Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

витие не остановилось на предпосылках, и мы узнаем, что «индивидуальное

производство отдельных семей у поднепровских славян во второй половине

I тысячелетия было господствующим. Сохранившиеся большие семьи типа

задруги существовали наряду с индивидуальными семьями и вели свое

также обособленное хозяйство, отличавшееся большими размерами».

246

Восточнославянское поселение, взятое в отдельности, представляло собой

территориальную общину, являвшуюся социальным учреждением переход-

ного периода от первобытнообщинного строя к феодальному. Именно по-

этому в ней сочетались черты старого порядка (коллективная собственность

на землю) и нового (индивидуальное производство и потребление).

В. И. Довженок по каким-то неизвестным науке источникам установил на-

личие в те времена земельных переделов, в которых якобы реализовалось

право общины как коллективного собственника земли. Завершающим мо-

ментом в процессе сложения феодализма было «образование крупной зе-

мельной собственности и класса феодалов».

247

Правда, «трудно проследить

конкретно, как один из членов восточнославянского общества становился

господином, а остальные превращались в его подданных и как отчуждался

у подданных прибавочный продукт. Но несомненно, что господствующий

класс у восточных славян складывался из представителей местного славян-

ского населения. Родоплеменная знать, которой первоначально принадле-

жали права собирать с членов общины продукты для общинных расходов,

присваивала эти права в свою пользу. Обязанности членов общины к своей

общине она, эта знать, превращала в обязанности подданных к своим гос-

подам». Отражение этих перемен автор видит в богатых славянских кур-

ганных погребениях IX-X вв. и в городищах, которые он именует замка-

ми.

248

В том же ключе рассуждал и М. Ю. Брайчевский. Но если В. И. Довже-

нок начал ход своих мыслей от Черняховской культуры, то М. Ю. Брайчев-

ский — от скифов. Сначала он выдвинул общий принцип, согласно которому

переход восточных славян от первобытнообщинного строя к феодализму был

предопределен состоянием производительных сил у варваров Европы I тыся-

челетия н. э. «Рассматривать этот процесс изолированно, — говорил

М. Ю. Брайчевский, — нельзя, так как он в равной степени охватывал всю

ойкумену, и каждый шаг вперед, сделанный в данном направлении одним

народом, имел решительные последствия не только для него, а для всей ой-

кумены в целом».

249

Единство ойкумены — ничем не доказанный

постулат.

246 Там же. С. 36.

247 Там же. С 36-37.

248 Там же. С. 38-39.

249 Брайчевский М Ю Производственные отношения у восточных славян в период пе

рехода от первобытного строя к феодализму // Проблемы возникновения феодализма у наро

дов СССР. С. 39.

285

Однако он позволил М. Ю. Брайчевскому нивелировать социально-экономи-

ческую историю племен, разбросанных на огромных пространствах Европы:

древних германцев, западных и восточных славян, народов Прибалтики.

Наиболее значительными М. Ю. Брайчевскому казались два момента:

1) демография эпохи и 2) возникновение пашенного земледелия с исполь-

зованием железных орудий. Значение второго момента состояло в том, что

он открыл возможность «перехода от коллективных форм труда к индиви-

дуальным».

250

Что касается демографического аспекта, то его важность вы-

ступает «в связи с проблемой исчерпания фонда свободных пахотных зе-

мель, ставшего фактом в рассматриваемую эпоху». По мнению автора, зе-

мельный недостаток наметился еще в скифский период. Обосновывая идею

об исчерпанности фонда свободных пахотных земель у восточных славян,

М. Ю. Брайчевский, взяв в расчет памятники Черняховской культуры, сле-

дующим образом определил плотность населения в ту пору: 10 человек на 1

квадратный километр.

251

В основе этого расчета лежит, конечно, фантазия.

Но обратись докладчик к более надежным русским источникам XIV—

XV вв., он нашел бы указания на «лес дичь», где топор с топором и коса с

косой не сходились, узнал бы о многочисленных пустошах, осваиваемых

земледельцами, встретил бы довольно распространенную формулу «куда

плуг, топор и коса ходили», свидетельствующую о вольных заимках в по-

слекиевские времена.

М. Ю. Брайчевский уверял, будто «рабовладельческий способ произ-

водства означает нарушение нормальной стадиальной последовательности

общественного развития». Три ведомства стоят у истоков рабовладения:

«...ведомство по организации крупных общественных работ, ведомство во-

енное, призванное обеспечить эти работы необходимыми контингентами

принудительного рабского труда, и ведомство финансовое, призванное

обеспечить их материальными средствами».

252

Восточные славяне не имели

потребности в создании подобных ведомств, поскольку переход к земле-

дельческому производству состоялся «без осуществления крупных общест-

венных работ; поэтому развитие шло нормальным путем, и общество здесь

пережило как среднюю, так и высшую ступень варварства, в результате че-

го развитие производительных сил в I тысячелетии н. э. достигло здесь та-

кого уровня, который характерен уже не для рабовладельчества, а для фео-

дализма (пашенное земледелие с применением железного плуга, водяные

мельницы, развитие черной металлургии и т. п.)».

253

Феодальные отноше-

250 Там же.

251 Там же С. 41-42.

252 Там же. С 48-49.

253 Там же С 50. — Следует сказать, что причины, обусловившие переход восточных

славян от первобытнообщинного строя непосредственно к феодализму, минуя рабовладельче

скую формацию, исследовались задолго до того, как М. Ю. Брайчевский выступил с докладом

286

ния на Руси складывались по мере того, как общинная верхушка узурпиро-

вала взносы, поступавшие от рядовых членов общества в общественный

фонд, собираемый на случай неурожая, войны, с религиозными целями. Так

возникала продуктовая рента, известная в древнерусских источниках под

названием дани.

Взгляды М. Ю. Брайчевского подверглись резкой критике выступав-

ших в прениях. «Автору доклада, — говорил А. Л. Монгайт, — следовало

бы прежде доказать, кто были славяне первых веков н. э. и до н. э., а затем

говорить о феодализме у славян в первых веках нашей эры». По верному

замечанию А. Л. Монгайта, ни пашенное земледелие с использованием плу-

га, ни водяные мельницы, ни черная металлургия не являются признаком

феодального производства.

В. В. Кропоткин, выступивший при обсуждении

доклада М. Ю. Брайчевского, справедливо отметил: «Все выводы о

плотности населения, о появлении частной собственности на землю, о зе-

мельных переделах и многом другом, что было сказано в сообщении

М. Ю. Брайчевского, все это не имеет отношения к вопросу о генезисе фео-

дализма у славян. Выводы М. Ю. Брайчевского не основаны на анализе

достоверного материала».

255

Несравненно более реалистическую картину рисует И. И. Ляпушкин —

вдумчивый и осторожный ученый-археолог. Его перу принадлежит моногра-

фия «Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского го-

сударства», являющаяся одним из лучших трудов, написанных по истории

восточного славянства. Здесь мы находим интересный опыт реконструкции

общественного строя восточных славян VI-IX вв. И. И. Ляпушкин полагал,

что славяне антской поры жили в условиях первобытного строя, едва дос-

тигшего начальной стадии военной демократии.

256

Для УШ-ГХ вв. главной

на дискуссии 1964 г. Так, К. Н. Тарновский, обращаясь к этому сюжету, делал упор на сравнительно

высокий уровень развития производительных сил у славян, знакомых с железом, пашенным земледелием,

и общественные отношения, воплощавшиеся в сельской общине. И. В. Созин отмечал важное значение

природных условий для общественных судеб восточного славянства, исключавших из-за крайней

трудоемкости земледелия применения рабского труда в масштабах рабовладельческой латифундии.

(Тарновский К. Я Предпосылки возникновения феодализма у восточных славян // ВИ. 1954. № 4. С. 77-92;

Созин И В. К вопросу о причинах перехода восточных славян от первобытнообщинного строя к

феодализму// Там же. 1957. № 6. С. 101-114; см. также: Равдонжас В. И. Маркс— Энгельс и основные

проблемы доклассового общества// Изв. ГАИМК. 1935. Вып. 81. С. 107-206; Мишулин А В. Древние

славяне и судьбы Восточно-Римской империи// ВДИ. 1939. № 1. С. 290-307; Греков Б Д Киевская Русь М.,

1953. С. 111-117, Рождественская С. Б. Вервь// Учен. зап. Моск. обл. пед. ин-та: Труды кафедры истории

древнего мира. Вып. 2. М„ 1953. С. 139-150; МепманМ Н, СказкинС Д. К" вопросу о непосредственном

переходе к феодализму на основе разложения первобытнообщинного способа производства // ВИ. 1960. №

1; Сахаров А М. Некоторые вопросы истории СССР феодального периода// Преподавание истории в

школе. 1963. № 3, ПоршневБ Ф Феодализм и народные массы. М., 1964. С. 507-518.)

254 Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. С. 94-95.

255 Там же. С. 108-109.

256 Ляпушкин И. И Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского

287

социальной организацией восточного славянства была сельская община.

И. И. Ляпушкин затрудняется сказать, сколь далеко продвинулась в это время

частная собственность и основанный на ней индивидуальный труд. Однако

он все-таки предполагает, что славяне тогда стояли у порога классового об-

щества.

257

«Но и даже после того, как возникло Древнерусское государство,

— заключает И. И. Ляпушкин, — некоторые из славянских племен все еще

сохраняют свои первобытнообщинные устои. Такие выводы напрашиваются

из летописных данных о ходе борьбы древлян с Киевом».

258

В труде И. И. Ляпушкина преломились успехи славянской археологии

послевоенного времени. Вклад советских археологов М. И. Артамонова,

A. В. Арциховского, Н. Н. Воронина, М. К. Каргера, И. И. Ляпушкина,

B. И. Равдоникаса, Б. А. Рыбакова, П. Н. Третьякова и многих других в изу

чение общественного строя восточных славян, а значит — и генезиса фео

дализма — поистине огромен.

30 мая — 3 июня 1966 г. в Москве состоялась научная сессия «Итоги и

задачи изучения генезиса феодализма в Западной Европе». Она явилась

важным событием не только для историков западноевропейского средневе-

ковья, но и для исследователей истории Древней Руси. На этой сессии

А. И. Неусыхин выступил с докладом «Дофеодальный период как переход-

ная стадия развития от родоплеменного строя к раннефеодальному». По

мнению докладчика, возникновению феодализма у народов Западной Евро-

пы «предшествовала такая общественная структура, которая не может быть

отождествлена ни с первобытнообщинным, ни с раннефеодальным строем».

Отсюда следовал вывод о необходимости выделения особого историческо-

го периода, по своему существу дофеодального, когда «общественная

структура уже не имела признаков первобытнообщинного строя, т. е. кол-

лективного ведения хозяйства и распределения продуктов, но еще не была

характерна и для раннефеодального строя». Данная структура, «будучи об-

щинной без первобытности и заключая в себе в то же время элементы соци-

ального неравенства», не стала еще «классово-феодальной — даже в том

смысле, в каком таковой был самый ранний феодализм».

259

При обсуждении доклада А. И. Неусыхина мнения ученых разделились.

О. Л. Вайнштейн, М. Н. Соколова, Н. П. Соколов отрицали наличие особого

переходного периода в процессе эволюции стран Западной Европы от родоп-

леменных отношений к феодальным.

260

Вместе с тем в выступлениях ряда

государства (VIII — первая половина IX века)' Историко-археологические очерки. Л., 1968. С. 155-

156.

257 Там же. С. 167-168.

258 Там же. С. 169.

259 Неусыхин А. И Дофеодальный период как переходная стадия развития от родоплеменного

строя к раннефеодальному//СВ. 1968. Вып. 31. С. 45. 260 СВ. Вып. 31. С. 48-54, 56-58.

288

специалистов основные положения доклада А. И. Неусыхина получили под-

держку. Так, А. Р. Корсунский отметил, что постановка А. И. Неусыхиным

вопроса о переходном периоде «имеет большое социологическое значение».

Докладчик, по словам А. Р. Корсунского, дал правильную характеристику

этому периоду, указав на «такие признаки, которые уже не относятся к пер-

вобытнообщинному и еще не могут быть отнесены к феодальному строю».

А. Р. Корсунский подчеркнул, что материал, представленный в докладе

А. И. Неусыхина, «имеет огромное значение для исследования генезиса фео-

дализма во всех странах».

261

Положительно оценил доклад А. И. Неусыхина Е. М. Жуков. «Наша

наука, — сказал он, — вышла, к счастью, из того младенческого состояния,

когда нас с пристрастием допрашивали: когда, с какой конкретной даты

начинается феодальная эпоха? Сейчас мы научились понимать, что станов-

ление социальных формаций— это длительный процесс, богатый собы-

тиями, насыщенный борьбой старого и нового, часто отнюдь не прямоли-

нейный. Вероятно, мы вправе говорить о наличии не только переходных

форм к феодализму, но и об определенном переходном периоде: доклад

А, И. Неусыхина даст базу для соответствующих размышлений».

262

При-

знавая реальность переходного периода между первобытнообщинной и

феодальной формациями, Е. М. Жуков при этом полагал, что термин «до-

феодальный» «не очень удачен».

263

Непригодным этот термин показался и Б. А. Рыбакову. «Может

быть, — рассуждал Б. А. Рыбаков, — лучше термин „предфеодальный",

потому что он заключает в себе ограничение, т. е. из чего родился феода-

лизм, то, что непосредственно предшествовало феодализму».

264

Б. А. Рыбаков

отметил важное значение доклада А. И. Неусыхина «для всех, зани-

мающихся феодальным периодом и изучающих сложную проблему пере-

хода от одной формации к другой».

По Б. А. Рыбакову, дофеодальный

(предфеодальный) период нельзя считать периодом разложения родового

строя, ибо то была эпоха «высшего расцвета первобытности».

266

Следова-

тельно, Б. А. Рыбаков отнес дофеодальный период к первобытнообщинной

формации.

Научная сессия 1966 г., посвященная итогам и задачам изучения гене-

зиса феодализма в Западной Европе, — важная веха в осмыслении узловых

проблем как зарубежной, так и отечественной истории раннего средневеко-

вья. Однако из всех упомянутых дискуссий конца 40-60-х годов наиболь-

261 Там же. С. 58-59.

262 Там же. С. 6.

263 Там же.

264 Там же. С. 55

265 Там же. С. 54.

266 Там же. С. 55.

289

ший эффект в области изучения генезиса феодализма на Руси имела все-таки

дискуссия 1949—1951 гг., посвященная периодизации истории СССР

феодальной эпохи. Этот эффект был, по крайней мере, двояким. Во-первых,

она способствовала сложению у Б. Д. Грекова представления о глубокой

древности, восходящей ко временам ранее V в. н. э., первичных моментов

разложения первобытнообщинных отношений и складывания классового

общества у восточных славян. Во-вторых, она положила начало переменам

в конкретном обосновании возникновения феодализма в России, выдвинув

на авансцену древнерусских князей в качестве верховных феодальных соб-

ственников подвластных им земель. В советской историографии идея о

князьях как верховных распорядителях и собственниках управляемых ими

земель фигурировала еще в 20-е годы: ее мы находим, например, в работах

С. В. Юшкова.

267

Но развития она не получила, поскольку Б. Д. Греков и

другие историки, занимавшиеся Киевской Русью, появление феодализма

связывали прежде всего с зарождением крупного землевладения князей,

бояр и духовенства — землевладения, формировавшегося на частной осно-

ве. И вот теперь, в ходе дискуссии 1949—1951 гг., эта идея снова прозвуча-

ла в статьях С. В. Юшкова, В. И. Довженка и М. Ю. Брайчевского. Были

посеяны семена новой концепции происхождения русского феодализма.

Главным ее созидателем вскоре стал Л. В. Черепнин. Необходимо заметить,

что мысль о князьях — верховных собственниках — Л. В. Черепнин принял

не сразу. В его дискуссионной статье, написанной совместно с В. Т. Пашу-

то, она еще отсутствует. Нет ее и в другой статье Л. В. Черепнина, опубли-

кованной годом позже. Тут говорится о том, что «у восточных славян, ми-

новавших стадию рабовладельческого строя, процесс разложения патриар-

хально-родовых отношений и классообразования наблюдается с IV в. К

IX в. у них завершается оформление феодального способа производства и

складывается раннефеодальное государство».

268

Однако и здесь мы пока не видим князей — феодальных верховных

собственников. Они появляются в исследовании Л. В. Черепнина 1953 г.,

посвященном определению основных этапов развития феодальной собст-

венности на Руси с древних времен по XVI в. включительно. В этом иссле-

довании автор не упоминает IV в. как начальную грань распада первобыт-

267 См.: С. 232-233 настоящей книги. — Истоками своими теория верховной

земельной собственности князей уходит в дореволюционную историографию, в частности, —

к творчеству Б. Н. Чичерина. Но это не значит, что советские историки повторяли Б. Н.

Чичерина. Они поставили старую идею на новую, марксистскую методологическую основу,

сделав тем самым большой шаг вперед по сравнению со своими предшественниками.

(См.: Пузанов В. В. Проблема верховной княжеской собственности на землю в Древней Руси

в русской историографии второй половины XIX — начала XX вв. // Вестн. ЛГУ. Сер. 2. 1989.

Вып. 3).

268

Черепнин Л. В. К вопросу о периодизации истории СССР периода феодализма //

Изв. АН СССР. Серия истории и философии Т. IX, № 2. 1952. С. 118.

290

ных отношений и образования классов. Ход своих суждений он начинает с

VI столетия. Констатировав смену подсечного земледелия пашенным,

Л. В. Черепнин пишет: «Переход к пашенному земледелию был связан с

ростом частной собственности на землю. В VI—VIII вв. этот процесс интен-

сивно развивался. Совершался переход от патриархальной общины к сель-

ской, известной под названием мира, погоста на севере, верви на юге... Раз-

вивается и противоположность между городом и деревней».

269

Согласно Л.

В. Черепнину, VI—VIII вв. — это дофеодальный период, когда разлагались

патриархальные отношения, выделялись сельские общины, основанные на

территориальных связях, формировалась частная собственность на землю.

Но «работник производства еще свободен от личной зависимости».

270

Важным рубежом является IX в. — «время установления феодального

способа производства и образования раннефеодального относительно

единого государства».

271

Тогда-то и произошли существенные изменения «в

собственности верви на землю, ибо в результате экономического развития,

роста неравенства и образования классов возникло государство, во главе

которого стоял киевский князь, рассматривавший себя в качестве верховно-

го собственника всей земли. В укреплении власти феодалов играло роль

внеэкономическое принуждение. Крестьянское население было обложено

данью, сбор которой вызывал активное сопротивление населения (восста-

ния древлян против Игоря, Ольги). Это была классовая борьба в условиях

процесса феодализации». Дань и рента, по Л. В. Черепнину, совпадали.

272

Наряду с верховной собственностью государства на крестьянские общин-

ные земли в IX-XI вв., продолжалось «формирование частной феодальной

собственности: княжеской, боярской, монастырской. Растут за счет общин-

ных земель княжеские села: Ольжичи, Будутино, Ракома, Берество и др.

Воздвигаются княжеские города-„хоромы" (замки): Вышгород, Изяславль и

др. Землевладельцем был Киево-Печерский монастырь. Формировалось и

боярское землевладение. Для XII в. известий о частных вотчинах в источ-

никах становится больше».

273

О верховных собственниках-князьях Л. В. Черепнин писал и в после-

дующих работах.

274

В конце концов у него сложилась концепция генезиса

русского феодализма, в которой верховной княжеской собственности отве-

269 Черепнин Л. В. Основные этапы развития феодальной собственности на Руси (до

XVII века) // ВИ. 1953. № 4. С. 46.

270Там же. С. 62.

271Там же. С. 47.

272Там же. С. 48.

273Там же. С. 48^9.

274См., напр.: Черепнин Л. В Общественно-политические отношения Древней Руси и

Русская Правда// Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Древнерусское государст

во и его международное значение. М., 1965. С. 146.

291

дена ведущая роль. Эта концепция изложена Л. В. Черепниным в исследо-

вании «Русь. Спорные вопросы истории феодальной земельной собствен-

ности в IX-XV вв.», подготовленном в качестве раздела для коллективной

монографии «Пути развития феодализма». Прежде всего Л. В. Черепнин

заостряет внимание на кардинальной проблеме истории феодального

общества— феодальной земельной собственности. Возражая М. В. Колга-

нову, отрицавшему наличие феодальной земельной собственности,

Л. В. Черепнин справедливо замечает, что нет никаких «оснований отказы-

ваться от взгляда на феодальную собственность на землю как основу про-

изводственных отношений и классового антагонизма».

275

Затем Л. В. Черепнин

дает обзор советской исторической литературы, рассматривающей генезис

феодализма в России. Он не ограничивается простым пересказом мнений, а

критически оценивает выводы, полученные историками, изучавшими

возникновение феодального строя на Руси. Далее Л. В. Черепнин коснулся

терминологии, употребляемой учеными-специалистами в области

древнерусской истории. Термин «дофеодальный» казался ему бессодержа-

тельным и неопределенным, поскольку за ним скрываются и первобытно-

общинные и рабовладельческие отношения.

276

«Столь же неопределенно

звучит и термин „дофеодальное государство". Он не говорит ни о классо-

вом характере, ни о форме государства, и пользование им требует привне-

сения каких-то признаков, в зависимости от которых он принимает тот или

иной, причем чисто условный, смысл».

277

Более подходящим представлялось

Л. В. Черепнину наименование «предфеодальный», подразумевающее

«нечто, непосредственно предшествующее феодализму. Но и оно утрачива-

ет свою определенность, как только начинает употребляться для обозначе-

ния целого периода. Если его конечной гранью является утверждение фео-

дализма, то уловить его начало весьма трудно». Не удовлетворили

Л. В. Черепнина и термины «полупатриархальный — полуфеодальный» или

«патриархально-феодальный». Хотя они подчеркивают неразвитость фео-

дализма, что дает им право на существование, но «не указывают на то, что

же является ведущим в отношениях такого типа, т. е. в них отсутствует ди-

намический признак». Лучше всего, по убеждению историка, вести речь о

«периоде генезиса феодализма», завязавшегося в «рамках предшествующей

формации; если дело идет о Руси, то— первобытнообщинной. В ее преде-

лах и нужно искать начало данного периода, относя его, очевидно, к тому

моменту, когда отчетливо появляются признаки классообразования и заро-

ждения частной собственности на землю».

278

Имея в виду А. И. Неусыхина,

275 Черепнин Л. В. Русь: Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX-XV

вв. // Пути развития феодализма / А. П. Новосельцев, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин.

276 Там же. С. 144.

277 Там же. С. 144-145.

278 Там же. С. 145.

292

автор замечает: «Некоторые исследователи считают нужным выделять осо-

бый период, находящийся между двумя формациями (первобытнообщин-

ной и феодальной) и не укладывающийся ни в одну из них. Я не вижу для

этого оснований. История знает ряд переходных стадий. Но они не меняют

единства процесса общественного развития и не должны нарушать форма-

ционного принципа его членения». Трудно и сложно, подчеркивает

Л. В. Черепнин, найти грань, «с которой можно было бы начинать историю

феодальной формации. Если понимать под последней систему социально-

экономических отношений и соответствующих им политико-юридических

форм, то, очевидно, такой гранью может служить образование феодального

государства. На Руси это произошло в конце IX в.»

279

Не вдаваясь в спор по

теоретическим вопросам (это задача специальной работы), отметим только,

что Л. В. Черепнин как в прежних своих исследованиях, так и в настоящем

труде пользуется выражениями «дофеодальный», «патриархально-феодаль-

ный», «дофеодальный уклад», проявляя тем самым терминологическую

непоследовательность.

Если раньше Л. В. Черепнин, излагая вопрос о генезисе феодализма,

начинал ход своих мыслей с VI в., то теперь отправной точкой ему служит

VIII столетие. Эта осторожность продиктована тем, что Л. В. Черепнин, по

собственному его признанию, не был специалистом в археологии.

280

Созда-

ется впечатление, что автор в предшествующих своих исследованиях судил

о вещах, не будучи в них достаточно компетентным. Думается, что на са-

мом деле это не так. Л. В. Черепнин обладал прекрасной подготовкой, в том

числе и археологической. Нежелание ученого уходить в глубь веков объяс-

няется не столько тем, что он не располагал соответствующими археологи-

ческими данными, сколько ясным пониманием того, что эти данные, ежели

взглянуть на них непредубежденно, не дают никаких указаний на процесс

феодализации восточнославянского общества. Какие же археологические

факты, подтверждающие идею о генезисе феодализма в VIII—IX вв., при-

влекает Л. В. Черепнин? Общественные отношения восточного славянства

обозначенной поры воспроизводятся им с помощью археологических мате-

риалов, систематизированных и обработанных И. И. Ляпушкиным, а также

авторами статей сборника «Славяне накануне образования Киевской Руси»

(1963 г.). Малые семьи (4-6 человек) и соседские общины, подтачиваемые

имущественным неравенством,— вот основные, по мысли И. И. Ляпушкина

и идущего за ним Л. В. Черепнина, социальные учреждения восточносла-

вянского общества VIII—IX вв. По нашему разумению, посредством одних

лишь археологических источников, поддающихся различному толкованию,

установить тип семьи и общины в рассматриваемое время не представляет-

279 Там же.

280 Там же. С. 146, 169,216.

293

ся возможным.

281

Тем не менее Л. В. Черепнин полагает, что И. И. Ляпуш-

кин своим материалом подводит «читателя к проблеме формирования част-

ной собственности на землю и генезиса феодализма».

282

Складывание феодального землевладения на раннем этапе феодализа-

ции Л. В. Черепнин наблюдает по линии «окняжения» земли соседских об-

щин и дифференциации внутри их, причем наиболее интенсивно шло «ок-

няжение» земли, выражавшееся в установлении верховной собственности

феодального государства на подведомственную княжеской власти террито-

рию. К XII в. эта собственность стала уже сложившимся институтом.

283

Па-

раллельно процессу формирования верховной собственности дань превра-

щалась в феодальную ренту.

284

Кроме верховной собственности как формы феодального зем-

левладения, Л. В. Черепнин рассматривает образование княжеского домена,

земельной собственности бояр и церкви. Княжеский домен он пытается об-

наружить в X в., пользуясь для этого летописными известиями о княжеских

селах той поры. Впрочем, Л. В. Черепнин тут отнюдь не категоричен, памя-

туя, что некоторые историки относятся с недоверием к данным известиям.

И такое недоверие представляется ему оправданным: «Действительно, ис-

точники слишком удалены от событий, о которых в них идет речь. Иногда

перед нами позднейшее припоминание, а может быть, и домысел. Наконец,

неясно, что же это были за села: загородные замки или усадьбы, были ли

они населены челядью или крестьянами и т. д.? Однако для второй полови-

ны XI в. исследователи располагают источником, уже бесспорно свидетель-

ствующим о наличии княжеского домена. Это так называемая Правда Яро-

славичей, датируемая скорее всего 1072 г. А ведь земельная собственность

складывается не сразу, и княжеские села появились, конечно, не в 70-х го-

дах XI в., а значительно ранее. Поэтому при всем критическом отношении к

известиям о селах X в. нельзя их просто откинуть». Что касается XII в., то

существование в это время княжеского феодального землевладения не яв-

ляется дискуссионной проблемой.

285

Переходя к земельной собственности

бояр, Л. В. Черепнин пишет: «Появились ли у дружинников собственные

имения уже в X в., мы сказать твердо не можем. Для второй половины

XI в. — это факт бесспорный. Можно только подчеркнуть то, что было от-

мечено применительно к княжескому землевладению: феодальная собст-

венность на землю складывается медленно и надо думать, что первые све-

дения о ней попадают в источники значительно позднее того времени, ко-

281 См.: ФрояновИ.Я. 1) Семья и вервь в Киевской Руси// СЭ. 1972. №3. С. 90-97;

2) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 30-32.

282 Черепнин Л. В Русь: Спорные вопросы... С. 148.

283 Там же. С. 149-157.

284 Там же. С. 151.

285 Там же. С. 158-159.

294