Кони А.Ф. Избранные труды и речи
Подождите немного. Документ загружается.
возможны различные наказания по роду своему, и то, что виновные по 766 и 812
ст. Уложения подвергаются различным наказаниям, отнюдь не служит
доказательством, что это разные, независимые одно от другого деяния.
Признавая, что это одно деяние, приходится встретиться с вопросом о том, как
определить, для применения ст. 160 Уложения, кто же наиболее виновный из
участников этого общего деяния, чья ответственность обусловливает течение
давности и для сообщника? По смыслу 160 ст. Уложения, только истечение
срока давности для наиболее виновного погашает и ответственность для
наименее виновного. Определить, кто из нарушителей 920 ст. Устава
таможенного более виновен в глазах закона, возможно, во-первых, по свойству
действий каждого из нарушителей и, во-вторых, по наказанию, которому они
подвергаются. Обращаясь к свойству действий, надо заметить, что, на
основании 13 ст. Уложения, зачинщиками признаются, между прочим, те, кто
управлял действиями других при совершении преступления; сообщниками - те,
кто согласился с зачинщиками совокупными силами совершить задуманное
преступление. Соглашение равносильно стачке. Это синонимы, когда идет дело
о практическом применении соглашения для достижения преступной цели.
Закон говорит в 766 ст. Уложения о хозяевах, как о стакнувшихся с чиновниками.
Уже поэтому они являются сообщниками. Но еще более эта роль их в общем,
совместно содеянном преступлении выясняется из соображения действий
чиновников, предусмотренных в 812 ст. Уложения. Для того, чтобы получить
товар из пакгауза без ярлыка и без оплаты пошлинами, надо обойти ряд
формальностей, надо знать, когда и где, и что сделать, чтобы совершить этот
обход. Очевидно, что дать возможность миновать формальность и таможенные
обрядности может лишь их представитель - таможенный чиновник. Он, силой
вещей, должен давать указания хозяину, с которым стакнулся, объяснять ему,
что надо сделать, и т. д. Одним словом, он должен управлять действиями
хозяина товара, так как выпускает товар он, а тот его лишь получает.
Следовательно, он зачинщик, он и более виновный.
Переходя к определению более виновного по наказанию, я сошлюсь лишь
на решение общего собрания Кассационного департамента 1880 г., N 54, коим
признано, что отрешение от должности соответствует преступлениям, влекущим
общие наказания, сопровождаемые ограничением прав и преимуществ. По ст.
812 Уложения, чиновники подвергаются отрешению от должности, хозяева, по
ст. 766,- денежному взысканию. Между ограничением прав и преимуществ и
денежным взысканием огромная разница, и очевидно, что из двух лиц,
подвергаемых этим наказаниям, закон признает более виновным того, кого он
карает умалением прав, а не умалением материальных средств. Поэтому, ввиду
160 ст. Уложения, давностный срок, установленный согласно 812 ст. для
чиновников, распространяется и на хозяев.
Но не только с точки зрения материального права может быть
доказываема правильность взгляда Судебной палаты на применение давности
по настоящему делу.
И по отношению к правилам судопроизводства признание применимости к
деянию хозяев, обвиненных по 766 ст. Уложения, указаний 160 ст., не
представляет тех нарушений, о которых упоминается в кассационной жалобе.
Закон признает, что есть такие преступные деяния, которые не могут быть
совершаемы без предварительного соглашения. Поэтому оно в них всегда
предполагается, и отсутствие его должно быть точно доказано. Таковы,
например, блуд, прелюбодеяние и т. п. Правительствующий Сенат признал, в
решении 1868 г. N 937, по делу Федотова, что между сбытчиками и
подделывателями фальшивых ассигнаций всегда предполагается
предварительное соглашение, и что поэтому о нем, согласно 758 ст. Устава
уголовного судопроизводства, не нужно ставить вопроса присяжным и что,
наоборот, если есть предположение, что такого соглашения не существовало, то
необходима для признания его отсутствия постановка особого вопроса о том,
что деяние совершено без предварительного соглашения. Очевидно, по смыслу
ст. 920 Устава таможенного и по введению в состав преступления,
предусмотренного 766 и 812 ст., понятия о стачке, что и в данном случае
предварительное соглашение предполагается и особый вопрос о нем не
представляется необходимым. Поэтому для того, чтобы иметь право ссылаться
на нарушение 758 ст. Устава уголовного судопроизводства непостановкой
вопросов о степени участия сообщников, подсудимые должны были
своевременно требовать или постановки вопроса о степени участия, или же
постановки вопроса об отсутствии предварительного соглашения. Но, как видно
из протокола судебного заседания, никаких возражений против поставленных
Палатой вопросов ими сделано не было, и настоящая их жалоба
представляется, ввиду решения Уголовного кассационного департамента 1875
года, N 212, несвоевременной. Наконец, следует заметить, что
Правительствующим Сенатом неоднократно разъяснено, что если по смыслу
ответов присяжных видно, что они признали всех подсудимых участвовавшими
непосредственно в совершении преступления, то непостановка вопроса о
степени участия каждого не составляет нарушения. По всем этим соображениям
и признавая, что давность, коей покрываются преступные деяния хозяев товара,
исчислена Харьковской палатой правильно, я полагал бы жалобы подсудимых в
этом отношении оставить без последствий.
Третий общий вопрос - о золотой валюте - связан, прежде всего, с
определением характера ответственности осужденных чиновников. Судебная
палата нашла, что на основании 812 ст. Уложения с чиновника таможни,
выпустившего без ярлыка товар, неоплаченный пошлиной, сверх отрешения от
должности, взыскивается "следующая в казну пошлина". Редакция 812 ст.
Уложения приводит к заключению, что налагаемое на чиновников таможни
взыскание пошлины не есть личное наказание для виновного, а составляет
вознаграждение казны именно той суммой денег, которая не поступила в кассу
ее вследствие нарушения чиновником своей обязанности. Вознаграждение это
должно, по мнению Палаты, взыскиваться не с каждого обвиненного особо,
полностью, а лишь однократно со всех подсудимых, причинивших своими
действиями вред и убытки, и притом поровну, с круговой друг за друга
ответственностью, в силу 59 ст. Уложения и 648 ст. 1 ч. X т. Законов
гражданских. Что взыскание с виновных чиновников пошлины не есть личное
наказание, с особенной ясностью видно из буквального содержания 813 ст.
Уложения, повторяющей 926 ст. Устава таможенного, где сказано так:
"Виновные, сверх взыскания следующей в казну пошлины, подвергаются...
такому-то личному наказанию". Против этого толкования значения взыскания с
чиновников возражают в своем протесте прокурор Судебной палаты и
поверенный гражданского истца. Указывая, что денежное взыскание есть
наказание исправительное, особо предусмотренное VII п. ст. 30 Уложения,
прокурор полагает, что его только тогда можно рассматривать как
вознаграждение за вред и убытки, когда в законе прямо сказано, что оно
применяется на основании 59 ст. Уложения в силу лежащей на виновном
обязанности вознаградить потерпевших. Во всех же случаях, где такого прямого
указания не сделано, надлежит считать, что, независимо от наказания
исправительного, выраженного в форме денежного взыскания, у потерпевшего
остается право требовать вознаграждения по особому постановлению суда,
согласно 59 ст. Уложения. Эти соображения, по моему мнению, представляются
вполне уважительными. Говоря о совокупности, я доказывал, что взыскание,
налагаемое на хозяев по 766 ст. Уложения, имеет характер двоякий, совмещая в
себе и наказание, и вознаграждение за вред и убытки, причиненные казне.
Поэтому в случаях совершения чиновниками, по стачке с купцами,
преступления, описанного в 920 ст. Устава таможенного (812 и 766 ст.
Уложения), вознаграждение взыскивается с хозяев тайно выпущенного товара.
Получить это вознаграждение второй раз с виновных чиновников не
представляется никакого основания.
Государство должно карать преступление, облагая его и денежными
наказаниями, но не может делать себе из него источников дохода, получая
двойное вознаграждение за единожды понесенный убыток. Если проводить
последовательно взгляд Палаты, то придется признать, что взыскание с
виновного чиновника двойного акциза, по ст. 707 Уложения, и двойное денежное
взыскание против причиненного убытка, по ст. 569 Уложения, за нарушение
Монетного устава приложением неверной пробы, и по 731 ст. Уложения за
нарушение Табачного устава утратой бандеролей, суть вознаграждение казны
за причиненный ей убыток. Но в таком случае надо признать и то, что, действуя
не как уголовный каратель, а как гражданский истец, государство требует себе
вознаграждения в двойном, с точки зрения гражданской ответственности,
несправедливом, преувеличенном размере. Кроме того, в двух из этих статей
(731 и 569) нет другого наказания, кроме двойного взыскания. Но оно есть, по
взгляду Палаты, вознаграждение за вред и убытки. Следовательно, никакого
наказания в этих статьях не установлено, а в них говорится лишь о размере
иска, который может предъявить казна, как и всякий потерпевший вред и убытки
даже от действия, не составляющего ни преступления, ни проступка, по ст. 684 1
ч. X т. Законов гражданских. Но зачем тогда эти статьи в Уложении, когда в них
говорится специально о предмете, входящем в законы гражданские? Таким
образом, оказывается, что Уложение со своими, якобы карательными,
постановлениями забегает в область десятого тома, и так как случаи
причинения убытков разнообразны до бесконечности, то и это забегание в
чуждую область может быть расширено до чрезвычайных пределов. Поэтому
необходимо признать, что это взыскание есть наказание; в статьях 731 и 569 оно
соединено с вознаграждением и потому определяется в двойном размере, ибо
нет частного лица, соучастника, которое могло бы быть ответственно за ущерб
казны; в ст. 920 такой соучастник указан (766 ст. Уложения) - это товарохозяин, и
в пятикратную с него пошлину входит и вознаграждение казны; на чиновника же
налагается не вторичное вознаграждение, а наказание за нарушение им
служебного долга. Право взыскивать вознаграждение за ущербы и убытки,
причиненные действиями виновного, есть неотъемлемое право потерпевшего,
которым он, однако, может и не пользоваться, несмотря на осуждение
"убытчика". Этот последний может требовать, чтобы его не подвергали
взысканию без прямого настояния потерпевшего. Поэтому там, где закон
считает нужным вознаграждать потерпевшего сам, независимо от предъявления
им ходатайства по 59 ст. Уложения, это должно быть точно оговорено и указано
прямо, что налагаемое по закону взыскание есть именно вознаграждение
потерпевшего. Если такого указания в законе нет, то нельзя, как это делает
Судебная палата, ограничивать право потерпевшего - в данном случае казны -
размерами вознаграждения, установленного в ст. 812 Уложения, т. е.
однократной пошлиной, так как по тайному выпуску товаров казной могут быть
понесены и другие убытки, а не одна утрата пошлины. Употребленное в ст. 813
выражение "сверх следующей в казну пошлины" не изменяет значения
взыскания, установленного в 812 ст. За выпуск товара без пошлины и ярлыка в
обеих статьях чиновник наказывается взысканием пошлины; к этому общему
наказанию присоединяется еще и особое служебное - отрешение от должности
за стачку с хозяином (ст. 812), которое усугубляется, переходя в ссылку на
житье по 1 п. 31 статьи Уложения, в случае употребления чиновником или
принятия заведомо подложного документа (ст. 813). Что такое соединение
должностного взыскания с общим, по статьям 65 и 30 Уложения, возможно,
доказывает ст. 707 Уложения, по которой виновный подлежит увольнению от
должности и взысканию двойного акциза, причем в последнем, во всяком
случае, как я старался доказать, не может заключаться исключительно
вознаграждение казны за убытки. Итак, взыскание пошлины с чиновника по 812
ст. есть наказание. Наилучшее тому доказательство содержится в 811 статье.
"Если,- говорится в ней,- место, в пакгауз поступившее, потом налицо не
сыщется, то с виновного в том пакгаузного надзирателя или его помощника, или
досмотрщика взыскивается следующая на удовлетворение хозяина сумма и,
сверх того, следовавшая в казну пошлина". Очевидно, что, как говорит и сам
закон, стоимость пропавшего места есть возмещение убытков хозяина, но
пошлина разве является вознаграждением казны? За что? Товар, пропав, не
был выпущен, за него будет заплачена стоимость, и эти деньги обратятся вновь
в товар, который явится в таможню в свое время и при выпуске понесет
пошлину. Ущерба казны, который надо вознаградить в данном случае, нет.
Следовательно, взыскание пошлины есть наказание. Если же это не наказание,
то позволительно спросить, в чем же состоит тогда наказание виновного по 811
ст. и зачем в Уголовном уложении понадобилась статья, повторяющая общее
правило Гражданского права об обязанности всех и каждого вознаграждать
причиненные их действиям убытки?
Разделяя поэтому взгляд прокурора Харьковской судебной палаты и
поверенного гражданского истца на взыскание по 812 ст. Уложения как на
наказание, я считаю приговор Палаты в этом отношении подлежащим отмене.
Обращаясь к тому, в какой валюте налагается это взыскание на
чиновников, я нахожу, что ввиду ясного и категорического указания 5 п.
примечания к ст. 2 Устава таможенного (о взимании пошлины в золотой
валюте), в коем говорится, что определенное статьями 920, 922 и 925 Устава
таможенного взыскание с чиновников за выпуск товаров без оплаты пошлиною
по злоупотреблениям взимается в золотой валюте, чиновники, присужденные
Харьковской палатой по 812 и 813 ст. Уложения, повинны уплатить в этой
валюте наложенное на них взыскание, ибо 813 ст. есть лишь
квалифицированная 812, а последняя входит в состав 920 ст. Устава
таможенного. Поэтому жалоба подсудимого Михайлова подлежит оставлению
без последствий.
Вопрос о применении золотой валюты к взысканию с хозяев товара,
присужденных по 766 ст. Уложения, вызвал весьма подробную аргументацию в
приговоре Палаты и со стороны кассаторов. Судебная палата не согласилась с
мнением прокурора, что взыскание с купцов следует присудить в кредитных
рублях, на основании примечания к 2 ст. Устава таможенного, в котором
указано, во-первых, что ординарная пошлина с чиновников, по 812 ст. Уложения,
должна взыскиваться золотом, и в то же время ничего не сказано о пятикратной
пошлине с купцов, по 766 ст. Уложения, и во-вторых, категорически заявлено,
что все прочие, не указанные в нем сборы, а также всякого рода штрафы
должны уплачиваться по-прежнему кредитными билетами.
Судебная палата нашла, что примечание ко 2 ст. Устава таможенного
составляет циркулярное предписание по таможенному ведомству, "о сборах,
подлежащих, наравне с таможенными пошлинами, взиманию золотой монетой",
на основании соглашения между министром финансов и государственным
контролером. Эта форма постановления показывает, что данное им
разъяснение обязательно лишь для чинов, подведомых Департаменту
таможенных сборов, и отнюдь не составляет закона, обязательного к
исполнению для всех, а в том числе и для Судебных установлений, которые на
основании 12 ст. Устава уголовного судопроизводства обязаны решать дела
только по точному разуму существующих законов, а в случае неполноты - по
общему их смыслу. Рассмотрение содержания циркуляра привело Палату к
заключению, что он вовсе не касается Судебных установлений, так как в нем
помещен перечень только тех сборов, которые подлежат взиманию в таможнях
в золотой валюте, что видно из слов "взимаемые в таможнях", которые точно
указывают значение и пределы действия этого предписания.
Обращаясь для разрешения вопроса к содержанию 766 статьи Уложения,
как к единственному для этого источнику, Палата нашла, что хозяин товара, в
силу этой статьи закона, должен быть подвергнут определенному денежному
наказанию, в состав которого, между прочим, входит взыскание "пошлины в пять
раз", а следовательно, эта часть взыскания вполне зависит от размера
пошлины, которая в данное по делу время по закону взыскивается в таможне, и
должна в пять раз превышать размер этой пошлины. Изменение размера
пошлины должно изменять и размер этой части взыскания, но оно всегда и
неизменно в пять раз должно превышать размер пошлины. Особого
законодательного распоряжения о том, чтобы наказание по-прежнему
определять кредитными рублями, не последовало, и 766 ст. Уложения остается
в прежней своей редакции, а следовательно, и ныне наказание должно
неизменно превышать пошлину в пять раз, т. е. должно назначаться в той же
валюте, в которой взыскивается пошлина, а именно - золотом! Разделяя в
существе взгляд Судебной палаты, я не могу, однако, согласиться с тем
толкованием, которое она дает примечанию к ст. 2 Устава таможенного, не
признавая его за закон и внося в оценку его не существующее у нас различие
между законом и предписанием, имеющим обязательную силу для всех
однородных случаев. Не говоря уже о месте, занимаемом этим примечанием в
Уставе таможенном, достаточно указать на то, что именно по таможенному
ведомству такого рода общие, обязательные распоряжения приобретают силу и
значение закона. Высочайше утвержденным 15 декабря 1834 г. мнением
Государственного Совета постановлено "не включать в продолжение Свода
законов циркуляров, исходящих от министерств, без Высочайшего их
утверждения, за исключением распоряжений по таможенному ведомству, кои
исходят от министра финансов по особой, данной ему на то власти". Поэтому
примечание к ст. 2 Устава таможенного есть закон, обязательный к руководству
во всех ведомствах и который не может не быть принимаем в надлежащих
случаях в соображение и судом. Это закон, указывающий в какой валюте
взимаются сборы в таможнях и на какую валюту исчисляется взыскание с
чиновников, когда оно составляет самостоятельное наказание или
присоединяется к наказанию служебному (ст. 812 Уложения). Этому взысканию
соответствует взыскание с купцов, с хозяев по 766 ст. Уложения. Его нельзя
считать ни штрафом, как предполагал прокурор Палаты, ни акциденцией, ни,
тем более, одним из сборов (якорных, складочных, ластовых), о которых
упоминает примечание ко 2 ст. Устава таможенного и которые подлежат уплате
в кредитных рублях. Штрафы, взимаемые административным, а не судебным
порядком в таможнях, и акциденции (добавок к пошлине, по ст. 424- 443 Устава
таможенного, в количестве 10 коп.) имеют характер, отличный от взыскания,
налагаемого по суду. Эти штрафы, о которых я уже говорил, разбирая вопрос о
давности, назначаются за несоблюдение известных формальностей, за
неточные показания, но не за злоупотребления. Так, назначается штраф за
непредставление дубликатов коносаментов (421 ст. Устава таможенного), за
неподачу в установленные сроки объявлений о товаре (прим. к ст. 770 Устава
таможенного, по 5 коп. с пошлинного рубля) за показание в объявлении товара
не сообразно тарифу по роду и сорту и т. п. При этом надо заметить, что даже и
по отношению к штрафам и акциденциям Министерство финансов считает
правильным применение золотой валюты, и из дела видно, что 9 апреля 1884 г.
оно вошло в Государственный Совет с представлением о распространении,
между прочим, золотой валюты и на эти сборы. Разбирая прежде возникшие
вопросы о совокупности и о давности, я находил, что, по 812 ст. Уложения,
взыскание с чиновников есть наказание. Такое же наказание, в соединении с
возмещением убытка, представляет пятикратная пошлина с хозяев по 766 ст.
Уложения. Если примечанием к ст. 2 Устава таможенного признано
необходимым одно из этих наказаний назначать в золотой валюте, то нет
основания назначать другое в кредитных рублях, ибо оно, во-первых, содержит
в себе возмещение утраченной казной пошлины, взыскиваемой в золотой
валюте, а во-вторых, оба эти наказания вытекают из одного общего деяния,
указанного в одном общем источнике - ст. 920 Устава таможенного, из которой,
как две ветви, вырастают ст. 766 и 812 Уложения. Соединенные статьей 920
Устава таможенного в одно целое, эти наказания были бы разделены и
обособлены при приложении к одному золотой, а к другому кредитной валюты, и
обособлены без достаточных оснований.
Обращаясь к Уложению о наказаниях, необходимо признать, что оно
вовсе не определяет, в какой валюте должна быть взыскиваема пятикратная
пошлина. Оно везде говорит лишь о следующей в казну пошлине. Кассаторы
утверждают, что ст. 766 о взыскании пятикратной пошлины с хозяев не
подвергалась изменению в своей редакции и после введения золотой валюты
для таможенных пошлин, и из этого выводят, что, следовательно, указанное в
ней наказание с хозяев осталось прежним, т. е. в кредитных рублях. Но с
чиновников, согласно 920 ст. Устава таможенного и примечанию к ст. 2,
взыскивается пошлина золотом; однако 812 ст.Уложения, повторяющая 920 и
подвергающая чиновников взысканию за выпуск товара без ярлыка и пошлины,
тоже осталась без изменения. В ней по-прежнему говорится о пошлине,
следующей в казну, но тем не менее, несмотря на эту прежнюю, ни в чем не
измененную редакцию, необходимость уплаты этой следующей в казну пошлины
в золотой валюте никем не отрицается. Но если Уложение могло остаться
неизменным в редакции ст. 812 о чиновниках, то для чего же изменять и
редакцию ст. 766 о хозяевах? Обе эти статьи говорят о пошлине, не определяя
размера ее рублями. Они вытекают из 920 ст. Устава таможенного, которая, в
свою очередь, основана на ст. 810 прежнего Таможенного устава,
действовавшего еще задолго до издания Уложения о наказаниях 1845 года и в
то время, когда рубли считались у нас на ассигнации. Однако в статьях 859 и
931 Уложения 1845 года (ныне 766 и 812) не было сказано, что пошлина
взыскивается, считая на серебро. Нет основания и теперь требовать, чтобы
налог, говорит один из кассаторов. Оно есть денежное отношение, возникающее
между виновным и государством и рассчитываемое на ценность, был бы вполне
приложен к настоящему делу, если бы нормой наказания за выпуск товаров был
рубль. В расчетах государства с обвиняемым, подлежащих исчислению в
рублях, государство обязано рассчитываться на рубли металлические или
бумажные, если оно гарантирует обмен последних на металлическую монету.
Тут наказание определяется ценностью in genere *(178) - рублем. Но иначе оно
определяется по нарушениям, указанным в ст. 766 и 812, где говорится как о
норме, о той ценности, которая должна поступить, которая следует в казну. Эта
ценность - in specie *(179) - есть пошлина, взимаемая, как таковая, со времени
введения золотой валюты - не иначе, как золотом. Иной таможенной пошлины, с
1 января 1877 года, как золотой в России нет, и только золотая пошлина
поступает в казну, следует ей. А именно о второй и третьей из которых, по
единству происхождения из 920 ст. Устава таможенного, соответствует
пошлина, взыскиваемая по 766 ст. Уложения, составляющая пятикратие
единицы, уплачиваемой золотом. Мысль с чиновниками для выпуска товара,
состоит в том, что такой хозяин в случае открытия его злоупотреблений должен
уплатить в пять раз больше купца, честно выполнившего все таможенные
обрядности и внесшего свою лепту в казну страны. Если признавать, что
пятикратная пошлина платится кредитными рублями, то являются неизбежно
два вывода. Первый - что таким образом устанавливается особое послабление,
особое снисхождение к хозяину-хищнику сравнительно с хозяином, честно
ведущим свои таможенные дела, и в то время, когда закон говорит о
пятикратном взыскании, с такого хищника взыскивается лишь в три с четвертью
раза, ибо он вносит бумажки, а не золото. Таким образом, риск уменьшается,
возможность ущерба материального при открытии злоупотребления умаляется
и, вопреки мысли закона, устанавливается в интересе хищника своего рода
privilegium odiosum *(180) для добросовестного торговца. Где же для этого
поводы? В чем справедливое основание для такого понижения сравнительной
повинности пред казной того или другого? Второй вывод состоит в том, что
таким образом, без законодательного изменения размеров кары, она вдруг,
внезапно, сама собой, вследствие циркуляра Таможенного департамента
изменилась для купцов со дня введения золотой пошлины. Казенное
управление может устанавливать в пределах своего ведомства отношения,
нарушение коих может подходить под случаи, предусмотренные карательными
законами, но оно не имеет ни права, ни компетентности изменять содержание
этих карательных законов и, так сказать, законодательствовать в области
Уложения о наказаниях. Между тем при последовательном приложении теории
кассаторов к делу оказывается, что хозяин, в явный ущерб казенному интересу
получивший выпущенный по ст. 766 Уложения товар, ординарная пошлина за
который составляет рубль, 31 декабря 1876 года уплачивал пять рублей, а через
день, 1 января 1877 года, за то же самое должен был уплатить лишь три рубля
двадцать пять копеек. Что же, вина его признана более слабой? Нет. Изменено
наказание, предусматривающее эту вину? Нет. Кто же установил, что с
наступлением нового года он должен ответствовать в меньшей мере? Никто.
Все осталось по-старому, и никакое распоряжение по Министерству финансов
не могло нарушить соотношения, установленного Уложением, продолжения
которого не тронули ни одной буквы в ст. 766. Поэтому на почве Уложения этот
вопрос должен, по моему мнению, безусловно разрешаться в пользу золотой
валюты.
Такое же разрешение явится и на почве Устава таможенного. Если
признать, что во взыскание, по 766 ст., входит и вознаграждение казны за
неполученную пошлину, то однократная пошлина из числа пятикратной должна
во всяком случае присуждаться в золотой валюте, ибо казна в этом размере и
по этому масштабу понесла убыток, и лишь четырехкратная пошлина могла бы,
следуя взгляду кассаторов, взыскиваться в кредитных рублях. Но и такой взгляд
не согласуется с Таможенным уставом. По смыслу примечания ко золотой
валюте. Но 985 ст., говорящая о недоставлении в складочную таможню
товарного места в течение трех месяцев после данного на то срока, подвергает
виновных взысканию всей причитающейся за товар тарифной пошлины в
полтора раза; по ст. 1330, недостача товаров, погруженных при отпуске
каботажного судна из одного порта в другой, влечет взыскание пошлины в
полтора раза. Производя это взыскание, казна прежде всего вознаграждает себя
за неполученную пошлину, следовавшую за товар, исчезновение которого не
оправдано хозяином. Это, очевидно, пошлина ординарная и золотая. Но какое
же значение имеет еще половина тарифной пошлины? Это не вознаграждение.
Значит, это наказание. И, однако, это наказание учиняется в золотой валюте.
Следовательно, по Уставу таможенному, взыскание пошлины в том или другом
размере в наказание Поэтому я нахожу, что пятикратная пошлина с хозяев
должна быть взыскиваема в золотой валюте, как это и решила, по моему
мнению, вполне правильно Судебная палата.
Против такого взгляда возражают, что никаким законом не установлено
официально падение нашего рубля кредитного на 40 процентов и даже более, и
что поэтому суд, применяя Уложение, не имеет права обесценивать наш рубль
только потому, что пошлина взимается в золоте. Но, однако, по отношению к
таможенным сборам это процентное уменьшение стоимости рубля установлено
самим законом, который воспрещает кредитный рубль принимать за тот рубль,
который обозначен в тарифе для привозимых с оплатой пошлинами товаров.
Злоупотребление хозяев, о котором идет речь, совершено в пределах
таможенных отношений, направлено против таможенных сборов и облагается
взысканием, построенным на основании таможенной пошлины. Эти отношения
казны к товарохозяину регулируются, эти сборы определяются в золотой
валюте. Поэтому и злоупотребление против этих сборов, вытекающее из этих
отношений, должно, совершенно последовательно, облагаться взысканием в
золотой валюте. Взыскание по 766 ст. постановлено в ограждение казны от
нарушения ее интересов по таможенному доходу, одной из частей общего
государственного дохода. Особое учреждение, блюдущее высшие финансовые
интересы страны - Комитет финансов, учрежденный еще в начале текущего
столетия и каждый раз собираемый по особому Высочайшему повелению,-
признал в 1876 году необходимым установить сбор таможенных пошлин в
золотой валюте. Цели этой меры могут быть разнородны. Необходимо сравнять
с нашей валюту, в которой взимаются эти пошлины в странах, где, несмотря на
принудительный курс бумажных денег, как в Австро-Венгрии и Америке,
таможенные сборы уплачиваются все-таки золотом. С другой стороны, развитие
потребностей государства требует увеличения таможенного дохода, и золотая
валюта увеличивает его почти на 50 процентов. Наконец, заключая, по
необходимости, заграничные займы, государство обязано уплачивать по ним
проценты золотом, подвергая себя, так сказать, ежегодному, периодическому,
неизбежному финансовому кровопусканию. Но для этого необходимы кровяные
шарики, золотая монета, покупать которую казне большими партиями,
приобретая тратты, всегда и труднее, и дороже, чем частному лицу. Поэтому
надо привлекать золото и, вместо искания его, открыть ему естественный
прилив. Золотая валюта, увеличивая таможенный доход, в то же время
способствует этому приливу, давая государству, в значительной степени,
нужное ему золото. Виновный по ст. 766 Уложения товарохозяин стремится
умалить это количество золота, не уплатив пошлины. Золотом же должен он и
ответствовать, тем более, что, без сомнения, такой злоупотребитель,
действующий, притом, по стачке с чиновниками, попадается не по первому разу,
а лишь вследствие стечения особых, неблагоприятных для него обстоятельств,
после того, как он многократно лишил казну следовавшей ей золотой монеты.
Едва ли можно согласиться с мнением кассаторов, что с установлением
золотой валюты изменен лишь способ взыскания пошлин, а не их размер.
Высочайше утвержденное 10 октября 1876 года Положение Комитета финансов
прямо изменило, в пункте первом, размер того, что до тех пор должны были в
виде пошлины платить купцы, в полтора раза, а в остальных 9 пунктах
определило и различные способы, которыми достигается исполнение
требования казны о золотой пошлине.
Точно так же нельзя видеть и непреодолимых затруднений к вычислению
пятикратной пошлины в золотой валюте в том, что цена золота колеблется
вместе с вексельным курсом. По какому же курсу определять размер взыскания
с хозяев? - спрашивают кассаторы. Ответ не затруднителен: по тому курсу,
который существовал в день совершения злоупотребления, в день производства
нарушения. С чиновников же взыскивается в золотой валюте. Очевидно, что
вычисление размеров этой валюты и для них, и для хозяев товара должно быть
производимо одинаковым образом. Но Палата не указала, по какому курсу
взыскивать с виновных, присужденных к пятикратной в золотой валюте пошлине
купцов. Это и не было необходимо. Вопрос о курсе, по которому считать, может
возникнуть при исполнении решения Палаты, и тогда возникший спор, на
основании 962 ст. и 964 ст. Устава гражданского судопроизводства и 974 ст.
Устава уголовного судопроизводства, будет подлежать разрешению Палаты в
сокращенном порядке гражданского судопроизводства.
По всем приведенным соображениям, я нахожу, что приговор Харьковской
судебной палаты по вопросу о золотой валюте правилен, и что поданные по
этому предмету жалобы не представляются уважительными.
Последний из общих вопросов, возбуждаемых кассационными жалобами
как обвиняемых, так и гражданского истца, касается определения цены
выпущенного хозяевами товара. Согласно 766 ст. Уложения о наказаниях
виновные в выпуске товара из таможни без ярлыка и без пошлины по стачке с
чиновниками обязаны уплатить стоимость этого товара, помимо пятикратной
пошлины. В законе нет точных указаний, как определять цену этого товара,
который уже выпущен, а налицо не имеется. К делу были доставлены рыночные
цены биржевых маклеров Таганрогского порта. Рассматривая эти цены, Палата
нашла, что они слишком разнятся между собой, чтобы можно было
остановиться на среднем из них выводе, тем более, что нет сведений о качестве
товара, выпущенного обвиняемым в каждом данном случае. Поэтому Палата
остановилась на цене, показанной хозяином товара или его поверенным в
объявлении, где она должна быть изображена на русские деньги, и признала эту
цену приблизительно верной, так как для определения ее хозяину служат
фактуры, накладные и письма отправителя товара. Против подобного приема
для определения цены выпущенного товара представлен ряд возражений.
Указывается на то, что Палата несправедливо признала, что в законе нет
точных указаний, каким образом суд должен определять цену выпущенного без
пошлины товара. Определение цены в таких случаях должно быть делаемо
согласно указаниям 325, 335 и 692 ст. Устава уголовного судопроизводства.