Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

дывании города, жители которой вместе с горожанами повиновались город-

ским уставам, законам, и 3) земля данников, чье население было лишено

права гражданства, обязывалось платить дань и поставлять войско. Идеи

Н. А. Полевого не пропали бесследно: они позднее появились в историо-

графии, но только в более совершенном и несколько модифицированном

виде.

В сознании И. Ф. Г. Эверса термины «дань», «подать», «налог» совме-

щались.

Это, конечно, явилось слабой стороной его представлений о дан-

ничестве. Однако наряду с этим ученый высказал интересные и ценные со-

ображения о даннических отношениях в целом: «Только одни побежденные

народы платят дань, взимаемая с них дань или подать есть цена, которою

они откупаются от рабства, — подать с их имущества и стяжаний в замену

рабского служения; посему в древние времена всякий налог, всякая подать

считались чем-то позорным. Таково бывает положение вещей во всех госу-

дарствах вскоре после их основания. Но когда государство начинает воз-

растать в своих силах, тогда для князя собственных его доходов, какие он

получает от своих земель и которыми он должен покрывать и княжеские

свои расходы, становится уже недостаточно, а таким образом, и рождается

необходимость предпринимать воинские походы против других народов

для получения с них дани, коей он не отваживается еще требовать от своего

народа. Государства сделали уже значительный шаг на пути к образованию

и государственному устройству, когда верховный властитель имеет уже

столько силы, что может ввести некоторые подати».

Нетрудно заметить,

что взимание дани, по Эверсу, есть явление внешнеполитического характе-

ра, обусловленное войной. Дань платят побежденные народы — вот глав-

ная идея исследователя. И надо сказать, что эта идея не утратила научного

значения до настоящего времени.

Иначе, чем Эверс, рассматривал дань М. П. Погодин. Он считал, что

князья брали дань с населения без всякого различия.

Даннические отно-

шения складывались в процессе налаживания и развития связей между

князьями, пришедшими из Скандинавии, и восточнославянскими туземца-

ми. И, разумеется, это «сотрудничество» установилось без насилия; во всем

(в отличие от Запада) царили согласие и добрая воля.

Итак, «сидеть, дер-

жать, ходить, рядить — вот какими словами можно определить некоторым

образом круг княжеских действий, по крайней мере домашних: сидеть —

17 Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835.

С. 41, 44, 47 - 48.

18 Там же. С. 40.

19 См.: С. 327-328 настоящей книги.

20 Погодин М. П. Древняя русская история до монгольского ига: В 3 т. М, 1871. Т. 1.

С. 80.

21 Там же. С. 88-89.

владеть, сажать — давать власть, держать — управлять, ходить — собирать

дань, водить — назначать, рядить — распоряжаться». Дань, следовательно,

есть «домашнее» учреждение, вызванное потребностью приносить мзду за

благодетельную защиту и суд князя. Эта идиллия дополняется у М. П. По-

година терминологической неразберихой: «дань», «подать», «оброк» — все

перемешано.

Положение данников, возникновение даннических отношений— во-

просы, которые затрагивались в трудах по истории финансов в России. К

числу их авторов относился Ю. А. Гагемейстер, отождествлявший дань с

податью.

Собирали дань у побежденных, подвластных народов; она «оп-

ределялась навсегда при самом покорении и увеличивалась только в случае

их неповиновения или мятежа».

Ю. А. Гагемейстер не различал дань и

налог.

Киевляне, думал он, никаких даней не платили. Ю. А. Гагемейстер

пытался выявить различия «между сборами с данников и с подданных», а

также между данями и контрибуциями.

Помимо Ю. А. Гагемейстера, о данях писал Дм. Толстой. Ему казалось

необходимым отличать дань от оброка, поскольку первая была податью с

пахотной земли, а второй — с разных угодий и вообще платой «правитель-

ству взамен разнородных повинностей деньгами или какою другою одно-

образною ценностью».

Возникновение даннических отношений Дм. Тол-

стой объяснял фактом насилия, завоевания.

Более обстоятельно рассуждал о данничестве В. Кури, в книге которо-

го «О прямых налогах в древней Руси» находим такое определение дани:

«Она, собственно, означает контрибуцию с народов покоренных, есть, так

сказать, цена, которою они откупаются от рабства, подать с их имущества и

стяжаний в замену рабского служения. Дань в первое время владычества

варягов имела значение такой контрибуции с покоренных народов».

Легко

заметить зависимость В. Кури и понимании дани от Эверса. Но далее он

высказывает такие соображения, которые звучали как новое слово в изуче-

нии даней и даннических отношений. В. Кури пишет: «Но так как сильные

пришельцы-варяги и покоренные ими славянские племена вскоре сблизи-

Там же. С. 80, 89.

Га ге м е йстер Ю. А. Разыс кания о финансах древней Руси. СПб., 1833. С. 22, 29.

Там же. С. 16,49.

Там же. С. 13,29.

Там же. С. 21,26.

Тол с той Дм . Истор ия фина нсов ых учр ежде ни й Росс ии со вр емен и основа ния госу

дарства до кончины имп. Екатерины И. СПб., 1848. С. 20.

Там же. С, 6. — Мысль о дани как поземельной подати фигурировала также в работе К.

Ве с е ло в с ко г о . В ос т а л ь н о м же К . В е с е л о в с к и й б л и з о к Ю. А . Г а г е ме й с т е р у . ( В е с е л о в - с к и й

К . Н а ч а л о и п о с т е п е нн о е пр е о б р а з о в а н ие си с те мы по зе м е л ь н ы х на л ог о в в Р о с с и и //

Журнал Министерства Государственных имуществ. Ч. 1. 1841 . С. 147-148, 150.)

2 9

Кури В. О

прямых нало гах в Древней Руси. Казань, 1855. С. 21-22.

153

лись так, что отношения между ними можно более назвать отношениями

подданных к правительству, чем побежденных к победителям, то дань не-

обходимо должна была потерять характер контрибуции и мало-помалу

сделаться чистою податью. Конечно, это свершилось не вдруг, но начало

уже было положено при первых князьях, а именно при Олеге. Действи-

тельно, дань его времени еще не есть специальная подать, какою является

впоследствии, но означает уже всякую плату, производимую подданными,

как князю и его дружине, так и наместникам». По В. Кури, «дань до времен

удельного периода означает еще подать вообще, хотя под конец является

иногда уже отдельною прямою податью. Во время удельного периода

дань— чистая и, можно сказать, почти единственная прямая подать, но

вследствие того, что дань не была уже единственным источником доходов,

она естественно стала занимать менее важное место».

Как видим, В. Кури

пытается проследить историческую эволюцию дани от контрибуции к пря-

мой подати.

Следующий опыт истолкования дани принадлежит Е. Осокину, крити-

ковавшему Эверса и Гагемейстера за их утверждения о том, что «разные

прямые сборы, падавшие на городских и сельских жителей, уже в самые

древнейшие времена имели природу налогов, настоящих податей, распре-

деляемых на твердом основании». По мнению Е. Осокина, говорить о нало-

гах в древнейшую эпоху нельзя.

Переходя непосредственно к дани, он

замечает: «Дань первоначально является сбором с побежденных племен,

или народов. Ценою ее они покупают себе жизнь, или откупаются от рабст-

ва, освобождаются от службы своему победителю. Что дань в самые древ-

нейшие времена служила некоторым образом выкупом жизни, или средст-

вом освободиться от рабства, это доказывается несомненно действиями

Ольги».

Е. Осокин, как и В. Кури, старался уловить перемены в существе

дани на ее пути развития от контрибуции к налогу.

Заметки о древнерусских данях встречаем в произведениях К. С. Акса-

кова. Он, например, допускал взимание дани с какого-либо племени, кото-

рым князь, берущий дань, не владел. «Игорь брал дань с древлян; он не

владел ими, ибо у них был свой князь Мал», — писал К. С. Аксаков

другой раз он говорит о государственной природе даннических отношений:

«Ольга пошла к Новгороду. Установление даней по Мете, по Луге; ловища

по всей земле и пр. Устройство земли, кажется, государственное».

30 Там же. С. 22-23.

31 Осокин Е. О понятии промыслового налога и об историческом его развитии в Рос

сии. Казань, 1856. С. 38-39.

32 Там же. С. 32.

33 Аксаков К. С. О древнем быте Славян вообще и Русских в особенности//Полн. собр.

соч.: В 3 т. М., 1889. Т. 1.С. 113.

34 Аксаков К. С. Замечания на летопись Нестора // Там же. С. 508.

154

Согласно В. Н. Пешкову, дань мало чем отличалась от позднейших го-

сударственных сборов. Это явствует из следующего фрагмента его книги о

русском народе и государстве: «Читая летописные известия о наложении

дани с дыма или с рала, об установлении уроков с погостов, потом оклад-

ные и переписные книги Новгорода и других мест, равно как и последу-

ющие Писцовые книги, нельзя не убедиться, что русское правительство,

желая определить число и население народа, искало этого числа посредст-

вом познания общин».

Довольно противоречивы идеи о дани у И. Д. Беляева: в одном случае

он интерпретирует взимание дани как акт грабежа и насилия,

в другом —

как вполне обычный элемент фиска.

Далее у него читаем о регулярном

сборе дани с покоренных племен, а затем узнаем, что дань есть выражение

признания племенами административной и судебной компетенции князя.

И. Е. Забелин смотрел на данничество как на результат «промысло-

вой» деятельности древнейших городов: «Каждый город, подобно деревне,

распространял свои пути во все стороны и зарубал себе собственный округ,

отчего и границы такого округа прозывались рубежом. Вот почему самые

дела наших первых князей, весь порядок этих дел, представлял в сущности

только новый шаг, новую ступень в развитии старых земских промышлен-

ных отношений. Князья, как способная дружина, только способствовали

городам распространить новый промысел даней, оброков, уроков». Итак,

древний город, распространяя силой оружия свою власть, требовал с поко-

ренных племен дани.

По наблюдениям Д. И. Иловайского, даннические связи были состав-

ной частью государственной системы Древней Руси, т. е. являлись факто-

ром внутриобщественной жизни.

С. М. Соловьев также не мог пройти мимо вопроса о данях. Ему дума-

лось, что «дань, за которою ходил сам князь, была первоначальным видом

подчиненности племени одной общей власти, связи с другими соподчинен-

ными племенами. Но при таком виде подчиненности сознание об этой свя-

зи, разумеется, было еще очень слабо: племена платили дань и козарам, и

все оставалось по-прежнему в разъединении друг с другом».

' Дань— это

выражение зависимости восточнославянских племен от киевского князя.

35 Пешков В. Русский народ и государство: История русского общественного права до

XVIII века. М, 1858. С. 202.

36 Беляев И. Д. Рассказы из русской истории. Кн. 1. М, 1861. С. 20, 25.

37 Там же. С. 120.

38 Там же. С. 34, 49.

39 Забелин И. Е. История русской жизни. Ч. 1. М., 1876. С. 564-571. 40

Иловайский Д И. История России: В 5 т. М., 1876. Т. 1. Ч. 1. С. 37.

41 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. I. M, 1959. С. 225. 42 Соловьев

С. М. Об отношениях Новгорода к Великим князьям. М., 1845. С. 40.

155

Так было в первый период существования русского общества, длившийся,

по С. М. Соловьеву, до середины XI в. Обозревая внутреннее состояние Ру-

си с 1054 по 1228 г., историк снова возвращается к данничеству: «Доходы

казны княжеской состояли по-прежнему в данях. Мы видели, что покорен-

ные племена были обложены данью: некоторые платили мехами с дыма,

или обитаемого жилища, некоторые по шлягу от рала; встречаем известия,

что и во времена летописца подчиненное народонаселение платило дань,

возило повозы князьям, что последние посылали мужей своих по областям

для сбора дани...»

На основании этих слов С. М. Соловьева можно заклю-

чить, что он под данью в первый период истории русского общества разу-

мел поборы, шедшие киевскому князю с покоренных племен Восточной

Европы, а в данях последующего времени усматривал платежи населения

Руси, подчиненного князю. Стало быть, дань, будучи сначала внешним пла-

тежом завоеванных Киевом племен, потом превратилась во внутренний до-

ход с подвластного князю народа. Но в любом случае она была выражением

подчиненности данников власти правителей в лице Рюриковичей.

Иначе оценивал дань Б. Н. Чичерин. Даннические отношения он, как и

другие исследователи, выводил из завоевания. Однако политическое гос-

подство и административная власть над людьми не раскрывали, по

Б. Н. Чичерину, сути дани. Утверждавшаяся в ходе завоеваний верховная

собственность победителей на землю побежденных— вот истинный ис-

точник, согласно Б. Н. Чичерину, даннической зависимости: «Первоначаль-

но князья как чистые дружинники искавшие только добычи и завоеваний,

довольствовались, разумеется, наложением дани на покоренные племена.

Но эта дань именно означала принадлежность покоренных земель победи-

теля...» Б. Н. Чичерин неоднократно подчеркивает то казавшееся ему несо-

мненным обстоятельство, что древнерусские князья считали покоренные

земли своей принадлежностью и собственностью.

Отсюда вывод — дань у

Б. Н. Чичерина выступала в качестве внутриобщественного фактора.

В. О. Ключевский, хотя и отвергал мысль о верховной земельной соб-

ственности князя в Древней Руси, тем не менее видел в отношениях данни-

чества проявление внутренних общественных связей. Рассказав о покоре-

нии Киевом восточнославянских племен в конце IX-X вв., В. О. Ключев-

ский затем говорит: «Расширяя свои владения, князья киевские устанавли-

вали в подвластных странах государственный порядок, прежде всего, разу-

меется, администрацию налогов». О том, что дань у него покрывалась по-

нятием «налог», свидетельствует с очевидностью другой отрывок: «Глав-

ной целью княжеской администрации был сбор налогов. Олег, как только

утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных племен.

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. II. 1960. СП.

Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. М., 1858. С. 64-66.

Ольга объезжала подвластные земли и также вводила „уставы и оброки,

дани и погосты", т. е. учреждала сельские судебно-административные окру-

га и устанавливала податные оклады». Дань киевский князь собирал на

правах правителя, государя. Вместе с князем данью кормилась дружина,

которая со своим вождем составляла «правительственный класс». Этот

класс зимой правил, «ходил по людям, побирался, а летом торговал тем, что

собирал в продолжение зимы». Дань собиралась двояко: «...либо подвласт-

ные племена привозили ее в Киев, либо князья сами ездили за нею по пле-

менам. Первый способ сбора дани назывался повозом, второй — полюдьем.

Полюдье— это административно-финансовая поездка князя по подвласт-

ным племенам».

К обсуждению данничества В. О. Ключевский вернулся в

специальном курсе «Терминология русской истории». Дани здесь он дает

такое определение: «Прямой налог, падавший на податные классы, у нас

исстари назывался данью. Дань эта падала или на промышленных людей,

или на хлебопашцев. Летописные известия, что вятичи платили в X в. дань

хозарам „по шлягу от рала"— по какой-то иностранной монете с плуга,

показывает, что она была поземельная, а внесенное в летопись предание,

что те же хозары взяли с полян дань „по мечу с дыма", показывает, что она

была подворная». В своем терминологическом курсе В. О. Ключевский не-

сколько по-иному трактует полюдье. Он утверждает: «Рядом с данью в

древнейшее время является повинность не постоянная, а временная, также

падавшая на труд или на рабочее население; она называлась „полюдьем".

Как отбывалась эта повинность, довольно трудно себе представить. Она

состояла в содержании князя и его двора во время объезда князем своей

области».

К внутреннему государственному строению относил дань и К. Н. Бес-

тужев-Рюмин. Большую роль в истории Руси ученый отводил варяжским

князьям, которые якобы «положили основание внешнему единству русской

земли не только тем, что они наметили ее границы, но и тем, что создали

общие интересы, до известной степени связавшие все ее части. Таким обра-

зом, недаром с утверждения варяжских князей начинается новый период, не

только во внешней истории России, но и во внутреннем развитии населяю-

щих ее племен...» Пришельцы-князья судили и охраняли людей от внешних

врагов, за что получали в виде вознаграждения разные судебные пошлины

и дани. Последние шли на издержки обороны. Вместе с тем дань была об-

щим доходом князя и дружины.

Под углом зрения господства и подчинения рассматривал дань

Н. И. Костомаров. Объединение вокруг Киева славянских племен сопрово-

45 Ключевский В. О. Соч.: В 8 т. М„ 1956. Т. 1. С. 152-155.

46 Там же. 1959. Т. VI. С. 200-201.

47 Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история: В 2 т. СПб., 1872. Т. 1. С. 107-110.

147

ждалось, по его разумению, не только установлением подданства, но и по-

рабощением. Так, древляне, покоренные Ольгой, были объявлены рабами,

обязанными работать на господ-победителей и платить им дань.

Следова-

тельно, по Н. И. Костомарову, дань — платежи порабощенных, завоеван-

ных киевскими князьями племен.

Построения Н. И. Костомарова не получили признания в историогра-

фии. Большинство исследователей продолжало развивать идеи о дани-нало-

ге. К ним относился М. Ф. Владимирский-Буданов, который, не колеблясь,

поставил дань в разряд прямых налогов: «Дань (прямой налог) первона-

чально происходит из отношений победителя к побежденным». Превраща-

ясь «в подать внутреннюю и постоянную, дань получает название урока

(оброка) или уклада». С XI в. термин «дань» окончательно утвердился в

значении внутренней подати. Первоначальным способом взимания дани

являлось «полюдье, как бы военные походы, периодически повторяющиеся

завоевания». Но в XI в. полюдье уже утратило характер военного похода,

правда, лишь на территории древнерусских земель, тогда как относительно

«непокоренных инородческих стран» об этом сказать нельзя. Полюдье

М. Ф. Владимирский-Буданов включал в «число дани». Он полагал, что в

Древней Руси данническую повинность несли только «тяглые (жители по-

гостов) домохозяева». Города же данью не облагались. Их население пла-

тило так называемое «погородие». Взимание дани производилось «в циф-

рах определенных и постоянных».

В. И. Сергеевич различал значение дани, видовое и родовое.

В каче-

стве последнего «под данью разумеются всевозможные подати; все, что

дается в пользу князя, называлось данью».

В смысле видового термина,

или специальной повинности, дань фигурирует в более позднее время; она

«есть новость и составляет последствие татарского завоевания».

Как воз-

никает дань? В. И. Сергеевич полагал, что вначале «дань появляется в фор-

ме окупа, иногда она дается совершенно добровольно (напр., радимичи со-

глашаются добровольно платить дань Олегу), а иногда по принуждению.

Племена по необходимости должны были избирать одно из двух: или вой-

ну, или платеж дани, и избирали последнее, если платеж дани был меньшим

злом, чем война». В. И. Сергеевич обобщает: «Итак, по первоначальному

своему возникновению, дань является платою слабого сильному: более

48 Костомаров Н. И. Исторические монографии и исследования. СПб., 1872. Т. 1. С. 121-

123.

49 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. СПб.; Киев, 1907.

С. 83-85.

50 Сергеевич В. И. Древности русского права: В 3 т. СПб., 1911. Т. 3. С. 181-182,

186.

51 Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права.

СПб., 1910. С. 336.

52 Сергеевич В. И. Древности русского права. Т. 3. С. 182.

158

сильный нападал на слабого, который, в видах замирения сильного, согла-

шался платить ему дань».

Налог и дань для В. И. Сергеевича не взаимоис-

ключающие понятия. Наоборот, «всякий налог первоначально возникает в

форме окупа, платы за мир и спокойствие сильным соседям с тем, чтобы

они не воевали, не нападали. Это дань». Автор продолжает: «Весьма веро-

ятно, что первоначально только покоренные и платили дань. Но и там, где

князья водворялись мирно, было немало оснований платежа повинностей в

пользу князя. Князь и здесь защищает от врагов, судит, поддерживает спо-

койствие и пр.»

Так В. И. Сергеевич в конечном счете уравнял насильст-

венные платежи, добываемые посредством войн, с платежами князю за от-

правление им общественно-полезных функций, уплачиваемые подведомст-

венным ему как правителю населением.

Сквозь призму понятий о налогах преломлял дань Н. А. Рожков. Сбор

налогов, по мнению историка, — главная отрасль правительственной дея-

тельности древнерусского князя. Согласно Н. А. Рожкову, основным нало-

гом в Киевской Руси «была прямая подать или дань, известия о которой в

летописях и актах идут сплошным, непрерывающимся рядом с IX по XII

столетие. Дань собиралась двумя способами: или князь сам за ней ходил —

это так называемое полюдье, или ему ее привозили сами жители, что назы-

валось повозом».

Н. А. Рожков находился здесь под явным влиянием

В. О. Ключевского.

То же самое надо сказать и о С. Ф. Платонове, у которого встречаем

очень схожие мысли. Сбор дани осуществлялся, замечает он, «таким обра-

зом: или покоренные племена сами везли дань в Киев на княжеский двор —

это так называемый „повоз"; или же князь сам с дружиной отправлялся за

нею — это так называемое „полюдье"».

Князья получали плату за охрану

общества от неприятеля. Князь и дружина кормились данью.

Представле-

ния С. Ф. Платонова о древнерусской дани есть в некотором роде результат

соединения точек зрения на даннические отношения В. О. Ключевского и

К. Н. Бестужева-Рюмина.

Весьма сходные с С. Ф. Платоновым взгляды обнаруживаем у

М. К. Любавского, упоминающего те же два способа взимания дани: повоз

и полюдье. Впрочем, М. К. Любавский тут же говорит о полюдье не в

смысле способа сбора дани, а в значении платежа как такового, т. е. самой

дани. Вот почему у М. К. Любавского князь и дружина собирают полюдье.

В изучении данничества автор исходил из внутренней деятельности князей

53 Сергеевич В. И. Лекции и исследования. С.

337.

54 Там же. С. 336-337.

55 Рожков Н. А. Обзор русской истории с социологической точки зрения. Ч. 1.

М., 1905. С. 81-82.

55 Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. СПб., 1907.

С. 65.

56 Там же. С. 64-65,81.

159

«по устроению страны, по введению в ней наряда», ибо «эта деятельность

выражалась главным образом в установлении и сборе даней и оброков,

шедших на содержание как самих князей, так и их дружины».

Итак, по

М. К. Любавскому, дань с момента своего возникновения являлась факто-

ром внутренней жизни древнерусского общества.

Несколько иначе виделось складывание даннических отношений

А. Е. Преснякову, принявшему тезис В. И. Сергеевича о том, что дань пер-

воначально возникает в качестве «откупа, платы за мир и спокойствие

сильным соседям, чтобы они не воевали, не нападали». Новый этап в разви-

тии даней связан с организацией «специальных средств самозащиты», когда

дань обращается в сбор на содержание князя и дружины, отроков, детских.

По наблюдениям А. Е. Преснякова, древнейшим способом сбора дани было

полюдье, имевшее характер военного похода князя и дружины «по дань». В

конечном счете А. Е. Пресняков рассматривает дань в Киевской Руси на-

равне с налогами, вирами и прочими сборами, вливавшимися в государст-

венный бюджет, а также оседавшими в карманах древнерусской знати.

Термин «дань» со временем приобретает «более широкое, общее значение»,

покрывающее различные платежи.

Эволюционно смотрел на данничество и М. А. Дьяконов. Князья в

Древней Руси, будучи правителями, «получали с населения сборы в форме

налогов прямых и косвенных и пошлин». Возникают же прямые налоги в

виде «дани, уплачиваемой победителю побежденными. Данью побежден-

ные откупают себе право на жизнь и на свободу; без этого окупа им грозило

бы избиение или обращение в рабство». М. А. Дьяконов думал, что таковой

дань являлась уже до «призвания» варягов. Еще тогда «уплата дани обу-

словливалась именно силой поработителя и слабостью покоренного».

Стремясь расширить свое политическое влияние, «первые русские князья»

старались поставить в данническую зависимость от себя возможно большее

число племен. Обложение данью исследователь расценивал как «первый

шаг к замирению враждебных отношений и первое звено при выработке

понятия о подданстве». Дань бралась в фиксированных размерах, хотя и

крайне неустойчивых. Эта неустойчивость сохранялась до тех пор, «пока

дань продолжала носить характер окупа или военной контрибуции». От

времен княжения Ольги дошли до нас первые известия об упорядочении

взимания дани. М. А. Дьяконов имел в виду сообщения летописца о путе-

шествии княгини по древлянской и новгородской землям, в ходе которого

учреждались «уроки» и «оброки». Автор говорит: «Эти „уроки" и „оброки"

58 Любавский М. К Лекции по русской истории до конца XVI века. М., 1918. С. 84.

59 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории: В 2 т. М., 1938. Т. 1. С. 205—207.

60 Дьяконов М. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб.,

1912. С. 182-183.

160

вызывали ряд различных толкований в исторической литературе. Едва ли,

однако, под этими терминами можно разуметь какие-либо особые сборы в

отличие от дани». Урок и оброк, по М. А. Дьяконову, — дань, определенная

в цифрах. По мере того, как с покоренными племенами налаживались у

князей тесные и мирные отношения, «дань в виде урока и оброка становится

постоянною прямою податью. Но в то же время данью стали обозначать и

иные прямые и косвенные сборы». Другими словами, термин «дань» на-

чинает фигурировать как родовое понятие. Сбор даней (прямых налогов) —

обычное явление древнерусской действительности XI-XII вв. Князья соби-

рали доходы с подвластных им территорий посредством полюдья — объез-

да земли с целью выполнения «правительственных функций». Вместе с тем

под полюдьем М. А. Дьяконов понимает одну из разновидностей даней.

Его представления в данном случае не отличались, следовательно, четко-

стью.

В заключение обзора мнений дореволюционных историков о данниче-

стве коснемся суждений М. С. Грушевского о данях. Приглядываясь к от-

ношениям, какие существовали между Киевом и окрестными восточносла-

вянскими племенами, М. С. Грушевский убедился в том, что эти отношения

были отнюдь не одинаковыми по характеру. Некоторые племена выступали

союзниками Киева, добровольными или вынужденными, посылая киевско-

му князю только воинов в помощь. Даней они не платили. Другие племена

вследствие «примучиваний» вынуждены были платить дань, сохраняя при

этом свой внутренний быт в целости, ненарушенным.

Количество земель,

где оставался прежний порядок и куда время от времени являлись киевские

князья, их бояре и дружинники за данью, было довольно значительным в X

столетии.

Обложенные данью племена, как явствует из рассуждений

М. С. Грушевского, находились под политическим контролем и гегемонией

Киева. Отсюда ясно, что М. С. Грушевский усматривал в дани нечто

внешнее, т. е. сборы, порожденные грабительскими войнами, столь типич-

ными для той поры.

На этом мы заканчиваем знакомство с идеями досоветской историче-

ской науки, посвященной даням и данническим связям на Руси Х-ХП вв.

Какие выводы можно сделать на основании приведенных нами историо-

графических материалов?

Прежде всего нужно отметить, что попытки определить смысл терми-

на «дань» восходят еще к творчеству В. Н. Татищева. Затем они возобнов-

лялись с каждым поколением русских историков. Можно, не боясь преуве-

61 Там же. С. 184-186.

62Грушевьский М. Icтopiи Украини-Pyci: В Ют. Лымв, 1904. Т. I. С. 68.

63 Там же. С. 380.

64 Там же. С. 369.

161