Курочкина Г.И. Философия социально-гуманитарных наук
Подождите немного. Документ загружается.
естественно-математического цикла. Однако и здесь все шире
развертываются процессы математизации, компьютеризации,
формализации знания и т. п.
«Человеческая реальность» как предмет социального
познания уже в силу своего исключительного своеобразного
характера, делает использование математического аппарата
весьма затруднительным. Особенно мешают (объективно)
внедрению математических методов в эту сферу сугубая
индивидуализированность (и даже уникальность) социальных
объектов; постоянное «присутствие» субъективных (в том
числе чисто иррациональных) моментов; обилие не
поддающихся контролю, случайных отношений, трудность их
локализации; диалогичность понимания, его «размытость»,
полифоничность и незавершенность смыслов, их постоянное
переосмысление, ценностный и смысловой характер
гуманитарного материала и т. д.
Сказанное, однако, не свидетельствует о
принципиальной невозможности математизации
гуманитарных наук. Применение количественных методов
здесь становится все более широким и эффективным. В одних
из них (экономика, социология) они уже внедрились
достаточно основательно, в другие они только осторожно
входят (история, искусствоведение и др.). Так, в рамках
исторической науки возникла и формируется особая
дисциплина - клиометрия (буквально - измерение истории), в
которой математические методы выступают главным
средством изучения истории. Как бы широко математические
методы ни использовались в гуманитарных науках, они для
них остаются вспомогательными методами, но не главными.
Социальное познание характеризуется своеобразным
сочетанием эмпирического и теоретического компонентов.
Возможности эмпирических методов в социальном познании
хотя и ограничены, но они здесь применяются в возрастающем
масштабе и в своеобразном преломлении.
53
Вместе с тем верно подчеркивается следующее важное
положение: «В принципе ввиду крайней подвижности и
расплывчатости эмпирического базиса гуманитарной теории
его функции довольно пассивны. Роль теоретического базиса
гуманитарного знания более весома и значительна: он
полностью владеет монополией на генерацию идей и теорий» /
15, с.85/. Тем самым получается, что обществознание должно
быть еще более теоретичным, не быть только фактуальным, а
возвышаться над качественной конкретикой. При этом В. В.
Ильин фиксирует парадокс: феномен теоретизма в
гуманитаристике, без которого она не была бы наукой,
препятствует выполнению ее профессиональных задач - быть
наукой о проявлении собственно человеческого в человеке.
Социально-гуманитарное знание характеризуется
отсутствием общепризнанных парадигм, что означает
неизбежность «теоретического анархизма» в гуманитарных
науках, ибо здесь нет «единственно истинной теории».
Поэтому множественность конкурирующих между собой
концептуально-теоретических схем социальной реальности и
возможность свободного выбора любой из них - это норма, а
не какая-то аномалия.
2. МЕТОД И МЕТОДОЛОГИЯ В СОЦИАЛЬНО-
ГУМАНИТАРНОМ ПОЗНАНИИ
2.1. Методология социальных наук в трактовке Макса
Вебера
Макс Вебер (1864-1620) – немецкий социолог,
социальный философ и историк. В его трудах «Национальное
государство и народнохозяйственная политика» (1895),
«Протестантская этика и дух капитализма» (1905), «Хозяйство
и общество» (1921) и др. конкретный анализ явлений и
процессов социальной реальности поднимается на такой
54
высокий уровень абстракции, что позволяет говорить о Вебере
как о серьезном методологе социально-гуманитарных наук.
Его методология и теоретическое осмысление методов
социального познания базируется, во-первых, на определении
науки и научного метода, во-вторых, на утверждении
специфики социального познания и его методов, и в
частности, введения в категориальный аппарат социального
знания понятия «идеальный тип», в-третьих, на
характеристике объективности социального познания, и новой
по сравнению с неокантианцами, трактовкой ценности и
оценки в гуманитарном исследовании. На этих положениях
основаны принципы общесоциологической концепции М.
Вебера, которую он называет «понимающей социологией».
Вебер исходит из того, что исследователю трудно
рассчитывать на получение ценных результатов, если ему «не
хватает надежного рабочего метода». Поэтому объективно, а
не по чьему-то желанию «всякой научной работе всегда
предпосылается определенная значимость правил логики и
методики - этих всеобщих основ нашей ориентации в мире»
/18, с.719/. Разработка и совершенствование этих «правил» -
важнейшая предпосылка и условие научного прогресса,
которые Вебер считает существенной частью процесса интел-
лектуализации. Ее суть он видит в том, что мир постепенно
«расколдовывается», и все делается с помощью технических
средств и расчета.
Однако это не означает, что наука создается только
холодным рассудком, «как на фабрике», а не всей душой, со
страстью. Поэтому в науке очень важен труд, но также
страсть, «внезапные догадки», риск, выдумки, вдохновение,
фантазия и другие подобные моменты, характеризующие
личность в научной сфере.
Согласно Веберу, наука как «специализированное и
уходящее в бесконечность производство» имеет два основных
вектора: вовне - для практической, личной жизни и улучшения
благосостояния людей, и вовнутрь - для своих собственных
55
потребностей. Он полагал, что наука не вездесуща и не
всемогуща а имеет свои границы. Но избавление от
рационализма и интеллектуализма науки не должно заходить
слишком далеко. А именно - не впадать в другую крайность -
абсолютизацию иррационального. Можно сказать, что Вебер
уже достаточно четко видел односторонность зарождающихся
еще при его жизни сциентистских и антисциентистских
философско-мировоззренческих ориентаций.
Однако немецкий мыслитель был убежден в том, что
одна только наука со всеми своими средствами и методами не
может справиться со всеми сферами жизни, разрешить серьез-
ные жизненные проблемы. Здесь слово уже «за иными
силами» - такими, как мораль (нравственность), религия,
философия и др. Выступая против «принесения в жертву
интеллекта», Вебер вместе с тем считает «сомнительным»
стремление возвысить достоинство чисто человеческих
отношений и человеческой общности путем их религиозного
истолкования.
Возражая против рассмотрения общества по
биологической модели, Вебер в качестве методологической
основы для социологии выбирает «целерациональное
действие». Это означает, что в социологии необходимо
исходить прежде всего из действий отдельных индивидов.
Требование исходить из индивидуального действия он
рассматривает как важный методологический принцип
социального познания.
Научные принципы должны быть творческими и
плодотворными, а их применение исследователем -
«осторожным, свободным от догматизма». Требуя всегда
руководствоваться определенными методологическими
положениями, Вебер подчеркивает, что методология - не цель,
а средство, не носящее, однако, внешнего характера. Дело в
том, что «только в ходе выявления и решения конкретных
проблем, а отнюдь не благодаря чисто гносеологическим или
методологическим соображениям возникали науки и
56
разрабатывались их методы» /18, с.418/. Важную роль в этом
процессе играет философия, но при этом нельзя поддаваться
«импонирующему влиянию философских дилетантов».
В анализе вопросов, связанных со спецификой
социального познания и его методов, Вебер исходил из
следующего методологически важного положения: «В основе
деления наук лежат не «фактические» связи «вещей», а
«мысленные связи проблем: там, где с помощью нового
метода исследуется новая проблема и тем самым
обнаруживаются истины, открывающие новые точки зрения,
возникает новая наука. Под углом зрения данного критерия он
выделяет - вслед за Виндельбандом и Риккертом - два
основных класса наук - естественные и социальные, считая,
что своеобразие последних и границы между этими двумя
классами нужно защищать обоснованно.
«Водораздел» между указанными двумя основными
классами наук Вебер проводит по вопросам: достоин ли
существования этот мир, имеет ли он какой-нибудь смысл и
есть ли смысл существовать в таком мире? Он считает, что
естествознание не только не решает, но даже и не ставит
данных вопросов, хотя оно и описывает существующий мир.
Вебер не разделяет китайской стеной естественные и
социальные науки, подчеркивая их единство и целый ряд
общих черт. Одна из них - и весьма существенная - состоит в
том, что и те и другие требуют «ясных понятий», знания
законов и принципов мышления как «весьма ценных
познавательных средств», совершенно необходимых в обеих
группах наук. «Однако, даже используя такую их функцию,
мы в определенный решительный момент обнаруживаем
границу их значения и, установив последнюю, приходим к
выводу о безусловном своеобразии исследования в области
наук о культуре» /18, с.373/. В чем же видит Вебер это
своеобразие?
1. Предмет социального познания - культурно значимая
индивидуальная действительность. Социальная наука - это
57
тоже наука о действительности. Она стремится понять ее
своеобразие - взаимосвязь и культурную значимость ее
явлений генетически, конкретно-исторически: не только в их
«нынешнем облике», но и причины того, что они исторически
сложились именно так, а не иначе. И в науках о культуре
решающим признаком в конечном итоге является «то, что
содержит в себе законы», т. е. выражает закономерную
повторяемость причинных связей. Итак, акцент на
индивидуальное, единичное, культурно-значимое, но на
основе всеобщего (законов) - характерная черта социального
познания.
2. Преобладание качественного аспекта исследования над
количественным. В социальных науках речь идет о роли
духовных процессов, «понять» которые в сопереживании -
совсем иная по своей специфике задача, чем та, которая может
быть разрешена (даже если исследователь к этому стремится) с
помощью точных формул естественных наук». Конечно,
последние также не отвергают качественный аспект, но в
социальных науках он все же является приоритетным,
утверждает Вебер.
3. Характер исследовательских задач,
определяемый своеобразием предмета социального познания -
прежде всего его историчностью. Это требует конкретно-
исторического подхода к этому предмету.
4. Решающее значение ценностных компонентов.
Познать жизненные явления в их культурном значении - вот к
чему стремятся социальные науки, это их основная цель.
«Значение же явлений культуры и причина этого значения не
могут быть выведены, обоснованы и пояснены с помощью
системы законов и понятий, какой бы совершенной она ни
была, так как это значение предполагает соотношения явлений
культуры с идеями ценности. Понятие культуры - ценностное
понятие» /18, с.374/.
5. Более тесная, чем в естествознании, связь с
субъективными предпосылками, необходимость отражения в
58
исследовании личности автора. Он считает «наивным
самообманом» устранение из социального познания «личного
момента», всегда связанного с определенными ценностями и
выбором для исследования соответствующих сторон
действительности - того, что «единственно важно» для
данного ученого. Господствующая в данное время в
мышлении данного ученого система
ценностей имеет, согласно Веберу, регулятивный характер.
Она определяет выбор им предмета исследования, его методов,
способов образования понятий и норм мышления.
6. Определяющая роль причинного объяснения по
сравнению с законом. Здесь немецкий мыслитель исходит из
того, что в методологии социальной науки знание законов - не
цель, а средство исследования, которое облегчает сведение
культурных явлений к их конкретным причинам. Поэтому
знание законов в этой сфере применимо настолько, насколько
оно существенно способствует познанию индивидуальных
связей.
7. Своеобразие теоретических понятий и методов в
познании «культурной действительности». Вебер считает
полностью бессмысленной идею, «будто целью, пусть даже
отдаленной, наук о культуре должно быть создание замкнутой
системы понятий, в которой действительность можно будет
представить в некоем окончательном членении и из которой
она затем опять может быть дедуцирована» /18, с.383/.
Выступая против «натуралистического монизма»
(абсолютизирующего принципы естествознания) и
гегелевского панлогизма (абсолютизирующего мышление и
его формы), Вебер стремится объединить общее (законы,
теоретическое) с единичным (индивидуальным,
эмпирическим), отдавая приоритет второй стороне их
единства.
8. Осознание особой роли понимания как своеобразного
способа постижения социальных явлений и процессов,
противоположного методу естественных наук. Обосновывая
59
специфику социального познания, немецкий мыслитель
отмечает, что, изучая социальные образования в отличие от
биологических организмов, «мы понимаем поведение
отдельных индивидов, участвующих в событиях, тогда как
поведение клеток мы понять не можем», а можем только
установить правила (законы) данного процесса. А это есть
объяснение, основанное на наблюдении, а не
«интерпретирующее объяснение», являющееся специфическим
свойством социального познания.
Понимание у Вебера и у неокантианцев - постижение
индивидуального, в отличие от объяснения, основным
содержанием которого является подведение единичного под
всеобщее. Общесоциологическая концепция Вебера -
«понимающая социология» - «понимает» социальное действие
и тем самым стремится объяснить его причину. Сочетания
человеческих действий порождают устойчивые «смысловые
связи» поведения.
Результат понимания не есть окончательный результат
исследования, а всего лишь гипотеза высокой степени
вероятности, которая, чтобы стать научным положением и
занять твердое место в системе знания, должна быть
верифицирована объективными научными методами.
Подчеркнем, что Вебер не разводит резко понимание и
объяснение (как Риккерт или Дильтей), а стремится сблизить
эти подходы, считая, однако, основным для наук о культуре
понимание.
Особое место в концепции Вебера занимает категория
«идеальный тип». Этимологически термин «идеальный тип»
восходит к слову «идея», в котором Вебер выделяет два
основных значения: 1) идеал, образец, т. е. то, что должно
быть, к чему следует стремиться. Это своеобразная максима, т.
е. правило, регулирующее определенные связи и
взаимоотношения людей; 2) мысленно сконструированные
образования как вспомогательные логические средства,
60
продукт синтеза определенных понятий: «капитализм», «об-
мен товаров», «церковь» и т. п.
Если в первом своем аспекте идея выступает в качестве
идеала, с высоты которого о действительности выносится
оценочное суждение, то во втором - она есть целостная
система понятийных средств, в сравнении с которыми
действительность сопоставляется и измеряется. Хотя между
указанными аспектами идеи существует определенная
взаимосвязь, смешение этих двух «в корне различных
значений» недопустимо, ибо ведет к заблуждениям.
Итак, «идеальный тип» - понятийное образование. А
поскольку каждая наука работает с помощью комплекса
специфических понятий своей эпохи, то одним из важнейших
критериев зрелости науки Вебер считает овладение идеальным
типом как своеобразным инструментом (орудием) познания и
его умелое применение.
Умение оперировать понятиями и непрерывное
совершенствование такого умения - важный показатель
прогресса исследований в науках о культуре, свидетельство их
высокой логико-методологической и теоретической зрелости.
Подчеркивая важную роль идеальных типов в
исследовании социально-исторических явлений, немецкий
мыслитель вместе с тем не склонен к преувеличению их роли.
Тем более он резко выступает против того, чтобы идеальные
типы считать конечной целью, а не средством социального
познания.
Если идеальные типы - лишь одно из средств (хотя и
очень важное) познания социальных явлений в их культурном
значении, то каково назначение идеальных типов, какова цель
их образования? Отвечая на этот вопрос, Вебер указывает, что
какое бы содержание ни имел рационально созданный
идеальный тип (будь то этическая, эстетическая или правовая
норма, техническое предписание или политический принцип и
т. д.), нужно иметь в виду следующее обстоятельство.
«Конструкция идеального типа в рамках эмпирического
61
исследования всегда преследует только одну цель: служить
«сравнению» с эмпирической действительностью, показать,
чем они отличаются друг от друга, установить степень
отклонения действительности от идеального типа или
относительное сближение с ним, для того чтобы с помощью по
возможности однозначно используемых понятий описать ее,
понять ее путем каузального сведения и объяснить» /18, с.595/.
Вебер считает одним из распространенных заблуждений
истолкование идеальных типов «на манер» средневекового
«реализма», т.е. отождествление этих мысленных конструкций
с самой историко-культурной реальностью, их
«субстанциализацию». Он указывает на ту серьезную
опасность, которая возникает тогда, когда обнаруживается
стремление стереть грань между идеальным типом и
действительностью.
Говоря об отношении мысленной конструкции к
эмпирически данным фактам действительности, Вебер
считает, что такая конструкция не дает изображения
последней, но представляет для этого «однозначные средства
выражения». Идеально-типическая абстракция все же обязана
своим происхождением действительности, ибо она
«компилируется» из различных элементов последней,
сочетает, объединяет определенные связи и процессы исто-
рической жизни в некий «космос мысленных связей»,
лишенный внутренних противоречий. Тем самым - это
своеобразная «идея-синтез», характерная черта которой
состоит в том, что «по своему содержанию данная
конструкция носит характер утопии, полученной посредством
мысленного усиления определенных элементов
действительности» /18, с.389/.
Вебер разграничивает социологический и исторический
идеальные типы. Если в первом случае исследователь с
помощью данной мысленной конструкции «ищет общие
правила событий», то во втором - он стремится к каузальному
анализу индивидуальных, важных в культурном отношении
62