Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

венным аппаратом, и феодальной рентой отдельных землевладельцев сти-

рается. Сказанное отнюдь не противоречит тому, что дань в раннюю фео-

дальную эпоху обычно делилась, что из нее выделялись доли в пользу тех

или иных феодалов. Конечно, с развитием феодального землевладения зна-

чение дани среди других источников обогащения знати падало».

106

А.

Н. Насонов еще раз говорит о частичном переходе дани в феодальную

ренту на протяжении XI-XII вв. Однако различие между данью и феодаль-

ной рентой все-таки оставалось: «Дань была разновидностью феодальной

эксплуатации, но эксплуатации, осуществляемой не отдельными феодала-

ми, а государственным аппаратом».

107

А. Н. Насонову казалось, что, согла-

сившись с С. В. Юшковым, «мы придем к необходимости пересмотреть

учение о феодальной ренте, согласно которому древнейшими формами рен-

ты при феодализме были отработочная рента и рента продуктами, а более

поздняя— денежная. Мы знаем, что денежная рента предполагает уже

сравнительно значительное развитие торговли, городской промышленно-

сти, товарного производства вообще, а вместе с тем и денежного обра-

щения. На Руси денежная рента появляется в XV в. Между тем дань на Руси

в XII в. собиралась частично деньгами, гривнами... Следует иметь в виду

возможность обращения различных натуральнохозяйственных поборов

(шкурок) в серебро как по погостам, так и в более крупных центрах».

108

А. Н. Насонов возражал С. В. Юшкову более с точки зрения теорети-

ческой, чем фактической. Но такого рода возражения можно было адресо-

вать и самому А. Н. Насонову, поскольку дани, собираемые «государствен-

ным аппаратом», могут быть истолкованы в качестве централизованной

феодальной ренты. А. Н. Насонов не учитывает такой возможности. Отсю-

да у него нечеткость в определении дани как формы эксплуатации; назвать

дань «разновидностью феодальной эксплуатации» — это не значит в долж-

ной мере исчерпать вопрос, ибо остается неясным, что понимать конкретно

под словом «разновидность» и в чем заключалось отличие по существу

данной «разновидности феодальной эксплуатации» от феодальной ренты. И

здесь, разумеется, не может служить критерием обстоятельство, кто взимал

дань: государство или частный землевладелец.

Правильно указав на отличие дани от феодальной ренты, А. Н. На-

сонов не сумел удовлетворительно объяснить его. Если бы он вывел данни-

чество за рамки феодализма, его позиции были бы более прочными. Но

А. Н. Насонов полностью разделял общепризнанное представление о фео-

дальной природе Руси XI-XII вв. Вполне понятно поэтому, что дань, полу-

106 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства.

М., 1951. С. 19-20.

107Там же. С. 19-20 (прим.).

108Там же. С. 20 (прим.).

171

чаемую феодальным государственным аппаратом, историк объявил разно-

видностью феодальной эксплуатации, оказавшись при этом в сложном по-

ложении.

А. Н. Насонов был уверен «в военном происхождении организации

данничества, точнее — дани и полюдья. Выясняя роль „воевод" в распро-

странении данничества, убеждаемся, что они, как и князья, опирались на

местную феодальную знать, защищали ее интересы».

109

Расширение терри-

тории Древнерусского государства автором в сущности сведено к «деятель-

ности военной организации феодальной знати, аппарата принуждения, дея-

тельности князей, воевод-тысяцких и т. п. Государственная территория рос-

ла путем распространения дани и суда, причем важным моментом было ус-

тановление постоянных мест суда и сбора дани— „становищ", „погос-

тов"».

110

Основной вывод исследования А.Н.Насонова призван подтвердить

«существование связи между развитием и распространением феодальных

отношений и ростом государственной территории, распространением дани

и суда представителей государственной власти».

111

А это означает, что дань,

по А. Н. Насонову, являлась внутренним социальным институтом раз-

вивающегося феодального общества.

Для М. Н. Тихомирова дань и феодальная рента— синонимы. Обло-

жение данью есть по существу захват земель данников, в результате чего

«земля становилась феодальным владением князей и дружинников, полу-

чавших феодальную ренту. Одно из первых свидетельств о введении тяж-

кой дани известно по летописи, это — введение даней и оброков в Древлян-

ской земле середины X в.»

112

Со временем «термин „дань" получил значе-

ние подати, тогда как термины „уставы" и „уроки" имели разное содержа-

ние, в том числе значение подати и налога».

113

Если М. Н. Тихомиров безоговорочно относил дань к феодальной ренте,

то П. И. Лященко считал ее дофеодальной формой зависимости. Дань возни-

кает в процессе становления княжеской государственной власти и ее испол-

нительного органа— дружины, в ходе которого завязываются даннические

отношения между господствующим классом и принужденным к даннической

повинности рядовым населением. В Киевской Руси дань— форма обложе-

ния государственной властью масс населения. Она «взималась путем

„полюдья", т. е. непосредственного объезда князем и его дружиной подвла-

стных ему сел и деревень».

114

Установление даннической зависимости иногда

109Там же. С. 218.

110Там же. С. 217.

111Там же. С. 26.

112Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси Х1-ХШ вв. М, 1955.

С. 30.

113Там же.

114Лященко П И. История народного хозяйства СССР: В 3 т. М, 1956. Т. 1. С. 104.

172

осуществлялось договорным порядком, но чаще всего — с помощью прину-

ждения. В бюджете древнерусской знати дань играла важную роль: «Полю-

дье и дань не только давали источники для оплаты службы в дружинах, но и

являлись вообще основным, примитивным финансовым источником для

удовлетворения всех расходов князя и государства». Конечный вывод у

П. И. Лященко следующий: «...дань являлась начальной и наиболее простой

формой классового подчинения. Она часто имела в своей основе прямое на-

силие. Но с возникновением и укреплением государства закрепляется и гос-

подство правящих классов, эксплуатирующих трудящиеся массы путем как

экономического, так и внеэкономического принуждения».

115

Таким образом, считая дань формой классового подчинения, П. И. Ля-

щенко видел в ней проявление дофеодальной зависимости и подчеркивал ее

простой, примитивный характер.

Видоизмененной формой прежней дани дофеодальных времен он

считал оброки IX-X вв. — периода «становления феодальных отноше-

ний».

116

Характеризуя социально-экономический строй восточных славян,

образование у них классов, П. Н. Третьяков замечал: «Известную роль в

процессе возникновения классового общества сыграла у восточных сла-

вян... форма примитивной эксплуатации — взимание дани с покоренного

населения. Давно известная на славянском юге, эта форма эксплуатации в

VII-IX вв. получила широкое распространение. Дань с покоренного насе-

ления послужила одним из существенных источников накопления бо-

гатств в руках феодализирующейся знати».

117

Даннические отношения

были распространены «внутри самих славянских племен», ибо «неизбеж-

ным следствием военных столкновений между восточнославянскими пле-

менами являлось обложение покоренного населения данью, а сами воен-

ные столкновения в значительной мере представляли собой не что иное,

как борьбу различных группировок племенной знати из-за дани, собирае-

мой с сельского и городского населения. Впоследствии, уже во времена

Древней Руси, когда процесс превращения общинных земель в частную

собственность близился к своему завершению, эксплуатация сельского

населения путем сбора дани претерпела трансформацию, превратясь в ряде

случаев в ренту продуктами».

Фраза П. Н. Третьякова «в ряде случаев»

убеждает в том, что автор наблюдал в Древней Руси лишь частичный

переход дани в ренту продуктами, оставляя другую ее часть вне фео-

дальной системы.

115 Там же. С. 105-106.

116 Там же. С. 189.

117 Третьяков П. Н. Восточнославянские племена. М., 1953. С. 294.

118 Там же. С. 295-296.

173

С пристальным вниманием к древнерусской дани подходили украин-

ские историки. К. Г. Гуслистый, например, усматривал в дани форму фео-

дальной эксплуатации, имевшей место в раннефеодальном древнерусском

обществе."

Более сложную картину рисует Д. И. Блифельд: «Дань в своем

первичном виде— явление доклассового общества. Это добровольные

взносы членов общины на ее потребности: отправление религиозных

праздников, организация запасов на случай неурожая и т. п. В процессе

складывания классового общества право собирать дань и распоряжаться ею

узурпируется родовой знатью и с превращением последней в господствую-

щий класс делается формой феодальной эксплуатации».

120

Неоднократно обращались к изучению даней в Киевской Руси

В. И. Довженок и М. Ю. Брайчевский. Они выступили с целой серией ис-

следований на эту тему. Первое из них появилось в 1950 г. в виде статьи,

написанной в связи с дискуссией о периодизации истории СССР, прохо-

дившей на страницах журнала «Вопросы истории». Проблему данничества

В. И. Довженок и М. Ю. Брайчевский нашли недостаточно разработанной:

«Вопрос о социальном значении дани наименее разработан в исторической

науке, но принято считать, что дань IX-X вв. не была феодальной формой

эксплуатации».

121

Авторы взялись заполнить этот досадный, по их мнению,

пробел. Они начали с того, что отбросили мысль о дани как следствии во-

енных столкновений племен и народов: «...дань не могла возникнуть в ре-

зультате завоеваний; она могла означать только повинность земледельче-

ского населения феодалу за пользование землей, которая юридически была

его собственностью. И если варяги и хазары действительно собирали дань у

славян от дыма и рала, то это можно объяснить) той системой даннических

отношений, которая существовала у славян значительно раньше и незави-

симо от варягов и хазар». В категорическом тоне В. И. Довженок и

М. Ю. Брайчевский заявили: «Дань могла быть только выражением крепо-

стнических феодальных отношений, когда землевладелец-феодал посредст-

вом внеэкономического принуждения присваивал часть труда непосредст-

венного производителя в виде продуктов этого труда. Основанием для фео-

дала принуждать производителя отдавать ему часть продуктов было то, что

производитель пользовался землей, которая юридически принадлежала

феодалу. Князь, бывший верховным владыкой в княжестве, был прежде

всего собственником всей земли».

122

Вскоре В. И. Довженок в ряде работ повторил тезис о дани как про-

119 История Украинской ССР: В 2 т./Под ред. А. К. Касименко. Киев, 1953. Т. 1. С. 55.

120 Написи стародавньой icтopii Украинськой ССР. Кшв, 1959. С. 386-387.

121 Довженок В., Брайчевский М. О времени сложения феодализма в Древней Руси //

ВИ. 1950. №8. С. 63.

122 Там же. С. 64.

174

дуктовой феодальной ренте.

123

В 1959 г. в книге «Очерки древней истории

Украинской ССР» он писал: «Основной формой феодальной эксплуатации

населения в эпоху Киевской Руси была продуктовая, т. е. натуральная рен-

та, известная под названием дани. Дань основывалась на феодальной зе-

мельной собственности».

124

И далее, два года спустя: «Дань была выра-

жением внутренних социально-экономических отношений в восточно-

славянском обществе накануне создания Киевского государства и являла

собой форму эксплуатации крестьян-общинников феодальным классом,

который в это время нарождался. Она была натуральной формой феодаль-

ной ренты».

125

В 1972 г. В. И. Довженок опубликовал статью «О некоторых

особенностях феодализма в Киевской Руси», где получили свое отражение

его старые идеи. Дань X в., по словам В. И. Довженка, имела два значения:

военная контрибуция, которую вынуждены были платить славянские пле-

мена внешним врагам (варягам, хазарам), и повинность в пользу местной

господствующей верхушки. Вот эта последняя повинность (дань) и высту-

пала в качестве феодальной ренты. Именно она была основным источником

обогащения социальной верхушки.

126

В ХП-ХШ вв. дань как натуральная

форма феодальной ренты сохраняется. И в это время дань-рента по-

прежнему являлась главным источником доходов класса феодалов.

127

Аналогичные идеи развивал М. Ю. Брайчевский: «Для того, чтобы по-

нять правильно экономическое значение дани, обратимся к источникам, из

которых следует, что, во-первых, дань была связана с землею, а во-вторых,

земля, с которой она собирается, рассматривалась как собственность вели-

кого князя».

128

М. Ю. Брайчевский доказывает, что в эпоху генезиса феодализма на

Руси не было условий для развития отработочной ренты. Поэтому «основ-

ной формой эксплуатации в это время должна была выступить продуктовая

рента».

129

Разумеется, продуктовая рента не была единственной формой

феодальной эксплуатации, дополняясь отработочной и денежной рентой. С

123 Довженок В. Про дофеодальный период в icтopii Pyci // Археология. Т. VI. Киев,

1952. С. 13-15.

124 Написи стародавньой icтopii УкрашськоУ РСР. С. 457.

125 Довженок В. И Землеробство древньоУ Pyci до середины XIII ст. КиТв, 1961. С. 198.

126 Довженок В. И. О некоторых особенностях феодализма в Киевской Руси // Иссле

дования по истории славянских и балканских народов. Эпоха Средневековья: Киевская Русь

и ее славянские соседи / Под ред. В. Д. Королюка. М., 1972. С. 98; см. также: Довженок В. И.

Характерш риси феодал1зму в КиУвськш Pyci / УкраУнський 1сторичний журнал. 1970. № 12.

С. 38-39,

127 Там же. С. 99,105.

128 Брайчевский М. Ю. Про початкову форму феодальной експлуатаци в Киевськш Pyci // Весник

Академии наук УРСР. 1959. № 4. С. 65; см. также: Брайчевский М. Ю. По поводу одного места из

Константина Багрянородного//Византийский временник. Т. XVII. 1960.

129 Там же. С. 64.

175

необыкновенной легкостью автор отыскал отработки в X в. и ренту деньга-

ми в XI в.

130

Коренной вывод М. Ю. Брайчевского гласит: «Таким образом,

мы не видим серьезных причин возражать, что древнерусская дань являла

собой феодальную ренту продуктами и что древнейшею формой феодаль-

ной эксплуатации на Руси была не отработочная, а продуктовая».

131

Все эти наблюдения В. И. Довженка и М. Ю. Брайчевского получили

одобрение в редакционной статье, подводившей итоги дискуссии,

132

и на-

шли поддержку со стороны таких авторитетных специалистов, как Л. В. Че-

репнин и В. Т. Пашуто.

133

Авторам редакционной статьи, а также Л. В. Че-

репнину и В. Т. Пашуто, положения В. И. Довженка и М. Ю. Брайчевского

импонировали, видимо, потому, что они удревняли феодальную эк-

сплуатацию на Руси и, кроме того, давали новое обоснование старой кон-

цепции, утверждавшей господство феодализма в Древней Руси.

В литературе, правда, звучала и критика, адресованная В. И. Довженку

и М. Ю. Брайчевскому. Для примера назовем книгу П. А. Хромова, в кото-

рой оспаривались их взгляды на роль продуктовой ренты в Киевской Руси и

проводилась мысль об эволюции дани в феодальную ренту.

134

Но эта критика

не достигла цели. Впрочем, как бы там ни было, бесспорным остается тот

факт, что идеи украинских историков быстро привились к историогра-

фическому древу. Два основополагающих тезиса В. И. Довженка и

М. Ю. Брайчевского, согласно которым древнерусский князь являлся вер-

ховным собственником земли, а дань выступала как феодальная рента, бы-

ли приняты и развиты одним из ведущих специалистов по истории средне-

вековой России Л. В. Черепниным.

135

В наиболее законченном и отшлифованном виде концепция данниче-

ства на Руси содержится в работе Л. В. Черепнина, посвященной изучению

спорных вопросов истории феодальной земельной собственности в IX-

XV вв.

136

130

Там же. С. 70.

131

Там же. С. 66.

132

Об итогах дискуссии о периодизации СССР//ВИ. 1951. № 3. С. 56.

133

Черепнин Л. В., Пашуто. В. Т. О периодизации истории России в эпоху

феодализ-

ма//Тамже. 1951. №2.

134

Хромов П. А. Очерки экономики феодализма в России. М., 1957. С. 57-58.

135

В эт ом лег ко убе д ит ьс я, за гл ян ув в ег о ис сл е д ов ан ия ( Ч е р е п н и н Л . В. 1)

Осн о вны е

этапы раз вития фе ода льно й соб стве нност и на Ру си (д о XVI I в. ) // ВИ. 195 3. № 4; 2 ) Из ист о

р и и ф о р м и р о в а н и я кл а с с а ф е о д а л ь н о - з а в и с и м о г о к р е с т ь я н с т в а на Р у с и / / И З . 56 . 1 9 5 6 .

С. 245-246; 3) Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда //

Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М, 1965.

С. 146-152).

136

Черепнин Л. В. Русь: Спорные вопросы истории феодальной земельной собственно

сти в IX-XV вв. // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализ

ма. М., 1972.

176

Дань, по мнению Л. В. Черепнина, — наиболее ранняя форма эксплуа-

тации общинников киевскими князьями. На словах Л. В. Черепнин призна-

ет эволюцию дани в феодальную ренту, подчеркивая, что эта эволюция

«совершалась постепенно и датировать этот процесс трудно».

137

Но на деле

(в ходе самого исследования) он не раскрывает превращения дани в фео-

дальную ренту, и дань у него уже в конце IX столетия фигурирует в ка-

честве феодальной повинности, появившись неожиданно, в готовом виде.

Термин «полюдье», полагает Л. В. Черепнин, имел двоякий смысл:

«Форма взыскания дани (объезды представителями правящего класса под-

чиненных общин) и тот корм, который ими при этом брался».

138

Дань, со-

гласно Л. В. Черепнину, «раскладывалась по погостам и бралась с „двора",

„дыма", „рала", „плуга", т. е. с отдельных крестьянских хозяйств. В связи с

этим погосты как поселения соседских общин приобретают новое зна-

чение

— административно-фискальных округов. С именем княгини Ольги

летопись связывает проведение в 946-947 гг. ряда мероприятий, направ-

ленных к укреплению княжеской власти в пределах соседских общин: нор-

мирование повинностей, получавших регулярный характер („уставляющи

уставы и уроки"), устройство погостов как постоянных центров сбора дани

(„устави... погосты и дани..."). Система „полюдья", т. е. поездок княжеских

„мужей" за данью, постепенно сменяется „повозом", т. е. доставкой ее в

определенный пункт погоста общинниками».

139

Феодальную ренту (дань)

Черепнин наблюдает на протяжении Х-ХП вв.

140

Концепция дани Л. В. Черепнина нам представляется весьма спорной.

Исследователь во главу угла поставил так называемое «окняжение» земли,

установление верховной (государственной) собственности князя на землю.

Феодальный характер дани выводится автором из этого фундаментального

для него положения. Однако «окняжение» земли, верховная княжеская соб-

ственность на землю — категории сомнительные. Киевская Русь, таких яв-

„ 141

лении, по нашему мнению, не знала.

Л. В. Черепнин оперирует понятиями «процесс», «эволюция», «пре-

вращение».

Но за этими понятиями, как ни странно, у исследователя нет

динамики, нет развития. Картина, изображаемая Л. В. Черепниным, статич-

на. Есть, правда, некая иллюзия движения, создаваемая описанием внешней

137

Там же. С. 151.

138

Там же. С. 151-152.

139 Там же. С. 152-153. — О «реформе» княгини Ольги Л. В. Черепнин говорит и в

других своих работах (ЧерепнинЛ. В. 1)Из истории формирования класса... С.

246; 2) Общественно-политические отношения С. 149-150).

140 Черепнин Л. В. Русь: Спорные вопросы... С. 115; см. также: Черепнин Л. В.

Формирование крестьянства на Руси // История крестьянства в Европе: В 3 т. Т. I:

Формирование феодально-зависимого крестьянства. М., 1985. С. 327-329.

141 См.: С. 327-328 настоящей книги.

142

Черепнин

Л. В. Русь: Спорные вопросы... С. 151, 155.

177

канвы событий, т. е. рассказом о том, где, когда, какое племя было обложе-

но данью, какие перемены внесла княгиня Ольга в порядок сбора дани и

т. п. Развития же именно института дани Л. В. Черепнин не показал. В са-

мом деле, возложение дани на «примученное» племя, по его словам, есть в

то же время установление верховной собственности победителя (киевского

князя) на землю побежденных, а установление верховной собственности го-

сударства в лице князя означает приобретение данью феодального характе-

ра. Стало быть, у Л. В. Черепнина час возникновения дани-ренты — это час

появления верховной княжеской собственности и наоборот. Отсюда ясно,

что эволюция дани в феодальную ренту в работе Л. В. Черепнина не рас-

крыта: дань-рента является сразу и в готовом виде. Тем не менее в новей-

шей исторической литературе сложилось целое направление, представители

которого развивают в своих работах те же идеи Л. В. Черепнина. К данному

направлению принадлежат Я. Н. Щапов, О. М. Рапов, Ю. А. Кизилов,

Б. А. Рыбаков, В. Л. Янин, Г. В. Абрамович, М. Б. Свердлов, А А. Горский,

Л. В. Милов и др.

Я. Н. Щапов рассматривает дань как форму конфискации публичной

властью у непосредственных производителей продуктов прибавочного тру-

да.

143

Он полагает, что «там, где феодальная собственность на землю в

форме частного крупного землевладения господствующего класса не сфор-

мировалась, эксплуатация крестьян осуществлялась государством в лице

князя и в форме даней. В этих условиях дани были раннефеодальной фор-

мой земельной централизованной ренты».

144

Подобный строй отношений

был типичным для Руси второй половины X— начала XI в.

145

Итак, по

Я. Н. Щапову, древнерусская дань являлась феодальной рентой, порожден-

ной верховной (государственной) собственностью киевских князей, экс-

проприировавших общинную собственность.

146

Изучая данничество в домонгольской Руси, О. М. Рапов пришел к вы-

воду о том, что «наиболее распространенными в древней Руси средствами

эксплуатации были: сбор дани, а также полюдье». При этом термин «дань»

в IX-XIII вв. обозначал как земельную ренту, так и контрибуцию.

147

Под

последней О. М. Рапов разумеет дань, добывавшуюся в ходе победоносных

походов Руси на соседние страны. Что касается земельной ренты, то она

143

Щапов Я. Н. Церковь в системе государственной власти древней Руси // Новосель

цев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. С. 303.

144

Там же. С. 305.

145

Там же. С. 304.

146

Там же. С. 281, 296, 300, 302, 304-306, 329, 350: см. также: Щапов Я. Я 1) Церковь

и становление древнерусской государственности // ВИ. 1969. №11. С. 60; 2) Древнерусские

княжеские Уставы и церковь в феодальном развитии Руси X-XIV вв. // ИСССР. 1970. Н» 3.

С. 127, 130; 3) Княжеские Уставы и церковь в Древней Руси. М., 1972. С. 307.

147

Рапов О. М. К вопросу о земельной ренте в Древней Руси в домонгольский период //

Вестн. Моск. ун-та. Серия IX. История. 1968. № 1. С. 57.

178

фигурировала в виде даней, собираемых князьями у «примученных» вос-

точнославянских племен. Завоевание этих племен сопровождалось уста-

новлением собственности победителей на землю побежденных. В результа-

те «уже в IX-X вв. целый ряд территорий Восточной Европы превратился в

собственность Киевского государства и киевских князей, ставших фактиче-

ски верховными собственниками территорий, входивших в состав Киевской

Руси». О. М. Рапов называет ряд признаков, позволяющих ему считать дань

X в. земельной рентой: «1) верховный земельный собственник— Киевское

государство (фактически — киевский князь); 2) регулярность взимания да-

ни, установленная „уставами" и „уроками"; 3) наличие определенных фик-

сированных площадей, с которых происходило взимание; 4) сбор ренты

проводился с помощью внеэкономического принуждения, которое выража-

лось в изъятии дани вооруженными отрядами княжеских дружинников».

148

О. М. Рапов, в отличие от своих предшественников, А. Н. Насонова

например, подчеркивает: «В чью пользу взималась дань — в пользу ли са-

мого верховного собственника на землю, в пользу ли феодалов, которым

верховный собственник в качестве жалования за службу отдавал эту дань,

или в пользу княжеских агентов-министериалов — не играет никакой роли

при определении: рента это или контрибуция». Чтобы показать процесс

развития феодальной ренты, историк выделяет несколько этапов в ее ста-

новлении: «Вначале происходит захват дружинниками киевского князя зе-

мель соседнего „княжества" (племени), которые становятся собственностью

феодальной верхушки Киевского государства. После этого на побежденных

накладывается дань-рента „от дыма" — плата за использование лесов, вы-

гонов, рек, пахотной земли и т. д. отдельными крестьянскими хозяйствами.

Во второй половине X в. ренту начинают собирать с „плуга", т. е. четко

фиксируются единицы пахотной земли, за эксплуатацию которой вносится

плата феодальному государству или отдельным феодалам. Таким образом,

рента постепенно начинает приобретать дифференцированный характер. В

качестве добавления к ренте вводятся налоги».

149

Дань-рента многократно

упоминается и в источниках XI—XIII вв.

150

Таковы соображения О. М. Рапова о древнерусской дани. При бли-

жайшем рассмотрении они обнаруживают некоторый дефицит историче-

ского подхода к проблеме возникновения дани— феодальной земельной

ренты. Стремление исследователя обозначить этапы становления дани-

ренты создает, как нам кажется, лишь видимость историзма. Ведь завоева-

ние племени и «возложение» на него дани— акты теснейшим образом

взаимосвязанные и, собственно, одновременные: подчинение одного пле-

148

Там же. С. 57-58,60-61.

149

Там же. С. 61.

150

Там же. С. 64.

179

мени другим выражалось в уплате дани побежденных победителям. Завое-

вание и обложение данью— две стороны одной медали. Разделять их по-

этапно методически неправомерно.

В книге о княжеских владениях на Руси О. М. Рапов рисует более ди-

намичную картину превращения дани в феодальную ренту. Согласившись с

мыслью Л. В. Черепнина о постепенном перерастании дани в ренту, он ста-

рается показать эту постепенность на примере истории Древлянской земли

IX — первой половины X в., когда племенная знать, возглавлявшая древ-

лянское общество, наложила руку на общинные земли. Но вот в правлении

Олега «политическая власть киевского князя была распространена на Древ-

лянскую землю». И О. М. Рапов ставит вопрос: «посадил» ли Олег у древ-

лян своего наместника, или же, пойдя на компромисс с тамошней знатью,

оставил за ней право распоряжения «внутри области», т. е. превратил древ-

лянских князей и старейшин в вассальных держателей? Ответ у автора сле-

дующий: «Нам представляется более вероятным второй вариант, так как

местные древлянские князья упоминаются в летописи спустя 30 с лишним

лет после смерти Олега. А в таком случае следует считать, что Древлянская

земля была в 883 г. „окняжена" Киевом еще не полностью».

151

Окончатель-

ное «окняжение» земель древлян произошло после известного похода Оль-

ги в 946 г., в результате которого «местные старейшины-землевладельцы»

лишились «своих держаний» и были заменены администрацией из Киева.

Древлянская дань стала феодальной рентой.

152

В построениях О. М. Рапова тезис об узурпации древлянской знатью

общинных земель выглядит более декларативным, чем доказательным. По-

этому переход дани в ренту едва ли может быть обоснован одной лишь

сменой древлянских правителей киевскими.

Не имеют категорического звучания и признаки, воспринимаемые

О. М. Раповым как присущие дани, т. е. феодальной ренте. Об этом убеди-

тельно писал А. Л. Шапиро, оспоривший его выводы относительно социаль-

ной природы даней X в.: «Все черты, которые О. М. Рапов считает отличи-

тельными признаками дани-ренты, в равной мере присущи и дани-

контрибуции. Дань-контрибуция, которую киевские князья брали с Византии,

не была единовременным платежом, а должна была повторяться. Недаром в

„Повести временных лет" под 971 г. указывается, что Святослав, приняв от

царя дары, говорил: „Аще ли почнеть не управляти дани, да изнова из Руси,

совкупивше вой множайша, пойдем Царюгороду". Дань-контрибуция, как и

дань-рента, и даже в большей степени, чем эта последняя, взималась по оп-

ределенной норме, в установленных размерах, иногда и с земельных площа-

151 Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в. М., 1977.

С. 26.

152 Там же. С. 26-27.

180