Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии

Подождите немного. Документ загружается.

личений, сказать: ни один сколько-нибудь крупный исследователь отечест-

венной старины не прошел мимо даннической проблемы.

Довольно значительная группа ученых относила дань к факторам

внутреннего развития древнерусского общества. При этом даннические от-

ношения воспринимались по-разному. Согласно одному мнению, дань яв-

лялась податью, уплачиваемой зависимыми людьми своим господам и хо-

зяевам — князьям и дружинникам, порабощавшим этих людей и лишавшим

их собственности на землю силой оружия. В соответствии с другим мнени-

ем, дань была налогом, который получали князья на правах суверенов и

правителей. Стало быть, в первом случае дань имела частный характер, а во

втором — публичный.

Некоторые авторы наблюдали эволюцию даннических отношений.

Возникновение дани они обусловливали военными акциями и уподобляли

ее контрибуции, которая со временем превратилась в элемент фиска, став

прямым государственным налогом.

Наконец, существовала еще и такая точка зрения, по которой дань на

протяжении всей истории Киевской Руси выступала как плата за мир, окуп,

как контрибуция. Дань платили лишь побежденные племена и народы.

Следует заметить, что в дореволюционной историографии нет специ-

альных трудов о данничестве. Все написанное в дворянской и буржуазной

науке о данях представляет собой отрывочные высказывания, в лучшем

случае — краткие очерки.

В советской историографии ситуация несколько улучшилась. Однако

до сих пор наша историческая наука не располагает достаточным количест-

вом работ, рассматривающих историю древнерусских даней. Чаще сведе-

ния об отношениях данничества приходится собирать по крупицам, извле-

кая их из статей и монографий, где изучаются те или иные аспекты соци-

ально-экономического строя Руси Х-ХИ вв.

М. Н. Покровский полагал, что «дань в древней Руси исторически раз-

вилась из урегулированного грабежа, если так можно выразиться: сначала

отнимали сколько хотели и могли, потом заменили грабеж правильным

ежегодным побором — это и была дань».

По древним понятиям, владеть,

властвовать, брать дань — все едино. «На первых порах господство выра-

жается в том, — пишет М. Н. Покровский, — что господа, победители, от-

бирают в свою пользу часть продуктов, производимых побежденным: со-

бирать дань самый простой способ властвовать».

Данничество устанавли-

валось в результате завоевания, когда побежденное племя не истреблялось,

65Покровский М. Н. Избр. произв. Кн. 1. М., 1966. С. 167.

66Там же. С. 99; Покровский М. Н. Очерк истории русской культуры. Ч. !. Л., 1925.

С. 131.

162

а превращалось в «подданных», обязанных платить дань.

Политическая

зависимость сперва ни в чем другом не выражалась, кроме уплаты дани.

Так было в X в. Миновало два-три столетия. Деревенская Русь по-старому

платила дань, и хождение за данью являлось специально княжеской про-

фессией, как предводительство на войне. «Захватив чужую волость, князь

первым делом посылал по ней своих „данников", которые иной раз не стес-

нялись и тем, что население уже уплатило дань прежнему князю». Факты,

по убеждению М. Н. Покровского, свидетельствуют, что князь не только

собирал дань, но и распоряжался ею.

От уплаты дани освобождались го-

рода: «...город не был объектом дружинной деятельности: город, как прави-

ло, дани не платил; если на город накладывалась дань, это имело такое же

значение, как современная контрибуция». Экспедиции за данью назывались

полюдьем.

Итак, у М. Н. Покровского данничество не было однородным явлени-

ем. Дань, как видно из его высказываний, являлась выражением политиче-

ской зависимости, «подданства», политического верховенства. Наряду с

этим, она фигурировала и в качестве контрибуции. Если вспомнить, что,

согласно М. Н. Покровскому, князь по отношению к древнерусской деревне

выступал хозяином-вотчинником,

то дань, уплачиваемую деревенскими

жителями, нельзя иначе квалифицировать как одну из разновидностей вот-

чинных повинностей. М. Н. Покровский, следовательно, не сумел вырабо-

тать стройных и цельных представлений о данничестве в Киевской Руси.

Довольно рано в советской литературе обозначился подход к дани как

к феодальной ренте. Указание на этот счет встречаем, например, у

П. И. Кушнера, который писал: «На Руси сбор дани носил название

„полюдья". В начальной летописи сохранилось очень интересное сказание

о походе князя Игоря, показывающее, каким образом собиралась дань. Со-

брав дань один раз, князь мог тотчас же вернуться обратно и собрать с по-

бежденных дань вторично. Никаких определенных размеров дани не суще-

ствовало, величина ее зависела исключительно от потребностей самого кня-

зя и от богатства данников». В другом месте П. И. Кушнер говорит о том,

что «крестьянство жило общинами и деревнями (отдельными заимками),

платило дань феодалам».

Если сопоставить эти два построения П. И. Куш-

нера, то можно думать, что он приравнивал раннюю дань к поборам с по-

бежденных племен, а более позднюю — к феодальной эксплуатации.

Довольно смело обращался с термином «дань» П. А. Аргунов. Дань он

идентифицировал с «купой» («копой») Русской Правды. П. А. Аргунов за-

67 Покровский М. Я Избр. произв. Кн. 1. С. 99.

69 Покровский М. Н. Очерк... С. 133.

70 Покровский М И. Избр. произв. Кн. 1. С. 168.

71 Кушнер П. Очерк развития общественных форм. М, 1927. С. 224, 247.

163

Там же. С. 168.

являл: «...„купу" же или „копу" Р. П. считаю натуральной данью господину

от закупа, его натуральной повинностью».

По Н. Л. Рубинштейну, сначала дань собирается путем объезда-полю-

дья, однако потом сбор дани организуется по-хозяйски. Организацией

княжеского хозяйства для собирания дани является «погост», casa

dominicata, господский двор примитивного господского хозяйства. К нему

«тянет данью» все население округи, на которую распространяется затем

само название «погоста». Говоря о социальной природе даннических от-

ношений, Н. Л. Рубинштейн замечает: «Система даней стоит на границе

частнохозяйственной и публичной организации; установление даней есть

акт политической зависимости, однако, собирание ее строится согласно с

частнохозяйственным принципом».

Становление погостов и обложение

данью Н. Л. Рубинштейн предлагал понимать как окняжение земли. Дань

вносится каждым отдельным вольным крестьянским хозяйством.

Исследователь поставил данничество посредине между публичными и фео-

дальными платежами.

Более прямолинейно судил о дани А. Г. Пригожий, отождествлявший

ее с феодальным оброком.

Против такого отождествления дани с оброком

предостерегал М. М. Цвибак.

На недопустимость смешения дани с рентой

продуктами указывал В. Рейхардт.

Различал дань и феодальную ренту Б. Д. Греков, приступивший в кон-

це 20-х— начале 30-х годов к фронтальному изучению истории Киевской

Руси. Но мнению Б. Д. Грекова, дань в «форме пушнины, меда, воска и вся-

кого другого „узорочья", т. е. продуктов, превращающихся на европейских

и азиатских рынках в товар», платили свободные смерды, не попавшие в

зависимость от феодалов.

Историк не раз подчеркивал то обстоятельство,

что в Древней Руси «оставалось много так называемых „свободных" смер-

дов, обложенных данью, но не знающих феодальной ренты».

Правда, по-

степенно дань переходила в натуральную земельную ренту: «...основной

72 Аргунов П. А. К пересмотру построений закупничества Русской Правды//Учен. зап.

Саратовск. ун-та. Т. 6. Вып. 4. 1927. С. 65.

73 Рубинштейн Н. Л. Нарис icropii КищьскоУ Pyci. Харьков; Одесса, 1930. С. 32, 35.

74 Там же. С. 32, 45.

75 Пригожин А. Г. О некоторых своеобразиях русского феодализма// Изв. ГАИМК.

Вып. 72. 1934. С. 18.

76 Цвибак М. М. К вопросу о генезисе феодализма в Древней Руси// Там же. Вып. 103.

1934. С. 97.

77 Рейхардт В. Очерки по экономике докапиталистических формаций. М.; Л., 1934. С. 133.

8 Греков Б. Д. Главнейшие этапы истории русской феодальной вотчины // Хозяйство

крупного феодала-крепостника XVII в. Вып. I. Л., 1933. С. XXV—XXVI.

79 Греков Б. Д. 1) Начальный период в истории русского феодализма //Вестн. АН СССР.

1933. № 7. С. 16; 2) Проблема генезиса феодализма в России // Исторический сборник. I. Л., 1932.

С. 40.

формой эксплуатации смердов была дань, незаметно для самих смердов

перерождающаяся в натуральную земельную ренту в связи с процессом

обоярения земли и вместе с превращением смерда в зависимого, по-

лукрепостного и крепостного».

Однако Б. Д. Греков ни в ранних своих

работах по древнерусской истории, ни в поздних не уравнивал дань с фео-

дальной рентой.

Затрагивалась проблема дани и при обсуждении известного доклада

Б. Д. Грекова о рабстве и феодализме в Киевской Руси.

Один из участни-

ков дискуссии Е. С. Лейбович усматривал в дани нечто отличное от форм

феодальной эксплуатации. Дань IX-X вв., по словам Е. С. Лейбовича, нет

причин считать «формой феодальной зависимости». К сожалению,

Е. С. Лейбович ничего не сказал о данничестве более позднего времени. Но

его фраза «дань еще не является формой феодальной зависимости» дозво-

ляет предполагать, что в перспективе он допускал трансформацию дани в

феодальную ренту.

Именно так характеризовал дань другой участник упомянутой дискус-

сии М. Н. Мартынов. Ему принадлежит следующее утверждение: «Захват

общинной земли, грабежи, насилия, частые войны, тяжелая дань — все это

разоряло свободного смерда и превращало его в феодально-зависимого

крестьянина. При таких условиях даннические отношения перерастали в

феодальные отношения. Смерд, завоеванный варягами, данник, теперь стал

феодальным крестьянином».

Примерно в том же ключе рассуждал М. И. Артамонов, рассмотрев-

ший в специальной статье археологические источники так называемой эпо-

хи возникновения феодализма в Восточной Европе. В данной статье чита-

ем: «Существенное значение для понимания появления богатых курганных

могил, а, следовательно, и оставившего их социального слоя имеет связь

этого рода памятников с возникающими городами. Этот слой общества

сформировался вместе с городом — средоточением военно-торговой, рабо-

владельческой прослойки, постепенно превратившей даннические отноше-

ния окружающего земледельческого населения в феодальную, основанную

на землевладении и отработочной ренте зависимость».

80 Греков Б. Д. 1) Очерки по истории феодализма в России: Система господства и подчинения

в феодальной вотчине. М; Л., 1934. С. 46; 2) Феодальные отношения в Киевском государстве. М; Л.,

1935. С. 101.

81 См.: Греков Б. Д. 1) Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. 1. М., 1952.

С. 189-197; 2) Киевская Русь. М.; 1953. С. 217-225.

82 См.: С. 243-244 настоящей книги.

83См.: Изв. ГАИМК. Вып. 86. 1934. С. 130.

84Там же. С. 82.

85 Артамонов М. И. Обзор археологических источников эпохи возникновения феодализма в

Восточной Европе // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. № 9— Ю. С. 275.

165

Далеко не все историки, работавшие в 30-е годы, поддерживали идею

о перерождении дани в феодальную ренту на Руси Х-ХП вв. Противником

ее был С.В. Вознесенский. Возникновение даннических отношений

С. В. Вознесенский связал с деятельностью дружинников-воинов, бродив-

ших по стране и оседавших в городах, откуда они, нападая на окрестных

жителей, «примучивали» дань. Плательщиками дани были смерды — «сво-

бодное крестьянство, которое в VIII—IX вв. подвергалось разбойным напа-

дениям военно-дружинного класса, образовавшегося по торговым путям-

рекам — Волхову, верховьям Волги и Западной Двины и Днепру, а затем в

Х-ХIII вв., будучи „примучено", вынуждено было платить регулярную

дань». Эта дань в те времена не была еще феодальной рентой. Таковой она

стала позже — в XIII-XV вв., выступая в форме продуктовой ренты.

О дани во Владимиро-Суздальской Руси писал Н. Н. Воронин. Он вы-

делял дань из системы феодальной эксплуатации, считая данничество чем-

то внешним, наносным, пребывающем на поверхности общественного бы-

та.

И на юге даннические отношения нельзя принимать за форму фео-

дальной зависимости, ибо для того, чтобы установилась последняя, данник

должен был перевоплотиться в феодального крестьянина: «Сельское на-

селение собственно киевской территории— Поднепровья— с развитием

здесь княжеского и церковного феодального землевладения быстро пре-

вращалось из данников в феодально-зависимых крестьян».

Вне феодализма рассматривал дань и С. В. Бахрушин. Обращаясь к

«Державе Рюриковичей», ученый подчеркивал, что она «основывалась не

на интенсивной феодальной эксплуатации, а лишь на сборе дани с покорен-

ных племен. В стране, где господствовали еще общинные порядки, хотя и

находившиеся в состоянии разложения, иначе и не могло быть». Несколько

ниже С. В. Бахрушин заключает: «Итак, не освоение земли, а грабеж насе-

ления в виде дани является основной задачей военной организации, воз-

главляемой киевскими князьями. При невозможности интенсивно эксплуа-

тировать покоренное население необходимо было непрерывно увеличивать

число данников, расширять территорию, облагаемую данью».

Значит,

дань — вид грабежа, а не феодальная повинность. Даже в XI в., особенно на

окраинах русской земли, дань ничего общего не имела с феодальными уч-

реждениями.

86Вознесенский С. В. К вопросу о феодализме в России // Там же. 1934. № 7-8. С. 226,

230, 232.

87Воронин Н. Н. Владимиро-Суздальская земля в X—XIII вв.//Там же. 1935. № 5-6.

С. 208.

88Воронин Н. Н. Восстания смердов в XI веке // Исторический журнал. 1940. № 2. С. 54.

89Бахрушин С. В. «Держава Рюриковичей» // ВДИ. 1938. № 2. С. 94-95.

90Бахрушин С. В. К вопросу о русском феодализме // Книга и пролетарская революция.

1936. № 4. С. 48.

166

С. В. Юшков был первым советским ученым, написавшим специаль-

ную работу о древнерусской дани. В 1936 г. он выступил со статьей «Эво-

люция дани в феодальную ренту в Киевском государстве в X-XI веках», где

попытался проследить эволюцию дани за время, указанное в заглавии. Дань

у С. В. Юшкова в своем развитии проходит два этапа: первый, когда она

еще не была феодальной рентой, и второй, когда она стала таковой. Снача-

ла «сбор дани вместе с „примучиваниями" разного рода был не чем иным,

как организованным феодальной властью грабежом сельского населения...»

Правление княгини Ольги знаменует решительный перелом в даннических

отношениях. Ольга ликвидировала местных племенных и варяжских кня-

зей, взамен которых «была создана прочная, непосредственно связанная с

центром, местная финансовая и, вероятно, судебная администрация». Она

устроила погосты — финансово-административные и судебные центры, где

находились княжеские агенты. Смысл перечисленных нововведений киев-

ской княгини состоял в том, что «вместо периодических наездов — осеннего

и зимнего полюдья князя или наиболее близких к нему дружинников —

создается постоянно действующая, прочная и довольно густая сеть финан-

совых органов, которые затем уже передают собранную дань или князю или

представителям князя». Однако этим мероприятия Ольги не ограничились.

Ею были учреждены еще дани и оброки, что свидетельствует, по

С. В. Юшкову, «об изменении состава сборов».

Именно в оброках автор

усматривал «новые дополнительные обложения», введенные Ольгой. Дань

взималась «уроком» (общей суммой) с дыма или рала мехами, медом, вос-

ком, а оброк платили с земли, что позволяет отнести его к одному из «пер-

вичных видов типичной феодальной ренты. Оброк мог выплачиваться хле-

бом и другими продуктами питания или деньгами». Итак, «деятельность

княгини Ольги имела своим следствием форсирование процесса сближения

дани с типичной феодальной рентой. Погосты не были просто финансово-

административными центрами: они были центрами феодального власт-

вования, основными очагами феодальной эксплуатации». В дальнейшем

этот процесс ускоренными темпами шел прежде всего в принадлежавших

князьям и церкви волостях и городах, где «права князя и церковных властей

над сельским населением ничем не ограничивались, и оно быстро превра-

щалось в феодально-зависимое крестьянство».

Преобразования Ольги

коснулись не только древлянской земли, но и всей территории Киевского

государства.

Перерождение дани в феодальную ренту произошло в ре-

зультате захвата земель племен, обложенных данью и превращения этих

91 Юшков С. В. Эволюция дани в феодальную ренту в Киевском государстве в X-XI

веках//Историк-марксист. 1936. № 5. С. 135-137.

92 Там же. С. 137-138.

93 Там же. С. 135.

167

земель в феодальные владения князей и их слуг, постепенного упорядоче-

ния способов сбора дани в одинаковом размере (с двора или от рала), в ре-

зультате раздачи князьями земель данников боярам и церковным организа-

циям.

Таким образом, по предположению С. В. Юшкова, «при княгине Ольге

произошла крупная финансово-административная реформа, изменился по-

рядок взимания дани и, по-видимому, состав самой дани».

Эта реформа

создала благоприятные условия для перехода дани в феодальную ренту.

В плане развития советской историографии данничества идеи

С. В. Юшкова представляли несомненный интерес. Впрочем, исследова-

ниям С. В. Юшкова, посвященным данническим отношениям в Киевской

Руси, явно не хватало фактического материала. Вот почему читателя, зна-

комящегося с этими исследованиями, преследует ощущение схематизма,

обедняющего историческую действительность. Но, несмотря на это, влия-

ние концепции С. В. Юшкова на последующих историков было весьма за-

метным: среди многих современных авторов пользуется признанием его

мысль о реформе княгини Ольги, положившей начало превращению дани в

феодальную ренту.

Вернемся, однако, как говаривал некогда летописец, «на прежнее» и

продолжим знакомство с историческими трудами, в которых затрагивался

вопрос о данях.

В. В. Мавродин, анализируя различные явления истории Древней Ру-

си, сформулировал ряд положений о данях и данниках. В одной из своих

работ, опубликованной еще на исходе 30-х годов, он писал: «Сбор дани —

„полюдье" — явление, возникающее еще в дофеодальный период, но оно

уже свидетельствует о переходе к феодальным отношениям. Общинник-

смерд платит дань и в этом отношении он уже подчинен, но, не говоря уж

об еще свободном смерде, даже смерд-данник может в дальнейшем эволю-

ционировать в холопа, челядина, закупа, изгоя, рядовича, наймита и т. д. и

т. п.»

В другой, более поздней работе, В. В. Мавродин отмечал, что дань

«взимали с покоренных племен от „рала", от „плуга" или от „дыма" по

„черне куне", „беле веверице" или „по щьлягу". Собирали в качестве дани

„скору", воск и мед, „ополонялись челядью". До середины X в. дань взима-

лась в произвольных размерах, и мерилом размера дани были лишь жад-

94 См. также: Юшков С. В. 1) Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л.,

1939. С. 87; 2) Киевское государство // Преподавание истории в школе. 1946. № 6; 3) К во-

просу о дофеодальном («варварском») государстве//ВИ. 1946. №7; 4) Общественно-

политический строй и право Киевского государства. М, 1949 С. 77, 92, 113-114.

Юшков С. В. Эволюция дани... С. 135.

См.: С. 162 настоящей книги.

Мавродин В. В. Некоторые моменты из истории разложения родового строя на тер-

ритории Древней Руси//Учен. зап. Ленингр. пед. ин-та. Т. XIX. 1939. С. 156.

ность и сила князей».

Дань поступала не только киевскому князю, ее «уп-

лачивали своим племенным князьям, вроде древлянского Мала и вятичских

Ходоты с сыном, местным „светлым и великим" князьям, „иже суть под

рукою" киевского князя, из числа „находников" — варягов или племенных

князей, признавших киевского князя своим верховным вождем». Но кроме

дани, а также вир и продаж, существовало еще и полюдье, которое

В. В. Мавродин на этот раз отличает от дани. Полюдье не платит Русь внут-

ренняя, коренная: Киев, Чернигов, Переяславль. Полюдье поставляет Русь

внешняя, т. е. восточнославянские племена, подвластные Киеву." Время

постепенно меняет характер дани и даннических отношений: при Ольге

«сбор дани начинает носить правильный и систематический характер. Ус-

танавливается характер и нормы дани — „уроки", создаются администра-

тивно-финансовые единицы — „погосты", „места", местные организацион-

ные центры, где сосредоточивается княжеская администрация... Дань пере-

растает в феодальную ренту, и особенно быстро этот процесс протекает на

княжеских землях. Объектом эксплуатации князя становится теперь „своя",

100

„Русская земля", свой русский данник, свои русский люд».

О даннической эксплуатации «своих» сельских обывателей на примере

новгородских смердов писал А. Г. Захаренко. Его внимание привлекли и

неславянские племена, обложенные данью. А. Г. Захаренко различает дань,

уплачиваемую сельским населением Новгородской земли, и аналогичные

по названию платежи, собираемые среди покоренных иноязычных племен.

В первом случае перед нами выражение феодальной зависимости масс нов-

городского населения, «которые наиболее страдали от усиления различных

форм феодальной эксплуатации, or политики „вир" и „продаж", чрезмерных

обложений данью, „куцыми" и т. д.»

101

Во втором случае мы сталкиваемся с

«примучиваниями» и грабежами: «Имея „отроков" и холопов, располагая

крупными денежными средствами, новгородские феодалы посылали воен-

но-торговые экспедиции на северо-восток, грабя и облагая данью местное

население, где это было возможно, или вступая в торговые отношения, если

то или иное племя было в состоянии дать отпор грабительским шайкам

„лучших" новгородских мужей».'

Стремление А. Г. Захаренко определить

различие между внутренней данью и внешней являлось наиболее ценным

элементом его суждений о данничестве.

Любопытные высказывания о дани и полюдье принадлежат М. Д. При-

селкову— выдающемуся знатоку истории летописания на Руси. Согласно

98 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 164.

99 Там же. С. 155.

100 Там же. С. 163.

101 Захаренко А. Г. Восстания смердов и «черных людей» и покорение племен в Новгороде в

конце XII и начале XIII вв. // Учен. зап. Ленингр. ун-та. № 48. 1939. Вып. 5. С. 43. 102 Там же.

С. 38.

169

М. Д. Приселкову, «Киевское государство середины X века представляло

собою, во-первых, основное ядро из трех княжеств — Киевского, Черни-

говского и Переяславского, называвшихся Русью, Русскою землею, и, во-

вторых, подчиненные этой Руси силою меча киевского князя земли, кото-

рые платили Киеву полюдье». Собираемое с подвластных Русской земле

областей, полюдье шло на содержание дружины князя. Но у «примучен-

ных» Киевом племен имелись свои управители, которых нужно было со-

держать. Поэтому помимо полюдья, предназначенного киевскому князю и

его дружинникам, населению завоеванных областей приходилось выделять

средства для собственных властителей, которые М. Д. Приселков считает

данью. «Что полюдье в землях, подвластных Русской земле, представлялось

повинностью населения поверх обычных повинностей в пользу своей мест-

ной власти, — доказывает М. Д. Приселков, — лучше всего подтверждается

из тех документов, где еще живет этот термин. Там везде, как увидим, раз-

личается „дань" местной власти от „полюдья" как высшей дани».

103

М. Д. Приселков придерживался выработанного взгляда на дань и полюдье

даже тогда, когда этот взгляд противоречил показаниям источников. Так,

несмотря на то, что Повесть временных лет совершенно точно указывала на

сбор Яном Вышатичем дани, а не полюдья, он все же говорил о собирании

Яном «полюдья» в Ростово-Суздальской области.

104

Эту очевидную несо-

образность автор устранял следующим разъяснением: «Самый термин „по-

людье" ко времени появления наших письменных памятников сохранился

только в языке тех областей, которые это полюдье платили, и отсутствует,

например, в языке киевских летописцев, которые называют эту повинность

окраин или „данью Руси", или просто данью Киевскому князю».

105

Независимо от того, верно или неверно истолковал дань и полюдье

М. Д. Приселков, само разграничение этих понятий — прием весьма плодо-

творный и перспективный. Обсуждение проблемы данничества продолжа-

лось и в конце 40-х — 50-х годах. Иногда оно принимало форму полемики с

С. В. Юшковым. Это мы видим в книге А. Н. Насонова, где читаем: «В со-

ответствии со своим пониманием общественно-политического строя Киев-

ского государства, С.В. Юшков выдвинул новую теорию — теорию пре-

вращения в Киевской Руси дани в феодальную ренту. По ряду соображений

принять эту теорию не считаем возможным. Разумеется, частично дань в

феодальную ренту переходила. Следует подчеркнуть, что дань остается

особой разновидностью феодальной эксплуатации; источники не дают ос-

нований полагать, что граница между поборами, собираемыми государст-

103 Приселков М. Д. Киевское государство второй половины X в. по византийским ис

точникам // Учен. зап. Ленингр. ун-та. Сер исторических наук. Вып. 8. 1941. С. 235-236.

104 Там же. С. 237.

105 Там же. С. 236.

170