Холлинджер Д.П. Выбирая добро

Подождите немного. Документ загружается.

146

чтобы мы оставили обязанности человека-управителя, который сотворен по образу и подобию

Самого всемогущего Бога».

Кристофер Райт (Christopher Wright) попытался продемонстрировать пользу

использования парадигматического подхода в применении Ветхого Завета к современным

вопросам этики. Тогда как он считает, что «мы не можем просто взять социальные законы

древних людей и трансплантировать их в наш современный мир, который изменился

кардинальным образом», библейские парадигмы позволяют нам «образно размышлять о том,

какие современные реалии в принципе соответствуют реалиям, к которым обращался

Израиль».

Израиль был призван служить примером определенной совокупности верований,

которая проявляется в том, как израильтяне использовали землю, заботились друг о друге,

жили по справедливости и праведно. По словам Райта, релевантность Ветхого Завета в

современной этике - это его общая картина, которая явлена в рамках «параметров древней

макро-культуры Ближнего Востока», где «Бог дал жизнь обществу, посредством которого Он

открыл новую парадигму познания Бога, мира и человечества, и, фактически, создал схему

законов, учреждений, конвенций и обычаев, которые на опыте явили истину этого

откровения».

Хотя Израилю зачастую не удавалось морально воплощать новую парадигму, ее

видение и предназначение обеспечивает нам значимое водительство.

Ричард Хейс (Richard Hays) в своей работе "Моральное видение Нового Завета»

использует преимущественно парадигматический подход, анализируя единство этических

систем Нового Завета. Он рассматривает три «центральных образа», которые суммируют

этическое учение Нового Завета, и могут быть использованы в качестве нормативов в

современных суждениях морали: община, крест и новое творение. Относительно образа

общины (парадигма) он пишет: «Церковь - это межкультурная община учеников, и эта община

является первичным адресатом Божьих повелений». Что касается креста, «Смерть Иисуса на

кресте - это парадигма верности Богу в этом мире». Что касается нового творения, «Церковь

воплощает силу воскресения в пока-еще-не-искупленном мире».

Эти образы способствуют

пониманию общих парадигм Нового Завета и могут быть полезными при решении сложных

современных вопросов, как на собственном примере показал Хейс в последнем разделе своей

книги. Такие общие образы, однако, не следует использовать для отрицания конкретных

указаний Библии. Хейс признает: «Эти образы не являются принципами, которые можно в

общем применять к моральным вопросам независимо от определенных текстов Нового Завета.

Скорее, они помогают нам толковать определенные тексты и рассматривать их в более

широкой канонической перспективе».

Примеры и повествования о морали

Библия полна историй и повествований о действительно существовавших людях, которые

сталкивались с духовными, богословскими, моральными и практическими вопросам. В

последнее время повествование стало предметом библейской интерпретации, богословия,

проповеди и этики, и нам не стоит пренебрегать им, как источником морального водительства

перспективы, мотивации, несмотря на его иногда причудливые тенденции. Истории и

повествования содержат богатство своей непосредственной связи с человеком, воображаемого

обращения и прямого отношения к жизни. «Мы открываем свою человеческую сущность более

эффективно посредством ... историй».

Исследуя повествования и примеры из Библии, мы сразу же сталкиваемся с проблемой:

большинство историй говорят о моральных ошибках. Одно дело - притчи Иисуса, но как нам

относиться к тому, что Авраам сказал неправду о своей жене (Бытие 12:10-20), Давид совершил

прелюбодеяние и спланировал убийство (2-я Царств 11), Фамарь солгала и совершила

прелюбодеяния со свекром (Бытие 28), Анания и Сапфира солгали (Деяния 5)? Как нам следует

разделять добро и зло с точки зрения морали в повествованиях Писания?

Во-первых, нам следует толковать их в свете общей истории Библии. Ричард Баукхем

(Richard Bauckham) напоминает нам: «Ключевое место в общей истории занимает евангельская

146

147

история Иисуса, но евангельская история не завершена и лишена полноты ее библейского

значения отдельно от более полной истории, в которую Библия помещает ее».

Таж,

определенную историю следует рассматривать в свете общей библейской истории,

кульминацией которой является Евангелие Иисуса Христа.

Во-вторых, исследуя отдельную историю, мы можем найти ключ к пониманию ее

морального значения в самом тексте или в ближайшем к истории тексте. Так, тогда как

отрывок из книги Бытие 12 не дает оценки лжи Авраама и Сары (он назвал ее сестрой, что было

технически верно, но стало причиной ужасного заблуждения), отрывок из книги Бытие 20

описывает его поступок, как достойный морального порицания, ибо Авимелех, царь Герарский,

раскрывает обман Авраама, взывает к Богу и призывает Авраама, чтобы он отчитался в своем

поступке. Также и действия Давида по отношению к Вирсавии и ее мужу Урии, строго

осуждаются пророком Нафаном в притче, посредством которой Давид увидел свою

аморальность (2-я Царств 12). Непосредственный контекст истории об Анании и Сапфире

предельно ясен, ибо за ложь и жадность они были наказаны Богом.

В-третьих, изучая моральные повествования Писания, мы должны исследовать

последствия. Иногда, суждение о поступке не приводится в самой истории, но последствия

указывают на то, что Божий замысел был искажен. Примером этому является история о том,

как Авраам взял Агарь в качестве суррогатной матери, чтобы родить ребенка (Бытие 16). И

Сара, и Авраам согласились с этим решением, но его последствия были разрушительными.

В-четвертых, нам следует рассматривать каждую историю в свете других форм

морального водительства, как например, библейские законы, принципы, парадигмы, и другие

повествования, в которых четко указаны этические нормы. Так, мы можем сделать вывод о

негативном отношении морали к различным случаям полигамии в Ветхом Завете в свете

парадигмы сотворения, седьмой заповеди, подтверждения парадигмы сотворения самим

Иисусом и других текстов Нового Завета.

И, исследуя библейские повествования, мы должны отдавать герменевтический и

нормативный приоритет повествованиям Иисуса - как его собственному примеру, так и

историям, которые Он рассказал. Так как Бог в истории искупления говорит через Своего Сьша

(Евр. 1:1-3), нам следует с готовностью принимать моральное водительство Его учений. Так,

история о пожертвовании бедной вдовы (Луки 21:1-4), притча о богатом глупце (Луки 12:13-

21), история о добром самарянине (Луки 10:25-37), притча о талантах (Матф. 25:14-30) и

многие другие должны направлять характер и действия христианина. Другие авторы Нового

Завета обращаются к примеру жизни Иисуса, как к совершенной норме христианской жизни:

Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом

Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба,

сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже

до смерти, и смерти крестной.

Фи липшшцам 2:5-8

Библия содержит в себе богатый материал от конкретных законов до обобщенных

принципов, парадигм и повествований, которые могут служить водительством в принятии

морально обоснованных решений. Как смертным существам, нам придется прилагать усилия,

чтобы понять какой библейский материал имеет большее значение. Наиболее безопасный

подход заключается в том, чтобы в первую очередь обратиться к непосредственным или

четким указаниям относительно данной ситуации, а затем изучить другие формы этического

водительства, учитывая то, что Писание толкует Писание. Мы должны толковать часть

картины в свете общей картины, уделяя особое внимание более полному откровению во Христе

и апостольскому свидетельству Нового Завета.

147

148

Заключение

Христиане обращаются к Библии, принимая морально обоснованные решения, не просто

потому, что они поступают так вот уже сотни лет, а потому, что это Божье записанное Слово.

Оно «полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности»

(2 Тим. 3:16). Однако Писание было написано в определенном культурном и историческом

контексте. Авторы Писания, будучи побуждаемы Богом, использовали различные жанры для

того, чтобы обратиться к вопросам своей эпохи. Герменевтическая задача, с которой мы

сталкиваемся в нашем культурном и историческом контексте, который влияет на наше

восприятие и толкования, заключается в том, чтобы перейти из той эпохи в нашу, сохраняя

достоинство и оставаясь открытыми к водительству Библии. Как показано в этой главе,

библейские материалы об этике богаты и разнообразны: казуистический закон, аподиктивный

закон, принципы, парадигмы и повествования. В библейских текстах давних времен мы

находим водительство и утешение в трудностях, с которыми мы сталкиваемся на пути к

морали.

148

149

Глава 7

Боаз Джонсон (Boaz Jonson), уроженец Индии, который нес служение в этом регионе страны, указывает на

то, что жители этого региона верят в то, что их обычаи коренятся в Ветхом Завете, так как они считают себя

остатком одного из племен Израиля.

Robin Scroggs, "The Bible as Foundational Document",

Interpretation

49, no. 1 (January 1995): 19.

Wayne Meeks,

The Origins of Christian Morality: The First Two Centuries

(New Haven: Yale University Press,

1993), 216.

Jack T. Sanders,

Ethics in the New Testament: Change and Development

(Philadelphia: Fortress Press, 1975), IS 0.

Paul Jersild,

Spirit Ethics: Scripture and the Moral Life

(Minneapolis: Fortress Press, 2000), 78-79.

Ibid., 82, 80.

Sallie McFague,

Models of God: Theology for Ecological, Nuclear Age

(Philadelphia: Fortress Press, 1987), 43.

D.A. Carson,

The Gagging og God: Christianity Confronts Pluralism

(Grand Rapids: Zondervan, 1996), 151.

Richard Hays, "The Church as a Scripture-Shaped Community: The Problem of Methos in New Testament

Ethics",

Interpretation

44 (1990): 51.

Richard Hays, "New Testament Ethics: The Theological Task",

The Annual: Society of Christian Ethics

(1995): 104.

Stephen Mott,

Jesus and Social Ethics

(Bramcote Notts, Great Britain: Grove Books, 1984), 19.

См., например, Луки 2:12, где Иисус в яслях назван

brephos.

Также смотрите Луки 18:15; Деяния 7:19;

2 Тим. 3:15 - во всех текстах используется тот же термин, который используется для обозначения младенца

в утробе Марии.

Ronald J. Sider,

Rich Christians in an Age of Hunger

(Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 1977), 94-94.

Также смотрите S.R. Driver,

Commentary on Deuteronomy

(Edinburg: T&T Clark, 1895), 266-67.

Следует отметить, что в Ветхом Завете действительно, как кажется существует отличие между смертной

казнью за убийство и другими различными преступлениями. Уолтер Кайзер замечает, что «тогда как

очевидно существовал некий «выкуп» или «возможность замещения» наказания за преступления,

требоваваших смертно казни, в Числах 35:31 ясно сказано о невозможности отмены смерной казни за

убийство первой степени» (Walter Keiser,

Toward Old Testament Ethics

(Grand Rapids: Zondervan, 1983), 165).

Ibid., 282,270-71.

Peter Craigie, "Yahweh Is a Man of Wars",

Scottish Journal of Theology

22 (1969): 186. Смотрите также, Peter

Craigie,

The Problem of War in the Old Testament

(Grand Rapids: Eerdmans, 1978).

Тогда как постотянство в браке является моральной нормой, существуют два исключения, в которых

развод допускается: прелюбодеяние (Матф. 5:32; 19:9) и неверующий супруг\а, покидающий семью (1 Кор.

7:15).

Oliver M.T. O'Donovan, "Towards an Interpretation of Biblical Ethics",

Tyndale Bulletin

27 (1976): 60.

Смотрите, например, C.G. Montefiore,

Rabbinic Literature and Gospel Teaching

(New York: Ktav, 1970), 316-

17; Kaiser,

Towards Old Testament Ethics,

44-48.

Bernard Adeney,

Strange Virtues: Ethics in a Multicultural World

(Downers Grove, 111.: InterVarsity Press,

1995), 101.

Ibid. Также смотрите Christopher J. H. Wright,

An Eye for an Eye: The Place of Old Testament Ethics Today

(Downers Grove, III: InterVarsity Press, 1983), 174-96.

O'Donovan, "Towards an Interpretation", 66.

Роль культуры в этом вопросе отображена в работе William J. Webb,

Slaves, Women, and Homosexuals:

Exploring the Hermeneutics of Culturel Analysis

(Downers Grove, 111.: InterVarsity Press, 2001). Вебб говорит о

понятии герменевктики искупительного движения, в которой устанавливает критерий для определения

этическоей нормативности определенных библейских учении.

Смотрите, например, работу Norman Geisler,

The Christian Ethics of Love

(Grand Rapids: Zondervan, 1973),

76-79; idem,

Ethics: Alternatives and Issues

(Grand Rapids: Zondervan, 1971), 114-36.

Смотрите, например, работу James Gustafson,

Theology and Christian Ethics

(Philadelphia: Pilgrim Press,

1974), 309-16; Edward LeRoy Long, "The Use of the Bible in Christian Ethics",

Interpretation

19 (1965): 149-62.

Albrecht

Alt, Essays in Old Testament History and Religion

(Oxford: Blackwell, 1966), 81-132.

Kaiser,

Toward Old Testament Ethics,

65.

Gordon Dahl,

Work, Play, and Worship in a Leisure-Oriented Society

(Minneapolis: Augsburg Press, 1972), 12.

Каким образом лучше применять Декалог при решении современных вопросов поможет понять работа

Lewis Smedes,

Mere Morality: What God expects of Ordinary People

(Grand Rapids: Eerdmans, 1983).

Stanley Hauerwas, A

Community of Character: Toward a Constructive Christian Social Ethics

(Notre Dame, Ind.:

University of Notre Dame Press, 1981), 58.

Richard Longenecker,

New Testament Social Ethics for Today

(Grand Rapids: Eerdmans, 1984), 27. Также

смотрите, Webb,

Slaves, Women, and Homosexuals.

149

150

Ibid., 29.

Christine Pohl,

Making RoomL Recovering Hospitality as a Christian Tradition

(Grand Rapids: Eerdmans,

1999), 4.

Ibid., 16.

Rienhold Niebur,

The Children of Light and the Children of Darkness

(New York: Scribners, 1994), xiii.

Полностью эта концепция раскрыта в работе Dennis Hollinger, «A Theology of Death and Dying",

Jornal of

Medical Ethics

12, no. 3 (1996): 60-65.

Ibid., 64-65.

Christopher J.H. Wright,

Walking in the Ways of the Lord: The Ethical Authority of the Old Testament

(Downers

Grove, 111.: InterVarsity Press, 1995), 36.

Ibid., 63.

Richard Hays, The Moral Vision of the New Testament: A Contemporary Introduction to New Testament Ethics

(San Francisco: Harper, 1996), 196-98.

Ibid., 449.

Stanley Hauerwas and David Burrell, "From Story to Story: An Alternative Pattern for Rationality in Ethics", in

Why Narrative? Readings in Narrative Theology,

ed. Stanley Hauerwas and Gregory Jones (Grand Rapids:

Eerdmans, 1989), 190.

Richard Bauckham, "Scripture and Authority",

Transformation

(April\June 1998): 8.

150

151

ГЛАВА 8 ЭМПИРИЧЕСКИЕ

СУЖДЕНИЯ В ЭТИЧЕСКИХ РЕШЕНИЯХ

Несколько лет назад мне пришлось замещать пастора в одной из китайских церквей в самом

центре китайского района Нью-Йорка. Я очень быстро обнаружил, что эти ревностные

христиане расходились друг с другом во мнении по вопросу, с которым я лично никогда не

встречался. С этим затруднительным вопросом с точки зрения морали сталкиваются не

только китайские верующие, но и христиане во многих уголках мира и во многих

культурах. Это вопрос о почитании предков. Дебаты становятся особенно интенсивными в

те дни, когда, согласно обычаю, все отправляются на кладбище, для того чтобы исполнить

ритуалы, установленные очень давно их семьями и культурой.

Некоторые из моих китайских друзей были уверены, что даже простой приход на

кладбище был идолопоклонством. Став христианами, они прекратили сжигать деньги и

класть рис перед надгробием, то есть исполнять ритуалы поклонения предкам. Они верили,

что даже простое появление на кладбище было компромиссом, а значит, морально неверно.

Другие не были настолько в этом уверены. Конечно, они были согласны с тем, что

христианская вера запрещала поклонение предкам, но не рассматривали сами ритуалы как

такое поклонение, а, следовательно, не воспринимали их как идолопоклоннические. Они

отстаивали то, что пойти на кладбище совсем не означало, что они были согласны с тем

мировоззрением, которое породило этот обряд. Большинство тех, кто придерживался этого

мнения, присутствовали, хотя и не принимали участия в большинстве ритуалов. Таким

присутствием они выражали уважение и поддерживали семейные узы.

Чем больше я слушал их споры, тем более убеждался в том, что различие между

этими людьми было не в их посвящении Богу, потому что они одинаково пылко любили

Его. И не в теологии, и не в каких-то принципах было их различие. Не отличались они

друг от друга и разными взглядами на авторитетность Библии. И те, и другие отрицали

идолопоклонство, верили, что компромисс с ним не возможен, и что Библия обладает

окончательным авторитетом. В чем было их различие, так это в том, что они по-разному

интерпретировали факты и по-разному понимали, что же, в действительности, происходит

на кладбище в эти дни. Одни рассматривали это как проявление уважения, а другие - как

служение идолам.

К христианской этике мы обычно относим применение принципов и знаний

теологии к реалиям повседневной жизни (об этом мы говорили в предыдущей главе).

Предмет этики включает в себя суждение о конкретных фактах или каком-то конкретном

опыте, касающиеся поднятой проблемы. Alan Geyer говорит:

« Предмет этики не представляет собой просто спор о том, что должно быть. Это — почти

непрекращающийся спор о том, что есть на самом деле, что было и что будет... На чье

понимание истории, чей социальный анализ, чье понимание и чью информацию мы

можем положиться как на эмпирический надежный материал?»

Каждая этическая

проблема имеет фактическую практическую сторону. Различия в решениях по этическим

вопросам чаще всего можно объяснить разньм пониманием того, что происходит в

каждой конкретной ситуации. То, как мы понимаем реальность, определяет, по крайней

мере, частично, наш этический ответ на ситуацию.

Некоторые выводы, к которым мы приходим при обдумывании нашего

практического опыта, являются результатом нашего выбора информации и фактов.

Временами точные науки (биология, химия и физика) и довольно часто общественные

науки содержат различные «наборы» фактов о каком-то конкретном вопросе. Ваше

этическое суждение будет зависеть от того, какой «набор» вы изберете. Кроме этого,

152

случается, что люди по-разному интерпретируют одни и те же факты. То есть, люди могут

смотреть на одни и те же факты, но интерпретировать их по-разному. Например,

внутриутробный период жизни хорошо изучен с научной точки зрения, но люди по-

разному интерпретируют, что это значит, и насколько это существенно для дебатов об

абортах. То есть, кроме выбора и интерпретации фактов реальности, существует также

наше личное понимание этой эмпирической реальности. Это включает в себя

определенные способы, с помощью которых мы выстраиваем реальность, которая требует

нашего понимания. Случай с разными подходами к вопросу о поклонении предкам как раз

относится к этой категории. Конкретные толкования того, что же, все-таки, случается,

когда потомки посещают кладбище в праздничные дни, основаны, в основном, на

импрессионистском видении ситуации. Поэтому, эмпирические суждения играют

значительную роль в моральных решениях. Это относится как к выбору информации, так и

к ее интерпретации, и к импрессионистскому толкованию ситуации.

Примеры эмпирических суждений в этике

Справедливая война

Один из самых туманных этических вопросов, который встает перед христианской

церковью, это вопрос о войне. В истории можно проследить три основных способа, как

христиане отвечали на этот вопрос: пацифизм, то есть абсолютный отказ от участия в

насилии; священная война, то есть участие в войне с большим энтузиазмом, без

угрызения совести и с божественным благословением; и справедливая война, то есть

выборочное участие, которое пытается наложить моральные параметры на военные

действия.

Со времен IV века большинство христиан, по крайней мере, теоретически,

придерживались традиции справедливой войны. Сторонники справедливой войны за

много лет разработали критерии для определения как того, в каком случае справедливо

начинать войну (jus ad belium), так и того, какие действия справедливы и какие нет во

время самой войны (jus in bello). По этой традиции война считается справедливой, если

выдержаны все критерии. В таком случае нациям и отдельным христианам внутри нации

разрешено участвовать в войне.

Согласно этой традиции, во-первых, война считается справедливой, если в этом -

последняя надежда. Должны быть использованы все другие способы решения конфликта,

и только тогда может быть использовано насильственное сопротивление. Безусловно, этот

критерий включает в себя эмпирическое суждение о том, действительно ли были

испробованы все другие методы. Это был один из вопросов, связанный с участием

вооруженных сил США в войне в Персидском заливе в 1991 году. Были ли использованы

все возможные способы для того, чтобы остановить агрессию Саддама Хусейна?

Специалисты разведки расходились во мнении. Некоторые говорили, что ничего, кроме

применения силы, не осталось, другие выступали за то, что еще остались

неиспользованные методы, например, экономическое эмбарго. Когда даже эксперты

экономического управления не могли сойтись во мнении, какие факты принимать во

внимание, а какие - нет, что уже говорить о простом человеке? На основании чего он

может вынести суждение и занять моральную позицию в этом конфликте? В основе

многих моральных дебатов, разгоревшихся вокруг этой войны (по крайней мере, для тех,

кто причисляет себя к традиции справедливой войны), лежали не принципы, а факты.

Другой критерий, используемый теми, кто придерживается традиции справедливой

войны, это пропорциональность. Под этим понятием подразумевается то, что добро,

которое можно получить в результате вступления в конфликт, должно перевешивать зло,

которое принесет этот конфликт. То есть, если стране придется пожертвовать половиной

населения для того, чтобы выиграть войну, полученное добро будет непропорционально

153

злу, на которое придется опереться для получения победы. Следовательно, такая война

будет несправедлива. Конечно, применение этого принципа снова скрывает в себе ловушку

в виде эмпирически (практически) основанных рассуждений. Только в этом случае они

относятся не столько к тому, что существует в реальности, а к тому, что будет в будущем.

Потому что «такие подсчеты, на самом деле, должны принимать во внимание не только те

конкретные решения и действия, которые индивидуум принимает в данный момент, но

также и возможность эскалации и распространения насильственных последствий в

будущем».

Вопрос пропорциональности стал очень существенным вопросом в этических

дебатах по поводу использования ядерного оружия. Возможный вред не только для солдат,

но также и для гражданского населения и окружающей среды заставляет современное

общество ломать голову над ужасными последствиями, а, следовательно, вопросом

пропорциональности. Многие выступают против военных действий с применением

ядерного оружия, так как такую войну ни в коей мере нельзя назвать справедливой именно

из-за непропорционально больших отрицательных последствий. В это же время другие

выступают за хотя бы ограниченное использование ядерного оружия. Третья сторона

придерживается мнения, что присутствие ядерного оружия само по себе является

сдерживающим фактором против его использования, и, таким образом, представляет собой

механизм мира.

Понятно, что все эти точки зрения держатся на определенном понимании

фактов. Именно трудность в сборе эмпирических знаний такого рода сделала применение

теории справедливой войны настолько трудным в современном мире. Поэтому некоторые

даже высказали мнение, что категорию современного вооружения больше нельзя относить

к жизнеспособной категории.

Этика окружающей среды

В последние десятилетия христиане приобрели новое сознание об окружающей

среде, в которой они живут, а также новое понимание своей ответственности перед ней.

Основываясь на описаниях создания Земли в Книге Бытие (главы 1-2), а также, например,

8 псалме или Послании к Римлянам (глава 8:19-22), верующие пришли к пониманию того,

какую роль играет Земля в Богом созданной организации, а также того, что людям была

дана ответственность попечения о ней. С этим экологическим повелением Библии, в

общем-то, согласны многие. Тем не менее, у христиан нет единого мнения о кризисе, в

котором оказалась окружающая среда, и о том, каким образом нужно исполнять это

библейское повеление. Некоторые изображают ситуацию с окружающей средой почти

катастрофической. Они считают, что мы идем прямой дорогой к неизбежному концу, и это

положение может спасти только немедленное вмешательство, причем, не на уровне

добровольных помощников, а государства. Другие христиане все видят в более светлых

красках и поддерживают менее радикальные меры, основанные на умеренных

структурных преобразованиях.

Что же стоит за передним планом этих различных этических подходов? Это -

разные мнения о государстве и его роли в этих вопросах. Но в большей мере это, все-таки,

связано с отличающимися друг от друга эмпирическими суждениями. Для того чтобы

разобраться в природе вопроса, обычный человек использует сведения, подаваемые ему

средствами массовой информации, которые, в свою очередь, опираются на информацию

технических экспертов. Однако, когда дело доходит до сложностей, которых много в

вопросе окружающей среды, ученые далеко не всегда придерживаются одного мнения о

фактах или о том, как их интерпретировать.

Глобальное потепление - одна из основных современных проблем. В то время как

эксперты, в основном, согласны в том, что глобальное потепление - это реальность,

потенциально несущая смертельные последствия, существует огромное количество

154

разногласий по конкретным вопросам. Вот как высказались два исследователя из

Carnegie Mellon University:

Очень неопределенны размеры, до которых газовые выхлопы могут изменить

климат. Огромное количество ресурсов уже вкладывается в исследование атмосферы...

Некоторые исследователи используют исторические аналогии для исследования периодов,

когда в атмосфере было больше углекислого газа, и Земля была теплее. Другие ученые,

занимающиеся исследованием атмосферы, используют менее сложные модели для

исследования этого вопроса. Вдобавок, существует больше десятка моделей

компьютерных симуляторов по этому вопросу... Эти три метода не дают схожих

результатов. Наоборот, отсутствует согласие даже в предсказывании возможного роста

температуры.

Эти исследователи дальше развивают свою мысль и говорят о том, что

формулирование общественного мнения базируется на разных сценариях, которые менее

основаны на научных данных, а более - на определенных предыдущих убеждениях.

Некоторые выводы зависят просто от того, кто выносит их, оптимист, пессимист, или

человек, которого можно назвать «50x50».

В похожем ключе высказывается и S. George Philander, говоря о глобальном

потеплении: « Если бы нам удалось разграничить между научными и политическими

аспектами проблемы, мы бы смогли сконцентрироваться на достижении

взаимоприемлемого решения. К сожалению, отличие между наукой и политикой очень

легко смазывается. Это — неизбежно, когда наука не дает четких ответов на вопросы».

Во время слушаний по вопросу предложений об ужесточении стандартов чистоты

воздуха в одном из комитетов Сената США в 1997 году роль эмпирических суждений в

этике окружающей среды стала очень заметна. Хотя все стороны использовали аргументы

науки, была заметна разница в используемой информации и интерпретации этой

информации. Например, некоторых сенаторов привел в уныние тот факт, что, согласно

одному из исследований, в результате применения новых воздушных стандартов, только

265 из 28000 больных астмой (меньше, чем 1%) В Нью-Йорке ощутило облегчение и

снижение частоты необходимой госпитализации, связанной с астмой. Сенатор John

Chafee спросил: « Я чего-то не понимаю, или мы, действительно, здесь имеем дело с

ничтожным улучшением общественного здоровья?» Ему ответил George Thurston, ученый

Нью-Йоркского университета, который написал много трудов по эпидемиологии

загрязнения окружающей среды. «Наверное, все зависит то того, входите ли вы в число

тех 265». Как сказал журналист из Washington Post: « Еще никому не удавалось достичь

того, что 15 сенаторов и ученых намеревались сделать вчера - решить научный вопрос,

имея перед собой последнее распоряжение федерального правительства (о новых

стандартах чистого воздуха)».

Другая проблема в вопросе окружающей среды - это население и его воздействие

на возможности земли. Хотя существуют вполне точные подсчеты о росте населения (к

середине 21 века в мире будет жить 10 миллиардов человек), существуют большие

разногласия о том, что значит эта цифра. Президент института World Watch Lester Brown

говорит, что пришел «день расплаты». «Лично я не думаю, что мы когда-нибудь

приблизимся к этой отметке в 10 миллиардов... Экосистемы уже начали разрушаться».

Другие видят за этими же цифрами совсем другое. Многие эксперты считают, что

обширные запасы Земли вполне могут прокормить 10 миллиардов. Для этого потребуется

только, чтобы мы научились, как увеличить производство продуктов питания, уменьшить

ущерб, наносимый окружающей среде, и разработать качественные механизмы

распределения ресурсов. Различия между двумя этими подходами хорошо видны в

дискуссии между Norman Myers и Julian Simon. Myers принадлежит к категории тех, кто

верит, что «наша планетарная экосистема оказалась перед лицом ни с чем не сравнимой

угрозы», которой мы не сможем избежать, если не начнем использовать «полностью

155

новый стиль жизни на Земле... изменение в нашем отношении, наших целях, наших

ценностях... то есть, практически, полное перепрофилирование наших обществ».

Simon

отвергает как материалистические подсчеты, так и общую картину, нарисованную Myers.

Экономист по профессии, он выстраивает свои собственные схемы и факты и показывает

«постепенное улучшение ситуации с окружающей средой в США, а не ухудшение, как о б

этом кричат ее защитники».

Смысл ясен. Различия в этических оценках об окружающей среде не являются

результатом разных теологических воззрений или этических принципов. Они - результат

расходящихся друг с другом подборками фактов или разной интерпретацией одних и тех же

фактов. Когда эксперты предлагают разные объяснения, и, вроде бы, все они основаны на

научных данных, перед обычным христианином встает очень непростая задача вынести

правильное этическое суждение и следовать ему в обыденной жизни.

Нищета и экономическая справедливость

У христиан нет выбора, когда речь заходит о тех, кто оказался лишенным благоприятных

экономических возможностей, или жертвами экономической несправедливости в мире.

Писание очень ясно повелевает придерживаться справедливости, любить милосердие и

заботиться о тех, кто оказался в экономической нужде. В Первом послании Иоанна 3:17

сказано: «А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него

сердце свое, - как пребывает в том любовь Божия?»

Когда же речь заходит о конкретных случаях экономической несправедливости,

христиане соглашаются друг с другом не всегда. Они не соглашаются друг с другом в

вопросах того, что вызывает нищету, каковы лучшие способы от нее избавиться, и даже

того, как выражается в реальной жизни экономическая справедливость.

Вот, например, одно из пониманий того, что такое нищета и экономическая

справедливость. Нищета - это результат эксплуатации сильных мира сего.

Экономическая справедливость никогда не наступит до тех пор, пока не будет

происходить правильное перераспределение мировых ресурсов, изменение в

существующих экономических структурах и переход экономической власти к массам.

Нищета - это результат несправедливой экономической организации и

экономической зависимости, факторы, которые могут быть исправлены только путем

полного изменения всей структуры.

Известный сторонник теологии освобождения и противник того, чтобы полагаться

на капиталистический рынок, Enrique Dussel утверждает: « Нормы, действия, институты

или этические системы, которые являются случайными плодами капиталистического

рынка... несут в себе зло и несправедливость под стать тем, кто убивает». Таким образом,

посвящение освобождению « накладывает на нас ответственность разрушить это зло - то

есть нормы, действия, институты или этические системы, - и выстроить совсем новые

структуры, в чем и заключаются сложные шаги процесса освобождения».

Совсем другая картина представляется по другому сценарию. Нищета - это

результат отставания в развитии всей страны или какой-то определенной ее области из-за

недостатка качественного образования, технологий и инфраструктур, жизненно

необходимых для поддержания жизнеспособной экономики (такие как транспорт, связь, и

т.д.). Ответом на нищету и экономическую несправедливость является хорошее

образование, стабильная политическая система, адекватное развитие капитала и

сравнительно свободный рынок, стимулирующий рост и творчество.

В соответствии с другим сценарием, нищета - это результат мировоззрения,

определенных моральных установок и стиля жизни. Бедные сами виноваты в этом,

потому что причина бедности напрямую связана с личными качествами нищих и