а значит, и строго объективной

социальной науки. Но как же разрешить эту антиномию? Судя

по всему, она всегда будет неразрешенной в целом, хотя в

отдельных своих аспектах может быть преодолена.

Таким образом, для успешной и последовательной

реализации требований принципа «свободы от оценки»

необходимо различать две принципиально разные вещи:

проблему свободы от суждений в строгом смысле и проблему

соотнесения познания и ценностей. В первом случае речь идет

о необходимости четко разделять эмпирически установленные

факты и закономерности с точки зрения мировоззрения

исследователя, их одобрения или неодобрения. Во втором

случае речь идет о возможности и необходимости строго

научного исследования ценностных компонентов всякого (и

прежде всего социального) познания.

Так формируется «понимающая социология» Макса

Вебера. Центральной ее категорией является «социальное

действие», в нем субъективный смысл действия соотносится с

поведением другого человека. Совокупность человеческих

действий порождает возникновение устойчивых смысловых

связей в обществе. Социальное действие - основной предмет

веберовской социологии, а поскольку его объяснение требует

анализа вложенного в него смысла, то всякое социологическое

описание требует понимания как основания научной

методологии.

Вебер использовал понятие «понимание»,

заимствованное из герменевтики, не только как метод

интерпретации смысла и структуры авторских текстов, но и

как метод раскрытия сущности всей социальной реальности,

всей человеческой истории. Тем самым понимание у него есть

нечто большее, чем просто «переживание» текста или

социального феномена (см. об этом подробнее 2.4.5).

Согласно Веберу, понимание, во-первых,

нетождественно эмпирическому познанию, не есть объяснение

на основе каузального и иных рациональных методов. Во-

вторых, понимание следует отличать от истолкования

(интерпретации) как средства достижения понимания.

Наибольшей очевидностью обладает целерациональная

интерпретация, т.е. ориентированная на субъективные цели и

средства их достижения. Иначе говоря, проблема понимания

решается Вебером в связи с целерациональным действием:

«понимание в чистом виде имеет место там, где перед нами

целерациональное действие».

Социология как «понимающая» наука рассматривает

свой основной объект - действия (поведение) людей -

исключительно изнутри, т. е. с точки зрения их смысла, но

никоим образом не посредством перечисления физических или

механических черт человеческого поведения (хотя они и

играют здесь определенную роль). При этом «понимающий

социолог» не может упускать из виду того очевидного

обстоятельства, что «человеческие действия в весьма

существенной степени осмысленно соотносятся с не ве-

дающим осмысления «внешним миром», с явлениями и

процессами природы: теоретическая конструкция поведения

изолированного экономического человека, например, создана

именно на этой основе» /18, с.498/.

Подлинная задача социологии состоит, по Веберу, в том,

чтобы «интерпретируя, объяснить» - с учетом указанных

внешних факторов - осмысленно соотнесенные действия

людей, характер и специфику этих действий как с объектами

внешнего, так и собственного внутреннего мира; стремления

людей, мотивы и причины их целерациональных действий.

В методологии Вебера исследуются такие категории как

«соглашение» и «конвенция». В «понимающей социологии»

подтверждается постоянное присутствие различных видов

соглашения в базовых формах социального действия, в том

числе действий в познании. Для различных типов действия

весьма значима «смысловая ориентация на ожидание

определенного поведения других», «субъективно

осмысленного», заранее вероятностно исчисленного, на основе

определенных смысловых связей и шансов других людей.

Ожидание может быть основано на том, что действующий

индивид «приходит к соглашению» с другими лицами,

«достигает договоренности» с ними, соблюдения которой он

ожидает. Однако ситуация обычно усложняется и реальное

поведение может быть одновременно ориентировано на

несколько соглашений, которые в смысловом отношении

«противоречат» друг другу, однако параллельно сохраняют

свою эмпирическую значимость. Возможна ситуация, когда

индивид внешне ориентируется на требования закона, но в

действительности неявно следует конвенциональным

предписаниям.

Вебер вводит и соотносит ряд близких, но не

тождественных понятий: общность, в частности языковая

общность; «значимое» согласие и действия, основанные на

согласии; договоренность - эксплицитная (легальная, явная) и

молчаливая (неявная). «Общностные» действия - это действия

одних, соотнесенные по смыслу (но не по подражанию) с

действиями других. Под языковой общностью, имеющей

особое значение и в собственно познавательной деятельности,

понимается феномен, ориентированный на ожидание

встретить у другого «понимание» предполагаемого смысла.

Согласие, один из видов «обшностного» действия, - это

действие, ориентированное на вероятностное ожидание

определенного поведения других, несмотря на отсутствие

договоренности. Значимое согласие не должно отожде-

ствляться с «молчаливо достигнутой договоренностью»,

между ними существует множество переходов, в том числе

усредненный порядок «по умолчанию». Следует отметить, что

эти выявленные Вебером понятия в отличие от специфически

социологических, например «сословная конвенциональность»,

имеют общий характер и, несомненно, применимы при

рассмотрении познавательной деятельности как социально-

коммуникативной. Проблема соотношения принятого по

правилам и конвенционального для Вебера тесно связана с

«пониманием», в частности с такой его формой, как

«рациональное истолкование», при котором мыслитель

считает, что он решает проблему нормативно «правильно»,

тем самым реализуя объективно «значимое». Однако норма-

тивно «правильное» в функции средства понимания по

существу не отличается от чисто психологического

«вчувствования» в эмоциональные или аффективные

иррациональные связи. В этом случае средством понимания

является не нормативная правильность, а конвенциональная

привычка исследователя или педагога мыслить гак, а не иначе;

или способность «вчувствоваться» в мышление,

отклоняющееся от того, к которому он привык, и

представляющееся ему, поэтому нормативно «неправильным».

Мышление, принимаемое нами в качестве нормативно

«правильного», выступает здесь «не как таковое, а только как

наиболее понятный конвенциональный тип». Таким образом,

нормативная правильность и конвенциональность

сосуществуют в понимании, сочетая рационально-

рассудочные и иррациональные как интуитивно-творческие

компоненты.

2.2. Философская герменевтика и гуманитарное

знание. Г. Гадамер

Герменевтика в современном интеллектуальном

наследии рассматривается в двух значениях: 1) как теория и

практика истолкования текстов; 2) как течение в современной

философии. Вопросы социального познания и его методов

являются предметом пристального внимания в современной

герменевтике. Герменевтика - термин греческого

происхождения (разъясняю истолковываю). Изначальный

смысл - искусство толкования Библии, литературных текстов и

т. д. В XVIII-ХIХ вв. герменевтика рассматривалась в качестве

учения о методе гуманитарных наук Ее задачей становится

объяснение «чуда понимания».

В кратком виде суть герменевтики один из ее

основателей выразил так: «Фундаментальная истина

герменевтики такова: истину не может познавать и сообщать

кто-то один. Всемерно поддерживать диалог, давать сказать

свое слово и инакомыслящему, уметь усваивать произносимое

им - вот в чем душа герменевтики» /19, с.8/. В качестве

наиболее важных выделяются следующие философско-

методологические идеи Гадамера.

1. Считая «большим ослеплением» фактическое

абсолютизирование идеала науки и ее методов, он пытался

примирить философию с наукой, показывая ее особенности и

границы «во всеобщности человеческой жизни», перешагнуть

ограниченный горизонт интересов научно-теоретического

учения о методе.

Гадамер стремится показать, что способ познания,

связанный с понятием науки и лежащим в ее основе понятием

метода, не является ни единственным, ни универсальным.

Культурно-историческая традиция знает различные способы

человеческого отношения к миру. Научно-теоретическое

освоение мира - лишь одна из возможных позиций

человеческого бытия, а истина познается не только и не

столько с помощью научного метода. Важнейшими

вненаучными способами раскрытия истины является искусст-

во, философия и история.

2. Важной особенностью гуманитарных наук является то,

что их предмет - нечто такое, к чему принадлежит с

необходимостью и сам познающий. А это означает, что эти

науки не могут и не должны механически копировать

методологию естествознания.

Однако Гадамер подчеркивает, что гуманитарные науки

(«науки о духе») имеют свою специфику, свои способы

постижения мира, и на самом деле они далеки от того, чтобы

чувствовать свою неполноценность относительно

естествознания. Хотя в социальном познании можно и нужно

применять методы естественных наук (например,

индуктивный метод), но делать это надо очень осторожно, а

главное - учитывать особенности предмета гуманитарного

знания (в частности, включенность туда «самого

познающего»).

Гадамер обращает внимание на то, что социально-

историческое познание не имеет своей непосредственной

целью представить конкретное явление как частный,

единичный случай, лишь только иллюстрирующий общее

правило (закономерность). Суть гуманитарных наук не может

быть верно понята, если измерять их по масштабу

прогрессирующего познания закономерностей. «Напротив,

идеалом здесь должно быть понимание самого явления в его

однократной и исторической конкретности» /20, с.45/ - а

именно, понимание того, каковы этот человек, этот народ, это

государство и т. д.

Вот почему фундаментальной характеристикой

человеческого бытия и мышления считается «историчность»:

определенность местом, временем, конкретной ситуацией, в

которой человек себя застает.

3. Герменевтика реализуется в качестве деятельности по

осмыслению некоторого текста и, взятая вне этой

деятельности, теряет свою специфику. Однако философская

герменевтика не сводится только к пониманию текстов, а

представляет собой своего рода «философию понимания».

Согласно Гадамеру, действительность не только теоретически

познается научными средствами, но и жизненно-практически

«испытуется» человеком. Поэтому у него часто речь идет не о

познании, а об опыте мира. Последний включает в себя и

непосредственность переживания («опыт жизни»), и

различные формы практического и эстетического опос-

редования реальности («опыт истории», «опыт искусства»,

«опыт философии»).

Тем самым «опыт науки» - отнюдь не единственный вид

опыта, а последний есть совокупность своих видов, ни один из

которых недопустимо сводить к научному опыту, а тем более

абсолютизировать его. Выделенные формы опыта - это три

основные вненаучные формы связи человека с миром, три

главных измерения, в которых развертывается бытие человека

в мире - за рамками науки и ее методов.

4. Означает ли, что при рассмотрении трех названных

вненаучных способов постижения мира здесь не применимы

понятия «познание» и «истина»? Нет, не означает. В этой

связи Гадамер в противовес позитивистско-сциентистским

представлениям стремится показать несводимость истины к

тому ее понятию, которое сложилось в рамках

новоевропейской науки. Истина, по его убеждению, не есть

характеристика только познания, но прежде всего -

характеристика самого бытия.

Она не может быть целиком «схвачена» с помощью метода, а

может лишь приоткрыть себя понимающему осмыслению.

Истина «свершается», и преимущественный способ ее

«свершения» - искусство.

Герменевтический феномен не предполагает построения

какой-либо системы прочно обоснованного познания,

отвечающего методологическому идеалу науки. Задача

герменевтических исследований состоит в том, чтобы

раскрыть опыт постижения истины, превышающий область,

контролируемую научной методикой. Предмет герменевтики

образуют только понимающие» (историко-гуманитарные)

науки, но в той мере, в какой феномену понимания придается

универсальный характер — вся совокупность человеческого

знания о мире и бытии в нем.

5. Важнейшая заслуга Гадамера - всесторонняя и

глубокая разработка ключевой для герменевтики категории

понимания. Понимание для него - способ существования

познающего, действующего и оценивающего человека.

Понимание – это не столько познание, сколько универсальный

способ освоения мира («опыт»), оно неотделимо от

самопонимания интерпретатора, есть процесс поиска смысла,

«сути дела», и невозможно без предпонимания. Поэтому

понять нечто можно лишь благодаря заранее имеющимся

относительно него предположениям, а не когда оно предстоит

нам как что-то абсолютно загадочное. Тем самым предметом

понимания является не только смысл, вложенный в текст

автором, а то предметное содержание («суть дела»), с

осмыслением которого связан данный текст.

Гадамер утверждает, что, во-первых, понимание всегда

является истолковывающим, а истолкование - понимающим.

Во-вторых, понимание, возможно лишь в качестве

«применения» - соотнесения содержания текста с культурным

мыслительным опытом современности. Интерпретация текста,

таким образом, состоит не в воссоздании первичного

(авторского) смысла текста, а в создании смысла заново. Тем

самым понимание может выходить за пределы субъективного

замысла автора, более того, оно всегда и неизбежно выходит

за эти рамки.

6. Гадамер в своей философской герменевтике хочет

связать в новом синтезе «речь» и «логос», герменевтику и

диалектику.

Так, в одном случае он пишет, что стремится «в большей

мере следовать Гегелю, нежели Шлейермахеру», а в другом

отмечает: «Моим намерением было объединить масштабы

философской герменевтики с платоновской диалектикой, а не

с гегелевской». Как бы там ни было, но в обоих высказываниях

речь идет о рационалистической диалектике объективно-

идеалистического «толка».

Вместе с тем Гадамер указывает, что хотя герменевтика

признает «диалектическое превосходство рефлексивной

философии», но видит границы последней - при всех ее

несомненных достижениях. Он очень высоко ценит

диалектические идеи Платона и Гегеля, считая, в частности,

что диалектика последнего была и осталась величественной

даже в своей неудаче и что думать, будто в наш век

сциентизма нам нечему поучиться у Гегеля, - это - «большое

заблуждение». Заслугу Гегеля Гадамер видит в том, что,

разрабатывая диалектику рефлексии как всеобщее

опосредование разума, он резко выступил против формализма,

софистики, пустой аргументации рассудка, называемой им

«внешней рефлексией». В этом понятии Гегель, по мнению

Гадамера, подверг критике идею такого метода, который

применяется к делу как некое чуждое, внешнее ему действие.

Курочкина Г.И. Философия социально-гуманитарных наук

Подождите немного. Документ загружается.