Гриненко Г.В. Хрестоматия по истории мировой культуры - Учебное пособие
Подождите немного. Документ загружается.
на статуях I—II вв. н.э....
Живопись портретная и повествовательная известна нам по литературным свидетельствам. Плиний
упоминает живописные портреты, которые размещались на нарисованном родословном дереве. Когда
появились такого рода живописные портреты, сказать точно нельзя, но о тематической живописи Рима
мы можем говорить более определенно уже с конца IV в. до н.э. Главным источником наших сведений
о римской живописи с этого периода и до начала III в. до н.э. являются письменные данные..,
Военные победы римлян требовали своего воплощения в искусстве. Во II—I вв. до н.э. в Риме
создаются картины с изображением битв и триумфов. Батальные картины должны были точно
воспроизводить местность, где происходила битва, и расположение войск. Такие картины везли в
триумфальных шествиях и выставляли в общественных местах для всеобщего обозрения. На картинах
писались и портреты триумфаторов в белых тогах с пурпурной каймой, шествовавших во главе войска
или на колеснице. Под влиянием греческого искусства стали изображать в виде аллегорических фигур
побежденные города, а позже даже завоеванные реки и горы.
Христианское В III в. н.э. появляется христианское искусство в
искусство виде росписей катакомб в Риме. По своему сюжету
росписи связаны с представлениями христианской
религии — библейские сцены, образы Христа и Богоматери, но по сво-
331
ей художественной форме они стоят на уровне античных росписей III в. н.э. Особенно интересны по
своеобразной манере росписи христианские гробницы и катакомбы Петра и Марцелины с
изображением Сусанны. Широкие, как бы небрежно положенные мазки следуют уверенно
пластической форме. Подчеркиваются только главные объемы, плотные темные линии резко
обозначают глаза, брови, нос. Волосы даны общей массой. Форма строится на контрастах света и тени,
схематично, без детализации, но экспрессивно и точно, что характерно для нового направления.
Живописцы работали в исключительно трудных условиях, глубоко под землей, при свете факела или
светильника; тем более вызывает удивление их уверенное мастерство.
(История искусства зарубежных стран. С. 185)
Научные знания
В республиканский Период научные знания, которыми располагали римляне, носили в основном
прикладной характер (агрикультура, металлургия и т.п.). Но и после знакомства с греческой культурой
научные теории в области математики и естествознания не вызывали особого интереса. Под влиянием
греков в Риме развивается филология, историография, философия и риторика.
В императорский период можно отметить деятельность в области астрономии и географии римлянина
Птолемея Клавдия (ок. 100—178 гг.), жившего и работавшего в Александрии, астрономия которого была
общепризнанной в Европе на протяжении всего Средневековья; в области математики — римлянина (по
происхождению грека) Диофанта Александрийского (III в.), которого можно считать отцом современной
алгебры; у Сенеки имеется ряд работ по естествознанию (в основном — по метеорологии); кроме того,
необходимо отметить книгу Плиния Старшего (23—79 гг.) «Естественная история», представляющую из
себя собрание выписок по вопросам естествознания из 2000 книг различных авторов.
Широкое распространение получает в это время астрология.
...Придворный астролог становится непременным членом императорского штата наравне с придворным
врачом... Наконец, астрология подчиняет себе и другие науки, выставляя теорию о таинственной связи
между знаками зодиака и отдельными землями (астрогеография), животными (астрозоология),
растениями (астроботаника), минералами (астромине-ралогия; из нее потекло живучее поныне
суеверие относительно «счастливых камней на каждый месяц»), частями человеческого тела (астроме-
дицина) и т.д. Вот эти-то фантастические системы, распространяемые в особых руководствах, отняли
мало-помалу почву у соответствующих здравых, но гораздо менее действующих на воображение наук.
Относительно медицины, впрочем, нужна оговорка: она и в нашу эпоху, наравне с кудесниками,
производит и серьезных ученых, со ела-
332
вой поддерживающих заветы Гиппократа. Таков был в особенности пер-гамский врач-философ
Гален (II в.), прилежный практик и неутомимый писатель, многочисленные сочинения которого
пользовались, наравне с сочинениями Гиппократа, огромным авторитетом в новой Европе вплоть
до XVI века (а в мусульманском мире и поныне). Правда, препарирование трупов, а тем более
вивисекция были... запрещены; но их с успехом заменили гладиаторские бои, и для врача-
исследователя не было более завидного положения, чем положение гладиаторского врача.
Положительно полезной была протекция астрологии для одной... науки; это была химия...
Таинственные и чудесные превращения веществ наводили на признание их мистической связи с
планетными божествами; по понятным причинам золото было сроднено с солнцем, серебро — с
луной, сверкающий электр (сплав золота и серебра, принимаемый первоначально за отдельный
металл) — с Юпитером, вялый свинец — с Сатурном, добываемая на Кипре медь (cuprum) — с
Кипри-дой-Венерой, воинственное железо — с Марсом, плавкое олово — с Меркурием (позднее,
когда характер Электра как сплава был установлен и была открыта ртуть, этот подвижный металл
отошел к Меркурию, и олово стало, что было довольно бессмысленно, металлом Юпитера).
Соединения веществ рассматривались как браки, то по склонности, то насильственные, над
каждым актом витал соответственный дух, ублажение которого было необходимо для успеха
опыта: химия соприкасается с демонологией, с которой она соединяется в (еврейской) каб-
балистике. При этом с замечательной силой интуиции высказывается уверенность в высшем
единстве всех природных веществ...; ищут возможности превращения каждого из них в это
всерастворяющее сверхвещество — правда, отчасти с практической целью: чтобы из этого ра-
створа получить его обратно в виде золота...
Вообще в области гуманитарных наук наша эпоха важна не как эпоха созидания, а как эпоха
распространения знания. Благодаря богатой сети низших, средних и высших школ наука
становится достоянием всего общества, проникая в него и вширь, и вглубь. Это всеобщее стрем-
ление к образованию имеет естественным последствием расцвет филологии в обеих половинах
империи: составляются издания лучших писателей с объяснительными комментариями (так
называемыми «схолиями»), обстоятельные словари, всякого рода пособия; устанавливаются
законы языка...
(Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. С. 326—329)
Из «Естественной При принцепсе Нероне в Капподокии был найден истории» Плиния камень с
твердостью мрамора, белый и просвечива-Старшего ющий, даже в тех местах, где
попадаются желтые
прожилки, названный по этому признаку фенгитом. Из него Нерон построил храм Фортуны,
которую называют Сеяновой,
333
посвященной царем Сервием, включив его в Золотой Дворец. Поэтому даже при закрытых дверях
днем там было сияние дня, не так, как при слюдяных окнах, словно свет не проникал, а был
заключен внутри. Юба сообщает, что в Аравии тоже есть прозрачный наподобие стекла камень,
который используют для окон вместо слюды.
Цицерон передает, что написанная на тонком пергаменте Илиада, поэма Гомера, умещалась в
ореховой скорлупе. ...Калликрат сделал из слоновой кости Муравьев и другие существа такими
крохотными, что никто другой не мог разглядеть их части. Некий Мирмекид прославился такого
же рода искусством, сделав из того же материала Квадригу, которую покрывала крылышками
муха, и Корабль, который скрывала крылышками пчелка.
(Плиний Старший. Естествознание. С. 140, 151)
Быт и нравы
Одежда Мужской костюм: Основной одеждой римских
граждан и символом гражданского достоинства была тога. Римлянин, совершивший преступление,
прежде всего лишался права носить тогу. Нравственный уровень римлян был настолько велик, что
закон о запрещении носить тогу был особенно почитаем римскими гражданами...
Уже в I веке до н.э. тога достигла максимальных размеров, которые она сохранила в период
империи (приблизительно до середины II века). Классическая римская тога (из шерстяной ткани)
имела форму овала или эллипса — (5,60 х 2 м); тога не имела швов, ее ткали целиком. Способ
драпировки тоги был очень сложным. Предварительно тогу складывали в долевом направлении
так, что ее верхняя часть была меньше нижней на одну треть. Затем закладывали в верхней части,
около линии сгиба, несколько складок, накидывали тогу на левое плечо, спуская спереди один
конец в одну треть всей длины. Этот конец покрывал левую руку и падал почти до земли. Вторым
концом покрывали спину по диагонали, на бедре драпировали группу складок, называвшуюся
«проценктура», довольно плотно прижимали ее к телу; свободно падающую ткань у правого бедра
закладывали полукружием, затем оставшийся конец перекидывали через левое плечо.
Полукруглая драпировка носила название «синус», она была самой подвижной частью тоги, и
правильному расположению ткани на ней римляне придавали большое значение. Наконец
наступал последний момент драпировки тоги. Из ткани, первоначально расположенной на левом
плече, вытягивали небольшой кусок, закладывали из него пучок складок, и эта драпиров-
334
ка — «умбо» — своим направлением перекликалась с синусом, создавая определенный ритм в
движении всей ткани. Часть тоги, из которой создавался синус, можно было накинуть на голову —
в таком виде римляне совершали жертвоприношения, обычно же они ходили с непокрытой
головой.
Существовало еще несколько способов драпировать тогу, но в любом из них, как и в описанном
нами, не было застежек или булавок. Складки и драпировки были рассчитаны так мастерски, что
ткань держалась сама собой. Цвет тоги был главным образом белый, траурные одежды были
коричневого цвета...
Домашней одеждой римлян была туника, близкая по покрою к греческому хитону, из шерстяных и
льняных тканей различных цветов, с рукавами короткими или длинными. Рядовые граждане
носили тунику до колен и далеко не всегда надевали тогу. Чаще всего они довольствовались
небольшим плащом типа гиматия, а для путешествий или в непогоду носили «пенулу» — плащ в
виде вытянутого овала с круглым вырезом для головы, к которому пристегивали капюшон.
Пенулу обычно делали из плотных шерстяных тканей типа валяного сукна.
Общественное положение римлян сказывалось в их костюме. На белых туниках и тогах
должностных выборных лиц были пурпуровые
полосы...
Женская одежда: Их драпированная одежда состояла из трех частей: нижняя туника делалась из
более тонкой ткани, верхняя — «стола» — из более плотной и третья — «палла» — покрывало,
подобное греческому гиматию. Если туника имела рукава, то надевали столу без рукавов, и,
наоборот, к тунике без рукавов полагалась стола с рукавами. Понизу столы пришивали широкую
густую оборку — «институ». Паллу носили при выходе на улицу и покрывали ею голову.
С течением времени римские женщины отступают от древних, освященных преданием обычаев и
попадают под все большее влияние эллинистического Востока и Греции. Уже в конце
республиканской эпохи плотные шерстяные ткани не удовлетворяют их вкус. Чем тоньше была
ткань, тем выгоднее она оттеняла красоту римлянок, тем интереснее можно было создавать из нее
одежду... Изобретенные Востоком благовонные мази, притирания, косметические средства
наводняют Рим. Возможность посещать общественные места используется богатыми женщинами
для того, чтобы, соперничая друг с другом, выставлять для всеобщего обозрения драгоденности.
От завоеванного Египта римляне заимствуют эллинистический египетский женский костюм, и на
какое-то время он распространяется в Риме. Знатные римлянки увлекались египетскими
украшениями...
Влияние Востока начинает сказываться и в том, что тяжелые шелковые ткани, затканные цветным
рисунком или металлическими нитями, привлекают внимание женщин и сменяют тонкие
прозрачные
335
египетские материи, из которых уже в период поздней империи делают главным образом вуали.
Римские женщины.чтобы сохранить стройность, бинтуют специальной тканью («зона») грудь и
бедра. Пояс носят высоко, под грудью, зрительно удлиняя тем самым ноги и фигуру. Башмаки из
тонкой кожи так плотно облегают ноги, что они кажутся обнаженными. Особенно большое
внимание уделяется прическе. В эпоху Римской империи, во II и III веках, они становятся
настолько сложными, что превращаются в парики.
(Мерцалова М.Н. Костюм разных времен и народов. С. 106—120)
Христиане Киприан указывает, что украшение противно чис-
об одежде тоте и воздержанию христианских женщин, и пото-
и украшениях му прилично только бесчестным женщинам, что Богу внешним, ложным
украшением причиняется оскорбление, и обезображивается человек как создание Божие.
У Климента Александрийского еще больше свидетельств о том, что всякая одежда у христиан
должна служить для прикрытия телесной наготы, и одежда мужчин должна отличаться от одежды
женщин, а украшения и блеска в одеждах не должно быть, равно как в обуви.
Он требовал от христиан и во всем прочем одной простоты, а потому считал запрещенными все
искусства женщин украшать тело, мазать и изменять волосы, подкрашивать щеки, брови и волосы,
убирать себя золотом и драгоценными камнями, употреблять различные благовонные мази и
носить на голове венки, сплетенные из цветов. А мужчинам, для сохранения величественного
вида, запрещалось сбривать бороду, стричь волосы и подражать всякому языческому наряду.
(Поведение древних христиан. С. 64—65)
Семья Брак в Риме был строго эндогамичен; для его закон-
ности требовалось, чтобы брачующиеся обладали так называемым conubium, которого до 445 года
до Р.Х. не имели даже плебеи в отношении патрициев. Вторым условием было согласие отцов, а
позднее и самих брачащихся, третьим — соблюдение известных обрядов, в своей совокупности
составлявших свадьбу. Эти обряды были различны в зависимости от того, желательно ли было
установить власть (manus) мужа над женой или нет. Первая форма была более древней; в
патрицианскую эпоху она состояла в так называемой confarreatio, то есть совместном
торжественном приношении пирожка из полбы — символа обусловленной хлебопашеством
оседлости. Когда в conubium были приняты плебеи, место недоступной для них религиозной
confarreatio заняла coemptio, то есть (фиктивная) купля жены мужем. Но в по-
зднереспубликанскую эпоху обе формы, как ведущие к manus, стали
336
редкими, и их сменила такая, при которой жена оставалась во власти отца, который и мог в случае
недовольства зятем расторгнуть брак. Отсюда обычность разводов в эту эпоху и особая хвала
жене, пребывающей до конца жизни в том же браке.
Положение жены в доме мужа было очень почетным; она называ-, лась matrona, mater familias,
участвовала в званых обедах и могла свободно принимать гостей, не только женщин, но и мужчин.
Знатные матроны могли иметь влияние на политику...
(Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. С. 249)
Пир времен импе- Мы уже достигли триклиния, в передней полови-рии (по Петронию) не
которого домоуправитель проверял отчетность. Но что особенно поразило меня в этом триклинии
— так это пригвожденные к дверям дикторские связки с топорами, оканчивавшиеся внизу
бронзовыми подобиями корабельного носа...
Надпись освещалась спускавшимся с потолка двурогим светильником, а по бокам ее были
прибиты две дощечки: на одной из них, помнится, имелась нижеследующая надпись:
III ЯНВАРСКИХ КАЛЕНД И НАКАНУНЕ НАШ ГАЙ ОБЕДАЕТ ВНЕ ДОМА.
На другой же были изображены фазы луны и ход семи светил, и, равным образом, показывалось,
посредством разноцветных шариков, какие дни счастливые и какие несчастные. Достаточно
налюбовавшись этим великолепием, мы хотели войти в триклиний, как вдруг мальчик, специально
назначенный для этого, крикнул нам:
— Правой ногой!
Мы, конечно, несколько смутились, опасаясь, как бы кто-нибудь из нас не нарушил обычая...
Когда, наконец, мы возлегли, александрийские мальчики облили нам руки ледяной водой; за ними
последовали другие, омывшие наши ноги и старательно остригшие ногти. Причем каждый
занимался своим делом не молча, но распевая громкие песни. Я пожелал испробовать, вся ли
челядь состоит из поющих? Попросил пить: услужливый мальчик исполнил мою просьбу с тем же
завыванием, и так — все, что бы у кого ни попросили.
Пантомима с хорами какая-то, а не триклиний почтенного дома!
Между тем подали совсем невредную закуску: все возлегли на ложа, исключая только самого
Трималхиона, которому, по новой моде, оставили высшее место за столом. Посередине
закусочного стола находился ослик коринфской бронзы с тюками на спине, в которых лежали с
одной стороны черные, с другой — белые оливки. Над ослом возвышались два серебряных блюда,
по краям которых были выгравированы имя Трималхиона и вес серебра, а на припаянных к ним
перекладинах лежали (жареные) сони, обрызганные маком и медом. Были тут также
337
и кипящие колбаски на серебряной жаровне, а под сковородкой — сирийские сливы и гранатовые
зерна.
Мы наслаждались этими прелестями, когда появление Трималхиона, которого внесли на
малюсеньких подушечках, под звуки музыки... [что] вызвало с нашей стороны несколько
неосторожный смех...
— Друзья, сказал он, — ковыряя в зубах серебряной зубочисткой, — не было еще моего желания
выходить в триклиний, но, чтобы не задерживать вас дольше, я пренебрег всеми удовольствиями.
Но позвольте мне окончить игру.
Следовавший за ним мальчик принес столик терпентинового дерева и хрустальные кости; я
заметил нечто весьма (изящное и) утонченное: вместо белых и черных камешков здесь были
золотые и серебряные денарии. Пока он за игрой исчерпал все рыночные прибаутки, нам, еще во
время закуски, подали первое блюдо с корзиной, в которой, расставив крылья, как наседка на
яйцах, сидела деревянная курица. Сейчас же под-бежади два раба и, под звуки неизменной
музыки, принялись шарить в соломе; вытащив оттуда павлинья яйца, они роздали их пирующим.
Тут Трималхион обратил внимание на это зрелище и сказал:
— Друзья, я велел подложить под курицу павлиньи яйца. И, ей-богу, боюсь, что в них уже
цыплята вывелись. Попробуемте-ка, съедобны ли они.
Мы взяли по ложке, весившей не менее селибра каждая, и вытащили яйца, сработанные из крутого
теста. Я едва не бросил своего яйца, заметив в нем нечто в роде цыпленка. Но затем я услыхал, как
какой-то старый сотрапезник крикнул:
— Э, да тут что-то вкусное!
И я вытащил из скорлупы жирного винноягодника, приготовленного под соусом из перца и
яичного желтка.
Трималхион, кончив игру, потребовал себе всего, что перед тем ели мы, и громким голосом дал
разрешение всем, кто хочет, требовать еще медового вина. В это время, по данному знаку, грянула
музыка, и поющий хор убрал подносы с закусками. В суматохе (со стола) упало большое
(серебряное) блюдо; один из отроков его поднял, но заметивший это Трималхион велел надавать
рабу затрещин, а блюдо бросить обратно на пол. Явившийся раб стал выметать серебро вместе с
прочим .сором за дверь. Затем пришли два молодых эфиопа, оба с маленькими бурдюками в роде
тех, из которых рассыпают песок в амфитеатрах, и омыли нам руки вином. Воды никому не
подали.
(Петроний Арбитр. Сатирикон. С. 76-81)
О нравах древних При императоре Максимине случился ужасный го-христиан лод
вместе с моровой язвой, так и те, кто не умирал от голода, погибал от заразы. В то время... попече-
ние и любовь христиан известны стали всем язычникам. Только хри-
338
стиане показали делом сострадание и человеколюбие, постоянно продолжали заботиться и
погребать умерших; собирали также из целого города в одно место всех изможденных голодом и
раздавали им хлеб. Этот поступок христиан такое произвел действие, что все прославили Бога
христианского, а самих христиан признали благочестивыми людьми»...
Во время жестокой язвы, опустошавшей Александрию при императоре Валериане... христиане
показали беспримерные опыты любви к своим гонителям тем, что они только помогали
несчастным. Бедствие достигло высшей степени, и нужда во взаимной помощи была самая
крайняя. Но язычники не чувствовали в себе никакого сострадания. Каждый из них думал только о
себе и собственном спасении. Они оставляли без всякого призрения тех, кто заболевал, — и
оставляли не только чужих, но и своих родственников и друзей. Полумертвых выбрасывали на
улицы; а мертвые оставались без погребения.
Как же христиане смотрели на общее бедствие? Тогда как язычники были в ужасе и отчаивались,
христиане спокойно смотрели на несчастье, как на испытание их со стороны Божественного
промысла. В пламенной любви к своим несчастным братьям они не думали о себе, а заботились о
страждущих, выносили больных на своих руках, а выброшенных мертвых предавали земле, и с
самоотвержением спокойно подвергали опасности за них жизнь свою. Христиане ходили не
только за своими, но и за язычниками, больными и умершими, подвергали себя вместе с ними
смерти, так что пресвитеры, дьяконы и лучшие из мирян умирали, и число духовных значительно
сократилось в Александрии».
(Поведение древних христиан. С. 64—65) Литература
Аврелий Августин. Исповедь. М.: Renaissance, 1991. Аммиан Марцеллин. Римская история. СПб.: Алетейя,
1996. Античная культура: Словарь-справочник. М.: Высшая школа, 1995. Апулей. Золотой осел. М.: Гос. изд-
во худож. лит-ры, 1956. Вергилий. Энеида // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М.: Худож. лит., 1971.
Герцман Е.В. Музыка древней Греции и Рима. СПб.: Алетейя, 1995.
Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян. СПб.: Алетейя, 1995.
Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. СПб.: Марс, 1995.
Евангелие детства // Апокрифы древних христиан. М.: Политиздат, 1989.
Евангелие от Матфея // Библия. М.: Изд-во Московской патриархии, 1990.
История искусства зарубежных стран: Первобытное общество, Древний Восток, Античность / Под ред. М.В.
Доброклонского и А.П. Чубовой. М.: Изоб-раз. искусство, 1981.
Квинтилиан. Наставление оратору // Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян. СПб.: Алетейя, 1995.
Корнелий Тацит. Анналы // Корнелий Тацит. Сочинения: В 2 т. Л.: Наука, 1969.
339
Макарий, архимандрит. Поведение древних христиан в отношении к язычникам или примеры благочестия
среди соблазнов. Ростов н/Д, 1996.
Мерцалова М.Н. Костюм разных времен и народов: В 2 т. Т. 1. М.: АО «Академия моды», 1993.
Овидий. Любовные элегии // Овидий. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии. М.: Худож. лит.,
1983.
Петроний Арбитр. Сатирикон. М.—Л.: Государственное издательство, 1924.
Плиний Старший. Естествознание // Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве. М.: Ладомир, 1994.
СветонийГай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Правда, 1988.
Сенека. Нравственные письма к Луцилию. Письмо 9 // Сенека. Письма к Луцилию. Трагедии. М.: Худож.
лит., 1986.
Сенека. Эдип // Сенека. Письма к Луцилию. Трагедии. М.: Худож. лит., 1986.
Теренций. Комедии. М.: Худож. лит., 1985.
Тертуллиан. О прескрипции [против] еретиков // Тертуллиан. Избранные сочинения. М.: Прогресс, 1994.
Тит Ливии. История Рима от основания города. М.: Наука, 1989.
Хрестоматия по древней истории: В 2 т. Т. 2. М.: Учпедгиз, 1936.
Цицерон. Об ораторе // Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М.: Наука, 1972.
ШтейнпрессБ.С.,ЯмполъскийИ.М. Энциклопедический музыкальный словарь. М.: Сов. энцикл., 1966.
Юстиниан. Дигесты // Хрестоматия по древней истории: В 2 т. Т. 2. М.: Учпедгиз, 1936.
Исторический В настоящее время считается, что заселение Америки очерк происходило
20—30 тыс. лет назад через перешеек, со-
единявший тогда берега Берингова пролива. В конце XV в., когда Америка была открыта Колумбом,
проживающее в ней население вело в основном первобытный образ жизни. И только на небольшой тер-
ритории (она получила название Срединная Америка, и в ней выделяется две зоны: на севере —
Мезоамерика, а на юге — Андская область) существовало несколько самобытных цивилизаций.
Наиболее удивительная особенность древних цивилизаций Америки в том, что они достигли весьма
высокого уровня развития без важнейших технических достижений, т.е. они не знали колеса и гончарного
круга, плужного земледелия, выплавки железа, они не разводили тягловых и вьючных животных и т.п.
В истории древнеамериканских цивилизаций много непонятного и загадочного, в основном она
восстановлена пока только в общих чертах. Большинство ученых считают, что древнейшей на территории
Америки является цивилизация ольмеков (южное побережье Мексиканского залива), зародившаяся в конце II
тыс. до н.э. Уже в середине I тыс. до н.э. появляются ритуальные центры, сооружаются пирамиды (из самана
и глины), устанавливаются резные каменные монументы, наиболее распространенным изображением на них
является фигура пухлого плачущего ребенка с чертами ягуара. К наиболее ярким и впечатляющим изделиям
культуры ольмеков относятся гигантские каменные головы (антропоморфные), вес некоторых из них
достигает 20 тонн. К началу нашей эры ольмеки создали письменность.
В начале I тыс. н.э. на территории современной Мексики возникает государство, столицей которого был
г.Теотихуакан. Исследования показали, что.в период расцвета (ок. 600 г.) население в нем достигало 60—
120 тыс. человек. Центр города был застроен по плану, улицы ориентированы по сторонам света; среди
построек выделяются пирамиды Солнца и Луны, храм Пернатого Змея (Кецалькоатля) и т.п. В конце VII в.
город погибает в пожаре, возможно, он пал под натиском варварских племен чичмеков, пришедших с
севера. В конце IX — начале X в. в результате слияния чичмеков с местным населением возникает
государство толыпеков — Толан (Толлан), но уже в конце XII в.
341
новые волны пришельцев с севера сокрушают Толан. Среди этих пришельцев были и ацтеки. Согласно
легенде, они шли по указанию своего племенного бога Уицилопочтли, этот же бог определил и место для
будущей столицы — г.Теночтитлана, который был основан в 1325 г. на островах озера Тескоко. К моменту
прихода испанцев ацтекская империя охватывала громадную территорию с населением около 6 млн.
человек. В 1521 г. после ожесточенной борьбы испанцы во главе с Кортесом захватывают Теночтитлан.
С I по XVI в. на юге Мексики и севере Гондураса существовала цивилизация майя, в развитии которой
выделяются два периода: классический — с I по IX в. и постклассический — с X по XVI в. В классический
период существовали три основные культурно-географические области с многолюдными городами, но в
IX—X вв. цветущие города по непонятной причине были заброшены. В X в. сюда проникают с севера
тольтеки, оказавшие влияние на культуру майя. Испанцы застали около двух десятков постоянно воюющих
между собой майянских государств.
В Андской области можно отметить существование в конце II — начале I тыс. до н.э. культуры Чавин, по
ряду признаков близкой к культуре ольмеков. В этом районе уже во II тыс. до н.э. существовала
металлургия, обрабатывались золото, серебро, медь и их сплавы. В начале нашей эры на севере в при-
брежной зоне Перу возникает культура Моника, а на юге — культура Наска, чуть позже в горах Боливии и
Южного Перу возникла культура Тиаунако. После X в. на севере возникает государство Чиму, достигшее
высокого уровня культуры и оказавшее большое влияние на соседние народы. Позднее в горах возникает
еще ряд мелких государств, одно из них — государство инков Куско — начиная с XV в. стало быстро
развиваться, всего за столетие государство инков превратилось в громадную империю. Но эта империя была
захвачена испанцами во главе с Писарро. Убийство испанцами верховного правителя — инки Атауальпы в
1532 г. можно считать концом государства инков.
Религия и мифология
Древние верования индейцев Центральной Америки известны плохо, судить о них можно только по
иконографическому материалу. Наиболее распространенный образ — это так называемая «Богиня с косами»
— богиня неба и земли, плодородия, дождя, она же дала людям кукурузу (основной источник питания). У
нее есть сын — «Толстый младенец», по-видимому, олицетворение пищи, бог кукурузы и т.п. У ольмеков
широкое распространение имел культ ягуара, одна из росписей передает сюжет, в котором прародитель
ольмеков сочетается с ягуа-рихой. У многих племен Центральной Америки существует миф, по которому
некий бог (обычно — Кецалькоатль) достал из горы зерна кукурузы, которые были там спрятаны. У
ольмеков подобный миф изображается на горельефах на алтарях: божество в виде мужчины выносит из недр
земли младенца (олицетворение кукурузы). В религиозных системах древних цвилизаций Америки много
богов с далеко не всегда понятными функциями.
К главным богам тольтеков можно отнести Кецалькоатля (пернатый змей), Тецкатлипока (дымящееся
зеркало) — олицетворение губительного солнца, Тлалоку (бога дождя). В религии ацтеков можно выделить
три главных бога:
342
Кецалькоатль, Тецкатлипока (их культ был, по-видимому, унаследован от тольтеков) и Уицилопочтли
(колибри левой стороны или колибри-левша) — первоначально племенной бог ацтеков, затем бог войны и
солнца. В религии майя верховным богом был Итцамна — мифический основатель города Итца-маля,
предок правителей города, бог неба; важную роль играл Кукулкан (аналог Кецалькоатля), бог ветра Хурукан
и многие др. У инков главным богом был бог солнца.
Кецалькоатль Кецалькоатль («змея, покрытая зелеными перь-
(Из мифологии ями» или «драгоценный близнец»), в мифологии тольтеков, ацтеков индейцев
Центральной Америки одно их трех глав-и майя) ных божеств, ...правитель столицы
тольтеков Тол-
лана... В I—VI вв. н.э. культ Кецалькоатля распространился по всей Центральной Америке... Он
стал верховным богом, творцом мира, создателем людей... и основателем культуры. Кецалькоатль
добывает людям пищу: превратившись в муравья, он проникает в муравейник, где спрятаны зерна
маиса, выкрадывает их и передает людям. Кецалькоатль научил людей находить и обрабатывать
драгоценные камни, строить, создавать мозаики из перьев, следить за движением звезд и
вычислять даты по календарю. В тот же период у Кецалькоатля появляются и функции
покровителя жречества: по мифу он является установителем жертвоприношений, постов и молитв.
В последующий период Кецалькоатль вступает в борьбу со своим антиподом Тескатлипокой.
Тескатлипока соблазняет старого Кецалькоатля, и тот нарушает свои же запреты: пьянствует,
вступает в общение с сестрой. С его подданными — тольтеками происходят несчастья, вызванные
тем же Тескатлипокой. Огорченный Кецалькоатль покидает Тол-лан и удаляется в добровольное
изгнание в страну Востока, где умирает, а тело его сжигают. По одному из мифов ацтеков,
Кецалькоатль после поражения в Толлане удалился на плоте из змей в восточную заморскую
страну... обещав через некоторое время вернуться из-за океана. Поэтому, когда бородатые
испанские завоеватели высадились на восточном побережье Мексики в год, посвященный
Кецалькоатлю, то первоначально ацтеки приняли предводителя испанцев Кортеса за возвра-
тившегося Кецалькоатля.
Кецалькоатль изображался в виде бородатого человека в маске, с огромными губами, или в виде
змеи, покрытой перьями...
(Серов С.Я. Кецалъкоатлъ. С. 646)
По некоторым источникам, год высадки отряда Кортеса был не просто одним из регулярно повторяющихся
в календаре годов, посвященных Кецалькоатлю, а именно тот конкретный год и день, который сам
Кецалькоатль назвал как время своего возвращения — дель 1 Тростник, год 1 Тростник (См.: Аргуэлъес Х.
Фактор майя. С. 26).
343
О мифологии В легенде рассказывается, что в одном из храмов,
ацтеков расположенном на холме Коатепек по направлению
к Туле, женщина по имени Коатликуэ, что означает «носящая юбку из змей», занималась уборкой
помещения. Вдруг она увидела, как с неба упало роскошное перо. Закончив работу, она не об-
наружила находки, так как перо улетело. В эту минуту она забеременела, хотя и была в течение
многих лет вдовой.
Ее старшая дочь по имени Койольшауки, что означает «луна», узнав о беременности матери, сочла
это оскорблением и рассказала обо всем своим братьям — южанам Сенцон Уицнауакам — бесчис-
ленным звездам — и убедила их убить мать, чтобы отомстить за оскорбление.
Коатликуэ очень опечалилась и укрылась в храме в ожидании сыновей и собственной смерти.
Однако один из них, Куауитликак, предал остальных и собирался рассказать матери об их
замыслах, о том, как к ней подойдут сыновья, чтобы убить удивительное существо, Уицило-
почтли, находящееся во чреве у Коатликуэ и советовавшее Куауитли-каку сообщать обо всем
матери.
В тот момент, когда Койольшауки и ее братья — южане поднялись на вершину храма, родился
Уицилопочтли и надел... одежду воина. Один из его помощников поджег словно факел змею,
носившую имя Шиукоатль. Этой змеей, словно мечом, Уицилопочтли отрубил голову
Койольшауки, которая покатилась по склону «Холма Змеи»..., а тело дочери осталось
обезглавленным. После этого Уицилопочтли начинает преследовать разбегающихся сыновей и не
прекращает преследования до полной победы. Затем он надевает знаки их военной доблести. Так
он спасает мать и превращается в солнце и бога войны.
Смысл легенды заключается не только в этом. Она символизирует также вечное течение времени:
среди прочих титулов Коатликуэ считается богиней земли. Каждое утро она рождает
Уицилопочтли, Солнце, которое передвигается по небесному своду благодаря Шиукоатлю, или
огненной змее. В этот момент оно побеждает луну и звезды, ее братьев, и победоносно правит в
течение дня. С наступлением сумерек Солнце укрывается науалем, подобием маскировочного
костюма, и осматривает потусторонний мир, а утром снова появляется на свет благодаря своей
матери-земле.
Ацтеки... назначили себя избранниками, отвечающими за существование Солнца. Однако
поскольку солнце одновременно было богом войны и нуждалось в человеческой крови, ацтеки
превратились в воинственный и кровожадный народ, требовавший многочисленных человеческих
жертвоприношений.
(Соди Д. Великие культуры Месоамерики. С. 186—187)
344
О верованиях и У них было множество идолов и храмов, пышных на жертвоприноше- свой лад,
и даже, кроме общих храмов, сеньоры, жре-ниях майя цы и знатные люди имели
молельни и идолов в доме
для своих частных молитв и жертв...
В одних случаях они приносили в жертву собственную кровь, раз-резывая уши кругом лоскутками
и так их оставляли в знак [жертвы]. В других случаях они протыкали щеки или нижнюю губу, или
надрезали части своего тела, или протыкали язык поперек с боков и продевали через отверстие
соломинку с величайшей болью. Или же надрезывали себе крайнюю плоть, оставляя ее, как и
уши...
В других случаях они делали бесчестное и печальное жертвоприношение. Те, кто его совершали,
собирались в храме, где, став в ряд, делали себе несколько отверстий в мужских членах, поперек
сбоку, и, сделав [это], они продевали [через них] возможно большее количество шнурка, сколько
могли, что делало их всех связанными и нанизанными; также они смазывали кровью всех этих
членов [статую] демона. Тот, кто больше сделал, считался наиболее мужественным. Их сыновья с
детства начинали заниматься этим, и ужасная вещь как склонны они были к этому...
И они приносили в жертву другие вещи, которые имели. У некоторых животных вырывали сердце
и его приносили в жертву, других целыми, одних живыми, других мертвыми; одних сырыми,
других вареными. Они делали также большие приношения хлебом и вином и всеми видами
кушаний и напитков, которые они употребляли...
Кроме праздников, на которых, чтобы их отпраздновать, приносили в жертву животных, также из-
за какого-либо несчастия или опасности жрец или чиланы приказывали им принести в жертву
людей. В этом участвовали все, чтобы купить рабов; или же некоторые по набожности отдавали
своих детей, которых очень услаждали до дня и праздника их [жертвоприношения] и очень
оберегали, чтобы они не убежали или не осквернились каким-либо плотским грехом. Между тем
их водили из селения в селение с танцами, они помогали жрецам, чиланам и другим должностным
лицам.
Когда наступал день, они собирались во дворе храма, и если его надлежало принести в жертву
стрельбой из лука, его раздевали догола, мазали тело лазурью, [и одевали ему] убор на голову.
Приблизившись к демону, народ исполнял торжественный танец с ним, все с луками и стрелами,
вокруг столба, и, танцуя, поднимали его на нем и привязывали, все время танцуя и все смотря на
него. Поднимался нечистый жрец, одетый и со стрелой; была ли это женщина или мужчина, ранил
его в скромную часть, извлекал кровь, спускался и смазывал ею лицо демона, сделав
определенный сигнал танцующим. Они начинали пускать в него стрелы по очереди, когда танцуя
проходили с быстротой; сердце же его было отмечено белым знаком, и таким образом они пре-
вращали всю его грудь в мишень, [выглядевшую], как щетина из стрел.
345
Если должны были ему вырвать сердце, его приводили во двор с большой пышностью, в
сопровождении народа, вымазанного лазурью и в его головном уборе. Затем его приводили к
круглому возвышению, которое было местом принесения жертв. Жрец и его служители мазали
этот камень в голубой цвет и изгоняли демона, очищая храм. Чаки брали несчастного, которого
приносили в жертву, с большой поспешностью клали его спиной на этот камень и хватали его за
руки и за ноги все четыре, так что его перегибали пополам. Тогда након-палач подходил с
каменным ножом и наносил ему с большим искусством и жестокостью рану между ребрами
левого бока, ниже соска, и тотчас помогал ножу рукой. Рука схватывала сердце, как яростный
тигр, и вырывала его живым. Затем он на блюде подавал его жрецу, который очень быстро шел и
мазал лица идолам этой свежей кровью.
В других случаях это жертвоприношение совершали на камне наверху лестниц храма и тогда
сбрасывали тело уже мертвое, чтобы оно скатилось по ступенькам. Его брали внизу служители и
сдирали всю кожу целиком, кроме рук и ног, и жрец, раздевшись догола, окутывался этой кожей.
Остальные танцевали с ним, и было это для них делом очень торжественным.
Этих принесенных в жертву сообща они имели обычай погребать во дворе храма или иначе
съедали их, разделив среди тех, кто заслужил, и между сеньорами, а руки и ноги и голова
принадлежали жрецу и служителям.
Этих принесенных в жертву они считали святыми. Если они были рабами, взятыми в плен на
войне, их сеньор брал кости, чтобы извлекать во время танцев как трофей в знак победы.
В других случаях они бросали живых людей в колодец Чичен-Ицы, полагая, что они выйдут на
третий день, хотя они никогда более не появлялись.
(Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. С. 152—155)
Диего де Ланда — испанский священник, занимавшийся обращением индейцев в христианство. По его
приказу были уничтожены многие древние рукописи майя. Но он же оставил подробное описание образа
майя, являющееся на сегодняшний день основным источником информации о майя.
О «Колодце смер- К жертвенному колодцу (сеноту) Чичен-Ицы па-ти» в Чичен-Ице ломники
приходили еще долгое время после того, как город «Пернатого змея» был покинут обитателями.
«Колодец смерти» сделал Чичен-Ицу тем, чем город был в действительности, — самым большим,
самым прославленным и самым святым местом паломничества во всей индейской Америке...
Центр Чичен-Ицы, где возвышается «Пирамида "Пернатого змея"», соединяла с жертвенным
сенотом дорога длиной 274 метра и шириной 10 метров...
346
...Жизнь всякого индейца зависела от воды, которая на известняковом Юкатане удерживается
лишь в таких вот сенотах; поэтому считалось, что Юм-Каш (бог полей и лесов) обитает прямо
здесь — на дне «Колодца смерти». Паломники молили «хозяина» жертвенного колодца даровать
им животворную влагу. И в уплату за воду и дождь ир~иноси-ли ему прекраснейших девушек и
роскошные драгоценности...
Я стою перед сенотом. Глубина его примерно 60 метров. Водная гладь на 20—25 метров ниже
края колодца. В конце священной дороги, по которой я пришел к сеноту, стоит до сих пор хорошо
сохранившееся маленькое святилище, где отобранные девушки прежде, чем стать невестами Юм-
Каша, подвергались ритуальному очищению. Рядом со святилищем на краю сенота я нахожу
остатки каменной жертвенной площадки. Очевидно, отсюда после очищения в «Святилище
последнего обряда», как назвал этот маленький храм Томпсон, жрецы сбрасывали девушек в
глубокий колодец... >,
(Ститл М. Тайны индейских пирамид. С. 136—137)
О вере в загроб- Эти люди крайне боялись смерти, и это они обна-ную жизнь у майя руживали
во всех служениях, которые они совер-. шали своим богам и которые были не для другой цели и не
ради другого дела, а только чтобы они даровали им здоровье, жизнь и пищу. Но когда приходила
смерть, нужно было видеть сожаление и плач их по своим покойным и общую печаль, которую
это им причиняло. Они оплакивали их днем в молчании, а ночью с громкими и очень горестными
криками, и печально было слышать их. Они ходили удивительно грустными много дней;
соблюдали воздержание и посты по покойному, особенно муж или жена, и говорили, что его унес
дьявол, ибо они думали, что от него приходит к ним все дурное и особенно смерть.
Умерших они завертывали в саван, набивая им рот размолотой кукурузой, которая служит им
пищей и питьем и которую они называют к'ойем, и с ней несколько камешков, из тех, что они
употребляют как монеты, чтобы в другой жизни у них не было недостатка в пище.
Они погребали [умерших] внутри своих домов или позади их, помещая им в могилу несколько
своих идолов; если это был жрец, то несколько книг,, если колдун, то его колдовские камни и
снаряжение. Обычно они покидали дом и оставляли его необитаемым после погребения. Иначе
было, когда в нем жило много людей, в чьем обществе они отчасти теряли страх, который вызывал
у них мертвец...
Знатные люди делали для своих отцов деревянные статуи, у которых оставляли отверстие в
затылке; они сжигали какую-нибудь часть тела, клали туда пепел и закрывали его; затем они
сдирали у умерших кожу с затылка и прикрепляли ее там, погребая остальное по обычаю. Они со-
храняли эти статуи с большим почитанием между своими идолами.
347
У сеньоров древнего рода Коком они отрубали головы, когда они умирали, и, сварив их, очищали
от мяса; затем отпиливали заднюю половину темени, оставляя переднюю с челюстями и зубами. У
этих половин черепов заменяли недостающее мясо особой смолой и делали их очень похожими
[на таких], какими они были [при жизни]. Они держали их вместе со статуями с пеплом и все это
хранили в молельнях своих домов, со своими идолами, с очень большим почитанием и бла-
гоговением. Во все дни их праздников и увеселений они им делали приношения из своих кушаний,
чтобы они не испытывали недостатка в них в другой жизни, где, как они думали, покоились их
души и пользовались их дарами.
Этот народ всегда верил в бессмертие души более, чем многие другие народы, хотя не имел такой
культуры. Ибо они верили, что была после смерти другая жизнь, более хорошая, которой
наслаждались души, отделившись от тела. Эта будущая жизнь, говорили они, разделяется на
хорошую и плохую жизнь, тягостную и полную отдыха. Плохая и тягостная, говорили они, для
[людей] порочных; хорошая и приятная для тех, кто хорошо жил по своему образу жизни.
Наслаждения, которых, по их словам, они должны были достичь, если были хорошими,
заключались [в том, чтобы] идти в место очень приятное, где никакая вещь не причиняла им
страдания и где было изобилие очень сладостной пищи и дерево, которое они называли там Яшче,
то есть сейба, очень прохладное и с большой тенью, под ветвями которого, в тени, они отдыхали и
веселились все время.
Наказание за дурную жизнь, которое, по их словам, должны были получить злые, состояло [в том,
чтобы] идти в место более низкое, чем [какое-либо] другое, — они его называют Метналь, что
означает ад, — и в нем подвергаться истязаниям демонов и мукам голода, холода, усталости и
печали. Они считают, что в этом месте находится демон, князь всех демонов, которому они все
подчиняются, и называют его на своем языке Хун Ахау...
Они говорят, что эти жизни, хорошая и плохая, не имеют конца, ибо не имеет его душа...
(Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. С. 163—164)
Описание преиспод- Пополъ-Вух (Книга народа) — один из немногих уце-ней из Пополь-Вух левших
литературных памятников коренного населения Америки. Это сборник мифов и преданий народа
киче (языковая семья майя), созданный неизвестным автором (или авторами) еще до испанского вторжения.
Многие места испытаний имелись в Шибальбе; и испытания были многих видов.
Первое — это «Дом мрака», Кекума-Ха, в котором была только непроглядная тьма.
348
Второе было Шушулим-Ха, так он именовался; дом, где каждый дрожал, в котором было
невозможно холодно. Ледяной невыносимый ветер дул внутри.
Третье — было «Дом ягуаров», Балами-Ха, как его называли, в котором не имелось ничего, кроме
ягуаров, которые толпились, теснились друг к другу от отчаяния, рычали и щелкали зубами.
Ягуары были заперты в этом доме.
Цоци-Ха, «Домом летучих мышей», называлось четвертое помещение для испытаний. Внутри