Голубева Э.А. Способности. Личность. Индивидуальность

Подождите немного. Документ загружается.

Глава 1

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ И

ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОФИЗИОЛОГИЯ О

ПРИРОДНЫХ ПРЕДПОСЫЛКАХ ИНДИВИДУАЛЬНО-

ТИПОЛОГИЧЕСКИХ РАЗЛИЧИЙ

1.1. Исследование природных предпосылок спо-

собностей и других индивидуально-психологи-

ческих особенностей в контексте дифферен-

циальной психологии

Способности - одна из самых интересных и острых проблем психологии.

Жаркие споры о природе способностей велись, да и ведутся до сих пор, глав-

ным образом, по вопросу, чем предопределяются способности - наследственно-

стью или воспитанием.

Поскольку психология как наука первоначально развивалась в недрах фило-

софии, дискуссия о способностях и шире - о человеке и его духе - отражена в

полемике блестящих французских мыслителей XVIII в. Д. Дидро и К.А. Гельве-

ция (Д. Дидро, 1935; К.А. Гельвеций, 1974).

Ниже приводятся некоторые аргументы Дидро и Гельвеция.

«Гельвеций - Я рассматривал ум, гений и добродетель, как продукт воспитания.

Дидро - Только воспитания?., /с. 120/.

Гельвеций - Если бы организация делала нас почти целиком тем, чем мы яв-

ляемся, то на каком основании мы обвиняли бы учителя за неве-

жество и тупость его учеников?

Дидро - Я не знаю теории, более утешительной для родителей и более

удобной для учителей. Это ее преимущество.

Но я не знаю также теории, более безутешной для детей, кото-

рых считают одинаково пригодными ко всему; более способной

наводнить общество тучей посредственностей и сбить в то же

время с пути гения, который может хорошо выполнять только

одну какую-нибудь вещь; не знаю теории, более опасной, ибо

под влиянием ее учителя, упорно и бесплодно обучая класс уче-

ников вещам, к которым они не имеют природной склонности,

выпускают их затем в свет, где те оказываются ни к чему не год-

ными. Нельзя наделить борзую собаку тонким чутьем, нельзя

наделить быстротой, которая присуща борзой, легавую: что бы

вы ни делали, у последней остается ее тонко развитое обоняние,

а у первой - быстрота ее ног /с. 121/.

Гельвеций - Рождаясь, человек приносит с собой только одну способность,

именно способность сравнивать и комбинировать.

Дидро - Допустим это. Но одинакова ли эта способность у всех индиви-

дов? Если она различна у разных детей или у разных людей, то

всегда ли возможно исправить недостаток ее? Если в конце кон-

цов это неравенство сглаживается, то лишь благодаря упражне-

нию, труду и всякого рода затратам, которые задерживают успех

на выбранном поприще. Один из скакунов достигнет цели рань-

ше, чем у другого успеют расправиться его малоупругие муску-

лы и несгибающиеся ноги. Среди последних у сколь многих ос-

тается навсегда тяжелая и грузная поступь! /с. 129/.

Гельвеций - Человек обязан памяти своими представлениями и своим умом.

Дидро - А чему он обязан своей памятью, большой или малой, неблаго-

дарной или верной, цепкой или мимолетной? Не знаем ли мы на

основании опыта, что никогда не удавалось сообщить память де-

тям, которые были лишены ее? Не знаем ли мы на основании

опыта, что ничем люди так не отличаются между собой, как па-

мятью? Вот, значит, для некоторых людей непреодолимое пре-

пятствие на поприще наук и искусства, а для всех людей огром-

ное неравенство в природных способностях к приобретению

идей и к образованию ума.

Даламбер прочитывает один раз доказательство какой-нибудь

геометрической теоремы, и он уже знает его наизусть. А я и на

десятый раз все еще бреду ощупью.

Даламбер никогда не забывает этого доказательства. А у меня

через несколько дней с трудом остаются кое-какие следы его.

При прочих равных обстоятельствах могу ли я, занимаясь столь-

ко же времени, сколько Даламбер, успеть столько же, сколько

он?» /с. 145/.

По существу, в дискуссии Дидро и Гельвеция представлены два основных на-

правления, которые стали определяющими и в дальнейших спорах по проблемам

способностей: теория, провозглашающая врожденность способностей и сводящая

их к задаткам (теория наследственных способностей). Ее в значительной мере

разделял Д. Дидро. И теория, отрицающая значение природных предпосылок

способностей, считающая способности обусловленными лишь средой и воспита-

нием (теория приобретенных способностей). Ее защищал К.А. Гельвеций.

И философское знание, и обыденное сознание со всей очевидностью говорят

о том, что в своих крайностях не верна ни теория врожденных, ни тем более

теория приобретенных способностей. Однако для того, чтобы это знание стало

конкретно психологическим, нужна система не только жизненных и логических

доказательств, но и измерения тех свойств, которые являются специфическими

характеристиками способностей, и последующий анализ этих измерений.

Система измерений индивидуальных различий и связанная с ней совокуп-

ность статистических методов были разработаны в дифференциальной психоло-

гии. Эта новая научная дисциплина родилась в конце XIX в. и получила большое

развитие сначала в Европе и США, а затем и у нас в стране. «В 1895 году Бине и

Анри опубликовали статью под названием «Индивидуальная психология» /«La

psychologie individuelle»/, которая представляла собой первый систематический

анализ целей, возможностей и методов дифференциальной психологии» /A. Binet,

and V. Henri, 1895; цит. по A. Anastasi, 1958 с. 18/.

Термин «дифференциальная психология» («Differentielle Psychologie») поя-

вился в 1900 году в первом издании книги немецкого психолога В. Штерна.

Наконец, в серии «Памятники психологической мысли» она увидела свет и у

нас в стране. Русский перевод четвертого издания в 1921 г. - В. Штерн «Диффе-

ренциальная психология и ее методические основы» /1998, отв. ред. А.В. Бруш-

линский, В.А. Кольцова/.

А.В. Брушлинский, В.А. Кольцова, О.Г. Носкова, Ю.Н. Олейник в своей

статье «Вильям Штерн как психолог» /1998/, помещенной в этом издании, от-

метили значение фундаментального труда Штерна и его актуальность не только

для данной, но и для разных областей психологии.

Поскольку дифференциальная психология оказала большое влияние на

дифференциальную психофизиологию (а скорее всего, и на выбор названия это-

го направления), остановимся на самых общих достижениях этой научной дис-

циплины, ассимилированных психофизиологией индивидуальных различий.

В. Штерн дает полное и четкое представление о предмете дифференциаль-

ной психологии.

«В этом контексте, - пишет В. Штерн, - необходимо прежде всего решить

принципиальный вопрос научно-теоретического характера - имеет ли право ин-

дивидуальное вообще, и особенно человеческая индивидуальность, быть пред-

метом научного исследования» /В. Штерн, 1998, с. 206/. Решение этого вопроса

важно и потому, что часто в дифференциальной психологии предметом иссле-

дования выступает «признак в его межиндивидуальном проявлении».

Проблема должна решаться, исходя из разделения наук на иомотетические,

объектом которых являются законы природы, и идиографические, исследующие

культуру.

«И действительно, культура представляет собой суть общих значений норм

и идеалов: но их воплощение осуществляется в форме индивидуальных фено-

менов, действий и способностей, совершенно неповторимых в своем бытии; как

раз в этой неповторимости и исключительности и состоит их значение».

«Совершенно не оправдано мнение, будто несоединимы друг с другом есте-

ственнонаучное (объективное) и индивидуально - персоналистическсге рас-

смотрение мира... обе точки зрения не только соединимы, а даже внутренне

связаны друг с другом и с необходимостью дополняют друг друга» /там же/.

«Как предмет естествознания - человек представляет собой только частный

случай действия общих законов; но там, где человек вступает в отношения с

культурой, он творит и переживает как индивидуальность».

«Разделение на номотетический и идиографический способы исследования

можно рассматривать не в качестве основания для строгого разделения научных

дисциплин. Это скорее две точки зрения, а не две области исследования; доста-

точно часто при решении одной и той же проблемы происходит их взаимодей-

ствие, а иногда даже и объединение» /там же с. 207/.

В. Штерн проводит здесь аналогию между психологией и медициной. По-

следняя по своим задачам относится к естествознанию, стремится к познанию

законов развития болезней и способов их преодоления. Но, когда врач сидит у

постели больного, в этом случае речь идет не об общих законах, а об индивиду-

альных случаях, каждый из которых, несмотря на «типичное» течение, сам по

себе является неповторимым. Диагноз - это идиографическое познание, терапия

- индивидуализированное действие. Медик, проводящий «патографию», очень

близок по своим ориентациям к чисто историческому (идиографическому) по-

знанию индивидуальности».

«Понятие индивидуальности отражает не только уникальное, единичное, но

одновременно - нераздельное и неповторимое. Не важно, как это единство объ-

ясняется философски, его существование - это эмпирический факт, который не

должен остаться незамеченным. Но единство не следует понимать как простоту;

оно заключает в себе бесконечное многообразие признаков - телесных, душев-

ных и психофизических нейтральных; одновременных и последовательных; по-

стоянных и изменяющихся» /там же/.

Таким образом, предметом исследования в дифференциальной психологии

являются индивиды и их признаки, и индивидуальность, как «единство в мно-

гообразии».

Соответственно, В. Штерн отмечает и различие методов; преимущественно

исследовательские и испытательные эксперименты (тесты) с широким приме-

нением статистики - в первом случае и биографический метод и особенно пси-

хография - во втором.

Предметом дифференциальной психологии является и учение о типах, «и

оно должно разрабатываться с ее позиций ее собственными методами» /там

же, с. 126/. Здесь В. Штерном также предложены оригинальные и глубокие

принципы построения типологий, их виды и способы соотношения с измере-

ниями.

На основе литературных данных В. Штерн в общем виде касается и пробле-

мы природных предпосылок индивидуально-психологических различий: пола,

возраста, расы, полагая, однако, что зависимость от них психических особенно-

стей «обсуждалась слишком часто, но почти всегда без опоры на точные мето-

ды» /там же, с. 188/. Исключением является метод корреляций, примененный

Ф. Гальтоном и его последователями к анализу факторов наследственности

психических свойств. Главный результат - «наследственность имеет самое

большое значение, внешние же факторы среды оказывают удивительно незна-

чительное влияние» /с. 188, выделено автором/.

Что касается индивидуальных психофизических признаков, то они, по

Штерну, являются нейтральными. Это положение неправомерно методологиче-

ски /см. А.В. Брушлинский и др., 1998/. Оно не обосновано и фактически, по-

скольку различные наследственные факторы, значение которых вслед за Галь-

тоном для В. Штерна несомненно, действуют через так называемые психофизи-

ческие признаки (см. ниже об этой проблеме у А. Анастази).

Тем не менее в своей симптоматологии В. Штерн поставил ряд важных про-

блем, остающихся актуальными до сих пор. Обозначив физический признак,

считающийся признаком психического, «симптомом», Штерн показал, что «зна-

чение симптома, т.е. пригодности физического признака оповещать о психиче-

ском признаке», - основная проблема научной симптоматологии, поскольку

связь между психическими и физическими признаками является «многозначной

и неопределенной». В дифференциальной психологии особая трудность состоит

в том, что необходимо вычленить «постоянные симптомы», а большинство

признаков имеют «функциональную природу».

Кроме того, неправомерно выхватывать лишь «одну единственную группу

физических признаков», исходя к тому же из предположения, «будто имеются

совершенно однозначные, линейные зависимости между совокупностью психи-

ческих вариантов и совокупностью вариантов в этой группе физических при-

знаков» /В. Штерн, 1998, с. 48-49/.

Таким образом, В. Штерном поставлена задача смыслового сопоставления

исследуемых физических и психических переменных, предполагающая выбор

«оптимальных симптомов».

Наиболее объективным из идиографических методов В. Штерн считает ме-

тод психографический.

«Под «психографией» мы понимаем, в противоположность биографии, такой

метод исследования индивидуальности, который исходит не из единства, а из

многообразия признаков, имеющихся у индивида, и упорядочивает их исключи-

тельно (или преимущественно) по психологическим основаниям» /там же, с. 211/.

Одним из родоначальников этого метода и автором термина считается В. Ост-

вальд /фрагменты из его книги «Великие люди» /1910/ приведены в главах 5 и 6/.

«Совершенно своеобразное положение в сфере психографических исследо-

ваний занимают работы Хейманса и Вирсмы и одного Хейманса. Они первыми

предприняли попытку получить психограммы на действительно массовом мате-

риале. ..» /там же, с. 217/.

Эти исследования имели огромный резонанс при изучении как темперамен-

та, так и характера /см. главы 4 и II.

Достижения дифференциальной психологии, включая изучение природных

предпосылок индивидуально-типологических различий, в течение полувекового

периода ее дальнейшего развития отражены в обстоятельной книге американского

психолога А. Анастази «Дифференциальная психология: индивидуальные и груп-

повые различия в поведении» /A. Anastasi, «Differential Psychology», 1958/, которая,

к сожалению, также только недавно переведена на русский язык

. Однако

Б.М. Теплов сделал конспект этой монографии, снабдив каждую из 18 глав ком-

А. Анастази. «Дифференциальная психология (индивидуальные и групповые разли-

чия в поведении). М.: «ЭКСМО-Пресс», 2001.

В своей книге мы пользуемся английским текстом, переводя его фрагменты на рус-

ский, но главным образом - переводом Б.М. Тсплова и его глубоким анализом основ-

ных тенденций дифференциальной психологии /1969/.

ментариями, что дает представление не только о богатстве фактического материа-

ла, обобщенного А. Анастази, а объективно раскрывает читателю значение тех или

иных подходов, развиваемых в дифференциальной психологии /Б.М. Теплов, 1969;

1985, т. 1/.

Согласно А. Анастази, дифференциальная психология «изучает природу и

источники индивидуальных различий» /А. Анастази, 1982, с. 8/.

Основные направления исследований отражены в названиях глав монографии:

«1. Источники дифференциальной психологии

2. Распределение и размах индивидуальных различий

3. Наследственность и среда: основные понятия

4. Наследственность и среда. Методы исследования

5. Физические особенности и поведение

6. Конституциональные типы

7. Обучение и индивидуальные различия

8. Возрастные различия

9. Семейное сходство

10. Организация черт личности: теории и методы

11. Организация черт личности: главные результаты

12. Умственная неполноценность

13. Гении

14. Половые различия

15. Различия социальных групп

16. Расовые различия: методологические проблемы

17. Расовые различия: главные результаты

18. Культура и индивид» (A. Anastasi, 1958).

Проблеме наследственности и среды посвящено две из 18 глав.

Даже из оглавления очевидна ориентация автора не только на собственно

психологические, но и на природные факторы, что было обусловлено зарожде-

нием данной области знания как в связи с философскими концепциями, так и

под влиянием естественных наук, особенно биологии, в частности антрополо-

гии и генетики.

Наиболее продуктивной в понимании механизмов поведения из биологиче-

ских концепций XIX в. оказалась эволюционная теория Ч. Дарвина. Одним из его

выдающихся последователей является Ф. Гальтон, исследования которого «име-

ли особенно важное значение для дифференциальной психологии» /A. Anastasi,

1958, с. 7/.

Книга Ф. Гальтона «Наследственность таланта, ея законы и последствия»

(F. Galton) появилась в 1869 г., русское издание в 1875 г, переиздание в 1996 г.

Это, действительно, совершенно новаторское для того времени сочинение.

Как отмечает сам автор, в теории наследственности таланта он «... первый пы-

тался разработать этот предмет статистически, пришел к таким результатам, ко-

торые могут быть выражены цифрами, и применил к изучению наследственно-

сти «закон уклонения от средних величин» (1996, с. 5). Эта линия исследования

Ф. Гальтона (введение коэффициента корреляции) была затем разработана его

учеником К. Пирсоном и стала совершенно самостоятельной областью матема-

тической статистики.

Для того чтобы дать самое общее представление об описании даровитых

людей и гениев, наследственность таланта которых обсуждается Гальтоном,

воспользуемся некоторыми фрагментами его книги, относящимися к Наполео-

ну, Гете, Ч. Дарвину и Г. Дэви, т.е. лишь к четырем выдающимся людям из тех

«почти четырехсот знаменитых людей различных периодов истории», родство

которых было бегло им прослежено /с. 4/.

Бонапарт, Наполеон I. Его необыкновенные способности не обнаруживались

в детстве. Он был необщительный мальчик. Из годичного отчета главного ин-

спектора школ, составленного в то время, когда Бонапарту было 15 лет, видно,

что он «отличался в математических науках, посредственно знал историю и гео-

графию, очень отстал в латыни, изящной литературе и других науках, был акку-

ратен, отличался прилежанием, хорошим поведением и прекрасным здоровьем»

(Bourienne). В первый раз он отличился в 24-летнем возрасте при осаде Тулона. В

26 лет он сделался командующим итальянской армией, находившейся в очень

расстроенном состоянии, и с тех пор начался для него период почти непрерывных

побед. В 35 лет он был императором; в 46 лет был побежден при Ватерлоо и

шесть лет спустя умер на острове Св. Елены

. К числу наиболее замечательных

качеств этого необыкновенного человека относится его гениальная память и ум-

ственная неутомимость. Притом он обладал необыкновенной энергией.

В семействе Бонапартов так много замечательных лиц и в то же время од-

ним из них до такой степени благоприятствовали политические условия, для

других же - наоборот - были настолько неблагоприятны, что трудно решить,

кого из них следует и кого не следует избрать как пример наследственности та-

ланта» /там же, с. 106/. Затем приводится родословное дерево этого семейства.

«Тёте Иоганн Вольфганг, поэт и философ. Один из величайших гениев ми-

ра. Характер его, подобно характеру лорда Бэкона, по-видимому, заключал в

себе как бы сочетание всех свойств его предков. Ребенком он развился чрезвы-

чайно рано; это видно из того, что в возрасте между 6 и 8 годами он писал уже

весьма замечательные и оригинальные диалоги и другие пьесы. Он был очень

прилежным учеником в детстве и юности; много читал, но без всякой системы.

Был горд и отличался пылким воображением». Гёте так описывает свои наслед-

ственные особенности: «От отца я наследовал фигуру, сложенье и серьезный

взгляд на жизнь; от матушки - веселость и любовь к рассказам. Дед мой был

поклонником красоты, я сам по временам не чужд этого; бабушка любила наря-

ды и роскошь, что тоже у меня в крови».

Перед Ватерлоо было, как известно, поражение в России, которое более всего опреде-

лило закат звезды Наполеона:

«Несомненно, что одной из причин катастрофы, постигшей Наполеона в 1812 г., яви-

лась та черта, которую Клаузевиц охарактеризовал как «высокомерное легкомыслие»

/1937, с. 181/, а сам он на о. Св. Елены назвал «несчастной верой в свою звезду и ма-

нией постоянно верить в слабость противника» /Napoleon, 1827, v. IV, p. 158/. Эта

черта повлекла за собой потерю способности «считаться с противником» и как след-

ствие этого - потерю способности побеждать» /Б.М. Тсплов, 1985, т. 1, с. 263/.

Мать. Одна из привлекательнейших личностей в немецком литературном

мире, отличавшаяся необыкновенно живым характером. Дети страстно любили

ее; она также была любимицей поэтов и принцев. Один путешественник после

продолжительного свидания с ней пришел в такой восторг, что воскликнул:

«Теперь я понимаю, почему из Гёте вышел такой человек». Герцогиня Амалия

переписывалась с ней, как с близким другом; письмо от нее было праздником

при Веймарском дворе. Она вышла в 17 лет за человека, которого не любила, и,

когда знаменитый сын ее родился, ей было только 18 лет.

[Отец]. «Был холодный, серьезный человек, формалист и даже отчасти пе-

дант, но при всем том человек правдивый и здравомыслящий». От него поэт на-

следовал стройное сложение, привычку держаться прямо и спокойное достоин-

ство манер, перешедшее в старости в некоторую жесткость, которую многие

принимали за признак надменности и недостатка искренности. От него также

Гёте наследовал любовь к порядку и стоицизм, приводившие в отчаяние тех,

которые не могут представить себе гения, не отличающегося беспорядочно-

стью. Любознательность, любовь к передаче приобретенных знаний, почти пе-

дантичное внимание к подробностям, замечаемые в поэте, - все это передано

ему от отца.

Женитьба Гёте была несчастлива; он имел только одного сына, ничем не за-

мечательного и умершего раньше его» /там же, с. 172-173/.

«Дарвин, д-р Эразм, врач, физиолог и поэт. Его сочинение «Ботанический

сад» пользовалось громкой известностью в ту эпоху. Кроме своих несомненных

достоинств оно представляет собой отражение идей и форм речи того времени.

Остроумие многочисленных сочинений и теорий д-ра Дарвина поистине заме-

чательно. Он был человеком крепкой организации и сильного характера.

[Отец]. О д-ре Дарвине упоминается, что он происходил из весьма образо-

ванного и развитого семейства; отец его был одним из первых членов «Spalding-

Club'a».

Сын. Чарльз, студент-медик, обещавший весьма много, но умерший в моло-

дых годах от пореза, полученного им при вскрытии трупа. Ему была присужде-

на золотая медаль Эдинбургского университета за медицинское сочинение.

Сын. Д-р Роберт Дарвин из Шрыосбери, врач, имевший громадную практи-

ку и пользовавшийся общим уважением.

Внук. Чарльз Дарвин, знаменитый современный естествоиспытатель, автор

«Происхождения видов».

[Два правнука]. Один из сыновей предыдущего получил вторую премию по

математике в Кембридже в 1868 г., а другой оказался вторым на экзамене в

Вульвиче в том же году.

Значительное число в семействе Дарвинов, которые посвящали себя изу-

чению различных отраслей естествознания, весьма замечательно, тем более

что эти наклонности (как это можно заключить из дошедших до меня част-

ных источников) имеют более личное, нежели традиционное, происхожде-

ние. Так:

Сын. Сэр Френсис Дарвин, врач, весьма любил животных и держал у себя в

Дербишере множество животных с различными аномалиями, как-то: полудиких

свиней и т.п.

[Внук]. Один из его сыновей был известным писателем по естествознанию и

предметам спорта, хотя и скрывал свое имя под псевдонимом.

К этому списку можно было бы прибавить еще нескольких членов того же

семейства, отличавшихся наклонностью к естествознанию» /Ф. Гальтон, 1996,

с. 156-157/. Кстати, самого Гальтона, который был родственником Ч. Дарвина.

«Дэви, сэр Гемфри, химик и философ. В детстве он ничем не выдавался; но в

юности показал необыкновенные способности. Первое свое сочинение издал в

21 год. Был профессором химии в королевском институте.

Брат. Д-р Джон Дэви, автор многих сочинений по физиологии, главный ин-

спектор военного госпиталя» /с. 157/.

В основном Ф. Гальтон рассматривал биографии выдающихся людей с точ-

ки зрения положения о наследуемости таланта, подвергавшегося в последую-

щем обоснованной критике (Б.М. Теплов, 1941; A. Anastasi, 1958).

Но кроме того, он обозначил типичные психологические черты представи-

телей различных профессий и видов занятий, обращая особое внимание на ре-

путацию, под которой подразумевалось «мнение современников, проверенное

потомством» /Ф. Гальтон, 1996, с. 34/. Это философы, юристы, государственные

деятели, полководцы, ученые, математики, поэты, писатели, музыканты, живо-

писцы, гребцы, борцы.

Социально-психологическая характеристика была дана Гальтоном каждой из

данных групп с точки зрения требований, предъявляемых к образу жизни и спе-

цифике тех или иных занятий: например, энергия, способность переносить опас-

ности и ответственность правления, сила ума и воли - у полководцев; «желание

высказаться» и «любовь к идеям предпочтительно перед стремлением к матери-

альному благосостоянию» - у писателей; «честное неуклонное последование ис-

тине», которое «нередко кажется нам дерзостью» - у ученых /там же с. 144/.

В групповых характеристиках, в конкретных жизнеописаниях и родослов-

ных великих людей автор, кроме выраженности специальных или общих даро-

ваний, отмечает значение и других личностных черт, либо способствовавших,

либо мешавших полной реализации этих дарований.

Воспользуемся фрагментами русского варианта книги Ф. Гальтона, относя-

щимися к ученым.

Люди науки, их воспитание и характер

Этот раздел книги Ф. Гальтона представляет собой его лекцию, добавлен-

ную в русском издании 1875 и 1996 гг.

«Коллективный портрет» людей науки, который в наше время выглядит, прав-

да, несколько идеальным, был составлен Ф. Гальтоном на основе автобиографиче-

Квадратные скобки в таблицах означают при объяснении знаков у Гальтона, что дан-

ное лицо в связи с недостаточной известностью, не участвует в статистических выво-

дах. В приводимых фрагментах знаки в системе автора переведены для обозначения

степени родства в общеупотребительные названия.

Более подробно см. о Г. Дэви в главе 5 в связи с обсуждением книги В. Оствальда

«Великие люди» /1910/.

ских заметок, полученных им от 115 членов Королевского Общества. Возможно,

поэтому он обладает большой конкретностью и полнотой. Позднее этот метод ан-

кетирования, письменных «интервью», высоко оцененный В. Штерном, был при-

менен Ж. Адамаром и В.А. Крутецким при анализе математических способностей.

Обширный материал, полученный Ф. Гальтоном, позволил выделить самые

общие качества, характерные для людей науки:

1. «Энергия

как тела, так и духа» /с. 261/. Большая работоспособность;

2. Хорошее и среднее здоровье - у 3/4 опрошенных;

3. «Упорное постоянство, или выдержка» /с. 263/.

Более частные, но необходимые качества:

1. Независимость характера;

2. «... врожденное влечение к науке вообще и к какой-нибудь специальной

отрасли в частности». «Оно может достигать силы непреходящей постоянной

страсти» /с. 264/. Однако есть и ученые, имеющие блистательнейший успех без

такого рода влечений.

Если недостает одного или нескольких из этих качеств, «успех делается не-

возможным. Можно, однако, обладать в избытке энергией, здоровьем, незави-

симостью характера, но, если нет «ничего, что регулировало бы эти силы», «эти

качества делаются опасными». Личности «своенравные, дурно направленные»,

несмотря на положительные качества, «также не достигают успеха» /с. 265/.

Люди науки подчёркивают в своём воспитании значение широкого разносто-

роннего образования, а также свободы следовать собственным наклонностям.

У многих великих людей Гальтон отмечает высокие душевные и нравствен-

ные качества.

Например, о «знаменитости первого разряда», «первоклассном математике и

философе» Даламбере он пишет: Даламбер был «найдёнышем» (впоследствии

оказалось, что относительно даровитости он был хорошего происхождения) и от-

дан на вскормление жене бедного стекольщика. «Неодолимое влечение ребёнка к

высшим наукам не уступало ни насмешкам и убеждениям женщины, заменившей

ему мать, ни поддразниваниям школьных товарищей, ни охлаждающим внуше-

ниям учителя, который был не способен оценить его...» /с. 39/. Даламбер был со-

вершенно чужд зависти и отличался сострадательностью. Своей матери, подки-

нувшей его в семью стекольщика, он сказал: «Вы мне не более как мачеха, моей

матерью была жена стекольщика» /там же, Ф. Гальтон, 1996, с. 156/.

Другой пример из области искусства - И.С. Бах /1685-1750/, который «раз-

вился очень рано, и талант его достиг полной зрелости, когда ему было 22 года.

Домашняя жизнь его отличалась простотою и семейным согласием. Он был хо-

рошим мужем, отцом, другом и гражданином. Был чрезвычайно трудолюбив и

ослеп вследствие чрезмерных занятий». Музыкальный талант Бахов поддержи-

вался в восьми поколениях и «с особенной силой проявился в Иоганне Себасть-

яне» /там же, с. 180/.

Таким образом, наряду со статистическими методами, применёнными к изу-

чению наследственности и уровню развития способностей, Ф. Гальтон исполь-

зовал метод анкетирования и биографический метод.

Соединив биографический и статистический методы исследования, Гальтон

пришел к выводу, который неоднократно повторяется на протяжении всей книги.