Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

дина с положениями Б. Д. Грекова. Однако уже в следующей (1956 г.) работе

по истории Древнерусского государства В. В. Мавродин изъял цитированный

текст. Вместе с тем он внес и некоторые изменения в прежние формулиров-

ки характеризующие положение смердов в Киевской Руси. Здесь

В. В. Мавродин отмечает, что к термину «смерд» постепенно переходят

функции терминов «люди», «простая чадь», он исключил тезис о смердах как

особой категории зависимого сельского населения. Но мысль о том, что

смерды поначалу являлись данниками, подвластными князю и дружине, а

потом— зависимыми от частных землевладельцев общинниками, уплачи-

вающими своим господам оброк — феодальную ренту, сохранялась.

Ценные соображения о смердах содержатся в книге Б. А. Романова

«Люди и нравы древней Руси». Автор в довольно осторожных выражениях

говорит о неславянском («дорусском») происхождении слова «смерд».

Первоначально смерды на Руси формировались за счет покоренных прави-

телями «полянской Киевщины» племен древлян, северян, радимичей, вяти-

чей и прочих незадачливых соседей «внутренней Руси». Завоеванные киев-

ской знатью восточнославянские и иноязычные племена становились смер-

дами-данниками. Они — жертва экспансии Киева, «колониальный, в сущ-

ности, элемент».

' Последствия завоевания, подобно проклятию, тяготели

над смердом и во времена Русской Правды: «Пропасть лежала между этим

смердом и „культурной" частью, господствующим классом феодального

общества, постоянно подновляемое наследие эпохи постепенного покоре-

ния киево-полянским центром прочих восточнославянских племен. Исход-

ное отношение победителя и побежденного оставалось в XI—XII вв. для

смерда, как и для бывших победителей, бытовой реальностью. Смерд, с

точки зрения этих киевских господ, — это вроде как бы и не человек. Из их

среды пошла пословица: „Холоп не смерд, а мужик не зверь". Ведь это зна-

чит, что нельзя обращаться с мужиком, как со зверем, а с холопом, как со

смердом; что мужик все-таки не зверь, а холоп все ж таки не смерд. То есть:

если холоп равен мужику, то смерд равен зверю. Такова была первичная

расценка смерда и холопа на господском языке».

В Правде Ярославичей была впервые предпринята попытка защитить

жизнь смерда, включить его в сферу княжого права: за голову смерда зако-

нодатель назначил столько же гривен, сколько за убийство холопа. Тем са-

мым, по словам Б. А. Романова, «смерда подымали до холопа».

Больше

того. Правда Ярославичей преследовала задачу правовой постановки смер-

дьего вопроса, вводя смердов в «союз княжой защиты», провозглашая

50 Мавродин В. В. Очерки истории СССР: Древнерусское государство, М., 1956. С. 74.

Романов Б. А. Люди и нравы древней Руси. М; Л., 1966. С. 100-101.

Там же. С. 90-91.

"Тамже. С. 91.

201

«свободу» смердов, «сделала признаком этой свободы личную ответствен-

ность смерда за преступления, платеж „продажи". Этим смерд резко отли-

чен был от всякого вида холопов, что и было разъяснено в ст. 45 и 46 „Про-

странной Правды". Но такая „защита" таила в себе... трагическое для смер-

да противоречие. Слишком дорогой ценой приходилось ему покупать свою

свободу. И это обстоятельство обратилось, конечно, в еще один лишний

стимул, гнавший русского и нерусского смерда-земледельца при случае в

зависимость от феодала тоже в поисках защиты, только иного типа». Смер-

ды вливались в состав «феодальной челяди», превращались в холопов, ря-

довичей, закупов, сирот и т. д. Класс смердов таял, чем были обеспокоены

древнерусские политики второй половины XI в., которых пугала «перспек-

тива распыления, феодального разорения и разбазаривания смердьих кад-

ров путем увода их в холопы и ухода их в закупы и вообще в частные дво-

ры и хозяйства».

Итак, смерды, по Б. А. Романову, являли собой обширную группу со-

циально угнетенных и приниженных общинников, славян и неславян, неко-

гда побежденных и вновь побеждаемых киевскими феодалами и принуж-

денных к платежу даней. Следовательно, войны рождали этих бесправных

«двуногих существ».

В послевоенные годы идеи Б. Д. Грекова о смердах были оспорены

юристами-историками Б. И. Сыромятниковым и С. А. Покровским.

Б. И. Сыромятников утверждал, что Б. Д. Греков «идет в „новой" по-

становке вопроса о смерде за С. Юшковым и Н. Максимейко, а по сущест-

ву... пытается реставрировать теорию Цитовича-Никольского».

Что пред-

лагает сам Б. И. Сыромятников? По его убеждению, Русская Правда трак-

тует смерда как полностью свободного человека. Смерды в эпоху Русской

Правды — свободное сельское население; они есть крестьяне-общинники,

члены древнерусской верви. Смерд везде «выступает в качестве свободного

земледельца, обрабатывающего свою „ролью" своим собственным хозяйст-

венным инвентарем, живущего „с женою и детьми" на своем „селе"».

Б. И. Сыромятникова поддержал С. А. Покровский, который замечал:

«Отказавшись от вполне естественного вывода, что смердом „Русская

Правда" называет свободного крестьянина-общинника, а смерду, попавше-

му в зависимость, присвоила особое наименование „закуп", Б. Д. Греков

неизбежно встал на путь искусственных экзегетических натяжек...»

С. А. Покровский считал единственно правильным признать смерда Рус-

ской Правды свободным общинником.

Там же. С. 100.

Сы ром ят ни к о в Б . И. О «смерде» в Древней Руси. С. 33. — Непонятно только, поче

му Б. Д. Греков в вопросе о смердах ше л за С. В. Юшковым?!

Там же. С. 32-33, 40.

По кр о вский С. А. О насле дственном праве древнерусских смердов // Советское госу-

202

Мысль о свободе древнерусских смердов отстаивал и М. Н. Мартынов.

Он полагал, что, несмотря на окончательное утверждение во второй поло

вине XI в. феодальных порядков на Руси, «основная масса сельского насе

ления ___смерды — остаются еще свободными. Они платят дань и участву

ют в княжеских походах».

По мере того как князь превращался в государя

и верховного собственника «отчины», а бенефиций — в сеньорию, «смер

ды оставаясь свободными людьми, стали феодальными подданными».

Итак, «во второй половине XI века (и даже позже — до начала XIII века)

смерды являлись свободными самостоятельными производителями-земле

дельцами и считались феодальными подданными князей».

Некоторые уточнения в представления Б. Д. Грекова о смердах пытался

внести М. Н. Тихомиров, который указывал на тех, кого не видел автор «Ки-

евской Руси»: на сябров — древнерусских крестьян-общинников. «Полеми-

зируя с С. В. Юшковым, — пишет М. Н. Тихомиров, — академик Б. Д. Гре-

ков спрашивает: „Как назывались крестьяне, не попавшие в зависимость? Где

они?"» Он, далее, иронически замечает, что СВ. Юшков «не находит для

этого свободного крестьянства никакого наименования». Как видим, такое

наименование существовало — крестьянин-общинник-сябр. Этим, кажется, и

объясняется то презрительное значение, какое уже в ХП-ХШ вв. получает

слово «смерд»; этим объясняется и противоречивое значение слова «смерд»,

под которым понимались и крестьяне вообще, и крестьяне закрепощенные, и

крестьяне-общинники».

Процесс закабаления смердов, согласно

М. Н. Тихомирову, неодинаково интенсивно протекал в разных землях Киев-

ской Руси. На северо-востоке, в Ростово-Суздальской земле, он развивался

более медленно, чем на юге, в Среднем Поднепровье. Поэтому в Ростово-

Суздальской области, как, кстати сказать, и в Новгородской земле, смерды-

общинники составляли основную массу крестьян.

Закабаленных смердов,

работавших в княжеской вотчине, М. Н. Тихомиров сближал с холопами.

О близости положения смердов и холопов, засвидетельствованного

Русской Правдой и летописью, говорил Л. В. Черепнин. В понимании смер-

дов Л. В. Черепнин разошелся с Б. Д. Грековым, упрекая его в отсутствии

историзма при изучении различных категорий древнерусского населения, в

том числе и смердов.

Термин «смерд», по предположению историка, поя-

дарство и право. 1946. № 3-1. С. 64-65.

Мартынов М Н. Восстание смердов на Волге и Шексне во второй половине XI ве-

ка//Учен. зап. Вологодск. пед. ин-та. Т. 4. Вологда, 1948. С. 29.

Там же. С. 25.

60 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси Х1-ХШ вв. М,

1955. С. 36-37.

Там же. С. 38.

62 Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. С. 82.

63 Черепнин Л. В. Из истории формирования класса феодально-зависимого

крестьянства на Руси // ИЗ. 56. С. 285. — О том, что Б. Д. Греков статистически

рассматривал различ-

203

вился на Руси «в результате перехода свободной крестьянской земельной

собственности в собственность государства». Смердами стали называться

крестьяне, зависимые от государства, представленного в лице киевского

князя, и эксплуатируемых путем сбора дани.

Раньше свободные крестьяне-

общинники именовались «людьми».

Вот почему термин «„смерд" (в

смысле крестьянина, эксплуатируемого на государственной земле) к началу

XI в. стал употребляться наряду с термином „человек", „люди" (в смысле

свободных крестьян-общинников)». Древнерусские смерды— это те же

«черные люди» XIV — XV вв., т. е. крестьяне, жившие на государственной

земле, тянувшие данью, «проторами» и «потугами» в пользу великого кня

зя, олицетворявшего государство. Однако уже в XI в. слово «смерды» обо

значало не только государственных крестьян. «В связи с дальнейшим раз

витием феодальных отношений среди крестьян-данников, сидевших на ок-

няженной земле, выделялась особая группа, находившаяся в более тесной и

непосредственной зависимости от князей-вотчинников (типа последующих

дворцовых крестьян)». Так от смердов (государственных крестьян-данни

ков) отпочковалась категория смердов, зависимых непосредственно от кня

зя, как земельного собственника.

Государственные смерды и вотчин

ные — вот из кого состояла группа смердов на Руси.

Таким образом, Л. В. Черепнин рассматривает древнерусских смердов

как определенный разряд зависимого сельского населения (неоднородный

по составу), не смешивая его со всей массой земледельцев в Киевской Руси.

Различала смердов и свободных общинников Е. Д. Романова, приме-

нившая при анализе Русской Правды метод, выработанный на материале

варварских Правд видным советским медиевистом А. И. Неусыхиным.

Изучив соответствующие статьи Русской Правды, Е. Д. Романова пришла к

заключению, что «смерд в Киевской Руси судился не на одном и том же

суде со всяким свободным человеком», а это, в свою очередь, делает невоз-

можным «ставить знак равенства между свободным общинником и смер-

дом Русской Правды». Смерда никак нельзя принимать за свободного об-

щинника.

Смерды — зависимые от князя-вотчинника люди.

Соображения

Е. Д. Романовой о смердах заслуживают, по словам А. А. Зимина, при-

стального внимания.

ные группы эксплуатируемого в вотчине населения и формы эксплуатации, еще в 1934 г. писал

С. В. Вознесенский. (Вознесенский С. В. К вопросу о феодализме в России. С. 225, 228.)

Там же. С. 245, 248.

На это в свое время указал А. А. Зимин (Па мятники права киевс кого государства X—

XII вв. / Под ред. С. В. Юшкова. М., 1952. С. 99, 140).

Там же. С. 248-250.

Романова £ Д. Свободный общинник в Русской Правде // ИСССР. 1961. № 4. С. 85-86.

Там же. С. 84- 85.

Зимин А. А. О смердах Древней Руси XI — начала XII в. // Историко-археологичес-

кий сборник. М., 1962. С. 223.

204

Что касается самого А. А. Зимина, то в своих представлениях о смер-

лах он исходил из убеждения о холопстве смерда в прошлом, о его холопь-

й природе.

Смерды — это княжеские холопы, посаженные на землю.

' В XI

в. они являли собой «узкую группу зависимого населения, в правовом

отношении близкую к рабам». Можно даже думать, что смерды в это время

в «правовом отношении не выделялись из среды холопов»

Каково было

хозяйственное положение смерда? Он жил не во дворе господина, а в селе.

Работал на пашне. У смерда имелся рабочий скот, который ему, как и зем-

лю, давал господин. Формой эксплуатации смердов, очевидно, была бар-

щина, о чем свидетельствует их близость «к закупам, отработавшим свою

купу на пашне, а также особая заинтересованность дружины в "ролье"

смерда». Говоря о социальном статусе смерда, А. А. Зимин подчеркивает,

что перед нами «не только не свободный общинник, но и не вполне фео-

дально-зависимый крестьянин: его правовое положение напоминает холо-

па, посаженного на пекулий. Хозяином средств производства является еще

не смерд, а его господин».

И только законодательство Мономаха знамено-

вало перелом в положении смердов, которые на протяжении XII в. превра-

щались постепенно в крепостных крестьян.

Выводы А. А. Зимина о смердах как определенной группе зависимого

люда древнерусской вотчины, княжеской и дружинной, о близости смердов

к рабам необходимо признать плодотворными.

Точку зрения Б. Д. Грекова на смердов воспроизвел И. И. Смирнов.

Смерды, по И. И. Смирнову, объединялись в общины-верви. В XI в. смерд

еще свободен. Но в XII столетии он становится феодально-зависимым и

поглощается феодальной вотчиной.

С Б. Д. Грековым отчасти согласилась В. И. Горемыкина, которая пи-

сала: «Мы полагаем, что точка зрения Б. Д. Грекова правильна только в ее

первой части, а именно: смерды являлись свободными членами сельских

общин и составляли основное население Древней Руси IX-XII вв.».

Что

Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 95, 105, 113.

Зимин А. А. О смердах... С. 227.

Зи ми н А. А . Холо пы на Руси. С. 95,110.

Там же. С. 231.

Зи мин А. А. 1)0 смердах... С. 227; 2) Холопы Древней Руси // ИСССР. 1965. № 6. С. 68-

69; 3) Смерды в законодательстве Владимира Мономаха // Исследования по социально-по лити

ческой истории России / Под ред. Н. Е. Носова. Я, 1971. С. 56-68; 4) Холопы на Руси. С. 232-233.

75 С м .: С ми р но в И. И. 1) Про б л е ма «см е р дов » в Пр о с тр а н н о й Пр ав де // ИЗ . 64 .

1958; 2) К проблеме «смердьего хо лопа» // Вопросы экономик и и классовых отноше ни й в

русс ком

государстве XII-XVII веков. М; Л., 1960; 3) Очерки социально-экономических

отношений Руси XjI-ХШ веков. М.; Л., 1963. С. 24-102.

76 Горемыкина В. И. К проблеме истории докапиталистических обществ (На

материале Древней Руси). Минск, 1970. С. 47; см. также: Горемыкина В. И. Возникновение и

развитие первой антагонистической формации в средневековой Европе. Минск, 1982. С. 146.

205

касается зависимых смердов, то их В. И. Горемыкина, в отличие от

Б. Д. Грекова, считает рабами, а не феодальными крестьянами.

Зависимые

смерды — это пленники-рабы, посаженные на землю.

Мысль о происхождении смердов от пленников несколько ранее была

высказана Ю. А. Кизиловым. Древнерусские источники выделяют смердов,

изображая их «как основную рабочую силу вотчинного землевладения князя

и его окружения».

В письменных памятниках «смерды выступают или в

качестве определенных общностей (возможно, этнических), оплачивают их

в установленные промежутки времени данями общественно полезные

функции княжеской власти, или как отдельные группы населения, по раз-

ным причинам попавшие извне на территорию княжеской вотчины. Такое

явление, как подчинение одних этнических общностей другим, возникло

еще при племенном строе: оно получило широкое распространение в ран-

нефеодальный период, когда война и насилие сделались неотъемлемой чер-

той развивающихся обществ». Еще со времен Ольги в центральных районах

Руси сложилась практика своза в княжеские села для рабочих нужд плен-

ников из покоренных земель. Доставленные в княжеское хозяйство, они

«обеспечивались имуществом из княжеских запасов, земельным участ-

ком— позднейшей „пустошью", окняженной мужами князя, и получали

определенную долю самостоятельности, позволявшую смердам накапли-

вать имущество на новом месте. На то, что смерд имел право владения

имуществом, указывает уже „Правда" Ярославичей, однако это владение

настолько нечетко было отграничено от княжеского, что трудно устано-

вить, что составляло собственность смерда, а что находилось в его пользо-

пл

вании». Русская Правда, согласно Ю. А. Кизилову, показывает, что «по-

ложение смерда определялось не отношением подданного к титульному

представителю „связующего единства", а зависимостью вытекающей из

права собственности этого представителя на личность смерда и его имуще-

ство. С положением раба его сближал и источник происхождения — плен,

но прибавочный труд смерда власти получали посредством наделения его

землей, орудиями производства и долей некоторой самостоятельности, что

необходимо сообщало отношениям феодальный характер».

Последний тезис Ю. А. Кизилова не безупречен, поскольку сам по себе

факт наделения смерда средствами и орудиями производства, а также из-

вестной самостоятельностью не превращал пленника-раба в феодально-зави-

симого крестьянина, но лишь открывал возможность подобного превраще-

Горемыкина В И 1) К проблеме... С. 47-48; 2) Возникновение .. С. 146.

Горемыкина В И. 1) К проблеме... С. 23, 52-53; 2) Возникновение... С. 147

Кизшов Ю. А Предпосылки перехода восточного славянства к феодализму//ВИ

1969. №3. С. 100.

Там же. С. 101.

Там же. С. 102.

206

ния Во всяком случае, следует, видимо, вести речь не о мгновенном мета-

морфозе, а о достаточно длительной эволюции. На первых же порах средства

производства и орудия труда, выделенные смерду, да и сам смерд являлись

собственностью государства или князя (представляющего государство).

К своей прежней трактовке древнерусского смерда вернулся С. А. Пок-

ровский. Термин «люди», по С. А. Покровскому, обозначал всю массу сво-

бодного населения в Древней Руси. Но вместе с этим термином «общим обо-

значением всего населения было и слово „смерды"». С. А. Покровский счита-

ет что «Русская Правда под смердом, в противоположность князю и его дру-

жинникам, разумеет непривилегированного простого свободного людина, т. е.

простолюдина... Смерд Русской Правды как простолюдин, рядовой гражда-

нин, везде выставляется Русской Правдой как свободный, неограниченный в

своей правоспособности человек, он образует основную массу свободного

населения Древней Руси».

Поскольку смерды у С. А. Покровского вопло-

щали «основную массу» свободного «людства», логично предположить, что в

их состав входили и горожане, получившие, как и смерды, эквивалентное на-

именование «люди». Но далее оказывается, что Русская Правда, упоминая

смерда, имеет в виду крестьянина-общинника— члена верви.

Эта нечет-

кость в понятиях ослабляет позицию автора, делая ее уязвимой для критики.

Смерд-крестьянин предстает в Русской Правде юридически свободным

человеком.

Становясь зависимым, смерд приобретал новое наименова-

ние — «закуп». Итак, «уже „Русская Правда" знает зависимого смерда. Ему

присвоено специальное название „закуп". В тех же случаях, где „Русская

Правда" говорит просто о смерде, она подразумевает крестьянина-общинни-

ка, который еще сохраняет юридически свою свободу, хотя и стал уже не-

полноправным по отношению к феодалу и все более попадает к нему в эко-

номическую зависимость».

Но разве закуп, берущий у господина «купу», не

попадал в экономическую зависимость от «феодала»? Ведь именно экономи-

ческая необходимость превращала древнерусского общинника в закупа.

С А. Покровский пишет: «Закуп — это вчерашний смерд-общинник, поте-

рявший способность вести самостоятельное хозяйство вследствие разорения.

Он поселяется на земле феодала, который дает ему земельный надел, необхо-

82 См.: С. 223-224 настоящей книги.

83 Покровский С. А. Общественный строй Древнерусского государства // Тр. Всесоюзн.

юр. заочн. ин-та. Т. XIV. М., 1970. С. 61, 64-65, 71.

Там же. С. 74, 79.

85 Нельзя сказать, что эта нечеткость невольно вкралась в суждения С. А

Покровского. Напротив, автор сознательно следует ей, говоря о том, что слово «смерды»

имело «и более узкое значение — крестьяне-земледельцы — и более широкое — все

население за выделением привилегированной верхушки». {Покровский С. А. Общественный

строй Древнерусского государства. С. 81.)

86 Там же. С. 73, 79, 113.

87 Там же. С. 79.

207

димый инвентарь и денежную ссуду для обзаведения. Иногда этот порвав-

ший с общиной и своим хозяйством смерд приходит со своей лошадью

(„свойский конь"). За полученный от феодала надел и ссуду закуп обязан был

выполнять барщинные работы на своего господина, средства же к собствен-

ному существованию он получал, трудясь на своем наделе... Закуп был ка-

бальным человеком и мог выйти из зависимого состояния, полностью вернув

господину взятую ссуду». Из приведенных рассуждений С. А. Покровского

явствует, что закупничество есть результат экономического принуждения.

Однако, несмотря на это обстоятельство, а также на то, что закуп пользовался

правом прервать отношения с господином после выплаты долга, С. А. Пок-

ровский характеризует закупа как полукрепостного.

В то же время смерда,

подвергающегося внеэкономическому принуждению, он изображает свобод-

ным, неограниченным в своей правоспособности человеком. О прямом наси-

лии над смердами со стороны господствующей верхушки, о зависимости

смердов, устанавливаемой с помощью внеэкономических средств, говорит

сам С. А. Покровский, не замечая, что своими признаниями перечеркивает

собственный же тезис о смердах — свободных крестьянах-общинниках. Что-

бы не быть голословным, сошлемся на соответствующий текст исследования

автора. Подчеркнув (в какой раз!) юридическую свободу смерда Русской

Правды, С. А. Покровский спрашивает: «Значит ли это, что смерды-

общинники XI-ХЛ вв. не были зависимы от феодалов?» И тут же отвечает:

«Нет, эта зависимость имела место. Она выражалась в обязанности платить

дань, в узурпированном князьями праве верховной собственности на землю,

в захвате ими важнейших угодий, в передаче права сбора даней и судебных

штрафов, а значит и права суда боярам и монастырям, все туже затягивавших

петлю зависимости, в праве захвата наследия смерда, умершего без сыновей.

Это вело, но в период Русской Правды еще не привело, к утрате свободы, к

од

превращению в крепостных». Данническая повинность, насильственный

захват смердьих земель, лишение смердов права собственности на землю, их

подведомственность суду бояр и монастырей, ликвидация права свободного

распоряжения наследством— все это не укладывается в понятие о смерде

как юридически свободном человеке. Кроме того, если развитие событий ве-

ло смердов к утрате свободы, к превращению их в крепостных, то становится

очевидной известная ограниченность свободы смердов, ее ущербность.

Таким образом, суждения С. А. Покровского о древнерусских смердах

довольно неопределенны. Л. В. Черепнин был прав, когда писал: «Мало что

прибавляют к нашим представлениям рассуждения С. А. Покровского. Они

очень нечетки и противоречивы».

Там же. С. 126, 134-135.

Там же. С. 114.

Череп н ин Л . В. Рус ь: Спор ные вопросы истории феодальной земе льной собстве нно-

208

Догадку о свободе смердов в Древней Руси повторил в своей статье

М Б. Свердлов. Данные о смердах убедили его в том, что «в XI—XIII вв.

смердами называлось свободное сельское население, обязанное регулярно

выплачивать фиксированные налоги под названием „дань" или „дани" и

отбывать «воинскую повинность». Личность и имущество смердов охраня-

лось княжеской юрисдикцией. Судя по сохранившимся известиям, отсутст-

вие различий в положении смердов в южных и северных районах сви-

детельствует об их одинаковом положении на всей территории Древнерус-

ского государства. Поскольку из источников следует, что смердами называ-

лось свободное сельское население, то естественно предположить, что

смерд, попавший в зависимость, назывался другим термином, который оп-

ределял форму его зависимости (челядин, холоп, закуп, рядович и т. д.)».

Таков взгляд М. Б. Свердлова на смердов в Древней Руси. Надо сказать

прямо: построения его возведены на шатких основаниях. Уже в начале ста-

тьи, где приводятся историографические сведения, встречаются досадные

искажения. Так, Л. В. Черепнина, который в смердах усматривал людей, за-

висимых от государства и князя как земельного собственника,

М. Б. Свер-

длов отнес к группе исследователей, считавших смердов свободными сель-

скими жителями. Но тут же, словно позабыв о только что заявленном, он

называет Л. В. Черепнина (и на этот раз правильно) в числе ученых, отно-

сивших смердов к разряду зависимого сельского населения.

Или другой

аналогичный пример: Б. А. Романов, связывавший происхождение смердов

с завоеванием и наблюдавший крайнюю забитость и зависимость смерда,

стоящего ниже холопа, оказался среди историков, отстаивавших мысль о

свободном статусе смердов.

В обзоре источников тоже имеются не менее досадные промахи. Ска-

жем, по М. Б. Свердлову, «в актовом материале смерды упоминаются с XIII

по XV в. Эти акты относятся к Новгороду».

Общеизвестно, однако, что в

актах смерды фигурируют с XII в. Известно также, что эти акты относятся

не только к Новгороду, но и Пскову.

Данные Повести временных лет о смердах побудили М. Б. Свердлова

сделать следующий вывод: «В юридическом отношении смерд подсуден

только своему князю. Если его „обижает" „сильный", то смерд обращается

сти в IX-XV вв. // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феода-

лизма. М., 1972. С. 182.

Свердлов М. Б. Смерды в Древней Руси//ИСССР. 1970. № 5. С. 76.

92 См.: С. 203-205 настоящей книги. 93 Свердлов

М. Б. Смерды в Древней Руси. С. 61-62.

См.: С. 201-

202 настоящей книги.

95 Свердлов М. Б Смерды в Древней Руси. С. 61. 96

Там же. С. 62.

97 См., напр.: МарасиноваЛ. М. Новые псковские грамоты XIV-XV веков. М,

1966.

С. 59-60.

209

за помощью к князю. Наличие княжеской правовой защиты свидетельству-

ет о юридической независимости смердов от „сильных", в то же время по-

сягательство последних на права или имущество смердов говорит об отсут-

ствии прямых форм экономической и юридической зависимости смердов от

князя. Князья и их дружины заинтересованы в том, чтобы хозяйство смер-

дов не было разорено, и в случае пленения смердов требуют их возвраще-

ния». Подобно Повести временных лет, Ипатьевская летопись не содержит

сообщений о смердах, находящихся во внеэкономической зависимости от

«сильных». Согласно М. Б. Свердлову, в Галицко-Волынской Руси смерды

еще в середине XIII в. «были юридически и фактически свободны».

Доводы М. Б. Свердлова нередко вызывают недоумение. Непонятно,

почему посягательства «сильных» на права и имущество смердов свиде-

тельствуют «об отсутствии прямых форм экономической и юридической

зависимости смердов от князя». Непонятно также и то, что это за «прямые

формы»?...

М. Б. Свердлов верно говорит, что «наличие княжеской правовой за-

щиты» указывает на юридическую независимость смердов от «сильных».

Но это отнюдь не исключает зависимость смердов в социально-

экономическом плане. Ведь древнерусский закуп тоже обращался в княже-

ский суд «обиды деля своего господина» и получал «правду». Иными сло-

вами, князь защищал закупа от покушений господина на его личность и

имущество. Однако закуп был зависим и очень зависим от господина. Так

что факт княжеской правозащиты смерда сам по себе не может служить

решающим аргументом в пользу предложения о смердьей свободе. Далее,

отсутствие сообщений в Ипатьевской летописи и Повести временных лет

сведений о «внеэкономической зависимости» смердов еще не значит, что ее

не было вовсе: слишком бедны и отрывочны летописные сообщения о

смердах, чтобы на их основании делать однозначные выводы. К сожале-

нию, М. Б. Свердлов не только формулирует эти выводы, но и пользуется

ими как своеобразным ключом для истолкования норм Русской Правды.

Так, комментируя ст. 90 Пространной Правды, он пишет: «Из статьи 90

может следовать, что выморочное имущество смерда переходит к князю по

праву „мертвой руки" и по праву перехода выморочного имущества сво-

бодного члена общества князю как главе государства». И тут оказывается,

что «поскольку для южнорусских районов XII—XIII вв. нет известий (подра-

зумеваются летописные известия. — И. Ф.) о зависимых смердах, то оста-

ется второе предположение».

А. А. Зимин по этому поводу заметил: «Так,

100

конечно, можно доказать все, что захочешь».

Сверд лов М. Б. Смерды в Древней Руси. С. 65-67.

Там же. С. 69.

100

Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 92.

210