половине, покрывала в мужской половине, обувь женскую, обувь мужскую. Отдельную группу
вещей составило оружие, отдельную — инструменты для пряжи шерсти, отдельную —
принадлежности для печения хлеба, отдельную — посуда для приготовления кушанья, отдельную
— принадлежности для мытья, отдельную — вещи для замешивания теста, отдельную — столовая
посуда. Мы положили в разные места также вещи для повседневного употребления и вещи,
нужные только в праздники... В экономки мы выбрали после тщательного обсуждения женщину,
самую воздержанную, на наш взгляд, по части еды, вина, сна и общения с мужчинами, которая
кроме того, обладала очень хорошей памятью, боялась наказания от нас в случае небрежности и
старалась угодить нам и за то получить от нас награду. Мы приучили ее даже относиться к нам с
участием: делились с нею радостями, когда радовались, а в печальные минуты приглашали делить
горе. Мы старались также заинтересовать ее в увеличении нашего богатства: посвяща-
290
ли ее во все дела и делали участницей нашего благосостояния. Мы старались привить ей также
любовь к честности: честные пользовались у нас большим уважением, чем бесчестные, и мы
указывали, что честные живут богаче бесчестных, что жизнь их более похожа на жизнь свободных
людей, и ее самое относили к числу таких людей. После всего этого, Сократ, я сказал жене, что от
всего этого не будет никакого толку, если она сама не будет заботиться, чтобы каждая вещь всегда
сохраняла свое место.
...Я как-то увидал, что она сильно набелена... и сильно нарумянена... и что на ней башмаки на
высокой подошве... Скажи мне, жена, спросил я: когда ты считала бы меня, как владельца общего
с тобою состояния, более заслуживающим любви, — если бы я показал тебе, что есть в дей-
ствительности: не хвастался бы, что у меня больше, чем есть, и не скрывал бы ничего, что есть,
или же если бы вздумал обмануть тебя; рассказывал бы, что у меня больше, чем есть, показывал
бы серебро поддельное, цепочки с деревом внутри, пурпурные одежды линючие и выдавал бы их
за настоящие? Она сейчас же сказала в ответ: «Что ты, что ты! Я не хочу, чтоб ты был таким...»
Так, когда, по-твоему, я заслуживал бы больше любви, находясь в телесном общении с тобою, —
если бы, отдавая тебе свое тело, я заботился, чтоб оно было здорово и сильно и чтобы благодаря
этому у меня был действительно хороший цвет лица, или же если бы я показывался тебе,
намазавшись суриком и наложивши краску под глазами, и жил бы с тобою, обманывая тебя и
заставляя смотреть на сурик и касаться его вместо моей собственной кожи? Мне меньше
удовольствия было бы, — отвечала она, — касаться сурика, чем те-бя...Так, и я, сказал Исхомах,
уверяю тебя, жена, меньше люблю цвет белил и румян, чем твой собственный...
(Ксенофонт. Домострой. С. 218—232)
...Целомудренная супруга... должна показываться на людях не иначе как с мужем, а когда он в
отъезде, оставаться невидимой, сидя дома.
...И жена невыносима такая, что хмурится, когда муж не прочь с ней поиграть и полюбезничать, а
когда он занят серьезным делом, резвится и хохочет: первое означает, что муж ей противен,
второе — что она к нему равнодушна.... жене следует своих чувств не иметь, но вместе с мужем и
печалиться, и веселиться, и тревожиться, и смеяться.
...Заводить собственных друзей жена не должна; хватит с нее и друзей мужа. Но самые главные и
могущественные из них — это боги, а потому только тех богов супруге подобает чтить и
признавать, коим поклоняется муж...
(Плутарх. Наставление супругам. С. 348—351)
291
Семья и брак Девушки должны были для укрепления тела бегать, в Спарте бороться,
бросать диск, кидать копья, чтобы их бу-
дущие дети были бы крепки телом в самом чреве их здоровой матери, чтобы их развитие было
правильно и чтобы сами матери могли разрешаться от бремени удачно и легко благодаря крепости
своего тела. Он запретил им баловать себя, сидеть дома и вести изнеженный образ жизни. Они, как
и мальчики, должны были являться во время торжественных процессий без платья и плясать и
петь на некоторых праздниках в присутствии и на виду у молодых людей. Они имели право сме-
яться над кем угодно, ловко пользуясь его ошибкой, с другой стороны, прославлять в песнях тех,
кто того заслуживал, и возбуждать в молодежи горячее соревнование и честолюбие... В наготе
девушек не было ничего неприличного. Они были по-прежнему стыдливы и далеки от соблазна,
напротив, этим они приучались к простоте, заботам о своем теле. Кроме того, женщине внушался
благородный образ мыслей, сознание, что и она может приобщиться к доблести и почету.
Уже все то, о чем мы говорили до сих пор, служило побудительною причиною к браку, — я имею