Холлинджер Д.П. Выбирая добро

Подождите немного. Документ загружается.

106

Зацитировано из: Tom Beadoin, Virtual Faith: The Irreverent Spiritual Quest of Generation X (San

Francisco: Jossey-Bass, 1998), 25.

Robert Wuthnow, After Heaven: Spirituality in America since the 1950s (Berkeley: University of

California Press, 1998), 2.

George Lindbeck,

The Nature of Doctrine: Religion and Theology in a Postliberal Age

(Philadelphia: Westminster Press, 1984), 126.

Alasdair Maclntyre,

After Virtue: A Study in Moral Theory

(Notre Dame, Ind.: University of Notre

Dame Press, 1981), 81.

Martin Marty,

By Way of Response

(Nashville: Abingdon Press, 1981), 81.

Webster's Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language

(New York: Gramercy

Books, 1989), 1491.

Robert Benne, The Paradoxical Vision: A Public Theology for the Twenty-First Century

(Minneapolis: Fortress Press, 1995), 12. Benne предоставляет этот анализ на основе личного

общения с Tinder.

Stan Gaede,

When Tolerance Is No Virtue: Political Correctness, Multiculturalism, and the Future of

Truth and Justice

(Downers Grove, ILL.: IVP, 1993), 27.

там же, 82.

Andrew Neil, "Laid Bare,"

Sunday Times Magazine,

18 October 1992, 20.

Зацитировано в Nancy Gibbs, "Baby, It's You! And You, and You...," Time, 19 February 2001,

50.

Gaede,

When Tolerance Is No Virtue,

89.

Richard Mouw, Uncommon Decency: Christian Civility in an Uncivil World (Downers Grove, ILL,

IVP, 1992), 136.

Philip Rieff,

The Triumph of the Therapeutic: Uses of Faith after Freud

(Chicago: University of

Chicago Press, 1987), 62,13.

там же, 22.

там же, 253.

James Davison Hunter,

The Death of Character: Moral Education in an Age Without Good or Evil

(New York: Basic Books, 2000), xiii.

там же, 70.

там же, 84, 100.

там же, 122.

там же, 152.

David Wells,

Losing Our Virtue: Why the Church Must Recover Its Moral Vision

(Grand Rapids:

Eerdmans, 1998), 42.

там же, 70.

Philip Turner, "Sex and the Single Life,"

First Things

33 (May 1993):15.

смотри Charles Taylor,

The Sources of the Self: The Making of Modern Identity

(Cambridge:

Harvard University Press, 1989).

Turner, "Sex and the Single Life," 18,17.

там же, 19.

Vanhoozer,

Is There a Meaning?,

186.

Rasmussen,

Moral Fragments,

32.

107

108

Часть 3

Принятие этически обоснованных решений

Теперь, когда мы исследовали основы этики и контекст ее формирования и практики, мы

можем обратиться к теме принятия этически обоснованных решений. Многие христиане

предполагают, что используемый нами метод является отличительной чертой определения

нашего отношения к вопросам нравственности. Но, как мы увидели, модели принятия решений

основаны на общей картине или мировоззрении, которое образует структуру этически

обоснованных решений. Методология как таковая не является ключевым вопросом. Тем не

менее, в рамках основополагающего мировоззрения, процесс непосредственно принятия

решений крайне важен. В эпоху, когда центром внимания является этика характера, вопрос

принятия этически обоснованных решений зачастую находится в пренебрежении.

Эта часть книги начинается с исследования в 6 главе методов, с помощью которых

христиане в ходе истории принимали этически обоснованные решения, используя типологию

Эдварда Л. Лонга (Edward L. Long). 7 глава касается основных вопросов значения Библии в

процессе принятия этически обоснованных решений: авторитет Библии, герменевтика и виды

информации об этике в Писании. Далее, в 8 главе проводится исследование вопросов,

которыми зачастую пренебрегают, принимая этически обоснованные решения. Это

эмпирические суждения или суждения о фактах, которые сопутствуют каждому вопросу

нравственности, с которым мы сталкиваемся. Для того чтобы сделать правильный выбор в этом

сложном мире необходимо понимать исторические парадигмы, Слово Божье и современную

реальность.

1O9

Три мотива принятия этически обоснованных решений

Бернард Адени (Bernard Adeney) рассказывает следующую историю о том, что произошло на

одном из занятий по этике в Нью Колледж, в Калифорнии.

Один из моих студентов отлучился на перерыве, чтобы позвонить на Гаити. Он столкнулся с

серьезной проблемой, которая требовала немедленного решения. После перерыва, на занятии он рассказал

об этой проблеме в классе. «Джеймс» собирает средства для христианской организации, которая занимается

вопросами развития и оказывает помощь местным христианским организациям в двух третях стран мира.

Джеймс собрал группу докторов, медсестер и других профессиональных медицинских работников для того,

чтобы они могли посетить Гаити и помочь в организации сельских клиник. Люди, живущие в бедности,

страдают от серьезных проблем со здоровьем, а клиники должны помочь этим людям и оказать им помощь,

в некоторые случаях жизненно важную. Группа состояла из христиан, которые пожертвовали своим

временем и финансами. Руководители местных церквей на Гаити сделали необходимые приготовления для

организации клиник. Авиабилеты, стоимостью несколько тысяч долларов для группы из двадцати пяти

человек были приобретены со скидкой, и не подлежали возврату или обмену. Дорогое медицинское

оборудование было доставлено на Гаити заблаговременно. Группа должна была вылетать на Гаити в

ближайшие выходные.

Проблема заключалась в том, что медицинское оборудование уже несколько недель находилось в

порту на таможне. Пастор с Гаити сказал, что офицеры таможни ждут взятку. Тщетными оказались попытки

обратиться за помощью к властям. Время было на исходе. Ставки были высоки, и пастор уговорил Джеймса

немедленно предоставить необходимую сумму. Без медицинского оборудования организовать клинику было

бы невозможно. Столько усилий может пропасть зря, а люди могут не получить необходимую помощь.

Как должен поступить Джеймс и почему? Какое нравственное решение ему следует

принять с точки зрения христианства? Мои студенты долго размышляли над этим случаем. Их

ответы на вышеприведенные вопросы можно разделить на три категории.

Одни студенты говорят, что необходимо применить разум и здравый смысл для

определения блага нравственности. В данном случае, вполне разумно дать взятку, что, в конце

концов, является культурной традицией. Доставка медицинского оборудования имеет такое

огромное значение и может принести столько добра, что любому мыслящему человеку ясно,

что в этом случае взятка морально оправдана. Другие студенты обосновали свои ответы

Писанием. Они указали на то, что Писание не только категорически запрещает взятки

(например, Пс. 25:10; Амос 5:12), но и призывает нас подчиняться законам государства. В

большинстве стран, даже при условии широкого распространении взяточничества, взятка не

законна. Некоторые студенты, обращаясь к Писанию, приходят к иному заключению,

используя по сути ту же методологию. Они утверждают, что в данном случае возникает

конфликт между двумя библейскими принципами: принцип неприятия взяточничества и

принцип доброго отношения к нуждающимся, особенно в вопросах жизни и смерти. В данном

случае доброе отношение к нуждающимся является главенствующим библейским принципом.

Тем не менее, некоторые студенты утверждают, что в этой ситуации христиане должны

молиться, искать непосредственно водительства Святого Духа и поступать согласно Духу

Христова.

Каждый из этих вариантов ответа представляет собой основную традицию христианской

этики. Эдвард Л. Лонг утверждает, что в истории христианской церкви существуют три

основных метода (или мотива) формирование этических норм и принятия этически

обоснованных решений. Один метод включает в себя обращение к разуму, как показала первая

группа студентов, и который известен как мотив делиберации (осмысления). Второй метод

основан исключительно на утверждении Писания, как показала вторая группа студентов, и

которой известен как мотив предписания. Третий мотив основан на непосредственном

водительстве Божьем, как показала третья группа студентов, и которая называется мотивом

взаимоотношений. Лонг утверждает, что рассуждения отдельного человека или отдельной

110

группы не могут относиться к тому или иному типу, но один из трех мотивов преобладает в

процессе принятия этически обоснованных решений большинства христианских мыслителей.

В этой главе приводится исследование этих трех мотивов, которые отражены в размышлениях

этиковедов и богословов христианства. Также здесь отмечены сильные и слабые стороны

каждого мотива.

Мотив делиберации (осмысления)

Лонг утверждает, что этот мотив рассматривает разум как синоним божественного

откровения и как дополнение к откровению в процессе принятий этических обоснованных

решений. Для некоторых христиан разум является источником моральных суждений, а

христианская этика — «одна из категорий под рубрикой философий». Другие считают, что

разум и философские размышления находятся на службе у богословской мысли. «Во-первых,

рационально независимая философия является хозяйкой христианского суждения; во-вторых,

философия нравственности является методом христианской этики».

Первая форма наиболее

присуща богословию нравственности римско-католической церкви, тогда как вторая

распространена среди протестанских мыслителей. Мотив делиберации основан на

предположении, что разум может представлять собой моральное руководство по той причине,

что Бог имплантировал в совесть человека естественный закон, который доступен пониманию

каждого. Многие считают этот подход уместным по нескольким причинам. Во-первых, он

касается всех людей, а не только христиан, которые приняли божественные откровения.

Следовательно, он позволяет вынести христианскую этику за пределы церкви и тех, кто принял

евангелие. Во-вторых, очевидно, что ни Библия, ни Иисус не предоставляют всей информации

необходимой для принятия этических обоснованных решений в современном мире. Многие

вопросы, с которыми мы сталкиваемся, даже косвенно не отображены в божественном

откровении; следовательно, мы должны воспользоваться разумом. В-третьих, многие

предпочитают формировать этику в соответствии с естественной природой мира и человека.

Приверженцы мотива делиберации признают греховность природы человека, но заявляют, что

Божья воля для жизни человека не противоречит ни сущности человека, ни сущности

сотворенного мира. Сотворенный мир имеет естественную цель или "telos", и этика

способствует осуществлению этой цели, а не препятствует ей.

Фома Аквинский и римско-католическая традиция

Несомненно, Фома Аквинский и традиции римско-католической церкви являются лучшим

примером мотива делиберации. Аквинский был богословом тринадцатого столетия, который

наиболее известен за попытку синтезировать философию Аристотеля и христианскую мысль.

Уроженец Италии, он преподавал в Парижском университете, где его мысли имели огромное

влияние. Говорят, что более позднее богословие римско-католической церкви бьшо в основном

примечанием к размышлениям Аквинского, и подтверждало его мысли, либо пыталось

корректировать их. Сутью попытки Аквинского синтезировать христианское богословие и

философию Аристотеля является убеждение в том, что истины веры и истины сознательного

опыта (т.е. философия Аристотеля) вполне совместимы и дополняют друг друга. Некоторые

истины, как например, Троица или воплощение, можно познать лишь посредством

божественного откровения; другие, как например, природа материального, можно познать

только на опыте. Некоторые истины, как например, существование Бога, можно познать как по

средством откровения, так и на опыте.

Аквинский считал, что в моральных решениях, как и в богословии, человек может

руководствоваться разумом, потому что Бог является совершенным разумом; как существа,

сотворенные по образу и подобию Божьему, мы частично отражаем этот совершенный разум.

Мы можем допускать ошибки, но только по причине того, что мы не следуем истинному

разуму; эти ошибки не обусловлены самим разумом. Делиберация не является независимой, т.к.

Ill

она коренится в Боге, и, соответственно, может сделать свой вклад в этику независимо от

божественно откровения. Следовательно, неверующий может получить частичную, тем не

менее, значительную информацию о Боге и о божественной воле. Природа позволяет

неверующему узнать о благе жизни, предопределенной Богом. Божья благодать является

залогом спасения и представления о Боге, тем не менее, благодать не разрушает природу,, а

скорее совершенствует ее; таким образом, естественный разум может послужить вере.

Нравственная жизнь, как отметил Аквинский, вращается вокруг склонностей или

расположения человеческого «я». «Склонность подразумевает определенное расположение по

отношению к природе вещей, и к их функциям и целям, по причине чего отношение к тем или

иным вещам имеет позитивный или негативный характер».

Что касается поведения человека, то

одни склонности позитивны, и называются добродетелями, а другие - негативны, и

называются пороком. Разделение добродетели и порока основано на естественных законах,

которые человек может познать разумом. Добродетель (как учил Аристотель) - это мудрость,

справедливость, сдержанность и смелость. Эти основные добродетели служат ключевыми

нормами, необходимыми для здорового общества. Аквинский считал, что нравственность и

добродетель присущи всем человеческим существам и сообществам. Это не означает, что все

сообщества одинаково добродетельны, и что воспитание моральных качеств не является

необходимостью. Руководствуясь собственной волей и страстями, люди зачастую

пренебрегают добродетелью, зная, что необходимо стремиться к ней, и формируют порочные

склонности, которые разрушают добродетель человека и предопределенный Богом характер.

Более того, моральная добродетель не достаточна для спасения. Для спасения необходима

Божья благодать и такие высшие или богословские добродетели, как вера, надежда и

милосердие, которые можно познать только посредством божественного откровения.

Мотив делиберации в размьшшениях Аквинского особенно очевиден в его рассуждениях

о законе. Он считал, что существуют четыре вида закона, которые тесно соприкасаются друт с

другом: вечный закон, естественный закон, человеческий или позитивный закон, и

божественный закон. Вечный закон, основанный на мудрости Бога и на самом Его

существовании, не является независимым от Бога, но представляет собой вечный источник

всякой реальности, включая все формы закона. «Целью Божественного правления является сам

Бог, и Его закон не отличен от Него самого. По этой причине вечный закон не предопределен

для другой цели».

Тогда как человек не может познать сущность вечного закона, с помощью

аналогий он может познать этот закон частично, посредством других форм закона.

Естественный закон, вторая форма, как часть вечного закона, известен каждому

человеческому существу. Аквинский утверждал, что «все существующее разделяет часть

вечного закона, и из этого закона, запечатленного в нем, происходят соответствующие

тенденции добродетельных поступков и устремлений... Такое проявление вечного закона в

разумном существе называется естественным законом».

Естественный закон учит нас

очевидным принципам, которые направляют нас в практической реальности повседневной

жизни, включая нравственную жизнь. Все, к чему естественным образом стремится

человечество согласно законам природы, доступно пониманию практического разума.

Человеческой природе присуще стремление познать истину, жить в сообществе, обзаводиться

потомками и творить добро — все это является отражением естественного закона. Этот

естественный закон един для всех человеческих существ, даже если им не удается жить по

принципам, которые являются добром и истиной согласно интуиции и разуму. Так как этот

закон неизменен и един с природой всего творения, он формирует первый принцип, из

которого из которого происходят все остальные принципы морали.

Третий вид закона - это человеческий или позитивный закон, принятый закон общества.

Гражданские законы, согласно Аквинскому, должны быть совместимы с естественным

законам, но они созданы «не для личностной корысти, но для общего блага всех граждан.

Следовательно, человеческий закон должен быть пропорционален общему благу».

Он

утверждает, что не следует приписывать человеческим законам все добродетели и пороки, но

только посредством этих добродетелей и пороков он имеет отношение к всеобщему благу. Хотя

112

эти законы соответствуют естественному закону и проистекают из него, они могут изменяться

согласно различным потребностям и ситуациям, если только не будут противоречить

естественному закону и естественным целям этого закона. Аквинский понимал, что в

греховном мире не всегда есть место этому идеалу и периодически возникают несправедливые

законы. Что делать в таком случае? «То, что несправедливо, по-видимому, вовсе не является

законом; по этой причине сила закона зависит от меры его справедливости...Следовательно,

каждый человеческий закон настолько отражает естественный закон насколько он сам

происходит из него. Но если в какой-то момент он уклоняется от естественного закона, то это

более не закон, а его искажение».

В таких случаях человеку нет необходимости соблюдать

этот закон.

Заключительная форма — это божественный закон совершенный закон Божий в Ветхом и

Новом Завете. Этот закон включает в себя частично Божий замысел и истину, которую нельзя

познать с помощью разума или естественного закона. Он заключает в себе спасение и высшие

добродетели (или богословские добродетели) веры, надежды и милосердия. «Также как

основным намерением человеческого закона является созидание дружбы между людьми, также

основной целью божественного закона есть созидание дружбы между человеком и Богом».

Божественный закон включает в себя аспекты, которые можно познать посредством разума, как

например большинство десяти заповедей, но глубже и шире рассматривает закон в отношении

Бога и истинной веры.

Так как центром внимания христианской этики являются добродетель и пороки, которые

человек естественно осознает путем осмысления, Аквинский считал, что этические вопросы

можно решать с помощью естественного разума доступного каждому. Его осмысленный

подход к принятию этически обоснованных решений отражен, например, в его рассуждениях о

войне. Аквинский в своих размышлениях обращается к Писанию, но взывает в основном к

разуму, указывая три критерия, отвечая которым, война может быть законной. Во-первых,

война должна быть объявлена законной властью. «Отдельные личности не имеют права

объявлять войну, потому что они склонны стремиться к тому, чтобы восстановить свои права

путем предания трибуналу вышестоящих лиц».

Во-вторых, для объявления войны должна

существовать справедливая причина. Война, в основе которой лежит справедливая причина, не

является местью, но «возмездием, когда народ или государство должны быть наказаны за отказ

возместить ущерб, причиненный его подданными, или возвратить то, что было несправедливо

захвачено».

В-третьих, намерение должно быть праведным, в частности, распространение

добра и избежание зла. Аквинский утверждал, что меч используется неправедно и,

следовательно, не все войны законны. Однако, иногда война и насилие не только справедливы,

но и морально необходимы для общего блага. Суть его суждений о морали основано на разуме.

Современная римско-католическая мысль.

Использование Аквинским естественного закона стало основным направлением

богословия морали римско-католической церкви. Каждое этически обоснованное решение

может быть принято на основе разума, потому что человек может различать как естественную

цель любого человеческого предприятия, так и моральную законность любого человеческого

поступка. По этой причине традиционная мысль римско-католической церкви поддерживала

единый стандарт нравственности для всех отдельных личностей и всех народов. Не

существовало дуализма нравственности, который разделял этику на церковную и мирскую.

Когда папство дает определенные наставления о нравственности верным, разумеется, что

эти наставления предназначены для всего мира. В середине двадцатого столетия Папа Пий XII

сокрушался по поводу растущего зла современной культуры и призывал обратиться к

объективным стандартам, определяемых разумом, чтобы противостать последствиям зла:

Более всего, очевидно, что радикальной и непосредственной причиной зла, которое Мы

порицаем в современном обществе, является отрицание и неприятие вселенских норм

морали как на уровне отдельных личностей и социальной культуры, так и на уровне

ИЗ

международных отношений; Мы говорим о пренебрежении, распространенном сегодня,, к

небрежному отношению к самому естественному закону, основанием которого есть Бог,

Всемогущих Творец и Отец всего, верховный и абсолютный Законодатель, всемудрый и

справедливый судья человеческих деяний.

Более современное толкование естественного закона отображено в работах Ричарда

МакКормика (Richard McCormick), опытного профессора богословия морали в университете

Нотр Дам. МакКормик считал, что христианская вера не предлагает новую сущность этики,

которую все человеческие существа могут познать с помощью разума, потому что

христианская мораль является сутью человеческой морали. Он пишет: «Существует

значимая идентичность между христианскими нормами нравственности и нормами

нравственности, воспринимаемых разумом. Характерные черты христианской морали

отражены существенным образом в стиле жизни, в методах достижения поставленных

моралью задач, единых для всего человечества, а не в самих задачах».

Ценности и

принципы, определяемые разумом, отражают основные склонности человеческих существ, и

включают в себя такие тенденции, как «тенденция сохранения жизни; тенденция рождать и

растить детей; тенденция стремиться к обществу других людей и искать их одобрения —

дружбу; ... тенденция руководствоваться разумом в поступках; тенденция развивать

способности и практиковать их в игре и в изобразительных искусствах».

Именно эти

объективные ценности и основные принципы, очевидные для всех человеческих существ,

помогают нам определять другие производные ценности и принципы, и, таким образом,

делать выбор в пользу высшего блага в любой ситуации, требующей принятия этически

обоснованного решения.

Протестанская версия делибершцмм

Среди протестантов - этиковедов мотив делиберации обычно принимает форму

метода разделения христианских норм по философским категориям. Лонг отмечает,

например, работу Адольфа Харнака (Adolf Harnack), одного из ведущих мыслителей

модернисткого или классического богословия либерализма в начале двадцатого столетия.

Харнак считал, что такие христианские нормы морали, как любовь и милосердие, являются

основными, и могут быть выражены на языке философии фразой «бесконечная ценность

человеческой души».

Пол Рамси (Paul Ramsey), один из выдающихся этиковедов -

христиан середины-конца двадцатого столетия, предложил собственное суждение о

христианской любви, которое было реминисценцией философского идеализма. Отрицая

моральный кодекс, Рамси выступал за принятие конкретных этически обоснованных

решений на основании «незаинтересованной любви к ближнему».

И, хотя Рейнхольд

Нибур (Reinhold Niebuhr) критиковал богословие либерализма Харнака, он использовал

категории, подобные категории Харнака. Учитывая разум и общее представление

христианства о грехе, Нибур утверждал, что нравственный идеал любви не может стать

реальностью на земле, особенно в социальном и структурном измерениях. Христианская

любовь - это «невероятная вероятность», которая является мерилом всех человеческих

поступков, но не может быть использована в качестве идеала для этически обоснованных

решений корпораций, учреждений и наций.

Некоторые мыслители, приверженцы обдуманного принятия решений, используют

не разум, как таковой, а другие формы человеческого мышления, как например, научные

понятия, воображения, и даже интуицию. Одним из лучших современных примеров этой

более широкой формы делиберации является Джеймс Густафсон (James Gustafson). Он

преуменьшает значение рационализма, но, как заметил Лонг: «Его концепция различения

добра и зла включает в себя моральную аргументацию в широком смысле, которая

включает в себя сочувствие, признательность, воображение и чуткость при рассмотрении

тех или иных вопросов».

Зачастую Густафсон начинает свои рассуждения о морали

размышлениями о человеческом опыте вообще, и последнее время Густафсон уделяет

114

особое внимание нормативным взглядам наук, как сложных так и поведенческих. Он

считает, что «различение добра и зла с точки зрения морали не возможно

запрограммировать и трудно описать. Этот поступок включает в себя восприимчивость,

проницательность, остроту ума, чуткость, ясность, рационализм и точность. И тогда как

кажется, что одни ... обладают этими качествами, как «даром богов», другие обретают их

посредством опыта и тренировки, учась и действуя».

Широкое использование

Густафсоном мотива делиберации и, в частности, использования научных понятий,

последнее время становятся все более очевидным в размышлениях многих этиковедов, что

особенно явно в биоэтике, в рассуждениях о гомосексуализме и в этике секса вообще. Этот

метод отличает то, что библейское основание в нем часто замещается научными нормами.

Некоторые христианские мыслители, особенно те, которые предпочитают

классические и евангельские тенденции, рассматривают делиберацию в основном, как

способ объединения эксплицитных христианских норм морали с человечеством модернизма

и постмодернизма - что есть цель апологетики. К.С. Льюис - хороший пример этого

метода, так как он считал, что существует естественный закон, который может направлять в

общем поведении человека, но роль которого заключается в том, чтобы указать человеку на

его положение пред Богом и на его нужду в Боге. Льюис утверждал, что «человеческие

существа на всей земле имеют странную уверенность в том, что им необходимо вести себя

определенным образом, и не могут избавиться от этой уверенности». Но, говорит Льюис:

«Фактически они не ведут себя так ... Эти два факта являются основой всякой ясности

представления о себе и о вселенной, в которой мы живем».

Рассуждая о моральном

познании, он утверждал, что источником знания есть Бог. Льюис писал:

Что касается меня, я считаю, что нам следует работать не только над

распространением евангелия (это безусловно), но и над определенными

приготовлениями к этому. Необходимо напомнить многим о Законе Природы,

прежде, чем говорить о Боге. Христос обещает прощение грехов: но что это значит

для того, кто не зная законов природы, не знает, что он согрешил? Кто станет

принимать лекарство, если не узнает, что находится в тисках болезни?

Относительность морали - это враг, которого нам необходимо победить прежде, чем

начинать борьбу с атеизмом.

Так же Кеннет Маерс (Kenneth Myers) из цикла «Mars Hills" утверждает, что

естественный закон присущ нравственному порядку творения. Конечно, естественный

закон не преуменьшает значение закона Божьего, но может играть особенно значимую

роль в процессе распространения благой вести о замысле Божьем в обществе. Маерс

замечает, что рассказ, предназначенный для современного язычника о том, что он не

послушен Слову Божьему, скорее всего, не будет иметь риторической силы. Рассказ о

том, что он, по словам Льюиса, «воспротивился сущности вселенской силы, может быть

более сильным риторически, особенно, если в нем ярко отображена неизбежность

космических расщеплений». Маерс считает, что легко пренебрегать библейским языком

закона в нашем мире постмодернизма, но «существует все-таки в нашей культуре

некоторое согласие, хоть и искаженное, с идеей о том, что все в мире имеет свою

неотъемлемую природу».

Критическая оценка делиберации

Как нам следует оценивать делиберативный метод в различных формах его

проявления? Во-первых, мы должны отметить библейское подтверждение того, что Божий

замысел можно познать с помощью природы. В послании к Римлянам 1 апостол Павел

утверждает, что Божий гнев по отношению к неправедным обоснован: «так как то, что

можно знать о Боге, явно для них, ибо Бог им явил. Ибо то, что незримо в Нем,

115

созерцается от создания мира чрез размышление над творениями: и вечная Его сила и

Божество, так что нет у них извинения» (Рим. 1:19-20). В следующей главе Павел пишет о

язычниках, которые хот и не имеют закона: «делают по природе то, что предписывает

Закон, они, не имея Закона, сами себе закон: они показывают, что дело Закона написано в

сердцах их: о том же свидетельствуют их совесть и мысли» (2:14-15). Эти отрывки четко

указывают, что человек обладает хотя бы минимальным знанием о Боге и его законе;

следовательно, он несет ответственность за это знание. Важно то, что Библия не указывает

на сущность естественного закона, как на руководство для верующих. Пояснение

естественного закона дано со ссылкой на неверующих или, как минимум, на язычников,

которые не имеют прямого, особого откровения от Бога.

Второй позитивный аспект делиберативного метода заключается в том, что он

учитывает опыт человечества на протяжении всей истории. Создается впечатление, что

человеческие существа обладают разумным или, как минимум, интуитивным ощущением

реальности трансцендентного и некоторым знанием Божьего плана нравственности.

Убийство, прелюбодеяние, воровство, ложь, обман и несправедливость порицаемый

практически во всем мире как нарушение стандартов, ценность которых присуща

человеку. Человек по природе склонен воспринимать и ценить эти стандарты. Как было

отмечено ранее, этот вид чувства моральности довольно привлекателен, так как он не

зависит от личного посвящения Христу и принятия слова Божьего в качестве авторитета.

Хотя мотив делиберации имеет некоторые позитивные аспекты, у него есть слабые

стороны и недостатки, относительно принятия этически обоснованных решений. Один из

основных недостатков мотива заключается в том, что он переоценивает рационализм в

качестве руководства. Многие предполагают, что этот метод не до конца признает

греховность разума и, следовательно, его склонность вводить в заблуждение подобно

тому как вводит в заблуждение воля и страсти. В конце концов, «Ибо слово о кресте для

погибающих есть безумие ... Ведь поскольку мир своей мудростью не познал Бога в

премудрости Божьей, - благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих».

(1 Кор. 1:18, 21). Конечно можно утверждать, что познание Христа и спасение прямо

противоположной естественной мудрости, тогда как человеческая нравственность не

является таковой. Но в Новом Завете учение о морали всегда приводится в контексте

евангелия, благой вести о кресте и воскресении.

Это, в свою очередь, указывает на второй значительный недостаток мотива

делиберации: он имеет тенденцию разделять этику и основы мировоззрения (глава 3).

Тогда как обращение к естественному закону является методом принятия этически

обоснованных решений, оно зачастую формирует независимую этику, отделенную от от

природы, деяний Бога и библейской истории сотворения, грехопадения, искупления и

судного дня. Мораль, с точки зрения Библии всегда является реакцией на Божью

благодать; ее необходимо рассматривать в свете общей картины. Христианская этика не

может представлять собой исключительно подчинение закону, как естественному, так и

библейскому, иначе она утратит глубину, мотивацию и видение общей картины,

необходимые для того, чтобы следовать за Христом в повседневной жизни.

Существует еще один, третий недостаток этого мотива, который заключается в

отсутствии ясности согласования относительно сути естественного закона. Даже если мы

примем факт существования естественного закона без доказательств и найдем

преимущества этого мотива в качестве апологетического метода мы столкнемся с

определенньми трудностями пытаясь определить согласованность норм и добродетелей,

которые можно определить с помощью природы. В конце концов, это может привести к

минимализации. Такая этика прямо противоположна строгой этике Нового Завета, которая

призывает верующих взять свой крест и следовать за Христом. Несомненно, мы можем

использовать разум, чтобы отобрать варианты, нормы и добродетели, уместные в данной

ситуации, требующей принятия этически обоснованного решения, и определить способ их