Голубева Э.А. Способности. Личность. Индивидуальность

Подождите немного. Документ загружается.

«Для того чтобы человек унаследовал даровитость в конкретном ее виде, он дол-

жен унаследовать три качества, отдельные и независимые одно от другого, именно:

известную способность, энергию и силу...» И, несколько иначе выраженная, эта же

мысль: «... тройственное условие - сочетание даровитости, энергии и способности

к тяжелому труду - может переходить по наследству...» /там же, с. 35/.

Статистические методы, примененные к отметкам по математике (закон ук-

лонения от средних), позволили в формализованном виде определить уровень

математических способностей: среди студентов, попавших в списки отличив-

шихся, самые одаренные превосходят способных в тридцать два раза, при этом

«... экзаменационные оценки не могут воздать полной справедливости лучшим

из кандидатов...» /там же, с. 20/.

Этот вывод был получен при исследовании значительной выборки соиска-

телей по математике в Кембриджском университете, которые в то время прохо-

дили серьезный экзамен (по 5,5 часов ежедневно в течение 8 дней у разных

преподавателей) и знания которых оценивались по очень дробной системе

(высшая сумма баллов 17000).

Эта процедура была использована и по отношению к оценкам кандидатов, по-

ступающих в Военную коллегию. Сопоставления теоретических предсказаний с

реальными кривыми распределения полученных данных позволили прийти к вы-

воду, что и по оценкам на экзаменах (правда, весьма основательных и объектив-

ных, если брать отбор соискателей-математиков) можно судить о способностях.

Ф. Гальтон вслед за В. Вундтом создал экспериментальную лабораторию,

где за небольшую плату можно было измерить различительную сенсорную чув-

ствительность, двигательные способности и другие простые процессы. «По-

средством измерения сенсорных процессов Гальтон надеялся приблизиться к

оценке интеллектуального уровня субъекта» /A. Anastasi, 1958, с. II. И эта идея

Гальтона - также новаторская, отчасти получившая подтверждение в дальней-

ших работах.

В биологии, медицине и психологии Ф. Гальтон широко известен как родо-

начальник метода близнецов /см. И.И. Канаев, 1972, а также работы по психо-

генетике, приводимые в конце данного раздела/.

Американский психолог Дж. Кэттелл считается автором основного понятия

«интеллектуальный тест» /1890/. Он пытался измерить интеллектуальный уро-

вень так же, как Гальтон, определяя сенсорные и моторные функции и память. В

конце XIX века были сделаны попытки измерить и более сложные психические

функции: ассоциирование слов, чтение, решение простых арифметических задач.

Французский исследователь интеллекта и личности А. Бине (Binet), возглав-

лявший лабораторию физиологической психологии в Сорбонне, со своим колле-

гой Т. Симоном (Th. Simon) в 1905 г. впервые опубликовали, а затем усовершен-

ствовали шкалу, в которой тесты были сгруппированы на основе эмпирических

данных по возрастному принципу и введено понятие «умственный возраст».

Публикация шкалы в отредактированном виде в 1908 г., как отмечает А. Анаста-

зи, привлекла внимание психологов всего мира. Л.М. Термен /L.M. Terman, 1916/

создал на ее основе шкалу Стенфорда-Бине, по существу являющуюся первой

шкалой для измерения коэффициента умственной одаренности (IQ) или разности

между умственным и хронологическим возрастом.

ьине и Симон считали, что для определения интеллекта необходима ком-

плексная диагностика, включающая три метода:

«1. Медицинский метод, целью которого является оценка анатомических,

физиологических и патологических показателей сниженного интеллекта.

2. Педагогический метод, целью которого является оценка интеллекта в со-

ответствии с суммой полученных знаний.

3. Психологический метод, целью которого является непосредственное на-

блюдение и измерение уровня интеллекта» /A. Binet, Th. Simon, 1905, с. 192/.

Оценка уровня интеллекта, широко используемая в нашей стране, осущест-

вляется с помощью тестов американского психолога Д. Векслера (см. главу 5).

Система этих тестов позволяет определить уровень не только общего, вербаль-

ного, т.е. словесного, интеллекта, но и невербального, связанного с образными

и действенными компонентами мышления. Поскольку результаты тестирования

излагаются в последующих главах, здесь рассмотрим лишь некоторые обще-

психологические положения Д. Векслера.

Общий интеллект «должен рассматриваться как проявление личности во-

обще» /D. Wechsler, 1961/. «... Наши интеллектуальные тесты содержат элемен-

ты, которые являются скорее существенными факторами личности в целом, не-

жели специальных познавательных способностей» (там же, с. 657).

Исходя из этого, вполне закономерной представляется статистическая связь

между показателями интеллекта и темперамента, которая была установлена дру-

гим крупным американским психологом Р.Б. Кэттеллом. Разработанная им с со-

авторами методика определения черт личности /Cattell R.B., Eber H.W., Tatsuo-

kaM.M., 1970/, также получила у нас широкое распространение /В.М. Блейхер,

Л.Ф. Бурлачук, 1978; Б.В.Кулагин, 1984; В.М.Мельников, Л.Т. Ямпольский,

1985; см. главу 9/.

Существенно, что при составлении своего вопросника Р.Б. Кэттелл использовал

термины, имеющиеся в языке для обозначения личностных характеристик. Прове-

дя с ними большую статистическую и лингвистическую работу, он затем дополнил

их научными терминами (см. П. Фресс, Ж.Пиаже, 1975). В своих исследованиях

Р.Б. Кэттелл широко применял факторный анализ - метод многомерной статисти-

ки, позволяющий не только представить данные корреляций многих признаков в

более простой и компактной форме, но и выявить факторы, скрытые от непосред-

ственного наблюдения. Этот метод также был разработан и впервые применен

американскими и английскими психологами и математиками (С. Spearman, 1904;

Г. Харман, 1972; см. В.Д. Небылицын, 1960; Б.М. Теплов, 1967, и др.).

Применение факторного анализа позволило Ч. Спирмену выдвинуть двух-

факторную теорию интеллекта, предполагающую существование общего, или

генерального, фактора и специфических факторов.

Итак, как при возникновении, так и при последующем развитии дифферен-

циальной психологии существенными сторонами доказательности зависимо-

стей, получаемых в рамках этой научной дисциплины (а ее достижения были

затем распространены и на другие отрасли психологии), являлось создание из-

мерительных методов, в том числе тестологии, использование и усовершенст-

вование статистических приемов - в общем, культура измерений психологиче-

ских и связанных с ними признаков.

А. Анастази в своей книге /1958/, а Б.М. Теплов в «Конспектах» к ней /1969/

большое внимание уделяют различиям между типологическими, качественны-

ми, и димензиональными (измерительными) системами.

А. Анастази, будучи

сторонницей измерительного подхода, либо противопоставляет его типологиче-

скому, либо предлагает пути замены типологических оценок измерительными,

например при описании типологий Кречмера и Шелдона. Даже феномен инди-

видуальности, ее неповторимости, она рассматривает следующим образом:

«Ключ к решению этой задачи лежит в многочисленности перекрывающих-

ся групп», к которым принадлежит каждый индивид (общая культура - запад-

ная современная культура, например нация, раса, класс, религиозная община,

политическая партия, клуб, школа, организация, в которой он работает и т.д.).

«Число таких групп столь велико, что специфическая комбинация их у всякого

данного человека является единственной» /A. Anastasi, 1958, с.628; Б.М. Теплов,

1969, с. 338/.

Б.М. Теплов считает такую трактовку индивидуальности для нас «неприем-

лемой» /там же, с. 339/. Она существенно отличается и от понимания индивиду-

альности В. Штерном /см. выше/.

В связи со значением измерений в психологии приведем некоторые положе-

ния А. Анастази, переведенные Б.М. Тепловым:

«Многие психологи согласны в том, что дальнейший прогресс в этой области

требует скорее «димензионального», чем типологического подхода» (A. Anastasi,

1958, с. 181; Б.М. Теплов, 1969, с. 315).

«Можно показать, что «димензиональные» системы, описывающие индиви-

дов в терминах факторов, свойств или измерений, более просты и широко при-

менимы, чем типологические системы» (там же, с. 185-186; с. 315).

Достижения дифференциальной психологии в области измерений реализо-

ваны в книге А. Анастази «Психологическое тестирование», которая переведена

на русский язык (под ред. К.М. Гуревича и В.И. Лубовского, кн. 1 и 2, 1982 г.).

Внимание к измерениям способствовало развитию статистических методов.

А. Анастази подробно останавливается на нормальном распределении тестовых

оценок. Позволим себе привести соответствующие положения А. Анастази в

переводе Б.М. Теплова, который придавал большое значение проблеме доказа-

тельности, в частности математической.

«Сказать, что данное распределение нормально, может означать просто-на-

просто то, что процесс стандартизации теста выполнен тщательно. Наоборот,

сказать, что данное распределение не является нормальным, может означать

только то, что тест сконструирован грубо или что он применен к группе, к ко-

торой он неприменим».

«Имеется много оснований к тому, что сочинители тестов и исследователи в

области дифференциальной психологии ищут нормальность распределения. Если

нужно принять какие-либо допущения, касающиеся распределения черт у яюдей,

Проблема «свойства или типы» проанализована Б.М. Тепловым в его статье «Некото-

рые вопросы изучения общих типов высшей нервной деятельности человека и живот-

ных» /1956/. Применительно к общим и специально человеческим типам ВИД она

рассматривается в главе 3.

то допущение нормальной кривой распределения представляется наиболее веро-

ятным в большинстве ситуаций. Хорошо известная сложность и многообразие

факторов, определяющих положение индивидуума в отношении какого-либо

признака, заставляет ожидать, что этот признак распределяется согласно закону

нормального распределения вероятностей». «Другое основание искать согласия с

нормальной кривой заключается в том, что нормально распределенные данные

поддаются многим приемам статистического анализа, неприменимым без этого

условия» /A. Anastasi, 1958, с. 39-40: Б.М. Теплов, 1969, с. 307/.

Основная общая психическая способность, с которой преимущественно

оперирует дифференциальная психология, - это интеллект. А. Анастази отмеча-

ет, что наиболее часто используются два определения интеллекта. «Первое: ин-

теллект характеризуется как способность иметь дело с абстрактными символа-

ми и отношениями. Второе: интеллект описывается как способность приспосаб-

ливаться к новым ситуациям или использовать результаты опыта и фактически

отождествляется со способностью к обучению» /A. Anastasi, с. 308: Б.М. Теп-

лов, с. 324/. А поскольку в западной культуре интеллект связывается со способ-

ностью к школьному обучению, соответствующие тесты меряют чаще всего

вербальную способность. Эту же мысль, безусловно справедливую, А. Анастази

повторяет в «Психологическом тестировании» /т. I. с. 26/.

Правда, «...новые тесты включают больше невербального материала и де-

лают больший акцент на творчестве и изобретательности, чем в традиционных

тестах интеллекта» /A. Anastasi, с. 370; Б.М. Теплов, с. 325/.

При анализе умственных способностей каждого человека необходимо учи-

тывать не только социальные, но и индивидуальные, в частности природные

факторы, лежащие в основе этих способностей.

Что же предлагается здесь дифференциальной психологией?

Обращение к содержанию работ А. Анастази и современных авторов

/Е.С. Егорова. «Психология индивидуальных различий», 1997; А.В. Либин. «Диф-

ференциальная психология: на пересечении европейских, российских и амери-

канских традиций», 1999/, несмотря на рассмотрение новых данных и закономер-

ностей, полученных в течение нескольких последних десятилетий, свидетельст-

вует о том, что главные направления исследования природных основ индивиду-

ально-типологических различий, в том числе в интеллекте, касаются общих при-

родных факторов: расовых, половых, возрастных. Пока остается не индивидуаль-

ным, а в определенной мере обобщенным и широко исследуемый генетический

фактор. Здесь (и не только применительно к интеллекту), конечно, имеется в виду

не фактор генетической уникальности индивида: «По выражению современного

американского исследователя, одного из ведущих специалистов в области гене-

тики поведения, Роберта Пломина, каждый из нас есть уникальный генетический

эксперимент, который никогда больше не повторится» /Цит. по СБ. Малых и др.,

1998, с. 62/.

Речь идет лишь о возможности на данном этапе развития психогенетики и

дифференциальной психологии эту уникальность измерить в тех или иных аб-

солютных величинах для каждого отдельного человека /см. ниже о разли-

чии терминов «индивидуальные различия» и «широта индивидуального разбро-

са данных», М.С. Егорова, 1995/.

Конкретный анализ природы индивидуальных различий интеллекта и черт

личности осуществлен в психогенетике в парадигме «генотип—средовое взаи-

модействие», чему способствовало бурное развитие генетики вообще и генети-

ки поведения в частности. Вот лишь некоторые последние монографии и руко-

водства, принадлежащие перу отечественных психологов, в которых обобщен

огромный материал главным образом американских, а также собственных ис-

следований авторов: «Проблемы генетической психофизиологии человека» под

ред. Б.Ф. Ломова и И.В. Равич-Щербо, 1978; «Роль среды и наследственности в

формировании индивидуальности человека» под ред. И.В. Равич-Щербо, 1988;

М.С. Егорова «Генетика поведения: психологический аспект», 1995; «Генетика

поведения: количественный анализ психологических и психофизиологических

признаков в онтогенезе» под ред. СБ. Малых, 1995; СБ. Малых, М.С. Егорова,

Т.А. Мешкова «Основы психогенетики», 1998; И.В. Равич-Шербо, Т.М. Марю-

тина, Е.Л. Григоренко «Психогенетика», 1999.

Можно без преувеличения сказать, что с учетом половых, возрастных и расо-

вых различий при использовании метода близнецов (в его разновидностях), се-

мейного метода, метода приемных детей, анализа родословных получена обшир-

нейшая информация о показателях наследуемости для сотен поведенческих, пси-

хологических и физиологических (в том числе и электрофизиологических) при-

знаков. При этом усложнились и представления о среде, типы которой вошли в

описания генотип-средового взаимодействия: общая и различающаяся среда;

обедненная, нормальная, обогащенная среда; «сводящая» и «разводящая» среда;

«индивидуальная» среда; систематические и случайные средовые влияния и т.д.

Как показала М.С. Егорова, дискуссии психологов, особенно тех, которые

исследуют условия развития, и генетиков привели к тому, что упрощенное, аб-

страктное понимание среды генетиками стало сменяться более содержатель-

ным, с точки зрения психологии, пониманием средовых переменных. Однако

одно заблуждение в этой сфере, как указывает автор, остается не только среди

«читающих», но и среди «пишущих». М.С. Егорова его тщательно проанализи-

ровала.

«Любая психологическая черта, имеющая нормальное.распределение, одно-

значно описывается двумя статистиками - средним показателем и дисперсией.

Данные генетики поведения свидетельствуют только о второй из этих характе-

ристик. Они говорят о том, какая часть дисперсии определяется генотипом, а

какая - средой» /М.С. Егорова, 1995, с. 87/. Эта же проблема рассматривается и

в «Психологии индивидуальных различий» /М.С. Егорова, 1997/. Иначе говоря,

имеет место смешение дисперсий и абсолютных величин. На уровне предмета

исследования также происходит путаница: «в генетике поведения в качестве

единицы анализа рассматривается популяция» /М.С. Егорова, 1995, с. 120/, а в

дифференциальной психологии - индивид (или группа).

Таким образом, «... данные генетики поведения уполномочивают говорить

не о генетической обусловленности характеристики (ее абсолютной величины,

ее средней в некоторой группе), а только о природе ее вариативности, т.е. о

причинах ее популяционного разброса» /М.С. Егорова, 1995. с. 88/.

«Различия между индивидами - это совсем не то, что широта различий в

популяции. И если от того группового анализа, который проводится в возрас-

тной психологии, переход к индивидуальным различиям хоть в какой-то мере

возможен, то переход от данных генетики к сопоставлению между собой инди-

видов неосуществим в принципе» /там же, с. 119/. Логически подменяется тер-

минология: синонимом слова «дисперсия» является словосочетание «широта

индивидуального разброса данных» или «широта индивидуальных различий»,

это словосочетание заменяется понятием «индивидуальные различия». «Но ге-

нетики поведения идут дальше: они декларируют, что предметом их изучения

являются индивидуальные различия. Более того, утверждается, что только они

по-настоящему этим и занимаются» /там же/.

М.К. Акимовой показано, что это заблуждение распространяется и на анализ

природной основы индивидуальных различий в интеллектуальных характеристи-

ках, когда полагают, что «показатель наследуемости влияет на величину (уро-

вень) интеллектуальной характеристики. На самом деле он в определенной сте-

пени позволяет судить только о вкладе генотипической и средовой составляющих

в дисперсии интеллектуальных показателей...» /М.К. Акимова, 1999, с. 14/.

А. Анастази, как и другие дифференциальные психологи, конечно, анализи-

рует значение не только глобальных, но и индивидуальных природных факторов

в поведении, обозначенных ею как физические /глава 5 «Physique and Behavior»;

в конспекте Б.М. Теплова название главы не переведено/, под которыми имеют-

ся в виду все «структурные признаки: анатомические, физиологические и био-

химические». «Основной смысл главы - крайне скептическое отношение ко

всем данным о связи между «структурными свойствами» и психическими раз-

личиями» /Б.М. Теплов, 1969, с. 312/. Будучи сторонницей «культурной» кон-

цепции и связанного с ней антибиологизма (заметим, однако, за исключением

фактора наследственности), А. Анастази даже имеющиеся корреляты между

физическими и психическими особенностями объясняет социально-экономичес-

ким уровнем /Б.М. Теплов, там же/.

Тем не менее А. Анастази отмечает, что проблема соотношения структур-

ных и поведенческих признаков представляет теоретический и практический

интерес по нескольким основаниям: 1)в понимании этиологии, при изучении

структурных факторов самих по себе; 2) для выяснения степени влияния на-

следственности на эти факторы, поскольку оно осуществляется «опосредован-

но, только через структурные характеристики» /A. Anastasi, 1958, с. 124/.

Сделав обзор имевшихся к тому времени работ по соотношению личност-

ных особенностей и параметров электроэнцефалограммы /ЭЭГ/, главным обра-

зом относящихся к альфа-ритму, автор приходит к выводу о противоречивости

данных, впрочем допуская, что отрицательные результаты обусловлены, воз-

можно, неадекватностью тестов личности /с. 136/.

Однако для нас остается нерешенным вопрос: почему в монографии,

А. Анастази 1958 года нет не только ссылки на типологическую концепцию

И.П. Павлова, но среди многочисленных авторов нет даже упоминания имени

великого физиолога, занимавшегося индивидуально-типологическими разли-

чиями. Между тем И.П. Павлов был известен в США своими трудами, а в

1929 году приезжал туда для участия в IX психологическом конгрессе. Возмож-

но, причина в том, что в недрах психологии и психофизиологии значение тео-

рии свойств нервной системы, измеримых параметров ВНД, сначала не осозна-

валось. Соответствующие же работы на английском в контексте теорий лично-

сти и индивидуальности появились в 60-х годах: J.A. Gray (Ed.) /1964/, «Pavlov's

Typology», Pergamon Press, Oxford; «A Handbook of Contemporary Soviet Psy-

chology» /1969/, M. Cole a. I. Malzman (Eds), Basic Books, London. В последнем

издании была напечатана статья Б.М. Теплова и В.Д. Небылицына /В.М. Teplov

and V.D. Nebilitsyn, 1969/.

Последующее развитие психогенетики, дифференциальной психологии и

психофизиологии привело к выделению огромного числа признаков, обозна-

ченных А. Анастази как структурные, В. Штерном - как психофизические,

Б.М. Тепловым - как аиатомо-физиологические. Они исследуются на основе

концептуальных моделей и методов этих наук; сюда входят и многочисленные

параметры ЭЭГ.

Для дифференциальных психологов и психофизиологов, конечно, очень су-

щественно знание о наследуемости того или иного показателя, например основ-

ного ритма ЭЭГ человека - альфа-ритма - одного из важнейших безусловно-

рефлекторных индикаторов свойства уравновешенности нервных процессов

(активированное™).

Но, как справедливо отмечают СБ. Малых, М.С. Егорова и Т.А. Мешкова,

«вряд ли возможно говорить о наследуемости физиологического показателя

«самого по себе», вне контекста, вне определения его места, смысла, функцио-

нальной роли в целостной системе...» /1998, с. 490/.

И, действительно, значение параметров того же высоконаследуемого альфа-

ритма при отборе, например, в летные училища, оказывается весьма неодно-

значным. Оно выступает совершенно по-разному в зависимости от сочетания с

другими физиологическими и особенно личностными параметрами /см. главу 3

и главу 9/, не говоря о необходимости анализа «весьма существенных сторон

профессиональной деятельности, не учитываемых при тестировании» /К.М. Гу-

ревич, 1998, с. 104/.

СБ. Малых /2000/ обобщил исследования, в которых показано, что соотно-

шение генетических и средовых факторов в особенностях потенциалов мозга,

связанных с движением, зависит от того, является ли определенное движение це-

лью действия или операцией, протекает ли оно в ситуации прогноза равно- или

разновероятных событий, является ли оно автоматизированным или осознанным.

Варьирование звеньев контура саморегуляции /по О.А. Конопкину с сотрудника-

ми, 1960-1980/, в частности исследование физиологического «закона силы», ши-

роко используемого в дифференциальной психофизиологии для диагностики си-

лы нервной системы, показало следующее. При случайном порядке предъявления

стимулов и удобном темпе в младшей группе /9-12 лет/ на межиндивидуальную

изменчивость времени реакции преимущественно влияли средовые факторы, в

старшей /12-14 лет/ - генетические. А при максимальном темпе подачи раздра-

жителей - наоборот: у младших увеличивается генетический компонент диспер-

сии, у старших - средовой.

Показано изменение соотношения генетических и средовых факторов в за-

висимости от разных условий для психологических признаков: «обучение приво-

дит к изменению соотношения генетических и средовых детерминант изменчи-

вости показателей интеллекта; начало систематического обучения (в школе -

Э.Г.) приводит к увеличению роли систематических и средовых факторов и

уменьшению влияния наследуемости» /СБ. Малых, 2000, с. 41/.

В работе М.С. Егоровой /2000/ анализ структуры психологических призна-

ков на разных стадиях онтогенеза (нейрофизиологические не исследовались),

включавший рассмотрение генотип-средовых соотношений в сочетании с диф-

ференциально-психологическими, показал, что возраст 7 лет является прогно-

стичным для диагностики вербального, а соответственно и общего интеллекта,

а 13 лет-для невербального.

В школе Б.Г. Ананьева В.А. Ганзен и Л.А. Головей дали системное описа-

ние онтогенеза человека в своей обобщающей «онтогенетической сетке» /1980/.

Помимо не рассматриваемых здесь весьма существенных данных о времен-

ной периодизации жизни человека, в ней представлены семь уровневых отноше-

ний онтогенеза. Это: генетический, морфологический, физиологический, психофи-

зиологический, психологический, социально-психологический, социальный. Как бу-

дет показано ниже, при комплексном изучении способностей, личности, индиви-

дуальности мы пытались обеспечить измерение показателей четырех из этих

уровней (глава 2).

В следующем разделе настоящей главы рассматриваются исследования

психогенетиков и психофизиологов, относящиеся к типологическим свойствам

нервной системы, с учетом различий методов их анализа в рамках этих специ-

альностей.

1.2. Исследование природных предпосылок спо-

собностей и других индивидуально-психологи-

ческих особенностей в контексте отечествен-

ной психологии индивидуальных различий

Отечественная дифференциальная психология в анализе природных предпо-

сылок индивидуальных различий, индивидуальности и личности, не противо-

поставляя себя достижениям мировой науки, пошла несколько иным путем, не-

жели западная дифференциальная психология.

Этот подход был, по существу, предопределен в XIX в. выходом в 1863 году

книги И.М. Сеченова «Рефлексы головного мозга». Выдающийся физиолог,

ученик Сеченова, Е.Н. Введенский так написал об этом событии:

«Вероятно, не было ни одного образованного читателя в 60-х и 70-х годах

прошлого столетия, который не прочел бы этой книги. Среди университетской

молодежи она пользовалась такой популярностью, что считалось обязательным

для общего образования знакомство с этим сочинением. Естественно, что оно

производило глубокое впечатление на читателей. Насколько оно привлекало и

очаровывало одних, настолько же пугало другую часть их, более консерватив-

ную и робкую по отношению к новой и оригинальной мысли» /Н.Е. Введен-

ский, 1952, с. 607/. Основная мысль этого сочинения следующая: «... все ис-

ходные формы, из которых вырастает вся психическая жизнь, представляют ак-

ты, совершающиеся по типу рефлексов; природа процессов сохраняется та же

самая и во все последующие фазы психического развития, какой бы сложности

и разнообразия оно ни достигало» /там же, с. 606-607/.

Трактатом «Рефлексы головного мозга» «... зачитывались. Его конспекти-

ровали. В том числе такие гении, как Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский, вели-

кий драматург А.Н. Островский написал работу о воспитании актеров по Сече-

нову. С этой же целью штудировал сеченовский труд К.С. Станиславский. Ве-

ликий педагог К.Д. Ушинский объяснял по Сеченову развитие навыков у детей»

/М.Г. Ярошевский, 1995, с. 16/.

И.П. Павлов в речи «Объективное изучение высшей нервной деятельности

животных» (1913 год), посвященной обзору, систематизации и обобщению то-

го, что было сделано им и его школой за 20 лет, отметил в начале доклада:

«Возбудителем и вдохновителем современного сравнительного изучения

высших проявлений жизни животных по всей справедливости надо считать

Чарльза Дарвина, который, как это известно всякому образованному человеку,

во второй половине прошлого столетия своей гениальной иллюстрацией идеи

развития оплодотворил всю умственную работу человечества и в особенности

биологический отдел естествознания. Гипотеза происхождения человека от жи-

вотных естественно придала захватывающий интерес изучению высших прояв-

лений жизни животных.

Ответ на вопрос, как наиболее полезно вести это изучение, и само изучение

стали задачей последарвиновского периода» /И.П. Павлов, 1951, т. 3, кн. 1, с. 236/.

Завершил И.П. Павлов свой доклад так:

«Я кончил мое сообщение. Но мне остается добавить к нему нечто кажу-

щееся мне очень важным. Ровно полстолетия тому назад (в 1863 году) была на-

писана (напечатана годом позже) русская научная статья «Рефлексы головного

мозга», в ясной, точной и пленительной форме содержащая основную идею то-

го, что мы разрабатываем в настоящее время.

Какая сила творческой мысли

требовалась тогда, при тогдашнем запасе физиологических данных о нервной

деятельности, чтобы родить эту идею! А родившись, идея зрела и сделалась в

настоящее время научным рычагом, направляющим огромную современную

работу над головным мозгом. Позвольте мне в полувековой юбилей «Рефлексов

головного мозга» пригласить вас память автора их профессора Ивана Михайло-

вича Сеченова, гордости русской мысли и отца русской физиологии, почтить

вставанием» /там же, с. 249/.

А десять лет спустя, в 1923 году, во введении к первому изданию своего боль-

шого труда «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной дея-

тельности (поведения) животных» И.П. Павлов вносит в оценку этого сочинения

И.М.Сеченова выразительные дополнения, подчеркивающие мотивацион-

ное, побуждающее влияние на него «Рефлексов головного мозга»:

«Рефлексы головного мозга» в 1863 году были опубликованы в двух номерах «Медицин-

ского вестника»; отдельным изданием книга вышла в 1866 году (Е.А. Будилова, 1960).

ИМ. Сеченов

(1829-1905)