Крючкова Т.Б., Нарумов Б.П. Зарубежная социолингвистика. Германия, Испания

Подождите немного. Документ загружается.

язычные

или кастилизованные деятели были самыми энергичными

защитниками

двуязычия. Постоянное прославление двуязычия совер-

шенно

четко соответствует намерению придать абсолютный смысл

кастилизации

валенсийского общества. Понятие двуязычия использу-

ется как идеологический лозунг, а не как инструмент точного науч-

ного анализа.

Двуязычие как реальный факт не имеет непосредственной связи

с этнической неоднородностью Валенсии. Кастильское меньшинство,

проживающее там, или испаноязычные иммигранты никогда

не

исполь-

зовали понятие двуязычия в идеологических целях; стереотип дву-

язычия

поддерживается именно внутри испаноязычного слоя вален-

сийцев,

оставивших каталанский язык. С идеологической точки зре-

ния

двуязычие "объясняет" и в то же время скрывает один и тот же

факт:

вытеснение одного языка другим. Прославление двуязычия слу-

жит для рационализации и ускорения процесса языковой субституции

таким образом является примером "самореализующегося предви-

дения".

В книге "Четыре языка для одного государства" [Ninyoles 1977]

Ниньолес

отмечает, что новый расцвет идеологии "счастливого

двуязычия" в Каталонии, Эускади (Стране Басков) и Галисии начи-

чинается с середины 50-х годов нашего века, с началом "технократи-

ческой"

фазы франкистского режима. Эта идеология предполагает

новую тактику ассимиляции. При этом относительно каталанского

галисийского языков государство поощряло диглоссный билингвизм,

который

заключается в том, чтобы привести эти языки в состояние

диалектной раздробленности, разбить их на бесчисленное количество

местных говоров, лишенных унифицирующих средств — средств массо-

вой

информации, школы, литературы. Диглоссный билингвизм как

идеология

дает

возможность сочетать положение испанского либе-

рализма относительно "единства в многообразии" и "счастливый

билингвизм"

на периферии с далеко идущими намерениями языково-

го империализма.

случае

такого языка, как баскский, который не родствен

кастильскому, диалектализация подчиненного языка невозможна путем

медленной ассимиляции, поэтому здесь единственной альтернативой

является языковая субституция.

Подобно

Вальверду

Ниньолес также ищет причины сложившейся

социолингвистической ситуации в Валенсии в особенностях языко-

вых процессов в этой стране, начиная с XVI в., однако диахрони-

ческий

анализ Ниньолеса не так схематичен, как у

Вальверду,

он

не

ограничивается характеристикой сменяющих

друг

друга

ситуаций

лишь

в терминах диглоссии и билингвизма, • а привлекает

другие

важные социолингвистические понятия, в частности, понятия язы-

кового конфликта, языкового престижа и др., поэтому анализ иссле-

дований по диахронической социолингвистике

будет

сделан нами в

следующем разделе, посвященном проблеме языкового конфликта.

Но

прежде

следует

отметить публикации, принадлежащие

Л.

Ара-

силу. В 1982 г. вышла в свет его книга на окситанском языке "Би-

лингвизм как миф" и сборник

трудов

"Статьи по социолингвистике"

[Aracil

1982].

101

В представлении двуязычия как мифа

Арасил

основывается на

понимании

сущности современных мифов, идущем от Леви-Стросса.

Действительно, если миф — это опрокидывание истории в природу,

изображение социально-исторически обусловленных явлений как есте-

ственных и неизменных, то когда билингвизм, по словам

Арасила,

изображается как нечто непреложное, гармоничное, устойчивое и не-

устранимое, он действительно превращается в миф.

Абсолютно

под-

чиненное

положение каталанского языка по отношению к кастиль-

скому изображается как "внутренне" присущее первому, как нечто

само собой разумеющееся. При этом обычно именно носители "низше-

го"

языка предполагаются двуязычными или поощряются

двуязычию,

но

никто никогда не настаивает на взаимности со стороны носите-

лей "высшего" языка. Мода на миф о двуязычии тесно связана с про-

цессом кастилизации местных правящих классов и интеллигенции. Ми-

фический

валенсийский билингвизм — это просто словесная страте-

гия,

способ

бегства

от действительности, алиби, вынужденные дейст-

вия

бывших каталаноязычных индивидов, которые в настоящее время

являются одноязычными — говорящими на кастильском

языке.

Таким

образом, понятие двуязычия с идеологической точки зрения

отражает

субъективный компромисс в ситуации конфликта

двух

неравноправ-

ных языков.

Итак,

в разработке проблематики билингвизма и диглоссии в

каталонской

социолингвистике наиболее ценным является, по нашему

мнению,

разоблачение идеологических искажений этих проблем,

а также

динамический,

диахронический

подход

к ситуациям билингвиз-

ма и диглоссии, когда причины их возникновения объясняются общим

ходом

истории каталаноязычных ареалов. Что касается собственно

теоретического осмысления категорий билингвизма и диглоссии, то

здесь каталонские лингвисты слишком

долго

были привязаны к по-

нятиям

и схемам, выработанным в социолингвистике США.и дискуссия

долгое

время носила спекулятивный характер;

ведь

типология

ситуа-

ций

билингвизма и диглоссии прежде всего должна вырастать из

анализа конкретного материала, а не строиться

путем

исчисления

возможных комбинаций билингвизма и диглоссии.

Но

именно

конкрет-

ных исследований в

60—70-х

годы

проводилось очень мало, теория

здесь явно опережала практику.

Языковой

конфликт.

Как видно из вышеизложенного, каталан-

ские

социолингвисты довольно скептически относятся к понятию дву-

язычия,

особенно в

результате

злоупотребления им в идеологиче-

ском

плане; как научное понятие двуязычие скорее означает для

них идеальный

случай

попеременного употребления говорящим

двух

языков,

которыми он

владеет

одинаково хорошо. Такое понимание

двуязычия не удовлетворяло каталонцев из-за отсутствия в нем

социального аспекта, не случайно поэтому столь популярным стало

понятие

диглоссии, в котором отражается неравноправное положение

языка

А (кастильского) и языка Б (каталанского). Неблагоприят-

ная

для каталанского языка ситуация в

50—60-х

годах

не позволяла

довольствоваться рассуждениями

распределении "высших"

"низших"

функций

между

двумя

языками как о чем-то неизменном, стабильном;

102

каталонские социолингвисты ясно видели динамику ситуации, кото-

рая вела к постепенному вытеснению каталанского из многих

его сфер и в конечном

счете

к языковой ассимиляции каталон-

цев.

Однако этому процессу активно противодействовали лингви-

сты, филологи, социологи, вся прогрессивная интеллигенция. Не-

случайно поэтому, что на каталанской почве родилось понятие

языкового конфликта.

Впервые термин "языковой конфликт"употребил Л.

Арасил

в 1965 г.

в докладе "Языковой конфликт и языковая нормализация в новой

Европе", который был прочитан им в университете Нанси (Франция)

опубликован в сборнике его работ

[Aracil

1982]. В этом докладе

Арасил

подчеркнул

тесную

связь

между

социальными функциями языка

так называемыми лингвистическими функциями общества, т.е. та-

кими

структурами

и процессами, которые прямо влияют на

язык;

ним

относятся языковой контроль и языковое сознание. Он выдвинул

положение, что существование и выживание языка зависит не от ко-

личества говорящих на нем, а от полноты его функций.

Поэтому единственным средством спасения языка является норма-

лизация его положения, которая заключается в выработке и уза-

конении

норм языкового

узуса,

расширяющих сферы употребления

языка.

Как

отмечает

Вальверду

[Vallverdú

1980],

Арасил

не настаивал

на

понятии языкового конфликта и позже перестал его употреблять,

желая, видимо, отстраниться от злоупотребления этим термином.

Сам

Вальверду

[Там же] определяет языковой конфликт как

ситуацию, в которой две языковые системы соперничают

между

собой,

результате

чего

происходит вытеснение одной из различных сфер

языкового

узуса.

Он считает, что понятие "языкового смещения"

Вайнрайха явилось первым шагом на пути к выработке понятия язы-

кового конфликта. Конкретные исследования А.М. Бадии Маргарита

в 60-х

годах

выявили основные аспекты языковой ситуации в Ката-

лонии

и также подготовили выработку этого понятия. В Валенсии

Ж.

Фустер еще в 1962 г. дал четкий исторический анализ конфликта

испанского и каталанского языков в

XVI—XX

в. и стал предтечей

так называемой валенсийской школы социолингвистики [Fuster 1962].

Однако более всего популяризовал и использовал это понятие

Р.

Ниньолес.

В книге "Язык и общественная власть" [Ninyoles 1972] Ниньолес

заявляет, что выражение "языковой конфликт" обозначает централь-

ное понятие его исследования. Мы уже отмечали, что понятие языко-

вого конфликта, как и диглоссии, относится им к проблемам макро-

социолингвистики, ибо соответствующие явления носят социальный,

надындивидуальный характер. По его мнению, использование

двух

языков

в валенсийском обществе

ведет

к конфликту, который может

быть сформулирован и разрешен только в рамках социальных, эко-

номических и политических проблем валенсийского общества, импли-

цирующих

структуру

конфликта. Языковая проблема валенсийского

общества вырастает из самой его

структуры

и не может быть правиль-

но

определена, если мы не

будем

знать все взаимосвязи в этой социаль-

ной

структуре.

При этом важно проводить различие

между

социальной

юз

(по

Ниньолесу, "структурной" <

структура

общества) детерминацией

конфликта

и его конкретными проявлениями. Радикальный

подход

проблеме языкового конфликта заключается, во-первых, в локали-

зации

тех слоев валенсийского общества, которые пользуются кастиль-

ским

как языком культуры, во-вторых, в анализе тех механизмов,

которые ставят валенсийское общество под

угрозу

языковой

субститу-

ции.

Примечательно замечание Ниньолеса, что с демократизацией

общества, его государственных органов и культуры усиливается важ-

ность языковых проблем и языковые конфликты, становясь предметом

открытого обсуждения,

могут

даже

обостряться.

Ниньолес

требует

представлять социолингвистические явления не

только как выкристаллизовавшиеся факты социальной структуры,

но

и в их связи с референционными и оценочными рамками, кото-

рые

существуют

умах

говорящих в данный исторический момент.

По

его мнению, в обыденном мышлении языки А и Б не только сосу-

ществуют как отдельные языковые образования, но и образуют кон-

цептуальные антиподы. Язык Б приобретает черты "контръязыка"

для говорящих на языке А. Если под статусом понимать в широком

смысле положение индивида или группы в социальной иерархии, то

иерархизация языков А и Б происходит по причине социальной дистан-

ции

между

личностями с разными статусами, а также в силу при-

писывания

высшего или низшего

статуса

"продуктам культуры"

на

этих языках. Совокупность оценочных установок, с помощью

которых закрепляется определенная иерархия конфликтующих язы-

ков,

получает наименование диглоссной идеологии. Субъек-

тивные образы, являющиеся сплавом отражения объективных фактов

их оценок, играют громадную роль как детерминанты языкового по-

ведения. Диглоссная идеология, отводя каждому языку специфические

сферы

узуса,

осуществляет своеобразное разделение

труда

между

языками

и стремится преуменьшить возможный антагонизм

между

ними;

для этого она прибегает к инвертированной модели оценки

языков,

о которой речь шла выше. В основе подобного разделения

труда

лежит отказ от рассмотрения языковых сфер как социальных

уровней и от объяснения их в терминах психических уровней, нахо-

дящихся в сознании каждого индивида; диглоссная идеология пред-

полагает, что "языковой дуализм позволяет в каждом

случае

употреб-

лять наиболее подходящий язык". В интертированной оценочной

модели восхваляются лирические ценности языка Б как наиболее

приспособленного для интимных сфер жизни, для отражения особен-

ностей местной культуры. Такая фольклоризация языка снимает проб-

лему языкового конфликта и под видом сохранения некоторых куль-

турных особенностей национальных меньшинств позволяет проводить

политику ассимиляции.

Истоки

языкового конфликта в Валенсии Ниньолес видит в исто-

рии

валенсийского общества первой трети XVI в. Переход высшего

социального страта на кастильский язык явился результатом граж-

данской войны (Жермании)

1520—1522

гг. Аристократия в своей борьбе

против буржуазии и народных масс опиралась на помощь испанской

монархии, что и послужило, по-видимому, непосредственным толчком

104

для ее кастилизации, завершившейся к концу XVI в. Период с XVI в. до

середины XIX в. Ниньолес называет периодом горизонтальной

селективной кастилизации. Проникновение кастиль-

ского языка происходило в горизонтальном направлении, т.е. внутри

одного социального слоя — аристократии и высшего

духовенства,

также селективно, так как использование кастильского зависело от

характера

адресата.

Языковая дифференциация по сословной линии

закрепляется и становится сравнительно жесткой. Определенная,

четко очерченная социальная группа старается укрепить свое приви-

легированное положение с помощью особого "священного" языка и

создать таким образом социальную дистанцию

между

собой и дру-

гими классами общества. Употребление кастильского правящими

классами

делает

этот язык престижным в

глазах

народа, а престиж

порождает предрассудки. Рост престижа кастильского приводит к

недооценке каталанского. Начиная с XVI в. в Валенсии происходит

расщепление

культуры

на "высокую"

культуру

элиты и "народную"

культуру.

Возникновение

двух

культурных

традиций на разных языках

является логическим продолжением социального конфликта. На

кастильском пишутся

художественные

произведения высокого уровня,

а каталанская

литература,

как и язык, "плебеизируется",

будучи

пред-

ставлена лишь низшими жанрами (сатирическая поэзия и т.п.).

Однако по литературному

узусу

кастильского языка нельзя

судить

о его распространении вообще среди населения. Вероятно, господ-

ствующие

классы, культивировавшие кастильский на письме, в обыден-

ной

жизни пользовались каталанским. Защита

именно

такой диглоссной

ситуации представляла собой характерное явление идеологии этих

классов и именно в их

среде

возник и утвердился стереотип двуязычия.

Тем не менее ограничение каталанского обыденной сферой общения

не предполагало языковой субституции; вплоть до середины XIX в.

процесс кастилизации не затрагивал существенным образом

даже

средние слои городского населения.

Языковое расщепление общества было усилено социальными

конф-

ликтами в

XVII—XVIII

вв. После изгнания морисков в 1609 г.

валенсийская

буржуазия

переживала экономический упадок, в то время

как

кастилизованная аристократия усиливалась в процессе рефеода-

лизации.

После окончания войны за испанское наследство и воцаре-

ния

династии Бурбонов кастильский язык был введен в администра-

цию и судопроизводство; для Валенсии соответствующий указ был

издан в 1707 г., что привело к вытеснению каталанского из послед-

ней

официальной сферы.

XVIII

в. старая аристократия большей

частью

выехала

в Касти-

лию, ее место заняла промышленная буржуазия, которая в

быту

продолжала пользоваться каталанским. В высших коммуникативных

сферах продолжали пользоваться кастильским, в том числе и деятели

валенсийского Просвещения. О языковой субституции по-прежнему

можно говорить лишь в очень ограниченном смысле, так как пол-

ностью кастилизованным был весьма ограниченный социальный слой.

Парадоксальным образом внешнее униформирующее влияние испан-

ской

монархии тормозилось внутренними социальными различиями,

105

так как господствующие классы ревниво оберегали монополию на

владение кастильским как символ своего привилегированного поло-

жения.

Рассуждения Ниньолеса позволяют видеть, что его краткая фор-

мула:

ситуация диглоссии без двуязычия с XVI до середины XIX в. и

ситуации диглоссии и двуязычия с середины XIX в. и до наших

дней — лишь обобщенно

отражает

развитие социолингвистической

ситуации; соотношение

двух

языков необходимо рассматривать диф-

ференцированно в зависимости от социальной группы.

Кастилизацию валенсийского общества, начавшуюся в XIX в.,

Ниньолес называет нисходящей спонтанной. В середине XIX в. в

результате

определенных социальных процессов языковой конфликт

усиливается. Кастильский по-прежнему в основном используется гос-

подствующим классом (земельная аристократия эпохи Реставрации)

бюрократией.

Государство

не обладало нужными средствами для

проведения политики культурной ассимиляции в широком масштабе;

единственным средством массовой информации была в то время

печать, но грамотность населения была еще очень низкой (58,3% нег-

рамотных в 1867 г.).

Однако в какой-то степени увеличивалась социальная мобильность,

в основном в рамках среднего класса, что приводило к стремлению

преодолеть социальную дистанцию,

хотя

бы фиктивным образом,

путем

перехода

на кастильский язык. Социальная мобильность и язы-

ковая субституция становится взаимосвязанными явлениями.

Ниньолес подробно рассматривает механизм имитации социального

статуса,

направленный на преодоление социальной дистанции. Пос-

кольку языковые различия являются самым ярким символом социаль-

ных, а тем самым и классовых различий,

буржуа,

улучшающий

свое экономическое роложение, стремится освоить и кастильский язык,

чтобы идентифицировать себя с элитой и отличаться от своих быв-

ших собратьев по классу. В таких условиях престиж кастильского

сильно повышается, и

низших слоев валенсийского общества возникает

стремление к имитации

статуса,

т.е. к усвоению кастильского, не

подкрепленному действительным улучшением своего экономического

положения. Каталанский язык при этом становится символом непрес-

тижного общественного

статуса,

который необходимо преодолеть. Та-

ким

образом, языковая субституция может происходить без соот-

ветствующего

изменения в социальном положении индивида; имитация

есть способ психологического преодоления классовых различий,

социальной дистанции.Однако, если нелегко выучить второй язык,

то еще

труднее

овладеть культурными ценностями соответствующей

группы. При языковой и культурной ассимиляции индивида он теряет

собственную

культурную

самобытность, а новой

культурой

овладе-

вает

недостаточно; это порождает конфликт социальных ролей в инди-

виде, и он попадает в категорию маргинальных элементов общества.

Когда языковая субституция происходит независимо от социаль-

ной

мобильности, овладение новым языком означает приобретение

лишь фиктивного

статуса

при неизменности социальной

структуры.

Таким образом, языковой конфликт может породить ложное соз-

106

нание,

препятствующее истинному осмыслению социально-экономичес-

ких противоречий.

Овладение языком А как

субститутом

социальной мобильности

среди низших слоев населения первоначально наталкивается на

труд-

ности материального порядка, но когда улучшается система образо-

вания,

распространяются средства массовой информации, языковая

субституция начинает приобретать всеобщий характер. Поэтому кас-

тилизацию валенсийского населения в XX в. Ниньолес называет

тоталитарной. Во второй половине XX в., по его мнению, субсти-

туция языка происходит уже вне всякой связи с социальной мобиль-

ностью благодаря средствам массовой информации. При этом все

убыстряющийся ход

языковой

субституции по-прежнему стимулируется

направляется традиционными идеологиями, никоим образом не отра-

жающими реальную социолингвистическую ситуацию.

Отход

индивида от своей социальной группы почти всегда при-

водит к "конфликтной самоидентификации" его с той или иной

группой. По мнению Ниньолеса, самоидентификация происходит на

уровне бессознательного, поэтому внутренний конфликт едва ли приз-

нается индивидом как таковой. Подавление конфликта может прини-

мать разные формы: 1) неспособность "видеть" конфликт; 2) преу-

меньшение его важности; 3) уклончивость и путаница представле-

ний;

4) полная апатия или признание в собственном бессилии; 5)

уста-

новление "иерархической совместимости"

между

конфликтующими

требованиями.

Очень важным для анализа языкового конфликта считает Ниньолес

понятие "ненависти к самому себе", или "самоуничижения" (autoodi),

заимствуемого им из социальной психологии. Это

чувство

самоуничи-

жения может объяснить характер некоторых стереотипов, заключаю-

щих в себе недооценку собственного языка; центр иррадиации этих

стереотипов Ниньолес локализует в средних слоях валенсийского

общества. Явления самоидентификации с правящими классами и само-

уничижения всегда являются результатом неосознанного усилия избежать

ответственности, которая падает на каждого члена группы языка Б.

Внешнее давление, оказываемое доминирующей группой, может выз-

вать такую реакцию в индивиде или группе, которая

будет

направ-

лена на локализацию настоящего источника языкового конфликта;

тогда

индивид или группа занимают позицию, отвечающую-их собст-

венным групповым интересам. Однако в ином

случае

индивид может

направить свою враждебность не на доминирующую

группу,

а на свою

собственную ("самонаказание"), в чем и заключается механизм са-

моуничижения.

Ниньолес считает, что

чувство

самоуничижения является одним из

факторов языковой субституции в валенсийском обществе. Это

чувство

тесно связано с социальной мобильностью и в высшей степени

характерно для средних слоев городского населения. Оно не воз-

никает ни у представителей правящих классов, ни у представите-

лей низших слоев населения, для которых характерно более непос-

редственное языковое сознание. Однако конкретных исследований по

этой проблеме в Валенсии не проводилось.

107

Социальная опасность конфликтного языкового сознания, самоуни-

чижения заключается в том, что оно не только заставляет индивида

порывать с исходной культурно-социальной группой, но и связано

часто с воинствующей нетерпимостью к тем, кто продолжает поль-

зоваться каталанским

языком.

Взаимоотношение фундаментальных по-

нятий

диглоссии, билингвизма и языкового конфликта Ниньолес

представляет в виде

следующей

схемы:

| Инструментальное изучение

языка А группой языка Б

Нормализация I Интеграционное изучение

языка Б группой языка А

Дигло"ссия

\. (Интеграционное изучение

N^_

] языка А группой языка Б

Субституция

Инструментальное изучение

{ языка Б группой языка Б

Об интеграционной мотивации изучения языка можно говорить,

когда индивид

изучает

второй язык с целью интегрироваться в

другую

социально-языковую

группу,

покинув свою первоначальную. Инстру-

ментальное (орудийное) изучение второго языка определяется

двумя

обстоятельствами: 1) необходимостью усвоить связующий (реляцион-

ный)

язык как язык более широкой коммуникации (функциональный

билингвизм); 2) тем фактом, что второй язык функционирует как

язык

А в определенном коллективе наряду с

другим

языком (диглос-

сия),

если только при этом индивид сохраняет свою принадлежность

первоначальной социально-языковой группе. Только нормализа-

ция

языковой ситуации

делает

возможным существование функциональ-

ного билингвизма, который позволяет группе Б поддерживать куль-

турные связи с языковой сферой А.

Разоблачение диглоссной идеологии, оправдывающей процесс язы-

ковой субституции, Ниньолес заканчивает анализом такого важного

для этой идеологии понятия, как "материнский" (=родной) язык.

По

его мнению, это понятие имеет смысл только в

пределах

биографии каждого индивида; нельзя говорить о материнском языке

какого-либо языкового коллектива. Когда идеологи диглоссии начи-

нают

рассуждать

о родном языке валенсийцев, они подменяют со-

циальный анализ языкового конфликта рассмотрением бесконечного

количества анекдотических

случаев

из собственной биографии. Пос-

редством ряда сентиментальных образов родной язык представляется

настолько "естественным" явлением, связанным с домашним очагом,

семьей, воспоминаниями

детства,

что он как бы перестает быть

компонентом социолингвистической ситуации, выводится за рамки

языкового конфликта. Эмоциональное отношение к родному языку

позволяет замаскировать его настоящее бедственное положение.

В действительности же в определельных слоях валенсийского об-

щества

дети

рискуют вовсе остаться без материанского"

языка,

посколь-

ку заботливые мамаши, чтобы "разрешить проблему" с раннего

возраста говорят со своими детьми на кастильском, который и ста-

новится их материнским (или отцовским?!) языком. Кроме того,

108

"материнский" язык может осмысливаться как "детский" язык, язык

детства, который не дан человеку на всю жизнь; люди должны

оставлять свой детский язык вместе с другими ребячествами при

вступлении во взрослую жизнь и переходить на кастильский, ко-

торый становится таким образом показателем зрелости человека.

Языковой конфликт в Валенсии в

результате

далеко зашедшего

процесса кастилизации приобрел большую остроту, чем в

других

ареалах каталанского языка. Одним из его проявлений стало про-

тивопоставление "валенсийского языка" каталанскому. На первый

взгляд может показаться, что осознание валенсийцами своей язы-

ковой самобытности и нежелание пользоваться литературным ката-

ланским,

в основе которого лежит центральный (барселонский) диа-

лект, не

угрожает

позициям местного языка в его конфронтации

с кастильским. Однако Ниньолес показывает, что это не так.

Ратуют за фиктивную оппозицию

между

валенсийским и каталан-

ским

как раз кастилизованные слои валенсийского общества, кото-

рые хотели бы затушевать внутрирегиональный языковой конфликт и

спроецировать его на межрегиональные отношения, ослабив тем са-

мым солидарность регионов каталанского языка. В пределах же Ва-

ленсии сторонники языкового партикуляризма хотели бы сохранить

ситуацию диглоссии, в которой валенсийский занимал бы по-преж-

нему подчиненное положение, считаясь

чуть

ли не диалектом кастиль-

ского языка. В связи с этим чрезвычайно распространена в Вален-

сии

компенсаторная идеализация местного языка, который наделяется

такими бессодержательными, но эмоциональными эпитетами, как неж-

ный,

мягкий, приятный, и противопоставляется холодности и жест-

кости собственно каталанского. Даже сильное влияние кастильского,

который испытал валенсийский, оценивается положительно как смяг-

чившее его первоначальную суровость. Одним словом, всячески стре-

мятся доказать, что то, на чем говорят валенсийцы, не есть ка-

таланский язык, а нечто более самобытное, исконное, возвышенное,

но

в жизни при этом пользуются кастильским!

Из

рассмотрения различного рода лингвистических клише и эсте-

тических предрассудков относительно языка Ниньолес

делает

вывод,

что все языковые идеологии в некотором смысле изоморфны, все

они

следует

одной асимметричной модели и часто представляют

собой компенсаторные идеализации. Основные оценки языка носят

в них эстетический характер. (Взаимосвязь действительного

статуса

и функционирования господствующего языка А и подчинен-

ного языка Б и их стереотипов показана в таблице на с. 110).

Ниньолес выдвигает гипотезу, что уничижительная оценка языка

свидетельствует о критическом моменте в процессе языковой субсти-

туции, эта оценка преобладает в тех слоях населения, которые

переходят на кастильский язык и для которых характерно

чувство

самоуничижения; идеализирующая оценка каталанского языка носит

ностальгический, ретроспективный характер и преобладает в тех слоях,

которые уже оставили родной язык и кастилизовались. Обе эти

установки тесно связаны

друг

другом

как два лица Януса. В то

время как недооценка собственного языка свидетельствует о про-

109

Основная

модель

Стереотипы

Качества

Узусы

энергия, мощь, ритм независимость, общественная жизнь,

т.п.

самоутверждение

(=са- техника и т.д. (=формальные

модостаточная языко- связи)

вая система)

красота, мягкость, зависимость (=недоста- частная жизнь, фольклор, по-

нежность, интимность точная языковая сие- эзия, молитва

т.д. (=нефор-

т.п.

тема)

малыше связи)

цессе языковой субституции in

fieri,

идеализация маркирует завер-

шение этого процесса.

Идеализирующая оценка языка есть оплакивание его потери и от-

каз

от борьбы за его восстановление; уничижительная же оценка

есть проявление воинственной позиции, которая часто переходит в

самоуничижение. У зажиточных людей есть очень выразительное слово

для обозначения каталанизмов в кастильской речи: alpargatada или

espardenyada (от слов, обозначающих крестьянскую обувь); этот

термин символизирует тот низкий статус, который приписывается

каталанскому в иерархии языков.

Социолингвистические

напряжения

достигают особой силы в средних

слоях населения, для которых характерна социально-экономическая

нестабильность; именно эти разнородные слои рассматривают всякие

попытки нормализации языкового конфликта как

угрозу

надежде

изменить свой социальный статус, в том числе путем перехода

на

кастильский язык.

Понятие

языкового конфликта можно по праву считать централь-

ным и наиболее четко разработанным в каталонской социолингвис-

тике,

о чем говорят и зарубежные исследователи [Kremnitz 1979]. Оно

возникло в процессе критики идеологии "гармонического двуязычия",

основная его ценность заключается в том, что оно позволяет

увидеть перспективу взаимоотношения

двух

языков, одному из ко-

торых грозит полное исчезновение, если не

будут

стимулироваться

процессы языковой нормализации, к рассмотрению которой мы и пе-

реходим в следующем разделе.

Языковая

нормализация.

Понятие языковой нормализации чрез-

вычайно характерно для каталонской социолингвистики, и оно стоит

в одном ряду с такими понятиями, как языковая политика, языковое

планирование и нормативизация (стандартизация) языка. Этот термин

впервые был употреблен Л. Арасилом в 1965

[Aracil

1982]. Только

в первом приближении понятие языковой нормализации можно при-

равнять к понятию языкового планирования; последний термин мало

используется каталонскими социолингвистами. Ф.

Вальверду

[Vallverdú

1977] считает, что понятие языкового планирования, выработанное

североамериканской социолингвистикой, неприемлемо к некоторым

ситуациям, возникшим в Европе в XIX и XX вв., поскольку в нем

делается слишком сильный упор на официальный, политический ас-

110