Голубева Э.А. Способности. Личность. Индивидуальность

Подождите немного. Документ загружается.

бинштейн. 1957; Е.Н.Соколов, 1958; Е.Н. Бойко. 1964; В.Д. Небылицын, 1966;

Н.И. Чуприкова, 1967; А.Н.Соколов, 1968; М.Г. Ярошевский, 1°68; К.М. Гуре-

вич, 1970; Л.М. Веккер, 1974; А.А. Смирнов, 1975; В.В. Умрихин, 1987; Н.Н. Да-

нилова, А.Л. Крылова, 1989, «История становления и развития экспериментально-

психологических исследований в России», под ред. Б.Ф. Ломова, Е.А. Будиловой,

В.А. Кольцовой, 1990, и многие другие/, вряд ли уместно на этом останавливаться.

Е.Н. Соколов (1920)

Однако о двух открытиях, о значении которых для отечественной диффе-

ренциальной психологии говорилось в разделе 1.2, целесообразно сказать снова,

уже в контексте дифференциальной психофизиологии.

1. Условный рефлекс И.П. Павлова как основной механизм приобретения

индивидуального опыта на базе жизненно важных безусловных рефлексов. Со-

ответственно, одним из критериев безусловного рефлекса является врожден-

ность, а условного — приобретаемость (П.К. Анохин. 1968).

Взаимодействие врожденного и приобретенного осуществляется, в частно-

сти, через их важнейшее связующее звено - безусловно-условный ориентиро-

вочный рефлекс и ориентировочно-исследовательскую деятельность.

2. Концепция типов высшей нервной деятельности, позволяющая система-

тизировать разные нервные системы по основным чертам. «Таких черт оказа-

лось три: сила основных нервных процессов (раздражительного и тормозного),

уравновешенность их между собой и подвижность этих процессов» (Н.П. Пав-

лов, 1951, т. III, кн. 2, с. 333). Эти типы - комбинации врожденных свойств

нервной системы, общих человеку и животным. Специально человеческие ти-

пы, различия которых основаны на взаимодействии первой и второй сигналь-

ных систем, - художественный, мыслительный и средний - предполагают об-

ращение не только к врожденным характеристикам высшей нервной деятельно-

сти, но и к их устойчивым приобретенным особенностям - системам, образуе-

мым на основе первосигнальных и второсигнальных стимулов.

«Следует полностью отдать должное научной мудрости И.П. Павлова, сумев-

шего уловить в хаосе индивидуальных вариаций поведения и рефлекторного реа-

гирования животных влияние немногих определяющих факторов, а затем и выде-

лить эти факторы как основные детерминанты поведенческой индивидуальности и

как объекты экспериментального изучения», - писал В.Д. Небылицын /1976, с. 237/.

В связи с исследованиями межполушарной симметрии-асимметрии мозга и

новым подтверждением взглядов И.П. Павлова, относящихся к специально че-

ловеческим типам ВНД (см. главу 5), нельзя не отдать должное и его проница-

тельности при решении проблемы классификации человеческих индивидуаль-

ностей по существенной детерминате психики — мышлению и речи.

Но «И.П. Павлов, сделав открытие условного рефлекса, был поставлен в на-

чале нашего века перед тяжелой необходимостью использовать весьма бедную

нейрофизиологию для выработки представлений о конкретных механизмах ус-

ловного рефлекса...» /U.K. Анохин, 1968, с. 7/. Это суждение полностью отно-

сится к анализу природы типологических различий, которые на человеке перво-

начально исследовались с применением двигательных, секреторных и сенсор-

ных методик, т.е. очень опосредованно.

При постановке проблемы исследования уже отмечалось, что при жизни

И.П. Павлова и Г. Бергера не удалось объединить концепцию условных рефлек-

сов и возможность непосредственно наблюдать по электроэнцефалограмме из-

менения мозговой активности /Г. Уолтер, 1966/. Это произошло позднее в связи

с развитием техники и естествознания.

Доказано, что «электрофизиологическое исследование стало одним из ос-

новных средств изучения физиологических функций», т.к. ЭЭГ-методы обладают

«надежностью, универсальностью и точностью» /А.Б. Коган, 1969, с. 13-14.

Подчеркнуто автором - Э.Г./.

Именно в лаборатории Б.М. Теплова-В.Д. Небылицына ЭЭГ-методы были

широко применены для изучения типологических свойств нервной системы че-

ловека. Работа с этими показателями означала не только приобщение к более

совершенным способам исследования, но и новый уровень интерпретации дан-

ных в контексте мировой науки.

Представители дифференциальной психофизиологии с начала 60-х годов ак-

тивно используют электрофизиологические методы для диагностики устойчи-

вых индивидуальных различий, разработав в результате сопоставления с други-

ми методами способы определения электроэнцефалографических показателей

как общих, так и специально человеческих типологических свойств нервной

системы /В.Д. Небылицын, 1966, 1976; И.В. Равич-Щербо, 1977; В.М. Русалов,

1979; Э.А. Голубева 1980, 1993; В.И.Рождественская, 1980; «Способности и

склонности» под ред. Э.А. Голубевой, 1989; С.А. Изюмова, 1995 и др./.

Эти методы позволили уточнить представления о природе психической ак-

тивности в ее индивидуально-типологических вариантах и шире - об особенно-

стях энергетической основы поведения /Е. Duffy, 1951, 1957; В.Д. Небылицын с

сотрудниками, 1976; М.В. Бодунов, 1977; Н.С. Лейтес, 1977; В.М. Русалов с со-

трудниками, 1980; А.И. Крупнов, 1983; Б.Р. Кадыров, 1990; М.К. Кабардов,

2001 и др./.

ЭЭГ-параметры обеспечили в совокупности со статистическими методами,

принятыми дифференциальной психологией, измерение многих физиологиче-

ских характеристик, которые могут считаться индикаторами типологических

свойств нервной системы (гл. 3 настоящей книги).

С помощью ЭЭГ-методов широко изучается генетическая составляющая в па-

радигме «генотип и среда» /F. Vogel, 1970; И.В. Равич-Щербо, 1983: СБ. Малых,

М.С.Егорова, Т.А.Мешкова, 1998; И.В. Равич-Щербо, Т.М. Марютина, Е.Л. Гри-

горенко, 1999/.

Несмотря на то, что изучение индивидуальных природных факторов в

дифференциальной психологии и психофизиологии осуществлялось по разным

направлениям, две естественнонаучные парадигмы оказались здесь основными:

генотипическое - средовое;

врожденное - приобретенное.

В значительной мере это было обусловлено появлением книг (и концеп-

ций), явившихся событиями в научной жизни. Они обе «отправлялись» от

Ч. Дарвина, но пошли несколько различными путями, появившись почти одно-

временно в 60-х годах XIX в. Это книга И.М. Сеченова «Рефлексы головного

мозга» /1863/ и книга Ф. Гальтона «Наследственность таланта ее законы и по-

следствия» /1869; русский перевод 1875/.

Первая парадигма больше представлена в дифференциальной психологии

Запада, вторая - в отечественной науке.

Их нет оснований противопоставлять, поскольку наследственность реализу-

ется в поведении только через измеряемые индивидуальные признаки. К их числу

принадлежат и ЭЭГ-характеристики свойств нервной системы. В контексте типо-

логической концепции, которая является частью рефлекторной теории, рассмат-

риваются механизмы научения и приобретения индивидуального опыта на основе

врожденных безусловнорефлекторных характеристик.

Существенная «доля» наследственного в безусловнорефлекторной дея-

тельности должна конкретно изучаться и учитываться, но «врожденное» не

равно «наследственное», а «приобретенное» не равно «средовое».

* * *

В нашей стране проблема природных предпосылок индивидуальных различий

на основе типологической концепции И.П. Павлова исследовалась в психологии в

школах Б.Г. Ананьева, B.C. Мерлина и др. Однако основоположниками отечест-

венной школы дифференциальной психофизиологии, или психофизиологии инди-

видуальных различий, по праву считаются Б.М. Теплов (1896-1965) и В.Д. Небы-

лицын (1930-1972).

Для Б.М. Теплова и В.Д. Небылицына изучение павловских типологических

свойств нервной системы было не самоцелью, а способом научного познания

«фактора личности», «фактора индивидуальности». В этой связи целесообразно

привести некоторые сформулированные Б.М. Тепловым и В.Д. Небылицыным

принципы исследования типологических свойств, относящиеся к проблемам

способностей, личности, индивидуальности.

1. «Изучение свойств нервной системы и типов ее, понимаемых как ком-

плексы этих свойств, - задача физиологии высшей нервной деятельности. Но в

применении к человеку она приобретает важнейшее значение для психологии,

так как открывает путь к пониманию физиологических основ индивидуальных

различий между людьми. Природа «индивидуальности» не получит полного на-

учного объяснения, а самое изучение индивидуальных различий не сможет

подняться над уровнем описательности, если мы не будем знать физиологиче-

скую природу основных свойств нервной системы и не научимся точно опреде-

лять их» /Б.М. Теплов, В.Д. Небылицын, 1963, с. 39/.

2. «Особенности свойств нервной системы и тех характерных комплексов

этих свойств, которые можно назвать «типами», проявляются в самых разных

сторонах психического облика человека». «Мы считаем, что ни одно психиче-

ское свойство человека не может рассматриваться как простое отражение фи-

зиологических свойств его нервной системы, хотя последние накладывают свой

отпечаток на развитие всех психических свойств, одних - в большей, других - в

меньшей степени. Отсюда возникает специальная научная проблема - изучение

зависимости психических свойств человека от физиологических свойств его

нервной системы» /там же/. «Многие проявления свойств нервной системы да-

ют основания говорить о связи этих свойств не только с темпераментом, но и с

другими психическими свойствами человека, в частности со способностями»

/там же, с. 47/. (Положение Б.М. Теплова о типологических свойствах ВНД как

возможных задатках способностей приведено в разделе 1.2).

3. «Едва ли не главнейшее значение в научном наследстве Б.М. Теплова по

физиологическим механизмам индивидуальных различий имеет развитая им

идея, категорически отвергающая «оценочный» подход к физиологическим и

психологическим качествам, заключающимся в каждом из полюсов каждого

из свойств нервной системы. Эта идея, имеющая в высокой степени принци-

пиальный характер, радикально изменила сами собой разумевшиеся и прочно

укоренившиеся взгляды, согласно которым в континууме каждого свойства

один из полюсов является во всех отношениях положительным, а другой, про-

тивоположный, - во всех отношениях отрицательным» /В.Д. Небылицын,

«Б.М. Теплов как теоретик дифференциальной психофизиологии», 1966; 1997,

с. 85/.

Высказанные положения были подтверждены в сотнях работ, при использо-

вании различного методического арсенала, представителями научных школ

Б.М. Теплова - В.Д. Небылицына, Б.Г. Ананьева, М.С. Мерлина, а также и мно-

гих других научных коллективов, начиная с 60-х годов до настоящего времени.

В работах К.М. Гуревича с сотрудниками в качестве природных предпосы-

лок показатели типологических свойств нервной системы рассматривались при

исследовании различных профессий и видов трудовой и учебной деятельности,

а также при анализе задатков интеллектуальных способностей /«Психофизиоло-

гические вопросы становления профессионала», т. I, II, 1974, 1976; К.М. Гуре-

вич, 1998; М.К. Акимова, 1999; М.К. Акимова, В.Т. Козлова, 1988, 2002 и др./.

Е.П. Ильин с сотрудниками излучили типологические, преимущественно

психомоторные, предпосылки многих видов спортивной деятельности в широ-

ком контексте их связи с личностными особенностями, конкретными видами

спорта и их требованиями к человеку, типическими и индивидуальными стиля-

ми деятельности /«Психофизиологические вопросы изучения личности спорт-

смена», под ред. В.П. Ильина, 1976; Е.П. Ильин, 1979, 2001 и др./.

Данные конкретных исследований свидетельствуют о реальной роли

свойств нервной системы, как общих, так и специально человеческих, в качест-

ве факторов (конечно, не единственных) успешности самых разнообразных ви-

дов деятельности. Подтвердилось и предположение Б.М. Теплова и В.Д. Небы-

лицына о проявлении тех или иных комплексов этих свойств «в самых разных

сторонах психического облика человека».

Особое значение в детерминации «индивидуальных особенностей поведе-

ния в наиболее общих его проявлениях и чертах» имеют общие свойства нерв-

ной системы, по В.Д. Небылицыну ". Подтверждения гипотезы о роли этих

свойств в качестве субстрата индивидуальных различий общеличностных ха-

рактеристик - общей психической активности, эмоциональности и саморегуля-

ции - содержатся в трудах В.Д. Небылицына и его последователей /В.М. Руса-

лов, 1979; «Психофизиологические исследования интеллектуальной саморегу-

ляции и активности» под ред. В.М. Русалова и Э.А. Голубевой 1980; А.И. Круп-

нов, 1983; Т.Ф. Базылевич, 1983 и др./.

Эти общеличностные параметры оказались связанными не только с темпе-

раментом, но и со способностями и их природными предпосылками, в частно-

сти с мнемическими /С.А. Изюмова, 1995/.

Доказательства положений о значении свойств нервной системы как природ-

ных факторов в составе различных подструктур индивидуальности и личности (в

том числе как задатков общих и специальных способностей), полученные в нашем

научном коллективе, приведены в главах 3-9 настоящей книги и заключении.

Здесь же хотелось бы сказать о неповторимом человеческом облике выдаю-

щихся ученых - создателей дифференциальной психофизиологии. Коллеги, уче-

ники и последователи издали труды, им посвященные: «В.Д. Небылицын: жизнь

и научное творчество» /под ред. А.В. Брушлинского, Т.Н. Ушаковой, 1996/ и

«Способности: к 100-летию со дня рождения Б.М. Теплова» /отв. ред. Э.А. Голу-

бева, 1997/. Вот лишь некоторые фрагменты главным образом из этих книг.

Б.М. Теплов - действительный член Академии педагогических наук РСФСР,

заслуженный деятель науки РСФСР, доктор педагогических наук (по психоло-

гии), профессор.

Б.М. Теплов - крупнейший исследователь индивидуальных различий в оте-

чественной и мировой науке, ученый, обладавший огромной эрудицией в самых

различных областях: истории и философии, искусстве и литературе, физиоло-

гии органов чувств и высшей нервной деятельности. Но прежде всего Б.М. Теп-

лов был выдающимся психологом, осуществившим в своем творчестве синтез

гуманитарного и естественно-научного знания и тем самым ярко воплотившим

в своих работах существо психологии как науки, занимающей особое место в

системе наук.

Термин «общие свойства» И.П. Павлов употреблял, имея в виду типологические

свойства, общие человеку и животным. В.Д. Небылицын имеет в виду под «общими

свойствами», в отличие от парциальных, свойства, связанные с регуляторной деятель-

ностью мозга, функционированием лобно-лимбического и лобно-ретикулярного ком-

плексов.

Б.М. Теплое

(1896-1965)

Признанный лидер Института психологии. Из доклада В.В. Рубцова на кон-

ференции, посвященной 100-летию со дня рождения Б.М. Теплова: «В этом ин-

ституте творили и действовали удивительные люди, основатели нашей психоло-

гической науки, те, кто фактически создавал его нравственное, духовное и науч-

ное пространство. Среди этих замечательных людей, бесспорно, и Борис Михай-

лович Теплов. Имя Б.М. Теплова, его личность, его творческий дар, его удиви-

тельный талант ученого, педагога и человека - это и есть то, что можно назвать

основанием института: по существу, он был его признанным лидером. Б.М. Теп-

лов был дважды заместителем директора института, при этом всегда оставаясь

его неформальным лидером, удивительно сочетая нравственность и ответствен-

ность. Это делало его совершенно незаменимой фигурой в институте. Есть заме-

чательные слова А.А. Смирнова о Б.М. Теплове. Они, эти таланты, конечно же,

глубоко связаны. Эта внутренняя их связь оказалась единственно возможной,

чтобы руководить в те годы, когда нужно было сохранить институт и психологи-

ческую науку. И сегодня мы понимаем, что означала тогда эта связь и что сделал

Б.М. Теплов как лидер Психологического института» /2001, с. 63-64/.

Гражданственность. Из воспоминаний жены сына Б.М. Теплова - И.Б. Теп-

лова - Я.А. Тепловой: «С Б.М. можно было брать пример гражданственности.

Когда начались бомбардировки Москвы, Б.М. с Игорем стали членами «спаса-

тельной» дружины в МГУ (Институт психологии тогда входил в состав универ-

ситета, а Б.М. был профессором МГУ). Каждую ночь они дежурили на крыше

старого здания МГУ, после окончания войны оба были награждены медалями «За

оборону Москвы». Единственному сыну Игорю было тогда 13 лет. Когда немцы

подходили к Москве, вместе с А.А. Смирновым и Л.Н. Шварцем записались в

ополчение. В эвакуации «он все время был донором, хотя богатырским здоровьем

не отличался» /Я.А. Теплова, 1997, с. 48, 51/.

«Подлинный мастер науки». Из воспоминаний А.В. Запорожца: «Как подлин-

ный мастер науки, он испытывал органическое отвращение к любым проявлениям

поверхностного дилетантизма. Все, что Борис Михайлович знал и делал, он знал и

делал отлично, превосходно. В исследовании музыкальных способностей он обна-

ружил себя и выдающимся психологом, и профессиональным музыкантом, тонким

знатоком этого искусства. Историей психологической науки, в частности историей

зарубежной психологии, он занимался как подлинный историк-исследователь, не

довольствуясь (как подчас делается) ознакомлением с материалами, взятыми из

вторых рук, а изучая оригиналы, написанные на разных (современных и древних)

языках. Исследуя механизмы зрения, затем природу индивидуальных различий, он

выступил и как психолог, и как физиолог, став общепризнанным авторитетом в об-

ласти высшей нервной деятельности человека» /1977; 1997, с. 29/.

Способность к беспрерывному систематическому труду, чувство долга. С са-

мых юных лет - блестящая учеба, изучение языков, занятия музыкой - так до кон-

ца дней. Из воспоминаний А.А. Смирнова: «В Ашхабаде все сотрудники института

в составе 8 человек поселились с семьями в одном микрорайоне, расположенном,

по существу, вне города, на значительном расстоянии от центра. Ходьба в библио-

теку отнимала немало времени и сил, очень утомляла, но «путешествовать» в нее

приходилось каждый день. Питание в то время было крайне ограниченным. Бывая

(хотя и не ежедневно) в библиотеке, я имел возможность наблюдать, как нелегко

доставалась Борису Михайловичу подготовка его труда (опубликованного впо-

следствии под заглавием «Ум полководца»), каким мертвенно-бледным, резко осу-

нувшимся выглядело тогда его, обычно такое живое, лицо» /1977; 1997, с. 23/.

Анализ научного архива Б.М. Теплова, в частности изучение им наследия

русских композиторов, говорит о том, что часто за одной или несколькими

страницами книги «Психология музыкальных способностей» (1947) скрывается

огромный труд: в архиве о Балакиреве - 300 листов, о Римском-Корсакове - бо-

лее 500, о Лядове - 124, о Чайковском, Бородине, Мусоргском, Танееве, Скря-

бине - более 120 листов /Э.А. Голубева, Е.П. Гусева, 1996; Е.П. Гусева, 1997/.

В начале 60-х годов в Большой аудитории Психологического института

РАО Б.М. был прочитан курс лекций о факторном анализе. Будучи в преклон-

ном возрасте, овладев «ручными» способами факторного анализа с помощью

сына, Игоря Борисовича Теплова - директора Института ядерной физики МГУ,

Б.М. не только пересчитал, подтвердил, но и переосмыслил результаты В.И. Са-

мохваловой, В.Д. Небылицына, З.Г. Туровской, В.И. Рождественской с соавто-

рами. Эти данные составили содержание последней статьи Б.М., опубликован-

ной после его кончины /Б.М. Теплов, 1967; Я.А. Теплова, 1997/.

Широкая эрудиция в сочетании с глубоким и проницательным умом (А.В. За-

порожец). «Он обладал поразительной способностью усматривать существо дела

в самых запутанных обстоятельствах, безразлично, относились ли они к области

научной теории или жизненной практики» /1997, с. 30/. Из воспоминаний

В.В. Суворовой: «Борис Михайлович умел так говорить, что каждая его мысль

доходила и запечатлевалась в той оригинальной и неповторимой форме, в кото-

рой он подавал ее. Самые сложные психологические понятия он делал простыми

и четкими и в то же время такими своеобразно яркими, что каждое из них пора-

жало нас, казалось откровением» /1997, с. 369/.

Доброта и щедрость. Из воспоминаний А.Я. Колодной: «В первое полуго-

дие войны я потеряла связь с Ф.Н. Шемякиным. Он был на фронте, а я в госпи-

тале далеко от Москвы. В ту страшную годину прерванная связь с мужем-

фронтовиком была уже большой бедой. Тогда я написала многим людям и в ин-

ститут психологии, и в другие учреждения. Но ответил мне только один человек

- Б.М. Теплов. Ответил тепло и сердечно: «Сейчас получено письмо от Федора

Николаевича. Он жив и здоров. Письмо очень бодрое». Далее сообщался адрес

полевой почты и разные трогательные подробности. С горячей благодарностью

храню то драгоценное письмо Бориса Михайловича. Всегда помню, как оно ме-

ня глубоко взволновало и горячо обрадовало, вернее, осчастливило» /А.Я. Ко-

лодная, 1997, с. 363/.

Из воспоминаний А.А. Смирнова: «Борис Михайлович всегда щедро делил-

ся мыслями, идеями, переживаниями. Каждый, кто общался с ним, уходил от

него внутренне обогащенным, приобщившимся к чему-то высокоценному, хо-

рошему» /А.А.Смирнов, 1997, с. 18/. Из воспоминаний Л.И. Уманского: «Его

внимательное, чуткое, всегда сердечно-доброжелательное и в то же время тре-

бовательное отношение испытывали к себе не только непосредственные со-

трудники и ученики Бориса Михайловича, но и такие, как я, работники перифе-

рийных институтов <...> Постоянно загруженный большой научной работой,

руководством одной из крупнейших лабораторий, имея много обязанностей,

связанных с научно-организационной и редакторской деятельностью, Борис

Михайлович всегда находил время для самого широкого общения с очень мно-

гими из тех, кто нуждался в его помощи и совете. Его щедрость была поистине

огромной, прямо-таки неисчерпаемой» /1997, с. 370/.

Чувство ответственности за судьбы науки, ее будущее, людей. Примени-

тельно к научным трудам - это доказательность выводов. «Основным требова-

нием исследователя-психолога к себе должно быть требование доказательно-

сти» /Б.М. Теплов «О культуре научного исследования», 1985, т. II, с. 317/. Из

воспоминаний B.C. Мерлина: «Б.М. Теплову было присуще большое сознание

ответственности за будущее нашей науки. Когда однажды я ему сказал, что под

старость похвалы менее трогают, потому что воспринимаются под углом зрения

вечности, он ответил, что под углом зрения вечности важнее всего - будущее

твоей работы, забота о том, кто будет ее продолжать и в каком направлении она

будет развиваться. Забота о молодом поколении психологов, о будущем нашей

науки его всегда глубоко волновала» /1997, с. 367/. Из воспоминаний М.Г. Яро-

шевского: «Б.М. Теплов острее, чем кто-либо другой, чувствовал ответствен-

ность за психологию как науку» /1977, с. 28/.

Организаторские способности. Из воспоминаний П.А. Шеварева: «Две черты

яркой личности Бориса Михайловича всегда вызывали у меня восхищение и изум-

ление. Во-первых, его исключительная работоспособность: интенсивнейший труд

наперекор иногда очень неблагоприятным условиям и наперекор почти постоян-

ному болезненному состоянию. Во-вторых, его организаторские способности -

умение организовать научную работу, быстро и просто решать такие организаци-

онные вопросы, которые кажутся сложными и запутанными» /1997, с. 371/.

Музыка. Широта и богатство художественных интересов. Наиболее пол-

ное представление о музыкальных интересах и профессионализме в занятиях

музыкой дают воспоминания А.А. Смирнова, М.А. Смирнова, Я.А. Тепловой

/1997/. Глубина постижения музыки Б.М. Тепловым воплотилась в его науч-

ной монографии «Психология музыкальных способностей» /1947/. Из воспо-

минаний М.А. Смирнова (доктора искусствоведения, профессора, заведовав-

шего кафедрой концертмейстерского мастерства Московской консерватории):

«Одна из решающе-ярких глав жизни Б.М. Теплова может быть названа «Теп-

лов и музыка». Уверен: роль трудов Б.М. Теплова для развития музыкальной

педагогики, теории и практики исполнительского искусства еще полностью не

понята и не оценена должным образом. Его исследования «на дне» своем таят

такие потенции, которые способны осветить нежданным светом множество

темных сторон музыкальной деятельности, влить свежие силы в практику. Те-

плов первым из психологов увлек музыкантов своими идеями, прорвал «коль-

цо блокады» вокруг музыкальной психологии, заставил педагогов-музыкантов

поверить психологу».

«Б.М. нащупал и соединил важнейшие интересы музыкантов-практиков и

психологов-исследователей. Думаю, один из секретов притягательности теп-

ловской музыкальной психологии - ее открытие в искусстве не только специ-

фических, узко профессиональных, «технических» моментов, а через них, с их

помощью - закономерностей человеческой натуры, человеческой основы арти-

стизма, восприятия, самого искусства. Теплов для меня подобен другому наше-

му музыканту-философу - Астафьеву. Оба в музыке прежде всего усматривают

отражение человеческой психики, Человека» /М.А. Смирнов, 1997, с. 40/.

Б.М. Теплов был большим знатоком изобразительного и театрального искус-

ства, а также художественной литературы, читая ее «не только на русском, но и

на иностранных, немецком и французском, языках» /А.А. Смирнов. 1997, с. 22/.

Способность создавать творческую научную атмосферу. Из воспоминаний

К.М. Гуревича: «На научных заседаниях всегда царила творческая атмосфера.

Перед заседанием на середину комнаты сдвигалось несколько столов, чтобы все

присутствующие могли разместиться по их периметру. На столах заранее рас-

кладывались таблицы, графики, другие экспериментальные материалы. Не-

смотря на то, что сотрудники были с ними уже знакомы, в ходе обсуждения - и

в этом немалая заслуга Б.М. Теплова - нередко предлагались новые гипотезы и

способы истолкования. Иногда возникала необходимость проверить какие-то

расчеты, вычислить статистические показатели. Когда участником совместной

работы стал В.Д. Небылицын, он нередко в течение пяти минут производил в

уме и на бумаге все выкладки, и они тут же обсуждались присутствующими.

Такая оперативность была по душе Борису Михайловичу» /1997, с. 53/.

В.Д. Небылицын - член-корреспондент Академии педагогических наук

СССР, доктор психологических наук, профессор.

«Имя Владимира Дмитриевича Небылицына /1930-1972/ широко известно в

психологическом мире. Несмотря на свою короткую жизнь (он трагически по-

гиб в авиационной катастрофе, когда ему было сорок два года), он успел сде-

лать очень много. Вместе с Б.М. Тепловым, своим учителем, он фактически за-

дожил основу новой науки - дифференциальной психофизиологии» /А.В. Бруш-

линский, Т.Н. Ушакова, 1996/.

Талантливость и одаренность. Из воспоминаний Н.С. Лейтеса, по словам

которого, Б.М. Теплов сказал о В.Д. Небылицыне: «Вот это и есть талант», про-

являвшийся в том, что «у него была поразительная способность быстро расши-

рять научное пространство, в котором он становился специалистом, подлинным

профессионалом. При этом устойчиво сохранялись исходные установки, основ-

ной пафос его работ - направленность на изучение природной основы психоло-

гических различий» /Н.С. Лейтес, 1996. с. 42/.

В.Д. Небылицын

(1930-1972)

Из воспоминаний Г.Н. Ильиной: «Прекрасные природные способности и вы-

сокий интеллект Володи проявлялись в легкости и быстроте усвоения нового, а

также в основательности и оригинальности собственных идей. Область его инте-

ресов была так велика, что казалось, нет ничего ему неподвластного» /1996, с. 33/.

Из воспоминаний Э.А. Голубевой: «В.Д. Небылицын, как многие талантливые

люди, обладал разносторонними способностями и чертами, сочетание и проявле-

ние которых могло казаться парадоксальным. Артистизм сочетался в нем с ог-

ромной работоспособностью, творческой устремленностью, преданностью науке,

верностью слову, чувством юмора, тактичностью, глубоким интеллектом, лите-

ратурным даром. Возможно, благодаря такому сочетанию казалось, что многое

делается Владимиром Дмитриевичем играючи, при том, что колоссальный по ко-

личеству и отличный по качеству научный, писательский, редакторский, органи-

зационный, преподавательский труд его не грешил формализмом» /1996, с. 391).

Органической «составляющей» талантливости В.Д. Небылицына, включая

межличностные отношения, было его обаяние, рыцарское отношение к дамам.

Из воспоминаний А.Е. Олыпанниковой: на беседы с руководителем по про-

блемам эмоциональности ходили «как на праздник», на них было «весело, ду-

шевно, тепло, просто и комфортно». «Если кто-то заблуждался или кого-то за-

носило в слишком высокие эмпиреи (а пока еще только решалось, что именно